Глава первая
Для Сэма Блюма, владельца «Шик-модерна», одного из самых задрипанных отелей квартала Сохо на Ворвик-стрит, было ясно как белый день, что его постоялец с третьего этажа «сидит на игле». Сэм был тертым калачом и без труда засекал малейшие признаки наркотиков. Сэм их не употреблял, но для наметанного глаза хватало и того, что он мог навести любого жаждущего, где и как дому достать классный героин. За приличные «бабки», разумеется. Но с этим типом с третьего этажа Сэм не связывался. Вот уже восемь дней, как он жил в «Шик-модерне», и все — от стоптанных башмаков, уже залоснившегося, но еще чистого костюма со слегка потертыми обшлагами рукавов до рубашки подозрительной свежести — говорило о том, что постоялец переживает скверное время. Сэм следил за ним, потому что наркоманы, оставшиеся «на бобах», способны на все, лишь бы добыть то, в чем они испытывают нужду. Судя по заполненной декларации, парень приехал из Ливерпуля и назвался актером. Пустое место, ясное дело. Сэм уже серьезно подумывал, как от него избавиться, когда этот тип показался на горизонте. Он спускался с лестницы нетвердыми шагами, будто страдал от головокружения. Подошел к конторке, за которой стоял Сэм.
— Для меня ничего нет?
— Нет, мистер Карвил.
Тот пожал плечами и вышел. Блюму было видно, как, выйдя на тротуар, он постоял в нерешительности и потом повернул направо. Скорее всего, он пойдет куда глаза глядят, чтобы «уходиться» до такой степени, когда уже не будет Поползновений задуматься над своими терзаниями. Хозяин гостиницы покачал головой: наркоман может вытворять, что душе его угодно, но он все равно угодит в больницу и пройдет через ад, дока его будут лечить и очищать от интоксикации. Но, в конце концов, ему, Сэму, это все до фонаря.
Где-то к середине утра, когда Сэм отдавал свои распоряжения Эдмунду, старому хрену, которого он подобрал пять лет назад в квартале Сохо на роль «мальчика на побегушках» с грошовой оплатой, поганой жратвой и некоторым количеством отвратного виски, так вот, в этот момент появилась роскошная блондинка, оставляя за собой запах дорогих духов. При виде молодой женщины Сэм завопил:
— Дорогая племянница! Каким ветром?
— Просто захотелось посмотреть на вас, дядюшка!
Над стойкой конторки дядюшка и племянница расцеловались так, будто вокруг никого не было. Эдмунд не преминул заметить:
— Если вы из-за меня целуетесь в такой неудобной позе, то это вы зря...
Блюм вскипел:
— Когда нам понадобится узнать ваше мнение, Эдмунд, мы вас вызовем звонком! Только попробуйте еще разок влезть с такими замечаниями, и я вас вышвырну вон! Отправились бы лучше на уборку номера господина Карвила, чем здесь гудеть, как назойливая муха!
Старик вышел, бурча под нос какие-то ругательства, которые, несмотря на свой обостренный слух, патрон так и не разобрал. Как только Эдмунд убрался, Сэм спросил:
— Что стряслось, мисс Поттер?
— Да Джек меня послал предупредить вас, чтобы вы были начеку. О» узнал, что Скотланд-Ярд чересчур заинтересовался вашим кварталом. Так что будьте поосторожнее с вашими будущими клиентами,
— Не берите в голову и успокойте Джека. Заметано, с сегодняшнего дня и до тех пор, пока он мне не даст зеленую улицу, я не обслужу ни одного нового клиента. А что приключилось?
— Да ничего особенного. Просто Джек ждет на днях серьезную посылку и психует. Ему. мерещится, что вокруг «Гавайских пальм» забегали инспектора.
— Ерунда, как они могут догадаться, что ваше заведение— это, говоря языком военных, распорядительная станция?
— Не мне вам говорить, Сэм, что с этими наркоманами никогда нет покоя. Они продадут мать с отцом за щепотку своей дряни.
После такого заявления у Блюма тут же всплыл в памяти Карвил.
— Кстати, мисс Поттер, передайте Джеку, что у меня уже восемь дней толчется странный тип, похоже, он наш клиент. Явно сидит на игле...
И он рассказал молодой визитерше все, что знал о Карвиле.
Если бы Патриция Поттер не насторожила его, то Сэм встретил бы появление констебля Майкла Ториби, на чьем попечении был их квартал, с легким сердцем.
— Привет, Блюм.
— Здравствуйте, мистер Ториби.
— Карвил, Гарри Карвил— вам что-нибудь говорит это имя?•
— Разумеется, это фамилия одного из моих клиентов.
— У вас есть на него карточка?
— Еще бы нет!
Полицейский переписал данные, которые внес Карвил по прибытии в анкету.
----Он оплатил счет?
— Вчера.
— А багаж у него есть?
— Не так чтобы много.
— Можно взглянуть?
— Я не знаю, имею ли право без ордера на обыск?
Констебль вздернулся:
— Не валяйте дурака, Блюм, пока я всерьез не обозлился!
В скудном багаже Карвила Торнби не нашел ничего интересного. Когда они спускались, хозяин отеля спросил:
— Я надеюсь, этот Карвил не натворил ничего серьезного?
— Да сцепился с одним моим коллегой на площади Сохо... Сидит за решеткой.
— Ничего удивительного!
— То есть как?
Констебль так на него посмотрел, что Блюм прикусил язык. Не мог помолчать. Вот уж слабак, вечно его тянет высунуться, А сыщик за свое:
-— Что вас навело на мысль, Блюм, будто этот тип способен Что-нибудь выкинуть?
Блюм пошел в открытую:
— У меня нет особой охоты ему навредить, но мне кажется, что этот парень колется. :
— Вот оно что!
— Я не такой уж специалист по этим делам, но в нашем квартале попадаются всякие...
Торнби откровенно рассмеялся. Хозяин гостиницы переполошился:
—Что, я сморозил такую уж глупость?
— Скорее неожиданную и в Определенном смысле забавную... Ну, то, что в квартале Сохо можно встретить самый невообразимый сброд, это верно. Но что именно вы это заметили, это умора! Разве не так?
Поскольку Сэм далеко не был идиотом, он почуял в этом скрытую угрозу.
— Могу я вам предложить стаканчик, мистер Торнби?
— Я никогда не пью на работе, но когда свободен, то выбираю себе подходящих собутыльников. Не думаю, Блюм, что вы когда-нибудь попадете в их число.
Пока происходила эта сцена, Гарри Карвил был в руках полиции, а если точнее, то в Ярде, в отделе суперинтенданта Бойлэнда по ведомству борьбы с наркотиками, ибо под именем Гарри Карвила скрывался не кто иной, как инспектор Джеффри Поллард.
