Глава 15
Пока мужчины по приезде с чемоданами пошли в санаторий устраиваться, Яна решила прогуляться по окрестностям.
– Никуда не влезай, пожалуйста! – просто взмолился Виталий Николаевич.
– Да никуда я влезать не собираюсь! – ответила Яна и нетвердой походкой направилась в сторону городского парка.
Как во многих курортных городах, рынок тут мог возникнуть совершенно стихийно, так и здесь он просто припал к ограде городского сада. Работники торговали фруктами и овощами, которых было огромное изобилие в ящиках.
– Подходи, дорогая, покупай! – наперебой кричали ей торговцы. – Сочные, медовые груши! Янтарный виноград! Персик сладкий как самый сладкий ребенок! Томаты, зелень! Каких нигде и никогда не попробуешь! Мед, масло! Все с гостеприимных и плодородных земель Краснодарского края!
У Яны от таких предложений даже голова закружилась. Но свою наблюдательность она тоже никуда деть не могла. В стороне от рынка она увидела старую женщину в какой-то очень бедной и истрепанной одежде. Она сидела на ящике, а на другом ящике перед ней лежали какие-то салфетки ручной работы и аккуратно связанные в букетики или метелочки какие-то травы.
– Взвесьте-ка мне килограмм черешни и килограмм груш, – все-таки остановила свой выбор Яна на одной, миловидного вида, торговке.
– Сейчас все сделаем, красавица!
– А эта женщина кто? – поинтересовалась Яна.
– На ящиках? Да местная городская сумасшедшая! Несет все время какую-то околесицу! На нее никто внимания не обращает! Она безобидная… Хотя некоторые говорят, что ведьма…
Яна отмахнулась от назойливой осы, которые всегда ползали по ящикам с фруктами.
– Еще что? – спросила продавщица. – Ой, у вас пчелы прямо вот по волосам ползают…
Яна истерично смахнула насекомых, быстро отдала деньги и взяла пакет. Взгляд продавщицы на нее, если честно, ее испугал. Она с ужасом смотрела как-то поверх Яны, словно у нее над головой появился нимб. Яна подняла глаза кверху и остолбенела. Над ее головой вился целый рой пчел.
– Это плохо. Это очень плохо, – сказала продавщица, – если они разом ужалят, то убьют. В воду вам надо.
Тут на щеку Яны село надоедливое насекомое, а второе полезло просто в рот. Она по инерции хлопнула себя по щеке и почувствовала жжение, то есть укус. Это словно придало Яне ускорение. Она сорвалась с места и побежала на своих длинных, худых ногах, на качающейся шпильке, с широко открытыми от ужаса глазами, с развевающимися длинными волосами, в которых еще в нескольких местах были колючки от бега по неухоженным полям. А за ней несся рой пчел и ос. Такое зрелище было способно заворожить или довести до нервного срыва любого.
– Море! Вода! Где море! – кричала Яна, слыша просто неприятнейший зудящий звук в ушах, который от нее не отставал. Пчелы, непонятно почему рассердившиеся на Яну, и не думали отставать, словно имели большой зуб на нее. Хотя со стороны могло показаться, что она их матка, их королева, бегущая по набережной, в окружении своих подданных. Люди шарахались от нее в разные стороны, но кто-то все же руками показывал ей направление к морю. Насекомые же тем временем не то чтобы отставали, а наоборот, настигали Яну и застилали ей глаза черным роем. Весело это было только в мультфильме про Винни Пуха, а так Яну обуял просто леденящий душу ужас. Яна со всего размаху увязла в пляжном песке, поняла, что у нее нет ни секунды времени, чтобы снять одежду. Поэтому как она была, прямо в одежде и обуви, плюхнулась в море. Не таким она представляла свою первую встречу с прохладным морем, мечтая в душном вагоне по дороге, но обстоятельства внесли свои коррективы. Яна окунулась с головой, вынырнула, но спокойствие ей это не принесло. Пчелы словно коршуны или шакалы кружили над поверхностью воды, подстерегая свою жертву. Как только появлялась хоть какая-то часть тела Яны над поверхностью, они сразу же набрасывались на нее. Она чувствовала их ужасающие укусы, от боли чуть не теряя сознание и снова опускаясь под воду, сбрасывая с лица этих надоедливых тварей. Они поднимались мохнатыми трупами на поверхность воды, но количество их от этого не уменьшалось. К сожалению, чтобы получить порцию кислорода, Яна была вынуждена всплывать из-под воды именно лицом, оно у нее больше всех и страдало. Она нахлебалась воды, уже не чувствовала лица и умирала от боли. Силы оставляли Яну, сознание медленно покидало ее, в глазах потемнело. Последнее, что она увидела, было чье-то бледное лицо, сильные руки и какие-то голоса.
