ГЛАВА II
Джанет Паркер проснулась в очень скверном настроении. Накануне она из-за сущей ерунды поссорилась с мачехой, красоткой Кэрол, бывшей танцовщицей из мюзик-холла, которую только громадное состояние Джереми Паркера могло ввести в высший свет. Джанет считала Кэрол узурпаторшей, а та подозревала, что падчерица следит за каждым ее шагом и потом доносит отцу. Девушка с удовольствием перебралась бы к матери, после развода открывшей в Бостоне кружевной магазин, но опасалась, как бы в ее отсутствие Кэрол не пустила по ветру все отцовские деньги. И Джанет осталась охранять Джереми, зная, что этот прожженный делец, которого боится весь город, в присутствии Кэрол становится наивным, как дитя.
И решив, что для ее нервов нет ничего лучше здорового утомления, Джанет поехала играть в гольф.
Ромео Тарчинини уже три дня томился в доме Лекоков. Невзирая на все старания и увещевания, ему так и не удавалось заставить Джульетту признаться, что она чертовски несчастна, а потому готова пожертвовать Сайрусом, его состоянием и Соединенными Штатами, дабы вновь обрести привычную атмосферу виа Пьетра, материнскую нежность и ласки братьев и сестер. Молодая женщина, напротив, уверяла, что, пережив трудный период вначале, вполне свыклась с новым образом жизни, главным образом благодаря любви и заботе мужа, который всегда вовремя устраняет все, что могло бы ее стеснить. Патриция стала ей сестрой, Элмер и Маргарет проявляют к ней всю симпатию, на какую только способны, и даже кошмарная Черити стала хорошо к ней относиться, с тех пор, как поняла, что не всякая итальянка – Мессалина.
Но Ромео не верил объяснениям Джульетты. То, что родная дочь может чувствовать себя счастливой вдали от него, от мамы и малышей, от виа Пьетра, Вероны и итальянского солнца, превосходило понимание синьора Тарчинини.
– Ma que! Я тебе не верю! Ты нарочно так говоришь, чтобы я не умер от угрызений совести! Просто ломаешь комедию!
– Да нет же, папа, уверяю тебя, все это – совершенно искренне.
– В таком случае, ты просто переродилась! Ты больше не мое дитя! Я отказываюсь от тебя!
– Но, в конце-то концов, папа, не можешь же ты ставить мне в вину, что я люблю мужа.
– Нет, я упрекаю тебя в том, что ты разлюбила отца!
– Это совершенно разные вещи!
– Вот именно: разные! Этого американца ты знаешь меньше двух лет, да? А меня? Ну, сколько лет мы с тобой знакомы? Неблагодарная! Ты подумала, что я могу умереть там, в Вероне, а тебя не будет рядом? И ты посмеешь явиться к Джакомини, Велакки, Бертольо и другим соседям и сказать: «Вы были у его одра – так расскажите мне, как умер мой папа»?
– Ну, я думаю, случись что-нибудь подобное, меня поставит в известность мама.
Тарчинини с искренним недоумением воззрился на дочь.
– Ты что ж, воображаешь, будто твоя мать меня переживет? – воскликнул он. – Мы умрем вместе, взявшись за руки! Так мы поклялись друг другу в день свадьбы.
Джульетта не знала, плакать ей или смеяться. Она вдруг поняла, как изменилась, пожив в Америке. Отцовские проклятия, мольбы и пророчества больше не производили никакого впечатления. Джульетта утратила удивительную способность взирать на мир сквозь прозрачную ткань театрального занавеса и придавать словам слишком большое значение. Но только встреча с отцом открыла ей глаза на эту перемену. Молодая женщина не знала, к добру это или к худу, но ей было ясно одно: ежедневные сцены удручающе действуют на нервы. Может, она и в самом деле неблагодарна? Так или иначе, Джульетта и не подумала возражать, когда Ромео, пригрозив в противном случае немедленно уехать, потребовал, чтобы дворецкого Анджело временно отпустили со службы и, раз уж парень говорит по-итальянски, приставили к его особе. По правде говоря, Тарчинини нужен был не столько переводчик, сколько конфидент. Узнав об этом, Лекоки долго ворчали, но не желая постоянно терпеть присутствие итальянца, все же согласились предоставить Анджело отпуск на время пребывания в их доме веронского комиссара. С тех пор они расставались лишь в минуты объяснений Ромео с дочерью. Тарчинини не мог обойтись без этих сцен. Его буйная натура требовала сильных чувств, хохота, слез, любви и отчаяния.
После каждой перепалки с дочерью Ромео звал Анджело, делился с ним огорчением и уверял, будто тот совершенно правильно не спешит жениться – таким образом, он не познает скорби отца, покинутого родным дитятей.
– И заметь, Анджело, – Ромео, как подобает герою трагедии, обращался к наперснику на «ты». – Я ничего не имею против зятя, кроме того, что он американец. Ты скажешь, я об этом знал еще до того, как отдал ему свою Джульетту? Верно, но он обещал вернуться с ней в Верону и поселиться у нас. Ma que! Не хочу больше о них думать! Отвези-ка меня лучше в гольф-клуб, Анджело! Там хоть можно подышать свободно – не то, что в этом похожем на могилу доме!