— Сдается, Джеффри, что на вас любо было, посмотреть в этой вашей стычке с констеблем Моррисом. Этот бедолага ничего не подозревал — мы его специально ни о чем не предупреждали, чтобы все выглядело естественно, — так он ,вас чуть не укокошил своей дубинной, по крайней мере, мне так рассказали,..
— В следующий раз сделайте одолжение, предупредите все заинтересованные стороны, а то я рискую начать свое расследование с пребывания, в госпитале. Надеюсь, что этот Моррис примет участие в чемпионате по боксу среди сборной полицейских нашей метрополии! Боже правый! Я весь в синяках!
— Великолепно! По крайней мере сразу видно что вас избили! А теперь, Джеффри кончайте напускать туман и посвятите меня, на каком вы этапе.
— Не очень-то я продвинулся, супер. Одно ясно: «Шик-модерн», в котором я имею сомнительную честь проживать, является центром по снабжению наркотиками. Там слоняется гораздо больше народу, чем проживает. И нужно только видеть, что эго за отребье!
— Считаете ли вы нужным, чтобы мы провели там облаву?
—Только не это! Сэм Блюм — самая мелкая сошка, посредник. А мне нужно добраться до источника, до самого оптовика.
— А как вы к этому подступитесь?
— Я пока этого не знаю, но есть небольшая идейка. У Сэма есть племянница, которая ему приходится такой же родней, как и я, Патриция Поттер, девочка — глаз не оторвешь, она поет в «Гавайских пальмах»...
— Кабак Джека Дункэна, что ли?.
— Так точно.
— Тоже мне открытие, Джеффри, стоило ли огород городить? Дункэна знают как облупленного по нашему ведомству. Его уже не раз судили за торговлю наркотиками.
— Да знаю я, он уж больно хитер. Нам его нужно поймать с поличным. Мы можем у него все прочесать снизу доверху й ничего не найдем.
— И что из этого следует?
— А то, что хочешь не хочешь я выйду на него через Сэма. Я взял на крючок одну девицу, она по уши в наркотиках, так вот, она заходила туда не единожды. И я видел, как Сэм гнал ее в шей. Ясное дело, что она без денег. Я уверен, она еще туда заявится, и я пойду по се следу. Я не хотел, чтобы заметили, будто я интересуюсь сю. Я ведь сам изображаю наркомана, знаю наизусть все их повадки. Но поскольку делаю вид, что мне неизвестно, будто Блюм меня может снабдить наркотиками, то ничего и не спрашиваю. Жду, когда мне предложат свои услуги. Мне их может предложить Блюм; а может и Эдмунд, Это у них холуй на побегушках. Этот жалкий тип готов на все за лишнюю монету... Надеюсь, вам понятно, что я зацепил верно.
— Договорились, Дзкеффрй; только поостерегитесь. Вам известно не хуже, чем мне, что эти типы ни перед чем не останавливаются. Если они допрут, кто вы есть на самом деле; я не много поставлю за вашу голову. Может быть, мне попросить ваших коллег — Блисса и Мартина вас подстраховать и быть поблизости?
— Не думаю, что это оправданно, супер. Такие люди очень осторожны, и при малейшем подозрении они меня выследят. Было бы неплохо другое — чтобы Блисс и Мартин находились со мной в постоянной радиосвязи и я мог их вызвать в любой час дня и ночи.
— Вы можете на меня положиться.
Мнимый Карвил объявился в «Шик-модерне» на следующее утро, весь помятый, небритый и немытый, в грязной рубашке. Было достаточно на него взглянуть, чтобы понять, что он провел ночь не в своей постели. Когда Сэм вручал ему ключи, он не преминул сообщить:
— Вчера сыщик приходил по вашу душу. Он снял копию с вашей анкеты, да еще мне пришлось впустить его в ваш номер, и он рылся в ваших вещах. Я вам говорю это, чтобы вы, не дай Бог, не подумали, что...
— Они все подонки, сыщики эти... Я слегка сцепился тут с одним, так они меня упрятали за решетку аж до утра... Мне позарез нужно...
Блюм обратил внимание, как трясутся руки у его клиента. И, вызывая его на откровенность, настойчиво продолжил фразу Карвила, видя, что тот запнулся:
— Так что же вам нужно позарез, мистер Карвил?
Инспектор прикинулся, что вот-вот расколется, но потом, сделав над собой усилие, как бы подавил в себе это желание.
— Мне нужно отдохнуть...
— Так в чем же дело, мистер Карвил, вот ваш ключ!
Это наркоман, вне сомнения, но, правда, еще не очень завязший. Вопреки рекомендациям, переданным ему через Патрицию, Блюм твердо решил, что продаст Карвилу несколько пакетиков порошка, когда тот дойдет до полной кондиции. Но уж зато тогда втридорога! С какой стати лишать себя вполне приличного барыша?
Через час Карвил снова спустился вниз и заявил хозяину отеля:
— Не могу заснуть... Прямо не знаю, что со мной...
— Примите что-нибудь успокоительное.
— Да, наверное, вот не знаю только, где достать.
— Чего уж, всегда найдется способ раздобыть. У нас в Сохо можно раскопать что душе угодно, лишь бы были денежки, это уж само собой.
— Да разве дело только в деньгах? Это же рискованное дело...
— Только не для тех, кто соображает, к кому можно обратиться, мистер Карвил.
— А вы знаете таких людей, мистер Блюм?
— Скажем так, я попробую разузнать.
— Я был бы вам очень благодарен.
Их разговор прервала совсем молоденькая девушка, та самая, о которой инспектор рассказывал суперинтенданту. Она нерешительно двигалась к стойке, за которой стоял Блюм, ее изможденное лицо было искажено, тело била дрожь. Казалось, что это двигается лунатик. При виде ее хозяин заведения взревел:
— Что вы здесь потеряли? Я вам уже сто раз повторял, что здесь для вас ничего нет, кажется, ведь ясно сказано!
— О мистер Блюм, хотя бы чуть-чуть...
— Да заткнись ты! Трепло поганое, чтоб тебя...
— Мистер Блюм, клянусь вам, я смогу заплатить!
Сэм выскочил из-за стойки, схватил девчонку за руку и швырнул ее вон с непотребной злостью. Инспектор с трудом сдержался, памятуя о своей задаче, хотя его так и подмывало вцепиться в хозяина.
— Хватает у нас здесь этой дряни, совсем обнаглели, сами видите! Им только подставься, сожрут тебя с потрохами, обдерут как липку. Хуже всего, когда пользуются твоей добротой... — И с улыбочкой, которая вызвала у инспектора жгучее желание дать ему в морду, Блюм добавил: — Только в моем возрасте уже себя не переделаешь...
Полицейский чуть не лопнул от нетерпения, до того ему хотелось броситься вслед этой девчонке, но он не должен был вызывать подозрение у Сэма. Он встал, изображая, что еле держится на ногах.
— Да, я что-то погано себя чувствую... Пожалуй, пройдусь немного, проветрю мозги.
