Глава 11. Конец Вели Ибраимова. Процесс 63-х

Все тот же Михаэль Бейзер пишет о еврейской колонизации первой половины XX в. в СССР: «Нигде не удалось превратить в крестьян такое большое количество евреев, так быстро и так дешево… При этом всем наглядно продемонстрировали, что евреи могут не только торговать, но и успешно заниматься физическим трудом. Свинья из еврейского колхоза получила медаль на ВДНХ и т. д. и т. п. Качество жизни переселенцев улучшилось по сравнению с местечковым безработным существованием. И пропагандистский эффект в соревновании “крымского проекта” с “палестинским” был налицо.

С другой стороны, проект пришлось притормозить из-за противодействия местного населения, а также татарского и украинского руководств».

Такова весьма распространенная в литературе точка зрения – местное население препятствовало еврейской колонизации, что и вынудило «коварного» Сталина изменить его «гнусный» замысел по устройству еврейского государства в Крыму и перенести свою задумку в Приамурье.

Назвать эту версию серьезной даже язык не поворачивается. Ведь крымских татар на те годы было в стране от силы 200 тыс. человек, пассионариев среди них можно было насчитать не более нескольких тысяч, а то и меньше. С мнением людей других национальностей в Крыму тогда вообще никто не считался. Неужели протесты этих тысяч с далекой окраины огромной страны (а именно далекой окраиной России Крым остается и по сей день) могли каким-либо образом повлиять на московскую власть, которая как раз в эти годы решительно переводила СССР на индустриальные рельсы, а немногим позднее (с 1929 г.) начала осуществление величайшей экономической реформы общества – отказ от НЭПа, ликвидацию частного мелкотоварного сельского хозяйства и созидание колхозного строя. Коллективизация спасла СССР в годы Великой Отечественной войны, коллективизация тех лет спасает Россию и в катастрофе 1990-х гг. Когда гибель от рук наседавшего врага нависала надо всеми, а спасение могло придти только через страдания многих, у власти выбора нет. Так неужели в условиях разворачивавшейся коллективизации (когда большевиков ненавидели миллионы, и если уж назревал бунт, то бунт миллионов) кто-то мог напугать закаленных в революционных войнах людей, многократно одержавших победы над самыми изощренными врагами со всего мира, и принудить их отказаться от задуманного? Да еще всего лишь посредством говорильни нескольких тысяч националистов за полторы тысячи километров от столицы?

Версия использования Сталиным вслепую крымскотатарских националистов как подсадных «уток» для транснационального капитала выглядит гораздо убедительнее. Кремль всеми доступными средствами продемонстрировал готовность выполнить свои обязательства перед транснациональным капиталом, но крымскотатарские националисты якобы оказались сильнее, и большевикам пришлось переориентировать устройство еврейской государственности на Приамурье. Так что кредиты, полученные от «Агро-Джойнта», вроде бы осваивались на пользу евреям. Отыграв эту карту, Сталин со спокойной душой расправился с крымскими прометеистами, которые так до конца и остались уверенными, что об их реальной подпольной деятельности никто не знал.

Скорее всего Вели Ибраимов чувствовал, что разоблачен, но он находился в созданном вокруг него вакууме. Сохранились воспоминания о том, что Вели сказал в 1927 г. комсомольскому активисту Бекиру Умерову: «Поиграли с нами, Бекир, поиграли. Теперь будут убивать…». Далее разъяснять что-либо Ибраимов не стал.

Летом 1927 г. из Москвы в Крым прибыла специальная комиссия во главе с инструктором ЦК ВКП (б) И. А. Козловым. После обследования ею состояния крымской партийной организации 13 августа в Симферополе был проведен объединенный пленум областного комитета и областной контрольной комиссии ВКП (б). В своем выступлении Козлов подчеркнул, что землеустройство в Крыму велось с нарушением советского законодательства, и потребовал провести новую реформу. В частности, было указано, что земельные наделы дворов следовало уменьшить. Против Козлова выступили только крымские татары, преимущественно тайные члена «Милли Фирка». А Вели Ибраимов прямо заявил: «Что касается недочетов в землеустройстве, то я считаю, что нормы в Крыму правильны и научно обоснованны, пересмотр же их нужен только в интересах еврейского переселения на полуостров».

Как уже говорилось выше, осенью того же 1927 г. Вели оказался в жестком противостоянии с Юрием Лариным из-за идиша, который последний предлагал сделать в заселенной евреями части Крыма языком делопроизводства. В ходе склоки стало ясно, что Ибраимов возложенную на него задачу по запугиванию руководства «Агро-Джойнта» выполнил. К этому добавились и его угрозы разворачивать поезда с евреями и гнать их обратно в места отправления. К слову сказать, данная угроза ни разу не была исполнена, но вошла в легенду как широко распространенная в 1920-х гг. быль. Даже Полторанин ухитрился на нее сослаться.

