Глава девятая
МЯТЕЖ
Дождь прекратился, но его последствия продолжали сказываться. От позиций драгун до брода было каких-то пять миль, однако земля так и оставалась размокшей, копыта коней то скользили, то вязли, и каждый шаг давался животным с трудом. Кроме того, скорость продвижения кавалеристов ограничивалась темпом перемещения самых неумелых из них, ибо, к досаде порывавшегося скакать в одиночку Джека, прикрытие ночной инспекционной поездки осуществлял весь Третий эскадрон. На том настоял сам Бургойн.
— Мы ведь не знаем, на какой стадии находится заговор, — сказал полковник. — Не исключено, что нам придется подавлять бунт, а для этого потребуются и лошади, и палаши. Поэтому ваше подразделение двинется первым, а за ним, по мере готовности, выступит и остальной полк. — Он улыбнулся. — Но мы с Сомервиллем отправимся с вами.
Хотя каждого всадника больше всего сейчас заботило, как удержать коня на скользкой дороге, попадались отрезки пути, позволявшие всем вздохнуть посвободней и не натягивать поминутно поводья.
— Так ли уж важен этот брод? — спросил Джек в один из подобных моментов.
— Исключительно важен, — ответил Бургойн. — Если испанцы сумеют переправить здесь крупные силы, то союзная армия окажется расколотой надвое, и они, используя численное превосходство, расправятся с каждой из ее половин. За неделю противник прорвется к Лиссабону, и нам не останется ничего другого, кроме капитуляции.
— Так вот каков замысел Рыжего Хью? — Джек поморщился. — Он ведь говорил мне, что хочет совершить нечто «впечатляющее». Поражение Англии в войне вполне с этим соизмеримо.
Полковник лишь хмыкнул, и Джек умолк.
Когда они выехали из леса, облака неожиданно расступились, позволив выглянуть сияющей полной луне. Однако прошел еще добрый час, прежде чем эскадрон придержал коней на вершине холма, в трехстах шагах под которым темнел небольшой, хорошо обустроенный форт.
— Неплохое сооружение, — сказал Бургойн. — Кто-то из них явно читал труды Мюллера.
— Сэр? — не понял Джек.
— «Основы фортификации», — пояснил Бургойн. — Наружные земляные валы наверняка укреплены бревнами, над передовой траншеей возведен равелин, дальше идут отдельные бастионы. Они даже навесы соорудили, чтобы порох не подмокал. — Он вздохнул. — Хорошая работа. Было бы жалко отдать все это врагу.
Полковник спешился и отвел свою лошадь за гребень холма, где прятались остальные кавалеристы.
— Совещание, джентльмены.
Решение было принято быстро. Сомервилль останется с эскадроном и, как только ему просигналят факелом с площадки заднего бастиона, мигом примчится на выручку. Джек и еще двое сопровождающих поедут вперед.
— Бунтовщиков, буде таковые объявятся, брать живыми, — распорядился полковник. — Необходимо выяснить, как далеко зашел заговор, потому что два ирландских полка — это треть численности британской пехоты, и терять их из-за каких-то смутьянов совсем не годится. Если кого-то поражает гангрена, хирург ампутирует пораженный орган, а не убивает больного. — Он улыбнулся. — Ну, нам пора?
— Нам, сэр? — удивился Джек. — Вы тоже едете с нами?
— О да, — ответил Бургойн. — По положению я стою выше полковника Трэйхерна, о чем мне, возможно, придется ему напомнить.
Джек кликнул пару бойцов, — разумеется, Паксли с Уорсли, — и четверо всадников поскакали вниз по склону, к задним воротам форта. Перед тяжелыми деревянными створками Бургойну пришлось остановиться и крикнуть:
— Эй, лежебоки! Может быть, хватит спать?
Наверху, над бревенчатым парапетом, показалась сонная физиономия.
— Что такое? — гаркнул часовой с явным ирландским акцентом. — Кого это черти тут носят?