— Тоже верно... Но если вам не удастся проветрить свои мозги, возвращайтесь ко мне, обсудим это дело, мистер Карвил. Вы мне глубоко симпатичны, а я не привык оставлять в беде тех, кому симпатизирую.
Случаю было угодно, чтобы девчонка не успела еще отойти и нескольких шагов от входа в отель. Может быть, она все-таки надеялась как-нибудь убедить Сэма Блюма? Полицейский видел, что она колеблется, вроде бы порывается вернуться в «Шик-модерн», но потом как бы спохватывается и начинает удаляться нетвердой походкой. Он пошел за ней. На каждом перекрестке она внимательно читала названия улиц и смотрела на указатель. Было совершенно очевидно, что она знала, куда направляется. Так они и шли гуськом, друг за другом, и дошли до Броуд-стрит, где девчушка вошла в дом, на котором была вывеска, что здесь живет и принимает доктор Хиллэри Эдемфис. Инспектор вошел следом за ней, позвонил в дверь, где жил доктор, и, когда его проводили в приемную, с облегчением вздохнул, потому что увидел там девочку, по следу которой шел. Когда подошла ее очередь, она вскочила навстречу доктору, отворившему дверь кабинета, и чуть не сбила его с ног. Доктора слегка передернуло, но, очевидно, он уже привык к любым выходкам своих пациентов и поэтому даже виду не показал, что чем-то недоволен, и последовал за своей клиенткой. Хотя доктор и появился совсем ненадолго, Поллард сумел его рассмотреть. Это был мужчина лет шестидесяти с вполне располагающей внешностью, один из тех, кому поверяют свои беды, даже те, о которых и вслух-то сказать трудно.
Поллард откликнулся на приглашающий жест врача, снова появившегося в приемной. Он рассудил, что узнает от доктора больше о юной наркоманке, чем если снова просто пойдет следом за ней. Тот факт, что девушка вцепилась в «Шик-модерн», свидетельствовал о том, что она не знает других мест, где можно было бы разжиться наркотиками.
Врачеватель предложил ему кресло, расположенное напротив, а сам сел за письменный стол.
— Вы ко мне обращаетесь в первый раз, если я не ошибаюсь?
— Да, доктор, в первый.
— Вы мне назовете свою фамилию?
В ответ полицейский вынул свое удостоверение из Ярда. Эдемфис внимательно изучил его, прежде чем задать следующий вопрос:
— Ваш визит вызван профессиональным интересом?
— Да, профессиональным.
— Вот как?
— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали все, что вам известно о девушке, которая была у вас передо мной.
— Мисс Банхилл?
— Я не знал ее имени. Спасибо, что вы мне его назвали. А ее адрес вы бы не могли мне также дать? .
— Сто двадцать четыре, Энс-Роуд-стрит.
— Это в Ноттинг-Хилле?
— Вы правы, но разрешите и мне задать...
— На что она жаловалась?
— Но инспектор, вы же должны знать, что профессиональная тайна.,.'
— Какая там профессиональная тайна, если речь идет о наркоманке!
— Так вам известно...
Полицейский без обиняков рассказал Эдемфису, где и как он встретил мисс Банхилл.
— Она явно страдала от отсутствия наркотиков. А вам что она сказала?
— Правду. Она еще из начинающих. Мне кажется, если она проникнется ко мне доверием, я ее вытащу из этого ада. Пока я ей сделал успокоительный укол. Завтра она должна прийти еще раз... Только вот придет ли? Если вы хорошо знаете наркоманов, то вам известно, что нет более неустойчивых людей. Иногда достаточно, чтобы какая-нибудь подружка предложила ей бесплатно дозу, и она забудет о всех своих благих намерениях. И вот тут-то ни вы, ни я уже не поможем ей ничем.
— А она вам сказала, кто ее снабжает наркотиками?
— Нет, да я и не спросил ее, чтобы не запугивать.
— Доктор, а почему она пришла к вам?
— Я что-то не улавливаю вашего вопроса.
— Почему именно к вам? Или, может быть, это случайность?
— В квартале Сохо всем известно, что я уже давно занимаюсь проблемой наркомании. Возможно, кто-то ей об этом сказал.
— А с какого времени вы заинтересовались больными наркоманией, доктор?
— С тех пор, как умерла моя дочь.
— Приношу свои извинения, но я хотел...
Эдемфис бросил на него исподлобья тяжелый взгляд.
— Рут была для меня всем, после того как я потерял ее мать. Как все в мире отцы, я считал ее самой красивой на свете. Я... Она училась в Лондонском университете. Я не уставал радоваться ее умению вести себя, ее благоразумию... Конечно, у меня не было времени следить за ней, а вернее, быть ее советчиком... Она почти никуда не ходила. Целиком ушла в изучение восточных языков. Как я гордился моей маленькой Рут! И вот однажды я заметил, что она стала худеть, что в глазах у нее появился лихорадочный блеск... Я спросил у нее, в чем дело, и тут, в первый раз, она повела себя букой, почти враждебно... Я не стал настаивать и решил за ней понаблюдать. Тут я заметил, что она почти ничего не ест., Я просто взорвался от негодования и — наткнулся на стену. Представляете себе, инспектор, моя родная маленькая дочка восстала против меня, как против какого-нибудь врага! Я был настолько ошеломлен, выбит из колеи, что, помню, вскочил в тот вечер из-за стола и заперся у себя в кабинете. Я ждал, что она придет просить прощения. Она не пришла.
Голос медика прервался на каком-то хриплом рыдании, а потрясенный полицейский был не в силах произнести ни слова.
— Простите, но для меня эта драма происходит как будто сегодня, такая боль... Как и все грешные отцы на этом белом свете, я подумал о том, о чем вы, вероятно, тоже. Я попытался вызвать Рут на откровенность, объяснял ей, что она может мне довериться во всем, и что бы с ней ни случилось, она всегда найдет во мне друга... что я не хочу, чтобы она попала в руки медикам-шарлатанам... Она дико посмотрела на меня, а потом как закричит: «Вы что, вообразили, будто я жду ребенка?» И она захохотала таким безудержным смехом, что аж согнулась пополам. Это был жуткий, истерический смех, а потом она выскочила, не сказав мне больше ни слова. Я ничего, не понимал, инспектор, только где-то из глубины памяти вынырнул такой же смех, но где и когда я его слышал? И только спустя сорок восемь часов, когда я перебирал свои старые бумаги времен моей первой стажировки в госпитале, до меня вдруг дошло: этот смех Рут я уже слышал, так смеялась одна наркоманка, и с этой минуты все признаки, столь очевидные для медика, буквально бросились мне в глаза. Моя дочь кололась! Это был страшный удар... нечеловеческий. Когда я ей сказал, что знаю, чем она страдает, она презрительно фыркнула, да, да, инспектор, Рут уже больше не была моей малышкой Рут... Она испарилась, а я даже этого не заметил. Я потерял свою дочь, все еще не отдавая себе в этом отчета. Вы можете себе представить этот кошмар?
