Ян Цзянь, ставший владыкой всего Китая, происходил из аристократической семьи, владения которой располагались между Лояном и Чаньанью. Он сделал карьеру на военном поприще, занимая различные командные посты в Северном Чжоу. Коротконогий, с непропорционально широкой талией, суровый и резкий в обращении, скупой, лишенный обаяния и привлекательности, подверженный припадкам ярости, он оказался удивительно искусным правителем — несмотря на то, что занял трон в результате жестокой борьбы за власть и многочисленных убийств. Ян Цзянь взял себе тронное имя Вэй-ди. Он был необыкновенно счастлив в браке, и жена, ассимилировавшаяся сюнну, разделяла его буддийскую веру, пуританские взгляды и приверженность моногамии. В их уникальный союз — брачный и государственный — она привнесла рассудительность и здравый смысл, хотя иногда и проявляла упрямство, характерное для женского пола. Императрица плакала каждый раз, когда слышала о казни, но когда муж захотел помиловать одного из ее родственников, совершивших преступление, наказуемое смертью, она сказала: «Это чисто государственное дело. Зачем примешивать к нему личные мотивы?» И преступник был казнен.

Вскоре Вэй-ди основал новую столицу. После обязательного обращения к прорицателям было выбрано место к юго-востоку от Чаньани, и в полном соответствии с имперскими традициями там построили город, ставший одной из архитектурных жемчужин той эпохи. Столица была названа Да-син («Великое возрождение») и занимала более тридцати квадратных миль; в центре города располагался обнесенный стеной дворцовый комплекс с огромным залом приемов.

Вэй-ди отменил закон Северной Чжоу, запрещавший буддизм и даосизм. Он основал множество буддийских храмов и поддерживал образованных и дисциплинированных монахов, которые занимались благотворительной деятельностью, проводили религиозные церемонии во славу империи, молились о дожде или его прекращении, просили благословения у предков императора. Тем не менее он не осуждал даосизм, буддийская форма которого формировалась на протяжении столетия, в результате чего Лао-цзы превратился в главное божество и появились храмы, монашеские ордена, святые места и священные тексты. Но в том, что касалось управления страной, Вэй-ди твердо придерживался конфуцианских принципов с их проповедью послушания, что так импонировало солдатскому мышлению императора. Именно конфуцианство лежало в основе масштабной политической реформы, проведенной в эпоху династии Суй и принесшей спокойствие, единообразие и стабильность на территорию огромной империи, терзаемой бесконечными войнами, соперничеством провинциальных кланов, коррупцией и даже разнообразием диалектов.

Прежде всего требовалось создать дееспособное центральное правительство. Оно имело следующую структуру: верхний эшелон власти состоял из трех «наставников» и трех «герцогов», у них в подчинении находились три министерства, в которых была сосредоточена вся реальная власть, управление имперских дел, канцелярия и дворцовый секретариат. Управление имперских дел состояло из нескольких управлений: чинов, налогов, обрядов, военных дел, наказаний и общественных работ; к другим важным подразделениям относились цензурное управление, главная инспекция водоснабжения и девять «дворов» — двор императорских жертвоприношений, двор императорских пиров, двор императорского рода и так далее. Глава каждого подразделения, как и любой государственный служащий, имел определенный ранг, форму одежды, жалованье и привилегии. Ядро правительства составляли жесткие и безжалостные люди, многие из которых были чужеземцами из остатков северных империй, где когда-то правили уроженцы степей. Кандидатов на высшие должности рекомендовал императору совет из высокопоставленных сановников, а государственных служащих низшего ранга отбирало управление чинов.