— Черти, похоже, не с нами, а с вами, и неизвестно, что здесь творят! Ты почему не окликнул нас по приближении? А ну, живо спускайся и открывай ворота!
— А кому же, скажите на милость? — послышался ворчливый отклик.
— Бригадиру Джону Бургойну. И побыстрей, олух, не то до света спознаешься с плеткой. Давай, шевелись!
К невнятному бурчанию присоединился другой голос, над стеной промелькнула еще одна голова, но, так или иначе, засов был снят, и створки ворот распахнулись.
— Бригадир… как там вас? — спросил часовой, отступая в сторону, чтобы пропустить четверых верховых.
— Джон Бургойн. Немедленно проводи нас к полковнику Трэйхерну. Если хочешь сохранить шкуру целой.
Второй разбуженный ими ирландец оказался таким же брюзгой, как и первый.
— Что это за выходки, сэр? — кипятился он, заправляя рубашку в брюки. — Где это видано? Вы внезапно вторгаетесь на вверенный мне военный объект, поднимаете шум, да еще в такой поздний час. И вообще, зачем, спрашивается, вы сюда заявились?
Он был приземист, широкоплеч, с курчавыми черными волосами.
— Это я должен вас спросить: где это видано, чтобы часовые на посту спали? А ну, как вместо нас, сэр, нагрянули бы испанцы?
Если испанцы и нагрянут, то с реки, а не со стороны суши, — сердито возразил ирландец.
— Нагрянут и с суши, как только проведают, что у вас нет караулов.
Трэйхерн собрался было разразиться еще одной гневной тирадой, но Бургойн его опередил:
— Вы спрашиваете, зачем мы к вам заявились? Отвечу. Мы прибыли сюда, сэр, чтобы предотвратить мятеж.
У Трэйхерна отвисла челюсть. Потом, правда, рот его захлопнулся, но и без того красная физиономия побагровела еще пуще.
— Это злостная клевета. Я устал от напраслины, которую вы, англичане, непрестанно возводите на мой полк. Бог свидетель, если бы не военная обстановка, то я…
Рука его потянулась к бедру, на каком, будь он одет, висела бы шпага. Но Бургойн предотвратил развитие ссоры, задав новый вопрос:
— Есть у вас некий лейтенант Лоусон?
— Лоусон? Да, конечно. Мой отец лично завербовал его в прошлом году, когда набирал полк. Прекрасный, опытный командир! — Ирландец воинственно выпятил грудь. — Нам повезло, что мы заполучили такого отличного офицера.
— Не сомневаюсь, — кивнул Бургойн. — И где он сейчас?
— Где и все, сэр, — раздраженно буркнул Трэйхерн. — В постели.
— Тогда, может быть, вы любезно поможете нам его разбудить?
Ворча, пыхтя и чертыхаясь, ирландский командир оделся, вывел прибывших на плац и, подведя их к приземистому строению, указал на последнюю в ряду дверь.
— Это комната Лоусона, угловая. Он делит ее с лейтенантом Тричем.
— Могу я пойти первым, сэр?
— Разумеется, Абсолют.
Джек достал пистолет и, кивком велев Уорсли и Паксли взять в руки карабины, приложил палец к губам, а затем поманил солдат за собой. Строение примыкало к бревенчатой стене форта, так что задних выходов там не имелось, однако сбоку, в торце его, было прорезано маленькое, затянутое бумагой оконце. Жестом велев Паксли оставаться под ним, Джек прокрался к входной двери и приложил к ней ухо. Изнутри доносился храп. Он повернулся, вопросительно взглянул на Бургойна, стоявшего поодаль, в пяти шагах, тоже с пистолетом в руке, и по кивку полковника дал знак Уорсли заняться левой стороной комнаты, а потом толкнул дверь.
Ворвавшись внутрь спальни, Джек бросился к правой кровати, на какой в скудно сочившемся сквозь окно свете смутно обозначалась человеческая фигура, и, уткнув в висок спящего пистолетное дуло, тихонько произнес:
— Эй, ублюдок! Подъем!