— Но разве вы, как медик...
— Я перепробовал все, инспектор. Курсы дезинтоксикации, лечение, смену обстановки — ничего не помогло. Как только ее отпускали, она снова окуналась в свой порок. Я ей перестал давать деньги, а она все равно доставала наркотики, даже страшно подумать, каким способом... Время от времени она все-таки становилась моей прежней Рут, умоляла спасти ее, и мы с ней оба рыдали в обнимку. Я снова начинал верить, что исцеление возможно, но назавтра все начиналось сначала...
— И... она умерла?
— Да... Ее нашли в подсобке одного бара. Она отравилась. Может быть, в момент какого-то просветления ей стало стыдно за то, во что она превратилась, и она не смогла перенести такого позора...
Глядя на исстрадавшееся лицо пожилого отчаявшегося человека, инспектор почувствовал, как его объяла глубокая жалость.
— Именно с того самого дня вы начали лечить больных наркоманией?
—- Да... особенно молоденьких девушек, молодых женщин, почти в каждой из них я вижу свою Рут... В каждой из этих отверженных я пытаюсь вырвать свою Рут, спасти ее от чудовищного падения. Вот и эта девчушка, которая только что была у меня, ведь мне казалось, что ко мне пришла моя дочь, пришла доверить себя. И поэтому вы можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны.
— Благодарю вас, доктор. Но если в сферу ваших забот попадают жертвы, то в круг моих интересов входит борьба с теми, кто за это в ответе. Я должен обезвредить этих подонков.
— Трудная задача.
— Мы привыкли к трудностям.
— Желаю вам мужества, инспектор, и большой удачи, разумеется.
— О да, ваше доверие придает мне силы.
— В таком случае я счастлив, что вам пришло в голову идти по пятам этой девочки.
Инспектор рассудил, что мисс Банхилл сейчас не в лучшей форме, а значит, как раз подходящий момент выудить у нее необходимые сведения, которые бы помогли ему выйти на закулисных главарей. Он вскочил в такси и отправился в Ноттинг-Хилл. Дом номер сто двадцать четыре по Энс-Роуд-стрит выглядел обшарпанным. Наркоманы плевать хотели на комфорт, потому что большую часть времени они проводят по ту сторону реальности. Тщедушная женщина, какая-то вся выцветшая и линялая, представилась ему хозяйкой дома. Она нехотя поведала визитеру, что мисс Банхилл только что поднялась в свою комнату, но не преминула добавить хихикающим голоском, что ее жилица вряд ли в состоянии связать два слова.
Комната оказалась не запертой на ключ, и поскольку никто не ответил на стук, инспектор вошел. В комнате был полный бардак. Одежда валялась где попало, грязная посуда громоздилась рядом с газовой плитой, воздух стоял такой, что хоть вешай топор, окно здесь явно открывалось редко. Не было никаких признаков, что тут велось хоть какое-то хозяйство. Полицейский узнал эту картину жилья, где обычно жили наркоманы, рвотный порошок, одним словом. Эти жертвы теряли уже всякое представление о человеческом достоинстве, не помышляя ни о чем другом— лишь бы впасть в это мертвящее, но успокоительное оцепенение, которое им приносил укол или принятая доза порошка. В постельной берлоге, одетая, даже не сняв обуви, спала мисс Банхилл. Но сон ее был не так уж глубок, как казалось, ибо она почувствовала рядом чье-то постороннее присутствие и открыла глаза. Ее блуждающий взгляд скользнул по лицу Полларда, не остановившись на нем, потом она снова перевела глаза на него, и тут ее маленькие зрачки расширились. Мисс Банхилл попыталась встать и не смогла. Инспектору пришлось помочь ей сесть. Еле ворочая языком, она осведомилась:
— Что это вы ко мне ввалились?
— Я вошел, потому что никто не ответил на мой стук, а дверь была не заперта.
— А что вам от меня надо?
— Мне нужно с вами поговорить.
— Это о чем еще?
— О наркотиках.
Она уставилась на него, потом настороженно спросила:
— Вас послал ко мне Сэм?
— Нет.
— Нет? В общем-то, мне плевать. Денег у меня нет, а расплатиться другим способом с такой отравой, как я, вы, наверное, не согласитесь, ведь так?
— Так-с, мисс Банхилл, дальше уж ехать некуда?
Не веря своим ушам, она некоторое время смотрела на него.
— А у вас что... нет для меня... товара?
— Нет.
— Что-то я не могу допереть.
— Я из полиции, мисс Банхилл.
Она взвыла от ужаса:
— Вы... Вы что, меня арестуете?
— Нет.
Поллард сел у изголовья кровати.
— Послушайте меня внимательно, мисс Банхилл. Я сюда пришел не добавлять горя к вашим горестям, а чтобы помочь вам.
Она пожала плечами:
— Слишком поздно...
— Ошибаетесь. Сколько вам лет?
— Двадцать четыре.
— И вы себя уже считаете старухой?
— Само собой, я и есть старуха.
В ее ответе не было никакой иронии, наоборот, в нем сквозила такая убежденность, что на полицейского это произвело угнетающее впечатление. Не без труда он возобновил разговор.
— Не говорите глупостей! Я вам вот что скажу: если вы захотите мне помочь, я вас вылечу и вы ничем не будете отличаться от своих сверстниц.
Она заплакала тихо и горько и прошептала:
— Если бы это могло сбыться...
— Так оно и будет, если вы будете меня слушаться, мисс Банхилл. Расскажите мне, как вы дошли до жизни такой.
Она заколебалась лишь на мгновение перед тем, как начать рассказывать ему свою историю, историю, каких инспектор уже выслушал сотни. Сначала безработица, изолированность от людей, потом пошли посещения баров, вошла во вкус легкой жизни, а однажды вечером, когда навалилась тоска, пришло прозрение. Она поняла, что настал плачевный итог, что лучше вообще все закончить, но тут нашелся жалостливый дружок, который сказал, что вернет ее к жизни в два счета, вот только уколет ее, и все дела. А поскольку уже все до лампочки, то отчего ж не согласиться, ведь ты все равно уже решил подохнуть. А здесь — о чудо! — наркотик дал потрясный результат! Все, что еще минуту назад на тебя навалилось тяжким грузом, казалось полной фигней, и ты снова верил в жизнь! Но депрессия неизбежно приходит снова, и ты бежишь к удружившему тебе парню, но он на этот раз уже требует с тебя денег. И ты попался. И наступает неистребимая потребность в наркотике, а денег нет, и все такое, дело кончается проституцией, самоубийством или адским лечением от интоксикации.
