Моя машина были припаркована неподалеку. Когда мы забрались в нее, Хенри положил руки на руль и посмотрел задумчиво сквозь ветровое стекло.

— Ну, и что ты об этом думаешь, Уолтер? — спросил он после продолжительной паузы.

— Если хочешь знать мое мнение, Хенри, то я думаю, что мистер Гандеси наговорил нам чепухи, только бы от нас избавиться. Более того, я сильно сомневаюсь, чтобы он действительно принял нас за страховых агентов.

— Верно, — поддержал меня Хенри. — И вот еще что: как я догадываюсь, ни Мелакрино, ни Джека Лоулера в природе не существует. Этот подонок набрал первый попавшийся номер и разыграл перед нами дурацкий спектакль. Хочешь, я вернусь туда и оторву ему его поганую башку?

— Нет, Хенри. У нас с тобой была превосходная идея, и мы сделали все, чтобы как можно лучше реализовать ее. Я предлагаю теперь вернуться ко мне и обдумать, что делать дальше.

— И напиться, — добавил Хенри, трогая машину с места.

— Что ж, Хенри, я не вижу, почему бы нам не позволить себе немного выпить.

— Да уж. А то я вернусь туда и разнесу эту забегаловку к чертовой матери.

Он остановился у перекрестка, хотя горел зеленый свет, и поднес бутылку к губам. Но не успел сделать и пары глотков, как сзади заскрежетали тормоза и какая-то машина ткнула нас в задний бампер. Столкновение не было сильным, но толчка оказалось достаточно, чтобы Хенри пролил немного виски себе на брюки.

— Дьявол! Что за треклятый город! — заорал он. — Честный гражданин глотка не может сделать, чтобы его не толкнули под руку.

Поскольку наша машина все еще не тронулась с места, сзади принялись настойчиво сигналить. Хенри резким толчком распахнул дверь, выбрался наружу и пошел к остановившейся сзади машине. Мне были слышны очень громкие голоса, и самый громкий принадлежал моему приятелю. Вскоре он вернулся, сел за руль и мы наконец поехали.

— Убить идиота мало. Сам не знаю, почему пощадил его, — заметил он.

Остальную часть пути до Голливуда он проделал очень быстро. Мы поднялись ко мне в квартиру и уселись в кресла с большими стаканами в руках.

— Выпивки у нас с тобой литра полтора, — заметил Хенри, разглядывая оценивающе две бутылки виски, которые он поместил на столе рядом с теми, что мы успели опорожнить раньше. — Я думаю, этого достаточно, чтобы в наши головы пришла подходящая идейка?

— Если этого окажется недостаточно, Хенри, чтобы в твою светлую голову начали приходить мудрые мысли, мы будем вынуждены совершить набег на ближайший магазин, чтобы пополнить запасы, — сказал я и залпом осушил свой стакан.

— А ты парень что надо, — заметил Хенри, благодушно улыбаясь. — Только говоришь очень странно.

— Что ж, это и неудивительно. Мне уже трудно изменить свою манеру речи. Мои родители, видишь ли, были строгими пуристами в лучших традициях Новой Англии, и потому искусство сквернословия никогда мне легко не давалось. Даже когда я был студентом колледжа.

По лицу Хенри было видно, что он мучительно пытается переварить мою фразу, но это ему никак не удается.

Мы поговорили о Гандеси, его сомнительном совете и стоит ли ему следовать, и так пролетело примерно полчаса. Потом совершенно внезапно зазвонил белый телефон на моем письменном столе. Я вскочил и поспешно снял трубку, полагая, что это Эллен Макинтош, у которой прошел припадок дурного расположения духа. Однако голос был мужской, мне совершенно не знакомый и неприятный — скрипучий какой-то:

— Это Уолтер Гейдж?

— Да, вы говорите с мистером Уолтером Гейджем.

— Отлично, мистер Гейдж, насколько я понимаю, ты наводишь справки о неких драгоценностях?

Я крепко сжал трубку и, повернувшись, сделал Хенри страшную гримасу. Тот, однако, ничего не заметил, преспокойно наливая себе очередную порцию «Старой плантации».

— Да, это так, — сказал я в трубку, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя волнение охватило все мое существо. — Надеюсь, под словом драгоценности вы имеете в виду жемчуг?

— Вот именно. Сорок девять жемчужин, и все как одна. Моя цена — пять штук.

Я задохнулся от возмущения.

— Но это же полный абсурд! Пять тысяч долларов за эти…

Голос грубо оборвал меня:

— Пять штук, и ни цента меньше. Если ты плохо соображаешь, что такое пять штук, сосчитай их на пальцах. А теперь, привет. Обдумай мое предложение. Позже я позвоню тебе.

В трубке раздались гудки, и я положил ее нетвердой рукой. Меня слегка трясло. Я добрел до своего кресла, опустился в него и вытер лоб носовым платком.

— Наша затея сработала, Хенри, но очень странным образом, — сказал я.

Хенри поставил пустой стакан на пол. Я впервые видел, чтобы он отставил стакан, не наполнив его сразу же снова. Он уставился на меня немигающим взором зеленых глаз.

— Не понял, что сработало, малыш? — спросил он и облизал губы кончиком языка.

— То, что мы проделали у Гандеси. Мне только что позвонил какой-то тип и спросил, не я ли разыскиваю жемчуг.

