Книга: Боги майя [День, когда явились боги]
Назад: VI ТЕОТИУАКАН — ОГРОМНЫЙ ГОРОД, ВОЗВЕДЕННЫЙ ПО ПЛАНАМ БОГОВ
Дальше: Приложение КТО БЫЛ КТО?
VII
ПАЛЕНКЕ — ОБНАРУЖЕН, НО НЕ РАЗГАДАН
В сущности, наука начинает становиться интересной лишь там, где она заканчивается.Юстус фон Аибиг (1803–1873)
Статист, сыгравший главную роль — Одного поля ягоды — Начало научной майяистики — Паленке сегодня — Названия — звук и дым — Храмы, храмы — цифры, цифры — Сенсационное открытие под зданием храма — Таинственный грот под пирамидой! — Встреча с Паленке — Надгробная плита из Паленке — Космический расизм
В 1773 г. в городке Тумбала — расположенном ныне в самом южном мексиканском штате Чьяпас — испанский разведывательный дозор доложил духовному куратору района, Антонио де Солису, что невдалеке находятся странные каменные строения, casus de piedra. Священнослужитель не воспринял доклад всерьез, ведь «дома» могли означать лишь примитивные хижины индейцев.
Однако через некоторое время слух о странных каменных строениях дошел до Района Ордонеса, священника в Сьюдад-Реале. Он велел нескольким своим людям взять в провожатые индейцев и осмотреть эти строения. По возвращении маленькая экспедиция представила священнику восторженные описания башен, пирамид и залов, которые они обнаружили на расстоянии всего двух лиг (= 8,76 км) от деревушки Санто-Доминго-де-Паленке.
Ордонес составил отчет, который после долгого прохождения по инстанциям достиг Королевской комиссии Аудиенсия в Гватемале. Аудиенсия приказала офицеру Антонио дель Рио более внимательно осмотреть место; она отправила с ним рисовальщика, который должен был зафиксировать на бумаге, что за странности скрывали джунгли.
От Санто-Доминго до цели не было и девяти километров, но густые заросли девственного леса и ненастная погода превратили путь через зеленый ад в утомительное предприятие. Только 3 мая 1787 г. дель Рио добрался до цели. Этот деньможно считать датой открытия Паленке. 200 лет, прошедшие с тех пор, принесли много сенсационных результатов, но, несмотря на это, Паленке ожидает последней и настоящей разгадки.
Итак, капитан дель Рио со своим измученным отрядом добрался наконец до заросших девственным лесом руин. Две недели ушли на то, чтобы прорубить просеки в густых зарослях. И только после этого он оказался «посреди широкой прогалины и как зачарованный смотрел на развалины дворца, настоящего лабиринта из комнат и дворов, который стоял на огромной платформе из земли и обломков» [1].
На незваных гостей с оштукатуренных стен, усеянных непонятными символами и загадочными фигурами, глядели свирепые физиономии. Повсюду стекали капли дождя. Рои кровожадных москитов преследовали дель Рио и его людей. Капитан старался как можно скорее выполнить неприятное задание. Быстро и решительно он приказал раскопать несколько участков, был сделан очень грубый раскоп на первом этаже одной из башен. От его действий археологов даже сегодня охватывает ужас.
В результате были «добыты» 32 предмета; вместе с 25 рисунками, дополняющими доклад Антонио дель Рио, они были доставлены в Аудиенсию. В Мадриде отчет об экспедиции вместе ящиками, в которых находились находки, пропал в ненасытном государственном архиве. Груды развалин в Новой Испании, как на родине называли захваченные территории, при дворе никого не интересовали.
Всем правил случай.
Через 45 лет доклад дель Рио необъяснимым образом попал в руки лондонского книготорговца и издателя Генри Бертуда, который в 1822 г. пустил его в продажу в виде небольшой книжки. Книжка не привлекла ни малейшего внимания. В то время археологии как науки еще не было. Исследование старины было хобби состоятельных эксцентричных личностей, или этим занимались авантюристы, гонявшиеся за кладами. У мира были другие заботы, на открытия в далекой Мексике он не обратил никакого внимания. Тем не менее лондонской книжке суждено было сыграть свою роль.
Время от времени интерес к многочисленным руинам возникал даже в мексиканских правительственных кругах. Французу Гийому Дюпе, отставному офицеру-артиллеристу, было поручено заняться «некоторыми развалинами». В его плане был и Паленке. Дюпе ничего не знал об аналогичном поручении Антонио дель Рио, но с ним также был художник, профессор Хосе Лусиано Кастаньеда. Три года, с 1805 по 1808 г., продолжалась эта достаточно серьезная экспедиция. Для раскопок нанимались местные жители, хотя индейцы в основном и были ненадежны.
Дюпе добрался до Паленке в 1807 г. Знакомый с высокоразвитыми культурами Мексики благодаря самозабвенному штудированию литературы, он был потрясен видом величественных сооружений даже в разрушенном состоянии. Основательная инвентаризационная опись Дюпе была великолепно проиллюстрирована его другом Кастаньедой. Краткое описание полученных в Паленке сведений должно было бы оторвать мексиканское правительство от его кресел, но и здесь, на родине древних сооружений, бюрократия проспала шанс: она отложила доклад Дюпе в долгий ящик. Впрочем, это даже хорошо, что получилось именно так, поскольку, по всей вероятности, испанцы и мексиканцы в диком разграблении древнего города превзошли бы сами себя. Паленке не был забыт. Эту местность посещали путешественники и исследователи, среди них Александр фон Гумбольдт (он был здесь в 1816 г.). Час X пробил лишь четверть века спустя.
Всем правит случай!
В истории открытия главную роль сыграл граф Жан-Фредерик де Вальдек. В свое время он считался яркой личностью, в буржуазных кругах его даже считали «немного помешанным». Откуда Вальдек появился, документально не зафиксировано; сам же он по-разному описывал свою жизнь, указывая местом рождения то Прагу, то Париж, то Вену. Пусть его репутация и не была безупречной, но его талант художника не вызывал сомнения.