Мисс Банхилл не составляла исключения. Поллард начал читать ей нравоучительную лекцию. Он говорил долго, уже спустилась ночь, а он все продолжал читать нотации, отклоняя возражения, утихомиривая тревоги. Он смог быть достаточно убедительным, потому что мисс Банхилл все-таки согласилась с ним, что двадцать четыре года — это еще не старость и если она вылечится, то ей еще хватит времени пожить. В конце концов она согласилась вручить свою судьбу полицейскому и пойти в госпиталь на курс лечения.
— А теперь, мисс, когда вы уже на себе испытали, на-
сколько преступны люди, зарабатывающие деньги — и сколько денег! — на больных, превратившихся в больных их «заботами», я думаю, вы согласитесь, что они преступники?
— Да, они подонки!
— Это гнойная рана на нашем обществе. И вот теперь, мисс, вы должны мне помочь их обезвредить. Кто вас снабжал наркотиками?
— Первый раз?
— Да.
— Так, один парень... пустое место... А сейчас он и сам сидит на игле... Его зовут Джон Вилби... Он, кажется, жил в Хэмпстиде, если не ошибаюсь...
— А после него кто вас снабжал и прикарманивал ваши денежки?
— Сэм Блюм.
— Этот тип кончит у меня тюрьмой, достукается! Но я убежден, что он только мелкая сошка. Вам известно, кто стоит за ним?
— Вы имеете в виду его шефов?
— Да.
— Я точно не знаю, но я много раз видела, как к нему приходил один очень элегантный мужик и говорил с Сэмом таким тоном, короче, тоном хозяина...
— А имя его вам известно?
— Нет, но мне кажется, а в общем-то я не уверена, что это владелец одного кабака, «Гавайские пальмы», что ли.
Поллард чуть не расцеловал свою собеседницу, которая, того не подозревая, подтвердила его догадки. Этот элегантный тип был не кто иной, как Джек Дункэн, и все это вместе как нельзя лучше вязалось с визитами фальшивой племянницы Сэма — Патриции Поттер, подружки Дункэна.
— Мисс Банхилл, вы самая сногсшибательная девушка, какую я только встречал на свете! Перед тем как пойтй в госпиталь, мы заедем в Ярд и вы расскажете суперинтенданту Бойлэнду все, что сейчас рассказали мне. Идет? Согласны?
— Идет, согласна.
Поллард протянул девушке руки, чтобы помочь ей встать с постели, но в этот момент чей-то насмешливый голос пригвоздил его к месту:
— Зато я не согласен!
Отпустив руки мисс Банхилл, полицейский оглянулся, но визитер направил на нега луч света, и он зажмурился.
Когда он открыл глаза, то увидел направленное на него длинное дуло бесшумного пистолета.
.— Без глупостей, Питер!
— Это ты наделал глупостей, шпик поганый! А ты, девка, подержала бы язык за зубами!
Не в состоянии произнести ни слова, ни звука, мисс Банхилл в ужасе смотрела на Питера Девита, подручного Джека Дункэна. Поллард попытался овладеть ситуацией, противопоставить убийце свое хладнокровие.
— Вам очень хотелось, чтобы вам набросили петлю на шею, Питер?
— Говори, говори!
— Надеюсь, вы понимаете, что наши службы уже вышли на «Гавайские пальмы»?
— Ох, напугал!
— Да я только что, уходя от Сэма Блюма, позвонил по телефону и передал этот канал суперинтенданту.
— А вот это нехорошо, даже очень нехорошо... но вообще-то, спасибо за сведения.
Инспектор, улучив момент, бросился на Питера, но тот был начеку и выстрелил. Пуля угодила прямо в голову, и Джеффри Поллард упал ничком. Мисс Банхилл зажала рот рукой, словно не давая вырваться крику. Убийца улыбнулся:
—- Спокойно, мелюзга... На одного шпика меньше или больше, нам от этого ни жарко ни холодно, верно? А теперь тебе надо поскорее забыть все это... а чтобы забыть... что может быть лучше небольшой дозочки, а?
— Я... я не хочу!
— Ладно, не выпендривайся, красуля. Помчишься в страну снов, а когда проснешься, я уже выгребу из комнаты все лишнее, и ты ни о чем и не вспомнишь. Плохо ли, а?
Она согласилась почти тут же. Она чувствовала, что немного наркотика принесет ей желанное успокоение, которого ей так не хватало. Она с облегчением вздохнула, предвкушая обещанный покой, а главное было — забыться, выбросить из головы этого доброго человека, которого убили у нее на глазах. Она прилегла и закатала рукав рубашки.
— Я доволен, что ты ведешь себя умницей, детка, а за это, когда ты сядешь на мель, приходи ко мне в «Гавайские пальмы», и мы тебе втихаря достанем то, что тебе приспичит.
Он перевязал жгутом руку, которую ему протянула мисс Банхилл, и, когда вена набухла, вколол иглу шприца, который вынул из кармана. Девушка закрыла глаза, погрузившись в ожидание. Тогда быстрым движением, сорвав жгут, Питер Девит нажал на поршень. Но шприц был пустой.
Убийца спокойно поднялся, обтер шприц о свой платок и положил его на стол. Рассматривая лицо мисс Банхилл, он вздохнул:
— Сожалею.
И только тогда Девит услышал какое-то царапанье в коридоре. Одним прыжком он оказался у стены и прислушался. Если дверь откроют, его не будет видно, дверь загородит его. Раздался стук. Потом еще раз. И дверь тихо открылась:
— Мисс Банхилл, мне показалось, что... О Господи Боже!
Квартирная хозяйка в ужасе смотрела на тело полицейского, растянувшегося ничком, и на кровь, сочившуюся йз его головы на пол. Чисто машинально она шагнула вперед и получила удар по черепу, который свалил ее на пол без сознания. Перед тем как уйти, Девит аккуратно погасил свет.
Питер Девит предусмотрительно оставил свою машину далеко от дома, в котором жила мисс Банхилл. Его никто не заметил, и он смог спокойно доехать до «Гавайских пальм», где быстро поднялся в кабинет хозяина. Джек Дункэн и Патриция Поттер его ждали. Красавец Дункэн тут же накинулся на него с вопросами:
— Ну что? Все в порядке?
Устраиваясь в кресле, убийца ответил лаконично:
— Миссия окончена... Я бы выпил чего-нибудь.
— Вас никто не видел?
— Я надеюсь, вы меня не принимаете за начинающего?
— Да ладно вам! Рассказывайте!
— Шпику захотелось показать рукопашную, но я его отправил с его трюками к праотцам.
— А девка?
— Да тоже там где положено.
Патриция вскочила как ужаленная:
— Вы убили этого ребенка?
— Ну и что? Вас это шокирует?
— Да вы подлец!
Тогда Джек медленно поднялся и два раза врезал по физиономии Патриции.
— Я хотел вам напомнить, дорогая, что вы можете высказывать своей мнение только тогда, когда я вас об этом спрашиваю.