В середине января 1928 г. Ибраимов был срочно вызван в Москву, где 18 января его арестовали по обвинению в уголовных преступлениях. В те же дни ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление «О земельной реформе в Крыму». Под этим прикрытием началось изгнание крымскотатарских националистов из власти, а заодно и поэтапная ликвидация прометеевского заговора в СССР. О националистах, само собой разумеется, никто открыто не упоминал. Наоборот, все было сведено исключительно к проблемам социальной борьбы.

Председателю КрымЦИК инкриминировали соучастие в убийстве и расхищение государственных средств в крупном размере. Огульные заявления современных апологетов Ибраимова о фальсификации обвинений и судебного процесса доказательного подтверждения не имею. Зато эта абсурдная на поверхностный взгляд история приобретает стройный четкий абрис, если исходить из заговора прометеистов и из связей руководителей крымскотатарских националистов с польской и турецкой разведками. В конце 1920-х гг. о националистическом характере крымских событий много писали в центральной прессе, но со временем тему затушевали, а к 1980-ым гг. просто забыли – ведь СССР разваливали националисты, целенаправленно подстрекавшиеся к развалу группой Яковлева-Горбачева. Ради интереса рассмотрим официальную версию событий и появившуюся в годы перестройки националистическо-либеральную версию гибели «невинного» Вели Ибримова.

Согласно уголовному делу, в 1926 г. в Главсуде Крымской АССР состоялся судебный процесс над пятью братьями Муслюмовыми во главе со старшим братом – Ахтемом. Обвиняли их в злостной эксплуатации и запугивании крымскотатарской бедноты. Семья Муслюмовых и в самом деле была зажиточная – имели собственную плантацию табака, но работали там сами всей семьей – батраков не нанимали. Товар продавали за пределами Крыма, причем Ахтем оказался хорошим коммерсантом, и торговля приносила высокий доход. Единственный из пятерых братьев – четвертый брат Аким учился в Симферополе, где предположительно стал активистом «Милли Фирка». Как националист он автоматически попал под покровительство Ибраимова. Однако и старшие Муслюмовы были не промах. В первые послереволюционные годы они завязали отношения с активным членом «Милли Фирка», боевиком Аметом Хайсеровым (Хайсером). Когда в Крым пришли белогвардейцы, Хайсеров в чине штабс-капитана служил в контрразведке Врангеля, где отличился особым изуверством – руководил расстрелами, собственноручно истязал пленных партизан и т. д. После бегства врангелевцев он, будучи активистом «Милли Фирка», предпочел уйти в лес, где возглавил банду бывших белогвардейцев и стал разбойничать, убивая и истязая активистов красной бедноты. По предположению следствия, именно тогда братья Муслюмовы стали глазами и ушами бандитов в легальном мире. Банда была уничтожена отрядом чекистов в 1921 г. Муслюмовы тогда избежали разоблачения, а вот главарь банды оказался в необъяснимо «дружеских» отношениях с Вели Ибраимовым (который возглавлял чрезвычайную тройку по борьбе с бандитизмом). В 1921 г. советское правительство объявило амнистию бывшим белогвардейцам. Согласно закону, не подлежали амнистии лица, в ходе гражданской войны отличившиеся особой жестокостью при расправе с мирным населением. То есть Хайсеров под амнистию не подпадал, но был амнистирован в числе первых. Причем легализация преступника произошла вопреки протестам и даже письменным заявлениям в КрымЧК красных партизан полуострова, пытавшихся рассказать о том, как истязал их штабс-капитан контрразведки Хайсеров. В частности, в 1919 г. партизану Ибраиму Ариф Чолаку он собственноручно прострелил челюсть и избил его нагайкой. На все эти заявления Вели Ибраимов ответил, что возбуждать старое дело против Хайсерова нецелесообразно. И хотя со времени совершенных Хайсеровым преступлений прошло менее двух лет, штабс-капитан контрразведки и палач был амнистирован. Более того, его сразу же назначили командиром отряда при чрезвычайной тройке, т. е. сделали чекистом с особыми правами! Вскоре Хайсеров даже был награжден именным револьвером «за самоотверженную борьбу на бандитском фронте» – так было выгравировано на оружии. Звучит как анекдот, но что было, то было. Позднее, став председателем КрымЦИКа, Ибраимов взял этого странного человека к себе личным секретарем, а в 1926 г. Хайсеров перешел на работу в «Дом крестьянина».

