40
— Я хотел только избавиться от него, — оправдывался Тимон, опускаясь на колени рядом с Эндрюсом.
— Вы не считаете его убийцей? — шепотом спросил Чедертон.
— Эта мысль пришла мне в голову, пока я говорил. Маленькая импровизация. Однако, учитывая его реакцию, не натолкнулся ли я на истину?
— Он убийца, — зашептала Энн. — Он был унижен отказом Гаррисона избрать его и тем, что его ввели в группу насильно. Его терзала ревность.
— Стоит ли напоминать, — заметил Марбери, который, единственный из четырех, не склонился к Эндрюсу, — что у него не было причин убивать Лайвли?
— Как ты не понимаешь? — откликнулась Энн. — Лайвли, при всех своих слабостях, был умен и жаден до истины. Рано или поздно он разоблачил бы Эндрюса. Между тем как Сполдинг…
— Вызовите констеблей, — слабо промычал Эндрюс, не открывая глаз.
— Вот и хорошо, — поощрительно ответил Тимон, помогая ему сесть. — Мне не пришлось бить вас по щекам.
— Я человек тонкой конституции, — проскулил Эндрюс. — Временами мой мозг переполняется кровью и тело отказывается мне служить. Но мне уже лучше. Вызовите констеблей.
— Зачем? — спросил Чедертон.
— Чтобы арестовать этого брата Тимона! — собравшись с силами, рявкнул Эндрюс.
Его коллеги бросили работу и присоединились к стоявшим над Эндрюсом, насмешливо поглядывая на него. Тимон узнал обоих. Диллингем был известен как знаток греческого. Второй, Ричардсон, по слухам, почитал себя за первый ум Европы.
Он и заговорил, скрывая насмешку:
— Эндрюс, вы упали?
Наряд Ричардсона поражал богатством. Его темный плащ покрывала филигранная вышивка, под плащом виднелся сливочно-белый бархатный камзол без единого пятнышка. Белая шляпа так густо была расшита золотом, что сияла подобно нимбу — несомненно, обдуманный эффект. Кроме того, никто в Англии так не холил свою бородку.
— Доктор Ричардсон, — поднимаясь, обратился к нему Тимон, — вы, насколько мне известно, лучший латинист среди своих собратьев, а может быть, и во всем мире. Знакомство с вами — большая честь для меня.
Эндрюс шумно выдохнул, и Диллингем посмотрел вниз.
— Я состязался с крупнейшими знатоками латыни, — охотно кивнул ученый, — и всех выбил из седла. Даже итальянцев. Мой меч — знание, мой щит — абсолютная уверенность. Короче говоря, я — рыцарь античности, верный поиску Грааля. Я мог бы восседать за столом Артура. Никто не сравнится со мной во владении языком поэтов и императоров.
— Вы совершенно правы. — Тимон почтительно сложил ладони.
— Я не хвастаю, я просто отмечаю факт.
— Доктор Чедертон доверил тайные тексты убийце и этой женщине! — напомнил о себе Эндрюс.
— Ну, — лениво протянул Ричардсон, — едва ли можно назвать тайной то, что известно каждому из нас.
— К тому же наш труд и должен был стать всеобщим достоянием, доктор Эндрюс, — поднял бровь Чедертон.
Ричардсон хлопнул в ладоши:
— Не далее как на прошлой неделе я имел счастье показать коллегам древнюю греческую рукопись, созданную не кем иным, как…
— Доктор Ричардсон! — взорвался Эндрюс.
— Да? — раздраженно отозвался тот.
Эндрюс сумел без посторонней помощи встать на ноги.
— Я настаиваю, чтобы вы прекратили дискуссию с этими особами!
— Вы сделали новое открытие? — как бы невзначай спросил Тимон. — Открытие, которое повлияет на содержание королевской Библии?