– Помогите! Просто помогите мне! Надо ее отнести! Возьмите женщину…
– Она плохо дышит! Совсем не дышит! Ее покусали! Наверное, это аллергия! – это последнее, что слышала Яна, а потом жгучая боль и приступ жуткого удушья полностью вырубили ее.
Никогда Яна не радовалась влаге и прохладе с такой силой, как в данный момент. Ее даже радовал звук капающей воды, который она слышала совсем рядом. А горячая кожа просто трепетала от счастья, когда на нее кто-то поливал водой, вернее обтирал. Она открыла глаза и почему-то увидела мир не как всегда, ярко и красиво, а так же ярко и красиво, но через узенькую щель. Перед ней сидела незнакомая женщина, на коленях у нее стояло эмалированное ведерко. Она окунала в воду мягкую тряпочку или губку и протирала лицо Яны.
– Вот глаза и открылись, – обрадовалась женщина.
– А не должны были? – спросила Яна, не совсем понимая, что у нее случилось с артикуляцией.
Ее губы, щеки словно не слушались ее.
– Вообще-то в медицине это называется – анафилактический шок. Аллергическая реакция на укусы пчел.
– Да, я помню! Я же тонула! – оживилась Яна.
– И это тоже, – подтвердила женщина.
– Так я в больнице! – обрадовалась Яна.
– «Скорая» бы не успела приехать, – ответила женщина, – я оказала помощь на берегу. Вернее, я уже бежала за тобой от базара с травами, которые моментально отпугивают насекомых. Именно этим веником я и отогнала рой, они хотя бы перестали тебя кусать. Ну а дальше заставить дышать, обложить травами, чтобы снять отек аллергический.
– Так я… – приподнялась на локтях Яна.
– В моем жилище, я продолжаю лечить тебя, – ответила женщина.
Яна осмотрелась. Высокий потолок, громаднейшие окна, где кое-где были выбиты стекла и замещены фанерой. На полу был выложен красивый паркет, который явно нуждался в реставрации. Яна лежала на широком матрасе, который был брошен на большие ящики, сдвинутые друг к другу. Под потолком висела массивная бронзовая люстра с побитыми плафонами, на стенах красивейшие старинные бра и картина с видом моря.
– Странное жилище, – ответила Яна, осматриваясь.
– Так это дворец князя Еремеева, – вздохнула женщина. – Расположен в прекраснейшем месте, прямо вот на берегу в роще оливковых деревьев.
– Тут все ремонта требует, – еще раз осмотрела помещение Яна.
– И фасад, и внутри, – подтвердила женщина, – все требует капитальнейшего ремонта. Давайте познакомимся? – предложила она.
– Да, конечно! Вы – человек, что спас мне жизнь, извините. Просто я как-то еще не совсем собралась с мыслями. Если бы не вы… Это же надо было! Побежать за мной с травами, чтобы спасти от пчел! Я до этого порезвилась в поезде, и на мои волосы попало много чего сладкого и липкого. Я думаю, что они поэтому за мной и увязались!
– А возможно, ты убила их матку или кого-то главного, у них все сложно, – предположила женщина.
– Не знаю, я бы убила их всех, – честно призналась Яна.
– Они бы тоже убили тебя, – согласилась женщина.
– Они это почти сделали, – поправила ее Яна, – если бы вы не отогнали… Меня зовут Яна Цветкова. Естественно, просто Яна.
– А я – Татьяна. Татьяна Андреевна Еремеева, – представилась женщина.
Яна несколько раз прохлопала веками, которые все равно плохо слушались ее, но пока по не очень понятным причинам для Яны.
– Постойте! Как вы сказали? Еремеева? А усадьба? Мне показалось – однофамильцы?
Женщина расплылась в открытой улыбке.
– Это мой прадед, – пояснила Татьяна.
– Прадед? – переспросила Яна.
– Я вижу недоверие. Все так ко мне в принципе и относятся. Никто и не верит. Принимают за сумасшедшую.
– Да нет… Я ничего не говорю, – отмахнулась Яна.
