Драконы Теотихуакана

Это — город грандиозный и загадочный. Он по ритуальному строг и по мистически молчалив. Это — Теотихуакан, лежащий на Мексиканской равнине, который представлял когда-то огромный комплекс ритуальных сооружений, пирамид, построек, четко очерченных улиц. Это — символ величия и расцвета цивилизации поздних ацтеков. Это — знак мирной теократии классического периода развития Мезоамерики между III и X вв. нашей эры. Сам же Теотихуакан возник несколько раньше — приблизительно в 150 г., и именно с этого момента начинается классический период существования Мезоамериканской культуры. Ацтеки помещали здесь развертывания событий своих космогонических мифов, а посещение священного Теотихуакана считалось обязательным паломничеством для многих правителей и жрецов. Именно сюда регулярно приходил для совершения ритуалов последний из великих правителей ацтеков — знаменитый Монтесума II.

Постройки древнего Теотихуакана расположены вдоль двух осей, находящихся под прямым углом друг к другу, и четко ориентированы по линиям север-юг и запад-восток. Вся символика города связана прежде всего с комическими циклами, не случайно одним из первых сооружений, построенных еще до 150 г. (то есть до начала классического периода), была величественная Пирамида Солнца. Приблизительно через пятьдесят лет на оконечности северо-южной оси была возведена Пирамида Луны, завершив тем самым знаменитый ритуальный «путь мертвых» в Теотихуакане.

Даже сегодня полуразрушенный Теотихуакан поражает своим величием и необычностью архитектуры. И одно из самых удивительных сооружений — храм Кецалькоатля, где, вероятно, и находилось место правителя. По фасаду храма, построенного в виде традиционной многоступенчатой пирамиды, мы видим головы и вытянутые шеи змей, как бы вылезающих из стен здания. У этих змей — огромные вытянутые морды, клыки, хищно открытая пасть, их голова находится в обрамлении то ли перьев (символ Кецалькоатля), то ли языков пламени.

Но разве мы не встречали практически те же амые изображения за тысячи километров от Теотихуакана?

Китайский императорский дворец Гугун в «Запретном городе» в Пекине — символ величия китайского абсолютизма и одно из самых грандиозных мировых сооружений архитектуры. Практически в каждом из его многочисленных дворов мы можем встретить изображения драконов — символа священной императорской власти. Есть здесь и головы драконов, вырезанных из гранита, — и они удивительным образом совпадают с головами змей из храма Кецалькоатля. Сами же изображения в императорском дворце в Пекине воспроизводят значительно более древние изображения драконов, которые можно обнаружить еще в I тыс. до н. э., причем они обладали все теми же характерными чертами: оскал ядовитых зубов, языки пламени или оперение, которое окружает голову и многое другое. Может даже показаться, что какой-то скульптор просто скопировал китайских драконов из древнейших поселений в провинциях Хэнань и Шаньдун и, даже не внеся своего творческого индивидуализма в изображение, просто поместил на стены храмов в Теотихуакане.

Заглянем и в китайские даосские монастыри — обители тех, кто хранят древнюю мудрость общения с духами ушедших предков и знают секреты достижения духовного бессмертия. Практически в каждом таком монастыре мы можем увидеть каменное изваяние черепахи, на которой как бы стоит огромная стела со священной надписью. В сущности, самой черепахи даже не видно — высовывается лишь одна ее голова, похожая одновременно и на чешуйчатую голову змеи, и на оскал мифологического дракона. Само изображение связано с древнейшей легендой о том, как однажды в древности священная черепаха выползла из реки на берег, представ перед первомудрецом Фуси. И он, пораженный, заметил, что у нее на спине есть какие-то знаки — священные письмена. Фуси скопировал их и передал людям, и таким образом возник рисуночный способ передачи священного знания — иероглифика. А значит, и сама черепаха была посланцем из мира духов, которые передали тайные знания людям — именно об этом и напоминают стелы с текстами на спинах черепах в даосских и буддийских монастырях.

