ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ДОЛГ АЗИИ ПЕРЕД ЛЕМУРИЕЙ

Разные коренные народы юго-запада Северной Америки славятся своими песчаными рисунками. Эти графические, хотя и эфемерные, шедевры создаются из кукурузных зерен, кусочков угля, цветочных лепестков и красного, желтого или белого песка, струящегося между пальцами художников из племен хопи, апачей, папаго, зуни или навахо. Рисунок наносится на белый фон оленьей кожи, раскинутой на полу простого жилища — хогана. Узоры повторяют традиционные, известные в течение бессчетных столетий, с небольшими изменениями и дополнениями. Некоторые рисунки, по сути, краткое изложение народных преданий, другие, так называемые «песни», якобы обладают целительными свойствами. «Пациент» усаживается в центре рисунка, где его окружают магические образы, поглощающие боль и зло. Превосходное мастерство исполнения предназначено для привлечения духов-врачевателей, с которыми больной встретится после церемонии очищения, которая может включать индейскую баню, прием лекарственных зелий, ритуальные ванны, половое воздержание.

Все художники — члены племенной гильдии, где они познают значение и мистическую силу их искусства, передаваемого из поколения в поколение, осваивают азы ремесла. Около 700 лет назад, когда их предки переселились на юго-запад, они могли перенять технику «сухого рисования» от местных индейцев пуэбла или анасази, живших в удивительных городах, высеченных в скальных стенах каньона Дюшелле и Каса-Гранде. Но мифическая традиция приписывает происхождение этого искусства «святым людям». Давным-давно, до Великого Потопа, эти невидимые благодатели поделились своей духовной силой с Народом Ветра, который передал свои знания индейцам навахо. В легенде повествуется о Те-о-сол-хи, морском боге, который велел водам океана подняться, чтобы покарать койота, похитившего его дочь. Люди были вынуждены бежать и спаслись от надвигающегося прилива в Америке. Когда они нашли койота и передали его Те-о-сол-хи вместе с пропавшим ребенком, воды отступили.

Другой песчаный рисунок рассказывает историю Тсил-ол-ни, «Кружащихся бревен», где Народ Воды похищает земного героя и его последователей и уносит их в свой дом на дне моря. Те просят помощи у Черного Бога, который угрожает наслать огонь с небес. Народ Воды отпускает пленников и в качестве возмещения за пережитые ими тяготы делится знахарскими секретами с главным из них и членами его семьи, которые становятся предками навахо. Позже герой видит конфигурацию из кружащихся бревен с парами черных и белых yei, мудрых духов, стоящих на внешних концах образующегося креста. Они дают ему семена и наставления о способах земледелия, которое становится основой их жизни на юго-западе.

Рисунок Тсил-ол-ни часто использовался в знахарских церемониях. Его «кружащиеся бревна» с мудрыми духами на концах образовывали контуры свастики. Существовали два ее варианта, соответствующих двум мировым потопам, одному на востоке, другому — на западе, о которых говорят индейцы хопи. Левосторонний посвящался прибытию выживших после катастрофы на востоке, где, по мнению некоторых исследователей, находилась Атлантида. Более раннюю миграцию через океан, с запада, символизирует правосторонний вариант. Предания об этих переселениях причудливо сочетаются в Камне-Лабиринте — сером валуне с замысловатым узором, заключенным в квадрат со стороной 3,5 фута.

Шаманы навахо чертят символ свастики в центре своего песчаного рисунка

Петроглиф находится на склоне горы к востоку от Хемета в штате Калифорния, примерно в 90 милях к юго-востоку от Лос-Анджелеса. Легкая патина на его поверхности, известная как «пустынный загар», указывает, что резьба была выполнена 4–3 тысячи лет назад, несмотря на возражения консервативных археологов (основанные на сомнительных свидетельствах), что им не может быть более нескольких сотен лет. Лабиринт имеет форму свастики, но в нижнем левом углу квадрата есть простой, гораздо меньший по размеру, правосторонний крест с загнутыми концами, известный в буддизме как sauvastika (правосторонняя свастика). Правосторонняя и левосторонняя свастики — распространенные образы в Юго-Восточной Азии, где они обозначают правую и левую ноги Будды и ассоциируются с его миссионерскими странствиями по миру. Как таковая буддийская свастика на калифорнийском петроглифе свидетельствует о том, что азиаты и древние американцы могли независимо получить этот символ из общего источника.

Черчвард считал свастику лемурийской эмблемой за десятилетия до того, как узнал, что этот знак использовали индейцы хопи для обозначения прибытия бежавших от Великого Потопа. Он утверждал, что свастика первоначально была одним из самых важных символов Лемурии, воплощавшим «четыре великих первозданных силы» Вселенной и «Ключ всемирного движения». Сходные мотивы присутствуют в других произведениях искусства навахо, таких как «кружащиеся радуги» в форме свастики, которые, по свидетельству «песчаного художника» из племени отоми Дэвида В. Вилласеньора, представляют собой «самую мощную силу в творческом духе эволюции».

Радуги стражи — Na'a-tse-elit yei — защищают от повторения потопа, уничтожившего прошлый мир. Черчвард писал, что лемурийская свастика обозначала силу, «действующую с запада на восток», что совпадает с преданиями хопи, которые соотносят миграцию своих предков с запада на восток с правосторонней свастикой. Народ соседнего племени чтит Пошайанкайю, который привел предков зуни на американский Юго-За-пад после почти полного истребления во время Великого Потопа. В память об этой массовой миграции некоторые изделия зуни украшены узором из свастик.

Если бы этот, предположительно лемурийский, знак отсутствовал на островах Тихого океана, мы могли бы усомниться в его связи с Му. На самом деле, он пользовался особым почтением у гавайцев под названием Крест Теаве и, согласно Лейнани Мелвилл, обозначал «Верховного Отца, бога пламени, которого часто называли «Всемогущим пламенем Творения», породившим все формы жизни на Земле». Описание свастики не только характеризует Лемурию как источник цивилизации, но и перекликается по смыслу с греческой свастикой, знаком Прометея, чья палочка для добывания огня была подарком первобытному человечеству. По другую от гавайцев сторону Тихого океана, когда неграмотным полинезийцам предлагали подписывать документы, составленные европейскими исследователями конца XVIII века, они часто рисовали правостороннюю свастику, этот символ использовался их предками во время Великого Потопа.

Гавайский жрец мистического культа кахуна носит головной убор, напоминаюищй те, что приняты «желтошапочников», последователей тибетского буддизма. На Гавайях и в Тибете сохранились туземные предания о миссионерах, прибывших из допотопного царства

Свастика также включалась в декоративное украшение из перьев, символизировавшее Чаучиутликуэ, «Владычицу в бирюзовом платье» — морскую богиню, изображаемую в храмовой живописи восседающей на троне, вокруг которого люди тонут в огромных водоворотах. Миф о Чаучиутликуэ явно отражает воспоминание о страшной морской катастрофе. Как и гавайский Крест Tea ве, крест майя с загнутыми концами символизировал огонь.