* * *
Анджело садился за руль маленького автомобиля, который Сайрус предоставил в полное распоряжение Ромео, и вез гостя в гольф-клуб. Лекок позаботился, чтобы его тестя приняли как подобает, но первое появление там итальянца, как всегда, возбудило всеобщее любопытство. Однако здесь Тарчинини немного меньше скучал, а в солнечные дни, сидя в баре, даже воображал, будто он снова дома, в каком-нибудь пригороде Вероны. Правда, для этого приходилось немного сощурить глаза… Так, час за часом проводя на свежем воздухе, комиссар выжидал, пока приличия позволят ему вернуться в Италию. Достопримечательности Бостона Ромео не интересовали – этот чуждый ему мир действовал на веронца угнетающе.
– Ты можешь мне объяснить, Анджело, чего ради эти не первой молодости мужчины и женщины разгуливают в коротких штанишках? В таком виде они ужасно похожи на пингвинов…
– Я думаю, сэр, это дает им иллюзию большей свободы…
– А у нас в Вероне…
И Ромео пускался в бесконечные описания достоинств родного города. На сей раз излияния Тарчинини прервало появление Джанет Паркер. Ромео питал слабость к симпатичной крошке, изнывающей под бременем отцовских долларов, и сразу заметил, что у девушки хмурый вид.
– Здравствуйте, мисс Паркер!
При виде итальянца личико Джанет прояснилось.
– О, добрый день, мистер Тарчинини! Как поживаете?
Благодаря Анджело беседа продолжалась.
– Я – хорошо. А вы?
– Сегодня я что-то не в своей тарелке. Только и делаю, что пропускаю мячи. Пожалуй, лучше вернуться домой.
– Вас что-то огорчает?
Подобное любопытство со стороны бостонца было бы совершенно неуместно, да никто и не посмел бы задать такой прямой вопрос.
– У кого же нет огорчений, мистер Тарчинини?
Девушка мило улыбнулась и, не ожидая дальнейших расспросов, пошла к машине.
– Знаешь, Анджело, я бы нисколько не удивился, узнав, что у этой синьорины сердечные заботы, – пробормотал Ромео, глядя ей вслед.
То ли из-за ссоры с Джульеттой, то ли из-за Джанет комиссару расхотелось оставаться в клубе, и он попросил Анджело снова отвезти его к Лекокам.
На дороге, не доезжая до города, они увидели разбитую машину. Рядом на земле, держась за голову, сидел молодой человек. Тарчинини и Анджело вышли из автомобиля. Незнакомец, по-видимому, еще не вполне пришел в себя после столкновения. Он рассказал, что совсем недавно на него налетела машина – сидевшая за рулем девушка, похоже, думала о чем угодно, только не о дороге. Отчаянно вывернув руль в последний момент, ей удалось избежать столкновения в лоб, но удар тем не менее получился достаточно резким, и молодой человек так ударился головой о лобовое стекло, что оно разлетелось вдребезги. Отсюда – и кровь у него на лбу. Виновница происшествия уехала, лишь убедившись, что жертва не слишком пострадала, и назвав свои имя и адрес. Ее зовут Джанет Паркер. Впрочем, девушка так нервничала, что, доставая визитную карточку, выронила набитый долларами бумажник.
– И что вы собираетесь с ним делать?
– Доставить мисс Паркер и попросить ее привести в порядок мою машину.
– А почему она не подбросила вас в город?
– Не знаю. В тот момент я почти ничего не соображал… И все же заметил, что эта молодая особа очень расстроилась…
– Хотите, мы отвезем вас к ней?
– А вы ее знаете?
– Да, это дочь банкира Паркера. Стало быть, вам нечего тревожиться о возмещении убытков. Хотя, может, вам не особенно нужны деньги?
– О, еще как! Я только что вышел из тюрьмы.
Молодой человек сообщил об этом почти вызывающе. Но если на Анджело его слова произвели некоторое впечатление, то Ромео и бровью не повел.
– Вы совершили тяжелое преступление?
Незнакомец пожал плечами.
– Разбил физиономию начальнику, а в результате лишился всех своих сбережений и три месяца провел за решеткой.
– И чем вы занимаетесь в жизни?
– Сейчас – ничем. А раньше работал инженером на заводе полимеров.
– Странно, что инженера вдруг потянуло на мордобой, а?
– Моя подружка работала на том же заводе, и я застал ее в объятиях шефа.
Ромео подскочил от восторга.
– Ma que! Любовная история! Анджело, скажи этому парню, что он первый симпатичный американец, которого я тут встретил. Не считая тебя, разумеется. Да и вообще, для меня ты неаполитанец, поэтому я тебя так уважаю.
Слегка удивленный пылом Ромео парень спросил у переводчика-дворецкого-конфидента:
– Что, итальянец?
– Да. Его зовут Тарчинини, и вы ему очень понравились.
– За последние четыре месяца он первый, у кого возникли ко мне подобные чувства. Позвольте представиться: Стив Мерси.
Комиссар с жаром потряс обе руки Стива, пообещал помощь и поддержку, а потом предложил новому другу отвезти его в ближайший бар. Когда же он придет в себя, они вместе отправятся к Паркеру. Возможно, банкир, чтобы загладить вину дочери, предложит Мерси работу. Тогда парень сможет начать жизнь заново. Наконец, обменявшись множеством любезностей, поклявшись в вечной дружбе и беспредельной благодарности, все трое поехали искать бар. Тарчинини снова обрел вкус к жизни. На его пути в очередной раз встретилась любовь, та самая любовь, которую комиссар считал причиной всех преступлений – теория, едва не рассорившая Ромео с Сайрусом Лекоком, прежде чем тот стал его зятем.