Эти головы черепах являются практически точным воспроизведением изображений змей цивилизации ацтеков. Обратим внимание и на другую интересную особенность.

Большинство городов древности строились в виде большого круга, и даже городской вал или стена были круглыми (эта особенность сохранилась в облике многих современных городов). А вот Пекин, так же как и Теотихуакан, построен в виде прямоугольника с двумя осями, пересекающимися под прямым углом. Это — очень древняя особенность городской архитектуры традиционного Китая, которая зародилась задолго до того, как возник сам Пекин, по этой же схеме построены древнейшие центры и столицы Китая, например, города Сиань, Пекин, Кайфэн. Если на юге Пекина был возведен Храм Неба (Тяньтай), где император молился об урожае, то на севере существовал Алтарь земли, которые соотносились друг с другом так же, как и Пирамиды Солнца и Луны в Теотихуакане. И хотя на первый взгляд архитектурные формы этих сооружений, находящихся в разных концах земного шара, не непосредственно похожи друг на друга, но при внимательном анализе символики и архитектоники городов и построек они окажутся поразительно схожими!

Вообще разница между изображением змеи и дракона просто ничтожна — например, глядя на древнекитайские изображения, порою сложно сказать, кто же предстоит перед нами. И хотя мы именуем чудовищ на фронтонах храмов в Теотихуакане «пернатыми змеями», они мало чем отличаются от драконов.

Достаточно положить перед собой два изображения. Одно — из храма Кецалькоатля, другое, например, из погребения в китайском Маолине, относящееся к III–I до н. э. И мы видим перед собой практически одного и того же монстра: у него изо рта вырываются языки пламени, его хвост загнут назад, на голове у него то ли длинные рога, то ли уши, а на теле располагаются несколько гребней, подобных рыбьим.

Перед нами — один и тот же мифообраз, единое представление о воплощении божества. Вот еще один пример. Облик доколумбовой Америки во многом был представлен многочисленными пирамидальными сооружениями.

Именно таким образом возведены величественные ритуальные и погребальные сооружения в Паленке, Тикале, Чичен-ице и других городах тольтеков и майя. Пирамиды эти уступами, сложенными из массивных каменных блоков, поднимаются вверх, формируя собой целые ритуальные комплексы.

Обычно принято сравнивать Центральноамериканские пирамиды с пирамидами Древнего Египта. Казалось бы, это абсолютно правомерно — кому, как не древним египтянам, были известны секреты сооружения этих сложных построек, причем строго ориентированных по сторонам света. Учитывая, что точный смысл использования пирамид Египта до сих пор не известен, то это прибавляет еще больше тайны к пирамидальным сооружениям по всему миру вообще. Не случайно знаменитый Эрик фон Деникен настаивает на том, что все пирамиды были своего рода укрытиями от различного рода вредоносных излучений во время визитов инопланетян, которые едва ли не сами посоветовали людям создавать такие убежища.

Но, если внимательно присмотреться, различия между египетскими и американскими пирамидами весьма велики. Прежде всего, пирамиды майя, тольтеков и других народов все без исключения сооружались уступами или своеобразными «лесенками»: в основе пирамиды лежал большой блок плит, на него ставился поменьше и так далее. Всего пирамида могла насчитывать от 6–8 до 12–15 таких уступов. В Египте же пирамиды строились с покатыми сторонами, и известен лишь один сохранившийся случай — пирамида второго правителя третьей династии Джосера в Саккаре, — построенная уступами высотой в 60 метров и неравными сторонами в 108 и 120 м. Прототипом египетских пирамид и прежде всего пирамиды Джосера, правившего в 2650–2575 гг. до н. э., были усыпальницы-мастабы, и по сути, пирамида Джосера представляет собой шесть ступеней-мастаб, поставленных одна на другую. Считается, что пирамида Джосера была одной из ранних, если не самой ранней пирамидой древнего Египта.

