Когда 7 мая 1861 г. в семействе Тагоров, бенгальских пирали-брахманов, родился 14-й ребенок, этому событию не придали особенного значения – в доме и так полно было детей и внуков. Мальчика отдали под защиту Солнца – имя Рабиндранат, которое он получил, по-бенгальски означает «Тот, кому покровительствует Солнце» – и препоручили слугам.

Рабиндранат Тагор

Кто же мог знать, что песни, которые сочинит Роби, будет петь вся Индия, а Махатма Ганди назовет его Великим Стражем индийской культуры?

Читатель нынче капризный: ему не нравятся истории, которые начинаются до появления на сцене главного

героя – «от мамонтов», как говорят редакторы. И в самом деле, что может быть скучнее всех этих «культурно-исторических ситуаций», предшествовавших, сопутствовавших и повлиявших.

Но старшие Тагоры – случай особый. И не только потому, что родовое их имя на бенгальском означает «Святой мудрец», а индийцы, как известно, слов на ветер не бросают. Среди Тагоров были философы, поэты, художники, музыканты, композиторы, артисты, писатели, яркие общественные деятели, меценаты, предприниматели, даже математики. И почти каждый из них вошел в историю своей Родины как в чем-то первый: старший брат Рабиндраната, например, был признанным мастером философской прозы и изобретателем стенографии на бенгальском языке, одна из сестер стала первой в Бенгалии женщиной-писательницей, двое племянников – замечательными художниками, создателями нового стиля в современной индийской живописи, племянница – одаренной певицей. И все они вместе за прогрессивность своих взглядов считались, мягко говоря, не совсем нормальными брахманами.

В становлении 14-го Тагора самую важную роль сыграл отец. Махарши, «Святой», – так уважительно называли отца Рабиндраната. Он был религиозным реформатором и мистиком, создал общество «Татвабодхини Сабха», которое исповедовало индуистскую веру в Единого Бога, очищенную от догм и суеверий. Махарши много времени проводил в Гималаях, а его возвращения в Калькутту превращались для Тагоров – и взрослых и маленьких – в настоящий праздник, и каждый стремился хоть на мгновение поймать взгляд святого подвижника.

В одно из путешествий в Гималаи Махарши взял 11 – летнего Рабиндраната. Этой чести удостаивался не каждый, и мальчик был вне себя от счастья. Отец учил с ним санскрит и английский, читал отрывки из «Упанишад», мудростью которых восхищался, а вечерами под высоким гималайским небом объяснял сыну основы астрономии. Он привил Рабиндранату привычку к самодисциплине и здоровой и чистой жизни, которую вел сам, воспитал любовь к индийской культуре, научил понимать других людей и уважать их веру.

Однажды Джоти, 14-летний племянник Рабиндраната, заявил своему восьмилетнему дяде: «Ты должен писать стихи!» Это же так просто: нужно только заполнить словами 14-строчный стихотворный размер – и все дела! Как подобная мысль (насчет сочинительства) пришла ему в голову, осталось загадкой. А последствия…

Когда Роби, написав несколько слов, заметил, что у него получился пояр, его робость перед таинственной дамой по имени Поэзия исчезла – и с тех пор он, по его собственному выражению, «не знал удержу». Стихи полились рекой, точнее, посыпались на головы домочадцев: не мог же юный поэт таить их в себе! А больше всех в рекламировании молодого дарования преуспел его старший брат, который очень гордился талантами Роби и «в поисках слушателей рыскал по всему дому». Вскоре поэтические опусы уже не помещались в первую тетрадь, за ней последовала вторая, третья, и еще, еще…

В те времена мальчик, обладавший поэтическим талантом, считался редким явлением природы, и к нему трепетно относились не только родные, но и многочисленные друзья семьи, и даже суровые учителя. Как тут не задрать нос?

Однако Тагор всегда был очень требовательным к себе и главным достоинством своих юношеских стихов считал то, что они… потерялись. А если и цитировал что-то «из раннего», то только чтобы повеселить окружающих.