Спящий, не открывая глаз, поднял руку, коснулся металла, приставленного к его голове, и растерянно пробормотал:
— А? Какого…
Джек рывком сдернул одеяло и, захватив в кулак прядь волос, резким движением закрутил ее. Человек взвыл от боли.
— Проклятье! Что вы себе позволяете? Ох!
Джек за волосы стащил ошарашенного мужчину с постели и швырнул на пол. Прежде чем тот успел вскинуть руки, инстинктивно закрываясь от наведенного на него пистолета, лунный свет, вливавшийся через распахнутую дверь в спальню, упал на искаженное болью лицо, и Джек смог его рассмотреть.
Это был не Макклуни.
Он развернулся к соседней койке. Но Уорсли уже опустил карабин и ворошил измятые простыни. Там вовсе не было никого.
— Поймали бунтаря, лейтенант?
Джек повернулся к Бургойну, стоящему на пороге.
— Его здесь нет, сэр.
— Какого черта тут происходит?
Лейтенант Трич приходил в себя, голос его дрожал от волнения и разгорающегося гнева.
— Ш-ш-ш!
Джек для острастки махнул пистолетом и опять повернулся к двери, где уже находился и Трэйхерн.
— Где может быть сейчас Лоусон, сэр?
— Возможно, пошел отлить.
Версия казалось правдоподобной. Во всяком случае, как показал быстрый осмотр, ночных горшков под койками не имелось.
Может быть, нам всем следует войти внутрь? — подал голос Бургойн.
Джек перешел к окошку и, выдавив наружу бумагу, позвал:
— Паксли, зайди-ка.
Когда все вошли в комнату, закрыв плотно дверь, Джек снова повернулся ко все еще сидевшему на полу офицеру:
— Где Лоусон?
Понятия не имею. Перед тем как мне наконец удалось заснуть, этот малый храпел на своей койке.
Джек пощупал разворошенные денщиком простыни — они еще не остыли. Потом он услышал какой-то звук.
— Абсолют?
— Тсс!
— Следует говорить: «Тсс, сэр», — автоматически поправил Бургойн.
Воцарилась полная тишина. И Джек снова услышал звук, видимо принесенный случайным порывом ветра. Он узнал его. Не только инструмент, но и выводимую им мелодию, потому что сам напевал ее в римской таверне год тому назад.
— А ну, ребята, от души все выпьем за него… — пробормотал Джек, выпрямляясь.
— Что это?
— Якобитский гимн, сэр, — ответил он, направляясь мимо Бургойна к двери. — Доносится вроде бы со двора.
Все вывалили наружу, даже Трич в одной рубашке, и прислушались к свисту ветра.
— Там, — сказал Уорсли. — Скрипка играет там, верно?
Его палец указывал на одно из низеньких длинных строений, пристроенных к противоположной стене.
— Что там, Трэйхерн? — спросил Бургойн.
— Казармы, — прозвучал ответ.
— И вы позволяете вашим людям развлекаться по ночам?
— Не вижу в этом ничего дурного… время от времени. — Ирландец сглотнул. — Мне следует вызвать караул?
— Я думаю, если вы не против, мы поступим иначе.
Бургойн повернулся к Паксли.
— Сержант, ступай, подай сигнал эскадрону. Да, и пусть они спешатся перед воротами, чтобы производить меньше шума.
— Есть, сэр!
— Полковник, — подал голос Джек, — могу я разведать, что там да как?
— Минуточку, Абсолют. Я знаю, как вам не терпится. Но лучше подождем подкрепления, способного поддержать ваш порыв.
Не прошло и минуты после поданного факелом сигнала, как они услышали слабое позвякивание сбруи и фырканье коней. А вскоре перед Бургойном предстал майор Сомервилль.
— Сэр?
— По всей видимости, тот, кого мы ищем, находится в этом здании. Трэйхерн, есть оттуда другой выход?