Есть и другое отличие египетских пирамид от меозоамериканских. В подавляющем большинстве случаев в центре каждой стороны американских пирамид строилась широкая лестница, которая вела на самый верх пирамиды, где сооружалось особого рода навершие, в котором и мог располагаться правитель. Египетские пирамиды — без лестниц и без тронов на вершине. Они в основном островерхие (хотя сегодня большинство вершин снесено временем), и несложно предположить, что египетские архитекторы никогда не планировали, что кто-то будет взбираться на вершину пирамиды. Очевидно, что хотя пирамиды двух континентов на первый взгляд похожи между собой, все же функции у них были разными.

А вот китайские пирамидальные постройки значительно больше похожи на пирамиды ацтеков и других народов американского континента. Те китайские пирамиды, которые мы видим сегодня, — многоступенчатые, вытянутые вверх пагоды — результат влияния буддизма на китайскую культуру, и, конечно же, лишь обладая хорошо развитым воображением, можно представить, что именно они каким-то образом связаны с мезо-американскими постройками. Но, впрочем, этого и не стоит делать: до сих пор многие постройки таких городов, как Кайфэн, Сиань, Лоян, в разные периоды являвшиеся столичными городами Китая, воспроизводят в своем облике те древние пирамидальные сооружения. Да и многие буддийские пагоды и ступы построены по древнекитайскому «ступенчатому» образцу. Именно он, как кажется, и был воспроизведен среди ацтеков.

Однако не только китайцы, но и современные тибетцы похожи по своим культурным формам, традициям и обычаям на жителей Центральной Америки.

Пройдитесь по лицам современной тибетской Лхасы и, скажем, пригородов Мехико — и вы с удивлением заметите поразительную схожесть костюмов, лент в волосах, сочетания цветов в платьях, узоров на шляпах и поясах. Лица — даже лица! — вам покажутся знакомыми. И это не случайно: по одному из предположений, именно в Тибете поселились остатки тех племен, которые, будучи вытеснены из Центрального Китая, отправились на американский континент.

Следует учитывать, что все эти схожести сегодня в значительной степени сглажены буддизмом, который пришел на Тибет в VII–XII вв. Но добуддийская традиция — религия Бон или Бон-по — в своих формах поклонений духам имеет много схожего с ритуалами индейцев кечуа.

Схожесть Бон-по и ранних культов Мезоамерики проявилась, в частности, в особом культе мертвых, который выражался в поклонении черепам, изготовлении из черепов ритуальных масок, орнаментировании черепов пластинами из драгоценных металлов и камней. До сих пор любой человек, у кого хватило терпения добраться до многочисленных монастырей вокруг тибетского города Лхасы или в районе Шигацзе, бывает нередко поражен огромным количеством человеческих черепов и костей, нередко богато орнаментированных и украшенных. Это — часть традиции тантрического буддизма, часть которой пришла из древнейших бонских культов и которая предусматривает «преодоление» зависимости духа человека от тела.

Например, в тантрической традиции практиковались совокупления на кладбищах, различные эксцессивные культы.

И точно такие же формы поклонения черепам и человеческим костям мы встречаем в центрально-американских культурах. Также, как и в Тибете, костюмы божества, в которые обряжались шаманы, а позже и ламы во время ритуальных танцев, делались из человеческих черепов. Вглядимся, например, в часть ритуального костюма, в котором ацтекский шаман изображал божество Тецзатлипочу.

Это — настоящий выделанный человеческий череп, сплошным образом, как мозаикой, покрытый обсидианами и золотистыми колчеданами.

Мы можем наблюдать и поразительное совпадение между тибетскими ритуальными масками и масками майя (позже они были повторены и в культуре ацтеков). Например, в «Большом храме» Тэмпло Майор были обнаружены десятки масок и масок-кувшинов в виде изображения духа Тлалока с клыками, огромными глазницами — практически точное воспроизведение тибетских ритуальных масок для праздника Чод. Примечательно, что в обоих случаях речь идет о божествах или демонах из подземного мира.

