ГЛАВА V
— Повторяю вам, Сэмюель, вы не имеете права так двигать коня! Смотрите: раз, два, три… четыре! Или вот: раз, два, три… четыре! Это же совсем не трудно! А может, вы нарочно так делаете, Сэмюель?
Констебль Тайлер вздохнул. Он терпеть не мог шахматы и ровно ничего в них не понимал. Сержант Мак-Клостоу понимал не намного больше, но не отдавал себе в том отчета и самоуверенно пытался научить благородной игре несчастного констебля, превращая таким образом каждую минуту отдыха в нестерпимую пытку.
— Ну а теперь что скажете, Сэмюель? Здорово разыграно, а?
Радуясь удачному ходу, Мак-Клостоу требовал восторга и одобрения от подчиненного, иначе он не мог в полной мере насладиться успехом.
— И — хоп! Вам конец, Сэм! Мой ферзь держит вас с этой стороны, а ладья и кони готовы наброситься, если попытаетесь бежать, с другой! Чертовски красивая комбинация, Сэм! Вы согласны со мной?
— Знали б вы, шеф, до какой степени мне на это плевать…
Сержант сурово посмотрел на Тайлера.
— Отвечая мне так, констебль, вы проявляете неуважение к начальству и ясно показываете, что недостойны моей дружбы! Вы неблагодарны, Сэм!
Обличения сержанта прервал телефонный звонок. Он снял трубку.
— Полицейский участок Каллендера! Я вас слушаю… Что?.. Вы уверены?.. Ладно, договорились… Ничего не трогайте, мы выезжаем!
Положив трубку, Мак-Клостоу встал.
— Поехали в Пембертон, Тайлер, там только что убили преподавателя.
— Опять?
— То есть как это? Что вы имеете в виду?
— Ну, помните, шеф, того типа, которого убили на матче по регби… Фуллертон его звали…
— Господь Всемогущий! А ведь верно! Он тоже преподавал в Пембертоне!
— Да, шеф!
Застегивая последнюю пуговицу, Арчибальд Мак-Клостоу проворчал:
— Хотел бы я знать, кому взбрело в голову уничтожить всю пембертонскую профессуру…
— Маньяку или сумасшедшему.
Сержант на мгновение замер.
— Иможен Мак-Картри! — вдруг завопил он.
Констебль подскочил.
— Где? — с тревогой поинтересовался он.
Арчибальд, в странном возбуждении, схватил его за руку.
— Сумасшедшая! Вот что натолкнуло меня на мысль… И она сейчас в колледже! Значит, за убийцей далеко ходить не надо! Вы знаете, что я думаю об этом гнусном создании, Сэм… Не сомневаюсь, что и Фуллертона прикончила она, а теперь добавила к другим охотничьим трофеям еще одного преподавателя. Что может быть естественнее? Раз этой кошмарной женщине все дозволено, то почему бы ей не охотиться на учителей, как другие на куропаток?
Констеблю страшно не нравилось стойкое предубеждение сержанта против Иможен.
— Шеф, вы ее обвиняете без всяких доказательств!
— Знаю, Тайлер, воспоминания детства мешают вам увидеть эту Мак-Картри в ее истинном свете… И вы, не колеблясь, предаете меня… Я не стану вас упрекать, Тайлер… Раз уж вы уродились с низменной душой и прозаическим складом ума, ничего не попишешь… Во всяком случае, нам ни к чему ехать в Пембертон…
— Почему, шеф?
— А зачем? Как только я установлю несомненную виновность мисс Мак-Картри, меня тактично попросят больше не вмешиваться в эту историю, поскольку речь идет о безопасности Короны! Хотел бы я знать, что общего может быть между Иможен Мак-Картри и Короной, а, Тайлер?
Кейт Мак-Дугал лежал в постели с ледяным компрессом на лбу. Мойра то оплакивала смерть того, с кем собиралась бежать, то с тревогой поглядывала на мужа, с которым теперь ей предстояло остаться навеки. Короче говоря, ни один из Мак-Дугалов никак не мог играть в пембертонской трагедии отведенную ему роль, и с общего согласия обязанности директора взял на себя Оуэн Риз как дольше других работавший в Пембертоне. Он и встретил Мак-Клостоу с Тайлером. Узнав, в каком состоянии Мак-Дугалы, сержант объявил, что пока они ему не нужны. Прежде всего он хотел осмотреть труп и место происшествия. Но ни то, ни другое не позволило сделать определенных выводов, и Мак-Клостоу попросил собрать всех преподавателей в столовой. По его приказу туда же доставили убитого горем директора, и жена, которая, кстати говоря, произвела на сержанта очень приятное впечатление, усадила его в кресло. Зато при виде мисс Мак-Картри Арчибальд испуганно отскочил — ни дать ни взять путник, вовремя заметивший, что едва не наступил на змею. А Иможен улыбнулась полицейским и даже имела неосторожность дружески помахать рукой сержанту. Арчибальд усмотрел в таком поведении особый цинизм и явное желание его унизить.
— Леди и джентльмены, вряд ли я особенно удивлю вас, сообщив, что здесь и речи быть не может ни о естественной смерти, ни о самоубийстве. Патрика О'Флинна несомненно убили. И, памятуя о гибели Нормана Фуллертона, я бы сказал, что убийца действовал хладнокровно, по заранее продуманному плану. Я уверен, леди и джентльмены, вы согласитесь со мной, что такое необычное в университетской жизни событие требует нового расследования.
Жалобный стон Флоры Притчел взволновал Дермота Стюарта до глубины души. Он бросился к девушке и пылко сжал ее руки.
— Что с вами, мисс? — удивленно спросил Мак-Клостоу.
А Флора, очевидно решив, что вопрос таит скрытую угрозу, расплакалась.
— Это не я! Клянусь, не я! — рыдала она.
Сержант растерянно попытался ее успокоить.
— Но никто вас ни в чем не обвиняет, мисс!
— Довольно, Флора! — сухо заметила Морин Мак-Фаддн. — Перестаньте строить из себя маленькую девочку, это и глупо, и неуместно!
Мисс Притчел побледнела.
— Вы… вы меня ненавидите, правда?
Дермот Стюарт поспешил на помощь возлюбленной.
— Не тревожьтесь, Флора, я здесь!
Мак-Клостоу посмотрел на Тайлера, словно говоря, что, если поведение Флоры Притчел — типичный образчик университетских нравов, они тут не соскучатся.
— Я никого не обвиняю, — продолжал Арчибальд, — поймите это раз и навсегда! Полиция Ее Величества не имеет обыкновения обвинять кого бы то ни было без весомых доказательств. Патрика О'Флинна застрелили. Стало быть, мы должны попытаться найти револьвер. Констебль Тайлер вместе с кем-нибудь из вас… Может быть, вы согласитесь пойти с ним, мистер Бакстер?
Преподаватель физкультуры молча поклонился.
— …Итак, констебль в вашем присутствии быстро обыщет комнаты. И не спорьте! Это мой долг, и никто не помешает мне его выполнить!
Когда Сэм и Бакстер ушли, Оуэн Риз попросил разрешения сходить к ученикам — должен же кто-нибудь объяснить им, почему занятия откладываются. Сержант решил, что разумнее и к Ризу тоже приставить наблюдателя, а потому отправил с ним Элспет Уайтлоу. Таким образом они приглядят друг за другом, подумал он.
Едва Тайлер (по-прежнему вместе с Гордоном Бакстером) вернулся в столовую, по выражению его лица Мак-Клостоу сразу почувствовал, что его подчиненный сделал очень важное открытие, и от удовольствия по позвоночнику сержанта пробежала дрожь.
