Книга: Загадка Сфинкса
Назад: Глава 15 Когда небо соединялось с землей
Дальше: Глава 17 Место первого времени

Глава 16
Письмо в бутылке?

«Мы достигли такого удивительного этапа в своей эволюции… такого времени, когда знаем: мы можем говорить друг с другом на межзвездных расстояниях…»
Доктор Джон Биллингэм, Эймский исследовательский центр НАСА, 1995 год
Еще один вопрос: вместе с древними текстами и ритуалами, которые с ними связаны, могли ли огромные монументы некрополя Гизы быть созданы для того, чтобы передать послание одной культуры к другой — послание не через пространство, а через время?
Египтологи отвечают на подобные вопросы, закатывая глаза и насмешливо хмыкая. Что поделаешь, они не были бы «египтологами» (или, во всяком случае, не удержались бы в этой профессии), если бы не реагировали иначе, чем с недоверием и насмешкой, на предположения, что некрополь — более, чем кладбище, что Великий Сфинкс намного старше, чем эпоха 2500 года до н. э., а пирамиды — не просто «царские гробницы». И, конечно, ни один уважающий себя египтолог не готов допустить, хотя бы на минутку, что в этих монументах скрыто некое таинственное «послание».
Тогда к кому же нам обратиться за советом, если, как мы предполагаем, речь идет о послании цивилизации столь далекой от нас во времени, что становится почти непознаваемой?
Антишифр
Единственными учеными, активно занимающимися подобными проблемами, являются те, кто работает по программе SETI — «Поиск внеземного разума». Они без конца прочесывают эфир в поисках посланий от далеких цивилизации, и поэтому им, естественно, приходится думать: а что, если они, наконец, обнаружат такое послание? Вот что говорит об этом доктор Филип Мориссон из Массачусетского технологического института:
«Начнем с того, что мы бы очень мало знали о самом послании. Получив его, мы бы не поняли, что получаем. Но тем не менее мы располагали бы несомненным сигналом, со своей структурой и своим обращением. Лучшие люди постарались бы расшифровать его, и это было бы несложно сделать, потому что отправители постарались бы сделать так, чтобы дешифровка была бы несложной — иначе во всем этом нет смысла. Это своего рода антикриптография: „Я хочу передать тебе сообщение, ты никогда не имел дела с моей символикой, у тебя нет никаких ключей, но тем не менее, ты должен суметь прочитать его… Я должен включить в него много ключей и безошибочных умных подсказок…“»
В своей книге «Космос» профессор Карл Саган из Корнельского университета обсуждает ту же проблему — причем, что забавно, применительно к древнеегипетской иероглифической письменности. Он объясняет, что «египетские иероглифы представляют собой, в значительной степени, простой шифр замещения. Но не каждый иероглиф представляет букву или слог. Некоторые из них — пиктограммы». Когда дело доходит до перевода, эта «смесь букв и пиктограмм — страдание для переводчика». Однако в начале XIX века французский ученый Шампольон совершил прорыв, расшифровав знаменитый «Розеттский камень», глыбу черного базальта, на которой сделаны идентичные надписи египетскими иероглифами и на греческом языке. Поскольку Шампольон мог читать по-гречески, ему требовался только «ключ», чтобы связать конкретные иероглифы с греческими словами и буквами. Такой ключ ему предоставило постоянное повторение в греческом тексте имени фараона Птолемея V и равное число повторений в египетском тексте заметной продолговатой рамки — так называемого картуша — с одной и той же группой иероглифов внутри. Как комментирует Саган:
«Ключом оказались картуши… как будто египетские фараоны специально обводили свои имена, чтобы египтологам через две тысячи лет было полегче… Как радостно было (Шампольону) открыть этот канал односторонней связи с другой цивилизацией, чтобы позволить культуре, которая молчала тысячелетиями, рассказать о своей истории, магии, медицине, религии, политике и философии».
Затем профессор Саган делает сравнение, которое весьма уместно в нашем случае:
«Сегодня мы вновь ищем послания от древней и экзотической цивилизации, но в этот раз они скрыты от нас не только временем, но и пространством. Если бы мы приняли радиопередачу от внеземной цивилизации, то как можно было бы ее понять? Внеземной разум должен быть элегантным, сложным, внутренне согласованным и абсолютно чужим. Его носители, разумеется, хотели бы сделать направленное нам послание как можно более понятным. Но как это сделать? Возможен ли межзвездный „Розеттский камень“? Мы верим, что существует язык, которым должны владеть все технические цивилизации, какими бы разными они ни были. Общим языком является наука и математика. Законы природы везде одни и те же».