Древняя китайская культура — это культура бронзы, бронзы массивной, но по-своему изящной и страшной — бронзовые ритуальные сосуды, предназначенные в основном для жертвоприношений. Обычно такие сосуды представляли собой округлую полость на четырех ножках, покрытых завитками узоров. Особый интерес представляет крышка сосудов: она венчает изображение головы странного божества или духа, причем эта голова и служит рукоятью для снятия крышки. По сути, сам сосуд представлял собой «тело» божества, крышка — его «голову», и таким образом, наливая в сосуд соматический напиток, кровь или накладывая в него пищу, древние китайцы во время ритуала как бы «кормили» самого духа. Затем содержимое сосуда поедалось магом или шаманом, который проводил ритуал, или разделялось между людьми. Здесь также присутствовал особый символизм этого действия: пища, которая находилась «внутри духа», поедалась и людьми, и таким образом духи и люди через поглощение единой пищи или напитков устанавливали связь между собой.

Но вот, перенесясь совсем на другой континент, мы с удивлением обнаруживаем точно такие же сосуды с крышками в виде головы духов! Здесь совпадает практически все: ракурс самой головы, форма шеи, прическа на голове. Так же, как и в Китае, такие сосуды у ранних майя представляли собой тела самих духов и были выполнены в виде треножников (кстати, черта весьма характерная для китайских бронзовых сосудов). Вот перед нами сосуд, относящийся к раннему классическому периоду майя, к IV–V вв. из усыпальницы одного из правителей, обнаруженный в Тикале. Это треножник с округлым «туловищем» и крышкой в виде головы какого-то духа или божества на длинной шее.

Культура маски, культура сокрытия истинного лица и подмена его ликом божества вообще характерна для культур, где основную роль играет маг, медиум или шаман.

Это не только маска, одеваемая во время ритуального танца, но и маска, которая накладывается на лицо умершего. Такие же маски, богато украшенные раковинами или пиритами, встречались и в Теотихуакане.

В ранний постклассический период такие маски в виде рогатых черепов использовались шаманами на севере Веракруза среди хуацтеков — народности, которая по своему языку была близка к майя, однако, когда-то отделившись от своих прародителей, обрела самостоятельные культурные черты. Именно среди ху-ацтеков процветал культ крылатого Кетцалькоатля, а также изображения шаманов, представленных в виде духов смерти. Для этого используется маска в виде черепа (или сам выделанный череп?), вокруг головы делалось округлое оперение.

Подобные же «лики смерти» — маски из черепов использовались среди ацтеков.

Вообще культура смерти, культура общения с духами предков как с каким-то параллельным миром — характерная черта Мезоамериканской цивилизации. Вокруг этого и построен как таковой культ ацтеков и народов, что были связан с ними. Все их духи — существа устрашающие, вызывающие ужас. И вместе с этим именно они, по преданиям, и являлись предками либо конкретных племен, либо всего народа.

Смерть и порождение здесь идут параллельно. И именно такова была суть культа и в древнем Китае эпохи Шан и Чжоу (XVI–II вв. до н. э.) и в древнем добуддийском Тибете.

Вглядимся в лик богини Коатличе. Ее огромное каменное изображение было найдено испанцами в конце 1790 г. и вызывало у многих безумный и безотчетный ужас. Вокруг него происходило столько таинственных событий, видений, что его было решено вновь закопать, дабы больше страшная богиня не влияла на людей. Ей приносили кровавые жертвы, ее изображение было украшено драгоценными камнями, золотом и буквально целиком вымазано человеческой кровью.

Это — прародительница всего рода ацтеков и символ смерти и одновременно защиты всего рода. Ее фигура предстает опутанной змеями. У нее даже нет головы (по легенде, она была отрублена), и она как бы заменена головами двух змей, что, как считается, символизирует потоки крови. Еще одна змея выползает из ее лона, символизируя одновременно и месячные, и пенис.

