Мы понимаем, что многое в последних двух главах может шокировать читателя, особенно тех, кто не знаком с недавними исследованиями Библии. Заявление, что Новый Завет выставил в ложном свете Иоанна Крестителя, что его официальным преемником был Симон Волхв, настолько противоречит «традиционной» истории, что кажется намеренной фальсификацией. Но, как мы неоднократно ссылались, открытия эти были сделаны многими высокоуважаемыми исследователями Нового Завета совершенно независимо друг от друга, а мы просто собрали и прокомментировали их.

Большинство ученых, занимающихся исследованием Библии, согласны, что Иоанн Креститель был заметной политической фигурой, религиозное послание которого представляло собой угрозу стабильности в Палестине того времени — признано также, что такой же фигурой был и Иисус. Но как политическое значение его проповеди увязывается с тем, что мы узнали о его связях с египетским учением таинств?

Следует помнить, что религия и политика в древнем мире шли рука об руку, и любой обладающий харизмой собиратель толп автоматически становился политической угрозой существующей власти. Толпы, которые ждали от проповедника руководства, должны были, по меньшей мере, тревожить власть. Примером сплава религии и политики является концепция Божественного Царя, или Цезарь, представленный как Бог. В Египте фараоны считались богами с момента восшествия на трон: они начинали как воплощение Гора — отпрыска, рожденного волшебством Исиды и Осириса, — а после завершения священного ритуала смерти становились Осирисом. Даже во времена Римской империи правящая Египтом греческая династия Птолемеев — наиболее известным представителем которой была Клеопатра — бережно поддерживала традицию фараона-бога. Царицу Нила отождествляли с Исидой и часто изображали в ее облике.

Одной из наиболее устойчивых концепций, связанных с Иисусом, является понятие о его царственности. Определение «Христос-царь» часто используется христианами наряду с определением «Христос-Бог», и хотя в обоих случаях это лишь символическое обозначение, привкус того, что в нем есть что-то царское, остается — и Библия с этим согласна.

Новый Завет толкуется в этом отношении однозначно: Иисус был прямым потомком царя Давида, хотя достоверность этого заявления проверить невозможно. Главное здесь в том, что сам Иисус либо верил в свою царскую кровь, либо хотел, чтобы в это верили его ученики. В любом случае несомненно: Иисус претендовал на то, что он легитимный царь всего Израиля.

Это утверждение противоречит нашим словам о том, что Иисус придерживался египетской религии — почему вдруг евреи станут слушать чужеземного проповедника, не говоря уже о признании его своим законным царем? Как мы показали в главе тринадцатой, многие последователи Иисуса, видимо, считали его евреем: предположительно, это было существенной частью его плана. Однако вопрос остался без ответа: почему он хотел быть царем евреев? Если мы правы и он хотел вернуть народ Израиля к тому, что считал его исконной религией, вернуть этой яростной патриархии утраченную богиню Храма Соломона, разве можно было найти лучший путь к завоеванию сердец и умов народа, чем заявление о том, что он их законный властитель?

Иисус стремился к политической власти, возможно, это объясняет, чего он хотел достичь, проходя ритуал посвящения через Распятие и последующее Воскресение с помощью своей жрицы и партнера в священном браке Марии Магдалины. Возможно, он искренне верил, что через «смерть» и воскресение он сам станет — по устоявшейся веками традиции фараонов — Осирисом и царем-богом. В виде бессмертного божества Иисус в таком случае получал неограниченную мирскую власть. Но что-то явно пошло не так.

Как ритуал, вызывающий подъем сил, Распятие завершилось неудачей, и предположительный прилив магических сил не состоялся. Как мы видели, такие ученые, как Шонфилд, предполагают, что вряд ли Иисус погиб на кресте или в результате пыток. Но, видимо, его состояние резко ухудшилось, и он был не в состоянии действовать, поскольку не только не состоялся великий рывок к вершинам политической власти, но и Магдалина покинула страну, со временем оказавшись во Франции. Кто-то может предположить, что она внезапно сама оказалась под угрозой со стороны своих старых врагов Симона Петра и его союзников.

Идея, заключающаяся в том, что евреи могут пойти за лидером неевреем, на первый взгляд, кажется маловероятной. Однако и такой сценарий возможен: прежде всего потому, что он был реализован на деле.