— Тысячи открытий! — уверил его Ричардсон. — И почти все они свидетельствуют о сознательных упущениях взбалмошных католических монахов. Я мог бы выяснить больше, если бы мастер Гаррисон не отказал мне в содействии. Он вынуждал нас блуждать во тьме. Не позволил мне сравнить все тексты, всю Библию. Между тем вы должны понимать, что человек с моей широтой кругозора нуждается в полной… Как бы это объяснить?..
— Вам необходимо видеть целое, чтобы понимать части.
— Точно так!
— А такой мелкий человек, как Гаррисон, — вставил Тимон, — не способен был охватить всю широту замысла.
— Совершенно не способен!
— Не понимаю, как подобный человек получил право судить других? — заговорщицким полушепотом подзуживал Тимон.
— Ответ ищите в политике, — прошептал, внезапно присмирев, Ричардсон.
— Мне говорили, — в том же тоне отозвался Тимон, — что Гаррисон сумел заручиться поддержкой короля.
— Вы имеете в виду, что Гаррисон был шотландцем, как и наш король. — Ричардсон выпятил губу. — Однако назначил его не король. Это работа какого-то мелкого придворного клерка, из тех, что одной рукой пишут рекомендации, а другой принимают взятку.
— Да что вы говорите? — Тимон оглянулся на декана.
Ричардсон перехватил его взгляд.
— Вы, конечно, понимаете, что это только мои предположения.
— Я требую… — во весь голос вскричал Эндрюс.
— Меня, доктор Эндрюс, — рыкнул на него Ричардсон, — удивляет тот факт, что вы до сих пор не видите причин, по которым декан Марбери поручил следствие брату Тимону.
— По его словам, чтобы разоблачить убийцу, — простодушно ответил Эндрюс, — но…
— Нет! — Ричардсон поправил камзол. — Вы заблуждаетесь.
— Заблуждаюсь?
— Брат Тимон, — терпеливо объяснил Ричардсон, обращая взгляд к Тимону, — вас ввели в заблуждение, больше того, вами злоупотребили. Мастер Лайвли перед смертью постарался заинтересовать вас научными вопросами, в которых вы, безусловно, понимаете немного. Я вижу, что ему это удалось. Однако он намеренно отвлекал вас. Вы должны понять, что он был в союзе с Марбери.
— В союзе с Марбери? — повторил Тимон, совершенно не понимая, о чем идет речь.
— Меня вы не одурачили, декан, — величественно взмахнув рукой, обратился к Марбери Ричардсон. — Хотя я не смею обнародовать всего, что знаю, пока не приспело время. Вы наняли брата Тимона с одной-единственной целью: убийце нужна пешка, на которую можно взвалить вину!
Тимон поспешно закашлялся, скрывая смешок.
— Я вижу, вы потрясены, брат Тимон, — понимающе кивнул Ричардсон. — Но так оно и есть! Я понял, что вам поручили это дело в уверенности, что вы споткнетесь, упадете и будете приняты за убийцу. Я еще не знаю всех подробностей интриги Марбери, однако, как видите, со мной ему не тягаться. Никто из пуритан мне не ровня. Я его разоблачил.
— Вы в своем уме? — сдерживая злобу, процедил Марбери.
— Доктор Ричардсон, ваша проницательность не имеет себе равных, — провозгласил Тимон, прикрываясь ладонью.
— Вы еще не осознали всего значения моей дедукции. — Ричардсон, заходясь от восторга, постучал пальцем по плечу Тимона. — Вы не поняли, что мне известен настоящий убийца!
— Отец небесный! — ахнул Эндрюс.
— Вернее будет сказать, убийцы, — фыркнул Ричардсон. — Это я вычислил с самого начала.
— Прошу вас немедленно ответить, кого вы имеете в виду, — потребовал Эндрюс.
Ричардсон прикрыл глаза.
— Посмотрим, не сумею ли я подвести вас к тому же выводу несколькими тщательно продуманными наводящими вопросами. Со студентами мне это порой удается. — Минуту он собирался с мыслями. — Кто нанял Тимона в наставники Энн?
— Марбери, конечно. — Эндрюс скрестил руки на груди.