В 1821 г. Вальдек встретил лондонского издателя Генри Бертуда, который хотел издать доклад капитана Антонио дель Рио. Бертуд попросил графа сделать иллюстрации. Художник предоставил 16 рисунков, которые все же — как мы знаем — не смогли предотвратить провала издания.
От доклада дель Рио о Паленке Вальдек пришел в полный восторг и решил обязательно попасть в Мексику.
В марте 1822 г. Вальдек отправился в путь. Свою семью он оставил в Лондоне. Он начал малоприбыльный сбор пожертвований для Паленке, согласился на место в мексиканской горной компании (рисовать для нее схемы и обзорные планы), работал, кроме того, учителем и портретистом, а после рабочего дня делал бесконечные эскизы мексиканских древностей. Он в самом деле казался «немного помешанным».
Правительство дало Вальдеку официальное разрешение проводить в Паленке исследования. «Именем мексиканского правительства» он просил индейцев помочь ему в раскопках развалин, но индейцы хотели видеть деньги, им не было дела до далекого правительства. 3000 мексиканских долларов, все состояние Вальдека, растаяли под палящим солнцем, как маленький кусочек масла. Но, даже полностью обанкротившись, Вальдек продолжал свое дело. Часто брошенный в одиночестве ненадежными работниками, измученный тропической природой, он прокладывал путь к покрытым растительностью храмам, изо дня в день просиживал на тропической жаре с планшетом на коленях, чтобы запечатлеть Паленке более чем в сотне видов. Чтобы укрыться от наполненного испарениями зноя, похожих на наводнения ливней и неистово жалящих насекомых, Вальдек в развалинах храма устроил скромный, словно для каторжников, лагерь — с тех пор как майя покинули Паленке, это был первый человек, поселившийся здесь в каменных строениях! По сей день сооружение, в котором обитал Вальдек, с ласковой иронией называют «храм графа».
Граф Жан-Фредерик де Вальдек запечатлел Паленке более чем на ста рисунках
Очарованный Паленке, граф Жан-Фредерик де Вальдек первым обнаружил в гипсовых рельефах головы слонов. Такое открытие привело его к выводу, что Паленке был построен, видимо, народом из Африки или Азии. Слоновьи головы Вальдека — до сих пор! — приводят ученых в замешательство. Вот уже более 12 000 лет в Центральной Америке нет ни слонов, ни мамонтов! Альтернатива гласила: должно быть, Паленке был построен переселившимся сюда народом, который знал слонов… или возраст этого народа более 12000 лет.
Позволю себе добавить, что спор о слонах Вальдека не закончен и по сей день. Специалисты, наделенные особым взглядом, с невероятной легкостью распознают в слоновьих головах «маски богов дождя». Не страдающий профессиональной слепотой дилетант видит, как и Вальдек, головы слонов.
На древних рельефах Месоамерики, без сомнения, имеются головы слонов. На стене храма в городе развалин Монте-Альбан, в 250 км к юго-востоку от Мехико, я сфотографировал голову слона с вытянутым хоботом [2]; снимок настолько понятен, что никто не сможет молоть вздор о «маске бога дождя». Галлюцинаторным утверждением, что слоновьи головы Вальдека — это «маски богов дождя», проблема не решается. Как случилось, что изображения голов слонов оказались в Монте-Альбан? Между Монте-Альбан в долине Оаксака и Паленке в лесах штата Чьяпас почти 500 км по прямой, но, возможно, оба сооружения были возведены примерно в одно время — между 500 г. до н. э. и 600 г. н. э.
За два года, что Вальдек прожил в развалинах Паленке, он заложил мину замедленного действия. Он неистовствовал, когда местные жители осмеливались сбивать со стен гипсовые плиты, чтобы продавать их. Он ревниво наблюдал за посторонними посетителями, потому что ненавидел, когда другие делали эскизы «его» зданий.
Вальдеку удалось четче проработать изображения произведений искусства майя, чем это в состоянии сделать современная фотография
Обнищавший, измученный, но полный надежд, Вальдек весной 1834 г. отправился в Кампече, в бухте которого в 1517 г. высадились испанцы; он надеялся, что там ему удастся дорого продать свои рисунки. Сразу по прибытии граф узнал, что правительство, расположением которого он пользовался, смещено, а новым правителям он не доверял. Из предосторожности он сделал копии своих рисунков, а оригиналы доверил одному британскому чиновнику. У Вальдека было хорошее чутье. Вскоре явилась делегация от бургомистра, которая обыскала его багаж и конфисковала рисунки — копии! Мексиканские газеты стали вдруг упрекать Вальдека в том, что он вел себя в Паленке как вандал и тайком вывез сокровища. В этом не было ни слова правды.
Возмущенный и разочарованный, Вальдек покинул любимую Мексику и поселился с семьей в Париже. В 1838 г. Вальдек опубликовал свое «Романтическое археологическое путешествие на Юкатан», проиллюстрировав его 21 рисунком, оригиналы которых у него остались.
На эту книгу, как и на доклад Антонио дель Рио, почти не обратили внимания. То ли из-за таинственных сообщений из Новой Испании, то ли из-за репутации знатного путешественника… в парижском обществе стали спрашивать небрежным тоном: «Мадам, вы уже слышали? Говорят, что в ужасных джунглях Новой Испании существуют настоящие каменные развалины!» Хотя специалисты по данному вопросу делали вид, что их не интересуют рассказы Вальдека, некоторые из них все-таки заразились тайной Паленке.