Тагор прожил 80 лет и все это время, почти не переставая, писал: рассказы, драматические произведения и романы, критические очерки, статьи на темы, волновавшие тогда Индию. Его значение для литературы Бенгалии, наверное, так же велико, как значение Пушкина для литературы русской.

Но прежде всего Рабиндранат Тагор был вдохновенным певцом Бенгалии. К сожалению, оценить по достоинству его поэзию нам нелегко: перевод, пусть даже самый точный, способен передать лишь смысл. А ритм и мелодику, звучание бенгальской речи, шум дождя и шелест листьев, которые так любил Тагор, все то, благодаря чему стихотворение продолжает звучать и тогда, когда слова уже произнесены, благодаря чему «фраза завершается, но не затихает ее перезвон», – могут почувствовать только индийцы. И они, хотя не сразу, назвали Тагора своим национальным поэтом. Его песни исполняют на концертах и во время религиозных праздников, их пели участники освободительного движения Индии, две из них стали гимнами Индии и республики Бангладеш. Его стихами объясняются в любви.

Переводы стихов Тагора, быть может, и не впечатлят формой, но глубина, и сила, и внутренняя красота, и стремление к гармонии, благородство, отзывчивость и вера в Человека – звучат и в переводах.

В 1912 г. накануне поездки в Англию Тагор внезапно заболел, и доктора запретили ему отправляться в путешествие до полного выздоровления. Несколько дней поэт провел на берегу своей любимой Ганги и от нечего делать переводил на английский стихи из сборника «Гитанджали» («Жертвенные песни»). Он не придавал этому занятию особенного значения, потому что не так уж хорошо знал английский. Но тетрадка с переводами однажды оказалась у английского художника Уильяма Ротенстайна, а тот показал их Йитсу. Йитс долго не мог расстаться со стихами Тагора, перечитывал их где только было можно – и часто захлопывал тетрадь, чтобы кто-нибудь не увидел, как он растроган. Немного времени спустя уже вся Англия говорила о появлении нового Поэта.

28 января 1912 г. Рабиндранат Тагор перевел на английский свое первое стихотворение, а уже 13 ноября ему присудили Нобелевскую премию за выдающиеся заслуги в области литературы. Ни один поэт в Индии и на всем Востоке до Тагора не получал такого признания. Как всегда, нашлось много недовольных: разве это видано, говорили они, – присудить столь почетную премию человеку с таким смешным именем, да еще и индусу?! А Индия ликовала. Счастлив был и Тагор, для него это событие стало первым шагом на пути сближения Востока и Запада, к которому он всегда стремился.

Тагор, прекрасный поэт и музыкант, знаток древней истории и литературы, нобелевский лауреат, не получил академического образования и даже аттестата об окончании обычной школы.

Сменив несколько учебных заведений, в 14 лет Рабиндра окончательно бросил школу. Муштра и зубрежка, скука и формализм не могли увлечь истинного почитателя Сарасвати – богини мудрости, искусств и наук. Он хотел служить ей по доброй воле и бунтовал против любых форм навязывания знаний.

Он много размышлял и писал о проблемах образования и 22 декабря 1901 г. – тогда ему, уже известному в Индии поэту и общественному деятелю, было 40 лет – в поместье Шантиникетон открыл небольшую экспериментальную школу, чтобы опробовать свои идеи на практике. Тагор мечтал создать школу, в которой учителя, как мудрецы древности, жили бы рядом со своими учениками и обучали их простой жизни и возвышенным размышлениям. Он мечтал заменить «фабрику образования», доставшуюся индийцам в наследство от англичан, новой, творческой системой обучения. Он мечтал о том, чтобы его соотечественники снова стали мудрецами и героями.

Знания не мертвый груз, а опыт ума и сердца, подобный сокровищу, которое находят, чтобы оно служило для всеобщей пользы, – этот принцип Тагор положил в основу новой системы обучения и старался последовательно выдерживать его в Шантиникетоне.

