Кецалькоатль облачался в свое великолепное парадное одеяние, когда я вошел в воздвигнутый для него рядом с игровой площадкой шатер. Его паланкин стоял снаружи, а телохранители строились, чтобы сопроводить правителя в триумфальном шествии по полным народа улицам Тахина.

— Ты был прав, юный звездочет. Мой личный небесный покровитель был со мной на игровом поле. Не просто его брат Ксолотль, нет, я чувствовал, что сам Кецалькоатль вселился в меня. Он овладел моим телом и направлял каждое мое движение. Когда моих собственных сил стало недоставать, он влил в меня свою мощь, придал мне свою быстроту.

— Звезды не лгут, мой повелитель.

— Звездочет не раз говорил мне это. А еще дома, в Толлане, он часто повторял, что ноги уже отказывают ему, не позволяя сопровождать меня в дальних походах, а перед глазами все расплывается. Это он предложил мне взять тебя с собой в Тахин и сделать придворным звездочетом. Он обещал, что будет наставлять тебя и помогать тебе, пока жив, и заверил, что ты необычайно одарен и сослужишь мне хорошую службу. Я последовал совету старого друга и, как всегда, остался доволен. Ведь он был и моим наставником.

Моя голова склонилась в поклоне.

— Я потрясен, мой повелитель.

Жестом он позволил мне удалиться. Я уже повернулся, чтобы уйти, и тут вдруг заметил в куче одежды и снаряжения, что были на нем во время игры, маленький окровавленный обсидиановый кинжал.

Я невольно воззрился на него: острый как бритва клинок явно не относился к снаряжению игрока в мяч. Как же он оказался среди этих вещей, прикрепленный к защитной накладке?

Ответ пришел сам собой, ошарашив меня: я вспомнил, как кровоточил живот упавшего принца. У меня перехватило дух, но я изо всех сил попытался ничем не выдать своей догадки. Выходит, правитель воспользовался ножом, чтобы вывести соперника из игры.

Ай-йо… Он не просто положился на волю богов, но решил поспособствовать ее осуществлению собственной рукой.

Кецалькоатль заметил, куда устремлен мой взгляд, и я застыл в ужасе, ибо понял, что невольно проник в страшную тайну.

— Смерть принца Тицока, — произнес я, — была предопределена богами еще в тот миг, когда он покинул материнское чрево. Но пути, предначертанные смертными богами, не всегда очевидны. И бывает, боги используют смертных для того, чтобы они осуществили их волю.

Вместо того чтобы приказать убить меня на месте, правитель лишь слегка улыбнулся и сказал:

— Пути богов неисповедимы.