— Нет. Бойницы слишком узкие, в них человеку не пролезть. И вход, и выход — только через дверь.
— Майор, пусть ваши люди будут готовы ворваться внутрь по моей команде.
— Есть, сэр.
Сомервилль отдал честь и отступил в тень.
Скрипка — или это только казалось от того, что ветер поменял направление, — заиграла громче, а потом звуки резко оборвались.
— Сейчас, сэр? — нетерпеливо спросил Джек, весь трепеща, словно гончая, давно учуявшая добычу.
— Пока нет.
Бургойн взял Джека за руку и отвел его на несколько шагов в сторону.
— Послушайте, — тихонько промолвил он, — не знаю уж, чего вы не поделили с этим ирландцем, но очевидно, что ваша враждебность к нему выходит за рамки обычной неприязни к противнику. Бог с вами, совать свой нос в чужие дела я не собираюсь, но вы как-то обмолвились, что в этом вопросе затронута ваша честь. В обычных условиях, разумеется, дела чести решаются на дуэлях, но тут особый случай, поскольку то, что творит этот изменник, способно повлиять не только на исход здешней кампании, но и всей войны в целом. Поэтому, хотя я и предпочел бы заполучить негодяя живым, если у него появится малейший шанс ускользнуть, убейте его. Пристрелите без колебаний — таков мой приказ!
Полковник заглянул Джеку в глаза.
— Вы меня поняли?
Джек сглотнул. Он предпочел бы свести счеты с Макклуни в честном поединке, но не мог ставить свои желания выше приказа командира и интересов страны.
— Хорошо, — сказал Бургойн, похлопав его спине. — Вот теперь — ступайте.
Под зарядившим снова легким дождем Джек пошел к нужной казарме. Таиться теперь уже не имело смысла. Если тот, из-за кого заварилась вся эта каша, выставил наблюдателя, движение на плацу уже заметили, если же нет…
Наблюдатель имелся. Он находился в бараке у одной из бойниц, но, видимо, не следил за двором, ибо был слишком поглощен тем, что происходило внутри помещения. Джек скользнул влево, к следующей бойнице, чтобы рассмотреть, что же так приковало внимание нерадивого часового.
В центре кольца, образованного примерно двумя дюжинами человек, в алом мундире офицера армии короля Георга стоял Хью Макклуни. Лицо его, выхваченное из тьмы светом удачно расположенной лампы, напомнило Джеку некоторые из портретов, развешанных в коридорах римской резиденции Старого Претендента. Изображенные на них короли потеряли бы половину своей величавости, если бы не темный фон, который столь выгодно выдвигал на передний план их персоны. Мастера кисти явно знали, как добиться наиболее действенного эффекта.
Знал это, несомненно, и Хью. Рыжий авантюрист умел завораживать окружающих, вспомнить хотя бы клуб носового кубрика «Нежной Элизы». Правда, там он собирал вокруг себя людей, чтобы скрасить и разнообразить долгие дни плавания, здесь же все обстояло иначе. Затевался мятеж, Джек просто нюхом уже это чуял. Он приник к бойнице, прислушиваясь.
Ирландец говорил тихо, но в его спокойном голосе звучала приковывающая к себе сила.
— Достаточно ли нас, Каван? Не мало ли нас? А я скажу — достаточно и более чем достаточно. Ибо разве рядовые солдаты уже не созрели для того, чтобы пойти за теми, кому они доверяют, за собравшимися здесь сержантами и капралами? Разве не каждый сын Ирландии мечтает о возможности нанести удар там, где царит жестокое угнетение, например на нашем благословенном острове, а? Другое дело, что там такой удар сейчас оказался бы бесполезным, столь же безрезультатным, сколь и героическим в своей сути. Здесь же нам предоставляется возможность совершить нечто истинно грандиозное. Нечто, способное наконец потрясти узурпированный ганноверцем трон!
Люди, слушавшие эту вдохновенную речь, переглядывались и кивали. Рыжий Хью понизил голос, умело побуждая их к еще большей сосредоточенности.