Считается, что свастика была занесена в Индию вторгшимися арийскими племенами в XVIII веке до н. э., но она уже почиталась как священный символ цивилизацией долины Инда за тысячу лет до этого. На оборотной стороне знаменитой цилиндрической печати из Мохенджо-Даро с изображением бизона нарисована правосторонняя свастика.

То обстоятельство, что знак свастики играл важную роль в ритуалах многих культур в течение тысячелетий, не так удивительно, как практически одинаковое его смысловое значение у совершенно разных народов. Мы снова встречаем свастику высоко в горах Гималаев, где этот символ, нанесенный на язык Ньятри Тсенпо, обеспечил ему трон первого царя Тибета. Легенда подразумевает, что он говорил слова, исполненные тайного смысла. Знак свастики был повсеместно признан как обозначение высшей духовной силы и назван писателями-символистами Татьяной и Мирабель Блау «остатком древнетибетской религии Бон».

Бон — обобщающий термин для разных мистических традиций Тибета, существовавших до начала VIII века н. э., когда они смешались с буддизмом и образовали политеистический синтез. Он происходит от словосочетания Бон па — «декламация магических формул», и подразумевает духовные знания, управление демоническими силами, переселение душ в те или иные материальные формы. Последователи этого анимистического культа, считающего все предметы одушевленными, верили, что декламация или монотонное песнопение на определенные тексты, известные как мантры, оказывает мощное воздействие на духовный и физический план бытия. С помощью мантры можно было сплести заново ткань отдельной человеческой судьбы или поднимать в воздух многотонные каменные блоки, находясь в измененном состоянии сознания.

Мистическая религия шаманского экстаза и манипулирование звуком, писал тибетский историк Нанкхай Норбу, были представлены в начале И века до н. э. чужеземцем по имени Шенраб Мивоче. Как и буддисты, которые пришли спустя много столетий после него, Мивоче объединил туземные мистические культы под общим названием Бон. Он поселился в Шансуне, на западе Тибета, между горой Кан Ринпоче (более известной как Кайлас) и озером Мафам, или Манасаровар, которые до сих пор остаются двумя самыми священными местами в мире для миллионов жителей Азии. По замечанию Норбу, этот регион «во всех отношениях можно считать колыбелью тибетской культуры». Гору Кайлас называли «горой свастики», она якобы ось мира, вокруг которой вращается Земля, для паломников, испытывающих духовное озарение. Термин «Ось мира», или «Пуп Земли», ранее уже встречался во время наших поисков следов Лемурии на острове Пасхи, первоначально известном как Те-пито-те-хенуа, а также в инкской столице Куско.

Норбу пишет о Мивоче: «Главной целью его миссии было обновление и реформирование существующих родственных и ритуальных традиций», а не их искоренение; к примеру, он заменил ритуалы жертвоприношения людей и животных на жертвенные подношения в виде глиняных фигурок, этот обычай до сих пор соблюдается далай-ламой и его последователями. Судя по его заботе о сохранении жизни, мы можем прийти к выводу, что принцип сострадания ко всем живым существам, центральный в тибетском буддизме, тоже связан с Мивоче. Место, где он поселился, насыщено ассоциациями с его таинственными идеями. Если шан означает «дорогой», «возлюбленный», тун — тибетская птица Га-руда, мифическое воплощение огня, чья эмблема — свастика. Однако «огнем Мивоче» была энергия Кундо-лини, которой обладают все чувствующие существа — внутренняя энергия, распространяющаяся вверх от витка у основания позвоночника человека. Ее можно либо превратить в пламя с помощью катарсиса, либо пробудить в результате медитации для духовного просветления и диалога с Великим Сострадательным Разумом, который есть Вселенная. Этот «огонь» считается самым активным из пяти элементов религии Бон.

После обращения местного царя Тривера Чаручена мистицизм Мивоче распространился по восточному и центральному Тибету, где пустил такие глубокие корни, что все последующие попытки запретить его провалились. Даже после того, как царский храм и ламаистские монастыри гомпа в Тотлинге были разрушены и покинуты в XVII веке, под влиянием Бон буддизм в Тибете развивался совсем не так, как в других странах. Его уникальность — результат синтеза двух религиозных и культурных традиций.

Одно из отличий тибетского буддизма от остальных форм этой религии — священное искусство создания ритуальных изображений из песка. Его существование у двух народов на разных концах нашей планеты давно озадачивало антропологов, не хотевших присоединиться к их консервативным коллегам и отвергать любые аналогии между Центральной Азией и Юго-Западной Америкой как чистое совпадение. Хотя обе версии имеют существенные различия, есть поразительные черты сходства. Среди самых важных — крест с загнутыми концами, который буддистские монахи и шаманы навахо включают в свои рисунки как главный символ духовной силы. Тибетский аналог Тсил-ол-ни — Калачкара, «Колесо времени», воплощающее мудрость таких учителей, как Будда, в песчаном рисунке. Это мандола, символическое изображение космических энергий, с которыми хотел слиться ее творец. Создание мандалы само по себе — разновидность медитации на тему безграничного сострадания.

Как и американские индейцы, монахи проходят специальный курс обучения под руководством мастера, который следит, чтобы традиционные линии и узоры воспроизводились с минимальными отклонениями. Калачкара — идеализированный образ небесного города, места безупречной гармонии, где достигается высшая цель просветления. По обе стороны мира молитвы и священные песнопения сопровождают создание песчаного рисунка. После завершения церемонии избавление от песка является важным ритуалом для обеих культур. Индейцы навахо собирают зерна в совок и относят в дальний северный угол жилища для захоронения в направлении, которое ассоциируется с выходом в следующий мир. Тибетцы бросают освященный песок в океан (реку или озеро, если они находятся далеко от побережья) в честь далай-ламы, чье имя означает «океан сострадания». В любом случае, поражает не только сходство этой необычной живописи, но и особое значение, которое ей придают тибетцы и индейцы юго-запада Америки, пользующиеся песчаными рисунками для достижения измененных состояний сознания. Особыми цветами у обоих народов обозначаются главные линии, на рисунках непременно есть одна центральная и четыре горы вокруг нее. Тибетская молельная палочка тоже известна шаманам навахо. Эти аналогии — за пределами обычного совпадения, крест с загнутыми концами не случайно главный священный символ и в Центральной Азии, и в юго-западной Америке.