Все время после амнистии Хайсеров продолжал свои уголовные похождения. Он занимался контрабандой, спекулировал и сколотил собственную боевую группу (официально признана террористической группой при «Милли Фирка»). Как выяснилось в ходе следствия, в 1922 г. Хайсеров убил ялтинского таможенника, пытавшегося пресечь налаженные пути поставки контрабанды из Турции. Неизменными пособниками Хайсерова были братья Муслюмовы. А потому, когда началось следствие по их делу, над Аметом Хайсеровым тоже нависла опасность разоблачения. Тогда Ибраимов своей волей изъял из следственного дела все документы, касавшиеся его подопечного! Он же добился мягкого приговора для братьев Муслюмовых: каждый из них был выслан в отдаленный регион страны, но отдельно от других братьев. Больше они друг с другом не виделись.

Участвовавшие в процессе свидетели обвинения Абдураман Сейдаметов и Ибраим Ариф Чолак вознамерились добиваться справедливого, а значит, более сурового осуждения преступников и привлечения к уголовному суду Амета Хайсерова. 29 мая 1927 г. в 22.00 вечера Сейдаметов возвращался из Ялты домой в деревню Дерекой (ныне это район Ущельное в составе города Ялта). Неожиданно на него напала банда из нескольких человек. Главарь, в котором Сейдаметов узнал Хайсерова, трижды выстрелил в Абдурамана, но в темноте промазал. Тогда мужчину отволокли в сторону и стали избивать камнями, при этом ему проломили голову. На счастье, по дороге шли несколько крестьян, и убийцы предпочли сбежать. Крестьяне отнесли раненого в больницу. Хайсеров и его боевики скрылись в горах.

13 июля 1927 г. в свалочной балке за Симферополем был обнаружен присыпанный землей труп неизвестного. Следствие установило, что беднягу задушили, забив ему глубоко в рот кляп. Началось следствие. Вскоре опознали убитого – это был Ибраим Ариф Чолак. Убийство сразу же связали с покушением на Сейдаметова. Хотя Вели Ибраимов попытался мешать расследованию, но в этот раз следствие вело ОГПУ, влияния на которое он не имел. Отмечу, что ОГПУ при СНК СССР – Объединенное государственное политическое управление при Совете Народных Комиссаров СССР. Просто уголовными преступлениями эта организация не занималась.

Очень скоро было установлено, что с боевиками Хайсерова тайно поддерживал связь Вели Ибраимов и что боевики скрывались в лесах между деревнями Ай-Василь (ныне район Васильевка в городе Ялта) и Никита (поселок в составе Большой Ялты, знаменитый Никитским ботаническим садом). Ибраимов периодически встречался с Хайсеровым, информировал его о ситуации на полуострове, снабдил банду огнестрельным оружием и готовил им побег в Турцию. Для этого в сентябре он переправил всех боевиков по одному в Симферополь. Каждого принял у себя кто-то из связанных с Ибраимовым националистов. При этом особую активность проявил ближайший сподвижник Ибраимова – заместитель председателя КрымЦИКа Мустафа Абдулла. Сам Хайсеров обосновался в квартире у Ибраимова и прожил там более месяца как друг семьи.

ОГПУ тоже не дремало. 1 октября 1927 г. в городе Синельниково близ Днепропетровска милиция задержала двух боевиков Хайсерова. Они были снабжены крупными денежными суммами, золотом, имели подложные документы. На допросах арестованные сообщили, что направлялись в грузинский город Гори, где в гостинице «Боржоми» был назначен сбор всей группы для совместного перехода через грузино-турецкую границу. Сотрудники ОГПУ спешно организовали в горийской гостинице засаду. Вскоре попались еще два боевика из группы Хайсерова. Они-то и рассказали, что руководили ими Вели Ибраимов и Мустафа Абдулла.

Тем временем собрался в Грузию и Амет Хайсеров. Проводить его вышла на крыльцо жена Ибраимова. Хайсеров сел в линейку, запряженную двумя лошадьми, извозчик взмахнул кнутом… и беглец на какое-то время исчез из поля зрения ОГПУ.

Только в начале ноября близ села Байдар (ныне Орлиное, здесь находится знаменитый горный перевал Байдарские ворота) чекистами были задержаны остальные боевики группы Хайсерова. Среди задержанных оказались участники покушения на Сейдаметова. Дали они показания и об убийстве Чолака. Бывший партизан приехал в Симферополь 12 июля 1927 г. – хлопотать о персональной пенсии. В заявлении он ссылался на пытки, которые претерпел от рук Хайсерова. Документ попал к Ибраимову. Тот пригласил Чолака в гости, чтобы за ужином обсудить, как быстрее оформить пенсию. В доме уже какое-то время скрывался выслеженный сотрудниками ОГПУ контрабандист Афуз Факидов. Вместе они набросились на бедолагу Чолака и задушили его, причем душил Ибраимов, а Факидов держал. Вечером труп вывезли за город и прикопали на свалке.