Одним из заразившихся был Джон Ллойд Стивенс. Он родился 18 ноября 1803 г. в Шрусбери, штат Нью-Джерси, США. Будучи высокоодаренным, Стивенс в 19 лет сдал юридический экзамен в Колумбийском колледже и обосновался на Уоллстрит в качестве адвоката. Стивенс приобрел репутацию юриста, умевшего излагать четкие аргументы в ярких выступлениях. Казалось, ему была предначертана блестящая адвокатская карьера, но этому помешало заболевание голосовых связок, поэтому Стивенс охотно последовал совету врачей поехать в Европу. Еще в студенческие годы путешествия стали его страстью. Он посетил Россию, Грецию, Турцию, Польшу, Египет и Палестину. Стивенс выучил французский и арабский, получил в Египте свидетельство экскурсовода, писал умные, приправленные юмором письма своим друзьям в Америку. Один из них опубликовал эти письма (правда, без ведома Стивенса), и адвокат вдруг стал успешным и независимым писателем, специализирующимся на путешествиях.
В Лондоне Стивенс посетил выставку «Панорама Иерусалима», на которой была представлена серия картин художника Фредерика Кетервуда. Он стал искать контакты с художником, чьи работы произвели на него столь глубокое впечатление. Через несколько дней они встретились в чайной. Кетервуд также много путешествовал, из стран Средиземноморья он привез целые папки с фантастическими рисунками древностей. Их сблизила общая страсть к путешествиям. Они стали строить планы, куда приведут их новые приключения?
Кетервуд читал доклад капитана дель Рио, а также книжку Вальдека. Стивенс был знаком с литературой о Юкатане и читал официальный протокол расследования по делу политического авантюриста и археолога-любителя полковника Хуана Галиндо (когда в 1802 г. он родился в Ирландии, его звали Джон). Тридцатичетырехлетний полковник предоставил для занесения в протокол описания храмов и развалин в Центральной Америке.
Молодых людей, преисполненных страстью к путешествиям и интересом к исчезнувшим мирам, заинтриговали подобные свидетельства бывшей высокоразвитой культуры. Что это была за культура? Пожалуй, предки индейцев не могли построить дворцы. Но кто же соорудил башни, храмы и пирамиды, о которых сообщали капитан дель Рио, граф Вальдек, Дюпе и Галиндо? Новые друзья были полны решимости выяснить суть дела.
Джон Л. Стивенс вернулся в Нью-Йорк и снова стал юристом; он подал прошение на пост дипломатического уполномоченного Соединенных Штатов в центральном офисе стран Латинской Америки в Гватемале. Удача и связи помогли ему. Стивенса назначили дипломатом, он получил желанный паспорт, который открывал перед ним многие двери, в его багаже была также пачка рекомендательных писем; но, прежде всего, у него теперь была возможность отнести на счет госбюджета значительную часть расходов по экспедиции. Тем временем Фредерик Кетервуд приехал в Нью-Йорк. Стивенс нанял его по контракту рисовальщиком экспедиции и гарантировал семье Кетервуда текущее содержание.
3 октября 1839 г. друзья отправились в путь. Цель путешествия — руины неизвестной культуры в Центральной Америке.
Во время двух путешествий страстные исследователи-любители посетили развалины 44 городов. Им удалось осуществить свой план: два издания (первое — в 1841 г., второе, исправленное — в 1843 г.) имели успех в научном мире и у широкой публики. Первая книга [3] выдержала в год выхода 12 изданий и была переведена на все основные языки мира. Стивенс написал первый археологический бестселлер, в котором исследованиям в Паленке посвящалось более 60 страниц.
Турист, едущий сегодня в такси или в автобусе с кондиционером к превосходно отреставрированным развалинам, понятия не имеет, какие трудности пришлось преодолеть Стивенсу и Кетервуду без малого 150 лет тому назад.
Как раз начался период дождей, когда друзья — в сопровождении нескольких жителей близлежащей деревушки Санто-Доминго-де-Паленке — добрались до развалин. Девственный лес сочился дождем и был покрыт пеленой тумана. Они даже сначала не смогли разобрать, где находятся скрытые густыми джунглями и мхом «каменные строения».
Фредерик Кетервуд нарисовал «идиллию» проживания в развалинах
Как в свое время чудаку Вальдеку, так и Стивенсу и Кетервуду не оставалось ничего другого, как устроить лагерь в развалинах. В первую же ночь, превращенную москитами в ад, весь их багаж промок; от непрерывного дождя и влажности обувь, одежда и кожаные вещи покрылись плесенью, железные инструменты — кирки, лопаты и ножи — ржавели. Все еще не теряя чувства юмора, Стивенс писал: «Мы считаем, что ревматизм нам обеспечен».
Топоров, которыми можно было бы прорубить тропы к развалинам, не было; единственно подходящие инструменты — мачете (заточенные с одной стороны и изогнутые на конце ножи для рубки кустарника) были у индейцев — если те появлялись. Хотя Стивенс платил им по 18 центов в день, они были ленивы, приходили поздно и рано уходили: «Иногда приходило двое или трое, и один и тот же индеец редко приходил второй раз, так что за время нашего пребывания у нас побывали все индейцы деревни».
«Мы застыли в изумлении…» — открытия в Паленке на рисунке Кетервуда
К комарам, «этим убийцам отдыха», во время работы днем присоединялись ядовитые змеи, клещи и другие паразиты. Ночи были так же ужасны. Путешественники не могли зажечь свечей, потому что отблеск света привлекал мириады мучителей; только дым сигар удерживал насекомых на расстоянии.
Когда они через кустарник, мох и лианы пробились к платформам и пирамидам, то нашли растрескавшиеся камни, которые разрушила природа, и стены, разбитые капитаном дель Рио на мелкие осколки. Стивенс также обнаружил места, откуда дельцы украли гипсовые украшения. Потом его восторг вызвали фигуры богов, блиставшие остатками красной, синей, желтой, черной и белой красок. Физиономии демонов, украшенные перьями и шкурами фигуры означали бесконечную удачу для археологов. Потрясенные, стояли они перед стенами, на которых виднелись свирепые лица и россыпь непонятных символов. Гордо взирающие статуи внушали благоговение: «Мы словно застыли в изумлении от выражения веселого спокойствия и их большого сходства с египетскими статуями». Несмотря на воспоминание о Египте, невольно возникшее у Стивенса, он сознавал уникальность культуры народа, который некогда воздвиг Паленке. «То, что мы увидели, было грандиозно, загадочно и весьма достойно внимания».