Параллели становятся еще более тесными при сравнении мифов каждой из культур. У тибетцев свой вариант предания о Народе Воды, духовных, наставниках, обучавших предков индейцев навахо. В chog tabs, Мифах Творения, рождение Шенраба Мивоче в 1917 г. до н. э. означает, по словам Норбу, «начало тибетской истории». Как уже говорилось, он не был коренным жителем Тибета, но принадлежал к первой из пяти рас, прибывших с последовательными волнами иммиграции. Эти расы, в порядке от наиболее современной к древнейшей, назывались Ра, Дру, Тонг, Донг и Му. Все они, вместе с коренным народом Се, символизируются шестью лучами восходящего солнца, изображенного на тибетском национальном флаге. Восходящее солнце знаменует направление, откуда прибыли чужеземцы, и намекает на солнечный культ лемурийской прародины.

Как и первые жители Полинезии на далеких Гавайях, люди народа Мивоче называли себя Му, они считались «древним классом небесных божеств», владевших огромной духовной силой, отмечает Норбу. Во главе их пантеона был небесный бог с явно лемурийским именем dMu-bDud Kam-Po SaZan. Мивоче родился в начале II тысячелетия до н. э., через 276 лет после катаклизма 2193 г. до н. э. и за 289 лет до окончательной катастрофы 1628 г. до н. э. Иными словами, он жил спустя много лет после того, как его родина оправилась от трагедии, которая едва не привела к ее полному уничтожению, но за столетия до ее гибели в волнах океана. Дата рождения Мивоче особенно правдоподобна в посвященных ему лемурийских сказаниях, в отличие от многих других легенд о герое Потопа, спасающегося на чужбине, в них нет речи о природных катастрофах, Лемурия в то время не испытывала чрезвычайных сейсмических потрясений.

В этот спокойный промежуток продолжительностью 565 лет лемурийцы распространили свою сверхъестественную просвещенность во многих землях. Одним из мореходов-миссионеров был Мивоче, среди примеров духовного знания, которое он нес с собой, поныне вспоминаемый dmu dag или rmu thag (шнур Му), с помощью которого посвященные в тайны учения пролетали через небо в любое место на Земле или небосводе. Это был бесконечно удлиняющийся серебряный шнур, прикрепленный к солнечному сплетению, позволявший человеческому сознанию странствовать во Вселенной, не рискуя отделением души от тела, что неизбежно приводило к гибели. Называемый теперь астральной проекцией, этот феномен, видимо, берет свое начало от народа Му, который коренные тибетцы считали «древним классом небесных существ».

Мивоче также рассказывал о зарождении человечества. По его словам, в начале времен боги, уставшие от бескрайней пустоты Вселенной, сотворили космическое яйцо, которое в конце концов проклюнулось от своей внутренней энергии. Из желтка было создано первое свидетельство цивилизации — khro ch dmu rdzong, «железная крепость Му». Потом из яйца вышел Сидпа Сангпо Бумтри, зрелое проявление самих богов в человеческом облике — белый человек (drkar, буквально «белый»), «царь бытия, изобилия, благости и добродетели», повествуют мифические тексты, переведенные Норбу. Из другого яйца, наполненного голубым светом, вышла прекрасная женщина, которую Сидпа Сангпо Бумтри назвал Койпа Чучаг Гуэльмо за аквамариновую кожу. Ее волосы ниспадали до плеч семью голубыми косами, которые он сравнил со своими, семью бирюзовыми камнями. От их союза родились srid pa pho dgu и srid pa mo dgu, первые мужчины и женщины, предки человечества, включая Thum thum trial med rje, «Пробужденного властелина Му». Эта космологическая история явно описывает рождение не только цивилизации, но и самого человечества. Она также напоминает самый важный ритуал жителей острова Пасхи — ежегодные соревнования по плаванию к прибрежному островку Муту, когда первый, кто возвращался с яйцом сажистой крачки, удостаивался высших почестей. Вероятно, эта весенняя церемония проводилась в честь того самого космического яйца, о котором упоминается в тибетском мифе. В любом случае, лемурийская сущность Сидпа Сангпо Бумтри не вызывает сомнений, хотя значение Койпа Чучаг Гуэльмо менее очевидно. Появление женщины из голубого яйца и ее аквамариновая кожа могут быть метафорами океана, поскольку лемурийская цивилизация развивалась в тесном взаимодействии человека с сушей и морем. С другой стороны, голубой цвет может символизировать третий глаз, лобную чакру — энергетический центр цвета индиго, ассоциирующийся с восприятием духовной истины. Гораздо яснее отождествление Thum thum mal med rje, «Пробужденного Властелина Му», с мастером духовного просвещения. По всем сведениям, Лемурия была прародиной не только человечества, но и мистических искусств.

Во время путешествий по центральному Тибеау в начале 1980-х годов Чайлдрес посетил поселок Пурна и монастырь Пхуктал Гомпа на склоне утеса. Там в монастырской библиотеке хранилась, как утверждал один из местных монахов, информация о стране Му, также называемой Рутас, где публичное образование предположительно состояло из 12 степеней, примерно эквивалентных начальной и средней школе в современной Америке. В Тринадцатой учили людей, обладавших выдающимися эзотерическими способностями, — будущих лемурийских мистиков, ревностных сторонников веры в таинственные силы и учителей. По словам монаха, задолго до окончательной катастрофы эти мастера посвященные совершали морские путешествия во многие части света, где проповедовали возвышенную систему верований. Судя по всему, среди них был Шенраб Мивоче.

После трагедии лемурийские учителя и наставники поселились в Гималаях, где могли сохранить свою духовность в уединенной обстановке высочайших гор на Земле, свободной от катаклизмов, которые уничтожили их прародину. Тибетская столица Лхаса и дворец далай-ламы первоначально были их религиозным убежищем, где лемурийский мистицизм, который местные жители называли Бон-По, в VIII веке смешался с буддизмом.

Хотя рассказанное монахом не имеет фактического подтверждения, внутренние свидетельства указывают на его достоверность. К примеру, он утверждал, что «тринадцатый класс» лемурийского мистицизма возглавляли верховные мастера, входящие в Совет из семи человек. Число 7 напоминает о семи косах голубых волос Кой па Чучаг Гуэльмо и семи бирюзовых камнях Сангпо Бумтри. И то, и другое подробно описано в мифе Бон о космическом яйце, что подчеркивает их важное значение. Ее косы сравнивали с семью путями к просветлению — вдумчивостью, законопослушанием, прилежанием, радостью, безмятежностью, сосредоточенностью и самообладанием. Сокровища идеального правителя — царица (женская энергия, т. е. интуиция), самоцвет ясного мышления, колесо (правильное использование времени), слон (сила воли), министр (мудрые советники), полководец (преданные сторонники) и лошадь (скорость, мобильность) — находят свои аналоги в семи бирюзовых камнях Сангпо Бумтри.