Еле сдерживая слезы, Патриция посмотрела Дункану прямо в глаза..
— Вы оба стоите друг друга, поэтому вы и спелись! Оба подлецы, что один, что второй! Бить женщин, убивать беззащитных людей или всаживать нож в спину — вот: ваши подвиги! И вы еще себя считаете мужчинами?!
Новая пощечина заставила Патрицию умолкнуть, а Джек продолжил свою речь почти нежно:
— Вы становитесь слишком болтливы, Патриция, и мне начинает это не нравиться. Если вас угнетает жизнь, которую вы здесь ведете, я могу вам найти ангажемент в заведениях моих друзей в Ливерпуле или Кардиффе... Там прекрасная клиентура из матросов. Вы там, безусловно, будете иметь успех.
Молодую женщину передернуло от перспектив, нарисованных Дункэном. Мерзкие угрозы. Ни слова не говоря, она направилась к двери, но в тот момент, когда она уже уходила, она взглянула на эту пару: Джек — более породистый, Питер — скорее мужлан, но оба они по своей повадке напоминали хищников,
— Когда-нибудь вы заплатите за свои преступления, и уж тогда я буду смеяться долго и от всей души.
— Если вы будете еще в состоянии смеяться, дорогая моя.,
Патриция исчезла. Питер бросил:
— Что это с ней?
— Да сентиментальная дура.
— Желательно, чтобы она помалкивала.
— Она будет помалкивать.
— Не уверен...
— Патриция — это уж мое дело, Питер, и зарубите себе это на носу. Мне бы не хотелось напоминать вам об этом.
— Договорились... Ах да, пока я помню, этот шпик перед тем, как отправиться в преисподнюю, сообщил мне, что Ярд на нас нацелился.
— Не думаю.
— И что они собираются с облавой.
— Не имеет значения, они все равно ничего не найдут.
— Если этот тип не набрехал, можно ждать появления шпиков, как только они обнаружат тело своего друга.
— Мы их встретим, как всегда, с улыбкой. Я прикажу Тому, чтобы он не впускал ни одного наркомана, кто бы из них не заявился, а он издали их чует, сам был такой. -
— Вот как? Я не знал...
— А я и не обязан обо всем докладывать, Питер. Но главное, чтобы ни один след, ни одна улика не замкнулись на нас.
— Вот за это можете быть спокойны.
Питер Девит ошибался. Ошибался, потому что, как только квартирная хозяйка бедной мисс Банхилл пришла в себя, она стала испускать истошные крики, что привело к немедленному результату — все жильцы были подняты на ноги, а это привлекло внимание констебля Макговерна, обходившего квартал. Меньше чем через полчаса суперинтендант Бойлэнд уже знал о смерти инспектора Джеффри Полларда. Он немедленно вызвал инспекторов Блисса и Мартина. Бойлэнд был человеком хладнокровным, и вряд ли можно было вспомнить, чтобы он когда-нибудь кричал. Но его гнев, который он никогда не выражал с яростью, был еще страшнее. Бледный, с перекошенным лицом, которое подергивалось время от времени нервным тиком, суперинтендант объявил подчиненным о своем твердом намерении отомстить за Полларда, сколько бы для этого ни потребовалось времени. Он сделает так, чтобы убийца Джеффри был повешен. Блисс и Мартин настолько безоговорочно верили Бойлэнду, что ни на минуту не усомнились в успехе операции.
Инспектор Мартин допросил хозяйку дома. Она лежала с перевязанной головой и скулила. Какое несчастье! Ее наверняка так шибанули по голове, что что-то сломали в мозгу! А поскольку инспектор не прерывал ее стенаний, она твердила ему, рыдая, что еще бы немного — ведь это просто чудо! — и она превратилась бы в третий труп в комнате мисс Банхилл. Мартин терпеливо все выслушивал. По прибытии он отдал приказ немедленно убрать тело Полларда, а медицинский эксперт доложил ему, что в крови убитой девушки он нашел следы наркотиков. Но если Поллард погиб от прямого попадания пули в голову, то смерть мисс Банхилл наступила от пузырька воздуха, введенного в вену. И Мартин поклялся себе, что не пойдет ни в какой отпуск, пока не затащит убийцу на виселицу. Под натиском вопросов инспектора хозяйка вспомнила, что она слышала, как в комнате Банхилл какой-то мужской голос крикнул: «Без глупостей, Питер!» Именно эта фраза и заставила ее подняться наверх. Она услышала ее, когда .находилась на лестничной площадке, и, раздираемая любопытством, пошла туда. Правда, она сначала зашла к старушке Крумпетт: та болела гриппом, и она занесла ей настой из трав. Но потом любопытство взяло верх, и она все-таки отправилась наверх, потому что оттуда доносился еще какой-то странный шум. Но в ее возрасте, с ее астмой она не могла двигаться быстро, ей приходилось делать передышку почти на каждой ступеньке. Ну а потом она помнила только, как открыла дверь, увидела трупы, и все вдруг исчезло от жуткого удара по голове, ей даже показалось, что ей вбили голову в плечи.
Именно инспектор Блисс, когда все снова собрались в кабинете Бойлэнда, вспомнил, что помощника Дункэна, на которого их вывел Поллард, звали Питер. Повисло короткое молчание, а потом суперинтендант тихо произнес:
— Благодарю вас, Блисс. Сегодня ночью лично возглавлю облаву в «Гавайских пальмах».
Сэм Блюм спокойно подсчитывал выручку, и в этот момент Питер Девит вошел в «Шик-модерн». Сэм не любил Питера, а попросту говоря, боялся. Тем не менее он выдавил улыбку и приветствовал появление подручного Дункэна:
— Привет, Питер!
Тот посмотрел на него холодным взглядом убийцы, и хозяин отеля почувствовал, как у него побежали мурашки по спине.
— Не Питер, а мистер Девит, Блюм, не забывайтесь!
— К... конечно, мистер Девит.
— Мы с Джеком не больно-то довольны вами, Сэм.
— Не... не может быть, мистер Девит!
— Вы что, считаете, мы что-то придумали, Сэм?
— О нет, нет, мистер Девит!
— Тогда скажите мне, кто такой этот тип, который у вас живет, этот самый Карвил?
— Карвил? Да это наркоман, у него сейчас ломка!
— А вы были, конечно, готовы предложить ему, что требуется в таких случаях?
— Ну да, со всеми предосторожностями, какие положены, мистер Девит.
Кулак Питера врезался в нос Сэма и расквасил его. Блюму застило глаза от брызнувших слез, он едва не задохнулся и. чуть не полетел с ног, но Девит схватил его за ворот рубахи, который затрещал в руке убийцы. Он приблизил лицо к разбитой физиономии Сэма и прошипел:
— А тебе известно его настоящее имя?
— Нет.
— Поллард! Инспектор Джеффри Поллард.
— Гос... Господи!