Иосиф Флавий в труде сообщает, что приблизительно через двадцать лет после Распятия человек, известный в истории под именем «Египтянин», вошел в Иудею и сумел возглавить внушительную армию евреев, чтобы свергнуть римское господство. Описывая его как лжепророка, Флавий говорит:

Армия была разгромлена римлянами под руководством Феликса (преемника Пилата), но Египтянин бежал и полностью исчез из истории.

Хотя в Египте имелись еврейские общины и этот иностранец мог на самом деле быть евреем, этот эпизод весьма показателен, поскольку некто, по меньшей мере воспринимаемый как египтянин, сумел возглавить большое количество евреев в их собственной стране. Однако есть другое доказательство, что лидером в этом случае был нееврей: этот человек упомянут в Деяниях апостолов (21:38). Павла только что спасли от расправы возбужденной толпой в Храме и отвели в крепость под защиту римлян, которые явно не знают, кто он такой. Тысяченачальник спрашивает его:

Павел отвечает:

Этот эпизод ставит перед нами несколько интересных вопросов: почему Египтянин решил возглавить палестинское восстание против римлян? Возможно, еще более уместен другой вопрос: почему римляне связали Павла — христианского проповедника — со смутьяном Египтянином? Что у них могло быть общего? Есть и еще одно существенное обстоятельство: слово, переведенное как «разбойники», на самом деле в оригинале обозначено как «сикари», то есть дано название военизированной организации еврейских националистов, известных своей тактикой террора. Тот факт, что они встали под знамена иностранца, показывает: то же самое могло произойти в случае Иисуса.

Наше исследование, посвященное Марии Магдалине и Иоанну Крестителю, показало Иисуса в новом свете. Теперь мы воспринимаем его совсем по-иному в отличие от христианской традиции. В массе информации о нем выявились два основных течения: одно связано с тем, что он был не еврейского, а, скорее всего, египетского воспитания, а другое — с тем, что он представлен соперником Иоанна. Какая сложится картина, если мы сложим эти два течения вместе?

Евангелия с большим старанием доказывают, что Иисус был Богом, следовательно, каждый — включая Иоанна — должен быть ему духовно чужд. Но как только мы воспринимаем эти доказательства как простую пропаганду, все стает на свои места. Первое главное отличие от общепризнанной истории Иисуса заключается в том, что он — отбросим предвзятость — с самого начала не был отмечен как Сын Бога, при его рождении ангельские посланцы не присутствовали. На самом деле история его чудесного Рождества является полным мифом и частично заимствована из (равно мифической) истории рождения Иоанна.

В Евангелиях утверждается, что проповедь Иисуса началась после того, как Иоанн крестил его, а первые ученики были набраны им среди последователей Иоанна. Как ученик Иоанна Иисус фигурирует и в текстах мандеян.

Однако весьма высока вероятность того, что Иисус был членом внутреннего круга Крестителя, и, хотя Иоанн никогда не провозглашал Иисуса ожидаемым Мессией, в этой истории есть отзвук некоторой реальной рекомендации, данной Иоанном. Есть вероятность того, что он какое-то время был в роли преемника Крестителя, но случилось что-то очень серьезное, заставившее Иоанна пересмотреть свое решение и назначить вместо него Симона Волхва.

По всей видимости, в движении Иоанна произошел раскол: предположительно, раскольников возглавил Иисус. В Евангелиях говорится об антагонизме между двумя группами учеников, и мы знаем, что движение Иоанна продолжало существовать после его смерти независимо от культа Иисуса. Очевидно, что между руководителями двух движений были серьезные разногласия или велась борьба за власть: вспомните сомнения Иоанна в тюрьме по поводу Иисуса.

Есть два возможных сценария. Раскол мог случиться после ареста Иоанна и завершиться полным разрывом. На это есть намек в Евангелии от Иоанна (3:22–36), но ничего не говорится в других Евангелиях (они повествуют только об Иисусе после его крещения). Возможен и альтернативный вариант: после ареста Иоанна Иисус мог попытаться возглавить движение — либо по собственной инициативе, либо как второй по рангу, но по каким-то причинам не был в таком качестве признан всеми последователями Иоанна.

Как было показано, у Иисуса, видимо, были сложные мотивы, но кажется неоспоримым одно: он сознательно разыграл две главные драмы, одну эзотерическую, другую экзотерическую, воспроизвел историю Осириса и сыграл роль ожидаемого согласно пророчеству еврейского Мессии, соответственно. В его миссии была заложена продуманная стратегия, которая осуществлялась в три стадии:

первое: привлечь внимание чудесами и исцелением;

затем, как только он соберет последователей, начать проповедь, в которой он обещает им наступление Золотого века («Царства Небесного») и лучшую жизнь;

и, наконец, признание его Мессией. Из-за острого внимания властей к потенциальным мятежникам он, несомненно, последнее внушал косвенно, не прибегая к прямым заявлениям.