Хотя лемурийцы оставили самые яркие следы своей деятельности в Азии, именно в Тибете, они не прошли незамеченными через Китай, где Тянь-Му помнили как гористую страну, расположенную далеко в Тихом океане. Несмотря на то что большая часть Прародины состояла из приморских низменностей, по крайней мере, некоторые се архипелаги были гористыми. Эта страна, также известная как Чэн-Му, описана в древнекитайской книге ритуалов «Чжоу-ли» как место, где Земля и Небо встречаются у космической оси. Здесь пространство и время утрачивают свое значение, четыре времени года перемешаны и противоположные принципы инь и ян больше не борются между собой, а пребывают в совершенной гармонии. Чэн-Му означает священный центр, точку неподвижности, достигаемую при глубокой медитации. Название подразумевает, что эти понятия ассоциируются с тихоокеанским царством Му, «Пупом Земли», где они впервые появились и достигли высокого духовного уровня.

Прародина была известна в Древнем Китае под разными названиями, включая Пэн Ша. Здесь духовные силы находили свое воплощение, чародеи овладевали левитацией и другими психическими искусствами. В царстве Пэн Ша правил Му Кун, царь богов, обитавший в золотом дворце у Озера Самоцветов. Здесь на благословенном персиковом дереве созревали плоды, из которых получали эликсир вечной жизни. Такая же тема возникает в японской легенде об Ураширо Таро, чьи приключения в подводном мире привели его в затонувшее царство, откуда он вернулся с персиком бессмертия. В китайском мифе затонувшее царство было известно под названием Шэнь Чжоу и считалось очень древней империей, предшествующей появлению самого Китая. Еще до того, как Шэнь Чжоу исчезло в волнах Тихого океана, богиня милосердия Сиванму унесла дерево бессмертия в свой сказочный дворец на далеком пике Куньлуньских гор. Там она ухаживает за ним ради богов и самых добродетельных людей. На P'an-t'ao Hui, Празднике Персиков, эти избранные достигают бессмертия, вкушая благословенные плоды. В лондонском музее Виктории и Альберта есть фарфоровое блюдо начала XVIII века, изготовленное при императоре Ян Чжэ-не. На нем изображена Сиванму и ее смертный слуга в сопровождении богов счастья (Фусинь), долголетия (Шу-лао) и заслуженного богатства (Лусинь) на фоне Шэнь Чжоу, которое символизирует величественный храм, тонущий в море. Лемурийские корни этой мифической темы не вызывают сомнений.

Историк, специалист по хронологии Нейл Циммерер пишет, что Му Кун «сформировал особую группу из восьми человек, которым вручили плоды: от Древа Жизни. Они были известны как «бессмертные». Древо Жизни было главной эмблемой Лемурии и воплощением бессмертия, отмечал Черчвард. Фу Сан Му изображалось в виде колоссального шелковичного дерева, растущего над «горячим прудом» (море) в заокеанском раю на востоке. Сама земля была горячей. На нижних ветвях Фу Сан Му было не менее девяти солнц. Белые женщины, славившиеся прекрасными длинными волосами, ухаживали за ли ши, растением бессмертия, в саду в центре острова. Есть упоминание о том, что лемурийский климат был очень жарким. Ди-Му была китайской Землей-Матерью, давшей жизнь всем чувствующим существам на планете, Лемурия была известна как Прародина, потому что считалась колыбелью человечества. Тема начала человеческой истории в затерянном океаническом царстве постоянно встречается во многих культурах Тихоокеанского кольца. В китайской легенде о Лао-Тянь-Е, многозначительно озаглавленной «Император Му», говорится, что этот «небесный мастер» стал отцом первых мальчика и девочки.

Природным катастрофам, сотрясавшим Прародину, что в конце концов привело к ее гибели, посвящены драматические тексты Древнего Китая. В имперской библиотеке хранилась колоссальная энциклопедия, в которой якобы содержались все знания с древних времен до XIV века, когда в нее еще вносились дополнения. Этот комплект из 4320 томов включал информацию о времени, когда Тянь-ди, Небесный Император, попытался уничтожить грешное человечество. Он повелел Ши Му, или Разрушительнице Жизни, поразить мир небесным кошмаром: «Планеты изменили свои пути, Земля распалась на части, воды на ее груди вознеслись высоко и затопили сушу». Другой бог по имени Юй, пожалев тонущих людей, приказал огромной черепахе подняться со дна океана и превратил ее в новую сушу. Эта версия идентична Мифу Творения, известному практически всем племенам к северу от Рио-Гранде. Американские индейцы почти везде называют свой континент Черепашьим островом в честь гигантской черепахи, которая поднялась с морского дна по приказу Великого Духа для спасения людей от потопа.

В другом китайском тексте повествуется о том, как «рухнули колонны, поддерживающие Небо, и цепи, на которых была подвешена Земля, рассыпались. Солнце, Луна и звезды устремились на юго-запад, где небо стало низким; реки, моря и океаны устремились на юго-восток, где тонула земля. Наступило время Великого Потопа». В книге «Шанхай Цзин» говорится о доисторической катастрофе, когда Небо внезапно накренилось, в результате чего Земля качнулась в противоположном направлении. Огромное царство опустилось на дно океана. Одним из многих его характерных названий было Пу Чжоу Шань, «Несовершенная гора». После того как богиня Ню Гуа Ши создала человечество, вместе с женщинами и мужчинами она строила первое царство Пу Чжоу Шань, где начался Золотой век величия, распространившийся по земле. Много лет спустя один из се божественных принцев из зависти решил свергнуть Ню Гуа Ши. Во время небесной схватки огненная голова ударила в «Несовершенную гору». Гора рухнула в море, что привело к Всемирному Потопу, уничтожившему цивилизацию и большую часть человечества.

Невозможно определить, какая из нескольких природных катастроф, затронувших Лемурию, описана в этих преданиях. Однако эти бедствия оставили глубокие шрамы в истории Китая. Эпоха палеолита, раннего каменного века, внезапно закончилась 12 000 лет назад, когда Лемурия буквально раскололась, большая часть ее территории скрылась под водой во время бурного геологического периода в конце последней ледниковой эпохи.

Старинный миф связывает начало китайской цивилизации с именем императора Фу Си, прибытию которого из-за моря предшествовал Великий Потоп, традиционно датируемый 2950 г. до н. э. Эта дата приблизительно совпадает с глобальной катастрофой, произошедшей около 3100 г. до н. э., о которой упоминалось в главе 12. Археологам известно, что неолитические культуры Яншао и Хоншань, существовавшие в течение 2000 лет, внезапно исчезли, на смену им пришла гораздо более развитая культура Лянчжу, где знали основы городского планирования и организованного сельского хозяйства. Интересно, что арахис впервые стал культивироваться в Китае в период Лянчжу. Арахис не уроженец Азии, он мог быть получен только из Америки. Напрашивается вывод, что прибывшие в Китай лемурийцы уже установили важные контакты на другой стороне Тихого океана.

