5
На следующее утро мы покинули гостеприимных стариков. Личинка бежал рысью между нашими лошадьми и снова без умолку говорил, оживляя своей болтовней нашу скучную поездку по бесконечным лугам. Какое-то время он просто пересказывал нам сплетни о различных жителях Новиодуна. А затем, как я и ожидал, армянин снова принялся обсуждать будущее путешествие.
— Куда вы с госпожой Сванильдой отправитесь дальше, fráuja?
— После того как я задам Мейрусу еще несколько вопросов, которые пришли мне на ум, мы проведем ночь или две в pandokheíon, отдохнем и наберемся сил. Затем упакуем свои вещи и отправимся дальше на север, в степи Сарматии. Согласно распространенному мнению, именно оттуда и пришли готы.
— И в конце концов вы рано или поздно доберетесь до Янтарного берега, да?
Я рассмеялся:
— Я не забыл про твой нос, Личинка.
— Про его нос? — спросила удивленно Сванильда.
Поскольку моя спутница ничего не слышала об амбициях армянина, я просветил ее.
— Поиски янтаря, — сказала она ему, — это, разумеется, более благородное занятие, чем поиски грязи. Но не будет ли твой fráuja Мейрус опечален, когда ты объявишь ему, что собираешься бросить свою работу?
— Скорее он разгневается, моя госпожа, — ответил Личинка. — Я сомневаюсь, что мне вообще придется сказать ему хоть слово. Ведь Мейрус из тех, кого армяне называют «вардапет», на его языке это звучит как khazzen, а на вашем — «провидец».
И правда, когда вскоре после наступления темноты мы добрались до города и первым делом отправились на склад к Мейрусу, старик иудей уже стоял снаружи и поджидал нас. Бросив нам со Сванильдой короткое háils, он по-дружески хлопнул Личинку по плечу и сказал сладким голосом:
— Рад, что ты вернулся, мой мальчик. Твоего носа здесь чрезвычайно не хватало. За прошедшие дни копальщики почти совсем ничего не нашли. И я понял, что труд моего самого опытного искателя грязи следует оплачивать лучше. — Армянин раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но ему не дали и слово вставить. — Ступай передохни у меня дома, Личинка, — я имею в виду, Магхиб. Ты долго бежал и наверняка устал. Мы все обсудим с тобой, как только я поприветствую маршала и его госпожу.
Личинка с мрачным видом шаркающей походкой направился по улице, ведя наших лошадей. А Грязный Мейрус повернулся к нам и широко раскинул руки.
— А теперь waíla-gamotjands, сайон Торн. — Он сделал нам знак зайти внутрь склада, где мы присели на какие-то тюки с сеном. — Уверен, что ты сильно встревожен и тебе интересно узнать…
— Сначала, — прервал я его, — скажи, не было ли какого-нибудь послания от Теодориха.
— Нет, все по-старому. Никаких новостей относительно ожидаемого мятежа Страбона и его союзников-ругиев, если ты это имеешь в виду.
— Да, это. Неужели нет новостей? Удивляюсь, чего они ждут.
— Акх, бьюсь об заклад, что догадываюсь, в чем дело. Очень вероятно, что эти войска не выступят, пока их как следует не снабдят всем необходимым. Пока с полей не соберут урожай. Да, я предвижу, что они выступят в сентябре или даже позже: после того, как будет собран урожай, но прежде, чем наступит зима.
— Это звучит разумно, — признал я, кивая. — В таком случае я, возможно, успею закончить свои поиски и вернуться к Теодориху…
— Не стесняйся, задавай еще вопросы, — продолжал Мейрус, — разве тебе больше не о чем спросить?
Я знал, на что старик намекает, но не желал доставить ему удовольствие, интересуясь последними известиями о таинственном Торе. Вместо этого я сказал:
— Да, у меня есть вопрос из области… даже не могу точно сформулировать чего… Истории? Теологии? В любом случае скажи мне — поскольку это вы, иудеи, дали нам Иисуса…
Мейрус качнулся на своих каблуках и воскликнул:
— Al lo davár!
Я принял это за выражение удивления.
— И поскольку именно Иисус дал нам христианство… — продолжил я. — Словом, я тут недавно слышал кое-что, и хотелось бы знать твое мнение. Я полагаю, Мейрус, основываясь на том, что прочел в Библии, что будто вы, иудеи, часто воевали за иудаизм — пытаясь силой обратить в свою веру другие народы Востока.