Дело Ибраимова и пятнадцати его сообщников было рассмотрено в апреле 1928 г. в Симферополе выездной сессией Верховного суда РСФСР под председательством А. А. Сольца, с участием прокурора В. И. Фридберга, общественного обвинителя и защитников. Процесс был открытым, его стенограмма публиковалась в газете «Красный Крым». Ибраимову, в частности, было предъявлено обвинение по статьям 58-8 (террористический акт), 59-3 (участие в бандитской шайке) и 116 часть 2 (растрата).

Все подсудимые признали свою вину, из чего нынче делается стандартный вывод, будто они были подвергнуты пыткам. 28 апреля суд вынес приговор: Вели Ибраимов и Мустафа Абдулла были приговорены к расстрелу, большинство подсудимых – к разным срокам лишения свободы, одному дали условный срок, троих – оправдали. 9 мая 1928 г. Ибраимова и Абдуллу казнили. Амета Хайсерова судили отдельно и тоже расстреляли. Националисты считают этот суд, в центре которого оказались Сольц и Фридберг, еврейской расправой над борцами за самоидентификацию крымскотатарского народа. Тот факт, что в процессе на стороне обвинения участвовало еще более десяти человек, преимущественно крымские татары (но были там и русские, и малороссы), обычно замалчивается. Либо крымские татары огульно объявляются национальными предателями, продавшимся ОГПУ.

Следствие продолжилось и после казни осужденных. Были изучены факты политической деятельности Вели Ибраимова. О результатах расследования общественность оповестили тогда же через широкую прессу. И хотя апологеты утверждают, что все в этом следствии сфальсифицировано и является клеветой, опровергнуть документы польской разведки 1930-х гг. о прометеизме на территории Крыма невозможно. А тогда, в 1920-х гг. появился весьма распространенный термин «велиибраимовщина». Он означает антисоветское националистическое движение за развал СССР, тайно проходившее внутри государственных и партийных органов власти в национальных регионах и поддерживавшееся из-за рубежа. Уже через несколько лет о тех событиях постарались забыть, но в августе 1991 г. «велиибраимовщина», будучи составной и важнейшей частью прометеизма, одержала полную победу над советским обществом. Поэтому не удивительно, что решением яковлевско-горбачевского Верховного Суда Российской Федерации 20 июня 1990 г. Вели Ибраимов был реабилитирован. Эта реабилитация говорит лишь о том, чего стоит весь реабилитационный процесс и антисталинская истерия времен горбачевщины и ельцинщины и есть ли смысл всей этой патологической вакханалии «обличительства сталинизма».

В крымскотатарской среде сложились весьма противоречивые версии описываемых событий. Все излагать нет смысла. Попробую составить единую картину. И начинается она для всех версий одинаково: Вели Ибраимов – национальный герой, романтик, положивший жизнь на создание национального социалистического крымскотатарского государства в составе СССР и погибший в неравной борьбе против коллективизации, раскулачивания зажиточных семей и захвата Крыма еврейской диаспорой. При этом Вели Ибраимов был кровным врагом коварного Иосифа Сталина. Последнее его и погубило. Есть две версии, объясняющие такую враждебность со стороны всесильного диктатора, страдавшего паранойей на почве мстительности к избранным им врагам и на почве безграничного властолюбия. Согласно первой версии, Вели Ибраимов, будучи начальником разведки ЧОН Кавказского фронта, ухитрился заполучить секретные документы царской охранки, компрометировавшие Иосифа Виссарионовича как предателя дела революции, и шантажировал его этим. Согласно второй версии, фантастической, но для многих убедительной, в 1920 г. Сталин якобы был направлен на подавление восстания горцев Дагестана (или чеченцев и ингушей), но жестокостью своею провалил поручение. Тогда с той же миссией направили Вели Ибраимова, и тот дружескими уговорами блестяще справился с заданием. Сталин пришел в ярость и однажды в порыве гнева воскликнул:

– Вели, подрыв авторитета я тебе никогда не прощу!

И не простил…

Обе версии относятся к началу 1990-х гг. и представляют собою конъюнктурный бред, не имеющий никакого отношения к реальным событиям. И все же именно на них строится биография Ибраимова – национального героя. Ведь в конце 1980-х считалось, что чем больше мерзостей будет вылито на Сталина и чем благороднее и мудрее будут преподнесены публике его «жертвы», тем правдивее рассказ.

Некто С. Щепин, первым опубликовавший вторую версию в газете «Новороссийский рабочий» (ноябрь, 1989) вообще заявил, что в течение председательства Ибраимова в КрымЦИКе ОГПУ по поручению Сталина организовало пять (!) покушений на вождя крымских татар. Все они сорвались благодаря бдительности личного телохранителя Ибраимова – славного героя Амета Хайсера. Пятым несостоявшимся убийцей стал Чолак.

