ГЛАВА VIII
Сержант Мак-Клостоу спустился вниз тяжкой поступью пожилого и еще не вполне стряхнувшего сон человека. Открыв дверь участка, он подозрительно поглядел на густые тучи, затянувшие горизонт на востоке, и вернулся в кабинет наводить относительный порядок. Арчибальд решил не слишком усердствовать: Тайлер, вернувшись с обхода, доделает все остальное. Прежде чем приняться за неприятную работу, сержант отхлебнул немного виски и поставил на плитку воду для утреннего чая. Однако не успел Арчибальд зажечь конфорку, как в участок ворвалась Иможен. Дверь громко стукнула о стену, а мисс Мак-Картри продолжала двигаться с такой стремительностью, что опрокинула стул, на котором Мак-Клостоу только что аккуратно развесил китель. От удивления Арчибальд забыл вовремя бросить спичку и обжег палец. Сержант выругался и тут же обнаружил, что его форма валяется в пыли на полу. Этого он никак не мог стерпеть и выразился еще резче.
– Решительно, Мак-Клостоу, вы не джентльмен!
Сержант задохнулся от возмущения и временно утратил дар речи. Наконец, еще раз чертыхнувшись, он схватил незваную гостью за руку и поволок к двери. Мисс Мак-Картри отбивалась так решительно, что ей все же удалось вырваться.
– Вы, что, рехнулись, Мак-Клостоу?
– Возможно… Вон отсюда, или я вас стукну!
– И вы посмеете ударить женщину?
– Это вы-то женщина?
Смех сержанта показался Иможен отвратительно грубым.
– Ведьма! Вот кто вы есть! Настоящая ведьма!
– Но, послушайте, Арчи, что я вам сделала?
Наивный цинизм совершенно парализовал Мак-Клостоу. Долго он таращил глаза на мучительницу, соображая, то ли она издевается над ним, то ли и в самом деле не понимает.
– Так вы хотите знать, что я имею против вас?
Сержант собирался перечислить все постигшие его из-за мисс Мак-Картри беды, но быстро убедился в непосильности задачи. Едва начав, он махнул рукой и умолк. В это время вошел констебль, и Мак-Клостоу тут же призвал его в свидетели.
– Слыхали, Тайлер? У этой особы хватило наглости спрашивать, что она мне сделала!
Но констебль упорно не желал принимать сторону одного из противников, а потому в очередной раз попытался примирить реальное положение вещей с дружеской симпатией, которую он питал к дочери покойного капитана Мак-Картри.
– Боюсь, мисс, между вами и сержантом опять возникло какое-то недоразумение…
– Правда? Вы так думаете, Тайлер? А я ничего подобного даже не заметила…
Мак-Клостоу с такой силой шарахнул об пол чайник, что тот разлетелся на тысячи осколков. Иможен и констебль удивленно замолчали. Сержант с трудом опустился в кресло, и Тайлер поспешил на помощь, но его шеф сердито заорал:
– Уведите ее отсюда, Сэмюель! Уведите ее, или случится несчастье!
– И не надейтесь, Мак-Клостоу! Я не уйду, пока вы меня не выслушаете, как того требует ваш долг!
– Мой долг, мисс? В первую очередь, он повелевает мне следить за общественным порядком и предотвращать любые угрозы таковому! А вы только и делаете, что нарушаете порядок!
– Это все?
– Все будет, когда я того захочу! И не вам мне указывать!
– Я пришла вовсе не указывать вам, а подать жалобу!
– Что?
– Вы еще и оглохли, Мак-Клостоу? Я подаю жалобу!
Сержант повернулся к констеблю.
– Слышите, Тайлер? Она хочет подать жалобу! Она смеет жаловаться! Всякого я повидал за свою собачью жизнь, но это уж через край! Подумать только, убили несчастного старика, который, скорее всего, и мухи не обидел! Потом отправили на тот свет девчушку, невинную, как новорожденный агнец… Но эту особу никому не удается пристукнуть! Поверьте мне, Тайлер, убийцы просто разучились работать! Нет, ее не только не убили, хотя это было бы великим облегчением для всего города, куда там! Она еще нахально лезет с жалобами!
Мисс Мак-Картри, кипя от негодования, выпрямилась.
– Я запомню, сержант Мак-Клостоу, что в присутствии своего подчиненного вы изволили выразить сожаление, что меня еще не убили. Но об этом мы поговорим позже. А пока приказываю вам зарегистрировать мою жалобу!
– Она приказывает, Тайлер! Слушайте, мисс, может, я не в курсе, а вам уже отдали мое место?
– Вот что, сержант! В последний раз я при констебле Тайлере заявляю вам, что хочу жаловаться, и если вы откажетесь меня выслушать, подам на вас в суд за должностное преступление и взяточничество!
– Всего-то?
– Я думаю, этого хватит, чтобы навсегда изгнать вас из полиции, где вовсе не нужны продажные и ленивые сержанты, не способные справляться с собственными обязанностями!
– Ну да?
– Да! Потому что, лишая меня возможности подать жалобу, вы изменяете долгу, и ваш отказ можно объяснить лишь тем, что мои обидчики вас подкупили!
– Может, лучше все-таки узнать, на кого мисс Мак-Картри хочет подать жалобу? – робко посоветовал Сэмюель.
– Не лезьте не в свое дело, Тайлер! Ладно, мисс, я вас слушаю… в конце концов, и мне не вредно немного посмеяться!
Иможен рассказала, как кто-то, воспользовавшись ее отсутствием, суриком вывел на садовой ограде оскорбительную надпись.
– Какую мисс?