– И еще ни один человек не поверил нашей семье и мне, – вздохнула Таня и продолжила: – Дед успел убежать отсюда с женой и двумя сыновьями в последнюю волну эмиграции. Не сильно они хотели срываться с этих мест. Климат, огромная территория с фруктовыми деревьями и море. Дед даже надеялся на то, что они далеко от Москвы и революция до них не докатится. Тем более что сам дед хоть и был и дворянином, и офицером, но в Гражданской войне не участвовал. Им пришлось бросить все свое хозяйство, земли, вещи, дом и сесть с детьми на последний отходящий пароход. Слуги плакали в голос, когда они уходили, и говорили, что никогда теперь не будут так хорошо жить, как при хозяине. Вот каким хорошим человеком был мой дед! – с гордостью произнесла Татьяна. – А дальше… Турция приняла их не очень приветливо. Чужая страна, чужая культура, чужая вера и такой вот приток русских, пусть и воспитанных и культурных, но абсолютно чужих. Еще в дороге супруга моего деда, то есть моя бабушка, и их старший сын заболели. Окружающие люди успокаивали, что это «морская болезнь» разыгралась, что многие разболелись. А по прибытию на берег недомогание не прошло, а только усилилось. У ста человек, сошедших с этого судна, диагностировали холеру, кишечную форму. Восемьдесят процентов из заболевших умерло, среди них и моя бабушка с сыном. Дед остался один с сыном на руках, начинавший с нуля свою жизнь, после такой трагедии, общей и местной, то есть личностной. Он растерялся, и кто может его в этом обвинить? Через несколько лет из сточной канавы его подобрала богатая вдова-турчанка, у которой муж давно сгинул на войне. Плюнув на все нормы и взгляды, она вышла за него замуж и к своим двум детям от первого брака родила еще трех совместных с моим дедом детей. Все бы было ничего, но очень турчанка невзлюбила своего русского пасынка. Она готова была разорваться для своих детей и с такой же силой не принимала ребенка мужа. Все ее дети до брака с дедом и совместные были похожи на нее, все темненькие, со жгучими, темными глазами. Только ребенок из России выделялся и по факту выглядел «белой вороной». Светлые волосы, белая, прозрачная кожа и голубые глаза. Она всячески издевалась над мальчиком, избивала, не кормила и все время повторяла, почему он не умер вместе со своим братом и матерью в дороге? Поэтому было неудивительно, что, как только парень вырос, он ушел из дома. А с семьей его отца, моего деда, и этой турчанки случилось горе. Их завалило в собственном доме всех насмерть после очень серьезного землетрясения. Так что в роду Еремеевых остался все равно один наследник. Он женился, родил дочку, и уже она приехала в Россию, потому что ее отец всегда говорил ей про ее корни. К сожалению, он сам долго не прожил, сказалось тяжелое детство и жизнь, полная лишений, – перевела дух Татьяна. – И вот уже моя мать начала здесь свою жизнь, в России. Жила она очень бедно и была очень доброй и интеллигентной женщиной, пока не заболела. – Татьяна слегка передернула плечами. – Она успела рассказать мне историю нашего рода и что над ним висит какое-то проклятие. Меня она родила для себя и достаточно поздно. Мама пыталась доказать, что эта усадьба принадлежит ей по праву, но над ней только смеялись. Были поставлены определенные условия. Чтобы был найден какой-то труп этого рода и проведена генетическая экспертиза, которая бы подтвердила родство. Где было взять труп? Других родственников не было. Но мама просто жила этой идеей фикс. Она устроилась работать в местный архив, и, пользуясь служебным положением, через несколько лет кропотливой работы она нашла очень интересный факт из биографии моего рода. Оказывается, у моего прадеда была родная сестра. Но про нее никто не знал, потому что она родилась буйнопомешанной и всю ее не очень долгую жизнь ее прятали от людей, для их же безопасности, да и стыдно было, что в таком роду и такой ребенок. И когда Лене исполнилось семнадцать, за ней не уследили, и она что-то сделала с собой, то есть убила себя. Такая вот грустная история. Так они не стали умалишенную хоронить в семейном склепе, а где-то спрятали, захоронили ее тело в доме. Не осталось записей где. Потом и мама, да и я обыскали тут каждый уголок, добыли за деньги схему всех помещений, то есть план. Нет захоронения.
– Извини, – прервала ее Яна, – я как-то сейчас туго соображаю, словно и мозги опухли, но ты же сказала, что эту Лену не стали хоронить в семейном склепе! Так вот… Есть же он? А там и останки, как ты считаешь, твоих родственников. Я же мыслю в правильном направлении?
– Конечно, если бы фамильный склеп сохранился, то не было бы и проблем. Сравнить свою генетику с генетикой деда и матери мне ничего не даст, потому что их тоже считали самозванцами. Мне нужно подтверждение именно с древними родственниками, дореволюционными. А тот склеп сгинул в пучину! – ответила Таня.