«Бывший красный партизан Чолак (Челак) благодарил председателя КрымЦИК за содействие в назначении персональной пенсии и вдруг попросил сувенир – фотографию Вели с дарственной надписью. Ибраимов развел руками. Тогда Чолак поспешно сказал, что он может зайти за фотографией вечером на квартиру – ведь старые знакомые – и поспешно вышел. Здесь же в кабинете был Умер, брат Вели. Братья переглянулись, что-то в поведении посетителя их насторожило. Наверное, поэтому вечером Вели тоже был не один, а с телохранителем Аметом Хайсером (Хайсеровым). И не поэтому ли, когда домработница доложила о позднем посетителе, Хайсер запротестовал, попросил от приема воздержаться. Но председатель все же сказал: – Пусть войдет. – Хайсер что-то пробормотал и встал за портьеру. А вошедший, убедившись, что в кабинете никого нет – мальчика, сидевшего в уголке и увлеченно рисовавшего, он либо не заметил или просто не принял во внимание – после нескольких слов выхватил револьвер, но его опередил телохранитель. Удар по руке, и пуля впилась в пол. Покушавшийся быстро повернулся к портьере, но второй удар рукоятью маузера пришелся по голове. Чолак рухнул замертво.

По телефону Ибраимов связался с ГПУ. Сразу приехали чекисты – Вели даже подивился их завидной оперативности. Составили акт, забрали тело.

А много лет спустя тот мальчик, сын Ибраимова, единственный из оставшихся в живых свидетель, рассказал всю историю неудачного покушения автору этих строк.

Подробное описание пятого по счету покушения весьма существенно еще и потому, что буквально на другой день стали твориться вещи со здравым смыслом несовместимые. Труп Чолака оказался не в морге, а на… свалке со следами неумело фальсифицированного удушения. Причем обвинял во всеуслышание главу республики в преднамеренном убийстве не кто иной, как начальник КрымГПУ…

С этого момента охота приобрела новый, совершенно неожиданный оборот. Ибраимова срочно вызвали в Москву. Случается так – а подлинный случай всегда непланируем, – что у двери кабинета Сталина Ибраимов оказался вместе с генералом А. С. Гафаровым, впоследствии, в годы войны, ответработником ЦК ВКП(б). Дверь открылась, вышел Сталин.

– Вели, что это ты там людей убиваешь? – спросил Сталин. Ибраимов ответил, что телохранитель быстро пришел на помощь, и убитым оказался тот, кто покушался на его жизнь.

– Зайди, поговорим, – коротко бросил вождь. А разговор получился долгим, потом Ибраимов пересказал его Гафарову. И одна деталь примечательна весьма. Сталин советовал председателю КрымЦИК застрелиться, если-де он хочет, “чтобы дети жили в почете”. Ибраимов не послушался державного совета. И назад в Крым ему суждено было вернуться под конвоем».

Комментировать этот анекдот для малолетних вряд ли стоит. Смущает притянутая автором за уши «значительность» первоисточников. Помимо самого «верного» свидетеля событий Тимура Ибраимова (Тимура Николаевича Марьяновича) (мальчику на время трагедии было три-четыре годика… читатель, припомните себя в том возрасте), информатором его оказался уважаемый генерал-лейтенант Абляким Селимович Гафаров (1907–1976), в присутствии которого Сталин якобы сказал вызванному в Москву Ибраимову: – Вели, что это ты там людей убиваешь? – В начале 1928 г. двадцатилетний Гафаров работал секретарем Евпаторийского РК ЛКСМ Крымской АССР и о генеральстве даже не помышлял. Его тогда не то что к кабинету Сталина, но и к правительственным зданиям Кремля просто так никто не подпустил бы, а уж Ибраимов пересказывать содержание личной беседы со Сталиным и подавно не решился бы.

Гораздо интересней неожиданные выводы, к которым пришел Тимур Дагджи, видный крымскотатарский националист, многолетний член политсовета «Милли Фирка», журналист и публицист, председатель Комитета по требованию компенсаций ветеранов Национального движения крымскотатарского народа. В сравнительно недавно опубликованной книге «Одна судьба на все поколения» он заявил, что Амет Хайсер (в прессе 1920-х годов иногда упоминается как Хайсер Амет) был только телохранителем председателя КрымЦИКа Вели Ибраимова. Он никогда не был «белогвардейским офицером», «штабс-капитаном в отрядах Курултая», тем более «очень опасным шпионом западной разведки», как утверждала советская пресса 1920-х гг. На основании неуказанных в книге источников Дагджи настаивает на том, что Амет Хайсер был обыкновенным ялтинским парнем, видимо, с небольшим психическим отклонением. Короче, у него бывали приступы, когда молодой человек становился неадекватным. Он часто устраивал драки на свадьбах, куда мог спокойно придти без приглашения. Автор книги рассказал, как Амет Хайсер, пребывая «в сложном душевном порыве», сжег дом знаменитого крымскотатарского актера театра и кино Хайри Эмир-заде. Ибраимов был для Амета как отец родной – помогал ему, защищал, а взамен отличавшийся недюжинной силой Хайсеров служил у него телохранителем. Безусловно, при таком раскладе, фальсификация процесса Ибраимова становится очевидной. Однако, никаких неопровержимых доказательств своей версии Тимур Дагджи не привел. Впрочем, и сами доказательства не имеют значения. Ведь совершенно очевидно, что процесс был организован как начало открытой войны против прометеистов с целью разгрома обширного заговора. А прометеизм Ибраимова и его окружения доказывают независимые зарубежные источники, как официальные государственные (архив Экспозитуры-2), так и мемуары видных лидеров националистических движений. Поскольку прометеизм всегда был и остается по сей день смертельной угрозой существованию советской, а сегодня российской государственности, то в войне против него любые средства хороши. В том числе и мелкие фальсификации, каковой можно признать процесс над Вели Ибраимовым и его группой.