Нам представляется, что если в Гизе присутствует очень древнее «послание», то оно тоже должно быть выражено языком науки и математики, о котором говорит Саган — и по той же причине. Исходя из того, что «передача» должна бесперебойно продолжаться через тысячи лет (и пропасти культурных изменений), мы думаем, что автору такого послания было бы логично воспользоваться прецессией равноденствий, особенным законом природы, про который можно сказать, что он управляет продолжительными периодами земного времени, измеряет их и идентифицирует.
Надежные носители информации
Пирамиды и Великий Сфинкс в Гизе являются, помимо всего прочего, еще и столь же сложными, внутренне согласованными и абсолютно чужими, что и внеземной разум, по Сагану (чужими — в смысле громадного, почти сверхчеловеческого масштаба этих сооружений и их сверхъестественной — с нашей точки зрения, ненужной — точности).
Более того, возвращаясь вкратце к приведенным выше ремаркам доктора Мориссона, мы думаем, что некрополь Гизы прекрасно отвечает еще и требованию содержать «много ключей и безошибочных умных подсказок» . Действительно, нам представляется, что строителям пирамид пришлось проявить невероятную изобретательность, чтобы воплотить четыре главных принципа «безошибочности» послания, а именно:
• создание надежных и безотказных маркеров, которые могли бы возбудить любопытство и бросить вызов интеллекту искателей будущих поколений;
• использование «общего языка» прецессионной астрономии;
• использование прецессионных координат для четкой привязки по времени событий в прошлом и настоящем, в настоящем и будущем;
• искусно скрытые хранилища, или «залы записей», которые смогли бы обнаружить и посетить лишь те, кто полностью посвящен в «беззвучный язык» и способен прочесть его ключи и им следовать.
Кроме того, хотя монументы способны «говорить» с того самого момента, когда становится понятен их астрономический контекст, мы должны также обратить внимание на прямо-таки расточительность в количестве «погребальных текстов», которые дошли до нас из всех периодов египетской истории, но, по-видимому, имеют общие источники, причем немногочисленные . Как мы видели, эти тексты работают вроде «программного обеспечения» к монументам как «аппаратуре», предписывая последовательность операций, которые должен выполнять царь-Гор (и все другие будущие искатели).
Мы помним замечания Джордже де Сантильяны и Герты фон Дехенд в «Мельнице Гамлета» о том, что великая сила мифов как носителей специфической технической информации состоит в том, что они способны передавать ее независимо от личных познаний сказителей. Иными словами, пока миф продолжают верно пересказывать, он будет продолжать передавать информационное послание высшего порядка, скрытое в его структуре, даже если ни рассказчик, ни слушатель это послание не понимают.
Так же, по нашему мнению, дело обстоит и с египетскими погребальными текстами. Нас удивило бы, если бы обладатели многих гробов и стен гробниц, на которых они скопированы, имели малейшее представление о том, что за их счет воспроизводились данные астрономических наблюдений и указания по их проведению. Их привлекало то, что предлагали тексты — соблазн вечной жизни. Поддавшись этому соблазну, они на самом деле гарантировали бессмертие самим текстам. Ведь большое количество верных копий позволяло надеяться, что как минимум часть уцелеет в течение тысячелетий.
Мы считаем, что всегда существовало некоторое количество людей, которые верно понимали «науку бессмертия», связанную с этими текстами, и были способны читать астрономические аллегории, в которых были скрыты более глубокие секреты, непредназначенные для понимания толпы. Думаем, что этих людей некогда называли последователями Гора, и они действовали как незримая академия за кулисами египетской предыстории и истории, что их первоначальный культовый центр находился в Гизе, в Гелиополисе, и что именно они отвечали за посвящение царей и реализацию планов. И думаем, что порядок, в соответствии с которым они совершали почти все, что имело значение, был каким-то образом записан при помощи звезд.
Намеки и воспоминания
Откровенно астрономический характер некрополя Гизы, который игнорируют египтологи, тем не менее признавался незашоренными и с развитой интуицией исследователями на протяжении всей истории. Например, неоплатонисты-герметики из Александрии оказались довольно восприимчивыми к возможности «послания» и быстро почувствовали астральный характер текстуального материала и монументов . Ученый Прокл (V век н. э.) признавал астрономическую ориентацию Великой пирамиды, имея в виду конкретные звезды. В своих комментариях к «Tiwew» Платона (где идет речь об истории погибшей цивилизации Анлантиды) Прокл сообщает, что «Великая пирамида использовалась для наблюдения Сириуса».
