Я отбыл из Толлана в земли майя в паланкине, под охраной двух десятков воинов. Мою голову венчал убор, какие носила высшая знать, и я имел при себе письмо, подтверждавшее мои полномочия посла великого правителя Толлана. Всякий, дерзнувший препятствовать мне, рисковал навлечь на себя гнев могущественнейшего из правителей сего мира.

Правитель вознес меня на небывалую высоту.

И я не знал почему.

В качестве посла величайшего правителя я мог в любом городе по пути следования рассчитывать на радушие и гостеприимство высшей знати и тамошних правителей. Оружейник, собирая меня в дорогу, рассказывал, что еще совсем недавно не только знатный тольтек, но и простолюдин мог невозбранно путешествовать из края в край сего мира, не опасаясь ничьей вражды, поборов или притеснений. Однако все те трудности, которые обрушились в последнее время на страну тольтеков, включая набеги ацтеков, раздоры с Теотиуаканом и затяжную засуху, привели к тому, что вожди, еще недавно трепетавшие перед Толланом, стали поднимать головы. Правда, заверил он меня, большинство и сейчас поостережется чинить препоны сановнику в ранге посла.

Но, увы, «большинство» — это не все…

Принимая во внимание нарастающую по отношению к Толлану враждебность, я принял меры предосторожности. Под плащом посла у меня были надеты воинские доспехи, а в паланкине я имел при себе меч, боевой топор, копье, кинжал и щит. Позаботился я и о выборе маршрута. Кратчайший путь на юг лежал мимо Теотиуакана и через прибрежные горы, но он, учитывая предстоящую в весьма скором времени войну, мог оказаться и самым опасным. Путь через восточные горы, тот, которым мы проследовали в Тахин, был подлиннее, но по ту сторону кряжа я мог выйти к морю, нанять лодки и двинуться вдоль побережья в страну майя.

На этом пути я и остановил свой выбор.

Первую ночь за пределами города я провел на постоялом дворе, примыкавшем к лагерной площадке. Там находили пристанище караваны носильщиков, доставлявших товары со всех концов сего мира, бродячие торговцы и ремесленники. Учитывая мой сан, гостевой дом полностью освободили для меня и моей свиты, но оказалось, что кое-кто уже поджидал меня там, будучи осведомлен о моем прибытии. Та самая женщина в сшитом из тончайшего хлопка черном одеянии с капюшоном, что в Тахине свела меня со Стражами, встретила меня, дабы сопроводить в страну майя.

Она подала мне изысканное угощение, держась так, словно в ее появлении не было ничего необычного и мне следовало ожидать этой встречи. А мне и следовало, как она объяснила за трапезой.

— Я здесь, дабы предупредить тебя: ты выбрал опасный путь. Врагам правителя известно, что он поручил тебе миссию чрезвычайной важности, пусть они и не знают точно, что именно ты ищешь. И при первой возможности они поджарят твои пятки на медленном огне с целью это выяснить.

Конечно, она была права, я же был слишком занят и воодушевлен предстоящим путешествием и не смог как следует подготовиться к опасностям, которые могли подстерегать меня в дороге. Никто не прикрывал мне спину.

Мы занялись любовью, после чего я провалился в глубокий сон, убаюканный прекрасным ужином, нектаром богов и плотскими утехами, дарованными богиней.

А пробудившись посреди ночи, задал вопрос, который не давал мне покоя еще с Тахина:

— Как тебя зовут?

Некоторое время она молчала, и я не знал, ответит ли вообще.

— Иксчааль.

Ох… Ну конечно, она ведь из майя, а не из тольтеков. А у майя почти все женские имена начинаются на «Икс».

Иксчааль — такое имя я уже слышал. Как и имя моей матери, Икслум, оно было связано с тайной и волшебством. Богиня Иксчааль имела два лика: один богини любви, а другой свирепого ягуара — и славилась одинаковой страстностью как в постели, так и в убийстве.

Ну что ж, имя ей подходило. Плотскую сторону ее натуры я уже изведал… и подозревал, что когда-нибудь открою в ней и дикого зверя.

Я заснул снова, но через некоторое время уже она меня разбудила.

— За окном какие-то люди, — шепнула Иксчааль. — А у входа другие.

В теплом климате, как обычно, окна не закрывали.

Я стряхнул сон.

— Моя стража…

— Ушла. Тсс… Тише.

— Откуда ты знаешь?

— Видела.

Я схватил свой длинный меч и встал сбоку, у окна. Она двинулась к двери — тоже с мечом в руке.

Человек, державший в руках лук с наложенной стрелой, просунулся в окно.

Я рубанул мечом изо всех сил, издав ацтекский боевой клич — так же, как и он. Острый черный клинок полоснул противника по рукам и груди — левую руку он отсек напрочь. Рука упала в комнату, а человек отскочил назад, налетев на что-то позади себя.

Дверь распахнулась, и в нее ворвался еще один с занесенным для броска копьем.

Иксчааль низким взмахом меча подсекла ему колено, но за ним в дверь ломились другие. Снова издав ацтекский клич, я пролетел мимо Иксчааль и обрушился на них, рубя налево и направо. В пылу атаки я вырвался наружу, проскочив мимо врага, который остался у меня за спиной. Враг замахнулся на меня сзади булавой.

