38

Марбери впустую потратил несколько минут, оправдываясь перед Тимоном. На каждое извинение тот отвечал, что молчание для них — лучший союзник, чем любые слова. Он, кажется, нуждался в тишине, чтобы впитать энергию из воздуха. Марбери же тишина казалась мучительной, сжимала виски, выворачивала суставы, давила на грудь.

Наконец вернулась Энн с запыхавшимся Чедертоном. Доктор был одет в темно-багровый плащ, а голову его покрывала шляпа того же цвета с тонкой золотой вышивкой. Марбери кивнул старику, которому одышка мешала заговорить.

— Без предисловий, — громко произнес Тимон. — Я предполагаю, что после смерти Спасителя возник заговор лжи, преподносившейся всем христианам.

Некоторые заблуждения могли возникнуть в результате случайных ошибок, однако в основной части они представляют умышленное извращение жизни и смерти — и даже мысли — человека по имени Иисус. В будущем мы должны направить все наши усилия на то, чтобы прекратить обман тысячелетней давности. Мы должны отыскать истину.

Чедертон машинально перекрестился.

Тимон сочувственно улыбнулся ему. Годы в протестантской вере не избавили этого человека от призрака отца-католика.

— Эту ложь, — продолжал он, — сейчас готовится освятить Библия короля Якова. Ни один из земных монархов не предпринимал еще подобного труда. Пытались, конечно, и другие, но у них не было и половины того вдохновения, и трети учености, собранной для нынешней работы. Мы обязаны позаботиться, чтобы Библия короля Якова стала правдивой, иначе истина забудется навсегда. А для этого мы должны предотвратить убийства ученых. Их смерть сохранит древнюю ложь.

— Нас убивают, чтобы не обнаружился истинный смысл сказанного Христом! — осенило миг спустя Чедертона. — Значит, беда грозит и другим группам переводчиков. С ними тоже может что-то случиться.

— Уже случилось, — тихо сказал Марбери. Все взгляды обратились к нему. — Яков сообщил мне, что Ланселот Эндрюс побывал в Хэмптон-Корте до меня.

— Да, я едва не забыл, что вы виделись с королем, — простонал Чедертон. — А должен был сразу расспросить.

— Король упоминал других переводчиков? — начал Тимон.

— Сказал только, что вестминстерская группа получала странные записки, — поспешно объяснил Марбери. — Никто не погиб, но были похищены тексты.

— Постойте, — опомнилась Энн. — О какой лжи вы говорите?

Теперь все смотрели на нее.

— Объясните! — потребовала девушка.

— Вы уже знаете из подслушанного разговора, что настоящее имя нашего Спасителя — Йешуа, — коротко напомнил Тимон.

— Но разве это все?

— Возможно, Мария Магдалина написала Евангелие, которое долго держали под спудом, — осторожно предположил Марбери. — Не знаю, почему его скрывали.

Энн затаила дыхание.

— Воскресение Христово в действительности было скорее духовной, чем телесной природы, — вздохнул Чедертон. — Вероятно, Он сбросил телесную оболочку и предстал ученикам после распятия в истинном, духовном облике — а не в земном обличье.

Энн так стиснула ладони, что кончики пальцев налились кровью, а костяшки побелели. Девушка открыла рот, но не сумела вымолвить ни слова.

— Женщина написала Евангелие! — шепнула она наконец.

— И не просто какая-то женщина, — напомнил Чедертон.

— А воскресение во плоти… — задыхалась Энн.

— Брат Тимон и доктор Чедертон высказывают всего лишь предположение, — неловко вставил Марбери. — Фактические доказательства этих поспешных и, между прочим, преступных теорий отсутствуют.

— Напротив, — мгновенно возразил Тимон. — Фактов более чем достаточно.

— Да, но эти факты можно интерпретировать самым различным образом, — горячо доказывал декан.

— Обращение к знатокам языков было ошибкой, — прервал их спор Чедертон. — Дух научного состязания для них важнее всего. Здесь Яков допустил промах.

Никто не понял, к чему это было сказано: Чедертон, казалось, говорит сам с собой.

— Я хотел только сказать, — объяснил он в ответ на вопросительные взгляды, — что Яков напрасно поручил работу людям, которым свойственно интеллектуальное любопытство. Все мы, увы, ученые, и идеи значат для нас больше, чем задание нанимателя.