Питер отшвырнул Сэма, тот вцепился в стойку. Ужас перед полицией заставил его забыть о боли.
— А... а... что он искал у меня?
— А ты чуть-чуть пораскинь мозгами!
— Но ведь прошлую ночь он проторчал в тюрьме!
Девит презрительно посмотрел на него, потом пожал плечами.
— Кретин! Ты хоть ему, часом, не подбросил что-нибудь такое, что его навело бы на нас?
— Клянусь вам, ничего!
— Будем надеяться, что так, в твоих же интересах, Сом.
— Прикажите мне, что я должен делать, когда эта сука вернется, мистер Девит.
— Он не вернется.
Блюм с трудом проглотил слюну:
— Да?..
— Насколько мне известно, девица Дженет Банхилл тоже сюда больше не заявится. Но еще одна такая промашечка, Блюм, и вы тоже уже нигде не появитесь. А засим привет!
Вскоре после ухода Питера Эдмунд, ни слова не говоря, выложил на стойку перед носом патрона вечернюю газету, где красовались фотографии Джеффри Полларда и мисс Банхилл. Сэм понял, что Питер ему не сбрехал. Содрогаясь от отвращения, он поднялся к себе, унося под мышкой бутылку виски.
Где-то около восьми вечера Бойлэнду доложили, что некий доктор Эдемфис хотел бы встретиться с полицейским, которому поручено ведение следствия по делу об убийстве Полларда и мисс Банхилл, Бойлэнд приказал пригласить к нему врача.
Эдемфис рассказал Бойлэнду, что инспектор Поллард посетил его днем, после визита к нему мисс Банхилл, и что он дал ему адрес и фамилию девицы. Сейчас он об этом очень сожалеет, поскольку увидел, что из этого получилось. Суперинтендант поспешил его заверить:
— Поллард погиб при исполнении служебных обязанностей, доктор... Нам всем его очень жаль, потому что он был хороший малый! Вы не можете себя ни в чем упрекнуть, скорее наоборот. Благодаря вам, возможно, удастся быстро схватить убийцу.
— Я был бы счастлив, потому что ваш инспектор вызвал у меня глубокую симпатию, и я даже обещал ему мою посильную помощь.
— Благодарю вас, доктор. А что касается помощи, то теперь, очевидно, уже нам придется просить вас о ней. Ведь вы лечите в основном наркоманов?
— Не то чтобы в основном, но в квартале Сохо достаточно хорошо известно, что на худой конец я лечу их, как бы это сказать, тактично...
— А, собственно, почему — тактично?
Эдемфис рассказал о своей дочери, и Бойлэнд понял, какую миссию возложил на себя доктор.
— Благодарю вас, доктор, за доверие. Тем не менее поймите, что у нас в Ярде мы Смотрим на вещи несколько иначе. В нашу задачу входит поймать торговцев наркотиками, которых я отношу к самой гнусной разновидности преступников.
— Я понимаю, но и вы должны меня понять: судьба больных, которые вверили мне себя, для меня гораздо важнее тех, кто повинен в их болезни.
— Бесспорно, но заклинаю вас, согласитесь, ликвидация этих мерзавцев тоже означает, что мы приходим на помощь вашим больным, но главное, мы предотвращаем появление новых жертв. А поэтому, если, к примеру, вы случайно узнаете какие-то сведения, которые помогут нам выйти на след преступников, без колебаний предупредите нас. Я не думаю, что, обращаясь к вам с такой просьбой, я склоняю вас изменить служебному долгу.
Эдемфис, поколебавшись какое-то мгновение, ответил:
— Я тоже так не думаю.
Патриция Поттер, одетая в облегающее фигуру черное платье с большим декольте, с бриллиантовой брошью на левом плече, пела «Жизнь в розовом свете», когда Том, портье в «Гавайских пальмах», позвонил Дункэну. Он сообщил ему, что, насколько может судить по внезапному оживлению, царящему поблизости от кабаре, полиция вот-вот нагрянет с облавой.
— Благодарю, Том. В наших стенах наркоманов не видно?
— Думаю, что нет, шеф. Я уже отфутболил десятка два... Если и просочилось несколько человек, то, значит, с виду к ним не придерешься, по крайней мере, у шпиков не будет повода их заграбастать.
— О’кей, Том. И никаких волнений, ясно?
— Положитесь на меня, шеф.
Джек положил трубку и спокойно объявил Питеру:
— Шпики,
— Уже здесь?
— Сейчас прибудут.
Девит поднялся:
— Пошел принимать гостей.
Убийца спустился в зал в тот момент, когда Бойлэнд, резко отстранив Тома, который делал вид, что не пропускает его, вошел в зал. За ним по пятам шли Блисс и Мартин, а добрая дюжина полицейских, строго следуя указаниям, полученным ранее, заняла все выходы из кабаре. Это внезапное появление вызвало некоторое волнение у присутствующих в зале. Но суперинтендант, заметив улыбку бармена, быстро сообразил, что их прихода уже ждали и что они уйдут не солоно хлебавши. Окинув быстрым взглядом завсегдатаев и случайно забредших сюда клиентов, он понял, что среди них нет закоренелых наркоманов. Все это попахивало ударом мимо цели. Оставив своих подчиненных проверять документы у слушателей Патриции Поттер, суперинтендант поднялся в кабинет Дункэна, который встретил его с любезной иронией:
— Меня только что предупредили о вашем визите, суперинтендант, и я, увы, не успел встретить вас лично.
Бойлэнд не выносил подобного зубоскальства.
— Ну хватит, Дункэн!
— Вас что-то не устраивает, суперинтендант?
— Не держите меня за идиота, Дункэн! И вам и мне известно, что именно вы являетесь самым крупным поставщиком наркотиков в квартале Сохо.
Дункэн не сморгнул.
— Ваше везение, супер, что здесь нет свидетелей, иначе ваше заявление принесло бы мне кругленькую сумму от возмещения убытков за оскорбление.
— Я думаю, что в один прекрасный день мое заявление принесет вам кругленькое число лет в тюрьме!
— А я так не думаю.
— Если еще не приведет вас на виселицу.
— За торговлю наркотиками?
— За убийство инспектора Полларда!
— Это что-то новенькое!
— Напрасно вы от меня отмахиваетесь, Дункэн. Пробьет такой час, когда вы за это жестоко поплатитесь, еще как жестоко!
— У меня такое впечатление, что вы принимаете желаемое за действительное, мистер Бойлэнд. Могу ли я осведомиться о причине вашего визита?
— Наркотики.
— В таком случае обыскивайте все что вам заблагорассудится и сколько влезет. Смею надеяться, что после этого обыска у вас исчезнет предубеждение против меня.
— Убирайтесь вон, Дункэн, и побыстрее!
— Позвольте вам напомнить, что я нахожусь у себя.
— Ну, напомнили, и что дальше?
— Да ничего... Уступаю вам свое место.
