ГЛАВА V
Им понадобилось некоторое время, чтобы оживить его. Феличиана уголком глаза следила за комиссаром. Его губы, искривленные гримасой, нервно подергивались, красноречиво выражая его мысли. Венацца похлопал Виргилия по щекам, приговаривая:
– Он, должно быть, крепко выпил!
Бергасси подхватил:
– Он совсем не умеет пить! Каждый раз, когда он напьется, с ним это происходит.
Только слепой мог не заметить смешки и подталкивания локтями, которыми обменивались приятели. Синьор Бутафочи наслаждался спектаклем. Де Беллис подлил масла в огонь:
– Но все же – нализаться до такой степени в присутствии комиссара из Фоджи… Меня удивляет такое поведение Виргилия!
Задетый за живое, Данте заверил его:
– Меня больше удивляет, как он сумел напиться и после этого сожрать все бутылки, поскольку их здесь не видно, а затем лечь спать и укрыться целой грудой вязанок. Какая ловкость! У жителей Страмолетто необычные манеры, вы не находите, синьора Каралло?
– О, вы знаете, синьор, в каждой местности свои обычаи!
Ветка в руках полицейского с хрустом сломалась пополам.
– Не думаю, что вам еще удастся посмеяться надо мной!
В этот момент лежащий на земле сапожник поднял веки и обвел присутствующих тусклым взглядом, потом, запинаясь, произнес:
– Где я?
– На земле. Тебя вытащили из-под этой кучи хвороста.
Бонакки невинно прибавил:
– У тебя иногда появляются забавные идеи, Сандрино! Что тебя дернуло залезть туда?
– Куда?
Ему показали место, где его нашли. Он захрипел:
– А дон Лючано? Где дон Лючано?
Комиссар вышел вперед:
– В самом деле, где он, синьор Виргилий?
– Я его нашел здесь, его ноги торчали… и я его увидел… с повязкой на голове…
Венацца вкрадчиво намекнул:
– Ты случайно не привидение встретил?
Но Бутафочи надоели препирательства, он приказал мяснику замолчать.
– Шутка слишком затянулась, и она дорого обойдется зачинщикам, предупреждаю вас. У вас кровь на голове, Виргилий.
Сапожник поднес руку к черепу и застонал:
– Они собирались меня убить! Как дона Лючано!
– Расскажите, что с вами произошло.
– Я послал Еву за вами. Я нашел дона Лючано, я ждал вас, чтобы доказать свою правоту, что я не сумасшедший. Мне казалось, что я один. Я вышел на дорогу посмотреть, не идете ли вы… и получил удар по голове… Не знаю чем. После я ничего не помню. Но клянусь, это правда, дон Лючано был здесь!
– Дело ясное. Я верю вам. Кто-то не хочет, чтобы я увидел труп дона Лючано и поэтому ударил вас, забрал тело, положил вас на его место и перенес тело в укромный уголок. Но он напрасно старался, теперь я убежден – дон Лючано был убит. Я задержал Аттилио Капелляро по подозрению в совершении убийства, и я отправлю его в Фоджу, как только машина будет готова.
Улыбающаяся Феличиана заметила:
– Вам не идет гнев, комиссар; даже когда вы говорите мерзости и глупости, у вас не получается выглядеть злым.
Николо Барбьери не удавалось отыскать пропавшие колеса. Поскольку он был водителем машины, кража принимала в его глазах вид личного оскорбления. Он вошел к Веничьо разозленный до такой степени, что с удовольствием подрался бы с любым, кто подаст ему повод. Этот высокий человек в черном был похож на дьявола. Марио встретил полицейского с хорошо разыгранным удивлением:
– Что вам угодно?
– Мои колеса!
– Колеса? Какие колеса?
– Колеса от автомобиля!
– Я вам объясню, синьор полицейский. Я каменщик, автомобильные колеса не моя специальность.
– Издеваешься? Я сейчас разобью твою нахальную физиономию!
– Скажите, пожалуйста, у жителей Фоджи странные манеры!
– Ты меня еще узнаешь, папаша!
И больше не заботясь о хозяевах, Барбьери начал открывать дверцы шкафа, буфета, залезать под кровать. Он чувствовал, что за его спиной перемигиваются, и это взбесило его. Он схватил Аврору за плечи:
– Что, крошка, веселишься?