На смену культуре Лянчжу в конце III тысячелетия до и. э. пришла династия Ся. Кароли считает, что китайское предание о десяти «солнцах», упавших с неба — память о столкновении Земли с фрагментами крупной кометы. Император Шунь видел их перед вступлением на трон и наблюдал, как большой метеор врезался в Землю, после чего случился опустошительный потоп. «Вся земля ушла под воду, — написал он, — весь мир стал бескрайним океаном. Люди плавали в бурных водах, искали спасения в пещерах и на деревьях в высоких горах. Урожаи погибли, выжившие соперничали с хищными птицами за место для жизни. Тысячи людей умирали ежедневно». Это бедствие произошло около 2440 г. до н. э., что примерно соответствует окончательной катастрофе в Лемурии. Наиболее ранняя фаза китайской цивилизации, запечатленная в археологической летописи, охватывает примерно 70 лет после гибели Прародины. Внезапное появление высокоразвитой династии Шли. оставившей великолепные бронзовые изделия на равнине Желтой реки, указывает на то, что она состояла из смешанных потомков коренных азиатов и беженцев из Лемурии.

Память о той самой древней иммиграции до сих пор сохраняется в Таиланде вместе с уникальной реликвией с погибшей родины. В мифе о потопе, также известном в Лаосе, повествуется о полубожественном народе, жившем в древности на далеком острове в великой славе и роскоши до тех пор, пока небесные силы не стали угрожать ему всемирным потопом. Трое мудрецов смогли демонтировать центральную колонну главного храма и увезти ее на корабле, прежде чем быстро поднимающиеся воды покрыли весь остров. Много дней они плыли в сторону заката и наконец достигли берегов Юго-Восточной Азии. Там они воздвигли колонну и назвали ее в честь затонувшего царства Лак Му-анг, «Священный камень Му». Вокруг нее они основали новое царство Айодхья, ставшее великолепным памятником труда местного народа под руководством чужеземного гения. В течение столетий имперской экспансии, за которой последовали войны и вторжения, город был разграблен, но его священную реликвию снова удалось спасти от разрушения.

В 1782 г. король Рама I установил колонну Лак Му-анг точно в центре новой Айодхьи, одной из нескольких после падения первой столицы. Он возвел свою родословную к трем Героям Потопа, высадившимся в Юго-Восточной Азии, но даже такое возвышенное происхождение не обескуражило его врагов, которые со временем опустошили город и увезли священную колонну в неизвестное место. Рама VI заменил ее искусно выполненной копией и установил в своем святилище в центре Бангкока.

Таиландский Ланг Му-анг, священный мемориал погибшей Прародины

Лемурийский мотив — пейзаж на керамике в бангкокскам храме Лак Му-анг

С тех пор дубликат Лак Му-анг был украшен золотым листом (в память о древней солнечной религии Прародины) и окружен пятью драгоценными дарами (в основном, бивнями слонов и золотыми кубками, наполненными цветами). Здание, в котором он находится, украшено символами и образами затонувшей земли предков. Среди них — стилизованные свастики и сцены с изображением тропического острова, намекающие на Лемурию. Святилище Лак Му-анг — затейливый павильон с дверями, инкрустированными золотом, и, что нетипично, находится ниже уровня земли в заглубленном дворике, что намекает на затонувшее царство, откуда была спасена реликвия. Ее название повторяется в наименованиях других важных памятных мест Таиланда — Му-анг Фа Дает, Бан Му-ан Фай, Му-анг семэй и Му-анг Бон, — где подлинный «священный камень Му» мог быть установлен потомками исчезнувшей цивилизации.

Почтение к утраченной Прародине — не только в наиболее священном монументе Таиланда. Каждый ноябрь тысячи людей собираются в полнолуние на берегу и запускают армады корабликов, сделанных из сухих банановых листьев. Каждый маленький кратонг, украшенный цветами, несет обетную свечу и оставляет за собой благовонный след на пути в океан в честь царицы моря Суварнамачи и духов предков, сгинувших после того, как она затопила их великолепное царство.

Праздник Loi Krathong сходен с японским ночным праздником Bon Odori, где флотилии корабликов со свечами тоже плывут в направлении затонувшего царства. Обе ежегодные церемонии имеют аналогии с римским праздником Лемурии, в который тоже считалось, надо умилостивить неупокоенные души мертвых, жертв Великого Потопа.

Тайские мифы и церемонии замечательно согласуются со свидетельством, которое вышло на свет благодаря поразительному открытию, случайно сделанному в середине XX века американским студентом Стивеном Янгом. До того как этот сын бывшего посла США в Таиланде зацепился за корень дерева и упал в окрестностях сельского городка Бан Чианг в 1966 г., археологическая догма гласила, что эта часть света — культурная пустошь, где искусство бронзового литья было впервые импортировано из Китая не ранее 800 г. до н. э., а цивилизация так и не достигла высокого уровня развития. Но пока Янг лежал распростертым на земле, он заметил осколки необычайно привлекательного глиняного изделия, выглядывающие из-под земли. Их отправили в музей при университете Пенсильвании в Филадельфии для датировки с помощью нового метода термолюминесцентной дозиметрии, специально изобретенного для анализа керамических изделий и заслужившего отличную репугацию за точность. Выяснилось, что возраст тайских черепков — 6000 лет, на 500 лет раньше зарождения городских культур в Месопотамии, где предположительно началась цивилизация. Не желая признать даже результаты термолюминесцентного анализа, директор музея направил образцы Янга в Оксфордский университет для подтверждения. Они подтвердились.

В то же время Вильгельм Солхейм из Гавайского университета, который вел раскопки в окрестностях Бан Чианга, обнаружил бронзовые топоры и формы, в которых их отливали. Он также нашел заизвесткованные кусочки огурцов, тыкв-горлянок, перца, водяных орехов и другие свидетельства сельскохозяйственной деятельности, существовавшей за 2000 лет до начала земледелия в Месопотамии. Выискалась также керамика, на 3300 лет старше и более совершенная, чем известные образцы из междуречья Тигра и Евфрата. В дополнение к высокоразвитой металлургии, сельскому хозяйству и гончарному делу, производство шелка в Таиланде шло полным ходом за несколько столетий до того, как оно началось в Китае.

Но первое настоящее исследование окрестностей Бан Чианга началось лишь в 1974 г., когда во время совместных раскопок под руководством Честера Гормана из Университетского музея и Песита Чароэнвонга, куратора бангкокского Национального музея, выявили рукотворный курган высотой 20 футов и около 1 мили в окружности. За следующие пять лет они собрали 18 тонн артефактов, включая более 30 000 ваз, бронзовых и железных изделий, искусно сделанных 5600 лет назад. В нижнем, наиболее древнем слое археологи нашли великолепный наконечник копья, датированный 3600 г. до н. э., — старейший известный образец бронзового литья в мире.