– Go home, Imogene!
– Ну и что?
– А то, что я хочу подать жалобу за притеснительство и оскорбление личности!
– Не вижу тут ничего оскорбительного. Анонимный автор просто передал вам мнение всего Каллендера. Жаль, что я его не знаю, а то бы с удовольствием пожал руку!
– Насколько я понимаю, вы отказываетесь составить протокол?
– Совершенно верно, мисс.
– Вы свидетель, Тайлер!
Констебль подошел к сержанту.
– Позвольте, сержант… Вы не можете отказать мисс Мак-Картри… Тут и вправду есть ущемление прав, а по закону мы обязаны…
– Лучше уж признайтесь сразу, Тайлер, что вы сообщник этой женщины! Хорошо!… Я готов принять вашу жалобу, мисс Мак-Картри, но не рассчитывайте, что я стану искать человека, по-моему, лишь проявившего гражданское мужество!
– Успокойтесь, сержант, ваша помощь мне вовсе не понадобится!
Во время обхода Тайлер рассказал всем, кто еще не знал или делал вид, что не знает, об оскорблении, нанесенном мисс Мак-Картри, а сам незаметно следил за реакцией собеседников. Зашел он и в «Гордого Горца». Тед Булит выслушал рассказ констебля с нескрываемым возмущением. Оба они согласились, что виновников следует искать среди тех, кто открыто ненавидит Иможен.
– В первую очередь это, конечно, Гарри Лоуден, но я все же не думаю, чтобы мэр осмелился выкинуть такой фортель… Слишком рискованно…
– Но он мог поручить это кому-нибудь другому…
– Опасно… Пожалуй, только с Кейтом Мак-Каллумом Гарри достаточно близок, чтобы попросить о подобной услуге. Но Кейт – человек осторожный.
– А кстати, Тед, ваша жена никуда не ходила вчера вечером?
– Я понял ваш намек, Тайлер. Но нет, она сидела дома, а если бы и вышла, то никогда не посмела бы сделать такую пакость. Маргарет знает, что я могу и шею свернуть…
Войдя в бакалею, констебль застал миссис Фрейзер, миссис Плери и миссис Шарп за оживленным разговором с миссис Мак-Грю.
– Уильяма нет, миссис Мак-Грю?
– Он работает на складе.
– С вашего разрешения, я хотел бы поговорить с Уильямом.
С любопытством взглянув на констебля, Элизабет позвала мужа, и тот прибежал, даже не сняв большого синего фартука.
– Привет, Тайлер.
– Привет, Мак-Грю. Слыхали, что произошло сегодня ночью?
– Нет.
Констебль снова рассказал о происшествии.
– Дело очень серьезное, Мак-Грю, – закончил он. – Мы не можем допустить у себя подобных нравов… Дайте мне только найти виновного – и он дорого заплатит!… Пожалуй, ему не только придется заплатить штраф и заново выкрасить мисс Мак-Картри ограду, но и посидеть в тюрьме… Остается разыскать человека, выходившего из дому вчера вечером… Думаю, это не составит особого труда…
Едва констебль закрыл за собой дверь, Мак-Грю заговорил сам с собой, словно не замечая ни жены, ни посетительниц.
– Мало у кого в Каллендере найдется сурик… Да и тех, кто ненавидит Иможен Мак-Картри до такой степени, чтобы решиться на этакую выходку, тоже немного… Если это мужчина, мне жаль его несчастную жену – за подобное ничтожество не стоило выходить замуж… А если это женщина, муж, конечно, не упустит такой замечательный повод для развода… Разве настоящему джентльмену приятно навещать супругу в тюрьме? Да и можно ли положиться на жену, способную трусливо, в темноте пакостить ближним? Нет, я заранее сочувствую этому несчастному…
Покупательницы молча, округлившимися от страха глазами смотрели на Мак-Грю. Элизабет пыталась напустить на себя полное безразличие, но суетливость ее движений выдавала внутреннюю панику. Уильям поднял голову.
– Скажите, Элизабет, вы ведь, кажется, вчера вечером вместе с этими дамами ходили на собрание общины?
– Ну да…
– Счастье для вас, что преподобный Хекверсон сможет это подтвердить, иначе вы бы первые попали под подозрение… И вам бы пришлось в полицейской машине ехать из Каллендера в Перт… От одной мысли об этом меня пробирает дрожь…
Первой не выдержала миссис Плери.
– Я не знала… Клянусь, я не знала, но я не хочу в тюрьму! Я не хочу в тюрьму!…
Остальные попытались ее утихомирить, но Мак-Грю нанес последний удар.
– Что я слышу, миссис Плери! Неужто вы, порядочная, уважаемая женщина, совершили это грязное дело?
– Я была не одна! – взвизгнула миссис Плери и, указав на трех подружек, добавила: – Мы ходили все вместе!
Уильям Мак-Грю медленно снял фартук и взял пиджак.
– Что вы делаете, Уильям? – шепелявя от страха, спросила Элизабет.
– Иду сообщать о вас Мак-Клостоу.
Миссис Фрейзер мстительно ткнула пальцем в сторону бакалейщицы.
– Это она нас туда потащила!
А Мак-Грю, как будто не слыша ее слов, все так же спокойно добавил:
– И, разумеется, заодно схожу к Лью Робертсу – пусть начинает собирать бумаги для развода.
Уильям водрузил на голову шляпу.
– Простите меня… – прошептала Элизабет.
– Боюсь, теперь уже слишком поздно…
В смертельном испуге бакалейщица отбросила всякую гордость:
– Если надо, я готова сидеть в тюрьме, Уильям, но не бросайте меня! Вы ведь мой муж перед Богом… Если вы подадите на развод, я покончу с собой!