Стивенс увидел в Паленке грандиозное наследие народа, который вырос здесь и — без внешних влияний и наставников — развил свою культуру до состояния высшего расцвета. «Ничто, — говорил он, — в романе всемирной истории не потрясает больше, чем этот сенсационный, великий и прекрасный город». Все сведения о своих открытиях Стивенс излагал в статьях в стиле остроумной беседы, в них он демонстрировал доказательства своей компетентности и блестящей наблюдательности. Иллюстрации Кетервуда подтверждали словесные описания точными изображениями объектов. Ке-тервуд был «первым иллюстратором, который принял искусство майя с его собственным стилем» [4]; даже сегодня его документальные рисунки остаются незаменимыми, поскольку отработанных до мельчайших штрихов деталей не может достичь никакая фотография. Таким образом, Стивенсу и Кетервуду принадлежит заслуга «открытия эры научной майяистики» [5].
Когда Стивенс и Кетервуд терялись в догадках, делая здесь первые шаги, они даже не подозревали о настоящих «чудесах». Еще не были расшифрованы иероглифы, не были известны удивительные календари.
Отреставрированный церемониальный центр лежит на холмах и искусственных платформах, которые разделены рекой Отулум на западный и восточный районы. Первое удивление возникает из-за этой речки.
Отулум был направлен в проложенный под землей сводчатый канал, по которому вполне могут идти рядом четыре человека; хитроумная система каналов направляла сюда же с крыш храмов потоки дождевой воды; в нескольких метрах западнее Храма надписей вода попадала в акведук и под землей подавалась во «дворец».
Дворец Эль-Паласио представляет собой внушительный комплекс сооружений на насыпанной слоями трапециевидной платформе, настолько запутанный, что туристы иногда теряют ориентацию.
Громадное сооружение разделено на дворы, маленькие и побольше, которые устроены на разных уровнях; сегодня их называют Главным, Западным, Восточным дворами и двором Башни; нижняя часть с южной стороны носит красивое название Субтерраниум (Подземный).
На протяженном западном фасаде доминируют пять квадратных колонн двухметровой толщины, покрытые гипсовыми фигурами. На одном из рельефов изображен индеец в сандалиях, привязанных ленточками к щиколоткам. Под подошвами видны самые настоящие колесики. У кого хватит смелости, может считать это своеобразными роликовыми коньками.
В стенах есть Т-образные слуховые окна, которые якобы представляют собой символ бога Солнца. В Восточном дворе была найдена каменная плита 2,40 х 2,60 м, на которой нанесены 262 уникальных глифа; речь идет о датах, головах богов, мифологических сценах, а также о людях и животных.
Гигантский дворец разделен на три главных уровня, ступенчато расположенных друг над другом. Размеры находящегося на уровне земли нижнего уровня 100 х 80 м [7].
Дворец — запутанный комплекс сооружений
В мозгу крутятся навязчивые, как москиты, вопросы о назначении и цели возвышающегося над Паленке Паласио. «Спрашивай разумно, и тогда ты услышишь разумное», — сказал со смелым оптимизмом греческий трагик Еврипид (около 480–406 г. до н. э.). На разумные вопросы до сих пор следовали неразумные ответы: это были жилища жрецов, женский монастырь или дворец правителя.
По всему дворцу были «стратегически» расположены каменные туалеты со сливом
Разумный ответ я услышал от Белого Медведя, старого судьи индейцев хопи в резервации штата Аризона. Он рассказал об университете, который был в родном городе его предков в Палаткуапи. С таким объяснением мне легче всего согласиться. Паласио расположен в центре и имеет аудитории разных размеров; здесь имеется «проточная вода» и несколько каменных туалетов со сливом, которые, так сказать, стратегически распределены по всему огромному зданию.
На первом этаже, как рассказал Белый Медведь, ученикам преподавали историю их народа; на втором этаже их обучали естествознанию и химии, а на третьем — прививали знания астрономии и математики. Такое описание идеально подходит и для Паласио.
Из лабиринта комнат и дворов на круглом основании 7 х 7,5 м поднимается 15-метровая башня с массивным цоколем; у нее четыре этажа примерно по 2,5 м. Широкие окна позволяют далеко видеть по всем странам света; найденный здесь и идентифицированный глиф Венеры указывает на использование сооружения в астрономических целях.
Конструкция башни вообще нетипична для архитектуры майя, да, эта уникальная башня. Сегодня ее называют обсерваторией, хотя еще недавно считали смотровой и сторожевой башней. В качестве наблюдательных постов полезнее были бы пирамиды на холмах, поскольку они по высоте превосходят вершину «башни». Майя не знали сторожевых башен; их города были незащищены, открыты со всех сторон. Странно, но внутри башни не было доступа на второй этаж, очень узкая лестница вела лишь на третий и четвертый этажи.
По подземному сводчатому каналу, над которым возведен Паласио, коридоры идут мимо кладовок. Самый длинный коридор (20 м) заканчивается возле лестницы, ведущей через отверстие в полу в центр дворца. Исследователь Джон Э.С. Томпсон [8] предполагает, «что эти коридоры использовались для мелких религиозных фокусов», а также «могли быть использованы в церемониях, которые были связаны с подземным миром»; свое второе объяснение Томпсон считает более разумным, потому что коридоры украшены рельефами, а потайные ходы обычно не украшали. Археолог Пьер Иванофф [6] еще больше упрощает задачу: «Следует упомянуть также о налички полуподвального этажа или скорее подвальных помещений, которые, однако, не имеют каких-либо особенностей». Однако если подземные коридоры не имели «каких-либо особенностей», зачем их нужно было закладывать с таким трудом да еще и украшать рельефами? И совсем уж неожиданным стало утверждение, что маленькие камеры были «парилками» [5]. Сауна в климате, который и без того при любом движении выжимает пот изо всех пор!