Смутные воспоминания об астрономическом характере «послания», сооруженного в Гизе, просочились в Средневековье. Во всяком случае, арабские летописцы этого периода говорили о Великой пирамиде как о «храме звезд» и часто связывали его с библейским потопом, который датировали примерно 10 300 годом до н. э. . Представляет интерес записки арабского географа Якута аль-Хамави (XI век н. э.), который сообщает, что сабийцы, звездопоклонники из Харрана (чьими «священными книгами» предположительно были писания Тота-Гермеса), отправлялись в то время на специальные паломничества к пирамидам Гизы . Отмечалось также, что само название «сабийцы» (по-арабски Са-Ба) почти наверняка происходит от древнеегипетского слова Сба (звезда). Читатель помнит из части I, что еще в начале II тысячелетия до н. э. — то есть почти за 3 тысячи лет до записок Якута аль-Хамави, связывающих сабийцев с пирамидами, — было известно, что паломники из Харрана посещали Сфинкса, которому они поклонялись как богу по имени Хвл.
В XVII веке английский математик сэр Исаак Ньютон весьма интересовался Великой пирамидой и даже написал диссертацию о ее математических и геодезических свойствах, опираясь на данные, собранные в Гизе доктором Джоном Гривсом, профессором астрономии из Оксфорда. Позднее, в 1865 году, королевский астроном из Шотландии Чарльз Пьяцци-Смит организовал исследование Великой пирамиды, которая, по его убеждению, была инструментом пророчества, содержащего некое мессианское «послание». Именно Пьяцци-Смит первым тщательно измерил и продемонстрировал ее ориентацию по сторонам света, точность которой он связывал с наблюдениями Альфа Дракона — полярной звезды древних.
В первой половине XX столетия целый ряд видных астрономов — таких как Ричард Проктор, Эжен Антоннади, Жан-Батист Био и Норман Локьер — неоднократно пытались привлечь внимание к астрономическим характеристикам монументов Гизы. Их усилия, впрочем, мало повлияли на профессиональных египтологов, которые к этому времени почувствовали, что с интеллектуальными аспектами исследования некрополя пора «завязывать» («кладбище оно и есть кладбище»), ничего не понимали в астрономии (и объявили, что древние египтяне — тоже) и периодически дружно разоблачали, высмеивали или просто игнорировали любые астрономические «гипотезы», которые отклонялись от их консенсуса.
Несмотря на этот враждебный интеллектуальный климат, мы придерживаемся мнения, опираясь на собственные исследования, что главный вопрос состоит не в том, были ли монументы Гизы спроектированы для того, чтобы выразить ключевые астрономические и математические принципы, а в том, почему были.
Ключ к этому может находиться в узких, нацеленных на звезды шахтах Великой пирамиды.
Язык звезд
Первый серьезный прорыв в понимании функционального назначения шахт Великой пирамиды был сделан летом 1963 года американским астрономом Вирджинией Тримбл и архитектором-египтологом, доктором Александром Бадави. Они решили проверить интуитивное «подозрение» Бадави, что шахты — вовсе не «вентиляционные каналы», как предполагали египтологи, а могут иметь какие-то символические функции применительно к астральным ритуалам строителей пирамид. Вирджиния Тримбл сумела подкрепить интуицию коллеги, показав, что шахты камеры Царя были нацелены в эпоху 2500 года до н. э. на созвездия, которые в те времена имели для строителей пирамид большое значение. Как помнят читатели из части I, северная шахта была направлена на Альфу Дракона, полярную звезду эпохи Пирамид, а южная — на Пояс Ориона.
Сегодня Вирджиния Тримбл — профессор астрономии в Калифорнийском (Лос-Анджелес) и Мерилендском университетах, а также вице-президент Американского астрономического общества. Ее взгляды — прекрасный пример сочетания здравого смысла с профессиональной убежденностью астронома:
«Какие созвездия египтяне видели в небе — до сих пор не до конца ясно… Но одно созвездие для них заведомо выделялось из всех, олицетворяя бога Осириса. Орион — приметное созвездие для всех людей, а тот факт, что у египтян усопший фараон ассоциировался с богом Осирисом, сразу же делал Орион кандидатом на то, чтобы направить на него шахту, задачей которой было помочь душе фараона попасть с земли на небо…»
Встретив Вирджинию Тримбл, мы сразу признали в ней редкого и самостоятельного мыслителя. Александр Бадави умер в конце 1980-х годов; оставшись одна, она осталась неустрашимым бойцом. По ее словам, вывод о связи шахт со звездным небом и их астрономических функциях она сделала, руководствуясь логикой и фактами.