– В смысле? – уточнила Цветкова.
– В прямом, – хохотнула Таня, – кладбище располагалось на таком мысе, на возвышенности, старые захоронения были расположены прямо над морем, новые спускались с возвышенности от моря. Так вот в один прекрасный момент этот мыс просто сошел в море вместе почти со всеми старыми захоронениями. Говорят, скалу долго подмывало море и все-таки сделало свое темное дело. Народ и не горевал совсем. А зачем? Родственников уж, ходящих по ту часть кладбища, не оставалось, из живых не погиб никто. Просто уменьшилось кладбище, и все.
– А у тебя пропал генетический материал, – поняла Яна. – Только вот сумасшедшая Лена могла бы помочь.
– Именно так! Ой, спасибо тебе, Яна. – Татьяна вдруг умиленно сложила руки на груди и заплакала.
– Ты что?! – растерялась Цветкова, она очень не любила, когда кто-то плакал при ней. Ей сразу же хотелось помочь, спасти и рвануть на другие подвиги, а организм еще требовал восстановления.
Татьяна утерла слезы.
– Ты первый человек, кто не усомнился, что я говорю правду, что я не сумасшедшая. Ты первая…
– Да я что? Я ничего. Как я могу что-то утверждать или опровергать? Это надо доказать. Извини, а сколько тебе лет?
– Мне? Тридцать восемь, – ответила Татьяна.
– Сколько?! – невольно вырвалось у Яны. – Ой, извини! Я не в том смысле.
– Да знаю я, что я выгляжу на все сто, – ответила Таня. – Жизнь меня тоже потрепала. У нас род какой-то проклятый, что ли? Даже вот фамильный склеп и тот памяти не оставил. Я всей своей жизнью пытаюсь людям помогать, чтобы вымолить прощение у Бога, но не знаю пока…
Яна всматривалась в ее лицо своими щелочками и понимала, что сто не сто, но лет пятьдесят она бы Тане точно дала.
– А еще я, видимо, не очень хороший человек, – добавила Татьяна. – Ты только-только в себя пришла, а я вместо того, чтобы как-то оставить тебя в покое, покормить, угостить, мучаю своими собственными проблемами. Но с другой стороны, это был отвлекающий момент, ты перестала думать о своем состоянии и как-то сконцентрировалась на чем-то другом. Отек немного стал сходить…
– А есть здесь где-нибудь зеркало? – спросила Яна.
– Направо ванная комната, но лучше пока не смотри. В любом случае не смотри пока в зеркало, все пройдет, пару дней чай с моими травками попьешь, и весь отек уйдет, – говорила Татьяна уже вслед уходящей, слегка пошатывающейся Яне.
Когда Яна попала в комнату, которую с натяжкой можно было назвать ванной, первым делом она хотела извиниться и выйти, потому что интимная комната была занята чужой женщиной. Яна чуть не сказала: «Извините», – и не ретировалась.
Задержался ее взгляд на одежде женщины, и Яна удивилась тому, что на ней была такая же одежда, как и на самой Яне.
– Господи! – всмотрелась Цветкова, теперь уже точно понимая, кто в зеркальном отражении. – Это я, что ли? У меня вместо лица арбуз!
– Так вынести столько укусов! – появилась за ее плечами Татьяна.
– Точно я их матку убила! – ответила Яна. – Главное, чтобы эта матка в меня не вселилась.
Таня рассмеялась.
– Тебе бы на воздух выйти, подышать. Здесь плесень кругом, нормальные люди долго находиться не могут, я-то привыкшая.
– А у меня теперь развилась… как ее?.. Аэрофобия… Я боюсь открытых пространств. Еще я боюсь воды и насекомых, – закончила мысль Яна. – С недавних пор… как-то вот.
– Не нападут они больше, – заверила ее Татьяна. – Я обработала тебя специальной мазью, пчелы стороной облетать будут.
Яна посмотрела в ее честные и действительно молодые глаза на немолодом лице и поинтересовалась:
– А нет специальной мази от мужиков?
– В смысле?
– Вот чтобы намазаться ей и больше никакие мошенники, проходимцы, тунеядцы и жигало к тебе не приставали, – пояснила Яна.
– Ты о себе? – еще больше удивилась Татьяна.
– Нет! Меня такие боятся! Они меня стороной обходят! Я для своей подруги. Вроде умная женщина! А как ни ухажер, так сплошное недоразумение!
Таня засмеялась.
– Нет у меня такого, но надо бы подумать. Буду ждать тебя на веранде, выходи на воздух, – ответила Таня и оставила Яну одну со своим ужасающим отражением.
