Чем дальше продвигаешься в глубь Французского залива, тем больше и больше все тебя впечатляет, поражает и даже пугает своими гигантскими размерами и невиданным великолепием: красота пейзажей, пышность крон деревьев, густота тумана, высота волн прибоя, глубина фиордов, разнообразие и количество гнездящихся в торфянике птиц, необузданность и дикий нрав местных жителей. Более сочным становится мясо омаров и мидий и более насыщенным цвет минералов: красного песчаника, белой соли, черного антрацита. Еще извилистее становятся реки с их величественными водопадами и многочисленными порогами. Увеличивается плодородие земли. Все больше пушного зверя водится в лесах, все богаче рыбой становятся воды.

Словно в фантастической коллекции какого-то безумного грабителя, может быть, самого бога Глоозкапа, здесь собраны самые разнообразные природные курьезы: временами текущие вспять воды в устье реки Святого Иоанна, небывалая высота волны в реке Малый Кодиак во время морского прилива, ледяные гроты, каменные деревья…

Море выбрасывает на песчаный берег куски каменного угля, опалы, аметисты, сердолики, целые слитки меди…

В этот вечер большой двенадцатитонный баркас плыл, покачиваясь на волнах, вдоль северного берега бухты Шигнекто.

Сидя на корме, Анжелика смотрела с некоторым волнением, как мимо проплывают высокие красноватые скалы, вершины которых покрыты туманом.

У нее было чувство, что она проникла в некую заповедную страну, охраняемую враждебными богами.

Оснащенный лишь одним квадратным парусом, баркас иногда управлялся при помощи весла. Плыл он не очень быстро. Экипаж состоял из нескольких акадийцев, а также индейцев мик-маков, – скорее пассажиров, чем матросов.

Хозяином судна был молодой дворянин с Песчаного мыса Юбер д'Арпентиньи, а рулевым – его интендант Паком Гренье.

Анжелика с нетерпением ожидала того момента, когда через несколько дней снова окажется вместе с графом де Пейраком на восточном берегу перешейка. Пытаясь ускорить эту встречу, она, быть может, поступила несколько безрассудно, в чем он ее, конечно, упрекнет, так как, уезжая, просил оставаться в Голдсборо и дожидаться там его возвращения.

Но он не мог тогда предвидеть, что примерно через две недели после его отъезда там произойдут столь драматические события, что возникнет острая необходимость встретиться раньше. Анжелика непременно должна была увидеть его, чтобы сообщить обо всем, что она узнала, о чем догадывалась или что предчувствовала, а также для того, чтобы знать, что было обо всем этом известно ему самому. Находясь еще в Порт-Руаяле, она узнала, что он решил не возвращаться в Голдсборо и, обогнув полуостров Новая Шотландия, отплыл к заливу Святого Лаврентия. Ждать она больше не могла. Они должны были снова оказаться рядом, чтобы вместе бороться, объединить свои силы, вселить друг в друга уверенность и поделиться опасениями.

Анжелике никак не удавалось установить связь между появлением у них Амбруазины де Модрибур и той борьбой, которую они вели. Как будто какие-то дьявольские силы вмешались как раз тогда, когда она и ее муж не могли определить, откуда исходит реальная угроза, кто же именно является их врагом.

Поговорив со своим сыном и узнав от него о некоторых подозрительных действиях герцогини в Голдсборо, Анжелика не могла больше питать иллюзий в отношении злой воли этой пережившей кораблекрушение женщины, ставшей плести интриги и сеять раздор среди тех, кто дал ей кров. Анжелике приходили на память факты, слова, мало заметные поступки, которые приобретали теперь новый смысл. Она вспомнила, как однажды сказала этому простодушному Адемару:

«Смотри, не разбуди госпожу де Модрибур». А тот ей ответил: «О нет, такие как она не спят. Они только делают вид, что спят». Удивительно верное определение странного поведения Амбруазины, которая, как она теперь хорошо понимала, непрерывно все разнюхивала в Голдсборо. Анжелика тогда пропустила это мимо ушей, настолько эта женщина смогла ее убедить в своем миролюбии: «Я весь день молилась. Я спала несколько часов…» До нее начал доходить смысл слов, сказанных индейцем Пиксаретом, когда Амбруазина де Модрибур находилась в нескольких шагах от них. Индеец, столь чувствительный к вмешательству невидимых духов, распознал демонические силы, обитавшие в этой женщине…

Анжелика прижала руку ко лбу.