– Отпустите меня!
Он прижал ее к себе, как влюбленный.
– Отпущу, как только ты скажешь, где колеса! – Бьянка незаметно наклонилась и взяла кочергу. Ничто не помешает ей защитить дочь. Марио слабо возразил:
– Аврора не имеет никакого отношения к этой истории, синьор полицейский!
Не выпуская Аврору, Барбьери ответил:
– Тогда придется говорить тебе, если не хочешь, чтоб я ее хорошенько встряхнул.
Марио колебался. Он видел, как его жена тихо приближается к насильнику, пряча за спиной кочергу. Он уже открыл рот, чтобы признаться, как вдруг вошел Джанни. Увидев открывшуюся взору картину, он остолбенел. От ревности у него потемнело в глазах, и он не замечал напряженности атмосферы. Он видел только одно – Аврору в объятиях Барбьери. Девушка крикнула:
– Джанни!
Барбьери еще теснее прижал ее к груди, догадываясь, что случай позволяет ему развязать драку, о которой он мечтал. Но юный Джанни и не думал о драке
– Аврора, как ты могла? Обманщица!
– Но, Джанни…
– Я так доверял тебе! Ты просто потаскуха!
Марио вступился за дочь:
– Джанни, ты не прав.
– А тебе лучше помолчать! Вы одного поля ягоды! Все Веничьо трусы и предатели! Когда закончится война, вам придется заплатить за ваши подлости!
И он выбежал, громко хлопнув дверью. Марио не мог прийти в себя:
– Хулиган! Маленький негодяй!
Барбьери усмехнулся:
– И правда…
Сразу забыв обо всем происшедшем, Марио закричал:
– Мир! Да здравствует Италия! Давайте выпьем за мир, синьор полицейский, и на вашем месте я был снял эту черную рубашку.
– Почему?
– Во-первых, потому что это слишком мрачно, а во-вторых, это может доставить вам серьезные неприятности.
Дверь распахнулась от пинка Пицци:
– Николо! Николо!
– Что такое? В чем дело?
– По радио объявили, что американцы отплывают!
Они обнялись и затанцевали, выражая бурное веселье. Затем Барбьери нежно поинтересовался:
– О каких это неприятностях вы говорили, синьор?
– Я… я не знаю… Разве я что-то сказал?
– Мне показалось.
– Вы… вы ошиблись, синьор. А это правда – то, что рассказывает ваш товарищ?
Пицци подтвердил:
– Еще как! Я был уверен, что Дуче одержит победу!
В душе Веничьо горечь разочарования смешалась с горечью от слов, брошенных ему Джанни. С какой стати он должен быть сообщником людей, которые его презирают и оскорбляют? Ему предоставлена последняя возможность оказаться на стороне победителей. Глупо не воспользоваться ей. Он тронул Барбьери за руку:
– Синьор полицейский…
– Что вам надо?
– Насчет колес…
– Ну?
– Мне кажется, я вспомнил, где они.
– Правда?
– Я отдам их вам.
– Но, папа, если ты отдашь колеса, они увезут отца Джанни! – воскликнула Аврора.
– А что я могу поделать?
– Джанни никогда мне этого не простит.
– Что он тебе должен прощать, этот сопляк, да еще после того, что он здесь тебе наговорил!
– Он не захочет на мне жениться!
– Жениться на тебе? Чтоб я отдал единственную дочь за сына антифашиста?? Сына побежденного?
– Но ведь недавно ты…
– Хватит, Аврора. Недавно американцы еще не были побеждены.
Марио пошел в сарай за колесами и отнес их Барбьери. Колес было только два. Пицци спросил:
– А остальные?
– Ах, остальные…
– У вас есть какие-либо предположения, где они могут находиться?
– Всегда есть какие-нибудь предположения. Посмотрите у Венацца или например Бонакки.
– Спасибо.
Как только полиция покинула дом, бабушка холодно произнесла:
– Марио, ты мне противен.
Увидев, что Аврора укладывает свое белье в корзину, мать забеспокоилась:
– Что ты делаешь, ангел мой?
– Я ухожу из дома.
– Что ты говоришь!
