Поднявшись с первыми лучами, мы позавтракали маисовыми лепешками. Поскольку руки Теноча оставались привязанными к шесту за спиной, Дымящийся Щит бросил еду Теночу под ноги. Чтобы поесть, тому пришлось бы опуститься на колени и взять пищу с земли зубами, как псу.

Но он, движимый каким-то безумием, не соглашался преклонить колени даже для поддержания жизненных сил и лишь с вызовом бросал гневные взгляды на всех и вся, включая Дымящегося Щита. На меня он взирал с особой, нескрываемой ненавистью, ну а когда увидел Цветок Пустыни, его глаза засверкали еще более ядовитой злобой.

С чего он так взъелся на молодую женщину, не сделавшую ему ничего дурного и всегда покорно ему служившую, я решительно не понимал. Но еще больше удивился, когда она положила свою лепешку, подняла с земли предназначавшуюся для него и поднесла ему.

— Мы отправляемся в дальний путь, — сказала Цветок. — Кто знает куда? Если не поешь, ты не дойдешь.

Теноч, сжав челюсти, лишь прожигал ее взглядом. Я оторвался от собственного завтрака, желая, должен признаться, не столько накормить Теноча, сколько поддержать Цветок Пустыни.

Но Дымящийся Щит оказался рядом с ней раньше меня.

— Сейчас, — произнес он, — я покажу, как сделать, чтобы он поел.

Щит зажал нос Теноча пальцами, а когда тот разинул рот, чтобы набрать воздуху, сунул туда маисовую лепешку.

— Жуй, Теноч, жуй, не то мы унизим тебя еще больше. Ешь, наслаждайся, и, кто знает, может быть, мы все проживем достаточно долго, чтобы увидеть завтра.

Я почтительно приблизился к Дымящемуся Щиту. На языке науатль я говорил с акцентом, сильно отличавшимся от его произношения, но это не мешало ему понимать мои слова.

— Кецалькоатль, Пернатый Змей, не обещал нам возможности увидеть завтра.

Дымящийся Щит улыбнулся и похлопал меня по плечу.