Занятия в школе проходили на свежем воздухе, в тени огромных мангровых деревьев. И дети приучались любить природу в любых ее проявлениях. Преподавание точных наук опиралось на наблюдение, и это развивало детское любопытство и тягу к знаниям. Но развитие интеллекта не ставилось во главу угла, столь же важным Тагор считал воспитание души, поэтому в Шантиникетоне всегда почитали искусства, особенно музыку, и юные воспитанники поэта учились заботиться друг о друге. Пристальное внимание уделялось совместным делам и начинаниям. Школа жила как единый организм и была почти самоуправляемой.

Забота о Шантиникетоне отнимала у поэта много времени и сил: Тагор сам следил за всем, что было связано со школой, сам вел уроки, составлял учебники и хрестоматии на бенгальском языке, искал средства на ее содержание (что было самым трудным, а порой и унизительным). Но именно эта маленькая индийская деревушка стала для поэта настоящим домом, тихой гаванью, в которой он набирался сил после бурь, которых было так много в истории его страны, а значит, и в его жизни.

13 апреля 1919 г. в Амритсаре английские войска расстреляли мирную демонстрацию – почти 400 человек тогда погибли и 1200 были ранены. Два месяца власти скрывали это преступление, однако о нем все-таки стало известно, как и о последовавших бомбардировках, чрезвычайно суровых приговорах, повешениях и расстрелах…

Узнав о трагедии, Тагор попробовал организовать митинг протеста, как делал это всякий раз, когда англичане жестокими репрессиями пытались подавить освободительное движение, волна которого в начале XX в. поднялась в Индии. Но никто не откликнулся на призыв поэта: все были слишком подавлены и запуганы.

«Если они боятся и молчат, сжимаются от страха, отвернувшись к стене, о ты, несчастный, не скрывай своих мыслей, говори один», – когда-то написал в одном из своих стихотворений Рабиндранат Тагор, и теперь поступил именно так. В тайне от всех он отправил письмо тогдашнему вице-королю Индии лорду Челмсфорду, в котором отказывался от титула баронета, пожалованного ему за Нобелевскую премию. Через два дня письмо появилось во всех газетах.

«Самое малое, что я могу сделать для своей страны, – писал поэт, – это навлечь на себя все последствия, дав голос протесту миллионов моих соотечественников, загнанных в безвыходную западню ужаса. Пришло время, когда знаки почестей становятся знаками стыда, бесстыдно сверкая среди всеобщего унижения. Я хочу встать, лишенный всех наград, на сторону тех из моих соотечественников, которые из-за своей так называемой незначительности становятся жертвами угнетения, недостойного человека». Английские власти не простили Тагору подобной дерзости. Но отвага, с которой он выразил гнев своего народа, вернула самоуважение, отвагу и веру всей нации. Неслучайно лидер движения гражданского неповиновения Махатма Ганди назвал Тагора совестью индийского народа – совестью, которая не молчала никогда.

Тагор не стал участником движения Махатмы Ганди (хотя эти два человека всегда с огромным почтением относились друг к другу. Это Тагор первым назвал Ганди Махатмой, а тот именовал поэта Гурудевом – «Божественным учителем»), В то время, когда Индия стремилась обрести независимость и свободу, оградиться от любого влияния Запада, Рабиндранат Тагор, словно глядя в далекое будущее, призывал к объединению с ним. И если на митинги протеста, которые устраивал поэт, собиралось множество индийцев, то подобные высказывания не находили у них сочувствия.

«Ты читала в книжках, что некоторые птицы в определенное время оставляют свое гнездо и улетают за океан. Вот и я такая птица. Время от времени что-то зовет меня из заморских краев, и крылья мои трепещут», – писал Рабиндранат Тагор одной маленькой девочке, своей почитательнице и доброму другу.

Он всегда любил путешествовать. Но его манила не только красота чужих краев – Тагору важно было глубоко понять западную культуру, почувствовать ее особенную вибрацию, увидеть то ценное, что она могла бы дать всему миру. А вместе с тем – он стремился открыть Западу настоящий Восток, не музейный экзотический экспонат, а живой, многоликий, хранящий древнюю мудрость и традиции.