– Я ухожу из дома. Я не хочу жить под одной крышей с твоим мужем.
Марио угрожающе зарычал:
– Оставь свои штучки! Я запрещаю тебе выходить на улицу!
– Обойдусь без твоего разрешения. Я иду к Капелляро. Лауре понадобится моя помощь, когда увезут Аттилио.
Марио вышел из себя:
– Ты посмеешь уйти к человеку, который оскорбил тебя и твоих родителей?
– Он сказал эти ужасные слова, потому что любит меня, но я знаю, что на самом деле он так не думает.
Бьянка запричитала:
– Ты покидаешь свою мамочку?
– Ты можешь присоединиться ко мне.
Аврора спокойно закрыла за собой дверь, и в наступившей тишине раздался голос Изабеллы:
– У девочки есть характер… это хорошо.
Марио всегда побаивался бабушки.
– Ты одобряешь ее уход?
– Да.
– Ты удивляешь и огорчаешь меня.
– А ты заставляешь меня сгорать со стыда, Марио, и это еще хуже.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь!
– Может, бабушка и не понимает, что говорит, но я очень хорошо понимаю, что делаю! Я последую за дочерью! – Это сказала Бьянка. Никто не ожидал от нее такого тона. Марио раскинул руки, преграждая жене дорогу.
– Я запрещаю тебе…
– Ты ничего больше не сможешь мне запретить. Ты продал своих братьев и будешь за это горсть в аду, а я не собираюсь попасть туда из-за тебя.
Лучшая защита – наступление, и Марио защищался изо всех сил:
– Ах вот как? Ну ладно. Я вам всем покажу! Я заставлю вас уважать и слушаться меня! И для этого я первым делом возвращаюсь в мэрию, а ворюгу Капелляро, который увел у меня жену и дочь, я отправлю в тюрьму! Слышите? Упрячу в каталажку! Я обо всем расскажу полицейским! И про убийство дона Лючано тоже! Я прикажу расстрелять половину Страмолетто, а вторую половину посажу за решетку!
Бутафочи ликовал. Сообщение об отступлении американских войск привело его в восторг. Он не смог удержаться и не уколоть Феличиану:
– Где же победа, которую вы предрекали, синьора!
– В истории бывают моменты, когда лучше находиться среди побежденных.
– Но не среди врагов нации.
– Настоящие враги нации – вы и ваши дружки. Вы навязываете нам чужой образ жизни, а мы не хотим этого!
Вошел Пепе с мушкетом в руке, в очень возбужденном состоянии.
– Все по местам, приказ Гарибальди! Армия Неаполя наступает!
Комиссар в удивлении открыл рот. Учительница объяснила:
– Кроме настоящий войны, Пепе переживает другую, прошедшую сто лет назад. Присядьте, Пепе, пушки больше не стреляют, Красные Рубашки прогнали королевских солдат.
– Ты уверена?
– Конечно.
– Отлично. Тогда я сяду.
Старик не успел опустить свой тощий зад на предложенный стул, как в комнату влетел бледный от ярости Марио.
– Синьор комиссар, слава Богу, вы здесь!
– Что вам угодно?
– С вашего позволения, я сейчас же приступаю к обязанностям мэра.
– Вы переменили свое мнение?
– Я хорошо подумал.
– Случайно, не известие об отходе американцев привело вас к такому решению?
– Да что вы! Ну, может быть… совсем немного… Аттилио Капелляро украл мою дочь!
– Каким образом?
– Аврора ушла жить к нему, и моя жена заявила, что последует за ней.
Пепе объявил:
– Я скажу Белле, чтобы она тоже ушла от тебя. Ей нельзя оставаться одной с таким ублюдком, как ты. Забавный реванш, не находишь? Твой дед увел мою невесту, а я уведу его вдову, дочь и внучку!
– Вы все скоро окажетесь за решеткой! Синьор комиссар, Аттилио угрозами выгнал меня из мэрии! Это изменник родины и антифашист!
– А вы – верный и преданный слуга Дуче?
– Во всяком случае, я лучше, чем он!
– По какой же причине ваши женщины перебегают к вашему врагу?
– Из-за того, что я запретил Авроре встречаться с Джанни.