Мак-Грю изобразил крайнее удивление.
– А я и не знал, что вы так дорожите мной, Элизабет! Или, может, жаль терять козла отпущения?
Миссис Шарп, захлебываясь слезами, стала умолять бакалейщика:
– Сжальтесь… Мы – ваши самые верные и постоянные покупательницы, мистер Мак-Грю… Пожалуйста, спасите нас от тюрьмы!
Уильям сделал вид, будто погрузился в глубокую задумчивость.
– Возможно, я и сумею все уладить… – наконец сказал он.
По бакалее прокатилось исполненное надежды четырехкратное «ах».
– Надо уговорить мисс Мак-Картри забрать жалобу.
Миссис Фрейзер пожала плечами.
– Она ни за что не согласится!
– Кто знает, если об этом попрошу я…
Все четыре женщины бросились к Мак-Грю, целовали ему руки, гладили и тормошили. Бакалейщик не без труда высвободился.
– Я, естественно, ничего не обещаю, но постараюсь изо всех сил.
Уже у двери Уильяма остановила жена.
– И вы не пойдете к Лью Робертсу?
– Скажем, пока подумаю…
На пороге он снова обернулся.
– Теперь уборкой на складе будете заниматься вы, Элизабет…
– Конечно, Уильям…
– …и ходить за товаром в погреб…
– С удовольствием, Уильям!
– …и не станете ворчать, если мне вздумается заглянуть в «Гордого Горца»…
Это условие оказалось значительное труднее, но бакалейщица уступила и тут.
– Все будет так, как вы захотите, Уильям.
Мак-Грю снисходительно оглядел жалкую, заплаканную четверку.
– Ну, хорошо. Надеюсь, мне удастся принести вам добрые вести от мисс Мак-Картри…
– Да благословит вас Бог! – отозвался дружный хор.
– «Убираться домой!» Нет, вы только подумайте! Так ведь вот он, мой дом, здесь! Я почти не сомневаюсь, что это работа мерзавки Мак-Грю! Эх, будь я вполне уверена, сейчас же отправилась бы к ней в бакалею и выпорола при всем честном народе, как она того заслуживает!
Несмотря на все усилия миссис Элрой, Иможен продолжала метать громы и молнии.
– А каков Мак-Клостоу! Не хотел даже принять от меня жалобу! Честное слово, он заодно со всеми проклятыми завистниками, которые злятся только потому, что не похожи на меня! Кишка тонка! Так значит, по его мнению, меня можно безнаказанно оскорблять? Да еще ночью, втихаря? Трусы, скопище подлых трусов!
– Это потому что вы одна, мисс Иможен… Будь у вас муж, никто не позволил бы себе никаких нападок…
– Опять вы о своем родиче, Розмэри?
– Я убеждена, что вы бы отлично поладили с Ангусом. А когда я попаду на небо, ваш папа меня поблагодарит!
Настроение Иможен отнюдь не благоприятствовало матримониальным планам, и разговор мог принять крайне– неприятный оборот, но в это время у калитки позвонил Мак-Грю, и женщины умолкли. Мисс Мак-Картри не желала никого видеть, но узнав, что пришел бакалейщик, и угадав цель его визита, мигом успокоилась. Появление Мак-Грю предвещало Иможен скорую и сокрушительную победу над врагами.
Миссис Элрой ввела Уильяма в гостиную. Тот со шляпой в руке переминался с ноги на ногу, как медведь, ожидая, пока хозяйка дома предложит ему кресло. Но мисс Мак-Картри явно не собиралась привечать гостя.
– Вы хотели поговорить со мной, Мак-Грю? – сухо спросила она.
– С вашего позволения, мисс…
– И о чем?
– Да насчет того, что случилось нынче ночью, мисс…
– Так-так… Уж не знаете ли вы виновного?
– Да, мисс…
– Садитесь, Мак-Грю.
Они опустились в кресла.
– Ну… так кто это?
– Моя жена, мисс Мак-Картри…
– Так я и думала!
– Вместе с миссис Фрейзер, миссис Плери и миссис Шарп.
– Мне очень жаль вас, Мак-Грю, но я вынуждена преследовать всю эту компанию по закону!
– Ваше право, мисс… Я пригрозил Элизабет подать на развод, но, конечно, не сделаю этого… Пусть жена изрядно отравляла мне существование, но не могу же я бросить ее теперь, когда она уже немолода… Вероятно, нам придется уехать из Каллендера. Ох и тяжко это будет… Но тут уж ничего не попишешь, остается смириться с судьбой…
Миссис Элрой тихонько заплакала.
– Я от всей души вам сочувствую, Уильям Мак-Грю! Кто-кто, а вы не заслужили такого несчастья.
– Спасибо, миссис Элрой.
– Но что за муха укусила вашу Элизабет?
– Зависть, миссис Элрой… Как и прочих кумушек, ее сводят с ума успехи мисс Мак-Картри. К тому же и я никогда не скрывал, как восхищаюсь вами, мисс… Так что в какой-то степени, если поразмыслить, все это случилось отчасти и по моей вине…
При всех своих недостатках Иможен никогда не была ни злой, ни жестокой. Стараясь не показать, как ее растрогали слова бакалейщика, шотландка небрежно бросила:
– Ради нашей с вами дружбы, Мак-Грю, я заберу жалобу.
– Правда, мисс?
– Да, но при одном условии: ваша жена явится сюда и сама же сотрет надпись!