Более 400 керамических сосудов, извлеченных из кургана, отличались поразительным разнообразием форм, размеров, узоров и расцветок, свидетельствовавших о художественном мастерстве изготовителей. Бронзовые украшения были на многих из 126 полностью сохранившихся скелетах, найденных там же, на одном бронзовые кольца были на всех пальцах рук и ног. Бронзовые колокольчики, браслеты, оружие и инструменты были изготовлены за столетие до того, как методика правильного сочетания меди, цинка и олова стала известна на Среднем Востоке. Одно из бронзовых орудий предназначалось для сбора риса, выращивание которого тоже впервые началось в доисторическом Таиланде. Во время раскопок были также обнаружены останки одомашненных животных, включая быков, свиней, кур и собак.

Кто были древние носители культуры в Бан Чианге? Судя по всему, прямые потомки народа, чьи останки археологи нашли на крайней северной оконечности страны в месте, известном как Пещера Духов, которое впервые использовалось в качестве охотничьего лагеря 1 2 000 лет назад. Его высокие и мускулистые обитатели физически заметно отличались от коренного населения. Антрополог Майкл Петрушевский из Гавайского университета отмечает, что «они определенно не имели тесной связи с нынешним населением Юго-Восточной Азии и не принадлежали к монголоидному типу». Фрагменты костей их скелетов скорее позволяют говорить о полинезийцах, чем о представителях любой другой этнической группы.

Традиционная храмовая архитектура Ват Пра Кео в Бангкоке имитирует священное зодчество Прародины на дне моря, где правит Суварнамача

На этой части фрески в бангкокском храме Ват Пра Кео изображен потоп, уничтоживший древнюю Прародину

Они намеренно выбрали окрестности Бан Чианга для поселения, потому что, по мнению ученого Рональда Шиллера, «обитали в одном из немногих мест на Земле, где медь и олово встречаются в изобилии». Иными словами, уже были металлургами до прибытия. Наконечник копья из Бан Чианга, датируемый серединой IV тысячелетия до н. э., был далеко не первым бронзовым изделием их работы. Множество морских раковин, обнаруженных внутри кургана, не только указывает на прибрежную торговлю, но и свидетельствует о мореходных навыках. Все признаки этого необычного народа указывают на то, что он принадлежал к развитой цивилизации еще до прибытия в Юго-Восточную Азию, поскольку там не было обнаружено никаких следов древнейшего развития. Упорядоченные захоронения, изготовление одежды, искусство и ремесла — все это было достоянием изощренной культуры, далеко превосходящей современные ей местные общины.

До сих пор холм в окрестностях Бан Чианга — единственный систематически изучаемый из примерно 300 сходных курганов. Раскопки других земляных насыпей могут выявить неопровержимые доказательства присутствия лемурийских переселенцев в Таиланде. Датировка первого поселения в Пещере Духов совпадает с первой крупномасштабной эмиграцией из Прародины, которую постигла геологическая катастрофа, это соответствие подчеркивается сходством ее жителей с полинезийцами. Искусство обработки бронзы не зародилось в Юго-Восточной Азии, но было завезено мореходами, чья культура имела все признаки развитой металлургии, ткачества и гончарного дела задолго до прибытия в Бан Чианг. Судя по всему, невероятный подъем уровня моря в конце последней ледниковой эпохи заставил некоторых лемурийцев искать более возвышенную местность на других берегах океана. Лишь этот вывод адекватно объясняет аномальное появление высокоразвитой цивилизации среди культурной пустыни.

Бангкокский столп Лак Му-анг — не единственный азиатский монумент, хранящий память о потерянной Прародине. В Японии есть современный Музей Му. Он уникален, нигде в мире нет ничего подобного. У него такие же странные истоки, как и происхождение его экспонатов. Музей был задуман Рейкио Умимото сразу после окончания Второй мировой войны. Этому молодому монаху, находившемуся в состоянии глубокой медитации на морском берегу, было видение, изменившее его жизнь. Ему открылась огромная панорама лемурийской истории и духовности, охватывающая много тысячелетий. Его внутренний взор узрел колыбель человечества, расцвет древнейшей цивилизации, ее распространение по всему миру, ужасную гибель и судьбу выживших в Тихом океане. На прощание он получил дар высокой мудрости от «Тринадцатой школы» Му. После этого забытый мистический культ был заново основан в префектуре Хиросима под названием «Великое Равенство Мира», его эзотерические принципы разделяли немногие посвященные.

Одному из них удалось заинтересовать состоятельных спонсоров, собравших средства для строительства храма-музея на площади 15 акров. Этот храм вместе с прилегающей местностью по возможности точно отражал священную архитектуру и церемониальный ландшафт, явленный в видении Умимото. В 1976 г. строительство красно-белого комплекса, украшенного статуями слонов в натуральную величину и выразительными фресками, было завершено. Его расположение в префектуре Кагосима было предопределено не только явным сходством с лемурийской топографией, но и предполагаемыми геомантическими и духовными свойствами этих мест. В большом музее с профессиональными сотрудниками есть исследовательская лаборатория, экспозиция подлинных предметов и качественных копий — единственная коллекция такого рода на Земле. Хотя духовные службы в храме ограничены узким кругом посвященных, залы музея открыты для посещения. Девяностолетний монах прожил достаточно долго, чтобы увидеть воплощение своей послевоенной грезы перед смертью в 2002 году.

Музей Му — самый современный мемориал в честь древней Прародины, он не единственный в Японии. Святилище Чикубудзима посвящено богине Бентен, мифическому олицетворению представителей высокой культуры, которые принесли в страну цивилизацию из-за моря. Оно находится на озере Бива в окрестностях Киото, что согласуется с легендой. На его берегах найдены самые ранние свидетельства обитания людей на островах, указывающие на первое прибытие лемурий-цев в Японию.

После переноса центра политической и духовной власти в Токио в XVII веке новые правители соорудили свой вариант Чикубудзимы в бухте Токийского залива, известный с тех пор под названием Шинобацу. Это искусственный остров в большом пруду, окаймленный камышами, где гнездятся водоплавающие птицы, соединенный насыпными дамбами с берегом в подражание оригиналу. Оба храма чтут память о древней Прародине, откуда приплыла богиня Бентен, что символизируют скульптуры рыб и изображение трех пирамид посреди моря или одной распадающейся, омываемой высокими волнами. Кстати, подобная сцена запечатлена на стене дворца правителя в Чан-Чане, доинкском мегаполисе на побережье северного Перу.

Лемурийские черты мифа о Бентен прослеживаются в ее щедрой деятельности: она принесла с собой дары музыки, красноречия, изящных искусств и мореплавания на огромном «корабле сокровищ» из Хорайзана до того, как это блестящее царство опустилось на дно моря. Его название происходит от высочайшей горы острова Хорай, на вершине которой росло Древо Жизни. Бентен, как и китайская богиня Сиванму, хранила Древо Жизни, чьи персики обещали бессмертие любому, кто пробовал их. Аллегорические «плоды знания» означали понимание кундолини — духовно обогащающей людей внутренней психической энергии, спиралями поднимающейся вверх по позвоночнику, настоящему «древу жизни». Отголоски этой лемурийской философии можно найти в библейском саду Эдема, где росли деревья знания и бессмертия.