– Определенно, я был прав – любовь занимает наиважнейшее место в жизни Страмолетто!
Феличиана мягко сказала:
– А как же нам без этого жить, синьор?
Бутафочи слегка заколебался:
– По вашему собственному признанию, Веничьо, вы уступили мэрию без всякого насилия со стороны Капелляро. Если я арестую Капелляро, то должен также арестовать и вас за дачу ложных показаний.
Учительница заулыбалась, Марио же в отчаянии завопил:
– Но он убил дона Лючано!
Комиссар неопределенно повел плечами:
– В таком случае, очевидно…
Феличиана покачала головой:
– Вы отвратительны, Веничьо…
И Пепе подтвердил:
– Вылитый дед! Когда я вспоминаю, что Изабелла предпочла его мне!…
Взяв себя в руки, Бутафочи снова превратился в полицейского, проводящего расследование:
– Итак, дон Лючано был убит?
– Точно! Я видел его, мы все там были. Мы отнесли его к вдове.
– Понятно… а синьора Каралло участвовала в вашей банде?
– Нет.
Комиссар облегченно вздохнул. Он был доволен, что Феличиана не солгала.
– Вы знаете, где сейчас находится труп дона Лючано?
– Нет, остальные не доверяют мне.
– Кажется, они не слишком страдают от угрызений совести?
– Но, синьор…
– Значит, убийца – Аттилио?
– Наверное.
– Что значит «наверное», Веничьо? Да или нет?
– Вообще-то, я не видел, как произошло убийство, но после того, как Аттилио угрожал дону Лючано, совершенно ясно, что именно он и нанес удар.
Данте повернулся к Феличиане и Пепе:
– Я вынужден его арестовать
В этот момент карабинер, Барбьери и Пицци внесли три колеса.
– Наконец-то вы их нашли!
Барбьери махнул головой в сторону Марио:
– Благодаря ему.
Веничьо опустил голову под осуждающими взглядами остальных. Пицци предложил:
– Поставим колеса на место и пойдем искать последнее, а карабинер приглядит за машиной.
– Не все сразу. Оставьте колеса здесь и подождите. Вы, карабинер, приведите Аттилио Капелляро, мои люди постерегут его. А затем посмотрим. Ясно?
– Так точно, синьор комиссар.
Бутафочи обратился к учительнице:
– А мы, синьора, нанесем визит этой странной вдове, которую так мало беспокоит смерть собственного супруга.
Лаура и Аттилио молча выслушали рассказ Джанни. Когда он закончил, мать сказала:
– Зря ты их обидел, малыш…
Свое мнение высказал и отец:
– Мне кажется, ты ошибся, сынок. Аврора не такая девушка. Мы знаем ее много лет, правда, мать? Она любит тебя.
Джанни криво усмехнулся, и Аттилио заговорил более суровым тоном:
– Она любит тебя! И я не вижу, с какой стати она начнет вдруг кокетничать с полицейским, которого она толком-то и не знает?
Джанни надулся:
– Все девушки такие…
Лаура одернула его:
– Не горячись! Может, ты и не поверишь, но прежде, чем стать твоей матерью, я тоже была молоденькой девушкой, как Аврора. Я еще не забыла свою молодость и поэтому запрещаю тебе плохо отзываться об Авроре. Она этого не заслужила!
В глубине души Джанни очень хотелось поддаться уговорам, но раненое самолюбие и ревность не позволяли ему так скоро признать ошибку.
– Но я видел!
Аттилио рассердился:
– Видел, видел… Что ты видел?
– Как она обнималась с Барбьери!
– Но ты сказал, что это он ее обнимал?
– Не понимаю…
– Я считал тебя умнее. Ты приходишь к Веничьо, начинаешь кричать, ругаться и даже не пытаешься задуматься – а может, полицейский обнимал Аврору против ее воли?
Теперь Джанни и сам припомнил, как странно Аврора произнесла его имя. А если она звала на помощь? Он вскочил:
– Какой же я дурак! Я побегу обратно, и, если ты прав, папа, я убью этого полицейского!
Лаура повисла на сыне, страшась очередных неприятностей, как вдруг раздался стук в дверь. Они в испуге замолчали. Аттилио отпер, и на пороге появилась Аврора с корзинкой в руках. Джанни не знал, как себя вести. Но девушка сразу обратилась к нему:
– Я поклялась им, что ты не веришь на самом деле в те слова, которые ты произнес… Я права или нет?