— Ну, Тайлер?
Констебль, не говоря ни слова, протянул ему обернутый платком револьвер. Мак-Клостоу так же аккуратно взял оружие и долго обнюхивал дуло.
— Из этого револьвера стреляли совсем недавно, — наконец торжественно объявил Арчибальд. — И я думаю, в голове жертвы обнаружится пуля того же калибра, согласны, Тайлер?
— Да, шеф… судя по отверстию и по виду раны, очень похоже на то, но окончательное заключение можно сделать только после вскрытия.
— Благодарю за информацию, Сэм, но, представьте себе, я тоже неплохо знаю свое дело! — холодно бросил Мак-Клостоу.
— Прошу прощения, шеф…
— А теперь, Сэм, я задам вам один вопрос и попрошу всех присутствующих особенно внимательно выслушать ответ… Где вы нашли револьвер, констебль Тайлер?
Сэмюель с тоской посмотрел на Иможен.
— В комнате, которую, как мне сказали, занимает мисс Мак-Картри…
Все повернулись к шотландке, но та хранила прежнюю невозмутимость.
— Ну и что? — спокойно спросила она. — Не вижу тут ничего странного. Это мой револьвер, и вполне естественно, что его нашли у меня в комнате. Как по-вашему?
— Я знаю, мисс, что, раз в деле замешаны вы, удивляться нечему, — иронически заметил сержант. — Вам даже могло показаться совершенно нормальным преподавать с револьвером в руке… И отстрел не понравившихся вам коллег, конечно, тоже выход из положения… Но, уж простите, я никак не могу разделять ваших вкусов!
— Арчибальд, это безнадежно… вы так дураком и помрете…
Наступило неприязненное молчание. В Пембертоне не привыкли к такому обращению со стражами порядка. И сержант, чувствуя неожиданную поддержку, приободрился.
— Честно говоря, меня не особенно трогает ваша ругань, мисс Мак-Картри, тем не менее, если вы не смените тон, придется подать в суд за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. А теперь — я вас слушаю, мисс!
— Лучше не надо, Арчи… Потому как, вздумай я и в самом деле выложить все, что о вас думаю, даже вы, при всей своей поистине гиппопотамьей чувствительности, наверняка покраснеете!
Мак-Клостоу колебался. Можно ли считать сравнение полицейского с гиппопотамом оскорбительным? Разумеется, есть британские бегемоты, но все же… И на всякий случай Арчибальд решил промолчать.
— Я буду вам очень признателен, мисс, если вы будете повежливее разговаривать с полицейскими и перестанете называть меня «Арчи», — только и сказал он.
— Ладно, Арчи… Но это не помешает мне все так же смеяться над вами!
— В таком случае, может, посмеемся вместе, мисс, когда вы объясните мне, почему мистера О'Флинна убили именно из вашего револьвера?
— Просто-напросто у меня его позаимствовали!
Мак-Клостоу насмешливо фыркнул:
— Не очень-то оригинальная система защиты, мисс!
— Правда никогда не бывает оригинальной, Арчи!
— Что ж, мисс, я нисколько не удивлюсь, коли это вы убили мистера О'Флинна, а возможно, и Нормана Фуллертона…
— Ваше упорство достойно лучшего применения, Арчи! И чего ради я совершила эти два убийства, как, по-вашему?
Мак-Клостоу не выдержал. Вспомнив все прежние обиды, он завопил:
— Потому что вы — чудовище! Потому что с тех пор как я приехал в Каллендер, вы хотите свести меня с ума! Потому что убийство — ваше любимое занятие! Потому что до сих пор вы нахально пользовались полной безнаказанностью! Потому что я не желаю уходить в отставку, не поглядев, как на вас накинут петлю! Потому что мне житья нет, пока вы попираете эту землю!
К огромному удивлению преподавателей Пембертона, Арчибальд Мак-Клостоу плакал и кричал в самой настоящей истерике. Расстроенный констебль Тайлер, пытаясь успокоить шефа, подвинул ему стул, и сержант сел, задыхаясь от избытка чувств. Иможен по-матерински заботливо растерла ему виски лавандовой водой и дала выпить разбавленного виски.
— Да ну же, Арчи, успокойтесь…
Мак-Клостоу выпил и вернул мисс Мак-Картри бокал.
— Надеюсь, вы подлили в это пойло яду? — пробормотал он.
— Простите, Арчи, забыла прихватить с собой пузырьки… Самой досадно, но уж придется, видно, отложить до следующего раза…
Услышав приглушенный смех, Арчибальд, как всегда, решил сорвать раздражение на Тайлере.
— Ну, констебль? До коих пор вы позволите ей тут паясничать? А если бы эта ведьма меня отравила, а? Вас бы, естественно, это очень устроило! Вы украли бы мой пост! Да, именно украли, Тайлер, потому что не годитесь в сержанты, никчемный вы полицейский!
Оторопевший констебль не знал, куда деваться от такого позора, но Иможен поспешила его ободрить.
— Не слушайте, Сэм… Вы же знаете, что Арчи скорее глуп, чем зол!
Мак-Клостоу вскочил со стула.
— Ну, на сей раз вы свое получите! — заорал он. — Сами нарывались!
По правде говоря, словесная дуэль между мисс Мак-Картри и Мак-Клостоу настолько занимала обитателей Пембертона, что о бедняге О'Флинне совсем забыли. Казалось, сержант вот-вот возьмет верх, но в столовую неожиданно вошел суперинтендант Эндрю Копланд.
— Ну, Мак-Клостоу, что у вас здесь происходит? Даже в парке слышно, как вы кричите! Полное неприличие. Но прежде всего я хочу знать, что привело вас с констеблем сюда?
Суперинтендант еще не слышал об убийстве О'Флинна и приехал выполнить обещание, данное Мак-Дугалу. Узнав о разыгравшейся ночью трагедии, Копланд пришел в ярость.
— А почему вы не позвонили мне в Перт и не поставили в известность, сержант? Вот уж не ожидал от вас такого легкомыслия! Но свое поведение вы объясните позже… Что вам удалось выяснить?
— Мы нашли орудие преступления… в комнате мисс Мак-Картри, и та признала, что это ее револьвер…
Эндрю Копланд повернулся к высокой рыжей шотландке. Так вот она, знаменитая мисс Мак-Картри?
— Это правда, мисс?
— Правда.
— Хорошо. В таком случае, сержант, по-моему, можно отпустить преподавателей к ученикам. Вы, мисс Мак-Картри, оставайтесь здесь. Вы, Мак-Клостоу, позвоните в управление, попросите прислать фотографов и предупредить медицинского эксперта. А потом пусть забирают тело. Более чем странно, сержант, что вы до сих пор всего этого не сделали и мне приходится говорить такие вещи! Тайлер, последите, чтобы мне не мешали.
Оставшись вдвоем с Иможен, Эндрю Копланд предложил ей сесть.
— Я много слышал о вас, мисс… и, естественно, заранее склонен с доверием отнестись к вашим словам и поступкам, но, к несчастью, уже не раз изворотливый ум вводил в заблуждение даже самых опытных специалистов…
— И в данном случае изворотливый ум — это я?
— Простите, если я вас шокировал, но…
— Ничуть. Я прекрасно понимаю ход ваших рассуждений. Однако с тем же успехом можно предположить, что ради места суперинтенданта полиции вы ввели в заблуждение опытных специалистов и побудили начальство доверить такой важный пост опасному, самодовольному кретину, верно?