* * *
Добравшись до роскошной семейной резиденции Паркеров, Джанет узнала от слуг, что ее отец в бассейне вместе с Мануэлем. Девушка мечтала лишь о том, чтобы поблизости не оказалось ее мачехи – рассказывать о случившейся по ее вине аварии при Кэрол было бы слишком унизительно. Увидев, что Джереми лежит на массажном столе и ловкие руки Мануэля разминают ему мышцы, а Кэрол не видно и не слышно, Джанет вздохнула с облегчением. Она поздоровалась с отцом и слугой, который был не только массажистом, но и личным шофером хозяина. Дочь Джереми относилась к мексиканцу с большой симпатией – тот всегда принимал ее сторону и по мере сил защищал от злобных выпадов Кэрол. Зато последняя, быстро почувствовав тут своего рода заговор, то и дело донимала мужа просьбами уволить Аррибаса. Но Паркер не желал расставаться со слугой, умевшим облегчать страдания вечно живущего в цейтноте дельца.
Паркер очень гордился дочерью и горько жалел, что она никак не может поладить с его новой супругой.
– Хэлло! Как прогулка, Джанет?
– Здравствуй, папа… Ты в порядке?
– Спроси у Мануэля.
Мексиканец улыбнулся.
– Добрый день, мисс Паркер. По-моему, ваш отец – в прекрасной форме, а если бы он еще хоть чуть-чуть бывал на воздухе…
– Молчите, Мануэль! Вы ведь знаете – это запретная тема!
– Как прикажете, сэр.
– Мануэль заботится о твоем здоровье, папа.
– Знаю, но поскольку ему все равно не удастся меня уговорить, нечего вызывать угрызения совести. Ну, так что у тебя новенького?
– Я сделала глупость, папа, и ты наверняка страшно рассердишься.
Банкир отодвинул массажиста, выпрямился и слез со стола, потом накинул халат и сел в плетеное кресло.
– Я тебя слушаю, – сухо проговорил он.
Джанет поведала об аварии, полностью признав свою вину и сообщив, что пострадавшего зовут Стив Мерси. Кроме того, девушка призналась, что оставила адрес и теперь Мерси наверняка обратится в их страховую компанию. Вместо ответа Паркер снял трубку – телефон всегда был у него под рукой.
– Алло! Соедините меня с начальником дорожной полиции… Спасибо!… Алло! Это вы, Карлсон? Говорит Паркер… Джереми Паркер… да-да, я знаю… Дело вот в чем… с моей дочерью только что произошел несчастный случай… нет, ничего серьезного… Но девочка так чувствительна, что вообразила, будто виновата она… Меж тем, вы не хуже меня знаете, Карлсон, что дочь Джереми Паркера не могла устроить аварию… Да, я счастлив слышать, что вы полностью разделяете мое мнение… Я этого не забуду. Всему виной некто Стив Мерси… Что? Вы уже слышали это имя? Хорошо, я подожду, но поторопитесь…
– Но, папа, уверяю тебя, я сама… – воспользовавшись паузой, вмешалась Джанет.
– Замолчи!… Алло! Карлсон?… Не может быть! Сегодня утром вышел из тюрьмы?… Отлично… Тогда он, вне всякого сомнения, подстроил аварию нарочно… Зачем? Послушайте, Карлсон, я никогда не поверю, будто такой проницательный человек, как вы, не сообразил, что тут кроется попытка шантажа! Ладно, я рассчитываю, что вы отобьете у этого типа охоту ко мне приставать… Спасибо, дорогой мой, и не забудьте, я еще должен написать записку губернатору насчет вашего сына… Нет, не стоит благодарности, это такой пустяк…
И Паркер с торжествующей улыбкой опустил трубку на рычаг.
– Папа, этот человек не сделал ничего дурного!
– Всякий, кто осмеливается затронуть Паркеров, виновен!
– Но, повторяю тебе, я сама…
– А я запрещаю тебе вмешиваться в мои дела! Ты вообразила, будто аварию устроила ты, а на самом деле бандит сумел внушить тебе такую мысль. Он тебя обманул! Впрочем, этот тип вообще уголовник – только-только из тюрьмы!
– Это еще ничего не доказывает!
– И ты смеешь так со мной разговаривать, Джанет?
– Отец, неужели ты не понимаешь, что собираешься совершить несправедливость?
– Ты еще слишком мала, чтобы судить о моих поступках, и в любом случае я этого не позволю!
Но девушка возмутилась.
– Впервые в жизни я вижу, что ты поступил плохо, папа.
– Лучше уйди от греха подальше, Джанет, а то как бы я не рассердился по-настоящему!
Девушка молча повернулась на каблуках, но в глазах Мануэля успела прочитать одобрение, и ей стало немного полегче, несмотря на то, что, неожиданно увидев отца в совершенно новом свете, Джанет испытывала глубокую растерянность. Возвращаясь к себе в комнату, она с большей, чем обычно, нежностью подумала о матери.
