Нужно иметь и держать единый образ в своем сознании, чтобы с помощью этого образа постоянно держать Путь, по которому мир проходит через твой ум, через твое восприятие, через твое тело.

Он все время уходит в будущее, становясь прошлым. Сбиваются и соединяются две волны – представлений и образов, проходящего и уходящего.

Ничто не несет вреда, когда ты провожаешь взором волны уходящего мира и тем самым сохраняешь и поддерживаешь постоянство покоя в Поднебесной.

Все мы здесь лишь проходящие гости, потому не нужно задерживаться, увлекаясь радостями мирскими и вкусностями мелькающих соблазнов. Нужно постоянно скользить на гребнях уходящих волн, не останавливаясь, не застывая, не засыпая над вкусным куском.

Нужно всегда стремиться вкушать ощущение Пути, и вкус Пути – это пресность, прозрачность воды из источника на середине горы, откуда соки земли прозрачностью своей окрашивают происходящее в правильные цвета бесцветных радуг.

Ибо истинный вкус Пути – это отсутствие вкуса.

Чтобы увидеть Путь, не достаточно просто направлять взор в его сторону, ибо пространство взгляда не подходит для того, чтобы в нем появился образ Пути.

Чтобы услышать Путь, недостаточно вслушиваться в его звучание, ибо он неслышим в пространстве слуха, требуются другие усилия, чтобы понять качество его голоса, обращенного к тебе из каждой точки твоего бытия.

Чтобы применить Путь, недостаточно усилий и попыток, схватить его и удержать, ибо в пространстве этих усилий Путь точно исчезает, и гоняться придется за химерами.

Только покой, безмятежность, пресность, безмолвное, отсутствие вкуса в каждом глотке.

Удерживаешь великий образ того, как уходит поднебесный мир.

Уходя, не приносит вреда, а сохраняется согласие мира и покоя.

Музыка и вкусная еда останавливают проходящих гостей.

Но Путь, выходя изо рта, имеет пресный вкус и приходит к отсутствию вкусов.

Глядя на него, не сможешь его увидеть.

Слушая его, не сможешь его услышать.

В применении не сможешь за него ухватиться.

Постоянно мелькают в видоискателе всякие разные образы, пока носит тебя ветер по полянам этого мира, пока разноцветными лоскутами, перемежаются дни с ночами, утра с послезавтрами, и будущее с несбыточным.

Странное и веселое варево смешит, настораживает, трогает и пугает, влечет и насыщает, оставляя тяжелое послевкусие бездарно упущенных возможностей.

Образы, образы образов и с ними вместе всегда неотделимые от них постоянные спутники наших помостков – представления. Представления, переплетенные с образами и понятиями, приправленные переживаниями, неуловимые и скользящие, бредущие, шаркая, как старые актеры, устало по подмосткам бытия, так неуклюже вновь переставляют ноги и спотыкаются, цепляясь за рассохшиеся и вздыбившиеся половицы старой перекошенной сцены. Где же?

Где этот великий и единственный образ, который только и нужно постоянно удерживать внутри, чтобы появился в этом представлении режиссер, чтобы удалось увидеть ясно и сюжет, и основную мысль? И оживилось бы каждое мгновение светом ясным и теплым, в котором больше ничего не нужно, ни знаков, ни букв.

Спокойно и осторожно, безвкусно и ярко проходит волна за волной в каждом мгновении этого мира, Поднебесная течет, как горный поток, упругими струями, бьется о камни и падает с высот вниз в долины, а видно только солено скользящие блики солнца в холодных струях.

Удерживаешь и течешь с этим потоком, становишься этим потоком, и все отражения потока текут не через тебя, а текут тобой, каждая частица твоя – частица потока. И ничто не причинит вреда, уходя по течению. Не может быть вреда тому, что не рождалось, ведь оно не может умереть.

Только густое Эго, тягучее и липкое «я» нужно разбавить с помощью единственного великого образа, приходящего и уходящего мира времени великих неслучившихся битв и перемирий.

ИБО ИМЕННО ЭТО и есть суть того, что тебе нужно почувствовать, тонко-тонко вгрызшись всем своим духом в эту глыбу ухваченного глотка из источника вечности.

Ах, не соблазняйся вкусностями, ты ведь, как и все другие на этом празднике, только случайный прохожий, которого из вежливости пригласили принять участие, музыку послушать, закуски попробовать. Не думай, что здесь тебя оставят жить насовсем. Еще чуть-чуть. И придется отправиться дальше. Придется опять сжиматься в потоке, сжиматься в горле рыданием, так и не вышедшим наружу, растекаясь упругой, звенящей жилой прозрачной, наполненной сталью жгучего холода солнечной струи, прямого меча, витого луча этой смеси каленого холода и обжигающей вечности.

Вот таков великий Путь, что проходит через тебя, и каждый глоток Пути не вовнутрь тебя попадает, а выходит изо рта твоего, пресностью пугает и вкусом отсутствия вкуса, вкусностью отсутствия вкуса. Какое же разнообразие волнует твое воображение в этой бесконечной смеси отсутствия вкусов, отсутствия цветов и отсутствия звуков?

Не гляди на него, не старайся увидеть, ибо каждый взгляд твой, движимый желанием всмотреться и высмотреть, лишь очередная бессмысленная трата силы духа, которой всегда недостаточно. Взглядом его не уловишь, и слухом его не учуять, не поймать, не учесть, не схватить. Нет таких пространств и усилий, такого свойства нет, чтобы поймать и удержать пространство Пути.

Только с помощью образа, великого образа великого Поднебесная будет уходить, не отрывая куски плоти твоей памяти, детства твоего, маминой нежности и радости первых касаний яблочной розовой кожи.

Постарайся не применять, удержись, не схвати, отпусти. Научись позволять уходить беспрепятственно мигу, и пусть остается тонкое ощущение чего-то на грани блика и блеска, на грани блеска и блика в мерцающем мареве сумерек летних, ведущих тебя за руку по-детски крепко и необратимо туда, где может оно само станет частью твоего зрения и слуха.