Еще ни разу никто не осмеливался так разговаривать с Копландом. Это так потрясло суперинтенданта, что он не сразу нашелся с ответом. Наконец, собрав всю свою энергию, он величественно встал.
— По-моему, вы теряете голову, мисс! Я жду, чтобы вы немедленно извинились!
— Это не в моих привычках, суперинтендант.
— Что ж, я заставляю вас их изменить, уж положитесь на меня!
— Вряд ли вам это удастся.
— Вы хоть отдаете себе отчет, что все указывает на вас как на убийцу этого О'Флинна?
— Ну и что?
— Вы действительно так глупы, мисс, или только прикидываетесь?
— Если я прикидываюсь, то уже одно это отличает меня от вас! — буркнула Иможен и, не ожидая ответа, продолжала: — Выходит, преступнику достаточно подстроить ловушку, в которую не угодил бы и умственно отсталый, чтобы вы тотчас же попались на крючок? Ну скажите на милость, с какой стати мне понадобилось убивать О'Флинна?
В это время, опираясь на жену, в столовую вошел Мак-Дугал. Пытаясь поклониться, он чуть не рухнул перед носом суперинтенданта. Ни дать ни взять «Больные чумой из Яффы перед Бонапартом», разве что директор Пембертона был одет поприличнее. И все же его вид произвел сильное впечатление на Эндрю Копланда.
— Это уж слишком! — сварливо захныкал Мак-Дугал. — Ничего не скажешь, хорошенького педагога вы мне порекомендовали, суперинтендант! Помимо всех несчастий, которые она обрушила на мою голову всего за двадцать четыре часа, мисс Мак-Картри вздумалось еще и совершить убийство! Господи Боже! Невольно подумаешь, будто вы нарочно послали ее сюда, чтобы вконец меня разорить! Но, будь вы хоть тридцать три раза суперинтендант полиции, я подам на вас в суд!
Слегка опешивший поначалу Копланд быстро сообразил, что все словно сговорились не оказывать его особе должного почтения и давно пора положить этому конец.
— Думайте, что говорите, Кейт Мак-Дугал! На каких основаниях вы обвинили мисс Мак-Картри в убийстве?
— Ага, ну конечно! Надеетесь ее обелить и таким образом снять с себя ответственность?
— Мак-Дугал!
Мойра попыталась угомонить мужа, но тот, вне себя от бешенства, набросился и на нее:
— Оставьте меня в покое, Мойра Мак-Дугал! Мне надоело быть для всех козлом отпущения, и никто не помешает высказаться до конца!
Спокойствие Иможен странно контрастировало с истерическим возбуждением директора колледжа.
— Болтайте что вздумается, Мак-Дугал, но предупреждаю: взвешивайте каждое слово! Попробуйте только задеть мою честь — и вас вырвут из моих рук только для того, чтобы отправить в больницу!
— Слыхали, суперинтендант, слыхали? Вчера вечером она при всех обещала расправиться с О'Флинном! Так кто же совершил убийство? Ваша протеже посоветовала математику обходить ее стороной, если не хочет умереть до срока. Так или нет, мисс Мак-Картри?
— Ну, отвечайте, мисс! — приказал Копланд.
— Слова, слова… пустое сотрясение воздуха! Мало ли чего я могла наговорить препротивному, самовлюбленному субъекту! Это куда безобиднее угроз, которыми осыпал ирландца Мак-Дугал, увидев, как тот обнимает его жену!
Кейт Мак-Дугал онемел от ужаса, а его жена стыдливо закрыла лицо руками. Копланд не мог скрыть удивления.
— Это правда? — с любопытством осведомился он.
Директор колледжа, немного поколебавшись, решил, что отпираться бесполезно.
— Да… — пробормотал он.
Суперинтендант присвистнул.
— По-моему, это совершенно меняет дело. Вы не согласны со мной?
Несчастный хозяин Пембертона, на которого меньше чем за двое суток свалилось столько тревог, несчастный и униженный, только руками развел в знак того, что отказывается от неравной борьбы со злой судьбой. Несмотря на то что устав защищает полицейским показывать свои чувства, отчаяние Мак-Дугала не могло не тронуть Эндрю Копланда, и он пожалел, что служебный долг повелевает еще больше разбередить раны бедняги.
— Я очень сочувствую вам, Мак-Дугал, но черт меня побери, если я понимаю, каким образом мисс Мак-Картри оказалась на месте, когда миссис Мак-Дугал позволила себе… гм… столь необдуманный поступок!
Мойра Мак-Дугал испытывала невыразимые муки и с ужасом спрашивала себя, какая же страшная расплата, должно быть, ожидает тех жен, что окончательно забыли о супружеском долге.
— Понятия не имею, господин суперинтендант! Когда произошла эта злополучная сцена, я мог бы поклясться, что в библиотеке нет никого, кроме нас троих! Но, вероятно, эта посланница Сатаны пряталась в каком-нибудь темном углу!
— Во всяком случае, я вынужден отметить, Мак-Дугал, что у вас были довольно веские причины избавиться от Патрика О'Флинна… Боюсь, вас ожидают большие неприятности…
Констебль Тайлер, просунув голову в щель, доложил, что с суперинтендантом хочет поговорить один из преподавателей, мистер Оуэн Риз. Копланд приказал впустить его в столовую. Риз ему сразу понравился, потому что, невзирая на все несчастья, сумел сохранить полное хладнокровие.
— Вы хотели меня видеть, мистер Риз?
— С вашего позволения, господин суперинтендант, я считаю нужным поделиться с вами кое-какими соображениями насчет гибели О'Флинна…
— Если угодно, мы можем поговорить наедине.
— О, это липшее.
— Тогда я вас слушаю.
— Дело вот в чем. Я довольно давно знаю мистера Мак-Дугала и уверен, что даже в состоянии аффекта он не способен никого убить. Более того, вероятно, он ни разу в жизни не прикасался к револьверу и понятия не имеет, как с ним обращаться.
— Спасибо, — сквозь слезы пробормотал бедняга директор.
— Что до мисс Мак-Картри, — продолжал Риз, — то с ней мы знакомы всего несколько часов, и тем не менее могу с полной уверенностью сказать, что наносить удар в спину противно ее натуре. А кроме того, задумай мисс Мак-Картри прикончить О'Флинна, наверняка не стала бы стрелять из своего собственного револьвера и уж тем более предварительно оповещать об этом весь колледж… Мисс Мак-Картри не настолько глупа, чтобы нарочно навлекать на себя подозрения!
— Короче, если я вас правильно понял, мистер Риз, ни мисс Мак-Картри, ни мистер Мак-Дугал преступления не совершали? Зато кто-то другой, узнав либо о вражде, возникшей между жертвой и обманутым мужем, либо о ссоре О'Флинна с мисс Мак-Картри, воспользовался случаем свести с математиком личные счеты и свалить вину на кого-то еще?.. Но тогда возникает новый вопрос: кто так люто ненавидел Патрика О'Флинна?
— Никто.
— А, вы все же это признаете?
— И тем более охотно, господин суперинтендант, что почти не сомневаюсь: тут произошла ошибка.
— Ошибка? Что вы имеете в виду?
— На О'Флинне был темный халат, очень похожий на платье мисс Мак-Картри… Ночью убийца вполне мог их перепутать, тем более что наверняка трусил… Вероятно, он сам заметил ошибку, но слишком поздно. Иными словами, на жизнь ирландца никто не покушался и застрелили его просто по недоразумению. Такой вывод подсказывает элементарная логика.