Это управление совершило настоящую революцию в провинциальных органах власти, которые до того оставались вотчиной местной знати. Гражданское управление было восстановлено в тех областях, которые ранее находились на военном положении. Все чиновники были поделены на девять рангов (в соответствии с численностью населения префектуры или провинции), которые определяли размер жалованья — его выплачивали ковшами зерна два раза в год, — а расходы оплачивались из дохода от принадлежавших государству полей. Срок пребывания в должности ограничивался тремя годами; повторное назначение не допускалось, и чиновник не мог принимать на службу близкого родственника, дабы исключить неуместное влияние. Цензурное управление и инспекторы из столицы тщательно проверяли деятельность властей на местах, став глазами и ушами императора, который позволял своим тайным агентам искушать чиновников взятками и приговаривал к смерти всякого, кто не устоял перед искушением. Сам император, отказавшись назначать канцлера и лично выполняя большую часть его обязанностей, внес существенный вклад в достижения империи, уделял много внимания наведению порядка на местах. Более того, три раза в год три представителя каждой из ста девяноста префектур, на которые была поделена страна, должны были являться в столицу для проверки действий местных властей, за чем следовала раздача наград или наказаний. Кроме того, они удостаивались аудиенции у императора, который напоминал им о честности и других обязательных принципах конфуцианства.

Неутомимое стремление императора Вэй-ди к реформированию государства имело два основных направления. Во-первых, это стремление сформировать класс компетентных государственных служащих, которые набирались из всех слоев населения, независимо от национальности, региональных или классовых различий — за исключением торговцев и ремесленников. Возродилась практика экзаменов, в основе которых лежало знание классических канонов; поддержка оказывалась людям с высокими моральными качествами, а не тем, кто мог похвастаться знатным происхождением. Другое направление деятельности Вэй-ди — новый свод законов, состоявший из 1735 статей и вышедший в свет через пятьдесят лет после появления свода законов византийского императора Юстиниана, заложившего основы западной юриспруденции. Несмотря на то что в новом законодательстве запрещались такие наказания, как публичная демонстрация отрубленных голов, расчленение тела и порка, в нем все же чувствовалась приверженность букве закона, характерная для мышления императора. Так, например, вор, укравший незначительную сумму, мог быть приговорен к смертной казни — как и чиновник, совершивший мелкий проступок, не донесший о преступлении или принявший небольшое подношение. Вэй-ди признавал конфуцианскую идею о ненужности законов при наличии добродетельного правителя: «Возможно, недалеко то время, когда оно [уголовное право] будет провозглашаться, но не применяться. Пусть тысяча провинций и несметное число князей узнают об этих наших намерениях». Разумеется, такие времена никогда не наступили, и основы свода законов Суй просуществовали многие века. Кроме того, был разработан подробный табель о рангах, куда были занесены чиновники всех без исключения государственных учреждений — земельных, налоговых и т. д., — чтобы все точно представляли, что от них требует закон.

В области военного строительства Вэй-ди также ввел жесткий контроль центральных властей. Все оружие, за исключением того, что находилось в армии, было объявлено незаконным, а его частное производство запрещено. Военные зоны были демилитаризованы, а местные отряды напрямую управлялись из штаб-квартиры в столице. Привилегии аристократов в военной карьере уступили место таланту и заслугам, а полномочия гражданской администрации были четко очерчены законом, что исключало какое-либо вмешательство со стороны армии. Значительная часть необыкновенно эффективной военной машины империи Суй требовалась для сдерживания непрекращающихся набегов варваров на севере страны, где под защитой Великой Китайской стены были основаны колонии, которые поставляли продовольствие для армии, а сама Великая Китайская стена была отремонтирована и продлена — результат принудительного труда миллионов человек из числа местного населения. Карательные экспедиции далеко на восток, в современную Маньчжурию, а также на юг, во Вьетнам, не всегда приносили успех, но в целом спокойствие в империи удавалось поддерживать умелым сочетанием военных и дипломатических мер, в число которых входило и восстановление системы уплаты дани.

Все это способствовало процветанию империи Суй. Система распределения земли, аналогичная существовавшей в империи Тоба, обеспечивала обилие сельскохозяйственной продукции, а также приток налогов в виде зерна и текстиля. Система продовольственных запасов включала в себя пять главных зернохранилищ, в которых скопилось до пяти миллионов бушелей зерна, собранных государством в виде налогов.