Мнение Тримбл было поддержано некоторыми крупными астрономами. Вот, скажем, совсем недавний пример. Доктор Мэри Брук из Эдинбурга написала в 1995 году в «Журнале Британской астрономической ассоциации» о шахтах следующее: «Их ориентация… вполне совместима с гипотезой, что около XXV столетия до н. э. они были направлены на кульминацию ряда важных звезд… Тот факт, что к шахте, направленной на Орион, добавляется шахта, направленная на Сириус, является веским аргументом в пользу их астрономического значения».
Мысленные приборы
Итак, мы предполагаем, что одной из главных целей тайной академии, члены которой известны как последователи Гора, было «зафиксировать» эпоху 2500 года до н. э. (отстоявшую от нас на 4500 лет), используя Великую пирамиду, ее точно выверенные шахты и звезды Пояса Ориона. Мы предполагаем, что для них эти звезды играли роль визира на гигантском безмене — южном меридиане.
Собрав этот «мыслительный прибор» для определения дат в прошлом и будущем, им оставалось только мысленно двигать этот «визир» — пояс вверх или вниз по меридиану от нулевой точки, куда была нацелена южная шахта камеры Царя.
Мы также предполагаем, что в основу второго прибора из этой серии была положена эклиптика (видимый ежегодный путь Солнца через 12 зодиакальных созвездий). Здесь роль визира играла точка весеннего равноденствия. Мысленно перемещая его влево (на восток) или вправо (на запад) от фиксированной точки на эклиптике, последователи Гора также имели возможность определять и обозначать дату в прошлом или будущем
В нашу эпоху, около 2000 года н. э., точка весеннего равноденствия приближается к знаку эры Водолея. Чуть более 2000 лет она двигалась через созвездие Рыб (160 год до н. э. — 2000 год н. э.), до этого был Овен (2320–160 годы до н. э.). В эпоху Пирамид точка весеннего равноденствия медленно ползла по Тельцу (4480–2320 годы до н. э.). А перед этим были эры Близнецов (6640–4480 годы до н. э.) и Рака (8800–6640 годы до н. э.). Еще шесть «больших месяцев» назад — и мы попадаем в эру Льва (10 960– 8800 годы до н. э.).
Теперь представьте себе, что мы отыскали в Гизе древний документ, в котором говорится, что он был составлен в то время, когда точка весеннего равноденствия находилась под знаком барана — Овна, то есть Солнце в этот день всходило на фоне соответствующего созвездия. Вооружившись этой информацией, мы в состоянии грубо датировать документ, отнеся его к эпохе между 2320 и 160 годами до н. э. Для более точной датировки требуется «тонкая подстройка». Именно здесь приобретает значение меридиональный «безмен»; если, скажем, в древнем документе не только указывается, в каком знаке зодиака находилась точка весеннего равноденствия, но и говорится, что нижняя из звезд Пояса Ориона пересекала меридиан на высоте 50° над горизонтом, то мы сможем, используя явление прецессии, установить с большой точностью, что дело происходило около 1400 года до н. э.
Эпоха Пирамид имела место в то время, когда точка весеннего равноденствия находилась в Тельце, а «точная подстройка» при помощи наклоненной на 45° «шахты Ориона» в Великой пирамиде привлекает наше внимание к дате 2500 год до н. э., когда, как помнит читатель, точка равноденствия была возле головы Тельца, в Гиадах, недалеко от правого (то есть западного) берега Млечного Пути.
Читатель, может быть, не забыл, что именно этот «адрес» был указан в «Текстах Пирамид» как место начала космического путешествия солнечного царя-Гора. Именно здесь он получает указание взойти на борт солнечного корабля и «плыть» поперек Млечного Пути в сторону «горизонта», на встречу с Горахти. Соответственно путешествие его направлено на восток, влево от точки равноденствия. В переводе на язык хронологии «Великого года» прецессии (в отличие от года солнечного), это означает, что царь-Гор должен путешествовать назад во времени к веку Льва-Горахти, в конкретную точку на дороге эклиптики — «Славное место Первого Времени», «место, которое благороднее любого иного».
Но где находится это место? Как царю-Гору (он же посвященный, искатель) отыскать его на отрезке протяженностью 2160 лет, или 30° дуги, занимаемой созвездием Льва на эклиптике?
Ответ такой: ему надо воспользоваться визиром Пояса Ориона на меридиане и путем точной подстройки уточнить дату. Своим мысленным взором он должен переместить Пояс «вниз» по меридиану к Первому Времени, а затем посмотреть, сколь далеко на восток по эклиптике сместила эта операция точку весеннего равноденствия. Там, где она окажется, и есть звездный пункт назначения, куда отправляют его последователи Гора.
И, конечно, его земной двойник окажется в Гизе, недалеко от Сфинкса с львиным туловищем.
Назад: Глава 15 Когда небо соединялось с землей
Дальше: Глава 17 Место первого времени