У кого хватит смелости, может считать, что это сандалии на роликовых коньках
Мне всегда казалось более разумным считать камеры небольшими лабораториями; они есть к любом естествоведческом университете и обычно располагаются таким образом, чтобы неудачные эксперименты не причиняли вреда. Подземное расположение было бы почти идеальным. Мое предложение считать подземные камеры лабораториями совершенно умозрительно, но всерьез говорить о «парилке» нельзя. Вероятно, скромно добавлю я, камеры еще служили кладовыми для ценного имущества, опасных видов энергии… или же для скоропортящихся товаров. Парилка? Надо же додуматься до такого.
Обнаружена сеть канализационных труб. Как предполагают, в то время, когда Паласио эксплуатировался во всю, существовала еще и вентиляционная система. Согласившись с существованием продуманной вентиляционной системы, можно ответить и на неясный вопрос об освещении темных коридоров в подземном мире дворца: при достатке кислорода могут гореть имевшиеся у майя коптящие смоляные факелы! Однако смоляные факелы закоптили бы гипсовые рельефы — но копоти нет и следа. Я думаю, господам с археологического факультета следовало бы серьезно задуматься о системе освещения майя. До сих пор что-то важное осталось неоткрытым. Не обратиться ли за помощью в Скотланд-Ярд?
Научная литература использует придуманные ею же названия храмов и пирамид с такой величественной естественностью, как будто они получены от давних строителей.
Первоначальные названия всех зданий неизвестны, и даже «Паленке» не относится к эпохе основателей города.
Испанское слово palenque означает «ограда» или «место для турниров», иногда переводится и как «место палисадов». Специалисты считают, что название Паленке происходит от названия расположенной рядом деревни. Когда первые испанские поселенцы основали свою новую деревню, населенный пункт назывался не Паленке, а Санто-Доминго, Святое Воскресение. Только 20 лет спустя священники окрестили это место Санто-Доминго-де-Паленке. В XVI в. глухое селение в девственном лесу явно не было «местом для турниров», и причин считать, что в виде исключения оно было снабжено «оградой», нет никаких. «Местом палисадов» оно тоже не было, потому что палисады были частоколом из толстых бревен перед оборонительным сооружением, однако тогдашняя маленькая деревня Паленке не была крепостью.
Существует ли решение этой задачи? Я предполагаю: да!
Для меня живой главный свидетель по истории майя — опять-таки Белый Медведь. Он говорит, что во времена его давних предков это место называлось Палаткуапи, и там среди индейцев жили качина, гости из космоса. Разве нельзя предположить, что индейцы сообщили испанским поселенцам старое название Палаткуапи и что испанцы переделали слово под свой язык? Так Палаткуапи мог стать Паленке, а Санто-Доминго превратилось в новое название Санто-Доминго-де-Паленке.
Город развалин Паленке по-прежнему лежит всего в 10 км от разросшегося до городка Санто-Доминго-де-Паленке, расположенного сегодня прямо на железнодорожной линии Коцакоалькос — Кампече. От крупного города Вилья-Эрмоса, столицы штата Табаско, до Паленке можно добраться по расширенной дороге длиной 107 км (по ней курсируют автобусы), есть также рейсовое сообщение двухмоторными винтовыми самолетами.
После такого выяснения названия «Храм Креста», «Храм Лиственного Креста» или «Храм Солнца» больше не следует считать названиями, данными строителями, они не имеют к ним никакого отношения.
На самом верхнем из четырех уровней усеченной пирамиды стоит Храм Солнца, длина стороны его имеющей форму квадрата горизонтальной проекции составляет 23 м. Толщина верхних стен один метр; высота сооружения с гребенчатым украшением конька крыши — 19 м; передний конек крыши — как и боковые стены — украшен прекрасными гипсовыми рельефами. Три входа ведут во внутреннее святилище, санктуарий. По обе стороны среднего входа на стенах имеются барельефы с двумя богато украшенными человеческими фигурами в натуральную величину. В небольшом помещении находится плита с изображением Солнца, давшая название храму.
Плита с изображением Солнца — это хорошо сохранившийся рельеф 3 х 1,10 м; она представляет собой щите двумя скрещенными, украшенными перьями копьями. Говорят, что на нем изображено лицо Ягуара-Солнца. Я очень старался разглядеть солнце или ягуара, но не смог. Видимо, нужно обладать взглядом специалиста, чтобы уметь понимать то, что они написали в своих комментариях. Справа и слева от рельефной композиции стоят жрецы «на телах рабов» [9]. Не изображены ли здесь символически боги, идущие по спине человечества? Здесь ни в чем нет окончательной определенности.
Декорации завершаются сериями иероглифов. Известный во всем мире археолог Герберт Дж. Спинден [10] расшифровал в надписях — наряду со сравнительно недавними датами, такими как 613 г. до н. э. и 176 г. н. э., — дату, относящуюся к глубокому прошлому: 14 октября 3373 г. до н. э. Правда, в споре ученые сошлись на дате 11 августа 3114 г. до н. э. — это начало календаря майя.
Храмы Паленке снабжены таким количеством дат, что даже специалисты их не понимают. Бесспорны годы жизни правителя майя Па каля, родившегося в 603 г. и умершего в 683 г. Была расшифрована также дата гибели Паленке: последний глиф с датой дал 780 г.
Профессор Спинден расшифровал такие глифы дат:
• в Храме Креста:
7 февраля 3379 г. до н. э.
8 апреля 3371 г. до н. э.
21 декабря 2619 г. до н. э.
• в Храме Солнца:
25 декабря 2619 г. до н. э.
• в Храме Лиственного Креста:
8 января 2618 г. до н. э.