И все же поиск документального подтверждения непричастности Амета Хайсерова к врангелевской контрразведке и к истязаниям красных партизан носит чрезвычайный характер. Дело в том, что Тимур Дагджи является одним из первых лидеров современной «Милли Фирка», кто официально и публично признал, что депортация крымских татар, начавшаяся 18 мая 1944 г., была проведена по требованию правительства США и вопреки желаниям правительства СССР. Сталин вынужден был пойти на уступки под угрозой заключения сепаратного мира между США и фашистской Германией в самом преддверии великой Белорусской операции 1944 г. Франклин Рузвельт защищал интересы транснационального капитала и настойчиво продвигал проект «Крымская Калифорния». И хотя сегодня на позициях Дагджи стоит целый ряд руководителей «Милли Фирка», компрометация его как человека, склонного основываться на слухах и семейных россказнях, может существенно отразиться на всем процессе общественного переосмысления национальной трагедии.

Как бы там ни было, но процесс Вели Ибраимова и его сообщников стал знаковым в истории СССР. В советской стране он оказался если не первым, то одним из первых и самым шумным процессом сократовского типа, известным еще со времен Древней Греции. Его главным отличием является то, что обе стороны – и обвинения, и подсудимого (подсудимых) – знают, что совершено тяжкое преступление против общества и государства, но обвинение (либо во имя сохранения спокойствия в обществе, либо по политическим причинам, либо ради сохранения тайны дальнейшего следствия и т. д.) и подсудимый (либо по незнанию и желая скрыть от обвинителей тайну своего настоящего преступления, либо по договоренности с обвинением на каких-либо выгодных ему условиях) – совместно умалчивают от присутствующих на процессе об истинной причине суда и приговора. Публичный суд, скрывая правду, рассматривает заведомо ложные обвинения и заведомо ложные доказательства вины. С начала 1928 г. практически все политические процессы в СССР носили сократовский характер. И именно сократовский характер процессов послужил формальным поводом для юридической реабилитации справедливо осужденных политических и даже уголовных преступников. О множестве судебных ошибок и безнравственной работе следователей здесь речь не идет – они свойственны всем судебным системам во все времена и жертвам их несть числа. А лишний раз сетовать по этому поводу в данной книге нет смысла.

С процесса Вели Ибраимова по всей стране начались репрессии против участников прометеевского заговора. Современные националисты объявляют эту общесоюзную операцию террором, направленным сугубо против крымскотатарской интеллигенции. Ожесточенная борьба сталинистов за сохранение единой страны СССР в расчет ими не принимается – они утверждают, что террор творили психически ненормальные негодяи, трусы и карьеристы, пресмыкавшиеся перед извергом-параноиком Сталиным. Мысль о возможности заговора отвергается ими категорически. А все документы, в том числе и из зарубежных архивов, которые объективно подтверждают существование заговора, ими с ходу объявляются сталинской фальсификацией.

Вот только один, интересный для нас пример. «Выступая на заседании Оргбюро ЦК ВКП (б) 1 августа 1928 г., секретарь ЦК В. М. Молотов заявил, что “за спиной Ибраимова, несомненно, стояли люди более культурные… но зато и более опытные политические враги Советской власти. Нет сомнений, что эти враги группировались в особую антисоветскую организацию крымских буржуазных националистов (организация милли-фирковцев), руки которых запачканы в уголовных делах и политических преступлениях против Советской власти”. Эти выводы послужили сигналом для фабрикации органами ОГПУ следственного дела партии “Милли Фирка”. В обвинительном заключении отмечалось, что в ходе следствия “выявилось существование в Крыму организованного ядра… контрреволюционной партии, сохранившей свой костяк с момента зарождения в 1917–1918 гг.”. Далее сообщалось, что основной установкой партии было создание “татарской национально-демократической республики в Крыму”, для чего она стремилась добиться переселения из Турции 20 тысяч семей крымских татар, эмигрировавших туда в разные годы. Кроме того, партия обвинялась в пособничестве белогвардейцам и иностранным разведкам, передаче за границу секретных документов и т. п.