Парень медлил с ответом, и Лаура ответила вместо него:
– Конечно, не верит! Это просто из ревности.
– Пусть он скажет сам, – настаивала Аврора.
Джанни обнял се.
– Прости меня.
Успокоившись, они усадили девушку за стол, и она рассказала им все, что случилось после ухода Джанни.
Вдова Марини провела комиссара и учительницу в кабинет Криппа. Там к ним присоединилась Сильвана, все такая же спокойная и безразличная.
– Здравствуйте, синьора Каралло. Добрый день, синьор комиссар. Вы хотели меня видеть?
– Да, синьора. Вы, наверное, догадываетесь, что это касается смерти вашего мужа?
– На этот раз вы уверены, что он мертв?
– Скорее всего это так. Синьора, не скрою, ваше поведение меня удивляет.
Он ждал ответа, но ответ не последовал. Сбитый с толку, он продолжал:
– Меня уверяют, что тело вашего супруга перенесли сюда.
– Это неправда.
– Два человека заявляют, что были свидетелями этой сцены.
– Они оба лгут.
– Почему?
– Понятия не имею, впрочем, меня это не интересует.
Данте занервничал. Казалось, ничто не может потревожить это невозмутимое спокойствие.
– Синьора, позвольте сказать, что ваше отношение кажется мне все более странным!
– Что я могу поделать?
– Ваш муж исчезает, не подавая никаких признаков жизни, и вы ничего не предпринимаете, чтобы найти его?
– У меня нет ни малейшего желания это делать.
– Вы его не любили?
– Я его ненавидела!
Резкая откровенность вдовы ошарашила комиссара.
– Согласитесь, признание в подобных чувствах наводит на мысль, что вы сами помогли вашему мужу исчезнуть?
– Думайте, что хотите, синьор комиссар.
– Если докажут, что ваш муж был убит и что вы участвовали в убийстве или сокрытии трупа, вас посадят в тюрьму.
– Я давно сижу в тюрьме. Это все, синьор комиссар?
– Пока да. Прошу вас, пришлите ко мне вашу служанку.
Легким кивком женщина попрощалась с гостями и вышла, ни на минуту не утратив своей безмятежности. Феличиана сказала:
– Эта женщина была очень несчастна. Почему бы не оставить ее в покое?
– Потому что моя работа не позволяет оставлять в покое убийц!
– Лючано Криппа мог убить кто угодно, только не она.
– С чего вы взяли?
– Она не стала бы ждать для этого столько лет.
Вдова Марини отвечала на вопросы комиссара с такой хорошо разыгранной тупостью, что он не смог ничего от нее добиться.
По виду карабинера легко было догадаться, что он несет дурные вести. Лаура не ошибалась в своих предчувствиях и затянула что-то вроде похоронного воя. Джузеппе был очень расстроен, к тому же он всегда испытывал к Капелляро особое расположение. Джанни и Аврора, держась за руки, были слишком счастливы, чтобы спуститься с облаков на землю и разделить общее горе. Джузеппе сказал просто:
– Это я.
Эта фраза давала понять, что вместе с ним в дом вошел закон. Капелляро встал и попытался принять беззаботный вид:
– Мы ждали тебя, Джузеппе!
– Я должен отвести тебя, Аттилио.
– В Фоджу?
– Сначала ко мне в кабинет.
– Это серьезно?
– Боюсь, что да.
Капелляро слабо улыбнулся. Нелегко казаться храбрецом, если это не в вашем темпераменте. Джанни предупредил карабинера:
– Только тронь отца, Джузеппе, и я тебя изувечу на всю жизнь!
Тот ограничился ответом:
– Ты не должен так говорить со мной, Джанни.
Аттилио пришел ему на помощь:
– Он прав, Джанни. Ведь он только подчиняется приказу. Ты мне позволишь собрать узелок?
– Я не варвар… тем более, что меня совсем не радует обязанность быть твоим конвоиром.