Многие признают сегодня, что у Иисуса была и политическая программа, но считается, что она вторична по отношению к его учению. Мы сознаем, что должны выдвигать свои гипотезы в контексте того, что он проповедовал, каков был его характер и амбиции. Вера в то, что он выступил с логически завершенной этической системой, основанной на милосердии и любви, столь распространена, что воспринимается само собой разумеющейся.

Практически для всех, в том числе представителей других религий, Иисус является воплощением кротости и доброты. В наши дни даже те, кто не считает его Сыном Бога, видят в нем пацифиста, защитника обездоленных й покровителя детей. Христиане, а в значительной части и нехристиане воспринимают Иисуса как единственного человека, который ввел понятия милосердия, любви и альтруизма. Однако ясно, что это не так: нет сомнений, что всегда существовали добрые люди в каждой культуре и религии, особенно в религии Исиды того времени особое внимание обращалось на личную ответственность и нравственность, на поддержание семейных ценностей и уважения ко всем людям.

Объективный анализ евангельских историй дает совершенно иное представление по сравнению со сложившимся мнением об Иисусе как об учителе, создавшем последовательное нравственное учение. Хотя Евангелия полностью посвящены апологетике Иисуса, картина человека и его учения получилась непоследовательная и расплывчатая.

Короче говоря, учение Иисуса, представленное в Новом Завете, весьма противоречивое. Например, с одной стороны, он советует последователям «подставить другую щеку» и простить врагов своих, передать все свое имущество вору, который своровал только часть его, а с другой — провозглашает: «Не мир пришел я принести, но меч». Он поддерживает заповедь: «Почитай отца своего и мать свою», но затем говорит:

Последователей Иисус побуждает возненавидеть их собственную жизнь, но тут же советует возлюбить соседа как самого себя.

Теологи пытаются объяснить такие противоречия тем, что одни слова следует понимать буквально, а другие — метафорически. Однако дело в том, что теология как наука появилась на свет именно затем, чтобы объяснить такие противоречия. Христианские теологи начали с допущения, что Иисус был Богом. Это первоклассный пример замкнутого на посылку обоснования: для них все, что сказал Иисус, должно быть правильным, потому что он сказал это, а сказал он это потому, что это правильно. Однако теория рассыпается в прах, если Иисус не был воплощением Бога, и разительная противоречивость слов, приписываемых ему, отчетливо проступает в жестком свете Дня.

Сегодня христиане думают, что образ Иисуса не изменился за две тысячи лет. На самом деле, то, как он воспринимается сегодня, значительно отличается от того, каким его видели всего два столетия назад, когда на Иисуса смотрели в первую очередь как на сурового судью. Он менялся от одной эры к другой и от одного места к другому. Иисус-судья был концепцией, оправдывающей такие зверства, как крестовый поход против катаров и охота на ведьм, но с викторианских времен он стал «добрым Иисусом, кротким и мягким». Существование столь разных образов стало возможным, потому что его учение в том виде, в каком оно преподнесено в Евангелиях, может оправдать и обосновать все для всех.

Любопытно, что эта расплывчатость может служить ключом к пониманию высказываний Иисуса. Теологи склонны забывать, что он выступал перед реальными людьми и жил в реальном политическом окружении. Например, его пацифистские речи могли быть попыткой развеять подозрения властей в отношении возможного мятежа. Поскольку времена были бурные и в толпах могли быть информаторы, Иисус должен был следить за тем, что он говорит. (В конечном итоге Иоанна арестовали именно из-за подозрений, что он может возглавить восстание.) Иисусу следовало быть очень осмотрительным: с одной стороны, ему надо было создать себе популярность, а с другой — он не должен был показаться властям угрозой существующему порядку — до поры до времени.

Всегда важно понимать, в каком контексте Иисус сказал или сделал что-то. Например, фраза «Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им» общепризнанно считается проявлением доброты, доступности и любви к невинным. Не будем вспоминать, что политиканы всегда любят целовать детей на публике, но следует принять во внимание, что Иисус с насмешкой пренебрегал условностями — у него в друзьях была женщина сомнительной нравственности и даже мытарь — сборщик налогов. Когда его ученики попытались не пускать к нему матерей и детей, Иисус немедленно выступил и велел им приблизиться. Этот приказ мог быть и еще одним примером пренебрежения общепринятым или же просто желанием показать, кто в доме хозяин.