— И пришлите ко мне мисс Поттер.
Дункэн снес удар.
— Что вам от нее надо?
— Это вас не касается!
— Ну уж, извините!
—Больше никаких возражений!
Джек ощетинился, но выражение лица Бойлэнда заставило его подчиниться. Однако, чтобы как-то компенсировать уязвленное самолюбие, он не мог не добавить:
— Я подчиняюсь, супер, ибо вы олицетворяете закон, но я бы вам очень посоветовал...
— Я не принимаю советов от подонков, Дункэн!
Мелкие капли пота выступили на посеревшем лбу патрона «Гавайских пальм». Он до боли сжал челюсти:
— Вы что, провоцируете, чтобы я на вас набросился?
— С превеликим удовольствием, вы правы.
— Чтобы запихнуть меня в тюрьму?
— Э, нет... чтобы вас убить, Дункэн... Бывают такие схватки, в которых финал может быть только один.
Джек вышел, ни слова не говоря.
Суперинтендант Бойлэнд знал Патрицию Поттер только по самым примитивным фотографиям. Когда она предстала перед ним, он оценил ее не просто как красивую женщину, но и как особу с изысканными манерами; изысканность проявлялась и в тембре ее голоса, и в оборотах речи.
— Вы хотели меня видеть, сэр?
— Мисс Поттер, как себя чувствует ваш дядя?
Она явно не ожидала этого вопроса, и он поверг ее в некоторую растерянность. Машинально она переспросила:
— Мой дядя?
— Ну да, тот самый старый прохвост Сэм Блюм.
Она покрылась краской и с трудом произнесла:
— Откровенно говоря, Сэм мне не приходится дядей...
— Да вы меня просто удивили!
Но тон полицейского явно звучал больше иронически, чем удивленно. Патриция это прекрасно поняла.
— Сэм ко мне очень мило отнесся, когда я приехала в Лондон, и с тех пор у меня и вошло в привычку звать его дядей... Глупо звучит, конечно.
— Глупо — это еще куда ни шло, но это ведь попросту ложь.
— Но, сэр...
— Хватит играть в прятки, мисс Поттер. Откуда вы приехали, когда в первый раз прошествовали по улицам Лондона?
— Я из провинции,; жила недалеко от Уэлспула... Мои предки из Уэльса, родители— фермеры. .
— А вот так, чтобы остаться в провинции и выйти замуж за простого крестьянина, — это вас не устраивало?
— Нет..
— А жаль... Сколько же вам лет, мисс Поттер?
— Двадцать три.
— Я старше вас на двадцать пять лет, а это дает мне право сказать вам, что уж лучше бы вы снизошли до замужества с последним батраком, чем жить с этим Дункэном, который, в лучшем случае, закончит свою жизнь в тюрьме.
Вопреки ожиданиям супера, мисс Поттер среагировала весьма странно, она опустила глаза и прошептала:
— Я поняла это всего несколько часов назад.
— Как это несколько часов назад? Говорите же, мисс Поттер, прошу вас! Вы можете помочь нам в этом деле.
В ответ она только прошептала:
— Я ничего не знаю, сэр... ничего... я не хочу умирать.
— Но...
Патриция быстро приложила палец к губам и кивком показала Бойлэнду на дверь. Одним прыжком он оказался у двери и резко ее открыл. Питер Девит чуть не растянулся в комнате, ибо это именно он подслушивал у двери. Супер хладнокровно повернулся к молодой женщине:
— Право, я удивлен, что помещения здесь так плохо содержатся и что в заведении такого класса можно наткнуться под дверью на кучу мусора.
Девит в ярости бросился на полицейского:
— Эй, ты...
И скорее удивление, чем боль, пригвоздило Питера к месту — Бойлэнд со всего маху врезал ему по морде.
— Я никому не позволяю разговаривать со мной в таком тоне!
И больше не обращая никакого внимания на Девита, он повернулся к нему спиной;
— До свидания, мисс Поттер... и учтите, что это не просто формула вежливости.
Патриция ушла, а суперинтендант, взяв шляпу, направился к двери. Девит почти заорал ему вдогонку:
— А как же я? Вы что, и допрашивать меня не будете?
Полицейский взглянул на него:
— Зачем тратить время попусту?
— Но...
— Я прекрасно знаю, что именно вы убили инспектора Джеффри Полларда, и за это вы будете повешены. Это всего лишь вопрос времени. Мне известно также, что вы умертвили мисс Банхилл. Надеюсь, вы понимаете, что этого более чем достаточно, чтобы в одно прекрасное утро палач надел вам на голову черный мешок, перед тем как накинуть петлю на шею. Так что ловите последние дни, Девит.
В замешательстве убийца запротестовал:
— У вас нет доказательств!
— Вам надо было пристукнуть насмерть хозяйку мисс Банхилл. Вот здесь-то вы и допустили ошибку, и непоправимую, ибо теперь, если что-то случится с этой женщиной, вы сами подпишете себе смертный приговор. До скорого!
Сам того не подозревая, суперинтендант Бойлэнд спас жизнь Сэму Блюму, которого Питер заподозрил. Именно эта вскользь брошенная фраза о бедной женщине с Энс-Ро-уд-стрит... спасла Сэма.
Разумеется, несмотря на самый беспощадный обыск, полиция не нашла следов наркотиков в «Гавайских пальмах». В течение трех месяцев велось самое пристальное наблюдение за этим ночным заведением. Но больше Ярд не мог себе позволить отвлекать такое количество своих людей на ведение дела, которому не видно было конца. Так постепенно пришлось свернуть следствие. Еще через четыре месяца стало ясно, что Дункэн и Девит либо ведут свои дела в пределах дозволенного, либо оказались гораздо сильнее тех, кто призван их разоблачить. Так или иначе, но наркотики продолжали циркулировать в квартале Сохо в прежнем ритме. И вот однажды наступил день, когда Бойлэнд вызвал к себе инспекторов Блисса и Мартина и объявил:
— Мне горько за вас и за себя, но я получил приказ снять слежку за Дункэном и Девитом.
Блисс вскипел:
— Так что же? Эти подонки выйдут сухими из воды?
Суперинтендант пожал плечами:
— Там, наверху, рассудили, что мы зря теряем время.
В ярости Блисс бросил:
— Если бы у меня не было жены и детей, я бы подал в отставку!
— Будет вам, Блисс, зачем столько горечи... Мы обязаны подчиниться. Я понимаю, что в этом мало радости, а порой кажется, что все несправедливо. Но приказ есть приказ. И мы, поступая на эту службу, взяли на себя обязательство подчиняться приказам. Сделан вывод, что мы .теряем время зря, сосредоточившись только на Дункэне и Девите...
Миролюбивый Мартин только и произнес:
— Выходит, Поллард погиб у нас ни за понюшку табаку?
Бойлэнд ничего не ответил, потому что ответить было нечего.