— Не совсем так, мистер Риз! Не представляю, кто мог страстно желать смерти мисс Мак-Картри, кроме того же О'Флинна, с которым у нее произошло серьезное столкновение, или опять-таки мистера Мак-Дугала, опасавшегося, что ее пребывание в колледже может обернуться для него финансовым крахом.
— Нет, господин суперинтендант, есть еще и третье лицо… Убийца Нормана Фуллертона. Вчера вечером мисс Мак-Картри имела неосторожность публично заявить, что знает его и приехала в Пембертон искать доказательства.
Как только Каллендера достигла весть, что Иможен Мак-Картри опять замешана в историю с убийством, все общество охватило глубокое волнение. Возмущенная бакалейщица Элизабет Мак-Грю громко вопрошала, чего ждет правительство Ее Величества и почему до сих пор не угомонило проклятую бабу? Подруги и неизменные покупательницы — миссис Плери, Фрэйзер и Шарп горячо поддержали мнение Элизабет, но Уильям Мак-Грю с отвагой, несколько поразившей кумушек, не колеблясь заявил, что считает Иможен выдающейся личностью и был бы счастлив и горд принять ее в семью. Уязвленная миссис Мак-Грю вообразила, будто муж публично признался, что предпочитает ей мисс Мак-Картри. Какая горькая обида для порядочной женщины, ни разу не изменявшей супружескому долгу (не считая, конечно, романа с торговцем бисквитами из Абердина, но это старая история и никто о ней даже не подозревает)! А Уильям Мак-Грю, нимало не беспокоясь о задетом самолюбии жены, воспользовался случаем удрать в кабачок Теда Булита, еще одного преданного друга Иможен.
Как только Мак-Грю переступил порог «Гордого Горца», его окликнул Булит:
— Вы уже в курсе, Уильям?
— Конечно, Тед. Именно потому и пришел. По-моему, такую новость надо обмыть.
— В самую точку, Уильям! Более того, я как раз придумываю новый коктейль и хочу назвать его «Иможен». Как вам нравится треть джина, треть рому, а вот насчет последней трети я еще окончательно не решил…
К стойке подошла с подносом вымытых бокалов и кружек миссис Булит.
— А почему бы вам не добавить крысиного аду, Тед? — предложила она.
Миссис Булит ненавидела Иможен, об этом знал весь город, но все слышали также, что муж не раз пребольно колотил ее в тщетной надежде заставить относиться к мисс Мак-Картри с большей симпатией. Рачительный хозяин, Булит подождал, пока жена поставит поднос на стойку, и лишь потом принялся ее воспитывать.
— Маргарет! Сколько раз я запрещал вам вмешиваться в мои разговоры?
— Жена я вам или нет, мистер Булит?
— Увы, да!
— А в таком случае вы не должны ничего от меня скрывать и я имею полное право совать нос куда вздумается!
— Верно, Маргарет, но и я, следуя правилам и традициям нашей доброй старой Шотландии, имею полное право полировать вам шкуру, когда взбредет в голову или в наказание за дерзость! И в настоящий момент честь требует от меня примерно высечь вас за оскорбление, нанесенное мужу и, что еще больше отягчает вашу вину, мисс Мак-Картри, гордости всех порядочных людей Каллендера!
— И пьяниц!
Не к добру вырвалось это у Маргарет! И очень скоро во всех домах по соседству с «Гордым Горцем» хозяйки, прекратив варить обед, навострили уши. «Опять Тед лупит бедолагу Маргарет», — говорили одни с веселым любопытством, другие — с жалостью.
А преподобный Хекверсон, узнав новость, побежал в церковь молить Всевышнего остановить упорствующую во грехе мисс Мак-Картри и не дать ее душе погибнуть безвозвратно.
Доктору Элскотту о событии рассказал пациент, но он лишь философски пожал плечами.
— Иможен Мак-Картри ничто не исправит, кроме могилы… да и то, честно говоря, вряд ли. По-моему, если ее впустят в рай, она и там сумеет вести себя отвратительно и даже у Всевышнего не хватит терпения выдерживать ее фокусы… да еще целую вечность! Готов спорить, эта особа и там ухитрится создать осложнения!
Миссис Элрой только вздохнула. Иможен и в старости оставалась для своей няни младенцем, и та в какой-то мере винила во всех ее выходках себя.
Однако самый большой успех, несомненно, выпал на долю Арчибальда Мак-Клостоу. Вернувшись домой из Пембертона, где он оставил констебля Тайлера, сержант решил заглянуть в «Гордого Горца» и пропустить стаканчик — за долгие часы в колледже его истомила жажда. Всеобщее внимание так льстило самолюбию Мак-Клостоу, что сначала он сделал вид, будто не скажет ни слова. Не сомневаясь, что после того как он сообщит такие потрясающие новости, Тед не осмелится требовать денег, Арчибальд молча пил одну рюмку за другой. Наконец упорное молчание Мак-Клостоу вывело кабатчика из терпения.
— Ну, сержант, по слухам, наша Иможен снова стала сама собой? — дрожащим от восторга голосом спросил он.
Мак-Клостоу допил до последней капли и, поставив рюмку на стойку, тихонько подтолкнул к Булиту. Тот снова налил виски. Арчибальд блаженно вздохнул. Теперь можно и удовлетворить всеобщее любопытство! Не зная о разговоре суперинтенданта с Ризом, он полагал, что расследование закончено.
— Вашей Иможен, мистер Булит, недолго осталось отравлять жизнь порядочным людям!
Торжественное заявление сержанта обрушилось на кабачок, как чума. Будь Мак-Клостоу поумнее, он бы заметил на лицах окружающих явное неодобрение и придержал язык, но, думая только о собственных счетах с ненавистной воительницей, сержант выложил все, что переполняло его душу:
— И давно пора! Сколько лет она не дает Каллендеру покоя! Нам и так слишком долго затыкали рот, позволяя этой ведьме убивать ближних сколько вздумается! А знаете, почему нам не давали вмешиваться, мистер Булит?
— Да потому, черт возьми, что мисс Мак-Картри ни в чем не виновата, а правосудие у нас есть, хотя некоторые его слуги напрочь не способны выполнять свои обязанности!
Слепое ожесточение помешало Арчибальду обдумать слова кабатчика.
— Нет, потому что она всегда чертовски ловко изворачивалась и умело прикидывалась невинной овечкой! Но на сей раз ей крышка! Человек, которому накануне вечером мисс Мак-Картри прилюдно угрожала расправой, застрелен из ее же револьвера!.. Ну, что скажете?
Тед пристально посмотрел Мак-Клостоу в глаза.
— Скажу, что мне противно смотреть, с каким ожесточением полицейский преследует Дочь Гор! — отчеканил он. — И еще, сержант, скажу, что Иможен Мак-Картри — гордость Каллендера и благодаря ей мы поколотили доунских «Бульдозеров»! Могу добавить, что только дураки, неудачники и завистники в нашем городе ополчились против нее!
Грубость выпада на мгновение парализовала Мак-Клостоу. Наконец, оправившись от потрясения, он встал и, приблизив к кабатчику побагровевшее от злости лицо, рявкнул:
— Сообщник! Вот кто вы такой! Я закрою ваше заведение, Тед Булит, как угрозу общественному здоровью! А ваше виски так разбавлено, что его не станет пить даже трехлетний малыш!
За спиной сержанта поднялся угрожающий ропот, и кто-то из посетителей громко проговорил:
— Это недоразумение ругает виски и еще смеет называть себя шотландцем! Да откуда, черт возьми, к нам принесло такого наглеца!
Сержант так резко обернулся, будто в ягодицу ему вонзили булавку.