То же самое происходит, когда Иисус говорит о детях:

Большинство людей считают эти слова проявлением его — Бога — любви к детям. Но немногие замечают условие «верующих в меня». Не все дети достойны его любви, а только те, кто причислен к его последователям. Его фразу можно истолковать как пренебрежение к детям, поскольку смысл его слов «даже дети, которые следуют за мной, важны». Упор делается не на малых сих — но на его собственной важности.

Как мы видели в случае Молитвы Господней, самые знакомые — и наиболее почитаемые — слова Иисуса тоже вызывают много вопросов. «Отче наш сущий на небесах» — слова не Иисуса: их, видимо, ранее использовал Иоанн Креститель, и в любом случае они являются частью молитвы, обращенной к Осирису-Амону. Аналогичный случай — Нагорная Проповедь. Как утверждает Бамбер Гаскон в своей книге «Христиане»: «В Нагорной Проповеди нет ничего принадлежащего только Иисусу». Снова мы видим, как Иисус произносит слова, авторство которых приписывают Иоанну Крестителю. Например, в Евангелии от Матфея (3:10) Иоанн говорит: «… каждое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь». Затем ниже в том же самом Евангелии (7:19–20) в Нагорной Проповеди Иисус использует ту же самую метафору слово в слово, добавляя: «Итак по плодам их узнаете их».

Хотя мало вероятно, чтобы Иисус когда-либо произносил единую речь, которую мы теперь знаем под названием Нагорная Проповедь, она, по всей вероятности, включает в себя ключевые положения его учения — в понимании авторов Евангелий. Хотя по меньшей мере некоторые из этих заповедей, как установлено, являются частью Послания Иоанна, Проповедь очень сложная речь: в ней содержатся этнические, духовные — и даже политические — заявления, и в этом качестве она подлежит тщательному анализу.

Имеются очень серьезные доказательства того, что у Иисуса была и политическая программа. Как только мы осознаем это, многие расплывчатые заявления становятся ясными. Нагорная Проповедь состоит из серии отдельных лозунгов, особенно доходчивых из-за тона, в котором они выдержаны, например, «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Однако циники могут воспринять их как набор банальностей и довольно абсурдных обещаний («Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»), В конечном итоге каждый революционер в истории пытался заработать популярность среди народа, обращаясь в первую очередь к неудовлетворенным и обездоленным, точно так же, как современный политик обещает дать работу безработным. Это полностью укладывается в его программу в целом: его неоднократные нападки на богатых представляют собой естественную часть действий, направленных на завоевание популярности, поскольку богатые всегда были предметом недовольства.

Но остается неоспоримый факт: слова Иисуса — «любите врагов ваших/блаженны миротворцы/блаженны милостивые» — это слова человека подлинно сострадательного, любящего и заботливого. Был он Сыном Бога или нет, он явно обладал замечательной силой духа. Если вам покажется, что мы проявили определенный цинизм, говоря об этом человеке и мотивах его поведения, мы сделали это только потому, что считаем: имеющиеся доказательства такой подход оправдывают. Для начала, как мы видели, высказывания Иисуса — по меньшей мере, те, что приведены в Евангелиях, — часто выглядят двусмысленными, а иногда прямо противоречат друг другу, временами встречаются слова, которые принадлежат Иоанну Крестителю.

Даже принимая это во внимание, можно подумать, что наши предположения противоречат друг другу: с одной стороны, мы ставим под вопрос мотивы Иисуса и даже его честность, в то же время недвусмысленно связываем его с культом Исиды, основанным на сострадании и любви. Но в этом противоречия нет: на протяжении всей человеческой истории мужчины и женщины свято уверовали в разные религии и политические системы, что не мешало им впоследствии воспользоваться верой для защиты собственных интересов, возможно, даже уговаривая себя при этом, что они соблюдают не личные, а корпоративные интересы. История показала, что христианство — которое провозглашает себя религией любви и сострадания — вывело на сцену своих сынов и дочерей, которые вели весьма далекую от примерной жизнь, так и религию Исиды с течением времени натура человеческая сделала мерзкой.