— Акх, это правда, да. Могу привести в качестве примера деяния братьев Маккавеев. Это родовое имя означает «молот», и, надо сказать, оно очень им подходит. Так вот, один из Маккавеев, когда одерживал победу над иноземным войском, перво-наперво делал обрезание всем мужчинам.
— И вы, иудеи, также сражались между собой, насколько я понял, стараясь заставить друг друга прийти к согласию относительно вопросов веры.
— Разумеется, так оно и было, — снова подтвердил Грязный Мейрус. — Как там говорится: «Должны ли двое быть вместе, если меж ними нет согласия?» Например, когда-то, много столетий тому назад, между собой постоянно и довольно жестоко соперничали фарисеи и цедукеи.
— Но мы, западные народы, как мне было сказано, хотя и часто сражались друг с другом, но никогда не делали этого по религиозным причинам.
— По мнению иудеев, — сухо заметил Мейрус, — у вас никогда и не было религии.
— Я имею в виду, мы не воевали по этой причине, пока христианство не стало доминирующей религией.
— Иудеи считают, что у Goyim до сих пор нет религии.
— Дай мне сказать, пожалуйста. Мы, европейцы, никогда не вели священных войн до появления христианства. Они возникли на Востоке и затем пришли к нам оттуда. И на Востоке, как ты только что сам подтвердил, священные войны не новость. А Иисус был иудеем, следовательно…
Грязный Мейрус схватился за голову и застонал:
— Bevakashá! Я часто слышал, что христиане поносят иудеев за то, что те убили Иисуса. Но ты первый, от кого я услышал обвинения в том, что Он обидел тебя.
— Нет, скажи… разве мы не унаследовали это от Востока?
— Ayin haráh! Задай мне лучше вопрос, на который я могу дать ответ!
Я покачал головой:
— У меня больше нет вопросов.
— У меня есть, — робко подала голос Сванильда. — У меня есть вопрос, господин Мейрус.
С видимым облегчением Грязный Мейрус повернулся к ней:
— Да, дитя?
— Недавно я кое над чем размышляла, потом мы с Торном все обсудили, и он сказал, что я могу спросить тебя об этом.
Мейрус подался вперед, чтобы лучше рассмотреть Сванильду в темноте. Затем он бросил такой же изучающий взгляд на меня, немного помолчал и наконец сказал:
— Спрашивай. Я отвечу, если смогу.
— Мне бы хотелось знать… ты ведь умеешь предсказывать… будем ли мы с Торном… — Тут она запнулась и сформулировала вопрос иначе: — Как долго мы с Торном останемся дороги друг другу?
Мейрус снова окинул нас весьма проницательным взглядом, затем в нерешительности почесал свою черную бороду.
Я предположил:
— Ты не можешь ответить?
— Ничего подобного, я нашел ответ. Но сам не знаю, что он означает. И потому предпочел бы не делать просто прогнозов без всяких пояснений.
Я сказал:
— Давай говори. Ты от нас не отвертишься, даже не надейся.
— Вы уверены, что хотите услышать это?
Мы со Сванильдой хором ответили:
— Да.
Мейрус распрямил свои могучие плечи.
— Как прикажете. — Сначала он обратился ко мне: — Сванильда будет дорога тебе, сайон Торн, всю твою оставшуюся жизнь.
Я не мог понять, отчего иудей сначала отказывался мне это сообщать, потому что не видел в подобном предсказании ничего зловещего или необычного. Сванильда, казалось, была довольна. Она радостно улыбнулась, но тут Мейрус сказал ей:
— А вот Торн будет дорог тебе только до полудня завтрашнего дня.
Улыбка Сванильды мигом погасла: бедняга выглядела совершенно потрясенной. Мне тоже стало не по себе, однако я не преминул возмутиться:
— Что это за предсказание? В нем нет ни капли здравого смысла!
— Я предупреждал тебя. Я могу сказать только то, что вижу.
— Если ты способен делать столь невразумительные предсказания, то мог бы, по крайней мере, пошевелить мозгами и попытаться объяснить, что все это значит.
— Проклятье, маршал! Сначала ты просишь меня отвечать за весь жестокий христианский мир. Теперь ты хочешь взвалить на меня ответственность за то, что несет нам будущее. Не лучше бы тебе было задать наконец тот вопрос, который давным-давно вертится у тебя на языке: «Есть ли новости о человеке, который называет себя Тором?»