* * *
Стив Мерси окончательно покорил Тарчинини, рассказав о своей любви к Деборе Филд. До того дня, когда он застал девушку, нежничающей с шефом, Стив хотел на ней жениться. Хорошо еще, признался молодой человек, что в тот момент под рукой не оказалось никакого оружия, иначе не болтать бы ему сейчас с симпатичным итальянским джентльменом, а ждать конца в камере смертников. Ромео вознесся под облака. Он обожал любовные истории, особенно связанные со всякого рода сложностями. Как любой веронец, Тарчинини никогда не забывал о Ромео и Джульетте, и каждый раз, когда они оживали в какой-нибудь современной паре, чувствовал себя на вершине блаженства.
– А что с этой Деборой теперь?
– Я больше не думаю о ней и очень жалею, что имел глупость загреметь в тюрьму и потерять место.
Комиссар похвалил собеседника за такое здравомыслие и постарался утешить, пообещав, что тот еще непременно встретит достойную спутницу жизни. Добряк Тарчинини трепетал от восторга, расписывая будущее семейное счастье Мерси и даже не догадываясь, что снова говорит о себе и о том блаженстве, которым дарят его Джульетта и дети. Все трое с таким увлечением говорили, слушали, отвечали и переводили, что даже не заметили, как полицейский, понаблюдав за ними, от стойки проскользнул в телефонную кабинку.
Еще минут пятнадцать Стив Мерси весело слушал успокоительные речи забавного маленького итальянца, удивительно не похожего на всех, с кем он сталкивался с тех пор, как появился на свет, и на редкость милого, а потом в бар вошли двое мужчин и, незаметно обменявшись знаками с полицейским в форме, направились к столу Ромео. Оба – в темно-серых костюмах и с бесстрастным, ледяным выражением лиц. Безличные и безупречные. Первый обратился к Стиву:
– Стив Мерси?
Молодой человек поднял глаза и вздрогнул: арест, суд и сидение в тюрьме научили его сразу узнавать детективов.
– Это я. А в чем дело?
Полицейский вытащил из кармана жетон и сунул под нос молодому человеку.
– А теперь вы тихо и спокойно пойдете с нами, если, конечно, не хотите, чтобы на вас надели наручники.
– Но что я такого сделал?
– Коли не знаете сами, комиссар Нортон с удовольствием объяснит.
Мерси уже приподнялся со стула, но Тарчинини вдруг потребовал объяснений. Когда Анджело рассказал, в чем дело, комиссар стал бурно возмущаться таким произволом и попытался выяснить у полицейских, есть ли у них ордер. Старший из детективов с некоторым удивлением повернулся к Анджело.
– Что надо этому типу?
– Он протестует против ареста Мерси.
– Правда?
– И хочет знать, есть ли у вас ордер.
– Не может быть!
Детектив подмигнул спутнику, и тот схватил Ромео за руку.
– А ну, пошли! Вас мы тоже прихватим с собой.
Только после того, как Анджело перевел приказ, до отца Джульетты дошло, что происходит. Но, вопреки ожиданиям дворецкого, никаких взрывов негодования не последовало, напротив, комиссар улыбнулся и встал.
– Я с удовольствием погляжу, чем все это закончится, – заметил он.
Расстроенный Анджело попытался предупредить детективов:
– Боюсь, вы совершаете очень серьезную ошибку, этот джентльмен…
– Так и вы тоже хотите нас сопровождать? – добродушно перебил старший из детективов. – Ладно, Френк, заберем всю компанию.
Все пятеро под любопытными взглядами посетителей вышли из бара, а полицейский в форме, провожая их глазами, уже мечтал о повышении.
Дорога в участок заняла всего несколько минут. Возможность поглядеть на работу американской полиции изнутри радовала Тарчинини.
Капитан Нортон, грузный, страдавший несварением желудка мужчина, отличался весьма тяжелым характером. Увидев прибывшую под конвоем троицу, он возликовал, что есть на ком сорвать дурное настроение. Мерси капитан узнал сразу.
– Ну, мой мальчик, вам так понравилось в тюрьме, что, едва выйдя, вы хотите вернуться обратно?
– Но почему? В чем я провинился?
– Молчать! Здесь только я задаю вопросы! А ваше дело – отвечать, когда спросят, ясно?
Анджело вполголоса перевел все слово в слово.
– Эй, вы там! – рявкнул Нортон. – Что это еще за фокусы? Какого черта вы там шепчетесь?
– Этот джентльмен – итальянец, сэр, и не понимает нашего языка, поэтому я перевожу ему ваши слова.
– Еще один грязный иностранец? И вообще, вам-то обоим что тут понадобилось?
Детектив Эд Нолан объяснил, что итальянец слишком беспокоился, законны ли их действия. А третий попал в участок как переводчик.
Нортон грубо расхохотался.
– Вот цирк! Какой-то итальяшка сует нос в наши дела и пытается нас учить! Скоро я им займусь, и он еще пожалеет, что уехал из своей вонючей страны!
Анджело, в котором от таких оскорблений в адрес родины предков взыграла итальянская кровь, в точности перевел слова капитана. Ромео побагровел.
– Анджело, передайте этому хаму, что ему придется отвечать за свое скотство.
Поручение не слишком обрадовало дворецкого.
– Вы настаиваете, чтобы я ему так сказал?
– И даже приказываю, если вы не хотите лишиться места!