Таким образом, Иисус был творящим чудеса волшебником, собиравшим толпы, потому что развлекал их. Изгнание бесов не могло не быть зрелищным и должно было обеспечить разговоры об изгонявшем на многие месяцы после того, как он покинул деревню. Оказавшись в центре внимания толп народа, Иисус начал учить людей, чтобы построить свой образ Мессии.

Но, как мы видели, начинал Иисус как ученик Иоанна, из чего следует законный вопрос — а не имел ли Креститель тех же амбиций? К сожалению, информация о нем столь скудная, что доказательно ничего утверждать нельзя: можно только предполагать. Хотя образ Иоанна, сложившийся в нашем представлении, вряд ли соответствует крупной политической фигуре, следует помнить, что наша концепция этого холодного праведника основана на пропагандистском документе движения Иисуса — на Евангелиях Нового Завета.

С одной стороны, Ирод Антипа велел арестовать Иоанна (в соответствии с более достоверным источником — Иосифом Флавием), поскольку считал его возможным мятежником, но это мог быть упреждающий удар, а не реакция на что-нибудь сказанное и сделанное. С другой стороны, Иоанн и его последователи, включая мандеян, не проявляли каких-либо политических амбиций со стороны лидеров, но и это могло случиться только потому, что он был арестован до того, как мог проявить себя, а последователи просто не знали о его тайных мотивах.

Тот момент, когда Иисус начал действовать, видимо, был отмечен следующим событием: он накормил пять тысяч пятью хлебами. Евангелия изображают это как своего рода пикник с чудесами, когда хозяин, к изумлению гостей, умножает скудный запас еды из пяти ячменных хлебов и двух рыб так, что есть возможность накормить всех. В то время эта история имела глубочайший смысл, позднее потерянный. Первое: чудо абсолютно не похоже на любое другое из тех, что творил Иисус, — все другие, предназначенные для публики, были связаны с исцелением в той или иной форме. Второе: в Евангелиях есть намек на то, что в этом событии есть что-то значительное, что не улавливают даже авторы. Сам Иисус усиливает это впечатление, произнеся таинственные слова: «вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились». В Евангелии от Марка никого это событие не поразило. Как пишет А. Н. Уилсон:

Значение факта насыщения толпы связано не со сверхъестественным характером этого события. Не исключено, что авторы Евангелий придумали связанную с чудом часть этой истории, поскольку ощущали, что какое-то объяснение этому эпизоду надо дать, но не знали почему.

Суть этого события в том, что по Евангелию там были пять тысяч мужчин — там могло присутствовать и необозначенное количество женщин и детей, но к этой истории они отношения не имеют. Сказано сначала, что присутствовало там пять тысяч человек народу, но впоследствии разъясняется, что это была толпа мужчин. В этом и заключается особое значение эпизода: специально подчеркивается, что Иисус заставил их всех сесть вместе. Как говорит А. Н. Уилсон:

По сути, Иисус собрал вместе враждующие фракции, заставил их сесть вместе и устроил ритуальный совместный обед. По А. Н. Уилсону, выглядит этот эпизод как конференция кланов — встреча старых врагов, по меньшей мере временно объединенных Иисусом, бывшим учеником Иоанна Крестителя.

Сам язык, которым воспользовался Марк (6:39–40), позволяет предположить, что событие имело военизированный оттенок:

По Евангелию от Иоанна (6:15), то, что народ захотел, чтобы Иисус стал царем, есть прямой результат «хлебов». Ясно, что это было великое событие, но в нем заключено больше, чем кажется очевидным, — оно произошло немедленно после того, как Иоанну отрубили голову. Вот как развивались события по Матфею (14:13):

Иисус был настолько поглощен горем при новости о смерти Иоанна, что ему требовалось побыть в уединении, которое вскоре было нарушено прибытием толп народа, которые хотели услышать его проповедь. Возможно, они хотели убедиться, что идеалы Иоанна не умерли и дело будет продолжено через Иисуса.

В любом случае смерть Иоанна имела большое значение для Иисуса. Освободилось место, и он мог стать лидером группы, может быть, даже встать во главе всего народа. Не исключено, что он уже возглавил движение Иоанна после его ареста, и люди, узнав о казни Крестителя, ринулись ко второму по рангу — к Иисусу.