— Кто это сказал? Пусть сейчас же признается, подлый трус, и я вколочу ему эти слова обратно в глотку!
— Прошу вас не устраивать скандал в моем кафе, мистер Мак-Клостоу, — холодно бросил Тед. — Иначе я позову полицию и попрошу выставить вас вон!
— Полицию? Ну вы даете! Полиция — это я и есть!
Тед широким жестом обвел зал.
— В крайнем случае присутствующие здесь джентльмены засвидетельствуют, что вы вели себя совершенно не подобающим полицейскому образом, если, конечно, он не пьян…
— Значит, по-вашему, я пьян?
— Вы уже выпили семь рюмок виски…
— Ну и что?
— Ничего, просто вы должны мне семнадцать шиллингов и девять пенсов!
Еще долго после этого все, кто сталкивался в тот день с сержантом Мак-Клостоу, ломали голову, на что он намекает, обвиняя мисс Мак-Картри в мошенничестве, и почему клянется отречься от собственного имени, если не заставит дочь капитана вернуть ему семнадцать шиллингов и девять пенсов. Томительные часы одинокого бдения ничуть не укротили ярость Арчибальда даже к вечеру, когда он поехал в Пембертон сменить на дежурстве Тайлера, — суперинтендант опасался нового убийства. Мак-Клостоу думал иначе, но очень надеялся, что мисс Мак-Картри совершит еще одно покушение. Арчибальд твердо решил не спускать с нее глаз и застукать с поличным. Для начала он устроит ненавистной врагине трепку, какой она еще не видывала за всю свою собачью жизнь, а потом за шиворот притащит в тюрьму Каллендера, где и предложит Теду Булиту навестить любимую подружку. Какое восхитительное мщение!
Эндрю Копланд вернулся в Перт. Мак-Дугал, подобно кораблю, обреченному затонуть посреди Атлантического океана без всякой надежды на помощь, проникся той удивительной суровостью, что свойственна лишь тем, кто твердо знает, как близок их смертный час. Директор нисколько не сомневался, что и он сам, и его счет в банке безвозвратно погибнут вместе с репутацией Пембертона. Уже и суперинтендант не скрывал, что не испытывает особого желания держать сына в доме, где, судя по всему, преподает один из учеников Томаса де Квинси. Кроме того, кошмарное обращение мисс Мак-Картри с Элисон Кайл почти не оставляло надежды, что магнат джема и король линолеума не заберут детей из колледжа, где с ними так непростительно грубы. Стараясь смягчить удар, Мак-Дугал предупредил Джерри и Элисон, что хочет поговорить с ними после ужина.
Но у обоих молодых людей тоже было далеко не спокойно на душе. Мисс Флора Притчел проговорилась, что на собрании преподавателей их недоброжелательница мисс Мак-Картри требовала отчисления. Поэтому, когда им передали приглашение директора, ни юная Элисон, ни ее возлюбленный не сомневались ни секунды, что Мак-Дугал хочет отправить их домой. И молодые люди уныло бродили вдвоем по бесконечным коридорам Пембертона. Джерри терзала не только перспектива скорого отъезда, но и другие, столь же неприятные чувства. Поэтому молодой человек пребывал в очень скверном настроении. Наконец он остановился и скрестил на груди руки.
— Подумать только, я так хорошо все придумал на воскресенье! И угораздило же нас влипнуть в историю!
Элисон безуспешно пыталась сохранить невозмутимость.
— Вы… ведь не пойдете гулять с другой? — робко спросила она.
— Пока не знаю!
— О Джерри…
В голосе девочки звучало такое отчаяние, что юный Лим тут же обнял ее и стал утешать.
— Я тоже никуда не пойду и составлю вам компанию.
— Правда?
— Клянусь вам, но впредь постарайтесь не охать, увидев, что кто-то обнимается!
— Дайте слово, что любите меня одну, Джерри!
— Да что это с вами?
— В доме, где царит несправедливость, вполне могли украсть у меня и ваше сердце! Предупреждаю вас, Джерри, когда мы поженимся…
Но юноша перебил ее.
— Пока мы еще не женаты, darling… — с самым зловещим видом заметил он. — Если нас выставят отсюда, папочка отправит меня в Сент-Эндрюс, и можно не сомневаться, что ваши родители тут же пристроят вас под опеку тетушки, в Глазго…
— Это было бы ужасно, Джерри…
— Еще бы нет! — с чувством подтвердил молодой человек. — Потому что мы не сможем встречаться, а если я не буду вас видеть, Элисон, то со временем забуду… Разлука разобьет мне сердце, но я не смогу долго любить девушку, которую больше никогда не увижу…
— А вот я буду любить вас вечно, Джерри… Нет, никак нельзя допускать, чтобы нас выгнали отсюда!
— Теперь это от нас больше не зависит, darling…
— Очень даже зависит, если с умом взяться за дело…
— Что вы имеете в виду?
— Я готова забыть о пощечине и идти умолять мисс Мак-Картри не настаивать на отчислении.
— Вряд ли вы чего-нибудь добьетесь, Элисон…
— Ну, если меня постигнет неудача, попробуете вы!
— Неужели вы хотите заставить меня извиняться, после того как она совершенно бессовестным и неожиданным ударом подбила мне глаз, да так, что он теперь почти не открывается?
— Вам придется сделать даже больше, Джерри… Я настолько доверяю вам, что разрешаю охмурить эту Мак-Картри!
— Мне? Мне — любезничать со здоровенной старой козой? Но, Господи Боже, каким же, по-вашему, образом я мог бы заставить ее влюбиться?
— Самое время попробовать «систему» Чарли Бойера! Не вы ли хвастались, будто изучили ее до тонкостей? Ну-ка, как там? Пристальный взгляд и нежное, похожее на воркование голубя, покашливание… Или вы не особенно уверены в себе?
— О, об этом можете не беспокоиться! Но вдруг уродине взбредет в голову кинуться мне на шею?
— Не бойтесь! Я буду рядом!
— Ну да? И вы воображаете, будто я смогу обольщать другую женщину у вас на глазах?
— Я подожду вас за дверью… Ну, идемте?
— Да, но имейте в виду: что бы ни случилось, за все отвечаете вы!
Взявшись за руки, они пошли к преподавательскому коттеджу, но, прежде чем успели добраться до дома, Элисон вдруг замерла.
— Ой, Джерри, и как я раньше не подумала! Ведь работать в воскресенье велел мне О'Флинн! А его убили!
— Ну и что?
— А то, что, раз математик умер, наказание не считается! Там, где он теперь, бедняге, должно быть, все равно, пойду я гулять в воскресенье или нет, верно?
Джерри окинул девушку суровым взглядом.
— И вы посмеете ослушаться мертвого? Захотели, чтобы он являлся вам по ночам и укорял за непослушание?
— О'Флинн был ирландцем!
— Ну, уж как-нибудь шотландские привидения потеснятся и дадут ему местечко!
Констебль Сэмюель Тайлер сказал молодым людям, что Иможен сидит одна в маленькой читальне.
Шотландка нарочно ушла подальше от коллег — ей хотелось подумать. Может, разоблачения Оуэна Риза и спасли ее от следственной тюрьмы, но тем реальнее сейчас выглядела перспектива угодить в морг. А кроме того, Иможен терзали угрызения совести. Шотландка с раскаянием думала, что О'Флинна убили вместо нее, и только из-за дурацкой болтовни за ужином. И зачем понадобилось хвастаться, будто она знает убийцу Фуллертона? Но так или иначе, а теперь у мисс Мак-Картри больше не осталось никаких иллюзий: преступник и в самом деле тут, в Пембертоне, и постарается как можно скорее исправить ошибку, отправив ее следом за ирландцем. Впервые в жизни Иможен усомнилась, так ли уж она проницательна, как ей нравилось думать?