— Да. Пусть он даже приказал бы этим людям дословно копировать Епископскую Библию, — согласился Тимон, — они не сумели бы укротить стремление к истине, отказаться от погони за знанием…

— И от желания хоть на шаг обогнать остальных, — закончил Чедертон. — Должен признаться, каждый из нас стремится быть первым.

— Погодите минуту… — Энн прикусила верхнюю губу. — Люди, которым поручен перевод Библии, не могли ограничиться пояснениями к уже готовым переводам. Они обратились к оригинальным текстам, делали переводы древних рукописей. И узнали из них то, о чем вы сейчас говорили?

Тимон с трудом отвел взгляд от ее лица. На нем словно отражался его азарт. В ее глазах пылал такой же огонь. Вопрос, высказанный ею, жег и его ум.

«Так вот что чувствует Марбери? — догадался он. — Это и есть отцовская гордость?»

— Да, мы, насколько было возможно, исходили из оригинальных текстов, — обратился к Энн Чедертон. Его голос снова окреп. — Мы отыскали или получили тексты, написанные, как мы полагаем, не позже ста лет со времени Спасителя.

— Так есть и другие Евангелия, — выговорила Энн. — Книги Писания… о Христе, которых я не читала? Как это могло случиться?

— Так было решено в 325 году от Рождества Господа нашего, — начал Чедертон.

— Никейский собор, — подхватила Энн.

— Документы, с которыми вы сверялись, были принесены в жертву в ходе богословских споров, — торопливо проговорил Тимон. — Многое было уничтожено. Другое скрыто.

— За годы, посвященные изучению этих вопросов, — подтвердил Чедертон, — я не раз сожалел о решениях Никейского собора.

— Но вы сказали, что получили часть текстов? — Энн не сводила глаз с Тимона, явно подозревая, что тот сказал не все.

— От самого Якова, — подтвердил Чедертон. — Он тоже всю жизнь интересовался духовными материями. Я расхожусь с ним во вкусах, но разделяю его жажду.

— Я читала «Демонологию», — фыркнула Энн. — Вы расходитесь не только во вкусах. Ваш уровень знания…

— Что толку в этих рассуждениях? — взорвался Марбери.

Энн ответила ему столь же пылко:

— Если земное тело Христа не возрождалось, то самый фундамент нашей веры был бы иным. Я готова звать Спасителя любым земным именем, но если тело его не вставало из гроба…

— Некоторые изученные мною тексты, — вставил Чедертон, желая смягчить напряжение между отцом и дочерью, — находят идею оживления мертвого тела отвратительной — относящейся к некромантии! Они намекают, что отцы, взявшие верх на Соборе, были одержимы дьяволом. Уродливая концепция оживления трупа была дополнена чудовищной идеей ритуального каннибализма: поедание плоти и питие крови. Кто, кроме демона, мог додуматься до такого?

— Вы говорите о Святом Причастии! — возмутилась Энн.

— Да. — Ученый попытался улыбнуться.

В воздухе повисло тягостное напряжение, казалось, время на миг замерло. У Энн перехватило дыхание, Марбери вспотел в холодной комнате.

— Я вижу, в чем здесь истина, — медленно произнесла Энн. — Христос обладал земным телом, однако оно значило так же мало, как любое другое. Когда Он умер, Он больше не нуждался в нем. Дух Его восстал из гроба.

— Главное — светоч духа, — согласился Тимон. — Тело — лишь тюрьма.

— Чудо воскресения лежит в самой основе христианской религии, — настаивал Марбери, утирая лоб. — И тело — храм, а не тюрьма.

— Мое тело — обуза, — пробормотала Энн. — Каждая третья женщина со мной согласится.

— Я должен увидеть эти тайные тексты, — вдруг произнес Тимон. — Должен увидеть их сам. Я должен видеть их, или разум мой взорвется. Я должен узнать правду сегодня же. Сейчас!

Жар его слов положил конец беседе.

Тимон бросился к двери под ошеломленными взглядами отца и дочери.

Лишь на пороге он обернулся.

— Я сам стоял на распутье… — И уже из коридора он договорил: — Кажется, для меня начинается новая жизнь.