— Ладно, спрошу! Итак, что известно новенького об этом сукином сыне?
— Он снова приходил сюда, чего и следовало ожидать. Такой же заносчивый, требовательный и злобный, как и прежде. Между прочим, ты тоже меняешься не лучшим образом при одном лишь упоминании о нем. Я сказал, дескать, ты отправился путешествовать по дельте Данувия и через некоторое время вернешься. Он в ответ прорычал, что не собирается пачкать ноги в грязи, преследуя тебя. Заявил, мол, подождет тебя здесь, и велел передать: он поселился в том же самом pandokheíon, что и ты. И еще он выразил надежду, — Грязный Мейрус произнес это с насмешкой, — что ты не настолько труслив, чтобы сбежать от молота Тора.
Я фыркнул в ответ на это оскорбление. Но тут Мейрус добавил:
— Он также выразил надежду, что ты не станешь прятаться за женскую юбку. Этот тип, похоже, думает, что ты держишь рядом с собой госпожу Сванильду лишь в качестве щита на случай нападения.
— Я не дам и двух tords за то, о чем он думает. Или говорит. Я пойду и проверю, чего он стоит на деле.
— Ты собираешься встретиться с ним лицом к лицу? — спросил Мейрус как-то настороженно.
— Прямо сейчас? — встревожилась Сванильда.
— Разумеется, сейчас: я не должен заставлять бога томиться в ожидании. Однако он, кажется, с презрением относится к обществу женщин, поэтому я встречусь с ним один на один. — Я встал и вышел, а старик и Сванильда последовали за мной. — Скажи, Мейрус, есть ли где-нибудь поблизости другое жилье, где Сванильда могла бы некоторое время меня подождать?
— Мой собственный дом вон там, — ответил он, показывая. — Пусть остановится у меня, я велю слугам приготовить ей nahtamats и прикажу Личинке позаботиться о лошадях.
— Но… Торн… — умоляла Сванильда. — Мы так долго были вместе. Ты уверен, что нам следует разлучаться теперь?
— Тор хочет встретиться только со мной, да будет так. Я пойду один пешком и не возьму ничего, кроме меча. Я скоро вернусь, моя дорогая. Я хочу положить конец беспокойству, которое он нам причиняет.
— Пойдем, госпожа Сванильда, — весело произнес Мейрус и взял ее под руку. — Я всегда рад гостям. Они бывают у меня так редко. А еще я хотел спросить у тебя совета по одному вопросу. — Пока они шли по темной улице, старик с энтузиазмом излагал ей свои планы: — Я решил расширить свое дело и включить в него торговлю янтарем. И в связи с этим мне бы хотелось отправить Личинку с вами на север, если вы, конечно, согласитесь, — на Янтарный берег, пусть хорошенько там все разведает…
Его голос затих, и я улыбнулся — а у старого иудея и впрямь был какой-никакой дар ясновидения! — после чего я развернулся и направился в противоположную сторону.
* * *
Я пробыл в pandokheíon дольше, чем рассчитывал. Когда же я наконец покинул его, то понял, что Сванильда, должно быть, беспокоится обо мне — и Мейрус, без сомнения, изнемогает от любопытства, желая узнать, чем закончилась ветреча, — поэтому я старался добраться до них побыстрее, но мог идти с трудом, едва переставляя ноги. Я пребывал в таком смятении, что, когда наконец вернулся к складу на берегу реки, мне понадобилось некоторое время на то, чтобы разыскать дом, который указал мне Мейрус. Весь путь от pandokheíon я сочинял удобоваримую историю. Но должно быть, у меня все-таки не получилось взять себя в руки, потому что, когда Мейрус впустил меня в дом, он бросил на меня всего лишь один взгляд и воскликнул:
— Акх, сайон Торн, ты бледен, как gáis! Входи же, входи быстрее! Вот, глотни из этого меха!
Я так и сделал: мне и впрямь надо было выпить. А тем временем он сам, Сванильда и Личинка, столпившись рядом, смотрели на меня со смесью беспокойства и ожидания, исполненные мрачных предчувствий.
— Что, была схватка, Торн? — с замиранием сердца спросила Сванильда, когда я наконец опустил мех.
— Ты победил, fráuja Торн? — робко поинтересовался Личинка.
Мейрус сказал:
— Ну, во всяком случае, он здесь, на своих ногах, без следов крови.