У шотландки настолько разошлись нервы, что, услышав, как открывается дверь, она подскочила в кресле и чуть не закричала. Однако, узнав Элисон Кайл, мисс Мак-Картри быстро успокоилась — желание оставаться для всех «несгибаемой Иможен» взяло верх над остальными чувствами. А девушка, ничуть не догадываясь о том, что на уме у высокой шотландки, спросила:
— Я не помешала вам, мисс?
— Чего вы от меня хотите, мисс Кайл?
— Сказать, что решила забыть о пощечине…
— Вот как?
— …и не жаловаться папе…
Иможен встала и приблизилась к девушке.
— Послушайте, мисс Кайл, вы, похоже, вообразили, будто ваш папочка чуть ли не солнце на нашем небосводе? Как дочь вы совершенно правы. Но меня торговцы джемом не интересуют ни в малейшей мере. И, честно говоря, мы, потомки вождей древних кланов Горной страны, презираем шотландцев, унизившихся до торговли. Ну а теперь говорите, чем я могу вам помочь!
Элисон, широко открыв глаза, взирала на мисс Мак-Картри. Неужели она и вправду такое чудовище? Только какая-нибудь коммунистка могла так пренебрежительно отзываться не только о знаменитом джеме, но и о самом Хэмише-Грегоре-Александре Кайле, с которым ни одно живое существо не может поддерживать простых человеческих отношений…
— Ничем, мисс… ничем… Мне очень жаль… Простите…
И девушка убежала к поджидавшему ее в коридоре юному Лиму.
— Ну как?
— Ох, Джерри!.. Теперь ваша очередь попробовать… Не хотелось бы вас обескураживать, но, по правде говоря, боюсь, у вас тоже ничего не выйдет. Она ужасна!
— Не бойтесь, Элисон, я в полной боевой готовности! Ваша Мак-Картри ни за что не устоит!
Но девушку все еще терзали сомнения.
— Вы уверены?
— Судите сами, darling!
И Джерри, отступив на шаг, окинул Элисон таким страстным взглядом, что девушка затрепетала от счастья, а услышав нежное, тихое воркование, чуть не упала в обморок. Нет, подумала она, если эта Мак-Картри не ходячий айсберг, ее это не может не взволновать, а когда женщина взволнована — легче забывает о неприятном, будь она хоть сто раз профессор! И Элисон больше не сомневалась в успехе. Она упала в объятия Джерри в ту самую минуту, когда в коридоре появился Тайлер. Полицейский с умилением хлопнул Джерри по плечу, и тот живо отпрянул от девушки.
— По-моему, тут не самое подходящее для этого место, — добродушно улыбаясь, заметил Сэмюель.
— Сейчас я вам все объясню… — пробормотала сконфуженная Элисон.
— Не стоит, мисс. Я не настолько стар, чтобы совсем забыть свою молодость…
Мисс Кайл зарделась от смущения и, чтобы не отвечать, подтолкнула Лима к двери, за которой Иможен, раздумывая о будущем, начинала горько жалеть о тихом доме в Каллендере и спокойном кабинете в Адмиралтействе. Однако появление Джерри вновь вернуло ей хладнокровие.
— Теперь вы, молодой человек, пришли уверять меня, будто нисколько не сердитесь, что я, может, и немного жестоко, напомнила вам о почтении к женщинам?
Хитрюга Лим прикинулся взволнованным.
— Мисс… я пришел поблагодарить вас…
— Поблагодарить?
— За то, что наставили меня на путь истинный…
Глядя на раскаявшегося грешника, Иможен, больше привыкшая к баталиям, слегка растерялась.
— Ну вот и хорошо… Вот и отлично… — пробормотала она. — Право же, не знаю, что еще тут можно добавить…
— И потом, на вас сейчас действуют чары…
Мисс Мак-Картри не поняла, что он имеет в виду. Поглядев на молодого человека, она заметила, что тот уставился на нее каким-то странным взглядом.
— Что?
Но Джерри, не сомневаясь в могуществе своей «системы», продолжал:
— И это еще что! Скоро вы сами убедитесь…
— А вы, случаем, не потешаетесь надо мной, молодой человек?
— Расслабьтесь… не защищайтесь… Впрочем, сопротивление все равно не поможет…
— Ничего не понимаю! Что за чушь вы несете? И вообще, я попрошу вас не смотреть на меня так, это просто нахальство!
Джерри еще больше вытаращил глаза.
— Вы растаяли… Я чувствую, что вы готовы сдаться…
— Да вы спятили, что ли?
Иможен хотела еще что-то сказать, но, услышав, что ее собеседник издал какой-то странный звук — то ли икнул, то ли захрипел, бросилась на помощь.
— Вы больны, мой мальчик? Вам плохо?
Однако «мальчик» снова издал тот же звук. Мисс Мак-Картри побежала к двери.
— Я вижу, вам и вправду очень скверно! Сейчас позову врача!
— Не стоит… — признался разочарованный Лим. — Номер не вышел…
Иможен с удивлением поглядела на него.
— Что не вышло?
— Да этот чертов вздох!
— А-а-а, так это рычание больного тигра было всего-навсего вздохом? А могу я узнать, какой в нем прок?
— Ну, чтобы очаровывать женщин…
Поняв, что собеседник не прикидывается, Иможен расхохоталась.
— Ну да? Видать, у нового поколения очень своеобразные представления об ухаживании за женщиной! Так, значит, если я правильно поняла, вы хотели меня соблазнить?
— Да.
— Отвага младенца! Это у вас от наивности! Но, знаете, малыш, от души советую вам испробовать свои таланты на ком-нибудь другом, хотя бы из уважения к возрасту…
— Ну, знаете, бывают просто замечательные бабушки!
Мисс Мак-Картри обиделась.
— Вы просто дурак! Убирайтесь отсюда!
Расстроенный неудачей и униженный явным презрением Иможен, Джерри встал на дыбы.
— Это вас мой отец уберет из колледжа!
Шотландка налетела на юного Лима, как смерч. Ухватив его за руку, она с размаху влепила ему пощечину, а потом, открыв дверь, изо всех сил швырнула в коридор, так что парень на глазах у остолбеневшей от ужаса Элисон проехал на одной ноге к противоположной стене и, врезавшись в нее, упал подле девушки. Элисон склонилась над его распростертым на полу телом.
— Джерри! О Джерри, darling! Что она с вами сделала?
Лим открыл глаза и окинул подругу разочарованным взглядом.
— Одно из двух: либо моя «система» подкачала, либо у этой женщины нет сердца…
Мойра Мак-Дугал долго колебалась, прежде чем сообщить мужу об очередном подвиге Иможен, боясь еще больше его расстроить, но директор уже впал в такое состояние, когда человек может выслушать что угодно. Узнав, что Иможен чуть не до потери сознания уходила Джерри Лима, Кейт только вздохнул.
— Порадуемся, что она его не убила!.. Сказали б вы этой женщине, Мойра, что она напрасно тратит кучу времени! Раз она явилась сюда уничтожить Пембертон, посоветуйте просто поджечь здание… Так будет гораздо быстрее!