– Клянусь вам, мисс, она это сделает! А будет упираться – за шкирку притащу! Позвольте мне скорее передать им ваше великодушное решение, а то эти несчастные уже воображают, будто их с минуты на минуту посадят в каменный мешок, приковав к каждой ноге десятифунтовое ядро!
Все рассмеялись, и это разрядило атмосферу. Уходя, Мак-Грю спросил Иможен, скоро ли она разоблачит убийцу англичанина и маленькой горничной.
– Я стараюсь изо всех сил, Мак-Грю, но это крепкий орешек, а рассчитывать на помощь полиции не приходится.
– Ну и что с того, мисс? Здесь, в Каллендере, вы и без нее отлично управитесь. Мы все уверены в вашей победе!
– Я тоже, – просто ответила Иможен.
Инспектор Гастингс столкнулся с Хэмишем Мак-Реем на главной улице Каллендера.
– Ну, Мак-Рей, вам по-прежнему улыбается роль конфидента нашей Иможен?
– Хотите – верьте, хотите – нет, Гастингс, но я еще в жизни не встречал такой поразительной личности! Невозможно даже предугадать, что она выкинет в следующий раз. Мисс Мак-Картри в равной мере способна отколотить лорд-мэра Лондона, если тот посмеет рассказать какой-нибудь скверный анекдот о шотландцах, как и забраться в клетку к тигру, коли ей вздумается потрепать за ухом милую киску!
– Короче, весьма неспокойная особа, а?
– Мягко сказано.
– А кстати, похоже, меня она не особенно жалует?
– Черт возьми, Гастингс, вы – один из немногих, кто не желает принимать ее всерьез!
– А почему мисс Мак-Картри не сказала мне, что собирается в Мэрипорт?
– Да просто-напросто она вам не доверяет… и потом, ей так хочется натянуть нос полиции! Понимаете, на кон поставлена ее репутация!
– Моя – тоже, – кротко возразил инспектор.
– Ну, позвольте заметить, уж на это мисс Мак-Картри совершенно чихать!
Даже леди Годива, узнав от своего мужа Леофрика, графа Честерского, при каком условии он согласен выполнить ее просьбу и облегчить бремя налогов в Ковентри, вряд ли испытала больший стыд, нежели Элизабет Мак-Грю, когда супруг передал ей требование мисс Мак-Картри. Сначала она отказалась, но миссис Шарп, миссис Фрейзер и миссис Плери умолили подругу принесли себя в жертву и спасти таким образом их честь и свободу. Да и Уильям ясно дал понять, что не потерпит никаких уверток. Несчастная попыталась выторговать последнюю милость:
– Мо…жет быть, я пойду туда сегодня ночью?
Но Мак-Грю стоял на смерть.
– Нет, Элизабет, вы пойдете немедленно!
Само собой разумеется, весь Каллендер был уже в курсе и, когда Элизабет в большом фартуке вышла из своей бакалеи с горшочком краски и кисточкой в руках, десятки любопытных глаз следили за ней сквозь занавески. Миссис Шарп, миссис Плери и миссис Фрейзер решили не покидать подругу, и печальное шествие четырех женщин с низко опущенными головами через весь город принесло Иможен Мак-Картри больше славы, чем все ее прежние подвиги. Земляки восхищались великодушием амазонки и изяществом отмщения. В «Гордом Горце» сияющий Тед Булит произносит тост за тостом в честь несравненной мисс Мак-Картри. А жене, старавшейся проскочить на кухню понезаметнее, он во всеуслышание объявил:
– Ну, Маргарет, теперь ты убедилась, что мисс Мак-Картри – не из тех, кто молча глотает обиды?
Хэмиш Мак-Рей не сразу сообразил, какова связь между четырьмя женщинами, которых он обогнал по дороге к Иможен, и надписью на садовой ограде. Узнав от мисс Мак-Картри, как обстоит дело, репортер не мог сдержать восторга. Теперь он сможет добавить к своей «саге» новый и, пожалуй, лучший, эпизод. Мак-Рею не терпелось поскорее сесть за машинку.
– Вы очень любезны, Хэмиш, но сейчас важнее всего покончить с нашей проблемой.
Миссис Элрой попыталась переманить журналиста на свою сторону.
– Прошу вас, сэр, уговорите ее не вмешиваться во все эти жуткие истории! В конце концов ее-таки убьют! Ну, и на что я буду похожа, когда мне придется вместо девушки показывать своему родичу Ангусу бездыханное тело?
Но Мак-Рей не только не хотел перечить воле Иможен, а еще и очень удивился, вдруг услышав незнакомое имя.
– А кто этот Ангус, миссис Элрой?
– Троюродный брат милейшей Розмэри, – отозвалась Иможен. – Ей, видите ли, взбрело в голову выдать меня замуж!
– Но это же замечательно! Лучшего конца для моей «саги» и желать нечего!
– И не надейтесь, Хэмиш! Я так и умру незамужней…
И, указав широким жестом на украшавшие комод фотографии, она добавила:
– Но я никогда не буду одинокой – ведь они-то всегда со мной! Впрочем хватит говорить обо мне, давайте-ка вернемся к нашей загадке… Я много думала, Хэмиш. Несмотря на неудачу в Мэрипорте, я убеждена, что все началось именно там. Мортона, как и Ислу Денс, убили, чтобы помешать им сообщить что-то крайне важное. А хотим мы того или нет, единственная связь между этими двумя – «Рыба и Лошадь», гостиница в Мэрипорте. Согласны?