– Что болтает этот макаронник? – нетерпеливо вмешался Нортон.
– Он говорит, что вы… очень невежливы… и он заставит вас заплатить за… грубость…
Теперь уже физиономия капитана залилась краской. Он несколько раз глубоко вздохнул, с шумом выпустил из легких воздух и, очевидно, успокоившись, изрек:
– Скажите этому типу, что скоро мы потолкуем с глазу на глаз, и он проклянет тот день, когда ступил на землю Соединенных Штатов.
Анджело перевел и тут же сообщил Нортону ответ Тарчинини.
– Он и так уже сожалеет об этом, сэр, поскольку думал попасть в цивилизованную страну, а теперь с грустью видит, что ошибся.
Капитан так хватил кулаком по столу, что раздался треск, но пока он еще сдерживал бешенство, ограничиваясь угрозами.
– Погодите немного… скоро мы сведем счеты… А вас, Мерси, я отправляю в тюрьму за мошенничество и шантаж.
– Меня?
– В ваших же интересах – признать факты.
– Какие?
– Ну, мой мальчик, разве вы уже забыли, как, прельстившись долларами папаши Паркера, подстроили небольшую аварию его дочке, да так, чтобы виноватой выглядела она?
– Вы что, с ума сошли?
– Как вы смеете так со мной разговаривать? По морде захотелось?
– Прошу прощения, капитан…
– Ладно… на первый раз прощаю… но впредь будьте осторожнее, ясно?
– Клянусь вам, я даже не подозревал о существовании мисс Паркер, пока она не врезалась в мою машину!
– В самом деле?
– Допросите ее – и сами увидите!
– Ага, насколько я понимаю, вы тоже решили поучить меня жить? Допросить мисс Паркер? А чего ради? Ее отец уже звонил и все рассказал. Надо думать, узнал он об этом от дочки, нет?
– И Паркер назвал меня виновником аварии?
– Еще бы!
Вне себя от возмущения, Стив вытащил бумажник Джанет и бросил на стол Нортона.
– Девушка так нервничала, сообщая мне свое имя и адрес страховой фирмы, что уронила вот это!
Капитан хмыкнул.
– Ловко разыграно, а? Вы уже знаете по опыту, что вас все равно обыщут, прежде чем отправить в камеру, а потому решили изобразить полное бескорыстие? Конечно, лучше вернуть краденые деньги, раз все равно нет другого выхода. Теперь вам придется отвечать перед судом не только за жульничество и шантаж, но еще и за кражу. Как пить дать, вы очень надолго избавитесь от всех забот и получите бесплатную крышу над головой.
Ромео, которому Анджело последовательно переводил весь диалог, встал.
– Я протестую!
– Ну, что ему опять надо? – буркнул Нортон, узнав, в чем дело.
– Я протестую против незаконного ареста. Вы не имеете права утверждать, что этот человек лжет, не имея никаких доказательств, что противная сторона говорит правду. Кроме того, Анджело может подтвердить, что, как только мы нашли Мерси на дороге и немного помогли ему прийти в себя, парень показал нам бумажник мисс Паркер и выразил намерение поскорее его отдать. Более того, Мерси просил нас отвезти его к Паркерам.
– И почему же вы этого не сделали?
– Мне хотелось сначала поболтать со Стивом. А кроме того, я вовсе не служу этому Паркеру, у которого, по-моему, весьма сомнительное чувство справедливости.
Нортон содрогнулся.
– Вы осмеливаетесь обвинять мистера Паркера? – прорычал он.
– Я не обвиняю, а даю оценку его поступку. И к тому же вы начинаете действовать мне на нервы!
– Что вы сказали? Я вам действую на нервы?
– Вот именно! И могу добавить, что только воспитание помешало мне употребить другие слова!
Капитан и детективы переглянулись. Теперь у них не осталось никаких сомнений, что маленький итальянец не в своем уме.
Нортон приказал отвести Мерси в камеру, и тот вышел, поблагодарив отца Джульетты за искреннюю, хоть и безуспешную попытку помочь, но тот пообещал, что молодой человек недолго останется в тюрьме – уж он, Ромео, постарается вызволить его как можно скорее. Выслушав перевод, Нортон снова хмыкнул.
– За кого он себя принимает, этот клоун? За президента Соединенных Штатов?
– Господин капитан, я просто-напросто считаю себя порядочным человеком, а вас – субъектом, нарушающим свой долг в угоду влиятельным лицам этого города.
Только вмешательство обоих детективов помешало Нортону немедленно удавить Тарчинини. Пока его снова усаживали в кресло и капитан переводил дух, Ромео опять заговорил:
– Позвольте заметить, что для капитана полиции вы чертовски скверно владеете собой!
– Вы нарочно, да? – немедленно взорвался Нортон. – Так и нарываетесь, чтоб я вас стукнул по башке? В кутузку! Ведите его в кутузку!
– А может, вы попросите у меня документы? Ну, просто чтобы хоть в таких мелочах не нарушать правил? Или вы вообще незнакомы с регламентом?
Американец обхватил голову руками.
– Уведите его, или я совершу убийство! – простонал он. Детектив схватил Ромео за руку.
– Незаконный арест, – с величайшим достоинством заметил тот, – у вас нет никаких оснований обвинять меня в чем бы то ни было.