«Может быть, я преувеличиваю… Нужно смотреть на Вещи более здраво. Завистливая и порочная женщина стремится разрушить счастье, которое ей невыносимо видеть у других: это в пределах нормы… Но не нормально то, до каких крайностей эта интриганка доводит свои разрушительные действия… Находилась ли она под окнами Абигель в ту ночь, когда Анжелика услышала нечеловеческий крик? Она ли вылила яд в лекарство Абигель? Но в таком случае, – говорила себе Анжелика, – эта женщина способна на ВСЕ!..» Она не стала дальше продолжать свои поиски истины, не располагая всеми необходимыми доказательствами. Все это представлялось слишком невероятным, просто чудовищным. Когда они встретятся с Жоффреем, она покажет ему красную наволочку и изложит все факты, чтобы попытаться понять, что побудило герцогиню де Модрибур действовать против них таким образом. Ведь эта женщина сама чуть не погибла во время кораблекрушения и была жертвой драматических событий и чьих-то преступных действий. В конце концов, был же кто-то, кто завлек «Единорог» на рифы!..

Анжелика вспомнила о тех ловушках, которые были расставлены на их пути, после того как весной они покинули Вапассу, – и на какое-то время забыла об Амбруазине. Она вновь стала думать обо всем, что связано с этой более очевидной, хотя также скрытой и хитро задуманной западней. Но настанет время, и все станет ясным, завеса спадет. Таинственные обитатели корабля под оранжевым флагом покажут свое истинное лицо. Они превратятся в обыкновенных людей, против которых можно будет бороться, разоблачать их подлые и предательские действия. Но сначала они должны заговорить. Через них удастся добраться до тех, кто стоит у них за спиной, кто направляет эти удары, кто их оплачивает. Сейчас, когда Жоффрей идет по их следу, развязка должна скоро наступить. Она верит в него.

Нужно было забыть об Амбруазине. Она сейчас далеко и не может больше вредить. Англичане так легко не отпускают свою добычу. Амбруазина – это гримаса Сатаны, еще одно из его воплощений, призванное сеять смуту среди людей.

Анжелика сознавала, что этот краткий эпизод ее жизни, когда она почувствовала на себе дыхание непримиримой ненависти, желание уничтожить ее, не пройдет для нее бесследно. С чем-то подобным ей еще не приходилось сталкиваться, даже со стороны мадам де Монтеспан – так как та боролась за то, чтобы сохранить для себя короля. На сей раз эта ненависть не находила объяснения. Да, встреча с этой женщиной, которая чуть не закончилась поражением Анжелики, оставила в ее душе кровоподтек. «Но тем хуже для тебя! – говорила она себе. – Это научит тебя в следующий раз не проявлять слабость и не ошибаться при оценке людей».

Амбруазина появилась у них в тот момент, когда Анжелика сомневалась в себе, когда она находилась в состоянии нерешительности и ей никак не удавалось выбраться из того круговорота событий, в который оказалась втянутой ее отчаявшаяся, как бы раздвоившаяся личность: эти обрушившиеся на нее один за другим удары, головокружение при встрече с Коленом, страх потерять Жоффрея, которого нужно было сохранить или вновь завоевать, ее открытие самой себя, необходимость посмотреть правде в лицо, все переосмыслить, как бы взглянуть на себя со стороны, осознать, что необходимо пробудиться, залечить те раны, которые нанесла ей жизнь и иметь мужество избавиться от тех моральных слабостей, которые она в себе обнаружила… Жоффрей ей помог. Она вспомнила о его нежных словах, которые ее успокоили, позвали к нему и явились своего рода бальзамом для ее израненной души…

И именно тогда появилась эта завистливая женщина и воспользовалась моментом, чтобы ошеломить и запутать ее. К счастью, сейчас опасность миновала. И Анжелика, глядя на облака над красными скалами, с облегчением вздохнула. Она была рада, что смогла вовремя устранить с их пути это опасное создание. Фипс был послан небом. И от этого эпизода останется лишь горький опыт, из которого следует извлечь нужный урок.

Она не впервые заметила, что при встречах с хитростью и ложью единственными людьми, которые могли сразу распознать вражеские происки, были простые, даже наивные люди, как например, Адемар; или, наоборот, те, чье личное знакомство с пороками и ложью позволяло легче обнаружить их у других людей. Это относилось к Аристиду и Жюльене, которые не могли сдержать себя и яростно разоблачали герцогиню. Но кто их слушал? Они ведь были из тех, кто пользовался очень незначительным, и часто не без причины, доверием со стороны великих мира сего и «порядочных людей».

Тех самых «порядочных людей», которые постоянно становились жертвой чьих-то происков, так как не могли вовремя распознать врагов.

Ну да ладно. С этим покончено.

Через несколько дней Анжелика снова будет вместе с мужем. Она успокоится на его груди, доверится его силе и смирит свою гордыню. Она осознала во время этих событий свою зависимость от него.

Свое решение отплыть в глубину Французского залива она приняла довольно неожиданно.