– Честно говоря… я совсем не представляю, что…
– Да подумайте же хорошенько, Хэмиш! Тут не так уж много вариантов. Мортон увидел Сайрета, которого считал покойником, и тот его убил. Не забывайте, что труп Сайрета сгорел… Вполне вероятно, что в машине сидел вовсе не он!
– Но зачем кому-то понадобилась такая сложная игра?
– Может, чтобы получить страховку?
– А вы не думаете, мисс, что в таком случае страховая компания самым дотошным образом все проверила и расследовала? Нельзя забывать и о миссис Сайрет. Она ведь сидела в той же машине и лишь чудом спаслась от смерти!
– Знаю… Но, возможно, страховка предназначалась не ей?
– Уверяю вас, что полиция давно добралась бы до этого человека.
– Разумеется. Все ваши возражения резонны, Хэмиш, и я сама себе их уже приводила… По правде говоря, на первый взгляд, никакие махинации тут вроде бы невозможны, но это наш единственный след – по нему мы и пойдем. А ничего не выйдет, придется мне проглотить унижение и рассказать о своих сомнениях полиции.
– Полиции? Но не вы ли уверяли меня, что Гастингс…
– Не беспокойтесь, я как-нибудь найду, с кем поговорить, кроме него. Видите ли, меня все больше смущает появление инспектора в Мэрипорте одновременно с Сайретами, тем более что он упорно не желает этого признавать. Линия Исла Денс – Гастингс подводит меня к еще одному предположению… но это так серьезно, что я даже не хочу об этом говорить, во всяком случае, пока не повидаюсь с миссис Сайрет. Короче говоря, вот что я решила: сначала я поеду в Лидс и собственными глазами взгляну на могилу Сайрета, оттуда схожу к родителям покойного и, наконец, встречусь с миссис Сайрет – мне не терпится задать ей несколько вопросов. Ну как, хотите отправиться со мной?
– Черт возьми!
– Тогда быстренько собираемся и выезжаем. В Лидс мы доберемся ближе к вечеру, так что заночевать придется там. Согласны?
– Вполне. Я только сбегаю за машиной и позвоню в газету, чтобы они знали, куда я девался, а потом, как обычно, буду ждать вас на дороге.
Выйдя из дома, мисс Мак-Картри убедилась, что Уильям Мак-Грю сдержал слово. Оскорбительная надпись исчезла под новым слоем краски. Теперь остается подождать маляров, которые заново выкрасят всю ограду за счет Элизабет. Иможен улыбнулась от удовольствия: возмездие за коварный выпад настигло врага почти мгновенно. Но как человек глубоко порядочный мисс Мак-Картри всегда скрупулезно выполняла обещания, поэтому попросила Мак-Рея отвезти ее в полицейский участок и подождать, пока она заберет жалобу.
Иможен застала Мак-Клостоу за разговором с инспектором Гастингсом.
– Прошу прощение за беспокойство, джентльмены, но я уезжаю и не могу ждать…
Сержант хмыкнул.
– Мне очень жаль, мисс, но вам придется либо подождать, либо зайти попозже.
Инспектор поспешил уладить дело, прежде чем Иможен вышла из себя.
– Наш разговор можно отложить на потом, сержант. Почему бы вам не выслушать мисс Мак-Картри?
Арчибальд покорно вздохнул.
– Ладно, раз вы настаиваете… Ну, что еще стряслось, мисс?
– Я забираю жалобу, которую подала вам сегодня утром.
– Ну, это уж слишком! Да за кого ж вы меня принимаете, хотел бы я знать?
– Если я вам скажу, Мак-Клостоу, вы наверняка обидитесь!
Сержант призвал в свидетели Гастингса:
– Она прискакала сюда чуть свет, едва я успел продрать глаза, и вместе с Тайлером заставила записать в протокол жалобу против одного или нескольких неизвестных, которые, видите ли, испачкали ей ограду! А теперь хочет забрать заявление обратно! Ну как, по-вашему, можно ли так издеваться над людьми?
– Я получила компенсацию и обещала простить виновного.
– Вы не имели права подменять собой Закон! Жалоба будет рассмотрена в обычном порядке. И в следующий раз вы сто раз подумаете, прежде чем беспокоить полицию!
– Боюсь, вы не имеете права действовать таким образом, сержант… – снова вмешался Гастингс.
– Не имею, так добьюсь!
– Осторожнее, сержант… Как бы это не обернулось для вас крупными неприятностями… Если мне придется выступать в суде…
– Ладно!
Вне себя от злости, Мак-Клостоу покопался среди бумаг и, вытащив несколько листков, разорвал в клочья.
– Теперь вы довольны, мисс? И раз все встают на вашу сторону всякий раз, как вам вздумается меня помучить, возвращайтесь сюда, пишите жалобы и забирайте их обратно, как только я составлю протокол!
– Возможно, я и в самом деле очень скоро буду жаловаться…
Сержант повернулся к инспектору.
– Видали?
– …на одного прежалкого типа, – невозмутимо продолжала Иможен. – Во-первых, он непозволительно грубо со мной разговаривает, а во-вторых, грабит правительство, получая жалованье, хотя решительно всем известно, что он ни на что не годен…
Мак-Клостоу побагровел до корней волос.
– А не назовете ли… вы нам его… имя? – заикаясь от ярости, спросил он.
– К чему? Вы и так его знаете, тем более что вы похожи, как родные братья! До свидания, джентльмены…
– Мисс Мак-Картри! – рявкнул Мак-Клостоу.
Но Иможен уже упорхнула. Гастингс догнал ее у машины Мак-Рея.
– Могу я спросить, куда вы едете, мисс?
– Можете, инспектор, но я имею полное право не отвечать, чем и воспользуюсь. В путь, Хэмиш!