— Ты победил бога, fráuja Торн? — настаивал Личинка. — В рукопашной схватке?
— Тор не бог, — ответил я, стараясь беззаботно улыбнуться, — и никакой схватки не было. Он не враг. Его показная злость была притворством и шуткой.
— Акх, я надеялась, что все обойдется! — воскликнула Сванильда, весело смеясь и прижимаясь ко мне. — Я так рада этому!
Мейрус не произнес ни слова, он только прищурил глаза, словно для того, чтобы получше рассмотреть меня.
— Я удивлен, старый предсказатель, — пошутил я, стараясь показать, что мне сам черт не брат, — как это ты не увидел, что все закончится благополучно.
— И я тоже удивлен, — пробормотал он, все еще изучая мое лицо.
Мне пришло на ум сказать:
— Если я и бледен, то это, без сомнения, оттого, что отправился туда в ожидании сражения и до сих пор еще не пришел в себя. — Я снова рассмеялся. — Но наш предположительно ужасный преследователь оказался… ну, похоже, тем, за кого ты принял его первоначально, Мейрус. Моим союзником, так сказать, которого отправили с целью помочь мне в моих поисках истории.
Теперь уже Мейрус нахмурился в задумчивости, поэтому мне показалось, что я слишком уж старательно высмеиваю все прежние тревоги.
Но старик сказал только:
— Тогда садись ужинать, маршал. Еда еще на столе.
— И расскажи нам обо всем, — весело предложила Сванильда. — Кто такой Тор на самом деле, и почему он здесь.
Меньше всего мне сейчас хотелось есть, но я постарался сдержать свое внутреннее возбуждение и продемонстрировать, насколько мог, отличный аппетит. Сванильда с Мейрусом уже наелись, они просто потягивали вино и слушали меня. Я счел, что Личинка тоже уже поужинал, но он продолжил есть за компанию со мной; возможно, ему впервые позволили поужинать в доме за столом. Когда я рассказывал свою историю, то старался не болтать слишком много, ибо я все это уже мысленно отрепетировал заранее, поэтому я говорил коротко, четко, время от времени прерываясь, чтобы откусить кусок и сделать глоток вина.
— Уж не знаю, простое ли это совпадение, — сказал я, — или, может, все короли думают одинаково. Во всяком случае, почти в то же самое время, когда Теодорих решил отыскать истоки истинной истории готов, его двоюродный брат, король визиготов Эрик, в Аквитании сделал то же самое. Эрик, подобно Теодориху, отправил своего человека — пройти по старым следам тех древних, когда-то переселившихся сюда готов. Разумеется, Эрик велел своему посланнику по имени Тор остановиться в Новы и засвидетельствовать свое почтение Теодориху, объяснив ему цель своей миссии. И конечно же, Теодорих сказал ему, что я занимаюсь тем же самым и уже нахожусь в пути. Поэтому Тор и поспешил догнать меня. Насколько мы знаем, он упустил нас в Дуросторе. Но он продолжал следовать за нами и, думаю, для того чтобы развлечься в путешествии, решил превратить свое преследование в шутку — притворившись, что гонится за нами с какой-то темной и тайной целью. — Я беззаботно взмахнул костью, которую грыз. — Как я уже говорил, чистое озорство. И удивительное совпадение.
— Да уж, просто поразительное совпадение, — проворчал Мейрус. — Даже имена похожи: Тор и Торн.
— Да, — жизнерадостно подтвердила Сванильда. — А может, имя Тор — это тоже часть его шутки?
— Нет, — сказал я. — Его действительно так зовут. — Впервые за все это время я сказал своим друзьям правду — или часть правды. — Ну, наша с ним встреча была не слишком дружелюбной, по крайней мере сначала. Я заставил грека в pandokheíon показать мне, где находятся покои некоего Тора, и ворвался к нему с мечом. Окажись его собственный меч у него под рукой, мы могли бы поубивать друг друга без всяких объяснений. Но Тор уже разделся (он как раз готовился лечь спать) и был безоружен, поэтому я сдержался. А затем, разумеется, когда он рассказал мне свою историю, мы от всей души посмеялись над ней.
Сванильда с Личинкой тоже рассмеялись, словно они побывали там, только старый иудей сохранял серьезный вид.
— Вот и вся история. Теперь Тор присоединится ко мне в нашей миссии и…
— Присоединится к нам, — поправила Сванильда, положив свою руку на мою.