– Вы итальянец, верно? Ну, так, значит, мафиозо! И этого достаточно, чтобы я держал вас под замком, пока суд не решит, как быть дальше – выдворить из страны или отправить в тюрьму.
Когда Тарчинини уже уводили из кабинета, Анджело, забыв о привычной сдержанности, завопил:
– Подождите!
Окрик прозвучал так повелительно, что детективы остановились, и даже на лице Нортона мелькнуло удивление.
– Что на вас нашло? И долго еще вы намерены мешать правосудию?
– Господин капитан, этого человека зовут Ромео Тарчинини.
– Ну и что?
– В своей стране он комиссар полиции!
Пролетел ангел тишины.
– Кроме шуток? – слегка растерянно пробормотал Нортон.
– А помимо всего прочего, это тесть Сайруса У.Лекока!
– Черт возьми!
В ушах у Нортона засвистел ледяной ветер – надо ж было так вляпаться!
– Но по… почему… он… мне этого н… не сказал? – с трудом выдавил из себя полицейский.
– Вы не дали мистеру Тарчинини такой возможности, господин капитан.
Совершенно уничтоженный, Нортон думал лишь о том, как теперь «спасти лицо», но не нашел ничего лучше, чем накинуться на обоих детективов.
– Чертовы кретины! Неужели вы до ареста не могли выяснить, с кем имеете дело?
– Но, шеф…
– Заткнитесь! И вон отсюда, пока я не отправил вас патрулировать улицы, идиоты! Бездельники!
Детективы не заставили его повторять дважды и быстренько исчезли из кабинета. А капитан, взглянув на документы Ромео, рассыпался в извинениях. Он говорил, что произошла досадная ошибка, что всему виной нервное перенапряжение и что он искренне сожалеет о случившемся, но Тарчинини интересовало только одно.
– А как насчет Стива Мерси? – спросил он.
– Поймите меня, дорогой коллега, я не могу его сейчас отпустить. Мерси предъявлены очень серьезные обвинения, и оставить его на свободе значило бы оскорбить Джереми Паркера, то есть, по сути дела, совершить самоубийство. Но, разумеется, коль скоро парень – под вашим покровительством, с ним будут обращаться вполне прилично, а уж там посмотрим…
Очень довольный такой победой Италии над Соединенными Штатами, Тарчинини вместе с Анджело вышел из кабинета начальника участка, не поклонившись и сделав вид, будто не замечает протянутой руки Нортона.
А капитан тут же бросился звонить Паркеру и докладывать о происшествии.
* * *
Как только они с Анджело вернулись в дом Лекоков, Ромео предупредили, что его хочет видеть зять. Поскольку Сайрус прекрасно говорил по-итальянски, отец Джульетты отпустил слугу и отправился в кабинет эксперта по уголовному праву. Лекок принял его довольно холодно.
– Мне сообщили, любезный тесть, что вам вздумалось наводить тут свои порядки?
Тарчинини с самым невозмутимым видом сел в удобное кресло.
– Всего-навсего дал небольшой урок невеже-полицейскому, – улыбнулся он.
– А кто вас об этом просил?
– Что?
– Чего ради вы вмешались в историю, которая вас ни в коей мере не касается?
– Из чувства справедливости!
– Позвольте вам напомнить, что вы не в Италии.
– Закон – везде закон.
– Нет, право же, это невероятно! Ну, какая муха вас укусила? Зачем вам понадобилось защищать какого-то уголовника?
– Парень не виноват в том, что на него пытаются взвалить!
– Откуда вы знаете?
– А вы?
– Я?
– С чего вы взяли, будто он виновен?
– Но Джереми Паркер…
– Ваш Паркер – подлец!
– Я не позволю вам!
– А мне плевать на ваши разрешения! Если на вас доллары этого Паркера производят сильное впечатление, то меня они оставляют совершенно равнодушным.
Сайрус ответил не сразу.
– Послушайте меня, – наконец начал он, стараясь говорить спокойно, – у Джереми Паркера одно из самых крупных в Бостоне состояний, и вы не имеете права ставить на одну доску его и этого Мерси!
– Только потому, что Паркер богат, а Мерси беден? По-моему, у вас тут довольно странные представления о правосудии.
– Но вы же не станете отрицать, что Мерси только что вышел из тюрьмы?
– Ссора на любовной почве… Мерси отлупил типа, который отнял у него любимую девушку, почти невесту.
– И вы это одобряете?
– Нет, но во всяком случае могу понять. Любовь все оправдывает… все объясняет…
– Знаю! Слышал я ваши теории!
– Да? А кто, не пожелав принять их всерьез, потерпел поражение в Вероне?
Припомнив историю, в которой он сыграл далеко не блестящую роль, Сайрус закусил губу.
– Мы не в Италии, тесть!
– Тем хуже для вас. Так значит, здесь любят меньше, чем у нас?
– Скажем, тут все немного иначе.
