Участковый инспектор Ващук, на территории которого располагалась злополучная фирма «Капитель», большим клетчатым платком вытер со лба капельки пота и, беззвучно шевеля губами, продолжил составление протокола. Вообще писать он любил. Но не возражал, если сделать это не удавалось. Гораздо приятнее было пройтись по территории, скажем, на овощебазу, где в обмен на недописанный протокол в кармашек форменного кителя перекочевывало несколько хрустящих бумажек с изображением старинного российского города. Неплохо работалось и у соседей: с молчаливого благословения начальства, напрочь игнорировавшего требования губернатора города, запрещавшее задействовать участковых на выполнении несвойственных им задач, Ващук любил наведываться на продуктовый рынок «Магнит». Там он обычно закрывал несколько ларьков, оставляя продавцов из-под Пскова или Новгорода стенать над скоропортящимися продуктами, а сам направлялся в дирекцию рынка, рассчитывая на взаимопонимание. Правда, пока понимать его не хотели, даже жаловались. Но это, как Ващук знал наверняка, временно: еще несколько проверок и на «Магните» поймут, кто в городе хозяин. А поймут — значит будет еще добавка к скромному жалованию. Не поймут — тоже неплохо: в отчет о проделанной работе сгодятся все протоколы и никого не будет волновать, на чьей территории выявлены нарушения.

Корпеть же над бумагами в «Капители» Ващуку было в тягость. После очередного, наверное пятого или шестого по счету анонимного звонка о заминированной фирме, взрывотехники ездить сюда перестали. А милицейское начальство поручило участковому разобраться с анонимным террористом.

«…Из объяснений представителей фирмы усматривается, что неизвестный звонит явно в нетрезвом виде, угроз своих не выполняет, а следовательно, реальной опасности ни для чьей жизни и здоровья не усматривается, — старательно выводил Ващук, — все руководящие сотрудники по месту нахождения «Капители» отсутствуют и сигналов о возможном минировании их домов не поступало»…

Снова зазвонил телефон и секретарша («А не плохо бы провести с ней вечер», — очередной раз украдкой оценив соблазнительные ноги Сашеньки, подумал участковый) промурлыкала: «Капитель», добрый день»… Но, судя по тому, как девушка умоляюще посмотрела на сотрудника милиции и замахала ему рукой, Ващук понял: это опять телефонный хулиган. Надо было брать ситуацию в свои руки.

Выхватив трубку и секретарши, Ващук, строго осведомился: «Кто это тут хулиганит, а затем, подражая герою нашумевшего фильма, рявкнул: «С тобой, собака, не гавкает, а разговаривает капитан уголовного розыска!»…

Насчет последнего, конечно, Ващук приврал: к оперативникам он отношения не имел, да и не рвался, честно сказать, на такую работу — с ней головной боли не оберешься и по овощебазам, да рынкам не покормишься. Но на абонента заветные слова, казалось, подействовали. Хотя террорист пытался было хорохориться, но бдительному стражу порядка удалось высянить главное — кто «заказал» звонки.

— А это звонит некто Спивак. Не слыхал про такого? — Тю, так где ты живешь? — Заплетающимся языком мягко выговаривая букву «г», словно на одесском привозе вопрошал незнакомец.

— Где я живу — мое дело, — сурово отвечал Ващук, — а вот ты откуда, гражданин Спивак?

— Тю-ю, — даже удивился собеседник, — як же ты меня не знаешь? А может и о Кравчуке ничего не слыхал? А еще в охране работаешь…

Участковый, поняв, что его перепутали с секьюрити, которыми в последнее время все чаще подрабатывают стражи порядка, хотел было заметить, что собеседник ошибается, но не стал, а вместо того осведомился:

— А с какой он грядки, твой Кравчук? Что-то я ни у солнцевских, ни у тамбовских такого погоняла не слышал.