На кладбище в Лидсе Иможен узнала у сторожа, как пройти к могилам семьи Сайрет. Это оказалось метрах в пятидесяти от главных ворот. Уже темнело, и мисс Мак-Картри с Мак-Реем были единственными посетителями. На камне после имен множества усопших Сайретов, среди которых мисс Мак-Картри обнаружила Джона, Черити, Амелию, Герберта, Розамунд, Питера, значился и Дэвид, родившийся в 1924 году и погибший на тридцать шестом году жизни. Ну, можно ли вообразить, что место в усыпальнице этого английского семейства занял самозванец? Но кто знает, не лежит ли ключ к разгадке убийства Джона Мортона и Ислы Денс здесь, под зеленым дерном… Впрочем, Иможен уже всерьез подумывала, что этот ключ навсегда останется для нее недосягаем. Сейчас, в мягком вечернем свете, в полной тишине, мисс Мак-Картри вдруг подумала о спящих под землей мертвых, чей покой она невольно нарушила, и, не раздумывая, опустилась на колени. Этот порыв, вероятно, спас Иможен жизнь. Пуля ударилась а надгробный камень примерно там, где за долю секунды до этого находилась голова шотландки. Сначала она не поняла, что произошло, и, решив, что какой-то шутник бросил камешек, приподнялась и сердито поглядела через плечо. Но в ту же секунду грохнул второй выстрел, и Мак-Рей завопил:
– Ложитесь!
Иможен в полной растерянности плюхнулась на землю. Сердце ее отчаянно стучало. Только теперь, уткнувшись носом в траву, шотландка сообразила, что ее пытались убить. Пока она стояла в задумчивости у надгробия Сайретов, журналист тактично отошел на несколько шагов. Сейчас он по-пластунски подполз к мисс Мак-Картри. Вид у него был очень испуганный.
– Слушайте, мисс, по-моему, в нас на полном серьезе палят…
Бедняга Хэмиш, видать, здорово струсил, и, глядя на его исказившуюся физиономию, Иможен поборола слабость.
– Это доказывает, что мы на правильном пути и убийца вообразил, будто мы продвинулись гораздо дальше, чем на самом деле! Ну, пойдемте!
– Вы с ума сошли! Он же нас прикончит!
– А что вы предлагаете? Валяться тут до ночи? И потом, одно из двух: либо стрелок уже сбежал, и нам больше нечего опасаться, либо он все еще здесь, и тогда мы, возможно, сумеем его разглядеть!
– Гораздо больше шансов уснуть вечным сном!
Скользя меж могильных плит – хоть и ненадежное, а все же прикрытие! – мисс Мак-Картри и репортер потихоньку двигались к выходу. Убийца больше не стрелял. Наконец, выбравшись за ограду, они увидели, как примерно в сотне метров впереди в такси садится мужчина. Иможен тихонько вскрикнула от удивления и машинально посмотрела на спутника – уж не обманули ли ее глаза. Выражение лица Мак-Рея красноречиво свидетельствовало, что он тоже узнал инспектора Дугала Гастингса.
Сидя в чайной на Вудхаус Лейн, Иможен и ее журналист потихоньку приходили в себя. Но мисс Мак-Картри кусок не шел в горло.
– Хэмиш… Я все никак не поверю, что Гастингс пытался нас убить…
– Я и сам обалдел, мисс… Но мы же его видели…
– Хотела бы я знать, как он выяснил, что мы поехали в Лидс, на кладбище?
– Понятия не имею… Очередная загадка в этом и без того запутанном деле… Выпейте лучше чаю и съешьте кусочек кекса, мисс. Вам сейчас необходимо подкрепиться.
Иможен машинально выполнила просьбу, потом отодвинула чашку.
– Ладно, допустим, Гастингс и впрямь хотел со мной разделаться… Но зачем? Сколько ни ломаю голову, не могу понять его роли в этой истории… и пока мы этого не выясним, что-либо предпринимать бесполезно. Нам никто не поверит!
– Должно быть, вы правы.
– В то же время я не думаю, что ему следует знать о наших подозрениях… Пока инспектор воображает, будто ему удалось нас обмануть, опасность все же не так велика… Вы узнали у сторожа адрес родителей Сайрета?
– Да, за десять шиллингов… Макаули-стрит, двести тридцать три.
– Поехали, но вам придется подождать меня на улице, Хэмиш… Я хочу сама поговорить с несчастными стариками. Во-первых, женщины больше внушают доверие, и потом, вам надо охранять тылы – вдруг Гастингс опять что-нибудь затеет?
Сайреты занимали скромную квартирку в очень мрачном и уродливом доме. Иможен они встретили так, словно даже не поняли, ни кто она, ни зачем пришла. Миссис Сайрет – серенькая, невзрачная женщина лет шестидесяти – выглядела намного старше, а ее муж вообще казался глубоким стариком. Когда-то он работал на шерстяной фабрике, но теперь, уйдя на пенсию, жил как будто вне времени и пространства. Когда мисс Мак-Картри произнесла имя их сына, старики заплакали. Чувствовалось, что гибель Дэвида навсегда останется для них незаживающей раной и в конце концов медленно сведет в могилу обоих. На вопрос мисс Мак-Картри ответила мать:
– Дэвид был таким хорошим мальчиком, лучше не найдешь… Все его только хвалили… А работящий какой! Ах, вот уж кто никогда не думал о развлечениях и не швырял деньги во всяких кафе. Дэвид хотел кое-чего добиться в жизни! Отец устроил его к себе на фабрику, в чертежный отдел… Там мальчика очень ценили… Наверняка он скоро получил бы повышение и сделал карьеру, но тут появилась эта женщина… О нет, не то чтоб она была дурной, нет, но характер просто ужасный! С самого начала она стала разлучать Дэвида с нами… И он приходил только тайком… А уж тщеславная какая! И все сбережения Дэвида растратила в мгновение ока. Ей, видите ли, срочно понадобилась машина!… А потом кино, танцульки, путешествия… Но Дэвид… он никогда не решался спорить… Он обожал жену и, по-моему, немножко побаивался…
– Побаивался?