– Ma que! Я начинаю всерьез беспокоиться за свою Джульетту! Сайрус, мой друг, вы меня обманули, заявив, будто полюбили мою страну и хотите поселиться там навсегда. Я вам поверил и только поэтому отдал дочь…
– Но вы же знаете, какие причины побудили…
– Никакие соображения выгоды не могут помешать человеку сдержать слово. Не будь Джульетта так глупо к вам привязана, я бы забрал ее в Верону. Я уезжаю, мистер Лекок, и вряд ли мы еще когда-нибудь свидимся. Судя по тому, что я успел увидеть, ваша страна мне не нравится, а здешний образ жизни внушает отвращение. Что до Джульетты, она сделала выбор и пусть живет, как считает нужным… Мы с женой мало-помалу свыкнемся с мыслью, что наша дочь умерла… Нам будет тяжко, но, впрочем, вас это не касается. А теперь я попрошу вас распорядиться, чтобы приготовили мои вещи.
Тарчинини встал.
– Пожалуй, нам больше не о чем говорить. Мы принадлежим к разным мирам. Наша встреча в Вероне была величайшим несчастьем, и я до конца дней своих не прощу себе, что согласился выдать за вас дочь.
Растроганный Сайрус тоже встал и, обогнув стол, взял Ромео за плечи.
– Да ну же, прошу вас, не стоит драматизировать… Мои намерения нисколько не изменились. Мы с Джульеттой возвратимся в Верону. Потерпите еще полгода, пока я не приведу все свои дела в порядок. Вы отлично знаете, как я люблю Верону, и чем больше сравниваю с Бостоном, тем больше люблю. Я достаточно богат, чтобы жить, как мне нравится, а нравится мне среди ваших соотечественников, рядом с вами и с ребятней.
Дурное настроение Тарчинини как рукой сняло. В полном восторге он открыл Сайрусу объятия.
– Ты вернул меня к жизни! Ну, обними же меня!
Анджело постучал в дверь и, не получив ответа, деликатно заглянул в кабинет. При виде двух крепко обнявшихся мужчин он на мгновение остолбенел, потом вежливо кашлянул. Лекок оторвался от тестя, чьи слезы благодарности залили ему все лицо.
– Чего вы хотите? – проворчал он.
– С вами хочет поговорить мистер Джереми Паркер.
Физиономия Сайруса вытянулась и окаменела.
– Ну вот, начинаются неприятности! – с легким укором шепнул он на ухо тестю.
– Ба, сейчас я поставлю на место этого вашего Паркера!
– О нет, только не это! Если вы останетесь здесь, то, умоляю, по крайней мере молчите!
Ромео не успел ответить, ибо Джереми Паркер, отодвинув Анджело, вошел в кабинет.
– Ну, Сайрус, вы еще и заставляете меня ждать?
– Добрый день, Паркер… позвольте вам представить…
– Некогда! Скажите-ка, что за тип позволил себе наговорить Нортону крайне неприятных слов в мой адрес? Говорят, это ваш родственник…
– Да, тесть.
– Хотел бы я тоже сказать ему пару ласковых!
– Пожалуйста! Вот он!
Паркер без особой симпатии уставился на Тарчинини.
– Позвольте спросить, зачем вы вмешиваетесь не в свое дело?
На сей раз в роли переводчика пришлось выступать Сайрусу.
– Для начала попрошу вас представиться. Я не разговариваю с незнакомыми людьми.
Джереми недоуменно посмотрел на Лекока, словно желая убедиться, что не ослышался. Его, Джереми Паркера, просят представиться! Уж не проник ли в Бостон коммунизм?
– Я Джереми Паркер, банкир, – надувшись заявил он.
– Хорошо. И чего вы хотите?
– Объяснений!
– Насчет чего?
– Да насчет вашего скандального поведения в полицейском участке и высказываний обо мне, которых капитан Нортон не осмелился повторить!
– Напрасно. Я сказал, что вы подлец.
Сайруса все это начало забавлять, и он самым добросовестным образом перевел ответ тестя. Банкир замер от изумления. Столь невероятная смелость парализовала его волю. Чтобы простой смертный – да еще иностранец! – позволил себе твердо и спокойно повторить оскорбление! Это опрокидывало всю иерархическую упорядоченность мира, сияющим центром которого считал себя Джереми. Он вдруг усомнился в своем могуществе и в незыблемости всех представлений. Как Наполеон при Ватерлоо – Груши, он позвал на помощь Лекока. Впрочем, с тем же неутешительным результатом.
– Вы слышали, Сайрус?
– Слышал, Джереми.
И тут банкир решил прибегнуть к тому, что на протяжении всей его жизни неизменно оказывалось самым весомым аргументом.
– А вам известно, что я стою десять миллионов долларов?
– Для кого?
– Но…
Потрясенный Джереми понял, что в противоборстве со странным человечком миллионы ему ничуть не помогут. Бывает же такое! Чувствуя, что почва окончательно уходит из-под ног, он снова воззвал к хозяину дома:
– Ваш тесть, что, коммунист?
Тарчинини уловил смысл вопроса и не стал дожидаться перевода.
– Ma que! Это я-то коммунист??? Да я почетный староста своего прихода! Право слово, у этого типа совсем плохо с головой.
Однако Ромео очень быстро успокоился.
– Мы, итальянцы, бедны. И давно свыклись с нищетой. А раз у нас нет денег, мы ищем смысл существования в другом – в любви, в дружбе, в удовольствии знать, что ты порядочный человек… – убежденно начал он. – По-вашему, все это пустяки, но для нас они дороже любых роскоши и раболепия, какие только могут купить вам доллары… Видите ли, синьор Паркер, я чувствую себя богаче вас, поскольку ни один человек в Вероне не посмеет сказать, что Ромео Тарчинини подлец – эпитет, которым я имел честь вас наградить.