Лаура, уронив голову на руки, рыдала у стола. Ей вторила Аврора, Аттилио не смог устоять перед таким потопом и тоже превратился в фонтан. У карабинера щипало глаза. Настоящая картина всемирной скорби! Но пора было закругляться.
– Мужайся, Аттилио, возьми себя в руки.
Капелляро положил руку жене на плечо.
– Мы расстаемся раньше, чем думали, Лаура миа. Но мы не можем бороться с тем, что сильнее нас. Заботься о детях.
Лаура застонала:
– А кто будет заботиться о тебе?
– Господь Бог. Теперь я могу рассчитывать только на него.
Лаура Капелляро была очень набожной женщиной, но такая защита ее не успокоила:
– Бог далеко! И у меня такое впечатление, что он забыл Страмолетто!
В этом она заблуждалась. Вздыхая и всхлипывая, Лаура уложила лучшую рубашку мужа, носки и кальсоны, а также бритву и кусок мыла. Она бережно завязала узелок, но, когда Аттилио взял его, ей показалось, что у нее вырвали сердце. Джанни пришлось поддерживать ее, пока отец давал последние наставления:
– Аврора, я рад, что ты станешь нашей дочерью. Джанни, ты теперь глава семьи и отвечаешь за всех… и за Пепе.
Он поднялся и вышел, чтобы произвести хорошее впечатление на соседей, которые кричали ему:
– Удачи тебе, Аттилио!
– Мы будем молиться за тебя!
Надеясь подбодрить арестованного, Эмилио Борджони, отставной железнодорожник, заверил его:
– Если тебя расстреляют, мы отомстим за тебя!
Это не слишком утешило беднягу Капелляро. По мере того, как карабинер проходил дальше по улице, жители выходили из домов и присоединялись к ним, образуя почетный кортеж. Дружеские чувства здесь мешались с любопытством, всем хотелось посмотреть, что будет дальше. Дон Фаусто с порога церкви благословил процессию и поднял глаза к небу в пылкой молитве.
Комиссар и учительница только что вернулись после своего бесплодного визита к вдове Криппа. Они услышали шум приближающейся толпы, и Барбьери открыл дверь кабинета. При виде колонны крестьян он схватился за револьвер и, оглянувшись назад, бросил:
– Кажись, будет заварушка!
Пицци подбежал к товарищу и тоже вытащил оружие. Но когда карабинер и Аттилио вошли в дом, другие остались снаружи. Успокоенные полицейские закрыли дверь. Без всякого энтузиазма и даже с некоторым колебанием, что не на шутку удивило Барбьери и Пицци, Бутафочи объявил:
– Я вынужден вас арестовать, Капелляро, так как нас известили, что именно вы являетесь убийцей дона Лючано Криппа.
– Это неправда! Кто вам сказал такую чушь?
Комиссар не ответил, но инстинктивно указал глазами на Марио. Тому больше всего хотелось сейчас провалиться сквозь землю.
– Ты, Марио! Это невероятно! Ведь ты знаешь, что я невиновен!
– Нет, я этого не знаю!
– Зачем ты сделал это?
– Это мой долг.
– Твой долг – расстрелять меня?
Пепе ткнул сухим кулачком под нос Веничьо:
– Если его расстреляют, я тебя прикончу!
Пицци засмеялся:
– Бешеный старикашка! Он всех хочет прикончить!
– С тобой я скоро разберусь, не бойся, я не забыл о своем обещании!
Данте сухо приказал Пицци замолчать.
– Уважение к старшим не противоречит званию полицейского! Не заставляйте меня слишком часто напоминать вам об этом! Карабинер, отведите Капелляро к машине. Барбьери и Пицци, поставьте найденные колеса и отыщите последнее. После этого мы уедем в Фоджу.
Марио и Пепе вышли вместе с полицейскими, карабинером и Аттилио. Первый – чтобы как можно незаметнее пробраться домой, второй – чтобы быть рядом с мужем своей внучки до самого конца.
Барбьери и Пицци быстро приладили колеса на место. Приковав Капелляро наручниками к машине, Черные Рубашки отправились на поиски недостающего колеса.
– Теперь вы довольны? Получили своего преступника? Вы вернетесь в Фоджу не с пустыми руками. Начальство вас обязательно похвалит!