— И теперь, когда все мы в едином порыве…
Продолжения Джек не услышал, ибо как раз в этот миг кто-то вывалился из двери, проковылял несколько шагов, расстегнул штаны и, громко икнув, принялся облегчаться.
Джек вжался в стену, гадая, что предпринять. Стоит вышедшему малому повернуться, и он тут же увидит затаившегося в тени человека. Конечно, можно выстрелить из пистолета, и Бургойн моментально пришлет подмогу, однако хотелось бы поначалу узнать побольше о заговоре: сколько народу вовлечено в него и не распространилась ли эта зараза и на другие полки. Джек был уверен, что Рыжий Хью, даже если его схватят живым, ничего не расскажет.
Потом юношу осенило, и он стал действовать по наитию: выступил из тени, остановился рядом с вышедшим по нужде человеком и, расстегивая брюки, с легким ирландским акцентом сказал:
— Добрый вечер, приятель. А точней, опять мокрый.
— Немудрено, — прозвучало в ответ, — раз уж мы с тобой тут.
Солдат рассмеялся своей незатейливой шутке, обдав Джека густым запахом рома. Юноша поддержал его смех. Никаких подозрений появление товарища в таком же красном мундире у ирландского унтера совершенно не вызвало. Джек, хотя и приступил к делу позже, закончил раньше, однако штаны застегнул одновременно с соседом. А потом, боясь, как бы его не выдало оглушительно стучавшее сердце, вместе с ним направился к двери.
Он пропустил ирландца вперед и, держась сзади, приметил, как Рыжий Хью покосился на них, но тут же повернул голову к слушателям. Джек с облегчением скользнул в тень за пределами освещенного лампой кружка.
— Следующая ночь обещает быть подходящей. Луна почти полная, так что, если дождь прекратится, мы легко сумеем перевести наших испанских друзей через реку. А даже если и не прекратится, то и это нам на руку: порох отсыреет, португальские пушки не смогут стрелять, и форт будет взят в багинеты.
За одобрительными возгласами последовали вопросы. Если кто-то задавал их по-гэльски, Хью по-гэльски и отвечал. Джек переместился чуть ближе.
— Кто еще хочет высказаться? — спросил через некоторое время ирландец, снова переходя на английский язык.
— Я хочу, Макклуни, — раздался голос. — И это так же точно, как то, что меня зовут Майкл О’Флагерти. Я оставляю за собой право перерезать ублюдочную глотку полковника Трэйхерна за то, что он велел выдрать меня плетьми. В чем и приношу свою клятву.
Все бы ничего, если бы столь кровожадно настроенный пехотинец не решил в знак серьезности своих намерений бухнуться на колени, а стоял он как раз перед Джеком. Макклуни, довольный таким проявлением фанатизма, ободряюще улыбнулся единомышленнику. Потом он поднял глаза, и улыбка сошла с его губ. Глаза Хью встретились с глазами Джека.
— Дерьмо! — промолвил ирландец.
Последовала пауза. Долю мгновения двое врагов молча взирали один на другого. Потом оба одновременно пришли в движение. Джек отступил назад и выхватил пистолет, а Рыжий Хью, пригнувшись, метнулся назад к походным койкам.
Джек взвел курок. Едва увидев Макклуни, он понял, что остановить того может лишь смерть. А потому у него на сей случай имелся самый твердый приказ. Когда Рыжий Хью бросился в сторону, сидевшие заговорщики вскочили на ноги, а стоявшие отшатнулись, недоуменно таращась туда, где только что находился оратор. Воспользовавшись тем, что толпа раздалась, Джек поймал на прицел мелькнувшую за соломенным матом рыжую макушку и нажал спуск.