— Слушай, ты, тамбовский волк — тебе товарищ. А батько у Кыеве сидить. В Раде Верховной. Понял, москаль клятый?… В общем так, не вернет Тимур гроши — усех удавим…

Участковый хотел ответить что-нибудь достойное, но не успел, так как абонент повесил трубку. Краем глаза увидев, что секретарша внимательно прислушивается к разговору, Ващук сурово заявил: «И предупреждаю тебя, что если еще хоть раз посмеешь сюда звонить — я быстро оприходую годиков на шесть… Так-то… Вот и правильно, что извиняешься. Живи, пока я добрый. Ну, пока» — и Ващук, величественно взглянув на Сашеньку, положил трубку на рычаг телефонного аппарата, после чего запоздало вспомнил, что делать последнее не следовало.

Затем он сел за стол и, скомкав недописанный протокол, начал составлять рапорт: «…в ходе оперативно-розыскных мероприятий, организованных мной, установлено, что ответственность за террористический акт взяла на себя организованная преступная группировка, именуемая Верховной Радой, лидером которой считается некий Кравчук»…

Но дописать документ, благодаря которому можно было рассчитывать на поощрение начальства, Ващук не успел: в приемной появился Иван Гущин.

— Простите, обратился вошедший к секретарю, — Елена Викторовна еще не появлялась? У нас с ней назначена встреча…

Сашенька едва успела начать: «нет, пока…», как инициативу перехватил Ващук. «А вы, собственно, кто такой и по какому поводу?» — Перебил участковый девушку.

У Гущина не было никакого желания связываться со стражем порядка, очевидно для бывшего оперативника надевшим форму лишь по недоразумению, поэтому сыщик примирительно ответил, что хотел бы обсудить с руководителем «Капители» несколько частных вопросов о возможной реконструкции офиса.

«Вам же сказали — зайдите позже», — удовлетворенно кивнул головой Ващук, после чего Гущину ничего не оставалось, как покинуть негостеприимную приемную.

Настроение у Гущина было прескверное. Сыщику все время казалось, что он ходит где-то рядом с разгадкой причин покушения на хозяйку «Капители», только не может нащупать ту нужную ниточку, за которую следует осторожно потянуть. «Азартова, конечно же, что-то не договаривает, — думал бывший оперативник, — только ее нужно обязательно дожать. Имя. Одно только имя — и все будет нормально. Мы быстро отработаем его. Только как заставить эту упрямую клиентку быть откровенной?»…

Опыт подсказывал, что причинами убийства не могут быть политические. Во всяком случае в России за последние годы ни одного подобного не было, а все «громкие» убийства народных избранников, их помощников или других господ, так или иначе прикоснувшихся к политическим играм, как выяснялось, имели более банальные мотивы, чем устранение борцов за демократию. И лишь коллеги по партии убиенного, накануне очередных выборов устраивали у гробов грандиозные шоу, вещая что-то о «темных силах» и о необходимости очередной раз сплотиться. Правда, некоторые «непослушные» газеты осмеливались выдвигать и экономические версии случившегося, вплоть до элементарных бандитских разборок, но кто же будет верить всяким щелкоперам, охочим до сенсаций?..

Политическая подоплека не подходила по разумению Гущина и для хозяйки «Капители», которая, как говорится, не состояла… не значилась… не числилась. Никакие факты пока не указывали и на возможность бытовой версии. Ну, пусть даже у мужа и есть любовница, но, спрашивается, зачем же при этом лишать себя выгодной супруги, закрывающей глаза даже на поездки благоверного с подружкой за рубеж? А вот экономический мотив…

Бывший оперативник считал его наиболее реальным. «Вон, взять хотя бы саму «Капитель». Мало ли там может быть заморочек? — Думал он. — Исполнительный директор явно приворовывает себе в карман, да и нельзя на подобной должности жить иначе. А напарница, как ее? — Софья Сергеевна? — Почему бы старушке не попытаться получить все доли в уставном капитале? Нужна ей Азартова?.. А, может, проще поставить своего человечка и стричь купоны, тем более, что через возглавляемый этой дамочкой благотворительный фонд можно было бы крутануть льготные заказы. Ну, например, заказать реконструкцию какого-нибудь пионерского лагеря в коттеджный пансионат. Для инвалидов, естественно. Тут тебе и землеотвод на «халяву», и льготное налогообложение… А потом потихоньку перепродать десяток домиков»…