Я развернулся, чтобы отразить нападение, но Иксчааль первой прыгнула ему на спину и полоснула его кинжалом по горлу.

Тело тяжело рухнуло на землю.

— Надо убираться отсюда, — сказала она. — Они вернутся, и их будет больше.

На какой-то момент опасность миновала. Мои крики переполошили весь лагерь: в свете луны я видел десятки вскочивших спросонья путников с оружием в руках. Но нам следовало покинуть постоялый двор, прежде чем дневной свет облегчит убийцам поиски и погоню.

Ну что ж, не зря ведь когда-то я был кочевником и привык путешествовать, неся пожитки на спине, чтобы освободить руки для оружия. На сборы много времени не потребовалось. Самое ценное, что я вез с собой, нефрит и бобы какао для оплаты и оружие, чтобы расчищать путь, а также скромный запас провизии, было уже упаковано.

Мои телохранители исчезли.

— Одних подкупили, чтобы они предали тебя, другие испугались. Нападавшие подосланы врагами правителя. Они не собирались убивать тебя на месте: хотели ранить или оглушить, чтобы потом, под пытками, выведать, в чем заключается твоя миссия.

Еще до зари мы покинули стоянку, причем двинулись не по дороге, а по дикой местности, в направлении, противоположном тому, куда скрылись нападавшие.

Иксчааль была права — я нуждался в ней.

Она была быстра. Сильна. Вынослива. И превосходно владела оружием.

Мне довелось увидеть Иксчааль в образе ягуара.

— Это были ацтеки, — произнес я. — Странно.

— Ничего странного. Поручить нападение на тебя слугам тольтекской знати означает для этой знати подвергнуть себя огромному риску, ведь если что-то пойдет не так, головы полетят не только у слуг. Черепа многих вельмож появятся на цомпантли, где уже выставлены головы тех, кого правитель уличил в измене. В данном же случае тольтекским сановникам бояться нечего: они потому и подрядили ацтеков, чтобы можно было списать все на дикарей.

На ее лице, впервые на моей памяти, появилась улыбка.

Можно было понять, почему враги правителя охотились за мной сейчас, когда я искал нечто, возможно способное помочь правителю справиться с ними. Куда больше меня удивляло, почему они подсылали ко мне убийц и раньше, когда я не представлял для них никакой угрозы.

— Я же ничем им не опасен.

Женщина промолчала, но мне показалось, будто ей что-то известно.

— Что ты от меня скрываешь?

Она оставила мой вопрос без ответа, но, пока мы шли, мне самому кое-что пришло в голову.

Сановники, строящие козни против правителя, не нанимали убийц, нападавших на меня в городе, верно?

Сам не знаю почему, но мне казалось, что те покушения на мою жизнь носили скорее личный, нежели политический характер. Целью политического покушения в ту пору скорее бы стал Звездочет, чем я.

— Ты убила нападавшего.

Иксчааль даже не взглянула на меня.

— Ты собираешься отрицать, что убила его?

— Путь нам предстоит длинный, добраться до цели надо быстро, так что лучше поберечь дыхание.

Я заворчал с непривычки — все-таки непросто иметь дело с богиней.

Иксчааль повернула на юг.

— Эй, Тахин в той стороне! — крикнул я, указывая на восток, куда и направлялся.

— Мы идем в Теотиуакан.

У меня вырвался резкий вздох.

— Ты что, с ума сошла? Они ненавидят нас и наверняка знают, что мы готовимся к войне с ними. И если в их руки попадет придворный звездочет… — Я осекся: она не обращала на мои слова никакого внимания. Просто шла в том направлении, которое сочла нужным, — прямо в логово врага. Я остановил ее: — Ответь мне! Ты что, совсем лишилась рассудка? Почему мы идем в Теотиуакан, прямо в пасть хищника?

— Мы не можем идти в Тахин, враги будут ждать тебя именно на пути туда. Теперь они знают, что мы можем дать отпор, а значит, подготовятся лучше, нападут в большем числе. Нам с ними не справиться. Дорога на Тахин приведет тебя к смерти.

В этом Иксчааль была права. Но дорога, предложенная ею, явно не была безопасной.

— Мы можем повернуть на запад, чтобы миновать Тео…

— Нет, это удлинит наше путешествие не на одну неделю. А нам нужно попасть на юг кратчайшим путем через Теотиуакан в Чолулу, а оттуда к рыбацким селениям на побережье, где можно нанять лодку и двинуться дальше морем. Кроме того, поняв, что мы не пошли в Тахин, враги как раз и решат, что мы пошли на запад. А уж то, что мы двинемся прямиком в Теотиуакан, никому из них точно не придет в голову.

В ее рассуждениях была логика, и я опять не мог с этим не согласиться, однако направляться прямиком в зев Миктлантекутли все равно казалось безумием. То, что сделают тамошние власти с попавшим к ним в руки придворным звездочетом, заставит содрогнуться даже Владык преисподней.

Ай-йо! Это не Иксчааль проявила безумие, отправившись в это путешествие, а я.

«Ладно, — угрюмо подумал я, — по крайней мере, ей известно, почему я избран».