Эпизод казни Иоанна ставит много вопросов, на которые нет ответа. Снова это выглядит так, что Евангелия что-то от нас скрывают. Там сказано, что Иоанн был арестован за то, что он высказал осуждение незаконному браку Ирода с Иродиадой, а Флавий утверждает, что он был взят под стражу как реальная или потенциальная угроза существующей власти. Флавий не сообщает подробностей, связанных с обстоятельствами его казни, и того, каким способом он был умерщвлен. Затем следует резкое изменение мнения Иоанна о мессианстве Иисуса: возможно, уже находясь в темнице, он узнал об Иисусе что-то, бросившее на него тень. И, как уже было показано, есть что-то совершенно недостоверное в описании причин его смерти: судя по Евангелиям, Иродиада при посредничестве Саломеи фактически обманом вынудила Ирода принять это решение.

С евангельской историей смерти Иоанна связано несколько проблем. Нам говорят, что Саломея, действуя по наущению своей матери Иродиады, просит у Ирода голову Иоанна, и он соглашается на это, хотя и неохотно. Этот сценарий выглядит маловероятным: учитывая то, что мы теперь знаем о популярности Иоанна, вряд ли Ирод был настолько недальновиден, чтобы убивать его по столь извращенному капризу. Иоанн Креститель представлял собой угрозу, когда был живым, но можно себе представить, что он стал бы еще большей угрозой в качестве жертвы. Конечно, Ирод мог решить, что игра стоит свеч, и воспользоваться своей властью, каким бы большим ни было движение Крестителя. В таком случае он не поколебался бы сделать это напрямую по своему собственному приказу; но нет никаких сомнений в том, что он не стал бы в столь серьезном деле всего лишь удовлетворять садистскую прихоть своей падчерицы. Учитывая обстоятельства, вызывает удивление отсутствие широкомасштабных волнений или даже восстания. Мы уже упоминали, что, по Флавию, люди сочли причиной последовавшего вскоре сокрушительного поражения армии Ирода божественное возмездие за смерть Иоанна. Это свидетельствует о том, что трагедия по меньшей мере оказала мощное и продолжительное воздействие на настроения народа.

Однако восстания не произошло. Вместо этого напряженность была снята Иисусом, который, как мы видели, сразу после случившегося председательствовал на обеде пяти тысяч человек. Успокоил ли он людей? Сумел ли он утешить их горе из-за смерти Крестителя, которого они возлюбили? Может быть, так оно и было, но Евангелия об этом не упоминают. Тем не менее очевидно, что многие ученики Крестителя считали, что Иисус взял теперь на себя роль их лидера.

Таким образом, евангельская история смерти Иоанна мало похожа на правду. Почему же оказалось необходимым выдумывать затейливую историю? Если они собирались преуменьшить размеры движения Иоанна, то было бы достаточным вывести Иоанна как первую христианскую жертву. А они выставили его смерть банальной дворцовой интригой: Ирод вполне удовлетворен тем, что Иоанн находится под стражей, но ему ставят ловушку, и он вынужден его убить. Почему авторы изо всех сил стараются представить Ирода честным человеком, пойманным интриганкой и вынужденным отдать роковой приказ? По-видимому, все-таки была дворцовая интрига, связанная со смертью Иоанна, слишком хорошо известная авторам Евангелий, чтобы полностью игнорировать ее. Но переписывая историю в своих собственных целях, они, сами того не желая, сотворили глупость.

Ирод Антипа ничего не выиграл от смерти Иоанна — осуждение его брака Иоанном уже было широко известно, вред репутации уже был нанесен. Справедливо противоположное: со смертью Иоанна ситуация для него ухудшилась.

Но кто выиграл от смерти Иоанна? По данным австралийской исследовательницы, теолога Барбары Тиеринг, в то время ходили слухи о причастности движения Иисуса к этому деянию. Каким бы шокирующим этот слух не казался, ни одно другое известное сообщество не было столь заинтересовано в устранении Иоанна. Только по этой причине последователей Иисуса не следует сразу выводить из крута подозреваемых, если — как мы думаем — смерть Иоанна была результатом хорошо спланированной интриги. В конечном итоге нам известно имя соперничающего с ним лидера, в котором он засомневался в темнице, причем это было его последнее публичное высказывание.

Однако подозрения — это одно, а поиск доказательств — совсем другое. По прошествии 2000 лет, конечно, невозможно найти новые и прямые доказательства истины в этом деле, но восстановить косвенные обстоятельства можно, и это может послужить поводом для размышлений. В конечном итоге, как мы неоднократно упоминали, должна существовать особая причина, по которой еретики иоаннитского толка проявляют — в лучшем случае — прохладное отношение к Иисусу, а в крайнем случае — мандеяне — открытую враждебность к нему. Причины могут быть связаны с обстоятельствами, окружающими смерть Иоанна. Любопытно, что в отношении одного из наиболее известных эпизодов Нового Завета мы знаем имя дочери Ирода — Саломея — только благодаря Флавию. Авторы Евангелий тщательно избегают упоминания ее имени вообще, хотя приводят имена всех основных действующих лиц эпизода. Не скрывают ли они ее имя намеренно?