Гущин знал, что даже одно-, двухкомнатная квартирка вполне могла свернуть с пути праведного вполне добропорядочного человека. А что уж тут говорить об элитном строительстве в курортной зоне? — Это же миллионы долларов. Сыщик небезосновательно считал, что чиновников новой эпохи (по крайней мере, некоторых из них) объединяют, пожалуй два качества: неравнодушие к недвижимости и способность быстро (и вовремя!) убежать от ответа. Так, бывший мэр Петербурга шустро переместился в Париж, предоставив прокуратуре возможность заочно разбираться с квартирными махинациями; протеже беглого мэра — экс-глава Курортного района, которого начали упрекать в незаконном разбазаривании земельных участков (в том числе, кстати, в пользу «семьи» своего благодетеля), вообще так удачно исчез, что его место нахождения по сию пору неизвестно, несмотря на объявленный федеральный розыск.

А вот бывший начальник отделения РУОП, ставший мэром весьма симпатичного района Ленинградской области, Камнетрезвов, обвиняемый аж по шести статьям УК, даже бегать не стал. И за решетку не отправился, а продолжал руководить городом. Информация о том, что в отношении Камнетрезвова расследуется уголовное дело отсутствовала в открытых сводках и не попала ни в одну газету, хотя и поступило в Областной суд Ленинградской области.

Гущин знал, что бывшему борцу с оргпреступностью инкриминировалось, что он еще являясь начальником отделения РУОП, решил заполучить в собственность квартиру в городе Пикалево. Для этого Камнетрезвов составил и подписал от имени собственного начальства ходатайство на имя главы администрации города. Причем, в ходатайстве скромно отметил, что, якобы, проживание в Пикалево необходимо для проведения неких «мероприятий» по контролю за работой местной милиции.

Следующей любопытной вехой в биографии Камнетрезвова стало получение квартиры его сожительницей Гавриловой. Для этого РУОПовец обращается с соответствующей просьбой к одному из руководителей АООТ «Завод Маштранс». Видимо, отказать высокому милицейскому начальству коммерсант не посмел. На завод было представлено подложное ходатайство с просьбой о поселении Гавриловой с дочерью в общежитие семейного типа (в отдельную квартиру) и милая женщина получила вожделенный ордер. Заметим, что у Гавриловой уже была собственная квартира в Тихвине, но завод об этом не знал.

Вскоре «общежитский» ордер был переоформлен на муниципальный (а это значит, что появилось право приватизировать, а затем продать новое жилье). К тому времени Гаврилова обзавелась еще одной двухкомнатной квартирой, а Камнетрезвов наконец ушел из РУОП, став и.о. главы районной администрации. Он же и утвердил списки на заселение жилого фонда, где под № 1 значилась конечно же Гаврилова.

Но тут неожиданно возникла проблема в лице заведующей жилотделом администрации, которая попыталась было приостановить выдачу ордера, так как сожительница Камнетрезвова не имела права на улучшение жилищных условий. Говорят, что бдительный сожитель тут же вызвал строптивую заведующую «на ковер» и… ордер был выдан.

Вновь приобретенная квартирка была благополучно приватизирована и уже через пару месяцев скромненько продана за несколько десятков миллионов. В результате к обвинению в служебном подлоге Камнетрезвову добавилось еще два — «мошенничество» при отягчающих обстоятельствах и «превышение служебных полномочий».