Со временем Вэй-ди и его супруга поддались паранойе — совершенно необоснованной — относительно готовившихся против них заговоров. В число подозреваемых вошли и их дети, и император нашел поводы, чтобы лишить наследства, казнить или каким-либо другим способом отстранить от власти пятерых сыновей. Исключение составлял лишь второй сын, любимец императора Ян Гуан. Именно он в 604 году после смерти отца — мать умерла на два года раньше — стал вторым императором династии Суй, взяв себе тронное имя Ян-ди.

На посту наместника Юга, который пожаловал ему отец, он уже многое сделал, чтобы искоренить враждебность южных провинций по отношению к северным, которая накопилась в результате многовекового конфликта, а также умерить презрительное отношение южан к северным «варварам». Снижение налогов, казнь притеснявших простой народ чиновников, великодушие к потерпевшим поражение полководцам, поддержка и буддизма, и даосизма — все это приносило плоды. Кроме того, он женился на южанке, образованной и тонко чувствующей девушке, обладавшей литературным талантом; уважение и любовь к ней он пронес через всю жизнь.

Тем не менее женитьба не спасла его — если верить китайским историкам — от распутства. Поскольку мандат Неба был отобран у Ян-ди и за ним закрепилось унизительное прозвище «губитель династии», историки не брезговали подлогом и подтасовкой фактов, чтобы его очернить. Что бы ни говорили о похотливости императора, он был тонким поэтом и прозаиком, ценителем прекрасного и поклонником эстетики, характерной для старой южной империи. Однако обвинения в расточительстве, резко контрастировавшем с экономностью его отца, вполне обоснованы. Он любил пышность и показуху. Выбрав цвета и наряды для своего двора, Ян-ди приказал восстановить Лоян, лежавший в развалинах после длительных войн. Город был отстроен с необыкновенной роскошью и стал третьей столицей страны — наряду с Дасином его отца и Нанкином, где располагался двор. Пышные императорские процессии постоянно курсировали между этими городами, а также добирались до самых дальних уголков страны, в том числе до новых храмов и нескольких святых мест, где император совершал торжественные жертвоприношения и молился о благополучии страны.

Эти постоянные переезды в сопровождении сотен чиновников и помощников обходились невероятно дорого. В сочетании с ненавистью к повседневным делам они расшатывали структуры централизованного управления, созданные его отцом, и после казни трех видных государственных мужей Ян-ди стал окружать себя льстецами и лизоблюдами, которые изолировали его от реальности. Тем не менее правление императора Ян-ди отмечено серьезным достижением — широкомасштабными работами по прокладке сети каналов, начатыми еще при его отце. Это позволило значительно улучшить систему транспорта и связи в центральных районах Китая.

Новый канал соединял восстановленные старые каналы и реки, протянувшись на несколько сот миль на северо-запад от современного Гуанчжоу до реки Янцзы; следующий отрезок, длиной более семисот миль, выходил к Хуанхэ в окрестностях Лояна, а последний пятисотмильный участок шел на северо-восток, заканчиваясь неподалеку от Пекина. На строительство Великого Императорского канала, продолжавшееся шесть лет, были мобилизованы более пяти миллионов человек, и при нехватке мужчин власти впервые в истории Китая привлекали к принудительным работам женщин. Уклонявшимся от мобилизации отрубали голову, а нерадивых работников ждали суровые наказания. Такие грандиозные проекты, как прокладка Великого Императорского канала и строительство Великой Китайской стены, не имеют себе равных в человеческой истории. Вдоль берегов канала были проложены дороги, обрамленные вязами и ивами, а между почтовыми станциями появились императорские домики — на участке, соединяющем Янцзы с Хуанхэ, их насчитывалось сорок. Именно по этой ветке канала по завершении строительства проплыла пышная императорская процессия: сам Ян-ди располагался на четырехпалубной джонке в форме дракона, длиной двести пятнадцать футов, с двумя просторными залами для приемов, его сопровождало несметное число судов, вытянувшихся непрерывной цепочкой на шестьдесят миль. Вдоль всего маршрута чиновники были обязаны снабжать караван судов продовольствием, и один из историков так описывает ситуацию: «Те, кто устраивал обильные подношения, награждались должностью или титулом, скупых же ждало наказание — вплоть до смертной казни».

