21

Они неслись в сторону спасательной шлюпки. Шон недоверчиво поглядывал в сторону бессознательной Кристины и все пытался заглянуть в глаза Кела, но видел лишь челку светлых волос. Если его спросить, зачем им это человеческое существо, то пилот не сможет ответить. Он помнит лишь жажду крови, когда айран «поймал» Кристину, а еще жуткую злобу от осознания что ничем не сможет помочь. Затем были эйры и тонкий силуэт девчонки, который падал на пол после звука выстрела. Именно тогда в его груди что-то забилось, задрожало и вырвалось. Позже он очнулся от грозного голоса командира. Его тело было похоже на склад лезвий и шерсти. Не понятно было, откуда в его организме столько железа, только рядом стоял почти такой же арсенал боевого оружия, а сильный аромат сладкой крови вел куда-то в полыхающее пламя.

С пола вставали Сафар и Зарон. Они были ранены больше всех, а Сафар так вообще стоял из-за поддержки техника.

– К шлюпке и ждать! – Рычит искаженный голос капитана, а тело уже срывается в адское пекло.

«Один не справится» – подумал Шон и рванул за Келом.

Мало ли что говорят про этого чудака, но сейчас цель у них одна. Где-то там сидит девочка, что боясь, улыбается. Она хочет жить, но готова умереть, чтобы исправить ошибки. Почему отношение пилота изменилось? Раньше ведь держал ее за игрушку, а сейчас готов сгореть в пламени, чтобы спасти эту дуру. Наверное, потому что она вызывает нечто новое где-то глубоко. Шон еще не разобрался, страсть это или просто желание обладать, но кажется это нечто новое, более нежное и жаждущее ее улыбок.

Наверное, и Келлер Брон ощущает именно это, поэтому его когти разрезают сталь двери, выпуская яркое пламя, что выжигает последний кислород. Сердце на секунду замирает, когда сквозь дым виднеется тело в жутком костюме.

Стекло разлетается в разные стороны и Шон не успевает первым взять девушку. Ее уже держит капитан и, прикрывая своим телом, скрывает ее бледную кожу от пламени. Теперь к шлюпке…

– Такое ощущение, что мы помешаны, – говорит Шон, наблюдая за окружающим «пейзажем». Ему не интересно, как все взрывается, ему главное, чтобы искры не попали на русые волосы. – Ты ее так сильно прижимаешь, что, кажется, она растворится в тебе.

– А сам-то? Впервые в жизни, наверное, дошел до звериной стадии, только услышав ее вскрик. – Скрипучий, страшный голос, и вот они добираются до шлюпки.

Да, этот генный прав. Шон конечно испугался того, что увидел, но раньше слышал про звериную стадию. Для этого лишь нужно дойти до человеческого края и возжелать жить настолько, что гены вырываются из тела.

– Значит ты у нас опытный. Знаешь, какого ощущать себя складом из железа?! Наверное, именно так ты расправился со своей первой командой. – Хотел сделать больно, обидеть, но ничего в ответ не получил, а лишь увидел, как Кристину прижали сильные руки вполне нормального мужчины. Лишь кровь на его коже говорила о недавних шипах. – Она хоть и пытается понять тебя, но боится. Особенно, если узнает твоего отца…

– Узнала…

…

Я возвращалась рывками и под импульсами боли. Казалось, что легкие исчезли и внутри пустота. Жутко не хотелось выползать из забвенного мрака. Иногда я слышала шорохи или перешептывания, но чаще это была тишина и теплый кокон рук. Только в этой тишине еле слышался шепот:

– Вернись… – Становилось смешно в этот момент.

Я помнила, что моя душа почти исчезла. Ей не хотелось доживать жизнь в том мире, где я обитаю. Ей не хотелось сталкиваться с генными и ненавистью заполнять сердце, но едва слышное «вернись» через тьму держит сознание в теле. Порой у меня вырывались слезы, ведь я заново возвращалась в интернат и жила там под номером двести тринадцать. Сознание путалось, и детские мечты представлялись реальностью. Рядом принц и верная стража, а я возвращаюсь к любящим родителям. Только почему все тело болит?

Окончательно очнулась, лишь, когда ощутила острую боль и сильный удар, так что сознание решило посмотреть, что случилось. Через стекло просачивался вечерний свет. Я в колледже? С Олегом?

Осмотревшись, я поняла, что нахожусь в спасательной шлюпке. Ребята лежали без сознания на полу. Шлюпка покачнулась и стала потихоньку куда-то проваливаться. Или у меня глюки? Двигаться было больно, легкие горели огнем, а воздух застревал где-то в горле. Но по сравнению с изрезанными ребятами я самая живая. Шлюпка опять покачнулась.

Еле держась на ногах, я подползла к кнопке открытия наружных дверей. На тело накинулись жара и туман, а вокруг были какие-то серые джунгли. Дышать тяжело, да и влажный воздух вызвал испарину на теле. Увидев огромную траншею, что оставила приземляющаяся шлюпка, ужаснулась. Нас должно быть очень сильно трясло, а я ничего не чувствовала.

Корабль тонул… это я поняла, взглянув в грязную жижу, что уже пробралась на борт. Болото! Но как же ребята? Резко поворачиваюсь и хочу крикнуть. Из горла доносится лишь грубый хрип задыхающегося животного. Это что за новшества в моем теле? Плюнув на голос, начала тормошить ребят, но результата не было. Наоборот, из-за моей беготни жижа теперь поглощала шлюпку. Но как же генные? Если я сейчас спасусь, то ребята умрут!