После отбытия англичан со своими заложниками Анжелика, находясь еще в Порт-Руаяле, стала думать, как ей быть дальше. Вернуться в Голдсборо? А если ее муж в это время прибудет в Порт-Руаяль, как это говорила Амбруазина?.. В конце концов она отправила «Ларошельца» в Голдсборо под командованием Кантора, чтобы тот узнал, как там обстоят дела. И как только маленькая яхта прошла через пролив, в гавань вошел другой корабль. Это был вернувшийся в свои владения де ла Рош-Позе.

Его сопровождал Юбер д'Арпентиньи на своей шхуне, полной мик-маков в их остроконечных колпаках. Он был захвачен в плен Фипсом, который в конце концов отпустил его из-за его необычного вида. Коротковолосый пуританин никак не мог понять, кем же в действительности был его пленник, представленный ему как знатный французский дворянин. Утыканные перьями черные косички, камзол с бахромой, кожа цвета красной глины, темные глаза, – все это приводило Фипса в замешательство. И, подумав, он предпочел его отпустить.

Оба прибывших сообщили ей, что, восстановив мир на берегах реки Святого Иоанна, Жоффрей де Пейрак отплыл на борту «Голдсборо»… в залив Святого Лаврентия.

– Залив Святого Лаврентия! – вскричала ужасно раздосадованная Анжелика. – Но зачем?.. И даже не завернув сюда…

– Он не подозревал, мадам, что вы находитесь здесь, – сказал маркиз.

– Думаю, что он даже не сделает остановки в Голдсборо, так как хочет как можно скорее добраться до южного берега залива Святого Лаврентия, чтобы встретиться со стариком Никола Пари, который владеет там концессиями от Шедиака до полуострова Кансо, включая расположенные напротив него Королевский остров и остров Святого причастия.

Какую бы цель ни преследовал Жоффрей де Пейрак, сейчас он удалялся отсюда.

Анжелика велела принести ей карты. Ей была невыносима мысль, что снова придется ждать. Если бы «Ларошелец» стоял еще на якоре в их бухте, она бы немедленно отправилась на нем вдогонку за «Голдсборо». Но, как назло, на яхте уплыл Кантор. Анжелика чуть не заплакала от огорчения. Все это видел Юбер д'Арпентиньи. С интуицией, свойственной молодым людям, которые лучше понимают эмоциональные порывы женщин, потому что сами еще находятся под властью импульсов чувства, он понимал ее досаду и нетерпение.

– А если вы прибудете туда раньше него? – предложил он.

Она посмотрела на него, ничего не понимая. Он пальцем показал на карту.

– Я вас доставлю в глубь залива. Там один из сыновей Марселины или один из братьев Дефур проведет вас пешком несколько лье, которые отделяют Французский залив от залива Святого Лаврентия. И вы окажетесь между Шедиаком и Татамагонжем. Так как графу де Пейраку понадобится какое-то время, чтобы на своем корабле обогнуть полуостров, то вы окажетесь у Никола Пари раньше него.

Она согласилась. Путешествие должно было быть коротким. Вечером на второй день они уже находились в районе Пенобскота. Юбер д'Арпентиньи сказал, что они остановятся переночевать у англичанина из Массачусетса Картера, которому отрезали уши за то, что он занимался чеканкой фальшивых монет. Его дом находился в глубине одного из фиордов с берегами из красного песчаника, фиордов, мимо узких входов в которые они время от времени проплывали и которые вели через извилины впадавших в них рек во владения медведей и лосей.

– Не пропусти вход в нужный нам фиорд, – сказал Юбер д'Арпентиньи своему рулевому. – Его легко заметить. Картер каждый вечер зажигает на мысу костер, за которым следят два рыбака со своими семьями. Немного левее от костра должен быть виден свет в их хижинах.

Эти рекомендации были необходимы. Становилось все темнее и темнее. Анжелика завернулась в свой плащ из тюленьей кожи. Дул пронизывающий и насыщенный солью ветер. Она думала о Жоффрее. С каждым часом она была все ближе к нему и все острее и острее испытывала необходимость оказаться рядом с ним, чтобы они смогли объединить свои силы и защитить себя. Защитить от кого?

Она обернулась, и висевшая низко над землей клубящаяся грозовая туча с ее адской чернотой словно подсказала ей ответ.

– От Сатаны!

Страх на мгновение сдавил горло. Ей показалось, что баркас стал еще сильнее плясать на волнах.

– Я вижу там огни! – воскликнула Анжелика. И вспомнила о «глазах дракона», который охранял бухту Шигнекто.

– Это хижина Картера, – радостно вскричал Юбер д'Арпентиньи. – Ищи пролив, Паком! Меньше чем через час мы сможем отведать добрый кусок сала и высушить свою обувь.

