Купер Джонс потребовалось примерно полчаса, чтобы масштабировать сорокафутовую стену каньона. В этом пустынном краю она не слишком-то полагалась на свой навигатор и на всякий случай, для проверки и перепроверки данных, обзавелась карманным секстантом. Сейчас, оставшись и без навигатора, и без спутникового телефона, Куп нарадоваться не могла тому, что имела при себе этот старомодный инструмент.

Опасаясь, что они попали не в тот каньон, Куп считала необходимым уточнить их позицию. Используя хронометр и электронный секстант, позволявший измерить угол между Полярной звездой и восходящим солнцем, Куп могла вычислить широту и долготу и определить свое положение на координатной сетке.

Солнце должно было встать через полчаса, предрассветная дымка уже забрезжила над восточным скалистым кряжем, но Полярная звезда еще оставалась видимой. Ну а полная луна, в сочетании с широкой полосой Млечного Пути, освещала окрестности с удивительной четкостью.

Однако сейчас Куп смотрела не на Полярную звезду, а на созвездие Стрельца — преддверие пути преисподней, по представлениям тольтеков дороги, ведущей… в ад. Если верить преданиям, именно через эти врата бог ночи Тескатлипока со своей адской ордой вырвется наружу 21 декабря 2012 года — в Последний день согласно так называемому Календарю долгого счета. Взгляд Купер скользил по диким окрестностям: лунному ландшафту петляющих каньонов, гротескных каменных изваяний и пересохших оврагов.

Заря еще не занялась, а лагерь внизу уже ожил. Мартинес, погонщик мулов, уже встал. Все три вьючных мула были до предела нагружены зерном, провизией, водой и инструментами, животные использовались на пределе возможностей, а потому нуждались в заботе. Мартинес ухаживал за ними, кормил, поил, обтирал старым джутовым мешком, уделяя особое внимание бокам, которые могли натереть вьюки, и холке, а потертости обрабатывал маслом или текилой, флягу с которой, как уверял, имел при себе только для этих надобностей. С края каньона Купер видела обоих уже выбравшихся из своих спальных мешков и потягивавшихся наемников, Джеймси и Харгрейва. С виду оба были ребята крутые, широкоплечие, со странным набором татуировок, некоторые из наколок были военными, тогда как другие упорно наводили на мысль о тюряге.

Сейчас Джеймси стоял, склонившись над маленькой портативной плиткой на две горелки, и готовил кофе…

Незадолго до вступления в край каньонов экспедиция сделала привал у речушки, и Купер наткнулась на Джеймси, когда тот как раз закончил мыться. Он, правда, был в штанах, но с голой грудью, которую пересекал длинный застарелый шрам, оставленный то ли ножом, то ли штыком. Красная отметина от пули, прошившей правое плечо, выглядела куда более свежей. И вдобавок ко всему спина Джеймси была вся в широких белесых полосах, словно оставшихся после адской камеры пыток.

Поздно вечером она отозвала Риту Кричлоу от костра и поведала ей об увиденном. Но ее странная подруга ничуть не удивилась.

— Не бери в голову. Я с этими ребятами уже имела дело. — Вот и все, чего удалось добиться от Ритс.

— Но шрамы?

— Наш несовершенный мир полон скверных ребят, — отведя глаза, ответила Рита.

— Пулевая рана в плече Джеймси совсем свежая.

— Она заживает.

— Мне это не нравится.

— Ты не была в Чьяпас, — пожала плечами Кричлоу.

— Я читала газеты. Тебя вызволили федералы.

— Это сделали Джеймси с Харгрейвом.

— А почему тогда газеты об этом врали? — коснулась руки подруги Купер.

— Потому что мы наврали им.

— Что, все было так плохо?

— Ты видела дырку в плече Джеймси? Так вот, эта пуля предназначалась мне.

На следующий день они вступили в нескончаемый лабиринт скал и ущелий, именуемый краем каньонов.

Купер снова направила свой секстант на небо и зафиксировала на Полярной звезде. Рассчитав широту и долготу, она зажала в зубах маленький фонарик «Мэглайт» и пометила их местонахождение на координатной сетке. Они были в том самом каньоне, на нужном месте.

Итак, где-то здесь захоронен Третий кодекс.

И тут она заметила в глубине каньона, на расстоянии по прямой, может быть, в тысячу футов, отблеск лагерного костра. Однако, учитывая, что каньон петлял, добираться туда пешком пришлось бы, наверное, целую милю.

Достав из висевшей на ремне сумки принадлежащую Джеймси латунную подзорную трубу «Таско», весившую — при длине в пять дюймов — всего полтора фунта, Куп навела ее на свет. При двадцатипятикратном увеличении казалось, что до лагерного костра всего футов сорок.

Огонь костра, отражаясь от стен каньона, освещал группу крутого вида мужчин, только что поднявшихся со своих походных постелей и потягивавшихся. А еще он высвечивал женщину — нагую, окровавленную, с разбитым лицом, распростертую на каменном дне каньона. А на ней, ритмично подскакивая, лежал мужчина со спущенными до колен штанами. Неожиданно он схватился за окровавленное ухо, а женщина выплюнула что-то изо рта.

Когда он насиловал ее, она откусила ему ухо.

Мужчина вскочил, отвесил своей жертве несколько пинков, а потом, выхватив из кобуры пистолет, выстрелил ей в лицо. Выстрел Куп услышала даже с такого расстояния. Остальные восемь мужчин, увидев окровавленное ухо, покатились со смеху. Трое из них держали в руках бутылки со спиртным.

Потом каждый по очереди пнул труп.

Куп насчитала девять бандитов, десяток лошадей и трех вьючных мулов и уже собиралась спуститься вниз по стене каньона, когда один из мужчин вдруг достал бинокль и направил в ее сторону. В следующий миг бандиты уже указывали на нее.

Ее выдал маленький, но мощный фонарик, зажатый в зубах. Девять насильников и убийц в грязных рабочих штанах, камуфляжных футболках и разнообразных головных уборах — треуголках под медвежонка Смоуки, сомбреро, бейсболках, мягких фетровых шляпах — были перепоясаны ремнями и портупеями с висевшими на них пистолетами, мачете и флягами, на груди их перекрещивались патронташи. Бандиты мгновенно снялись с лагеря, даже не подумав о том, чтобы похоронить несчастную женщину, которую насиловали, мучили, а потом убили.