И, к неизъяснимому ужасу Мойры, некогда блестящий выпускник кембриджского Корпуса Кристи Кейт Мак-Дугал начал смеяться как одержимый. Супруга раздумывала, как прекратить этот приступ нездорового веселья, но внезапно в коридоре послышался громкий шум. Он и вернул Кейта на землю. Директор вскочил и вылетел за дверь: Элспет Уайтлоу порадовала его новым известием — из ее лаборатории стащили пузырек с сулемой, и ее там больше чем достаточно, чтобы отравить весь колледж!
С этой минуты Пембертон, казалось, охватила волна безумия. Каждый из преподавателей внимательно смотрел, как ест или пьет другой, словно ожидая, что тот сейчас же упадет мертвым. Прежде чем сделать глоток, бокал долго обнюхивали, а еду жевали по крохам, не решаясь проглотить. Дермот Стюарт больше не отходил от Флоры Притчел ни на шаг и просил, чтобы она разрешила ему, как подопытному кролику, пробовать для нее еду и питье. Элспет Уайтлоу все время бормотала под нос, припоминая уголки, куда могла случайно положить флакон, но его так и не нашли. Гордон Бакстер поставил возле тарелки открытую бутылку молока, готовясь проглотить ее содержимое при первых же признаках рези в желудке. Испуганная Мойра вообще отказалась есть, а ее муж, наоборот, жадно глотал пищу в надежде, что яд избавит его от мучительного стыда, вот уже сутки не дававшего ему ни минуты покоя. Иможен старалась, чтобы ей накладывали еду в последнюю очередь — в отличие от других она точно знала, для кого убийца стащил сулему. Сказать, что шотландка относилась к этому спокойно, значило бы соврать, но в панику не впадала. Иможен хотела показать, что она — не чета этим жалким людям, по большей части не достойным чести родиться в Горной стране.
Но больше всех перепугался, пожалуй, констебль Тайлер. Сэмюелю не терпелось поскорее смениться с дежурства и уступить место шефу — его мучил страх, что вот-вот совершится новое преступление и вся ответственность за начало следствия ляжет на него. Поэтому, увидев Арчибальда Мак-Клостоу и его взъерошенную бороду, констебль вздохнул с неизъяснимым облегчением. Первым делом он рассказал сержанту о краже яда. Тот молча выслушал и тут же успокоил подчиненного:
— Сэм, старина, можете нисколько не волноваться! Не думаю, чтобы в моем присутствии убийца посмел продолжать свое грязное дело!
— А вдруг, шеф?..
— Да ничего не случится, уверяю вас! Преступник отлично отдает себе отчет, что я его знаю!
Тайлер в полном обалдении воззрился на сержанта.
— Вы знаете убийцу, шеф?
— Не хуже, чем вас, Сэм!
— Но кто же он такой, шеф?
— А кто же еще, Сэм, как не это жуткое создание, вечно жаждущее крови ближних?
— О, шеф! Вы все еще подозреваете мисс Иможен?
— Вот именно, Сэм! Вас она может обмануть, но меня — никогда! И я уверен, что еще до ухода в отставку увижу и услышу, как мисс Мак-Картри приговаривают по меньшей мере к пожизненной каторге!
В эту минуту Арчибальд походил на Калхаса, предрекающего грекам всевозможные беды, и даже его борода мстительно трепыхалась. На Тайлера все это произвело тягостное впечатление.
— Я ни на секунду не спущу с нее глаз, Сэм, и при первом же подозрительном поползновении наброшусь, слегка придушу (просто чтобы малость успокоить нервы), надену наручники, суну в рот кляп и заставлю выложить всю правду!
Но такую программу было куда проще изложить, чем выполнить. Когда Мак-Клостоу заглянул в столовую, Иможен уже ушла. К тому времени там оставалась лишь Флора Притчел и, разумеется, Дермот Стюарт, не отводивший от учительницы рисования влюбленного взора. Сержант очень вежливо спросил, где найти мисс Мак-Картри, на что ему довольно резко ответили, что понятия не имеют и вообще плевать хотели и на означенную особу и на все на свете. Арчибальд, которого несчастья, свалившиеся на него по милости Иможен, сделали особенно чувствительным, рассердился.
— Может, я университетов не кончал, сэр, но, когда мне задают вопрос, все-таки стараюсь отвечать полюбезнее!
Дермот, парень в глубине души совсем не злой и не грубый, немедленно подошел и пожал сержанту руку.
— Простите, но рядом с ней время для меня всегда летит слишком быстро, поэтому я начинаю воспринимать всех остальных как приставал и подозревать, что все нарочно сговорились помешать мне по-настоящему насладиться таким счастьем!
Флора издала очень приятный грудной смешок.
— Не слушайте Дермота, сержант, — пропела она, — он всегда преувеличивает!
Сержант заподозрил, что эта парочка решила поиздеваться над ним и нарочно ломает комедию. Однако полной уверенности Арчибальд не испытывал, поэтому сделать внушение не посмел и предпочел уйти из столовой. Узнав от слуги, что мисс Мак-Картри, кажется, гуляла в парке, он бросился туда.
А Иможен в это время как раз возвращалась в дом. Она устала за день и хотела поскорее лечь спать. Но, свернув в коридор, она вдруг заметила, что ручка ее двери шевелится. Шотландка быстро отскочила в тень и благодаря этому маневру увидела Оуэна Риза, выходившего из ее комнаты. Все его поведение выдавало крайнее беспокойство. Иможен, не вмешиваясь, позволила учителю английского уйти. Будь это не Оуэн Риз, а кто-нибудь другой, ему бы пришлось объяснить, что он забыл в комнате мисс Мак-Картри, но Риз ей нравился. И шотландка знала, что ужасно огорчится, если выяснится, что у него темная душа. Она в свою очередь вошла в комнату. Закрыв дверь, Иможен внимательно огляделась, пытаясь угадать, зачем приходил Риз, потом осмотрела каждую вещь, припоминая, как они лежали раньше. Тщетно. Комната выглядела точно так же, как в тот момент, когда она уходила ужинать. Смирившись с поражением, шотландка оставила бесполезные поиски, но пообещала себе утром же спросить у Оуэна, что означают его тайные вторжения на чужую территорию. Забравшись в постель, мисс Мак-Картри хотела проглотить таблетки (в последние несколько лет она принимала легкое снотворное), но графин у изголовья оказался пустым. Иможен удивилась, поскольку сама наполнила его перед ужином, но встала и пошла за другим, стоявшим на туалетном столике. Но и там было пусто. Шотландка тут же снова подумала об Оуэне Ризе. Так вот зачем он приходил? Какое ребячество! Во всяком случае, если ее хотели помучить жаждой — просчитались, так как Иможен всегда заботливо хранила в запасе бутылку виски.
Вот и теперь мисс Мак-Картри достала из чемодана бутылку «Блэк энд Уайт», улыбнулась ей, как старой подруге, и уже хотела жизнерадостно поднести горлышко к губам, но призадумалась: а что, если к виски подмешали яд? Иможен осторожно понюхала бутылку и, как ей показалось, почувствовала странный запах. Но, может, это обычная игра воображения? И тут мисс Мак-Картри внезапно поняла, зачем приходил Оуэн Риз. Угадав, что преступник попытается ее отравить, учитель английского предусмотрительно вылил воду из обоих графинов. Но о виски Риз не подозревал, в отличие от убийцы, который наверняка заметил бутылку, когда стащил револьвер. Только Элспет Уайтлоу могла быстро выяснить, отравлено виски или нет. Иможен накинула халат, сунула ноги в шлепанцы и с бутылкой в руке выскользнула в коридор. Мак-Клостоу, наблюдавший за ее дверью из укрытия, решил, что сейчас наконец поймает мисс Мак-Картри с поличным, и двинулся следом.