– Наш Дэвид был тихим и робким и всегда со всеми соглашался. А эта женщина умела навязать свою волю! Честно говоря, я думаю наша сноха – немного дикарка… Впрочем, как все ее земляки…
– Земляки?
– Она приехала сюда из Шотландии, из Перта…
Иможен вздрогнула, и только глубокая скорбь хозяев дома помешала ей одернуть их.
– Мы звали ее Мери… но настоящее имя – Майри… Майри Аткинсон… У нее нет ни матери, ни отца.
– Простите, миссис Сайрет, но я должна задать вам один деликатный вопрос: вы уверены, что в сгоревшей машине нашли тело вашего сына, а не кого-то другого?
– Увы, да!… Мы тоже в свое время надеялись, что там не Дэвид, но его опознал дантист – как раз перед отпуском он поставил ему новый протез.
Мисс Мак-Картри снова угодила в тупик. Раз Сайрета похоронили, Мортон никак не мог видеть его на улицах Каллендера, и однако, если все действительно началось в Мэрипорте, англичанин говорил именно о нем… Шотландка даже подумала, не пережил ли Мортон какой-нибудь другой драмы, не имеющей ничего общего с мэрипортской.
– А вы не знаете, миссис Сайрет, ваш сын застраховал жизнь?
– Да… и на очень большую сумму… три тысячи фунтов… Дэвид с таким трудом выплачивал взносы! Иногда ему даже приходилось брать сверхурочную работу. Но жена потребовала, чтобы он избавил ее от нужды на случай какого-нибудь несчастья… В определенном смысле она оказалась права…
– Мисс Сайрет, я никак не пойму еще одной странности. Я ездила в Мэрипорт, в гостиницу, где останавливались вага сын с женой непосредственно перед тем, как случилась трагедия. Вы сказали мне, что Дэвид отличался на редкость кротким характером и не смел даже голоса подать при Майри… И тем не менее все, кто помнит тот вечер, единодушно утверждают, что ваш сын кипел от ярости и совершенно непозволительно обращался с женой. В конце концов одному из постояльцев пришлось его успокаивать…
– Да, действительно, нам тоже об этом рассказали, и мы в полном недоумении… Совершенно невероятно… Подобная грубость настолько не в характере Дэвида… Остается предположить, что Майри вывела его из себя, совершив какой-то очень серьезный проступок…
Следующий день мисс Мак-Картри решила провести в Глазго. Мак-Рея вызвал главный редактор, и она проводила журналиста до двери «Ивнинг Ньюс». В час Хэмиш повел Иможен в небольшой ресторанчик, где постоянно собирались журналисты. Кое-кто из них слышал о подвигах шотландки. Оттуда мисс Мак-Картри вышла несколько нетвердой походкой, но очень довольная часами, проведенными среди почитателей ее талантов. В искренности газетной братии она нисколько не усомнилась. Иможен сожалела лишь, что ее враги не могли видеть, с каким почтением к ней относятся умные люди, а ведь журналист – почти писатель и не чета каким-то торговцам, да и Глазго – город покрупнее Каллендера! Вечером мисс Мак-Картри снова захотелось посидеть в теплой компании, а потому они поехали в сторону Троссакса лишь около десяти часов.
Дневное возбуждение преисполнило Иможен невиданного мужества, и шотландка категорически отвергла предложение Хэмиша проводить ее до дому, заявив, что и так слишком злоупотребляет услужливостью репортера. А кроме того, в сумочке лежал револьвер, и, как только Мак-Рей уехал, Иможен на всякий случай вооружилась.
Внезапно, когда на фоне темного неба уже возникли контуры отцовского дома, мисс Мак-Картри заметила на дороге две осторожно приближающиеся тени. Она нарочно зашумела, и тени исчезли, притаившись у обочины. Ага! Вне всякого сомнения, за ней следят! Что ж, сейчас эта парочка поймет, с кем имеет дело! Мисс Мак-Картри весь вечер так налегала на виски, что не думала ни об осторожности, ни о последствиях. Решив, что хорошо разглядела в кустах голову одного из возможных врагов, она тщательно прицелилась и выстрелила. На обочине началась какая-то возня. Мисс Мак-Картри громко захохотала и, очень довольная собой, выпустила еще один заряд. Услышав приглушенные восклицания, Иможен спряталась за дерево. Сердце учащенно билось, все существо преисполнилось новым, еще неведомым ей охотничьим азартом, и, воображая себя героиней вестерна, мисс Мак-Картри разрядила в противника весь магазин. В ответ – никакой пальбы. Истратив боеприпасы, шотландка с вызовом крикнула:
– Ну, стреляйте же, трусы! Чего вы ждете?
В ответ раздался испуганный голос:
– Мисс Мак-Картри!
Сэмюель Тайлер! Констебль и сержант Мак-Клостоу делали вечерний обход. Объяснение получилось очень бурным. Разочарованная мисс Мак-Картри яростно налетела на полицейских.
– Кретины несчастные!