Но «щедрость» нового столоначальника распространялась куда дальше, чем интересы собственной подруги. В августе 1996 года Камнетрезвов вынес постановление о безвозмездной (то есть даром-!) передаче в собственность некоего АОЗТ имущественного комплекса целой овощебазы и затем заключил с этим АОЗТ соответствующий договор. Причем, по договору стоимость овощебазы была менее двухсот миллионов «старыми», хотя ее остаточная балансовая стоимость превышала 2,5 миллиарда, а балансовая стоимость — 10 миллиардов! С чего вдруг такая щедрость — непонятно.

Не менее «щедр» оказался бывший РУОПовец при подготовке к празднованию освобождения родного города от фашистских оккупантов. Готовясь к празднику, Камнетрезвов (в ту пору, намеревающийся избираться на пост мэра) издает распоряжение, в соответствии с которым фонду социальной поддержки населения для райсовета ветеранов войны и труда выделяется десять миллионов рублей «старыми». Только почти все эти деньги пошли на… предвыборную агитацию за самого Камнетрезвова. Достойный выбор…

В конечном итоге с конца 1996 года Камнетрезвов стал мэром района. И на этой должности он весьма преуспел. За счет некоего ТОО в квартире Гавриловой устанавливаются шесть дверей стоимостью почти четыре миллиона «старыми», а Камнетрезвов подписывает очередное распоряжение, согласно которому за названным ТОО безвозмездно было закреплено на праве хозяйственного ведения здание склада. И эту щедрость Камнетрезвова трудно объяснить: ведь раньше ТОО пользовалось складом по договору аренды, то есть платило деньги в казну. «Фиг вам!»- мурлыкал известный кот Матроскин, рассуждая о проблемах недвижимости. «Фиг вам, родная Лен. область, а не деньги!» — рассуждал Гущин, вспоминая эту историю с дармовым правом хозяйственного ведения.

Суду, правда, пришлось разбираться и с установлением вины в получении Камнетрезвовым взятки в сумме восемьсот долларов по этому эпизоду. Но взяткой сегодня никого не удивишь, удивительнее, если ее чиновник не брал…

Интересно, что столь любопытные факты из биографии Камнетрезвова «раскопали» его бывшие коллеги — сотрудники отдела коррупции в органах государственной власти Регионального управления по борьбе с организованной преступностью совместно с прокуратурой…

Казалось, что Ленинградская область накануне очередных выборов погрязла в коррупции: только в последнем году уходящего тысячелетия по обвинению во взяточничестве арестованы (и впоследствии осуждены) глава администрации г. Всеволожска и глава администрации Юкковской волости; по другому уголовному делу проходили зам. главы муниципального образования, он же — председатель жилищной комиссии некто Показов. Этот господин умудрился получить квартиру в… детском саду «Опушка». Причем, в квартире площадью 127 кв.м. делается «евроремонт» за счет коммерческой организации — «Маштранс», а на территории детсада появляется еще и гараж Показова. Ордер на новую квартиру он сам себе и выписывает…

Сыщику было известно, что Камнетрезвов, Гаврилова и Посказов не были арестованы и вину свою не признавали. Бывший РУОПовец успешно продолжал мэрствовать в ожидании суда и, естественно, считался невиновным до вынесения приговора и вступления его в законную силу.

«Впрочем, кто знает, может приговор, как это сплошь и рядом бывает по подобным категориям дел, будет оправдательный?», — рассуждал Гущин, так и эдак прикидывая возможные мотивы, которые могли бы послужить для людей, близких Азартовой, поводом желать ее смерти. В какой-то момент сыщику показалось, что он нашел отгадку. Это было слишком невероятным, но требовало дополнительной срочной проверки одной из связей хозяйки «Капители». Поэтому Гущин в районе Светлановской площади отпустил такси, на котором добирался к своему агентству и сунул кредитную карточку в прорезь ближайшего уличного таксофона:

— Елена Викторовна, нам необходимо срочно встретиться… Да-да, хорошо… Я готов прямо сейчас… Диктуйте адрес…

Затем Иван дисциплинированно отзвонился собственному руководству.