Всего по делу “Милли Фирка” были арестованы 63 человека, в основном известные представители крымскотатарской интеллигенции. 11 из них, в том числе: А. Озенбашлы, Х. Чапчакчи, С. Хаттатов, Б. Одабаш и другие были приговорены к расстрелу, однако некоторым он заменялся заключением в концлагерь сроком на 10 лет. Практически все обвиняемые были сосланы в Соловецкий лагерь, где и погибли в разные годы. В 1993 г. работниками военной прокуратуры Одесского военного округа было установлено, что “Милли Фирка” не вела вооруженной борьбы против существующего строя и вина осужденных по данному делу не доказана».

Обвинительные материалы против «Милли Фирка» полностью подтвердились после того, как в руки советской разведки попали архив Экспозитуры-2, а следом и архивы третьего рейха. Остается совершенно непонятным заявление авторов о фабрикации органами ОГПУ следственного дела партии «Милли Фирка», тем более, что ко времени начала судебного процесса партия эта уже давно была в стране под запретом. Однако более всего смущает современное решение юристов Одесского военного округа по реабилитации «Милли Фирка». Впрочем, если мы вспомним, что в начале 1990-х гг. пришедшими к власти в бывшем СССР политическими группировками энергично велась работа по подготовке судебного процесса над КПСС, и что украинские власти не стояли в стороне при осуществлении государственного переворота в Российской Федерации в октябре 1993 г., то становятся понятными конъюнктурные решения военных. Это лишний раз говорит о том, как следует относиться к реабилитационным решениями времен «хрущевской оттепели» и особенно времен перестройки и в постсоветский период.

Органы ОГПУ действительно открыли осенью 1927 г. следственное дело № 64513 «Контрреволюционная организация “Милли Фирка” в Крыму». Под следствием находилось более 500 человек, преимущественно представители национальной интеллигенции. Здесь следует признать, что в «Милли Фирка» в основном входили интеллигенты, зачастую связанные между собою родственными узами. Социальный состав партии определил социальный состав ее руководителей, связанных с Джафером Сейдаметом, а через него с Экспозитурой-2 и Пилсудским. Можно дискутировать, сознательно ли они предавали государство или враги пользовались энтузиастами вслепую – суть предательства от этого не меняется.

Под суд были отданы 63 националиста. Процесс состоялся в декабре 1928 г. 17 декабря был вынесен приговор: 11 обвиняемых приговорили к расстрелу, 47 осудили на различные сроки заключения в лагерях, 5 оправдали. В итоге из-под ног Джафера Сейдамета и зарубежных прометеистов на длительный период выбили в Крыму почву из-под ног. Правда, на полуострове еще оставалось достаточно много «велиибраимовцев», но от них избавлялись понемногу.

Есть тенденция рассматривать репрессии против крымскотатарских националистов и коллективизацию на полуострове, сопровождавшуюся переселением раскулаченных в Среднюю Азию, как преднамеренную расчистку территории от нежелательного народа. Якобы она проводилась по указанию Сталина с целью создания моноэтнической еврейской государственности в Крыму.

Конечно, это чистой воды клевета, которая опровергается конкретными фактами.

Во-первых, КрымАССР изначально была сугубо территориальным образованием и не носила национального крымскотатарского характера. Достаточно познакомиться с государство образовывавшими документами. Автономная Татарская Советская Социалистическая республика (АТССР) в составе РСФСР была образована 25 июня 1920 г. в Поволжье со столицей в Казани. Создавать в стране еще одну татарскую государственность никто не собирался, и никто изначально не рассматривал крымских татар как государствообразующий народ. Самое большее, на что изначально могли рассчитывать татары в Крыму – это на культурно-национальную автономию и на татарский язык как язык делопроизводства в компактно заселенных татарами районах. Так что никакой конкуренции евреям они фактически не представляли. Для мирного решения проблемы достаточно было поставить во главе правительства автономии национально нейтральных людей.

Во-вторых, в 1920-х гг. у Советской власти уже был накоплен опыт депортации целых народов. Правда, пока депортировали только русских из различных регионов (терские казаки, русские Семиречья в Туркестане). Но в случае надобности для еврейской колонизации с депортацией крымских татар никаких технических сложностей не возникло бы.

В-третьих, 28 марта 1928 г. Президиум ЦИК СССР принял постановление «О закреплении за КомЗЕТом для нужд сплошного заселения трудящимися евреями свободных земель в Приамурской полосе Дальневосточного края», которое положило начало постепенной переориентации еврейской миграции на Дальний Восток.