У Иисуса была ученица по имени Саломия. Хотя она упомянута как одна из женщин, стоявших у подножия креста и отправившихся вместе с Магдалиной к гробнице, как сказано у Марка, в Евангелиях от Луки и от Матфея, которые использовали Евангелия от Марка в качестве источника, — она таинственно исчезает. Более того, как мы видели раньше, есть любопытное упущение в явно невинном эпизоде Евангелия от Марка, которое вскрыто в книге Мортона Смита «Тайное Евангелие»:

В отличие от вычеркивания эпизода с воскрешением Лазаря, явной причины, чтобы не упоминать об этом, нет. Видимо, у авторов Евангелий были свои причины утаить от нас имя Саломии. (Она тем не менее фигурирует в Евангелии от Фомы — одном из текстов Наг Хаммади, — где она возлежит на ложе вместе с Иисусом — и в почти полностью утраченном Евангелии Египтян, а также в Pistis Sophia, где она изображена как ученица и законоучитель Иисуса.) Следует признать, что имя Саломия было достаточно широко распространенным, но сам факт того, что авторы Евангелий считали столь необходимым вычеркнуть его, привлекает внимание к Саломии, которая была ученицей Иисуса.

Несомненно, Иоанн Креститель стал фигурой крайне неудобной для отъединившегося движения Иисуса. Даже из темницы он умудрился донести свои сомнения в статусе своего бывшего ученика, которые столь тревожили его, что он назначил своим преемником Симона Волхва, а не Иисуса. Затем этого харизматического пророка, за которым пошел народ, убивают по капризу семьи Ирода, который не мог быть столь наивен, чтобы не предвидеть возможной реакции народа.

Как мы видели, такие ученые, как Хью Шонфилд, убедительно доказали, что существовала теневая группа, которая поддерживала миссию Иисуса, — и они могли быть заинтересованы в том, чтобы убрать Крестителя со сцены навсегда. История полна случаев смерти, очень удобной для чьих-то интересов, как в случае Дагоберта II и Томаса Бекета, когда был нанесен удар, устранивший и оппозицию, и последнее препятствие для реализации амбиций нового режима. Возможно, и смерть Иоанна относится к такой же категории. Не могла ли эта группа решить, что настало время удалить со сцены великого соперника Иисуса? Разумеется, сам Иисус мог оставаться в полном неведении о преступлении, совершенном в пользу его интересов, точно так же как Генри II никогда не собирался отдавать своим рыцарям приказ убить Томаса Бекета. Группа, стоявшая за Иисусом, видимо, состояла из богатых и влиятельных людей, поэтому вполне возможно, что у них были связи во дворце Ирода. Даже среди последователей Иисуса был по меньшей мере один человек, вхожий во дворец: в Евангелиях упоминается его ученица — жена эконома Ирода. Какова бы ни была правда в этом деле, есть неоспоримый факт: в отношениях между Крестителем и Иисусом опущено что-то очень серьезное, что-то в течение веков известное еретикам, что-то, о чем начинают догадываться ученые, признавшие, наконец, хотя бы то, что они были соперниками. Наименьшим, на чем может быть основана антипатия еретиков к Иисусу, может быть их представление о нем, как о неразборчивом в средствах оппортунисте, который воспользовался смертью Иоанна в своих собственных целях, возглавив движение с неприличной поспешностью, — особенно если законным наследником был Симон Волхв. Возможно, тайна, окружающая смерть Иоанна, является ключом к необъяснимому в ином случае поклонению Иоанну в противовес Иисусу среди групп, которые мы обсуждали в этой книге. Как мы видели, мандеяне возвели Иоанна в ранг «Царя света», а Иисуса заклеймили как лжепророка, который сбивал людей с пути истинного. Таким же он изображен в Талмуде, где, помимо этого, указывается, что он был колдуном. В других группах, в частности среди тамплиеров, бытовало менее радикальное отношение, но тем не менее они предпочитали поклоняться Иоанну. Такой подход нашел свое выражение в картине Леонардо «Мадонна в скалах», а также усилен деталями в других работах, которые мы обсудили ранее.