— Ух ты, — только и вымолвил Хенри и присвистнул, округлив губы. — Значит, этот вонючий итальяшка все-таки что-то знал…

— Да, но просят за жемчуг ни много ни мало — пять тысяч. Вот это уже за пределами моего разумения.

— Что, что? — казалось, что у Хенри глаза из орбит повыскакивают. — Пять штук за эти дурацкие побрякушки. У парня явно не все дома. Ты ведь сказал, что им две сотни — красная цена. Нет, это рехнуться можно! Пять штук? Да за эти деньги слона можно покрыть липовым жемчугом.

Видно было, что Хенри искренне потрясен. Он наполнил стаканы, мы их подняли и посмотрели друг на друга.

— И что ты теперь будешь делать? — спросил Хенри после длительной паузы.

— А что мне остаться? — ответил я вопросом на вопрос. — Эллен Макинтош просила меня хранить дело в тайне. Тем более что миссис Пенраддок не давала ей разрешения доверить секрет жемчуга мне. Эллен сейчас злится на меня и не хочет со мной разговаривать, потому что, по ее мнению, я пью слишком много виски, хотя мой ум при этом остается острым и ясным, не так ли, Хенри? Конечно, дело приняло странный оборот, но, несмотря ни на что, мне кажется, первым делом нужно проконсультироваться с близким другом семьи миссис Пенраддок. Лучше, если это будет человек, искушенный в делах и знающий толк в драгоценностях. Такой человек у меня на примете есть, Хенри, и завтра я с ним свяжусь.

— Бог ты мой, — сказал Хенри, — неужели трудно было сказать все это в двух словах? Что это за тип, с которым ты хочешь связаться?

— Его зовут Лэнсинг Гэллемор. Он — президент ювелирной компании и старинный приятель миссис Пенраддок. Он-то и заказал для нее копию ожерелья. По крайней мере, так мне говорила Эллен.

— Но ведь он сразу же позовет фараонов, — заметил Хенри.

— Не думаю. Он вряд ли предпримет что-либо, что может поставить миссис Пенраддок в неловкое положение.

Хенри пожал плечами.

— Липа и есть липа, — сказал он глубокомысленно. — С этим ничего не сможет поделать даже президент ювелирной фирмы.

— И тем не менее должна же быть какая-то причина требовать столь крупную сумму. Шантаж — это единственное, что мне приходит сейчас в голову, а в таком случае, честно говоря, я чувствую, что одному мне не справиться. Я слишком мало знаком с историей семьи миссис Пенраддок.

— О’кей, — сказал Хенри и тяжело вздохнул, — если ты так считаешь, то действуй. Я тогда отправлюсь пока восвояси и постараюсь хорошенько проспаться, чтобы быть в форме на случай, если у тебя возникнет нужда в паре крепких рук.

— А может, проведешь ночь здесь, у меня?

— Спасибо, старик, но мне вполне подойдет и койка в отеле. Я только прихвачу с собой бутылочку вот этого снотворного. Вдруг меня замучает бессонница? К тому же утром мне могут позвонить из агентства, и нужно будет туда наведаться. Да и переодеться во что-нибудь не помешает. В этом наряде в тех краях я всех переполошу.

С этими словами он скрылся в ванной и вскоре вышел оттуда в собственном синем костюме. Я пытался заставить его воспользоваться моей машиной, но он возразил, что в его квартале это небезопасно. Он согласился, однако оставить пока на себе легкий плащ, и, запихивая в свой карман непочатую бутылку виски, сердечно пожал мне руку.

— Постой-ка, Хенри, — сказал я, достал свой бумажник и протянул ему двадцать долларов.

— Это за какие услуги? — спросил он.

— Ты временно нигде не работаешь, но сегодня вечером потрудился на славу. Не твоя вина, что результат оказался не совсем таким, какого мы ждали. Словом, ты заслужил небольшое вознаграждение, а для меня это — пустяк.

— Ну что ж, спасибо, Уолтер, — сказал Хенри, и по голосу чувствовалось, что мой поступок взволновал его. — Будем считать, что ты дал мне взаймы. Мне звякнуть тебе утром?

— Непременно. И вот еще что пришло мне в голову. Не лучше ли тебе поменять гостиницу. Представь, что полиции станет каким-то непостижимым образом известно о пропаже ожерелья. Они ведь наверняка заподозрят тебя, верно?

— К черту! Сколько бы они меня ни мурыжили, у них все равно ничего не выйдет. Дудки!

— Ну, смотри сам.

— Ага. Спокойной ночи, Уолтер. Приятных тебе сновидений.

Он ушел, и я внезапно почувствовал себя подавленным и одиноким. Его общество действовало на меня вдохновляюще, хотя был он в общем-то недалеким малым. Что ж, не слишком умен и образован, но зато — настоящий мужчина. Я плеснул себе изрядную порцию виски из открытой бутылки и выпил его одним махом. Однако настроение не улучшилось.

Мне вдруг смертельно захотелось поговорить с Эллен Макинтош. Я взял телефонный аппарат и набрал ее номер. После долгого ожидания мне ответил заспанный голос горничной. Когда Эллен сообщили, кто звонит, она отказалась подходить к телефону. Это только усилило мою тоску, и я сам не заметил, как прикончил остатки виски. Потом я грохнулся на кровать и забылся тяжелым сном.