— А кто подрядил его искать убийцу?
— Марбери.
— Именно так. А кто первый решительно высказался против Тимона?
— Лайвли, — чуть смягчившись, отвечал Эндрюс.
— Точно! — выкрикнул Ричардсон. — Вот вы и ответили!
— Я ответил? — беспомощно переспросил Эндрюс.
— Виновные — Марбери и Лайвли, друг мой! Они вступили в заговор, чтобы убить Гаррисона!
— Почему? — недоумевал Эндрюс.
— Потому что он оскорблял всех нас своим присутствием! Это был единственный способ его устранить, ведь он, что ни говори, был назначен самим королем и невозможно было просто выгнать его.
— Но тогда… Лайвли? — заикнулся Эндрюс.
— А! Марбери избавился от Лайвли, чтобы обеспечить собственную безопасность. А теперь у него есть козел отпущения — Тимон. Бедный монах, пешка, как я уже говорил.
— Отец небесный, — прошептал Эндрюс, отступая подальше от Марбери.
Ричардсон благосклонно обратился к Тимону:
— Не сомневайтесь, брат Тимон, в скором времени Марбери официально обвинит вас в убийствах.
— Значит, Марбери нанял меня, — подумав, заговорил Тимон, — и затем навел меня на мертвое тело только для того, чтобы Лайвли громогласно обвинил меня в убийстве, чтобы зародить сомнение в моей невиновности?
— Вы поняли! — самодовольно закивал Ричардсон.
Тимон покосился на содрогавшегося от едва сдерживаемого хохота Марбери и беспомощно спросил у него:
— Что мне делать? Я в растерянности.
— Не страшитесь, — торжественно отвечал Ричардсон. — Когда придет час, сэр Галахад придет вам на помощь и восстановит справедливость.
— То есть вы?
— Именно. Во мне ваше спасение, — уверил Ричардсон. — А пока продолжайте расследование. Как знать, и вы можете наткнуться на мелкие улики. Я же нанесу удар в самый подходящий момент, когда Марбери будет меньше всего ожидать этого.
— Ну, — откашлялся Марбери, — теперь уж я знаю, чего ожидать.
Энн, не в силах больше сдерживаться, громко расхохоталась.
— У вашей дочери припадок истерии. — Ричардсон повернулся к молчавшему до сих пор Диллингему: — Какая трагическая ситуация, не правда ли?
Диллингем в ответ вздохнул как человек, терпение которого на исходе.
— Полагаю, — промолвил он, — мне лучше вернуться к работе.
И он зашаркал к своему столу, шурша полами длинной коричневой мантии. Усевшись, он расчесал пальцами немытые каштановые волосы и взялся за перо.
Тимону была известна репутация Диллингема. Кто в Англии не слышал о диспуте между Фрэнсисом Диллингемом и Уильямом Алебастером! Слава о нем так разрослась, что диспут стал вехой времени: знатоки греческого считались старыми, если достигли известности до великого события, и молодыми — если после.
Несомненно, никто из живущих не знал греческого языка во всех его тонкостях лучше Диллингема. Однако политикой, убийствами и борьбой за первенство этот человек не интересовался и потому был неинтересен Тимону.
— Ну что ж, — буркнул Чедертон, осознав, что его хитроумный замысел окончательно провалился.
— Я не ручаюсь за себя в присутствии этих людей, — величественно объявил Ричардсон, испепелив Марбери взглядом. — Приличия требуют, чтобы я прежде нашел доказательства. А посему я удаляюсь.
Ричардсон развернулся, подобно заканчивающему аудиенцию монарху, и, сложив руки на груди, покинул зал.
Тимон доверительно обратился к Эндрюсу:
— Вызывать сейчас констеблей было бы неблагоразумно, поскольку в подозреваемые попали и вы, и я, и декан Марбери.
— Господи! — взревел Эндрюс. И, подобрав полы академической мантии, словно нес в ней бушель яблок, вылетел вслед за Ричардсоном.