Звук выстрела разорвал тишину, одновременно сорвав с людей оцепенение, и они, словно необъезженные жеребцы, заметались по помещению, устремляясь к двери. Одновременно топот ног донесся и с плаца. Дверной проем был не широк и разом мог пропустить только двоих, так что в нем образовалась свалка: люди напирали изнутри и снаружи. Драгуны, бывшие при оружии, пересилили. Двоих ирландцев, поспевших к выходу первыми, отбросили от порога, остальные сами отхлынули к стенам довольно протяженной казармы.
— Держите дверь, — крикнул Джек сержанту Паксли и своему денщику, хотя его слова потонули в нарастающем шуме.
Сам он, вытаскивая на ходу палаш, тоже стал проталкиваться ближе к двери. Раз, по словам Трэйхерна, выход отсюда один, Рыжему Хью просто некуда деться. Правильней ждать его именно там.
Еще три кавалериста влетели в барак, но застряли в дверном проеме, дергаясь и пригибаясь в опаске получить пулю или удар. На миг они блокировали проход в обе стороны. И тут над криками оказавшихся в ловушке мятежников возвысился чей-то голос.
Громкий. Властный. Знакомый.
— Сыны Ирландии, — крикнул Рыжий Хью, — нас всех ждет виселица. Но вместо того, чтобы позволить врагам себя вздернуть, давайте проложим путь за реку к нашим испанским друзьям. Эйре!
Откуда прозвучало воззвание, Джеку определить не удалось, но следом за ним в одного из драгун полетела пущенная из толпы табуретка. А потом все взорвалось — в ход пошли стулья, ведра, перекладины коек, любые предметы, какие только подворачивались под руку разбушевавшимся пехотинцам. Паксли пригнулся и выстрелил, какой-то ирландец вскрикнул. Уорсли, успевший упасть на пол, чтобы не угодить под броски, вскочил на ноги и тоже пальнул. Еще двое драгун ворвались внутрь, одного тут же сбили с ног, другой разрядил в толпу карабин. Казарменное помещение наполнилось пороховым дымом и пронзительными криками.
Не успевшему далеко продвинуться Джеку, чтобы его не огрели ведром или табуреткой, пришлось скорчиться за каким-то объемистым сундуком. Между тем ирландцы, оправившись от первого потрясения, теперь вовсю наседали на пытавшихся перекрыть выход драгун. Им даже удалось вытеснить кавалеристов наружу, но хлынувшие в проход беглецы наталкивались на заполнявших плац и рвавшихся в схватку бойцов Бургойна. Крики, вопли, пальба, лязг металла — все смешалось над людской круговертью. Рыжих в высыпавшей наружу толпе было немало, но того, единственного, Джек, на какое-то время припавший к бойнице, так среди них и не углядел.
А потом он увидел его… но вовсе не там, где ожидал. Не в пылу рукопашной, а ближе к задней части казармы. Там какой-то солдат подсаживал Хью на балку под кровлей, куда тот и взобрался и тут же принялся долбить багинетом потолочные планки.
Джек не удержался от оклика, и огненная голова, непроизвольно дернувшись, повернулась, после чего багинет заработал быстрей.
Джек двинулся вперед. Последний из устремлявшихся к двери ирландцев проскочил мимо него. Быстрый взгляд показал юноше, что мятежники в основной своей массе теперь дерутся и умирают снаружи. Но тот малый, который подсадил Рыжего Хью, по-прежнему смотрел вверх, пока возглас разбиравшего потолок вожака на заставил его обратить внимание на опасность. В отличие от большинства ирландских сержантов, беспечно явившихся невооруженными на тайную сходку, этот капрал был при сабле, и теперь он, отбросив ножны, с клинком в руке преградил Джеку путь.