Тагор объездил почти всю Европу, несколько раз был в США, любил Японию (и даже пробовал писать хайку), посетил СССР, Иран, Китай, Индонезию, Канаду, Бали, Яву, Перу. Он встречался со многими философами и учеными Запада, людьми искусства и политиками. Уже упоминавшиеся Йитс и Ротенстайн, Г. Уэллс, Б. Рассел, Дж. Голсуорси, Б. Шоу, Р. Эйкен, А. Бергсон, А. Эйнштейн, Р. Роллан, Т. Манн, Г. Гауптман, С. Лагерлеф, К. Гамсун, К. Брантинг (первый президент Лиги Наций), М. Винтернитц и В. Лесна (чешские индологи), К. Чапек, итальянский философ Б. Кроче, Дж. Фрезер, А. Безант, В. Окампа – вот лишь неполный список тех, с кем был знаком поэт.

Многие города Европы, Америки и Азии слышали его голос – Тагор никогда не упускал случая встретиться с простыми людьми и, читая лекцию либо отвечая на вопросы, поделиться своими наблюдениями, размышлениями, надеждами и тревогами. Он умел отдавать должное ценному и никогда не молчал, если что-то казалось ему недостойным или опасным. Поэта, например, покорили японцы – своей работоспособностью, жизнерадостностью, стремлением следовать духу времени. Но их подражание западным «воспитателям» в погоне за властью и наживой не могли не вызвать упрека. Похвалу любят все, а вот правду… Властей Японии мало обрадовали подобные высказывания, а интеллигенция страны по достоинству оценила смелость и прямоту Тагора. То же «разочарование» испытали и американцы: поэта восхищала энергия молодой нации, но ее склонность ко всему материальному и пренебрежение духовной жизнью очень встревожили.

Тагора упрекали, обвиняли, не понимали, и он расстраивался, переживал, но никогда не опускал рук и никогда не переставал верить в свою Мечту. 22 декабря 1918 г. он привел в свой дом весь мир: маленькая школа для маленьких детей в Шантиникетоне стала всемирным университетом Вишвабхарати – исследовательским центром, средоточием индийской культуры, местом встречи Востока и Запада. «Где весь мир соединяется в одном гнезде» – этот древний санскритский стих стал девизом нового университета.

Тагор не верил, что у разных народов существуют разные истины. Он верил, что знание едино и всеобще, но каждый народ получает и осваивает его собственным путем. «На каждой нации лежит долг хранить огонь своего светильника, одного из многих, освещающих этот мир. Разбить светильник всякого народа – значит лишить его законного места на всемирном празднике», – говорил поэт. Постепенно Вишвабхарати действительно стал «гнездом мира»: в него не просто съезжались ученые из разных стран мира – в него слетались близкие по духу люди, такие же энтузиасты и идеалисты, как Тагор.

А вокруг по-прежнему чаще не понимали и осуждали, чем поддерживали. Но дело Объединения для Рабиндраната Тагора было важнее всего в жизни, и ради него поэт готов был терпеть оскорбления и насмешки.

Наверное, у большинства из нас знакомство с Рабиндранатом Тагором началось с «Последней поэмы»:

Каждый раз звуки этой песни, будто касаясь тонких струн души, пробуждают в ней воспоминания – о чем-то очень далеком, недостижимом – и самом дорогом сердцу, о том, к чему все время стремишься – и что неизменно от тебя ускользает, и ведет душу из жизни в жизнь, с отмели к отмели, к новым встречам и новым разлукам…

Любовь была его верой, его философией. Он любил людей, любил свою Индию, любил ее воздух, ее ливни, ее деревья и рассветы, любил жизнь и смерть, и тайну, которая их соединяет, и тайну, которая оживляет каждое явление природы и каждого человека. Любовь помогла ему вместить в свою душу боль и радость всего мира и каждого человека, ощутить свою ответственность за все, что происходит на земле, чувствовать глубокую нежность ко всему живому…

И заслужить ответную любовь и нежность.