20 апреля 2584 г. до н. э.
Даже если, согласно новейшей теории, от этих чисел отнять около 260 лет, все еще остаются даты, лежащие в далеком прошлом, о которых неизвестно, почему майя увековечили их на своих сооружениях. В эпоху тех дат, которые можно прочесть в Паленке, не было еще никаких майя!
В растерянности решусь на тихую реплику. Старый и мудрый индеец хопи Белый Медведь рассказал, что предки его народа переместились вверх из Южной Америки в Центральную. Возможно, эти индейцы запечатлели важнейшие даты своей миграции? Возможно, сомнительная исходная дата календаря 11 августа 3114 г. до н. э. обозначает день, когда с неба спустились качина? А дата 21 декабря 2619 г. до н. э. отмечает день, в который предки майя высадились на южноамериканском побережье, после того как их родной континент Касскара погрузился в пучину? Не обозначает ли 20 апреля 2584 г. до н. э. начало большого перехода с юга на север?
Этого мы не знаем. Однако с максимальной вероятностью можно исключить, что речь могла идти о вымышленных датах без связи с реальными событиями: они слишком точны и их слишком много. Если бы была только одна дата, которую изобретатели календаря установили бы для вымышленного начала, то я бы, пусть и неохотно, посчитал это возможным. Но этот загадочный букет дат, охватывающий тысячелетия, делает допущение о вымышленных датах (специалисты приписывают этот вымысел жрецам майя) неприемлемым.
Разумеется, в Паленке были также обнаружены и расшифрованы астрономические месячные циклы. Типичны циклы по 7260 и 144000 дней [11], но обнаружены также циклы по 18 700 или 370000 лет [12]. Расчетным путем одна надпись дает даже 455 393 401 день, а это — без високосных лет — 1 247 653 года.
Такие огромные циклы, конечно, не имеют никакого отношения к истории человечества. Сроки в тысячи и миллионы лет сохраняются за богами.
Среди многочисленных искусно украшенных зданий Темпло де лас инскрипсъонес — Храм надписей — самый таинственный; он расположен в юго-западном углу Паласио перед холмом, который археологи считают естественным тектоническим образованием. У меня есть сомнения по этому поводу. Ведь холм делится на четыре заметные террасы, на вершине храм и развалины трех строений сориентированы по оси, продолженная линия которой проходит параллельно нижней ступени храма и направлена точно на западную грань продолговатого здания. Этот поросший густым лесом холм закрывает вид с юга. Но пирамиды майя всегда стояли в местах со свободным обзором со всех сторон. Я вполне могу представить себе, что этот, как утверждают, естественный холм скрывает археологические сюрпризы.
Храм надписей
Храм надписей высится на продолговатой пирамиде из девяти расположенных друг на друге цоколей, высота которой 16 м. От предфасадной площади вверх к святилищу ведет крутая широкая лестница из 60 ступеней; по сторонам пяти открытых входов расположены шесть колонн с уникальными лепными украшениями. Внутри висят удивительные рельефные плиты с 617 иероглифами, давшими храму его название: Храм надписей. Отсюда в 1949 г. началась самая большая археологическая сенсация Месоамерики.
Доктор Альберто Рус Луильер, родившийся в Париже мексиканский археолог, был назначен Национальным институтом антропологии и истории директором раскопок в Паленке. Многие годы он руководил раскопками в засушливые месяцы с апреля по июль.
Особенно интересовал Руса Храм надписей, во-первых, из-за его значительной высоты на крыше пирамиды, а во-вторых, потому что святилище не было достаточно тщательно обследовано его предшественниками.
Рус находился на раскопках с утра до вечера. Однажды он наблюдал за работами внутри храма. Он заметил в полу слегка выступающий стык и тут же велел подмести пол. Оказалось, что стык имеет форму прямоугольника. В большой плите было двенадцать парных отверстий, словно пробитых по краям. Русу бросилось в глаза, что задняя стена не заканчивалась у пола, а явно продолжалась под плитой.
Доктор Рус велел принести рычаг, который вставили между стыком и отверстиями. Сначала его работники пыхтели от усилия, сантиметр за сантиметром поднимая тяжелую плиту пола, но потом они перестали замечать докучливых москитов и влажный воздух. С волнением и любопытством они вглядывались в темноту, открывшуюся под полом. Постепенно они разглядели камни и щебень, затем начало лестничной ступени. Они убрали верхний слой щебня: внутрь пирамиды вела лестница, ступени которой были тщательно отшлифованы; они прикоснулись руками к стенам: те были на ощупь как отполированные. Спуску препятствовали земля и камни: лестницу умышленно засыпали щебнем.
Работа превратилась в муку. Чем глубже продвигались археологи, тем тяжелее становились обломки камней. У них была керосиновая лампа, но было мало кислорода и душно. В узкой шахте рабочие извлекали камень за камнем и вытаскивали наверх, каждую бадью со щебнем поднимали лебедкой и уносили прочь.
К концу сезона раскопали 23 ступени. Альберто Рус был убежден, что на следующий год работа будет закончена и у пирамиды удастся отнять спрятанную в ней тайну. Он предполагал, что лестница может вести внутрь пирамиды или быть частью тайного хода к соседнему храму.
Крутую, почти вертикальную лестницу раскопали под руководством Альберта Руса после трех лет утомительного труда
За следующий сезон раскопали еще 21 ступень. Лестница с крутым уклоном шла в западном направлении, что усиливало предположение о ходе к другому храму. Большая неожиданность случилась в 1950 г. на 45-й степени: пол стал ровным и сделал П-образный поворот. Потом лестница продолжилась, но теперь она уже шла в восточном направлении к сердцевине пирамиды.
Работу облегчил электрический свет. Воздух становился все удушливее, дышать можно было с трудом. Лаз под плитой пола — 15 м над местом проведения работ — оставался единственным соединением с внешним миром.