— …Коля, никуда не уходи. Я, кажется, знаю, кто заказчик. Сейчас встречаюсь с клиенткой. Вернусь примерно через час-полтора, — прокричал сыщик в трубку, услышав голос шефа, — да нет, все объясню потом, мало времени… Попроси Александрыча подобрать к моему возвращению материал на компаньоншу хозяйки «Капители»… Да-да, ее, кажется зовут Софья Сергеевна… Ну все, до связи…

Повесив трубку, Гущин спешно начал переходить Сампсоньевский проспект, чтобы поймать машину, следующую в нужном направлении. Страшный удар вдруг вынырнувшего невесть откуда автомобиля, мчавшегося со скоростью около восьмидесяти километров в час, бросил сыщика на раскаленный летним солнцем асфальт с силой, равной окончанию падения с высоты десятиэтажного дома. Затылочные кости раскололись от жесткого соприкосновения с ребром гранитного паребрика тротуара и сдавили мозг, разрывая плоть. Истошно закричала какая-то женщина. Резко ударил по тормозам водитель «Жигуленка», ехавшего по встречной полосе и тут же получил удар сзади бампером «Опеля», под управлением девицы, не удосужившейся вспомнить о необходимости соблюдать дистанцию. Вдалеке отчаянно засвистел сотрудник ГИБДД, безуспешно размахивая своей полосатой «волшебной палочкой» вслед быстро удаляющемуся виновнику ДТП…

— …Да, да, пожалуйста, срочное, — Лена, сидя на неудобном стуле перед приемщицей объявлений в газету, нервно теребила в руках несколько купюр, — да, про стопроцентную надбавку я знаю…

Наконец, приемщица, подсчитав количество букв в тексте подаваемого объявления, выписала квитанцию, получила деньги и отсчитала сдачу. «Всего доброго, газета выйдет завтра». И Лена направилась к выходу из Дома прессы.

Прошло уже несколько дней с того ужасного утра, когда она узнала от Тима о готовящемся на нее покушении. Время неотвратимо двигалось вперед, а понять, кто же мог желать ее смерти хозяйка «Капители» так и не смогла. Правда, сегодня ей на трубку позвонил частный сыщик, обещавший помощь, но на назначенную встречу он не явился.

Лена еще утром мучилась сомнениями, правильно ли она поступила, не рассказав сразу же знакомым своего юриста обо всех подозрениях и, главное, о визите Тима. Но после того, как один из этих друзей, Иван Гущин, попросту обманул, игнорировав встречу, которую сам и добивался, Лена поняла: она поступила верно. Справедливости ради следовало отметить, что не дождавшись сыщика в небольшом кафе неподалеку от Зоопарка, Азартова перезвонила в агентство. Но там на нее рявкнули, что «Гущина тут нет и никогда не будет», а затем сразу же бросили трубку, из чего Лена сделала вывод, мол раз между собой эти менты разобраться не могут, то и в мои дела их втягивать не за чем.

Хозяйка «Капители» не знала, что в сыскном агентстве только что получили сообщение о гибели Ивана, а молодой сотрудник, столь неосмотрительно бросивший трубку, совершенно не намеревался грубить, он был слишком сильно расстроен печальной вестью и, кстати, тут же получил яростную выволочку от проходившего мимо шефа: «А ты поинтересовался, кто его спрашивал?…». Выражения, последовавшие за недоуменным «н-нет», явно не предназначались для нежных женских ушек.

Только обо всем этом Лена не ведала, а потому решила, что верить никому нельзя. Немногочисленным друзьям и близким знакомым она не могла раскрыться после разговора с Тимом во вполне понятным причинам, приятели юриста оказались людьми ненадежными, а тут еще и перепуганная Даша, позвонив, пролепетала об очередной угрозе взрыва.