Юноша понимал: всякое промедление может привести к тому, что человек, поиски которого заставили его пересечь континент, сумеет скрыться. Поднырнув под замах, он сделал выпад, целя в пах бунтаря, но противник не только отпрянул, но и, обрушив клинок, отбил удар с такой силой, что Джек с трудом удержал свой палаш. Вынужденный отступить влево, он сам отбил вражеский выпад и перешел в контратаку, тесня неприятеля к спальной половине барака. Там стояли койки, и, налетев на одну из них, боец с саблей пошатнулся. Он потерял равновесие лишь на мгновение, но этого Джеку хватило, чтобы с силой вогнать палаш в живот неприятеля. Враг с пронзительным воплем упал, и в тот же самый миг что-то больно ударило Джека по голове. Подняв глаза, юноша понял, что его череп задела отодранная кровельная планка — Рыжий Хью, оседлав балку, расширял отверстие в потолке.
Джек прыгнул и ухватил его за ступню. Ирландец чуть не упал, но удержался, задрыгал ногами, а потом сапог, за который схватился юноша, соскользнул с его ноги. Джек с размаху грянулся об пол, а Хью, ловко подтянувшись, взобрался на балку. Странное дело, но даже в такой ситуации Джек заметил, что чулок на оставшейся без сапога ноге ирландца весь в дырках, а ведь Макклуни всегда так следил за собой.
Джек вложил палаш в ножны. Возможно, подпрыгнув с клинком в руке, он и смог бы уколоть противника в пятку, однако при всей его ненависти к Рыжему Хью и при всей твердости полученного приказа, ему казалось недостойным разить благородной сталью и без того дырявый чулок. Попытка снова схватить ирландца за ногу ни к чему не привела. Даже Макклуни, который был очень рослым, забрался под крышу не без чужой помощи, а уж Джеку она требовалась и подавно.
Он огляделся по сторонам… и увидел Уорсли. Лицо денщика было в крови, но он спешил к своему офицеру.
— Руки! — заорал Джек.
— Сэр?
Джек сложил свои руки чашечкой.
— Подсади меня наверх… вот так.
До Уорсли дошло, и он наконец сделал что велено. Джек, словно в стремя, сунул ногу в подставленные ладони, потом оперся руками о плечи девонца, потом о макушку, а затем крепкий малый резко подтолкнул его вверх. Миг — и Джек схватился за балку, второй — и он уже оседлал ее. После чего просунул голову в проделанную ирландцем дыру.
Дождь усилился, и, чтобы разглядеть беглеца сквозь его мутную пелену, потребовалось какое-то время. Придерживаясь одной рукой за крутой склон примыкавшего к казарме земляного вала, Макклуни брел по скату крыши, стремясь к находившейся в торце здания лестнице, что вела наверх, на стену.
На сей раз кричать Джек не стал. Он вылез на крышу, и ноги его тут же разъехались на мокром покрытии кровли. Юноша с размаху сел, и скольжение прекратилось, а потом он увидел рядом с отверстием второй сапог Хью и резкими движениями сбросил свои сапоги. Стало не так скользко, и он, словно краб, на четвереньках, добрался до вала. Дальше он шел, подражая ирландцу, осторожно ступая по крыше, но опираясь одной рукой о земляной склон. И не глядя вниз, чтобы не оступиться и не съехать по скату в самую гущу бушующей внизу схватки. Порох промок, так что выстрелы более не звучали, драгуны дрались с мятежниками холодным оружием, прикладами, ногами, кулаками и всем, что только могло пригодиться в бою.
Макклуни опережал своего преследователя всего на десять футов, но стоило ему добраться до лестницы, как разрыв стал стремительно увеличиваться. Джек, едва при этом не поскользнувшись, поднял голову и увидел высунувшуюся из-под козырька прикрывавшей бастион кровли голову.
— Останови его, — крикнул караульному Джек.
Часовой услышал крик английского офицера, но также заметил, что к нему поднимается свой командир.
— Что там за переполох, лейтенант? — услышал Джек его голос, прозвучавший как раз тогда, когда Макклуни выбрался на площадку.
— Ничего особенного, приятель, — донесся непринужденный ответ.
Джек уже спешил дальше, поэтому не увидел удара, но зато стал свидетелем падения человека с мушкетом, сброшенного со стены Рыжим Хью.
