9 часов 00 минут
У ворот особняка сэра Реджинальда Демфри, где ей предстояло опять провести весь день, чтобы леди Барбара предстала перед гостями в безукоризненно сшитом платье, Пенелопа распрощалась с совершенно сбитым с толку Гарри Комптоном.
— Прием начнется в семь… Приходите в половине седьмого, и я вас проведу в дом… А теперь мне пора!
Душераздирающий хрип, исторгшийся, казалось, из глубины души молодого человека, произвел на Пенелопу сильное впечатление.
— Вам плохо, Гарри?
— Пенелопа… умоляю вас, постарайтесь меня понять… Я подонок!.. Я проклят!
Мисс Лайтфизер испугалась, как бы ее спутник снова не упал на колени, что не преминуло бы вызвать среди прохожих некоторое оживление.
— Вы мне все объясните вечером, Гарри… До свидания!
— Пенелопа!.. Что бы ни случилось, помните, что я люблю вас и в этом мое единственное оправдание!
— Ладно… И не забудьте съесть за ленчем хороший бифштекс — он вам чертовски необходим!
Глядя, как Пенелопа исчезает в особняке Демфри, Комптон чувствовал себя несчастнейшим из людей. Что за сквозняк у нее в голове! Пенелопа ничего не понимает, ничего не замечает и ничего не слушает! Скажи он, что Тер-Багдасарьян обещал отрезать ей голову, Пенелопа только рассмеялась бы, сочтя это милой шуткой! Гарри Комптону казалось, что он никогда не поймет женщин. А потом его охватила ярость. Он пошел прочь, обращаясь к воображаемому собеседнику и бешено жестикулируя на ходу. Раз все подталкивают его к преступлению — что ж, он украдет досье «Лавина»! Один или с Пенелопой он покинет Англию! Коль скоро никто не желает слушать его излияний, он готов стать отщепенцем, отверженным!
На этой стадии размышления Гарри были прерваны. Почувствовав, что его кто-то тянет за рукав, молодой человек обернулся. На него сурово взирала женщина лет пятидесяти, одетая как квакерша.
— В девять часов утра! — отчеканила она. — Вы и в самом деле перебарщиваете, молодой человек!
Похоже, само Провидение судило Гарри блуждать в мире загадок. Он обалдело уставился на эту пожилую англичанку в очках.
— Чего вам от меня надо?
— Я могла бы быть вашей матерью!
— Только этого не хватало!
— Поэтому я говорю вам, как сыну: и не стыдно вам пить? Разве вы не знаете, что невоздержанность — мать всех пороков? Подумайте, какой пример вы подаете…
— Вы что, совсем спятили?
— Наглец!
— Наглец? Кто вас звал? По какому праву вы меня оскорбляете? Назови вы меня шпионом, я бы еще понял! Но пьяница — это уж слишком! Потому что я шпион, понятно вам? Шпион, а не пьяница!
— Да-да… конечно… Я как-то не заметила… И где были мои глаза? Да, шпион, совершенно верно… вылитый шпион… Но, знаете, я всегда с большой симпатией относилась к шпионам…
Вытаращив глаза и продолжая болтать, квакерша осторожно пятилась от Гарри. Наконец, оказавшись достаточно далеко и сочтя себя в полной безопасности, она завопила так, что полицейский, который, подобно розовым фламинго, спал стоя, чуть не рухнул от удивления. Очухавшись, он подскочил к женщине, и та указала ему на спокойно удаляющегося Гарри:
— Этот… молодой человек… Он сумасшедший!
Констебль бросился за Комптоном и хлопнул его по плечу.
— Прошу прощения, сэр… но вон та дама заявила…
— Передайте ей, чтоб занималась своими делами и не совала нос в чужие.
— Вы с ней знакомы?
— Первый раз в жизни вижу! Она остановила меня посреди улицы, чтобы сообщить, будто я пьян и должен подумать о своей матери! Мне бы очень хотелось знать, что ей до того, думаю я о матери или нет!
Полицейский ничего не понимал, однако он видел, что молодой человек не пьян, не замечал никаких признаков сумасшествия. В это время к ним приблизилась квакерша и, остановившись в двух метрах от Комптона, спросила:
— Ну как, вы его арестуете?
— Не вижу причин.
— Но он же шпион!
Больше всего на свете страж порядка ненавидел, когда над ним издеваются.
— Давайте сразу разберемся! — сурово заметил он. — Вы обвинили этого молодого человека в пьянстве, потом сообщили мне, что он сумасшедший, а теперь утверждаете, будто он шпион!
— Но он сам мне признался!
— Правда? Что ж, я тоже сделаю вам одно признание: у меня руки чешутся отвести вас в участок за скандал в общественном месте!
Возмущенная дама чуть не подавилась вставной челюстью, но решительный вид констебля побудил ее как можно скорее убраться восвояси. Уходя, она поклялась себе написать премьер-министру о том, что в ряды полиции Ее Величества проникли коммунисты.
Что до Гарри, то всю дорогу до Блумсбери он смеялся над нелепостью происшествия. В самом деле, его чуть не арестовали по совершенно вздорному обвинению, но стоило признаться в настоящем преступлении, как его оставили в покое! Должно быть, это один из образчиков внутренних противоречий капитализма!