«Значит, Тим был прав, — рассуждала Азартова, — только и он, наверняка, не знает всего. Иначе предупредил бы… Господи, неужели все так серьезно, что эти твари готовы даже взорвать весь мой офис с работающими там людьми?.. А вдруг они догадались, что Петр мне все рассказал?.. Ой, они же теперь и его убьют»… И Лена засобиралась в Дом прессы, чтобы подать условное объявление в газету, прочитав которое Тим должен был прийти на встречу.

Теперь у нее оставалась одна надежда — киллер. Ее бывший одноклассник и первая любовь. Только он мог помочь в сложившейся ситуации. Помочь и ей, и себе. Лена понимала, что запуталась окончательно, не понимает, кто и что от нее хочет, но отступать было поздно…

Разговор с Тимом не получился. Бывший одноклассник по-хозяйски развалившись в кресле, внимательно выслушал Ленин рассказ об угрозах взрыва, но лишь отмахнулся от ее переживаний:

— Это фуфло все. Наши так не действуют. Захотели бы — давно бы грохнули. А ты, между прочим, должна была меня вызвать не для того, чтобы всякие ужастики рассказывать. Заказчик кто? Не знаешь?.. Так подумай-ка лучше о сроках. Я их изменить не могу.

У Лены начали мелко подрагивать губы и киллер, заметив это, примирительно предложил:

— Ладно, только не надо истерик. Я понимаю, что ты не знаешь, кто тебя заказал (она, шмыгнув носиком, лишь кивнула). Предлагаю более простой вариант: ты называешь всех, кто мог в принципе желать твоей смерти. Думаю, таких найдется человек пять, от силы десять. Правильно? (Лена опять всхлипнув, кивнула). Ну вот и хорошо. Ты назовешь их и все проблемы будут решены…

— Что значит решены? — Испуганно и удивленно взглянув на собеседника переспросила Лена. — Что значит решены?!..

— Да не дергайся ты, — голос киллера снова приобрел жесткость, — то и значит. Называешь всех возможных заказчиков — я их убираю. За опт — скидка. Тебя устроит десять процентов?.. ну, хорошо, двадцать…

— !!!..

«Дура. Истеричка». — Тим поправил сбившейся галстук, неприязненно глядя на скрючившуюся в углу комнаты Лену, которая перед тем чуть было не вцепилась ему в лицо, неожиданно бросившись на гостя.

— Дура, — повторил устало он, — я же тебе серьезно говорил, а ты… Ты, что не понимаешь, что своими истериками только подталкиваешь меня выполнить взятые обязательства?.. И на хрена я с тобой вообще связался, приключений себе на ж… ищу. В общем, так, слушай внимательно: срок — до конца следующей недели. И все. Дальше — как знаешь. И напоминаю, в ментовку бежать бесполезно: я все равно чист, доказательств на меня — ноль. Даже, если меня забьют в клетку — через неделю — две тебе конец. А у меня, между прочим, алиби появится. Серьезно говорю: подумай, кто тебя заказал и, давай, уберем его. А лучше, как я предлагал, оптом…

После ухода киллера Лена, как и в предыдущий раз, отправилась оплакивать свою судьбу и приводить в порядок разбитое лицо в ванную. Первое, что бросилось ей в глаза — на полочке у зеркала, рядом с флаконами шампуней, гелей и прочей дребедени лежал забытый мужем станок безопасной бритвы, а рядом новое блестящее лезвие.