Надо признать, что после ареста Ибраимова переселение евреев в Крым начало потихоньку замедляться. Бесспорно, этому способствовало и недовольство местного населения. В литературе часто описываются события апреля 1928 г. на 75 переселенческом участке, когда группа жителей деревни Айбары с криками «бей жидов спасай экономию», «мы их выживем отсюда», «будем резать жидов» избила несколько переселенцев. Но такие эксцессы были столь редкими, что ссылаться на них не серьезно. Зато у Сталина теперь были развязаны руки при решении проблемы с обязательствами советского правительства по созданию еврейской государственности и сохранения при этом кредитов от транснационального капитала. Он мог позволить стране учредить новую автономию в любом ином регионе страны. Вели Ибраимов блестяще выполнил все возложенные на него функции и удалился в небытие.

В конце 1920-х гг. стало ясно, что ни о какой еврейской республике в Крыму и речи быть не может. Да и американские банкиры пока закрыли эту тему. Поэтому для успокоения наиболее назойливых апологетов в СССР (на территории Украины и Крыма) были основаны особые еврейские национальные районы. Во избежание излишнего шума 15 сентября 1930 г. постановлением КрымЦИКа в КрымАССР объявили о проведении нового районирования. До того республика делилась на 10 территориальных районов. Теперь ее разделили на 16 районов – 8 районов территориальных и 8 районов национальных. Был среди них и один еврейский национальный район – Фрайдорфский район (ФЕНР). Его образовали на стыке трех районов – Евпаторийского, Джанкойского и Симферопольского. Он охватывал большинство еврейских поселений полуострова. В 1935 г. ФЕНР поделили пополам, к восточной половине добавили небольшие территории от Джанкойского и Ишуньского районов и образовали второй еврейский национальный район – Лариндорфский (ЛЕНР). В обоих районах евреи составляли не более 35 % населения, остальные были русские, татары, немцы, украинцы и др. Хотя языком делопроизводства в обоих районах предполагалось сделать идиш, из-за малочисленности евреев с этим ничего не получилось.

Здесь мы сталкиваемся с существенным противоречием в источниках. В юдофильской литературе обычно указывается, что выхода к морю районы еврейские районы не имели, отсутствовали там и поверхностные воды – реки, озера. Но на помощь им пришла «Агро-Джойнт». Из США привезли колодцерубильную машину и в кратчайшие сроки прорубили 161 шахтный и 22 артезианских колодца глубиной от 60 до 180 м. Так что пресной водой было обеспечено все население обоих районов.

Однако в альтернативной литературе обычно подчеркивается иное: «…из Крыма депортировали раскулаченных татарских, русских, украинских крестьян… Отобрали у них 50 тыс. га земли. И основная часть “освободившихся” участков, конфискованного имущества предназначалась для еврейских поселенцев. Кстати, весьма любопытной представляется реакция иностранцев на подобную политику советской власти. Многим, даже в иудейских кругах, она очень не понравилась. Так, редактор американского журнала “Морнинг журналь” Фишман поднял вопрос: “Этично ли со стороны русского еврейства пользоваться для колонизации экспроприированной землей?” А еврейская газета “Джуиш кроникл” еще и расставила точки над “i”, указав, что многие бывшие хозяева расстреляны, посажены в лагеря или сосланы. Но с ответом выступил председатель благотворительного общества “Джойнт” мультимиллионер Луи Маршалл, который заявил, что “признает благодетельное право революционных конфискаций”». Если примерно ¹/₅ территории еврейских национальных районов принадлежала «кулакам», то земля там никак не могла быть заброшенной и без пресной воды в достаточном количестве. Получается, что обустройству подлежала лишь часть крымской земли, отданной под еврейскую колонизацию, причем не ясно, какая часть, а в остальном стороннего читателя просто вводят в заблуждение.

Административным центром Фрайдорфского района стал Фрайдорф (Свободное село) в 35 км от Евпатории. Он был основан в 1925 г. как еврейское поселение Участок № 3 Агудас-Ахим (Братство). Когда точно его переименовали в Фрайдорф, мне выяснить не удалось. Но в 1930 г. село уже носило такое название. В 1948 г. в связи с событиями, о которых рассказ будет далее, все еврейские названия в Крыму были изменены на русские. Ныне Фрайдорф именуется Новосельцы.

Руководство Фрайдорфа неоднократно поднимало вопрос о включении в состав района и объявлении районным центром или города Евпатория, или города Саки, что предполагало выход района к морю. Предложения эти остались пустыми разговорами.

Административным центром Лариндорфского района стало село Джурчи. Там жили преимущественно крымские немцы. После их депортации в 1941 г. село умерло и не возрождалось.

Но еще до того, в 1939 г., ФЕНР и ЛЕНР были признаны искусственными образованиями и стали многонациональными Фрайдорфским и Лариндорфском районами с делопроизводством на русском языке. 14 декабря 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР Фрайдорфский район был переименован в Новоселовский район, а Лариндорфский район – в Первомайский район.