Когда мы впервые заметили, что Леонардо высказывает идею превосходства Иоанна над Иисусом, мы задались вопросом, а не было ли это просто его причудой? Но, просеяв массу данных о существовании широко распространенного культа Иоанна, мы пришли к выводу, что этот культ не только существовал когда-то, но и продолжал жить параллельно с Церковью, тщательно оберегая свои тайны. Церковь Иоанна в течение веков выступала в разных лицах, таких как воины-монахи старых времен и их политический отдел Братство Сиона. Многие тайно поклонялись Иоанну, когда склоняли колени перед Христом — мы видели, что Братство всегда именовало своих магистров Иоанн, начиная с Иоанна II. Пьер Плантар де Сен-Клер дает объяснение, которое выглядит, на первый взгляд, non sequitur. Иоанн I есть имя Христа.

Разумеется, представить солидные доказательства существования групп, которые верили, что Иисус лжепророк или хотя бы просто причастен к убийству Иоанна Крестителя, означало бы представить доказательства, что так и было на самом деле. Бесспорно только то, что два тысячелетия бок о бок существовали две церкви: Церковь Петра, который считал Иисуса не только человеком совершенным во всех отношениях, но и воплощением Бога, и Церковь Иоанна, которая видела Иисуса совсем в ином свете. Скорее всего, ни одна из них не владела монополией на истинность, и то, что мы видим, есть всего лишь отражение давней вражды между учениками двух учителей.

Тем не менее сам факт существования такого учения, как Церковь Иоанна, свидетельствует о том, что давно приспело время радикально переоценить характеры, роли и наследие Иоанна Крестителя и Иисуса Христа. Но на карту поставлено еще большее.

Если Церковь Иисуса построена на абсолютной истине, тогда Церковь Иоанна стоит на лжи. Но если справедливо обратное, то мы имеем дело с возможностью величайшей исторической несправедливости. Мы не говорим, что наша культура поклонялась не тому Христу, поскольку нет доказательств того, что Иоанн пытался выступить в такой роли или эта роль вообще существовала, пока Павел не изобрел ее для Иисуса. Но в любом случае Иоанн был за свои принципы убит, и мы верим, что они были основаны на том учении, из которого он заимствовал ритуал крещения. Это была древняя религия личного gnosis — знания или просвещения, духовного перерождения личности — через таинства поклонения Исиде и Осирису.

Иисус, Иоанн Креститель и Мария Магдалина проповедовали, по сути, одно и то же — но не то, что усвоили люди. Эта группа I века восприняла концепцию гностического осознания Божественного, проводя обряд крещения тех, кто искал это мистическое знание для себя — посвящая людей в древнее оккультное учение. Частью этого движения были Симон Волхв и его супруга Елена, чьи волшебство и чудеса были неотъемлемой частью религиозной практики, как и те чудеса, которые связаны с Иисусом. В центре этого движения был ритуал, от первого крещения до посвящения в египетские тайны. Но высшим ритуалом посвящения или инициации был сексуальный экстаз.

Однако ни одна религия, что бы ею ни провозглашалось, не гарантирует морального и этического совершенства. Всегда вмешивается человеческая натура, создавая свою собственную гибридную систему, или в некоторых случаях религия становится культом личности. Это движение было, по сути своей, культом Исиды с особым упором на любовь и терпимость, которые стремилась привить эта религия, но даже на родине религии в Египте известно множество случаев разложения жрецов и жриц. А в бурные времена Палестины I века, когда люди с нетерпением ждали прихода Мессии, учение было искажено в потоке личных амбиций. Как всегда, чем выше ставки, тем вероятнее, что сила будет использована неправильно.

Выводы и следствия этого исследования многим читателям покажутся новыми, нет сомнения, шокирующими. Вместе с тем, как мы надеялись показать, эти открытия накапливались постепенно, по мере того как мы получали все новые и новые доказательства. Во многих случаях мы имели — и это может удивить читателей — колоссальную поддержку со стороны современных ученых. И в конечном итоге сложилась картина, которая, самое меньшее, разительно отличается от той, что вам знакома.

Новая картина происхождения христианства и человека, чьим именем была основана религия, имеет далеко идущие последствия. Хотя эти следствия являются для большинства людей новыми, они уже веками признаны особо упорными представителями западного общества. Странно и тревожно становится на душе, когда, пусть даже на момент, представляешь себе возможность, что еретики были правы.