Музей My в префектуре Кагосима

Устные предания о Древе Жизни сохранились у айнов, населявших Японию до прихода азиатов. В их старейшем Мифе Творения повествуется о Чикисани-камуи, которая приняла облик вяза, первого дерева на Земле. С ее ветвей сошли все человеческие расы. Ее детьми были Эоина-камуи и Па-Кор-камуи, от кровосмесительной связи которых появилась Вселенная. Главной небесной богиней была Чу Камуи. Богиня Солнца, она несла свет и тепло в темный холодный мир. Сама Земля была телом Каму-мимусуби, Богини-Матери, которая родила Камуи-фучи, прародительницу народа айнов. В именах всех этих божеств включено название утраченной Прародины Му.

Современные айны — смешанные потомки европеоидного населения, подробно описанного туземными народами по всему Тихоокеанскому региону. Они принадлежат к остаткам затерянной расы, оставившей следы своей ДНК среди коренных народов Северной Америки и некоторых районов Полинезии. Великий британский атлантолог Эджертон Сайке писал, что айны — «этнический комплекс, совершенно отличный от этносов Японии или Китая. Как таковые, они, вероятно, остатки населения самой северной культуры в период катастрофы». Дополняя его вывод, айны вспоминают о времени, когда море внезапно поднялось над сушей и утопило большинство людей; лишь немногим удалось выжить, поднявшись на вершины гор.

Сайке также пишет об их Герое Потопа по имени Окикуруму-Ками, который спасся от наводнения в shin-ta, «летающей люльке», приземлившейся в Хайопре на северном японском острове Хоккайдо. Является ли этот миф народной памятью о другом примере высокой технологии лемурийцев — их климатологической науке в Нан Мадоле? Интересно, что shinta лишь одной буквой отличается от shinto (синтоизм), названия добуддийской религии Японии, которую исповедовали айны до прибытия китайских и корейских иммигрантов в середине VIII века н. э. Подобно тибетскому мистическому культу Бон и «Тринадцатой Школе Му», от которой он произошел, синтоизм анимистический природный культ, исповедующий почтение к жизни во всех ее проявлениях, признающий существование души, коми, во всем сущем. «Синтоизм был религией айнов еще до прибытия «настоящих» японцев, — отмечает Сайке. — Слова «бог», «молитва» и «религиозное подношение» одинаковы в обоих языках. Судя по всему, японцы заимствовали их у айнов после заселения островов». Профессор Йошида пишет, что «большинство старинных японских слов первоначально были айнскими».

Не только айны хранят память о Всемирном Потопе, который привел их предков в Японию в далеком прошлом. Представители малочисленной народности ама верят, что являются прямыми потомками чужестранцев, которые принесли цивилизацию из-за моря. Эти люди исповедовали культ Солнца, один из его символов — восходящее Солнце — стал национальной эмблемой Японии. Он также означал направление, откуда пришли их предки, — восточная часть Тихого океана. Их островное королевство Нираи-Канаи захлестнул Великий Потоп, и оно лежит на дне в центре Тихого океана. В память об этих событиях ама до сих пор проводят ежегодную церемонию на восточном побережье Японии в начале апреля или октября. На рассвете ее участники приходят на пляж и, обратясь лицом к Солнцу, молятся о душах своих предков. После очищения морской водой назначенный руководитель церемонии входит в океан по шею с небольшой ветвью дерева в руке. Через некоторое время он поворачивается лицом к берегу. При выходе из моря его приветствуют громким барабанным боем и радостными песнопениями, как если бы ему пришлось пережить некую ужасную катастрофу. Ветка в его руке символизирует Лемурию как Древо Жизни.

Во время утреннего ритуала в честь солнечного бога My ныряльщики ама воздают должное прибытию своих лемурийских предков на восточном побережье Японии

Мужчина с ветвью Древа Жизни во время ежегодной церемонии ама символизирует прибытие в Японию беженцев из Лемурии

В сходном японском мифе упоминается о Сагаре, драконьем боге подводного царства, владеющем «жемчужиной», которая способна вызывать катастрофические наводнения. Он обладатель волшебного оружия. Меч Кусанаги в течение некоторого времени переходил от одного члена правящего рода к другому и неизменно приносил ему победу, но в конце концов вернулся к законному владельцу. С тех пор Япония перестала быть непобедимой в своих военных предприятиях. Вероятно, меч Кусанаги был мифическим символом какого-то объекта высокой технологии, происходившего с затерянной Прародины.

Хотя со временем мифотворчество превратило потерявших Прародину и прибывших в Японию представителей развитой цивилизации в морских божеств, память об их лемурийских корнях до сих пор существует в современном культе Му-Наката-Но-Ками, который исповедуют посвященные секты Джингу-Кого, считающие себя потомками первых жителей Японии после потопа. В их главных святилищах в Осаке — Сумиеши-Таиша и Муннаката-Таиша — предположительно хранятся летописи Му-Наката-Но-Ками, на много столетий предшествующие появлению первых официальных исторических хроник в Японии.

На этом портрете, написанном в конце XIX века, принцесса из Оаху держит ветвь, символизирующую священное древо, почитаемое ее предками в Хиве, затонувшей прародине гавайского народа

Ныне ама живут главным образом в прибрежных районах залива Сахети в префектуре Оита, их прежние поселения считаются одними из самых древних мест обитания в стране: Минаби Амабе-гун (префектура Оита), Амабе-чо (префектура Токусима), Каиши-чо (префектура Ниигата) и Итоман-чо (префектура Окинава). Эти территории совпадают с зонами расцвета культуры Дземон. Археологические данные свидетельствуют о резком окончании японской эпохи палеолита и появлении древнейшей известной керамики, а также навыков городского планирования, ловли рыбы в открытом море. Изобретение рычажного гарпуна для охоты на морских млекопитающих доказывало, что древним жителям были знакомы дальние морские путешествия. Об их познаниях в астрономии говорят Каменные круги Комакина и Ою на севере острова Хонсю. Впрочем, это не единичное доказательство, по всей стране обнаружены стоячие камни, многие из которых ориентированы на важные небесные феномены.

Выдающийся образец был найден в конце 1990-х годов под густым лиственным покровом, маскировавшим его местонахождение на вершине крутого холма в окрестностях города Набеяма на северо-западе Японии. Два восьмифуговых стоячих камня с выцветшими солнечными символами на восточных гранях расположены точно так, что узкая щель между ними позволяет на короткое время увидеть солнце утром в день середины лета.