«Вот он, выход. Единственный выход», — уставившись зареванными глазами на страшное орудие и протягивая к нему трясущуюся руку, думала Лена…

— Все, Леша, полный звездец, — руководитель сыскного агентства опустил тяжелую ладонь на стол, — никаких следов. Александрыч с людьми попытались отработать случайных свидетелей, дворничиху, там, крутившуюся неподалеку, двух водил, которые навстречу ехали… Они так на месте и остались — первый, увидав ДТП, дал по тормозам, а баба, что следом ехала, ему в задницу и впечаталась… Но все глухо. Вроде, говорят, иномарка была. Темного цвета. Но никаких подробностей. В ЭКУ тоже результатов экспертизы на микрочастицы еще, естественно нет. «Пробивать» по линии ГИБДД машины на угон бесполезно — там с подобными приметами их сотни. Я, правда, связался с ребятами, обещали, если что прояснится — позвонят. В общем, Ивана не вернешь, а работать надо… Ну что молчишь, юрист? Скажи хоть что-нибудь. Хотя бы, как к тебе в окно гранату кидали…

— Да какая, к черту, граната, — Нертов понуро слушавший друга, досадливо поморщился. Ну, кинули малолетки сдуру кирпич в окно, ничего смертельного. Я уже сам разобрался. Даже стекло вставил…

— Сам разобрался, говоришь? — недобро прищурившись переспросил Арчи. — А кто просил в помощь людей, кто первый решил, что покушение на Выборгской трассе и разбитое стекло, так сказать два привета в одном флаконе, не помнишь?.. Так слушай, я сам скажу: все ты прекрасно помнишь и понимаешь. Причем, также хорошо, как и смерть Гущина. Ты… или, вернее, мы опять крупно вляпались в какое-то дерьмо. Иван, судя по всему, перед самой смертью звонил мне, говорил, что знает заказчика и собирается на встречу с этой, твоей, как ее?.. — Азартовой. Если ты считаешь, что гибель моего сотрудника случайна, как полет кирпича в твою кухню — нам больше не о чем разговаривать по этому поводу. А если нет…

— А если нет, — перебил говорившего Нертов, — не надо разговаривать со мной, словно с нашкодившим малолеткой. Да, я лично встречусь с Азартовой и принесу всю информацию, которой она располагает. Да, со мной она будет вынуждена пойти на контакт и это будет вернее, чем подсылать к ней кого-нибудь из твоих сотрудников… Ты ведь это хотел узнать?..

Руководитель сыскного агентства лишь утвердительно хмыкнул. Юрист, за время многолетней дружбы, научился его хорошо понимать. Бывший оперативник совершенно правильно рассчитал, что лучший контакт с руководительницей «Капители» сейчас сумеет найти не незнакомый ей сыщик, к тому же еще частный, а человек более знакомый. Если же добавить к этому опыт прежней службы Нертова в военной прокуратуре, где за неимением оперсостава ему приходилось работать и за себя, и за «того парня», то лучше других разговорить странную клиентку мог именно Алексей. Теперь для сыщика не имело значения, кого именно «заказали» — юриста или его протеже: гибель друга сровняла всех. И она не могла остаться безнаказанной. Убийцу или убийц необходимо было искать совместно.

— Это тебе не Мотрицы, — неприязненно возразил другу Тим, — Лена только сама может помочь себе. Ты же прекрасно знаешь, что я заказчика никогда не видел и где его искать — ума не приложу. И так уже подставился по самые уши: того и гляди самого закажут…

— Но ведь ты понимаешь, — Павел все еще надеялся, что одноклассник поймет его, — Лена никогда не назовет тебе всех своих знакомых, которые теоретически хотели бы ее смерти. А это значит… А это значит, что в конце-концов именно ты окажешься той последней сволочью…

— А ты не сволочи меня, — Петр вскочил со стула, — и только не надо попрекать тем, что было. Там (он махнул рукой куда-то в сторону), там, в Югославии все было иначе. Лучше забудь, что я тебе сказал и уходи. Все. Больше нам сейчас говорить не о чем…

Токмаков вздохнул и тоже поднялся: «Ну, как знаешь. Успокоишься — позвони», а затем, резко повернувшись двинулся к выходу из квартиры, оставив киллера наедине с воспоминаниями о «штрафной» командировке, куда одноклассникам пришлось отправится после вылазки в югославской деревушке Мотрицы, где некогда воевал отряд русских добровольцев…

…Хозяин «Нивы» не знал, стоит ли ему сердиться или радоваться. Двое психованных ребят, нанявших его утром на улице Марата, сперва попросили отвезти их на берег Финского залива, а затем, вместо того, чтобы вернуться в Питер — съездить в Тосно и подождать возле ворот какой-то воинской части.