Выслушав перевод, банкир не разразился возмущенными воплями, как ожидал Лекок. Некоторое время он молча разглядывал итальянца, потом повернулся к Сайрусу.
– Спросите же у своего тестя, старина, почему он считает меня подлецом?
Тарчинини без обиняков выложил свою точку зрения.
– Вы так привыкли к беспрекословному подчинению, что в конце концов стали считать собственную волю законом. Ваша дочь, зазевавшись, устроила аварию. Казалось бы, самое банальное дорожное происшествие… Но, по-вашему, представитель семейства Паркеров не может совершить даже пустякового проступка. А посему – виновата сама жертва. И уж, коль скоро парень переживает сейчас не лучшие времена, колебаться нечего: могущественный Джереми Паркер окончательно испортит ему жизнь, зато избавит дочку от мелких неприятностей. Если это не называется подлостью, синьор, я готов добровольно сесть на ваш электрический стул.
Когда Сайрус перевел эту небольшую речь, банкир довольно долго молчал, обдумывая сказанное, потом снял трубку и набрал номер.
– Алло, Карлсон? Вы знаете, что капитан Нортон – дурак? Ах, догадываетесь? Ну, так я вам говорю это совершенно точно. Прикажите ему немедленно выпустить на свободу Мерси, арестованного сегодня за попытку шантажировать мою дочь… Знаю, знаю, но если я сам рекомендовал вам так поступить, то исключительно потому, что я подлец. Что? Да, вы меня совершенно правильно поняли: я подлец! В утешение могу добавить, что и вы – тоже, равно как и Нортон. Ну, до скорого, и позаботьтесь, чтобы Нортон поживее выполнил приказ, ясно?
Повесив трубку, Паркер громко расхохотался.
– А мне нравится ваш тесть, Сайрус! – воскликнул он, успокоившись. – Решиться назвать Джереми Паркера подлецом!… Даже у президента Соединенных Штатов на это не хватило бы пороху! Молодец крошка итальянец! Как вы думаете, теперь, когда я велел отпустить его протеже, ваш тесть согласится пожать мне руку?
Узнав о его просьбе, Тарчинини протянул руку, и банкир крепко сжал его пальцы.
– Если все ваши соотечественники таковы, старина, надо мне съездить к вам в гости!
К облегчению Сайруса, сцена, которая могла бы привести к опасной размолвке между его семейством и Паркерами, завершилась на водевильный лад. Банкир вышел из кабинета, посмеиваясь и бормоча: «Джереми Паркер – подлец!» По-видимому, его это ужасно веселило. В таком расположении духа Джереми вошел в гостиную, где Элмер и Маргарет, узнав о посещении важного гостя, ожидали его появления. Паркер, продолжая смеяться, бросил с порога:
– Маргарет! Элмер! Вы знаете последнюю новость? Я подлец!
Лекок-старший подскочил.
– Что вы сказали?
Маргарет столь вопиющее нарушение приличий вполне уважаемым человеком едва не довело до обморока.
– Так назвал меня тесть вашего сына, да еще привел блистательные доказательства!
Представив, насколько серьезные последствия может повлечь за собой эта невероятная выходка, Элмер опешил.
– И он… по…смел?
– А знаете, что самое замечательное во всей этой истории? То, что он совершенно прав!
И, оставив хозяев дома в полном замешательстве, банкир бодрым шагом вышел из гостиной.
* * *
Ближе к вечеру, когда красотка Кэрол нежилась в бассейне, позвонил телефон. Мануэль снял трубку.
– Это капитан Нортон.
– Переключите на кабинет моего мужа.
– Мистер Паркер уехал, и его секретаря тоже нет.
Молодая женщина утомленно вздохнула.
– Ладно, давайте сюда телефон… Алло? Говорит Кэрол Паркер… Спасибо, капитан. Моего мужа нет дома. Вы хотите ему что-нибудь передать? Что? Стива Мерси освободят сегодня вечером? Ладно… Нет, я не в курсе… но передам ему ваше поручение… Хорошо, не премину… До свидания, капитан…
Кэрол вернула телефон Мануэлю.
– Какой кретин этот Нортон! – заметила она.
* * *
Примирившись с зятем, с Паркером и с дочерью, Ромео почивал в своей роскошной комнате счастливым сном праведника. Он уже успел ощутить, каким уважением прониклись к нему представители семейства Лекок после капитуляции банкира. Тарчинини грезил о триумфальном возвращении в Верону вместе с Сайрусом и Джульеттой. В веронском аэропорте героя, покорившего Америку, встречали подеста и его помощники. Ромео уже собирался ответить на приветственную речь, как вдруг восторженная толпа, сметя все барьеры, бросилась к нему, подхватила и вознесла вверх, намереваясь внести в город на руках. Комиссар открыл глаза. Увы, он по-прежнему лежал у себя в постели, а Сайрус безжалостно тянул его за руку.
– В чем дело?
– Одевайтесь скорее!
– Но… который час?
– Одиннадцать вечера.
– Одиннадцать? Так что стряслось? Пожар?
– Нет, но мне всего несколько минут назад сообщили, что убит Джереми Паркер.
– Что?
– А хуже всего то, что на месте преступления арестован Стив Мерси.
