3
В хорошую погоду папаша Сейяк отправлялся в «Жаворонки» на мопеде. Увидев старика на дороге – в полдень он возвращался домой обедать, – Невик последовал за ним на машине и окликнул его в тот момент, когда Сейяк затормозил у порога своего жилища.
– Сейяк?
Человек обернулся.
– Подойдите, пожалуйста.
Бухгалтер не сразу узнал комиссара и приблизился недоверчиво. Его лицо оживилось, когда он разглядел в своем собеседнике Невика.
– А! Господин комиссар…
– Мне надо с вами поговорить.
Тьерри распахнул дверцу машины, и тот покорно сел рядом с ним.
– Господин Сейяк, я не буду темнить. Скажите, зачем вчера вечером вы разыграли комедию перед моим помощником?
Таким образом Невик сразу открыл все свои карты. Выйдет, не выйдет… он ставил на то, что застигнет старика врасплох.
– Я… я не понимаю?
– Я вам объясню. Зачем вы устроили весь этот цирк, рассказав инспектору Ратенелю, что финансы «Жаворонков» в полном порядке. Вы что, нас за дураков держите, что ли? А, господин Сейяк?
– Нет-нет, конечно нет! Но моя привязанность к доктору… профессиональная тайна…
– От полиции не бывает секретов!
Добрый человек взмолился:
– Прошу вас, господин комиссар, обратитесь лучше к господину Пьюбрану… Я уверен, что он не станет от вас ничего скрывать!
– Замечательно, господин Сейяк. А я хотел избежать шумихи! Но поскольку вы так настаиваете…
– Я?
– А кто же еще? Я желал незаметно получить нужные мне сведения, а вы вынуждаете меня задавать вопросы публично. Не думаю, что это не найдет отголоска в газетах. Ну ладно, до свидания, господин Сейяк.
– Подождите! Вы обещаете мне, что то, что я скажу, останется между нами?
– Между законом и вами.
– Да, я действительно сказал неправду Ратенелю. Я был уверен, что дело лишь в праздном любопытстве. Признаюсь, мне даже доставило удовольствие наговорить ему небылиц. Хотя бы для того, чтобы показать, что он не хитрее меня.
– Ну ладно, ладно. А правда-то в чем?
– Дела идут плохо, господин комиссар. У нас много долгов, и мы не можем их ликвидировать, потому что банки отказали нам в кредитах. Даже не представляю, как мы из этого выпутаемся.
– Но с виду клиника процветает?
– Доктор истратил огромные суммы на постройку «Жаворонков», одной из самых передовых психиатрических больниц Франции.
– Значит, положение спасти может лишь значительный приток капитала…
– Нас ждут трудные дни, господин комиссар, очень трудные.
Воспрявший духом Тьерри звонил в дверь мэтра Посифона, что на улице Сен-Жери. Ему открыла девушка, возраст и внешний вид которой, без сомнения, должны внушать полное доверие клиентам. Она проводила его в приемную. Там работало одновременно несколько клерков. Полицейский заметил белобрысого молодого человека самодовольного вида. Он, казалось, скучал.
– Господин Оноре Лагленжиоль?
– Да. По какому вопросу?
– Вот по какому: не очень-то умно и предусмотрительно морочить голову инспектору полиции.
После этого комиссар, не обращая внимания на сконфуженную физиономию клерка, попросил секретаршу показать ей кабинет мэтра Посифона.
Толстый краснолицый нотариус принял его не особенно тепло. Выслушав комиссара, он сухо произнес:
– Господин комиссар, меня удивляет ваша просьба, поскольку, если я правильно понял, ваш визит не является официальным.
– Пока нет.
– Тогда подождем, пока он им станет.
– Хорошо, если вы любите рекламу.
– Что вы имеете в виду?
– А то, что я хотел без лишней огласки выяснить некоторые обстоятельства. Мне нужно знать, имеется ли достаточно оснований для того, чтобы начать расследование.
– Вам не удастся меня убедить в том, что мадемуазель Пьезат может быть замешана в темных делишках!
– Я и не собираюсь вас убеждать. Моя задача намного проще. Я хотел бы получить сведения о доходах мадемуазель Пьезат. А это позволит мне решить, может ли она быть соучастницей одной не очень-то красивой истории.
– Вы меня убиваете! Олимпия в шестьдесят пять лет сошла с пути истинного!