1951 г. Рабочие продолжают копать глубоко под землей. В стене обнаружили зияющее прямоугольное отверстие. Когда его освободили от щебня, люди буквально смогли вздохнуть. Отверстие было ходом к вентиляционной шахте, которая через восьмиметровую стену шла к западной стороне пирамиды. Уже в свежем воздухе археологи раскопали еще 13 ступеней. Перед 66-й ступенью лежал узкий ровный коридор. Сезон снова закончился. На этот раз доктор Рус был убежден, что в следующий раз удастся добраться до цели, потому что работы велись всего в трех метрах над уровнем земли, основание пирамиды было почти достигнуто.
1952 г. Работам снова помешала стена из камней и раствора. Взломав ее, археологи очутились перед второй стеной, в которую был вмурован глиняный сосуд; в нем находились две серьги и семь украшений из нефрита, три небольших раскрашенных глиняных плитки и прекрасная жемчужина диаметром 13 мм. Не закрывали ли обе стены доступ к сокровищнице? Тяжелый труд еще не был закончен. Из щебня откопали несколько высоких ступеней, и снова возникла стена — препятствие четырехметровой толщины, на которое у археологов ушла неделя. Оно скрывало саркофаг с останками пятерых мужчин и одной женщины.
В 1952 г Рус со своей бригадой археологов стоял перед этой странной треугольной дверью
15 июня 1952 г. доктор Рус со своей бригадой стоял перед каменной плитой, своеобразной треугольной дверью размером 1,60 х 2,45 м. Ее с трудом отодвинули на ширину ладони и просунули в щель электрическую лампу. Рус прижался лицом к влажной плите и рассказал остальным о том, что увидел сам:
«Сначала я разглядел большое пустое помещение, похожее на ледяной грот, стены и потолок которого показались мне идеальными поверхностями, словно заброшенная часовня, с потолка которой свисали целые пологи сталактитов, как толстые оплывающие свечи» [13].
На стенах с висящими большими рельефами фигуры поблескивали, словно кристаллы инея; пол крипты был закрыт огромной плитой, сплошь покрытой завораживающими глифами.
Когда каменную дверь открыли достаточно широко, чтобы могли войти люди, от нетерпения и любопытства увидеть волнующее зрелище сталактиты с потолка посбивали.
Если бы остался хотя бы один сталактит, можно было бы вычислить, сколько лет этому подземному помещению, с каких пор в него не входили! Сталактиты, образующиеся на потолке (или сталагмиты, растущие с пола вверх), ежегодно увеличиваются на несколько миллиметров или сантиметров; из слоя известняка они растут быстрее, чем из гранита. Все-таки подземная крипта, которую обнаружил доктор Рус, имела ширину 4 м и высоту 7 м. Сотни, тысячи лет на Паленке шли дожди, тропическая сырость проникала сквозь стены. Сведущие люди не смогли сказать мне, с какой скоростью сталактиты растут в описанной ситуации. В течение сотен лет, когда храм использовали, дождь, конечно, не просачивался через стены пирамиды, потому что майя тщательно ухаживали за своими церемониальными сооружениями. Беда пришла лишь через несколько десятков лет после бесследного ухода майя из города храмов; с тех пор никто больше не заделывал раствором трещины в оболочке пирамиды, в них стали попадать семена растений, пускать корни и ими разрушать сооружение. В Паленке часто идут дожди, полуостров Юкатан относится к зонам с наибольшим уровнем осадков; но есть и относительно сухие, жаркие месяцы. К тому же в пирамиду было уложено много известняка.
Пол крипты
У меня не укладывается в голове, чтобы геологи, метеорологи и физики не могли совместно вычислить, на сколько миллиметров или сантиметров в год росли сталактиты в существующих здесь условиях. Возможно, таким образом можно осуществить датировку Храма надписей, а может быть, даже найти опору для непонятных дат календаря.
Сориентированная с севера на юг, крипта находится на два метра ниже платформы, на которой стоит Храм надписей, т. е. на два метра под основанием пирамиды. На гипсовых рельефах шествует процессия разодетых жрецов. Пол покрыт огромной монолитной плитой (длина — 3,80 м, ширина — 2,20 м, толщина — 25 см, вес — примерно 9 т).
Когда плиту подняли, натолкнулись на 20-тонный саркофаг, в котором лежал прах мужчины. На скелете нашли украшения из нефрита, серьги с выгравированными иероглифами, жемчужное ожерелье; глиняная труба вела из саркофага в коридор. Зачем? Говорят, для того чтобы позволить отлететь духу умершего. Разве с таким же успехом это не может быть труба, через которую нагнетались ядовитые пары?
В специальной литературе в последнее время часто пишут, что умерший — Пакаль, правитель Паленке. Это предположение вовсе не так достоверно, как звучит.
Существуют глифы с датами, явно относящиеся к правителям, которые правили с 603 по 683 г. н. э. Полагают, что Пакаль взошел на престол двенадцатилетним и правил почти 70 лет. С таким возрастом его можно считать Мафусаилом среди майя, потому что жили они недолго (в среднем 35 лет).
Доктор Рус установил, что даты на надгробной плите «не могут быть точно определены, потому что они повторяются каждые 52 года». Стали искать глифы, которые можно было бы связать с глифами в гробнице, и обнаружили их в Паласио. С тех пор в литературе мелькают утверждения, что якобы на надгробной плите расшифрованы годы 603 и 633 н. э. Это неверно. В действительности в глифах дат на надгробной плите, как сказал доктор Рус, указаны только циклы, и их затем пересчитали с помощью других глифов дат вне Храма надписей. Расчет не сходится по другой причине. Нельзя установить, что правление Пакаля было с 603 по 683 г., и одновременно утверждать, что последняя (самая свежая) дата, якобы стоящая на надгробной плите, является 633 г. Ведь тогда надгробная плита была бы изготовлена за 50 лет до смерти Пакаля и снабжена неправильной датой смерти. Ну позвольте, господа!