Бутафочи устало вздохнул:
– Прошу вас, синьора…
Но учительница была безжалостна:
– Может, даже получите повышение. И заплатите за него всего лишь несчастьем одной семьи и собственным позором! Но полиции, видно, не привыкать к бесчестью?
– Перестаньте! Какое несчастье, что я вас встретил!
– Не очень-то любезно с вашей стороны, синьор комиссар.
– Когда я приехал сюда, я верил в свою миссию, в фашистский порядок… я волновался только за исход войны. А нынче американцы проиграли, и я должен быть счастлив, а мне невесело.
– Почему?
– Потому что в Страмолетто я нашел Италию, о которой я уже забыл или, вернее, не хотел вспоминать…
– Так оставайтесь с нами.
– Это невозможно. Я уже сделал выбор… Тем хуже для меня.
– Тем хуже для Аттилио.
– Он будет не один, к несчастью, – помолчав, он добавил: – Может, они не найдут четвертое колесо?
Но колесо нашлось. Данте возненавидел Пицци за его торжествующий крик:
– Есть! Нашли!
Комиссар покорился неизбежности. Но на площади их ждал очередной сюрприз: исчезли не только три колеса, вместе с ними испарился и сам карабинер. Только ружье, прислоненное к дверце машины, свидетельствовало о его недавнем пребывании здесь. Бутафочи и Феличиана обменялись радостными взглядами, в то время как Барбьери и Пицци изливали душу в отборных ругательствах, способных смутить целый полк гренадеров. Пицци грубо толкнул Аттилио:
– Что произошло? Отвечай или прибью!
– Я почти ничего не видел, они меня так сильно ударили по голове, что я потерял сознание.
– Кто они?
– Их было очень много. Они бросились на карабинера, а тот не осмелился стрелять. Они отняли у него ружье и унесли его… не ружье, конечно, а карабинера. Потом, должно быть, они украли колеса.
– Ты никого не узнал?
– Я узнал того, кто командовал.
– Имя, живо!
С хитрой улыбкой Аттилио произнес:
– Марио Веничьо.
Он не мог обмануть комиссара и учительницу, но они признали, что сыграно было неплохо. Полицейские хотели уже побежать к Веничьо, но Бутафочи их разубедил:
– Нельзя верить на слово человеку, обвиненному в убийстве. Отведите его в кабинет. Я скоро приду.
Ругаясь и подозревая, что на них смотрят со всех сторон, в то время как они не видели никого, полицейские потащили Аттилио обратно. Пленник светился довольной улыбкой человека, сыгравшего веселую шутку с себе подобными. Феличиана выждала, пока трио удалится на приличное расстояние, и сказал:
– Спасибо, синьор комиссар.
В доме Веничьо царило молчание, прерываемое только приглушенными рыданиями Бьянки, не осмелившейся покинуть мужа из-за боязни совершить грех перед Богом, да звоном стакана Марио. Тот решил напиться, чтобы заглушить угрызения совести. Изредка слышалось астматическое дыхание бабушки Беллы. Вдруг Марио резким движение смахнул со стола бутылку и стакан и закричал на женщин:
– Почему вы не говорите того, что хотите сказать?
Старуха не ответила, ограничившись коротким обжигающим взглядом. Что до горестной Бьянки, то она была слишком напугана. Раздраженный общим осуждающим молчанием, Марио вспылил:
– С какой стати я буду жертвовать собой ради Капелляро? Вы же слышали – американцы отступили и фашисты снова станут хозяевами везде. А я всегда был фашистом! И моя семья из уважения ко мне должна разделять мои убеждения. Этот Аттилио меня всегда за дурака считал! Я докажу, что не глупее его! Я буду заседать в мэрии, а он сгниет в тюрьме! И вы еще смеете меня упрекать. Прекрати хныкать, Бьянка, или, клянусь Богом, получишь хорошую затрещину!
Синьора Бьянка очнулась от своего горя:
– Из-за тебя мы лишились ребенка!
– Аврора плохая дочь! Она не имеет права влюбляться без моего позволения! Если бы ты лучше ее воспитывала, она бы не отважилась мне противоречить! Но ты потакала всем ее капризам. И вот результат! Впрочем, я не беспокоюсь, она вернется…
– Да услышит тебя Матерь Божья!