Примечательно, что змеи, которые опутывают богиню, практически в точности соответствуют ранним изображениям китайских драконов. Строго говоря, ранние китайские существа лун, которых и принято переводить как «дракон», и являются змеей с четырьмя ногами, утрированными клыками и иногда то ли рогами, то ли ушами. Существа-лун являлись одновременно посланцами из царства мертвых и шаманами, обряженными в маски этих существ и обладающими мистической силой управления судьбами людей.

Образ Коатличе связан прежде всего с самим зарождением ацтеков — она и является праматерью этого народа во многих космогонических мифах ацтеков. По легенде, когда-то давным-давно Коатличе была хранительницей небольшого алтаря у поселения Тула у подножия горы, что назвалась Коатпек — «гора змей». Таким образом, по сути она являлась шаманкой, что вообще было характерно для древних культов, где именно женщины, будучи существами более восприимчивыми и психически неустойчивыми, играли ведущую роль в общении с духами и в культах медиумизма. Однажды она нашла небольшой шарик из перьев (перья — символ богов, типа Кецалькоатля и Хуитзилопочтли) рядом со своим алтарем и засунула его себе в лоно. И именно после этого она стала беременной Хуитцзилопочтли. Однако ее дочь, обуреваемая ревностью, составила против нее заговор, подговорила нескольких убийц, и те отрубили Коатличе голову. И в тот момент, когда голова падала с плеч жрицы, из нее и появился Хуитцзилопочтли, который покарал всех врагов. Он и стал считаться прародителем всего рода ацтеков.

А вот китайское предание про зарождение рода Шан — того племенного образования, которое и пришло на Центральную китайскую равнину и создало китайскую цивилизацию.

Однажды, прогуливаясь, девушка Цзянь-ди подняла голову вверх, и ей в рот упало яйцо некой птицы, которая на самом деле была воплощением священного духа.

Цзян-ди забеременела и родила от совокупления с духом священной птицы первого правителя народа Шан-Ци. История эта встречается во многих источниках с небольшими вариациями. Так, «Бамбуковые анналы» («Чжушу цзинянь», ок. II в.) рассказывают, что Цзянь-ди в день весеннего равноденствия отправилась приносить жертвы духу-свахе, дабы обрести себе мужа. Тут прилетела некая Пурпурная птица, держа в клюве яйцо, и бросила его вниз. Цзянь-ди схватила его, положила в рот и проглотила. Через какое-то время она рассекла грудь, в результате чего родился Ци — предок всего рода.

Конечно, эти предания далеко не во всем совпадают. Следует учитывать, что у ацтеков в центре поклонений стояли крылатые духи в перьях — поэтому ацтекская праматерь вводит в себя шарик из перьев. А китайцы считали птиц перевозчиками душ в царство мертвых и воплощением духов предков — потому китайская праматерь беременеет от яйца птицы. Но и в том, и в другом случае речь идет о неких крылатых и оперенных символах духов предков — ведь и в том, и в другом случае фигурируют птицы-оборотни. Для Китая «священная птица» (сю-ань няо) отнюдь не соответствует некой средней зоологической птице. Это прежде всего представитель загробного царства, который благодаря своей способности быстро перемещаться по воздуху и выполняет функции связующего моста между двумя мирами. Точно так же и мезоамериканские «пернатые божества» выступали в виде посланников из иного мира. И они поразительным образом оказываются похожи не только по способу рождения, но и по внешнему виду. Обратим внимание и на другую особенность: прародители ацтеков и китайцев не появляются на земле обычным физиологическим образом: Хуитзилопочтли выходит из шеи своей матери после того, как ей отсекли голову, а предок рода Шан выходит на свет после того, как его матери рассекают живот. Как видим, здесь между этими народами много похожего и в архитектуре, и в верованиях, и в представлении о духах, и даже в материальной культуре.