Связи с Японией, поддерживавшиеся (в основном через Корею) на протяжении четырех столетий, еще со времен царства Вэй, увенчались прибытием первого полноценного посольства. Гораздо большую тревогу вызывали тюрки, основавшие могущественную империю, протянувшуюся от северного Китая до границ Византии и впоследствии распавшуюся на восточную и западную. Западная империя тюрков располагалась на северо-восточной границе Китая, и мир в этом районе удавалось поддерживать лишь с помощью искусной дипломатии. Более серьезную опасность представляли восточные тюрки, оккупировавшие территорию современной Монголии, и именно для защиты от них отец Ян-ди приказал продолжить Великую Китайскую стену. Однако этих мер оказалось недостаточно, и пришлось прибегнуть к традиционным средствам — подкупу, династическим бракам, заложникам, дани и демонстрации силы. Так, например, во время одного из церемониальных путешествий на север страны Ян-ди принимал в своем роскошном передвижном дворце вождя восточных тюрков, великого хана; они обменялись подарками — три тысячи лошадей от хана и тринадцать тысяч локтей шелка от императора.

Однако в отношениях с одним из соседей не помогали ни дипломатия, ни угрозы. На территории современной Маньчжурии и на севере Корейского полуострова окрепло царство Когурё. Отец Ян-ди уже предпринимал неудачную попытку его подчинить, а сам Ян-ди, империя которого простиралась на три тысячи миль с востока на запад и на пять тысяч миль с севера на юг, считал это маленькое царство частью империи Хань; кроме того, он хотел помешать возможному союзу Когурё с тюрками. В период с612по614 год были предприняты три дорогостоящих военных похода, и все они закончились поражением. Ян-ди не отступил и приказал готовиться к четвертой кампании, но его планам помешали бунты, охватившие всю страну. Это была расплата за огромные людские и финансовые потери, связанные с прокладкой канала и войнами против Когурё, с расточительством императора, а также слабостью центрального правительства, обусловленной постоянными переездами. За два года число восстаний достигло двух сотен, и аристократия стала отворачиваться от императора, выдвигая своих претендентов на трон. Льстецы, окружавшие Ян-ди, продолжали скрывать от него истинное положение дел — один человек, попытавшийся рассказать правду, был забит до смерти прямо в зале для приемов. Когда приближающуюся катастрофу скрывать стало уже невозможно, император бежал в южную столицу.

Еще в 615 году прорицатель предупреждал Ян-ди, что вскоре императором станет человек по имени Ли. О том же рассказывала популярная народная баллада. Ян-ди казнил одного из видных полководцев по фамилии Ли — вместе с тридцатью двумя членами его семьи, — а дальние родственники были отправлены в ссылку. Однако один Ли, известный своей преданностью императору, избежал подозрений. Это был Ли Юань, князь Тан, в котором текла кровь нескольких царских родов древних северных империй. Храбрый воин, умелый руководитель и хитрый стратег, он быстро продвигался по службе и зарекомендовал себя решительными действиями против мятежников и бандитов.

Однако в 617 году, наблюдая за бессилием правительства и, возможно, не без влияния баллады о неизбежном воцарении Ли, он уступил уговорам своих сторонников и сам стал главным мятежником. Опираясь на помощь великого хана тюрков, он собрал 200-тысячную армию и захватил столицу империи Суй Дасин. После этого он низложил Ян-ди, предававшегося унынию в южной столице, и объявил императором его шестилетнего внука. Однако бедный ребенок недолго продержался на троне — в 618 году Ли Юань захватил Лоян и объявил себя императором. Со смертью Ян-ди, убитого в домике для купаний собственной стражей, с исторической сцены исчезла и династия Суй.

Несмотря на краткий сорокалетний период правления, эта династия, состоявшая из отца и сына, не только вновь объединила Китай, но и путем культурной унификации, а также через созданные ею политические, военные, юридические и экономические институты проложила дорогу «китайскому средневековью» и стала одной из самых известных династий этого периода. За три десятилетия были заложены основы следующей династии, просуществовавшей три столетия.