Я продолжил:
— Мы отправимся на поиски вместе, поедем отсюда на север. И может быть — у меня еще не было времени расспросить его, — Тор уже успел узнать то, о чем я незнаю. Или, возможно, у него есть предположения, где бы мы могли вести свои поиски с бо́льшим успехом… а то я до сих пор опирался лишь на старые песни и смутные воспоминания…
— Вообще-то, — сказала Сванильда, — Магхиб тоже хочет присоединиться к нам, если ты не против.
— Да, — подтвердил Мейрус, внезапно вынырнув из своих размышлений. — Я пытаюсь убедить Магхиба отправиться на поиски янтаря для меня.
— Но я хотел бы сам заняться сбором янтаря, делать это для себя, — жалобно заныл армянин.
Мейрус сказал:
— Магхиб, если ты собираешься так далеко засунуть свой нос, то имей в виду: это очень рискованно. Позволь мне поддержать тебя в этом рискованном предприятии. Я буду платить тебе хорошее жалованье, а затем заплачу еще и значительную часть от прибыли, полученной от продажи янтаря, который ты доставишь сюда, в Новиодун. Понимаешь? Ты ничем не рискуешь, если не научишься находить янтарь при помощи своего носа.
Личинка уныло засопел, повесив свой длинный нос.
Мейрус добавил, входя в раж:
— Я даже подарю тебе лошадь, молодой Магхиб, так что тебе не придется тащиться пешком, а ведь до Янтарного берега — долгий путь.
При этих словах Личинка слегка вздрогнул. Затем он вздохнул и беспомощно вскинул руки в знак того, что сдается.
— Ну, тогда все! Договорились! — Грязный Мейрус шумно возликовал. — Сайон Торн, в качестве королевского маршала не присмотришь ли ты, чтобы этот достойный подданный короля в целости добрался до берегов Вендского залива?
— Ну, вообще-то… — сказал я, нервно забарабанив пальцами по столу. — Я собирался выполнить это поручение в одиночку, а компания сильно разрослась за время пути. — Сванильда бросила на меня испуганный взгляд, почувствовав, что сейчас речь зайдет о ней. — Помнишь, еще в самом начале, дорогая, я сказал тебе, что впереди у нас terra incognita, возможно кишащая дикарями. Совершенно очевидно, что чем меньше нас будет, тем больше вероятность того, что мы выживем — чтобы получить те сведения, которые разыскиваем. — Я окинул всех взглядом. — Я не могу отказаться взять с собой нового помощника, потому что Тор — посланец другого короля и выполняет ту же самую миссию, что и я. Но вынужден сказать, что наши поиски становятся слишком беспорядочными.
Теперь Сванильда выглядела смертельно обиженной, Личинка подавленным, а Мейрус смотрел на меня, не отводя глаз, но лицо его ничего не выражало. В заключение я привел следующий довод:
— Надеюсь, вы и сами понимаете, что я должен обсудить все это с Тором. Я не могу решать сам, кто с этого момента войдет в наш отряд.
Сванильда и Личинка грустно кивнули.
— А теперь, — сказал я, — я возвращаюсь в pandokheíon, чтобы сесть с Тором у себя в покоях, где у меня лежат точные записи и карты, которые я сделал за время нашего путешествия, и все как следует обсудить. Я поделюсь с ним всем, что успел узнать, и спрошу, о чем узнал он, а потом мы с ним решим, что делать дальше и кого взять с собой, если это вообще понадобится. Возможно, мы потратим на это всю ночь, а когда наконец отправимся спать, то, без сомнения, проспим допоздна. Поскольку эти покои я прежде делил со Сванильдой, а сейчас мы с Тором займем их, я вынужден попросить тебя, Мейрус, оказать моей спутнице гостеприимство и позволить ей остаться здесь до завтра.
— Можешь не беспокоиться, — сказал он мне весьма сдержанно, а затем гораздо более теплым тоном обратился к Сванильде: — Не окажешь ли ты честь старику и не примешь ли приглашение остаться и переночевать здесь?
Девушка снова кивнула, она выглядела больной и не произнесла ни слова, даже не пожелала мне спокойной ночи, когда я ушел.
* * *
Тор уже был в моих покоях, когда я появился там. Он поинтересовался:
— Что ты сказал им?
— Мне пришлось их обмануть, — ответил я.