– Мэтр, это может случиться в любом возрасте.
– Но почему?
– Самая древняя и самая простая из причин – нехватка денег. Поэтому я пришел спросить, достаточно ли у мадемуазель Пьезат средств, чтобы безбедно провести остаток дней.
Нотариус заерзал на стуле.
– Они у нее были…
– Что?
Мэтр Посифон вынул из кармана носовой платок и вытер выступивший на лбу пот.
– Господи! Вы ставите меня в затруднительное положение. С одной стороны – профессиональная тайна, и я не имею права ее нарушить, а с другой стороны, эта дуреха Олимпия, которую я знаю вот уже сорок лет и очень люблю… В какую передрягу она попала?
– Мэтр! Я могу пообещать вам, что предам огласке то, что вы мне скажете, лишь в самом крайнем случае, и если такая необходимость все же возникнет, я приду предупредить вас и это будет официально.
– Обещаете?
– Даю слово!
– Ну что ж, тогда знайте – мадумуазель Пьезат находится на грани финансовой катастрофы.
– Настолько серьезно.
– Да. С тех пор, как черт ее попутал и она начала играть, пять или шесть лет назад. Она промотала практически все свое состояние. Ее счастье, что живет в Блонзате, а то давно бы уже оказалась на улице.
– А мне она рассказала, что выиграла на днях большую сумму на скачках.
Нотариус пожал плечами.
– Игроки, знаете ли, как охотники или рыболовы: те вечно хвастают, что чудо-зверя подстрелили либо золотую рыбку поймали. Только это все блеф. Надеюсь, мадемуазель Пьюбран, выйдя замуж, позаботится о своей тетушке, а то она совсем пропадет.
Признание мэтра Посифона лишний раз подтверждало правдивость слов Мартины. Если девушки не станет, это не только не огорчит дядю и тетю, а очень даже устроит.
Симона Телю – владельца гаража – комиссар знал уже давно. Он никогда не отказывался посидеть за бутылочкой вина и перекинуться словечком с приятелями.
– Это не от лени, – любил объяснять Симон, – просто работа меня утомляет, а дороже здоровья на свете ничего нет.
– Добрый день, господин комиссар. Никак тачку сменить надумали, – приветствовал он Невика.
– Я бы с радостью, только хочется машину посолидней. Правда, до Марка Кесси мне далеко. Он, говорят, себе «Мустанга» подарить собирается.
– Эй! Полегче на поворотах. Он еще не завтра соберется. Я ведь пока бесплатно машины не раздаю. А Кесси пусть кому другому пыль в глаза пускает, меня не проведешь!
– Он что, не такой богач, как кажется?
– Скажу по секрету, далеко не богач. Всему когда-нибудь приходит конец, а у Софи, кроме глаз, чтобы плакать, ничего больше не осталось. Она теперь должно быть локти от досады кусает из-за того, что уехала от мамочки, папочки и родного Монтабана. Но вы сами знаете: девушки – народ легкомысленный. Выпьете стаканчик?
– С удовольствием.
Чарли, бармен из «Сендриллы», легавых не любил. Мальчишкой он хорошо запомнил, как в квартиру часто врывались, все переворачивали вверх дном и, обнаружив не слишком тщательно запрятанный ворованный товар, уводили отца. Он встретил комиссара с обычной нескрываемой неприязнью.
– Вы кто будете?
– Поговорить нужно.
– Мне за болтовню с клиентами денег не платят.
– Неувязочка получается. Мне ведь как раз платят за то, чтобы я развязывал языки тем, кто не делает этого добровольно.
Чарли почувствовал недоброе.
– А я тут при чем?
– Да так, не при чем. Я всего лишь хотел поинтересоваться, какого черта вы вздумали насмехаться над моим помощником. Так что там с Марком Кесси?
– Я не намерен болтать о своих клиентах.
– Даже с полицией?
– Тем более.
– Сколько Кесси вам должен?
– Это вас не касается.
– Продолжайте в том же духе, и я заберу вас в отделение.
– Никто не заставит меня говорить о моих личных проблемах.
Они стояли по разные стороны стойки, готовые вцепиться друг другу в физиономии. Дело приняло бы плачевный оборот, если бы в этот момент не появился Жак Шамбурлив, здоровый детина, известный как самый большой пижон в Каоре.