И вдруг началась бешеная качка. Сначала их стало бросать вверх и вниз, словно под действием могучих толчков, идущих из морских глубин. Затем их большой баркас был подхвачен, как соломинка, и поднят на гребень гигантской волны.

– Найди вход в фиорд, Паком! – прокричал еще раз Юбер д'Арпентиньи, вцепившись в поручни.

Затем они почувствовали удар, как будто чья-то чудовищная рука схватила стальную балку и со страшной силой вонзила ее в борт судна. Почти сразу же Анжелика оказалась по пояс в ледяной воде.

– Спасайся кто может! – закричали вокруг. – Мы напоролись на рифы Сарагуша!

В ночном мраке тяжелый баркас швыряло от одной скалы к другой. Этот смертельный танец сопровождался криками людей и жутким треском.

Акадийцы и мик-маки звали друг друга на своем дикарском языке. Юбер д'Арпентиньи закричал по-французски своей пассажирке:

– Берег близко, мадам. Попытайтесь…

Конец фразы был заглушен новым треском, и яростная волна накрыла их с головой и затем бросила на другой риф.

Анжелика понимала, что она должна попытаться покинуть баркас прежде, чем тот развалится. Иначе она рисковала получить очень серьезные раны или оказаться оглушенной и отданной в бессознательном состоянии на ярость волн.

С ужасом вспомнив, как она тонула у берегов Монегана, когда ее спас отец де Верной, и как тогда сковала ее движения и тянула в глубь моря отяжелевшая от воды одежда, она почти машинально, из последних сил отстегнула верхнюю суконную юбку и сбросила туфли. Новый удар неслыханной силы разбросал их всех в разные стороны. Анжелика, схватившись за обломок борта, почувствовала, как ее влечет вперед. Она хорошо знала, что море обычно начинает тянуть к: берегу. Нужно прежде всего вовремя отдалиться от обломков судна и зацепиться за что-нибудь, прежде чем обратная волна потащит назад. Она почувствовала, как ее накрывает береговая галька и схватилась за выступ скалы.

Упираясь в песок локтями и коленями, она поползла вперед, вспомнив о советах Джека Мэуина: «…не останавливайтесь., пока не достигнете кромки сухих водорослей… иначе море снова потянет вас назад…» Наконец она поняла, что песок стал сухим, и перевернулась на спину, тяжело дыша и не чувствуя боли в своем израненном теле.

Она оказалась у подножия очень высокой скалы, которая еще больше сгущала окружавшую ее темноту. Сейчас, глядя в сторону залива, она стала лучше различать море, где рифы, о которые разбился корабль, выступали на фоне белой пены, как черные пятна. Покрытое тучами небо освещалось светом луны, которая время от времени появлялась и затем снова исчезала. Но этого было достаточно. Анжелика увидела обломки шхуны, которые качались на волнах, и ей даже показалось, что она различила несколько человек, плававших между этими обломками. Довольно далеко от нее один из них достиг берега.

Она хотела позвать кого-нибудь, но у нее не было на это сил. Тем временем она вновь обрела способность думать. По-видимому, спаслись все. Еще одно кораблекрушение. Эти берега были свидетелями уже многих подобных катастроф. Нужно было к этому привыкнуть. Но что же в действительности произошло? Откуда эти огни на скале, если они только лишь достигли рифов Сарагуша?

Думая об этом, она слегка приподнялась на локтях и осмотрелась вокруг, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь ночную тьму, чуть подсвеченную отблесками луны.

Все органы чувств были до предела напряжены. Ей показалось, что сквозь шум бьющихся о скалистый берег волн она слышит ужасные крики. Но отчетливо разобрать что-либо было очень трудно.

Откуда взялись эти огни на скалах… Точно такие как при крушении «Единорога»?..

Вдруг в нескольких шагах от нее на фоне тени, отбрасываемой скалой, появился чей-то силуэт. Какой-то человек шел со стороны земли. Его фигура выделялась как черное пятно на освещенном луной небе. Казалось, он внимательно всматривается в кипящие воды бухты, где разбилась шхуна Юбера д'Арпентиньи.

В какой-то момент он обернулся, и Анжелике показалось, что он смотрит в ее сторону.

У нее в горле застыл крик.

Когда незнакомец, словно в театре теней, стал отчетливо виден на фоне бледного света луны, она заметила в его руках что-то вроде короткой палки.

«Человек со свинцовой дубинкой!..» И она сразу же вспомнила о разбойнике, о котором ей рассказывал Колен. Это был явно он! Так значит, это не миф, этот человек, о котором говорил Колен. Убийца, который устраивал кораблекрушения, завлекая корабли на рифы, и убивал спасшихся свинцовой дубинкой.

Теперь она поняла, что эти разбойники-призраки существуют и хотят ее убить.