Он добрался до лестницы, взбежал по ней вверх и выскочил на площадку как раз вовремя, чтобы увидеть на перилах наружного ограждения побелевшие костяшки вцепившихся в дерево пальцев. Он бросился вперед, но пальцы разжались, и ирландец упал.
Сама стена была не такой уж высокой, футов пятнадцать, но стояла на краю довольно-таки крутого откоса, поэтому бросившийся вниз Хью после падения скатился вниз. Несколько мгновений он лежал неподвижно, приходя в себя, потом поднялся и заковылял к реке, до которой было не более полусотни ярдов.
Размышлять не приходилось. Джек, как и Рыжий Макклуни, перекинулся через парапет, завис, разжал пальцы, грохнулся, как мешок, наземь и покатился по склону. После чего заковылял за ирландцем.
Сзади послышался крик. С бастиона, где порох был неподмоченным, громыхнул выстрел. Оборачиваться и кричать, что стрелять надо в беглеца-изменника, а не в преследователя, не было времени.
Съежившись под дождем и пригибаясь от пуль, он потрусил дальше, а пробегая мимо брошенного в грязь красного мундира, сорвал с себя и бросил туда же собственный камзол с дурацким ощущением, что Макклуни задает тон в каком-то диком представлении с раздеванием. Однако ирландец не свернул на дорогу, ведущую к охраняемому патрулем броду, а поспешил к реке напрямик. Видимо, он собрался пересечь Тежу вплавь, и если так, Джек был готов сделать то же.
Он поднялся на вершину небольшого речного наноса и глянул вниз на фигуру, стоящую у воды. Вглядывавшуюся в нее будто цапля, высматривающая добычу перед тем, как пустить в ход острый клюв. Должно быть, тяжелое дыхание Джека донеслось до слуха Хью, ибо он обернулся.
— Абсолют! — покачал головой Макклуни. — Недостаточно ли того, что при твоем неожиданном появлении меня чуть удар не хватил? Неужели ты так жесток, что собираешься загнать старого знакомого в эту… брр!.. холодную воду?
Джек шагнул к нему.
— Там, в крепости, тепло, Хью. Почему бы нам обоим туда не вернуться?
Ирландец коротко улыбнулся и покачал головой:
— Боюсь, тепло, о каком ты говоришь, может обойтись мне слишком дорого. Да оно и не гарантировано. — Он вздохнул. — Нет, похоже, нам обоим предстоит купание. Ты хороший пловец, паренек?
— Неплохой.
Теперь их разделяло всего десять шагов.
— Может, поспорим?
Что-то изменилось в лице ирландца: оно посуровело.
— Мне следовало убить тебя, когда у меня была такая возможность, — сказал Рыжий Хью и бросился в воду.
Джек подбежал к берегу и тоже нырнул, а когда вынырнул, то, следя за энергичными гребками рассекавшего мутный поток беглеца, вдруг вспомнил, как впервые увидел Макклуни в еще более суровых волнах у причалов Род-Айленда. Целую вечность тому назад.
Одновременно со звуком выстрела что-то вспенило перед ним воду. Чертыхнувшись, он бросил взгляд назад, но никаких красных мундиров на берегу за ним не наблюдалось. Зато впереди вновь полыхнуло, и его обдало брызгами. Теперь стало ясно, почему Хью побежал не к броду, а к этому месту. За рекой его ждали друзья.
Испанцы.
Набрав побольше воздуха в грудь, Джек за миг до нового выстрела опять нырнул и под водой поплыл не вперед, а в сторону, с уклоном к тому берегу, который покинул. Юноша задерживал дыхание сколько было возможно и, лишь когда ощутил под ногами идущее на подъем прибрежное дно, осторожно поднял вверх голову. Он находился среди тростника и, оглянувшись, разглядел на дальнем берегу какие-то тени. Донеслось позвякивание сбруи, всхрапнула лошадь. Однако Джек так продрог, что вести наблюдение не было никаких сил, и, пробираясь сквозь камыши, он поплелся к форту.