– Что здесь происходит? Так это же господин комиссар!
– Мне не нравится ваш бармен.
– Чарли? У него и вправду гнусный характер, но малый он неплохой.
– Однако я позабочусь о том, чтобы он некоторое время отдохнул в участке.
– Да ладно вам! Я уверен, что Чарли извинится, если виноват, а пока успокойтесь, присаживайтесь…
Про Чарли быстро забыли. Комиссар признался, что последнее время ему не хватает выдержки. Шамбурлив, довольный, что все мирно закончилось, спросил:
– Вы к нам случайно?
– Нет, хотел вас увидеть.
– А?
– Мне необходима ваша помощь.
Патрон помрачнел и пробурчал явно без энтузиазма.
– Чем могу…
– Дело в том, что до меня дошел слух, будто один из ваших клиентов, а именно Марк Кесси, находится в весьма стесненных финансовых обстоятельствах. Это правда?
– Да, хотя я, конечно, не его банкир. Лично мне он должен четыре тысячи новых франков и еще Чарли под тысячу. А это дурной признак. К тому же у него наверняка есть кредиторы в Тулузе и Бордо.
– А вы откуда знаете?
– Скажем, догадываюсь.
– Вы могли бы навести справки?
– Чтобы сделать вам приятное, господин комиссар.
– Спасибо. На что Кесси тратит деньги, которых у него нет? Шамбурлив замялся.
– Транжирам особый повод не нужен. Я знаю, что раньше, то есть где-то год назад, у него была девица в Тулузе. Она ему обошлась в кругленькую сумму. Я сначала думал, что он хорошо подкован, а оказалось, что нет. Незадолго до смерти дядюшки, господина Пьюбрана, он пошел ко дну, а это не очень приятно.
Из комиссариата Невик позвонил своему коллеге в Монтабан узнать адрес мадам Кесси, урожденной де Отраж. Получив нужную информацию, он решил немедля туда поехать. Уже через несколько минут Тьерри весело рулил по дороге из Каора на родину Энгра, уверенный, что родители Софи подтвердят то, что ему и так было известно об/их зяте. Он чувствовал себя легко и свободно. Мир снова принадлежал ему, и от этого хотелось петь. Комиссар знал, что спасет Мартину, докажет прокурору, судье и всем остальным ее правоту.
В Монтабан комиссар въехал через авеню Девятнадцатого августа сорок четвертого года, пересек площадь Свободы, бульвар Гамбета, достиг площади маршала Фоша и оттуда свернул на аллею Мортарье, где и жили Отфажи.
Строгое благородство фасада их жилища внушало уважение и говорило о роскоши и хорошем вкусе владельцев. Перед домом располагалась небольшая лужайка, изящно украшенная искусственными кустарниками, а в центре ее красовалась корзина ароники. Тьерри позвонил. Старый слуга открыл дверь.
– Как доложить?
– Комиссар Невик.
– Подождите, пожалуйста, в салоне, я пойду посмотрю, свободен ли господин.
Маленькая комната, где обычно дожидались посетители, была пышно, но не по моде обставлена. «Кесси нашел подходящую наследницу», – подумалось комиссару.
Появился слуга.
– Господин ожидает мсье в своем рабочем кабинете.
Они прошли длинным коридором, покой которого охраняли молчаливые мраморные статуи. Из-за огромного письменного стола красного дерева навстречу им поднялся старик. Высокий, худой, тонкое лицо, шапка густых седых волос – всем своим видом он напоминал испанского монаха времен инквизиции.
– Я не думаю, мсье, что имею честь знать вас.
– Тьерри Невик, комиссар полиции из Каора.
– И вы желаете…
Комиссар вежливо прервал:
– Если позволите, я все сейчас вам объясню.
– Извините. Прошу вас, садитесь, пожалуйста.
Тьерри сообщил о цели своего визита, при этом несколько раз повторил, что просьба его не является официальной. Он признался, что ему просто любопытно получше узнать Марка Кесси.
Господин де Отфаж отвечал:
– Я не очень хорошо уловил смысл сказанного вами. И то, почему вас так интересуют поступки моего зятя. Однако я думаю, что вы не стали бы меня беспокоить, не имея на это серьезных причин. Я надеюсь, что вы здесь не для того, чтобы сообщить о несчастье?…
– Уверяю вас, нет. Я хотел бы только узнать, кто такой ваш зять.