Впрочем, парни вели себя честно. Они платили за каждый этап пути, а когда владелец «Нивы» попросил накинуть пару лишних сотен, за дополнительную поездку, они, дружно сказав, «без разговоров», раскошелились. Когда же ребята вышли за КПП, они были особенно весели.

— Хозяин, теперь в Питер. На сегодня мы откатались. Пивка хлебни. Одни раз можно. Давай еще, мы штраф заплатим…

Когда пиво в машине кончилось, Тим предложил выйти у первого же киоска, но Том урезонил друга.

— Погоди. У тебя чего, никаких интимных планов на ночь нет? Лично для меня еще пара пузырей и я буду спать в одиночку.

— Ну, у меня силы еще есть, — ответил Тим, однако, когда они остановились возле очередного придорожного ларька, он взял только одну бутылку.

Минут через десять, когда машина миновала Мясокомбинат, разговор о ночных планах возобновился.

— Тим, ты по прежнему мечтаешь найти на Староневском б… с во-от такими буферами?

— Не, не с во-от такими, а с во-о-от такими, — хохотнул в ответ Тим. — Присоединяйся.

— Не хочу. Еще ты подумаешь, что мне досталась девочка с более выдающимся буфером, чем тебе. Лучше я загляну к своим.

— Ладно. Только не говори, что прибыл со мной. Не хочу, чтобы мои узнали. Вой будет на месяц. А где встретимся?

— На Московском вокзале. Сто лет не ездил на электричках. Да и деньжат сэкономим.

— Кстати, насчет деньжат, — сказал Тим. — Ты, держатель общака. Выдай мне сумму, на протрах.

— Бери. Встречаемся в двенадцать. Не загуляй.

«Нива», у которой рабочий день еще не кончился, повезла Тима на Староневский, а Том вышел у Московских ворот. Он был немного рад тому, что так легко расстался с другом и удалось избежать подробного рассказа о том, куда Петр намеревался зайти в этот вечер…

Лена раздраженно думала: стоит выскакивать голой в коридор или нет? Звонок звенел снова и снова, неизвестный визитер почему-то был уверен в том, что в квартире кто-то есть.

Но Лена никого сегодня не ждала. Родителей нет в городе, друзья всегда звонят по телефону, перед тем, как нанести визит, Кристина — единственная подруга, имеющая привилегию припереться без звонка, должна был появиться в Питере завтра утром. Дорогой муженек, отбывший в заграничную командировку, позвонил два часа назад из Праги. Значит, явился сосед, а так как Лена привыкла мыться без занавески, не обращая внимания, сколько воды выльется на пол, этот был сосед с нижнего этажа.

«Ладно, открою», — решила Лена и, оставляя на полу мокрые пятна, побрела к входной двери.

Для порядка она взглянула в «глазок». На лестничной площадке никого не было. «Детишки хулиганят», — подумала она и машинально открыла дверь.

Площадка была пуста. Но тотчас же снизу раздались шаги. Отчаявшийся визитер, услышал скрип двери и бросился назад. Еще секунду и Лена увидела его — Петра Томакова, одноклассника, исчезнувшего из города почти год назад…

«Ну что, готовы гроши? — послышался знакомый голос в телефонной трубке, которую подняла Сашенька. — Ну, усе тогда. Через час твоя контора як журавель пид небеса взовьется… Ни-и… як целая гурьба птичек. Так што, тикай отседова, покуда не улетела». И террорист гулко засмеялся, после чего в телефоне раздались короткие гудки.

Сашенька осторожно положила трубку на стол, схватила свою сумочку и, заспешила в соседний кабинет, чтобы сообщить в милицию об очередном звонке злоумышленника…