– Клянусь всеми чертями ада, вы посмели стрелять в представителей закона! – взорвался Мак-Клостоу. – Теперь вам точно крышка!
– Ну да? Признайтесь лучше, что пытались избавиться от меня и специально устроили засаду ночью, на пустынной дороге!
– И я тоже, мисс? – возмутился Тайлер.
Сержант во что бы то ни стало хотел посадить Иможен в тюрьму.
– Она могла нас убить, Тайлер! Слышите? Она могла нас убить!
– Туда вам и дорога, Мак-Клостоу! – искренне ответила Иможен.
– Ах вот вы как? Следуйте за нами!
– И не подумаю!
– Вы отказываетесь?
– Да, Мак-Клостоу, вы вполне способны меня прикончить, а потом сделать вид, будто я пыталась бежать!
– Приказываю вам арестовать ее, Тайлер!
Мисс Мак-Картри угрожающе взмахнула револьвером.
– Попробуйте только подойти – и я выстрелю!
Констебль заколебался.
– Вы, что, боитесь, Тайлер? – зарычал Мак-Клостоу.
– Да, шеф.
– Тайлер, вы больше не служите в полиции! Я вас увольняю!
– В таком случае, сержант, арестуйте ее сами!
– Мне очень грустно об этом говорить, но своей трусостью вы обесчестили полицейскую форму, Тайлер!
Положение казалось безвыходным, но тут из темноты вынырнула миссис Элрой.
– Это опять вы, Мак-Клостоу, подняли такой шум? – закричала она на сержанта. – И вам не стыдно? А вам, Тайлер? В вашем-то возрасте… Мисс Иможен, что еще вам сделали эти два шалопая?
Арчибальд попытался поставить старуху на место.
– Позвольте, миссис Элрой…
– Да ничего я вам не позволю! В такой час вам следовало бы давно спать, а не таскаться по дорогам, как какому-нибудь повесе!
– Это я-то повеса?
– Да, вы!
– Миссис Элрой, я вас очень уважаю, но, боюсь, вы плохо представляете, что такое долг и ответственность полицейского! Мы обязаны следить за порядком и не допускать никаких нарушений.
– А палить из револьверов направо-налево, вопить и преследовать несчастную женщину – это тоже, по-вашему, значит следить за порядком? Слушайте, Мак-Клостоу, вы просто мальчишка! И не будь вы таким большим, да простит меня Бог, честное слово, я бы вас хорошенько отшлепала!
Сержант опешил.
– Отшлепали… меня? – механически повторил он.
– И вообще, хватит! Давно пора спать! Пойдемте, мисс Иможен, я приготовила вам горячего чайку…
И, оставив на дороге оторопевших полицейских, миссис Элрой увела свою подопечную. Когда за ними закрылась калитка и весело тренькнул колокольчик, Мак-Клостоу взял констебля под руку.
– Тайлер, я тридцать два года проработал в полиции Ее Величества, и пусть меня повесят, если за все это время хоть раз у кого-то возникло желание меня отшлепать! Может, я впадаю в маразм? Или у ваших чертовых горцев – свой, особый взгляд на полицию и полисменов?
– Я думаю, и то, и другое, сержант, – не подумав, ляпнул констебль.
– Ах, и то, и другое? Так вы, значит, считаете меня впавшим в детство ослом, Тайлер? По-вашему, я больше ни на что не гожусь.
– Клянусь вам, сержант:…
– Хватит! Объяснимся в участке!
Дома, в гостиной, Иможен вдруг почувствовала страшную слабость. Усталость и нервное перенапряжение на минуту взяли верх над ее удивительной жизненной энергией. Мисс Мак-Картри почувствовала себя измученной и одинокой, а потому, когда миссис Элрой принесла чай, она тихо спросила:
– Ну, Розмэри, и как выглядит ваш троюродный брат Ангус?
– Вот что, Тайлер, имейте в виду: до сих пор у меня не было оснований на вас жаловаться, но с тех пор как вернулась эта Мак-Картри, вы – не тот, что прежде… Ну, чего вы таращите на меня глаза?
– Я не… на вас… смотрю, сержант…
– Не на меня? А на кого же, интересно знать?
– На вашу каску…
– На каску? А что с ней такое?
Мак-Клостоу снял с головы это украшение британских полисменов. Пуля прошила его насквозь. Констебль сунул палец во входное отверстие.
– Не дай Бог, она бы вздохнула или рука дрогнула… И вам пришел бы конец, сержант… Сержант! Сержант!
Но Арчибальд уже не слышал. Потрясенный доказательством едва не постигшей его участи, Мак-Клостоу потерял сознание и, медленно соскользнув по стене, во весь рост вытянулся на полу. Тайлер, в полном замешательстве, пытался вспомнить как его учили помогать при обмороках в общественном месте… Но волнение мешало ему сосредоточиться. В конце концов констебль подбежал к шкафу, достал бутылку самого выдержанного виски и налил полный стакан. Опустившись на колени рядом с Мак-Клостоу, он уже собирался влить в него это лекарство, но вдруг подумал, что в таком состоянии сержант наверняка не сумеет по достоинству оценить качество напитка. Перелить виски обратно в бутылку Сэмюель не мог, но – не пропадать же добру! И Тайлер почтительно выплеснул содержимое стакана себе в глотку. Да, и в самом деле первоклассное виски! И тут констебль вздрогнул от испуга – пылающий взор Арчибальда Мак-Клостоу, казалось, прожигал насквозь. Тайлер склонил повинную голову и услышал далекий, словно доносящийся из иного мира голос сержанта:
– Сэмюель… Вам не стыдно грабить покойника?