– Ни на что непригодный бездельник, который воспользовался невинностью и доверием ребенка. Плохо воспитанного ребенка, поскольку его родители, без сомнения, оказались слишком стары, чтобы сделать из дитя девушку, способную за себя постоять. Поэтому случилось то, что должно было случиться. Став мадам Кесси, Софи практически порвала с нами. Она не могла простить нам, что мы пытались показать ей настоящее лицо человека, которого она любила или думала, что любила. За нашу слабость мы заплатили потерей дочери.
– А деньги?
– Тут все просто. Я дал Софи значительное приданое, а муж ее все истратил. С тех пор он живет, чем придется, всячески изворачиваясь.
– Вы не поддерживаете с ним отношений?
– Я не желаю никогда больше иметь дело с этим человеком.
– А ваша дочь?
– Моя дверь для нее всегда открыта, если она согласится прийти сюда.
В конце рабочего дня к комиссару прибежал мальчишка с запиской от Шамбурлина. Невик прочитал: ТУЛУЗА, 12000 Ф. – БОРДО, 7300 ф.
В этот вечер Пьер Эскорбьяк отметил, что его друг помолодел на десять лет.
На следующее утро Тьерри пришел на работу позже, чем обычно. Не успел он открыть дверь кабинета, как появился Ратенель и доложил, что в течение получаса не переставая звонит прокурор и спрашивает, где находится комиссар Невик. Тьерри тут же набрал номер. Голос магистра дрожал от гнева.
– Господин комиссар, я прошу вас срочно явиться ко мне в кабинет.
– С удовольствием, господин прокурор.
– И не дерзите!
Через несколько минут Невик входил к прокурору. Тот дожидался его вместе со следователем. При виде комиссара прокурор вскочил с кресла.
– Наконец-то!
Он был вне себя.
– Подумать только, он еще улыбается.
– А почему мне не улыбаться, господин прокурор?
– Почему? Я вам сейчас скажу почему! Потому что вашими противозаконными действиями вы развязали настоящий скандал. Не имея на то никакого права, вы вмешиваетесь в личную жизнь уважаемых в этом городе людей. Мне звонил доктор Пьюбран. Он угрожает жалобой в высшие инстанции.
– Он этого не сделает.
– Вот-те раз! Почему это, разрешите узнать?
– Он не пожелает, чтобы все кругом узнали, что у него ни копейки за душой.
– Это вы так считаете!
– Нет не я, а его бухгалтер! А чтобы вам совсем спокойно стало, добавлю, что Марк Кесси стреляет деньги у бармена из «Сендриллы», а что касается мадемуазель Пьезат, то она вообще живет на милости родственников.
– Признаюсь, господин комиссар, мне это было неизвестно. Предполагаю, что при таком положении вещей они подумают, прежде чем разводить кутерьму вокруг ваших поступков.
– Все намного серьезнее, господин прокурор.
– Что вы еще придумали?
– Я ничего не придумываю, а лишь констатирую факт. Финансовое положение доктора Пыобрана, Марка Кесси и мадемуазель Пьезат может спасти лишь значительное наследство Жюльбера Пьюбрана, но для этого нужно, чтобы законная наследница вышла из игры.
– Вас не покидают навязчивые идеи.
– Я рассуждаю логически, господин прокурор, и если мадемуазель Пьюбран потребовала открытия дела, это не потому, что она сумасшедшая, а потому, что она боится, и у нее есть причина для того, чтобы бояться. Во всех слоях общества существуют люди, готовые пойти на все ради денег.
Прокурор не хотел показать, что слова комиссара его убедили. Он слабо возразил:
– Нет! Я отказываюсь этому поверить! Я знаю Пьюбрана, знаю мадемуазель Пьезат, и совершенно невозможно, чтобы они были замешаны в столь гадкой махинации. Ваша мадемуазель Пьюбран всего лишь истеричка и т.д. Ей хочется обратить на себя внимание и потому…
В этот момент зазвонил телефон.
Прокурор снял трубку.
– Это вас, комиссар.
Прокурор и следователь увидели, как Невик побледнел.
– Я выезжаю!
Повернувшись к ним, он произнес:
– Мадемуазель Пьюбран только что попала в автомобильную катастрофу.