Мисс Уайтлоу решала задачу по физике и еще не ложилась. Не испытывая особой симпатии к героине Каллендеpa, она встретила Иможен подозрительным взглядом. Однако, узнав, в чем дело, Элспет так и затрепетала от удовольствия — ничто ее не радовало больше, чем химические опыты. Выхватив у мисс Мак-Картри бутылку, она быстро побежала в лабораторию, но на пороге столкнулась с сержантом.
— А вам-то что тут надо? Взбредет же в голову в такой поздний час стучаться к девушке! Может, вас мучают комплексы и вы надеетесь от них избавиться? Предупреждаю: я терпеть не могу бородатых! Да, потому что борода — ретроградна, негигиенична и выражает зверскую сущность! Или вы думали удовлетворить здесь самые низменные инстинкты? Впрочем, у вас поперек физиономии написано, что вы любитель клубнички… Наверняка не даете проходу маленьким девочкам, а? Противно смотреть! А теперь — убирайтесь с дороги!
Этот неожиданный душ настолько поразил сержанта, что бедняга так и замер с открытым ртом, а мисс Мак-Картри не преминула воспользоваться его молчанием.
— У вас поразительное чутье, мисс Уайтлоу, — заметила она, — этот тип в точности таков, как вы его описали. Я знаю его очень давно, и весь Каллендер не устает повторять, что, будь у сержанта хоть крупица порядочности, он бы давным-давно сам заперся в тюрьме и не высовывал носа!
И они удалились прежде, чем несчастный Арчибальд успел хотя бы шелохнуться. Наконец он очнулся, рванул за обидчицами, обогнал их и, раскинув руки крестом, преградил дорогу. Мисс Уайтлоу была не из робкого десятка.
— Убирайтесь отсюда, сержант, да поживее, — сухо бросила она, метнув на Мак-Клостоу испепеляющий взгляд. — Для вас же лучше…
— Но, послушайте, мисс…
Иможен решила подлить масла в огонь.
— Да ну же, Арчи, угомонитесь! Сейчас совсем не время играть в салочки…
И, повернувшись к спутнице, она лукаво добавила:
— Вечно он так… резвится, как малыш…
Элспет Уайтлоу продолжала буравить сержанта недоверчивым взглядом.
— Никогда еще не видала малыша с этой отвратительной штуковиной на подбородке! Ну, пойдемте скорее!
Мак-Клостоу покорно опустил руки.
— Как малыш… как малыш… — бормотал он словно заведенный.
Однако, прежде чем обе женщины исчезли в лаборатории, сержант пришел в себя и повторил прежний маневр. Мисс Уайтлоу, не привыкшая к такому упорству, остановилась.
— Эту бутылку дала вам мисс Мак-Картри, мисс! А вам известно, что внутри? — быстро спросил Арчибальд, воспользовавшись их молчанием.
— Разумеется, яд! А что, хотите попробовать?
А Иможен невозмутимо добавила:
— Раз наш Арчи так любит сулему, мы ему оставим капельку!
Это окончательно добило сержанта, и он не стал больше настаивать, сказав себе, что у преподавателей Пембертона — довольно странные причуды. То, что мисс Мак-Картри могла пить яд, не особенно удивило Арчибальда — он искренне считал ее способной на все.
Мисс Уайтлоу знала, что ищет, а потому исследование не заняло много времени. Очень скоро Элспет обнаружила в виски яд и сообщила Иможен, что даже на первый взгляд видно: там достаточно сулемы, чтобы отправить на тот свет пару быков в расцвете сил.
— Вы уже попробовали, дорогая коллега?
Мисс Мак-Картри почудилось, что химичка задала вопрос с тайной надеждой понаблюдать за ее агонией, и это ее глубоко уязвило.
— Я не знаю, что вам обо мне наговорили, мисс Уайтлоу, но, уверяю вас, я не имею обыкновения пить вместо аперитива сулему!
Иможен возвращалась к себе в комнату, внимательно оглядывая каждый поворот, каждый выступ или нишу в коридоре. Любой темный уголок внушал ей подозрения. Шотландку нисколько не удивляло, что ее пытались убить, — в конце концов, у того, кто прикончил Фуллертона и О'Флинна, в сущности, не было другого выхода. А вот странное поведение Оуэна Риза оставалось загадкой. Раз он так хорошо знал планы убийцы и, более того, точное время, когда тот попытается привести их в исполнение, следовало предположить одно из двух: либо Риз — сообщник преступника, либо ни на миг не выпускает его из поля зрения. Но как из одного, так и из другого вытекало, что, хоть учитель английского и пытается разрушить преступные замыслы, личность убийцы ему, бесспорно, известна. Тогда почему он молчит? Неужели не понимает, что это может стоить новых человеческих жизней? Какие важные причины толкают честного, порядочного и неглупого Риза на подобное безумие? Только одно может заставить умного человека совершать идиотские поступки — любовь! Это логическое заключение подвело мисс Мак-Картри к одному-единственному имени, и то она не решилась произнести его даже вполголоса — Морин Мак-Фаддн вызывала у нее слишком горячую симпатию. Иможен стало бесконечно грустно, а в утешение она вспомнила лишь, как много людей внушали ей самые нежные чувства, а на поверку оказывались стопроцентными мерзавцами. И с годами их число неуклонно росло…
Горькие размышления нисколько не мешали нашей шотландке держаться настороже, и, увидев, что впереди маячит притаившаяся в густой тени фигура сержанта Мак-Клостоу, она грустно улыбнулась. Однако Иможен не стала показывать, что заметила соглядатая, и, лишь поравнявшись с ним, негромко проговорила:
— Спокойной ночи, Арчи!
Но вместо ответа на мисс Мак-Картри набросились сзади, и чьи-то руки крепко сдавили ей горло. Шотландка попробовала крикнуть, рванулась изо всех сил, но упала, так и не сумев избавиться от мертвой хватки врата. Потом где-то в отдалении послышался топот бегущих ног, и мисс Мак-Картри потеряла сознание.
Впоследствии Гордон Бакстер уверял, будто крики, заставившие его выскочить из постели, поразительно напоминали о тех днях на отцовской ферме в графстве Нэрн, когда работники резали свинью. В свою очередь Оуэн Риз, прибежавший на место происшествия почти одновременно с учителем физкультуры, клялся, что, проживи он хоть тысячу лет, все равно не забудет этого фантастического зрелища. А увидели они, что мисс Мак-Картри лежит на спине, обеими руками вцепившись в бороду Арчибальда Мак-Клостоу и встряхивая его голову, как какая-нибудь домохозяйка — корзину с салатом. Вопли несчастного сержанта их и разбудили. Наконец с огромным трудом мужчинам удалось спасти Мак-Клостоу. Едва отдышавшись, Иможен обвинила полицейского в покушении на ее жизнь, а бедняга Арчибальд с залитым слезами лицом и насквозь промокшей бородой объяснял, как, услышав, что кто-то назвал его по имени, побежал в этот коридор и уже издали увидел две сцепившиеся в смертельной схватке фигуры. Один явно нападал, другой защищался. Сержант сразу же попробовал схватить нападавшего, но тот оказался на редкость ловким и подвижным, а мисс Мак-Картри еще больше осложнила дело: в полубеспамятстве она схватила Арчибальда за штанину и, резко дернув, опрокинула на пол, а потом принялась за бороду. Шотландку отвели в ее комнату, сержанта угостили двойным виски, но и много дней спустя после ночного сражения из этой части коридора выметали клочки бороды.