Этот день и поныне празднуют по всей стране — таково долговечное культурное влияние астрономов эпохи неолита в Японии. Здесь он известен как Бонмацури и проводится в честь мертвых, которые, прежде чем подняться на небеса, должны пересечь реку Санзу-но-Кава. Для этого им нужно нанять лодочника, родственники усопшего до сих пор повязывают ему на шею мешочек с несколькими монетами. Традиционный японский обычай имеет разительное сходство с древнегреческим обрядом, согласно которому при похоронах мертвым давали монеты, предназначенные в уплату паромщику на берегу реки Стикс. Невольно вспоминается также рассказ греческого философа Эвгемера, утверждавшего, что он лично посещал руины царства, похожего на Лемурию, в конце IV века до н. э.

Японские монолиты-близнецы, в окрестностях Набеямы были точно сориентированы, на восход солнца в день середины лета лемурийскими жрецами-астрономами. Фотография Нидеюки Сузуки

Общие астрономические функции и сходство с подобными сооружениями в других странах — Стоунхендж в Британии, Карнак во Франции — указывают на распространение культуры мегалитического строительства из тихоокеанской Прародины в Западную Европу более шести тысячелетий назад. Другие находки свидетельствуют о плаваниях лемурийцев в противоположном направлении — в Южную Америку, где Бетти Меджерс из отдела антропологии при Национальном музее естественной истории в Вашингтоне и археологи Клиффорд Эванс и Эмилио Эстрата обнаружили свидетельства культуры Дземон в Вальдивии (Эквадор). Образцы керамики, найденные ими в середине 1960-х годов, украшены характерными шевронами, узорами из костей и полосок, подтверждавшими связь с культурой Дземон.

«В университете нас учили, что культурное развитие Нового Света происходило независимо от Старого Света, — вспоминает Мейджерс. — Мы не думали о более ранних прецедентах до тех пор, пока Эстрада не указал на заметные черты сходства с керамикой Дземон в Японии… В1963 году мы совершили поездку из Токио на юг острова Кюсю, где изучили коллекции керамических фрагментов культуры Дземон. Сравнение их узоров с увеличенными фотографиями образцов из Вальдивии выявило поразительную степень сходства. Более того, контекст находок удовлетворял требованиям, определенным для отличия культурной диффузии от независимого изобретения. По обе стороны океана существовал комплекс культурных черт, лишенных функциональных ограничений, которые могли бы свидетельствовать в пользу их независимого воспроизводства; собрание образцов керамики ранней и средней культуры Дземон было продуктом примерно 6000 лет развития, начиная от примитивных образцов, в то время как древнейшая керамика из Вальдивии не имела местных прецедентов. Датировки для ранней и средней культуры Дземон и ранней культуры Вальдивии практически совпадали; и, наконец, течение Куросио обеспечивало проходимый маршрут с запада на восток».

«Присутствие керамической традиции культуры Дземон в Эквадоре свидетельствует о численности миграций — от нескольких судов до целого поселения. При раскопках также обнаружены игрушечные домики, флейты и подголовники, сделанные из керамики», — пишет археолог Гуннар Томпсон. Его иллюстрации, сравнивающие культурные особенности Дземон и айнов с народами, населявшими северо-западное Тихоокеанское побережье Америки, подтверждают их тесную связь. Стивен К. Джетт из подразделения тканей и одежды при Калифорнийском университете в Дэвисе отмечает: «Обычно принято считать, что носители культуры Дземон были предками исторически известных айнов с Северного Хонсю, Хоккайдо, Южного Сахалина и Курильских островов, а не современных монголоидных японцев». То же можно сказать о представителях племени ама, чьи генетические связи с айнами не вызывают сомнений. Дземон, айны и ама — все это лишь современные названия лемурийцев, путешествовавших по Тихоокеанскому кольцу в глубокой древности.

Легенды и следы необычных европеоидов в Океании находят археологическое подтверждение. Солхейм пишет о находках, «идентичных или сходных с культурой Дземон», на Тайване, Филиппинах, в Микронезии, Северной Меланезии, на северном побережье Новой Гвинеи и в Восточной Индонезии. «В 1972 г. сообщения о еще более древних фрагментах керамики, напоминающих культуру Дземон, поступили с острова Эфате на Новых Гебридах (теперь государство Вануату). В подтверждение визуальных впечатлений, говорящих в пользу давних времен, группа ученых впоследствии установила несомненную связь этих 14 фрагментов с ранней культурой Дземон на северном побережье Хонсю, датируемой 5200–3600 г. до н. э., когда уровень моря поднимался… Характеристики черепа и лиц айнов и полинезийцев тоже обнаруживают черты сходства».

Этот вывод подтверждается различными рукотворными предметами, о которых шведский антрополог Бенгт Анелл говорил еще в 1955 г., заметив, что «самые близкие аналоги полинезийских рыболовных крючков были найдены в Японии». Такое примирение археологии и мифологии служит подтверждением лемурийского культурного влияния во всем Тихоокеанском регионе от Азии до обеих Америк.

Культура Дземон внезапно возникла в Японии в конце последней ледниковой эпохи, примерно 12 500 лет назад, незадолго до того как другие иммигранты оставили свои следы в «Пещере Духов» в Таиланде в результате катастрофического наводнения, затопившего низменные земли Му и вынудившего по меньшей мере часть населения искать более возвышенные территории в других местах. Даже Грим Дэниел, ультраконсервативный редактор «Иллюстрированной археологической энциклопедии», признает, что «культура Дземон в Японии была удивительно изолированной, особенно от своего огромного соседа Китая, и скорее имеет больше общего с островами Тихого океана». Действительно, ранняя, средняя и поздняя фазы этой культуры соответствуют трем лемурийским наводнениям начиная с конца IV тысячелетия до н. э., за которым последовал катаклизм 2193 г. до н. э. и окончательная катастрофа в 1628 г. до н. э.

Эти драматические события отражены в одном из древнейших исторических документов Японии — «Фу-доки», «Записи Ветра и Земли». Произведение дополняется томами «Кодзики», или «Записки о деяниях древности», а также «Нихонги», «Японские хроники». Хотя они датируются 712, 713 и 720 г. н. э., все они были основаны на гораздо более ранних записях, не выдержавших испытания временем. Их создали в период расцвета национальной культуры, известный как период Нара, когда у ученых возродился интерес к прошлому. В «Кодзики» и «Нихонги» сказано, что первым императором Японии был Дзимму, происходивший от морского царя, правителя Великой Земли в Тихом океане, от которого он получил свое имя, буквально означавшее «сын Му». За ним последовал Камму, который заболел, будучи наследным принцем. Люди молились за его выздоровление в храме Муроджи, вероятно, древнейшем культовом сооружении Японии, где в закрытой секте посвященных до сих пор сохраняются принципы эзотерического мистицизма, представленные «Сыном Му». Темму, преемник Камму, известен тем, что переписал «Кодзики», «Нихонги» и две более древних книги, память о которых изгладилась. В этих источниках сообщается, что последним из доисторических правителей Японии был Мумайядо, родившийся в 593 г. н. э. и перешедший из синтоизма в буддизм незадолго до своей смерти. Лему-рийские корни этих царских имен не вызывают сомнений.