Правильно, так и надо! Я ненавижу их холодные морды. А капитана вообще презираю за родство с семьей Райв. Пусть подохнет сынок, как те дети, что когда-то окружали девочку из интерната. Я должна быть бездушной сволочью, ведь меня хотят обозначить!

Но ведь Сафар вполне веселый парень, хоть и резкий временами. Вот и тащу его тушу по болоту в сторону какой-то кочки. Боже, какой тяжелый, особенно когда его ноги засасывает грязюка. В голове мелькает беззубая девочка, что ударилась об перекладину железной кровати, пустив себе кровь. И зачем она это сделала? Просто в тот день должен был прийти самый страшный дяденька и забрать кого-то из ребят. Видение растаяло, а по моим щекам лились слезы. Нужно вытащить Сафара из этого ада, ведь он мне ничего не сделал, только я уже сама по пояс в болоте и лишь толстая палка помогает идти вперед. Я столько отчаянья видела, столько крови себе пустила, что какое-то там болото всего лишь лужа для меня! Я оставила Сафара на корнях каких-то бледно-синих растений и начала обрывать бедный кустарник. Мне нужна веревка! Я сейчас сделаю переправу, и всех остальных будет легче спасти!

На прутьях были маленькие колючки, и они больно впивались в ладони, но я кусала губы и смотрела на скрывающуюся шлюпку вместе с ребятами. Связав небольшой канат и зафиксировав его все в тех же корнях, я отправилась за остальными.

На неизвестной планете уже давно светит красная точка, напоминающая земную луну. Я уже выдохлась и все чаще падаю, а не ползу. На корабле остался Кел и я тупо смотрю на парня, которого поглощает болото. Половина корабля уже скрылась в грязи, нужно бы спасаться или спасать, но… Я нахожу в складках капитанской одежды нож и, взяв его в руки, направляю точно в сердце генного. Глупый капитан раз позволил себе отключиться, оставив врага за своей спиной.

Как же сильно я мечтала убить того, кто забрал мое детство и превратил в донора. С самой первой встречи я хотела увидеть перед собой страшные мучения главы семьи Райв. Хочу отомстить за крики, что окружали меня. С детства желать убить – ведь это вполне нормально? Нам хоть и не пускали кровь, но ведь избить можно, особенно если не травмировать кожу. Синяк? Это ничего, главное, что крови не видно. Схватить за волосы и потаскать по всему интернату? И это можно! Поставить на колени и заставить ползать за собой привязав ошейник?

Ненавижу! Мое терпение лопнуло, когда я узнала, что меня желают обозначить, а сынок ведет себя хорошо, чтобы я сама возжелала эту тату. Вот, острие в миллиметре от грудной клетки, нужно надавить и все. Руки начали подрагивать, а по щекам катятся градины слез. Да, что это такое?! Почему я не могу сделать такое простое движение? Ведь он меня чуть не застрелил!

Я четко помню смотрящее на меня оружие. Ясно слышу звук выстрела, и до сих пор ощущаю жар возле плеча. Он целился в меня, но почему-то промахнулся!? Он хотел убить помеху и избавить себя от угрозы! Если бы тело не испугалось смерти и не упало до того, как сгусток плазмы достиг меня… мне бы не пришлось сейчас делать такой сложный выбор. А он все дышит, вон грудь вздымается, и тело жить хочет. Мои руки, что сжимали нож, свело судорогой.

Глупая! Слабая! Ничтожная! Поэтому и тащу тело Кела из корабля, что уже практически скрылся в болоте. Злобно пыхтя и матерясь на слабость и боль в теле, я, наконец, скидываю Кела на корни. По грязным щекам текут слезы, а я смотрю в абсолютно темное небо с красной точкой. Надо жить заново! Уж если после такого приключения все еще дышу, то нужно что-то полезное сделать. Нож капитана я забрала с усмешкой. Мне, как человеку, оружие не выдавали, да и учить, им пользоваться не собирались. Можно лишь приемы самообороны и те выборочно.

С меня сползает клочками грязь, а ноги взрываются болью. Душно и пить охота, а вот ненавистное лицо видеть не хочется. Поэтому встав, я стараюсь уйти подальше. Легче подумать, чем сделать! Ноги еле двигаются, да и дышать трудно. Когда я услышала шум падающей жидкости, то подумала про глюки, но когда через неизвестные заросли показались блики воды, то заплакала от радости. Что-то уж слишком много слез в моем обезвоженном теле!

Невероятно, но я нашла небольшой водопад, но вода… она светилась изнутри мягким голубым светом. Может в ней фосфора больше нормы? Может ее пить нельзя? Но я уже набрала в ладошки прохладную жидкость и пила. Пусть случится что угодно! Я теперь ненавижу себя за слабость, ведь не смогла причинить боль тому, кого яростно ненавижу! Только в груди бьется благодарный ключ слез. Моя душа рада и тоскует. Почему же я успела привязаться к этому генному? Почему именно Кел, а не Шон? Пилот тоже неразговорчивый, прямолинейный, и смотрит с искрами в глазах. Просто капитан специально приручает меня, создавая для своего семейства сильного донора…

Живот взорвался болью. Значит, воду нельзя было пить? Все – таки я безнадежна! Закричав от нового приступа боли, я добавила в крик ненависть и схватилась за голову. Можно мне просто умереть? Без избиений, без лужи крови и под темным небом с ярко алой звездой?