Но бабушка спокойно возразила:
– Аврора не вернется.
Марио предстал перед новым противником:
– Почему?
– Потому что она не похожа на тебя.
Он заскрежетал зубами:
– Вам повезло, что я слишком уважаю вас, бабушка.
Старуха не умела читать, но всегда держала Библию под рукой. Она протянула Бьянке книгу со словами:
– Возьми и прочитай там, где отмечено.
Запинаясь, жена Марио прочла:
– «Когда наступил вечер, сел Он за стол вместе со своими двенадцатью учениками. И когда ели они, то сказал Он: «Истинно говорю вам, что один из вас предаст меня». И, глубоко опечаленные, стали они один за другим говорить ему: «Уж, наверное, это буду не я, Господи!» В ответ Он им сказал: «Тот, кто опустил руку в одну чашу со мной, тот и предаст меня. Сын человеческий должен уйти, как указано в писании, но горе тому, кем предан будет Сын Человеческий! Тому человеку лучше бы и вовсе не родиться на свет!» Иуда, который собирался предать его, сказал: «Наверняка это не я, Учитель!» И Он сказал ему: «Ты сам сказал это!»
Марио вырвал Библию из рук жены.
– Довольно! Не читай больше!
Но бабушка обладала превосходной памятью, и знала наизусть целые страницы священных писаний. Так что она продолжала:
– «И когда Иуда, предавший Иисуса, увидел, что осудили его, то раскаялся он и возвратил тридцать серебренников первосвященникам и старейшинам, сказав: «Согрешил я, предав кровь невинную». Но они сказали: «Что нам до того? Это твоя забота!» И тогда бросил он серебряные монеты в святилище и пошел и повесился».
Растерянный Марио завопил во всю мощь своих легких:
– Все против меня! Все равно – я не Иуда, а Аттилио – не Иисус! А Аврору я притащу сюда силой! Пойду колоть дрова, а то очень хочется кого-нибудь ударить.
Как только муж вышел из комнаты, Бьянка обеспокоенно спросила:
– Ты не думаешь, что он и впрямь повесится?
– Нет, он слишком труслив. Вылитый портрет моего покойного Томазо. Это передается через поколение. Мой сын Бенджамино был отважным мужчиной. Аврора похожа на него. Да, Бьянка, это передается через поколение, и я боюсь за будущего ребенка Авроры.
Они не успели обсудить этот вопрос, потому что Марио буквально ворвался в комнату. Волнение сжимало ему горло:
– Сволочи! Негодяи! Они спрятали его у меня!… У меня! И без дальнейших объяснений он кинулся на улицу.
Пицци и Барбьери начинали нервничать, видя беспечность комиссара. Они чувствовали, что он изменился, но не понимали причин этой перемены. Пицци ворчал:
– Надо что-то делать! Нельзя же вечно торчать в этой вшивой деревне.
Данте посмотрел на него с таким видом, как будто он только что очнулся от сладкого сна и еще не вернулся в реальный мир.
– Вы останетесь здесь, Пицци, и будете сторожить пленника, пока Барбьери займется поисками колес и карабинера.
– Незачем задерживаться здесь еще на день!
– Значит, постарайтесь поскорее выполнить это поручение!
– Если позволите мне по-своему взяться за это дело, я вам быстро верну колеса. Надо взять заложников и дать полчаса крестьянам, чтобы они вернули украденное, иначе я буду расстреливать заложников по одному через каждые пятнадцать минут.
– Мы пока еще полицейские, а не убийцы, Пицци!
Появление Марио Веничьо положило конец их стычке.
– Синьор комиссар! Бандиты! Негодяи! Так поступить со мной! Они хотели опорочить меня перед вами!
– Успокойтесь, Веничьо. Что с вами случилось?
– Я пошел в сарай колоть дрова, и когда я передвигал ящики… я увидел тело! Они, наверное, принесли его, пока я разговаривал с женой и бабушкой. Я их даже не видел!
Бутафочи вздохнул:
– Возможно, я наконец, увижу лицо этого загадочного синьора Криппа…
Комиссар Бутафочи и его помощники вошли прямо в сарай Веничьо и, и отодвинув в сторону ящики, обнаружили аккуратно связанного карабинера.