В 20-тонном саркофаге лежал прах мужчины
Помимо глифов дат, на надгробной плите имеется еще очень характерное изображение фигур. Если надгробная плита — это памятник правителю Пакалю, то этот самый Пакаль и должен быть изображен на камне. Разве не так? Нет, говорят ученые, это не Пакаль, это бог кукурузы Юм Кош [5]! Что же в самом деле изображено на надгробной плите в Паленке?
Как все переменилось с 1965 г., когда я в последний раз был в Паленке! В Вилья-Эрмоса новый аэропорт, дорога Вилья-Эрмоса — Кампече превосходно заасфальтирована. Там, где почти 20 лет тому назад был только тропический лес, сегодня простираются пастбища и поля на фоне сельского пейзажа. А Пакалю, последнему индейскому правителю Паленке, у въезда в столицу поставлен памятник; его каменное лицо с таким вниманием обращено к небу, словно он хочет первым сообщить о возвращении богов.
Современные индейцы поставили этот памятник Пакалю, последнему правителю Паленке
Санто-Доминго-де-Паленке остался грязным городишком, который, однако, старается с помощью нескольких аттракционов извлечь валюту из потока туристов. Пусть далее отели предлагают открытые плавательные бассейны с неподвижной («Лас руинас») или проточной водой («Нутутун»), однако — как тогда, так и сейчас — остается нерешенной проблема чистой кухни. Того, кто сам не чистит фрукты, не ест лишь отварные овощи и не отвергает телятину, говядину и свинину, неминуемо настигнет месть Моктесумы. Голод следует утолять обжаренными на гриле цыплятами или жареной рыбой.
Пабло Зуттер, мой соотечественник-швейцарец, уже четверть века живущий в Паленке, говорит на шести языках; он считается «самым интернациональным» среди экскурсоводов. Мы дебатировали на самом высоком плато Храма надписей с видом на окрестности, оккупированные толпами туристов. Мы обсуждали вопрос, откуда могли прийти майя.
«На прошлой неделе я водил группу русских туристов, мы говорили на эту же тему. Я в разговоре высказал новейшую теорию, согласно которой американский континент якобы был заселен через замерзший Берингов пролив. Русские громко расхохотались. В прошлом году, сказали они, там наверху у Северного Ледовитого океана была температура минус 61 °C, а несколько лет тому назад даже минус 74 °C, все живое пробирало до костей, ни двуногие, ни четвероногие не могли бы двигаться». Худощавый господин Зуттер посмотрел на меня задумчиво: «Люди не будут добровольно подвергать себя смертельной опасности, смертельному холоду, тем более без цели. Те, кто в древности пересекал Берингов пролив, могли не подозревать, где закончится их путешествие. Нет, нет, следует наконец покончить с легендой о переселении через Берингов пролив!» И лукаво добавил: «Я даже в шутку больше не буду упоминать эту теорию, я хочу оставаться серьезным, знаете ли…»
— А откуда, по-вашему, пришли майя?
— Из Азии! — ответил Пабло Зуттер как о чем-то само собой разумеющемся. — Они прибыли на тихоокеанское по-бережье Гватемалы, переместились через вулканические горы и основали в Тикале свое первое большое поселение.
— Почему в Тикале?
Мой соотечественник Пабло Зуттер работает экскурсоводом, общаясь с туристами на шести языках
Знающий местность опытный проводник вынул из кожаной сумки, висевшей у него на плече, географическую карту и расстелил ее на земле. Я увидел, что от Тикаля как центра расходятся нарисованные концентрические круги.
— Посмотрите: Тикаль находится в центре всей культуры майя. Если иглу циркуля поставить на Тикаль и нанести круги, то они пересекут самое южное и самое северное, самое восточное и самое западное поселения майя. Из Тикаля царство майя распространилось во всех направлениях.
Мне вспомнился вопрос гватемальца Хулио Чавеса над крышами Тикаля: «Почему именно здесь, дон Эрик?!» В самом деле, Тикаль находился в центре царства майя, и все-таки самоуверенное утверждение Зуттера не было безупречным. Если бы Тикаль был основан как центр будущего царства, то тогда оттуда исходили бы обязательные распоряжения: поселяться можно только здесь, только там, только на таком или этаком расстоянии. Самое главное: переселенцам из Азии было знакомо колесо, они принесли бы его и использовали. Майя колеса не применяли.
Во время нашего диспута я видел поток любопытных, стремившихся ко входу в гробницу. Разумеется, мне захотелось снова увидеться с моим «богом-астронавтом». Воздух был точь-в-точь как тогда: горячий, удушливый, затхлый, но крутая лестница в шахту пирамиды была теперь освещена. Спустившись вниз, я был крайне разочарован: камера закрыта металлической решеткой, за решеткой вид закрыт проволочной металлической сеткой, и — чтобы довести защитные мероприятия до максимума — в довершение всего имеется стекло, которое во влажной жаре постоянно запотевает, не давая свободно рассматривать ценнейший объект Паленке; самый интересный объект из наследия майя невозможно и сфотографировать.
Понятно, что такую ценность, как эта надгробная плита, следует защитить от прикосновений рук посетителей. Для этого здесь, как и где-нибудь в другом месте, хватило бы металлической решетки. Не означают ли тройные меры безопасности нечто большее, чем защиту объекта? Мое подозрение вызвано одним наблюдением. Там, где ныне индейцы предлагают сувениры мастеров художественного промысла, например вырезанные из стеатита головы жрецов или глифы, тогда, 19 лет назад, ходким товаром были разных размеров фрагменты рельефа надгробной плиты. Не произошла ли здесь полная распродажа? Впрочем, не стоит недооценивать деловых индейцев, они в кратчайший срок доставили бы из семейных предприятий новую партию.
В переулках Паленке я зашел в несколько мастерских каменотесов; в них кипела работа, там резали, гравировали, делали модели всевозможных фрагментов рельефов по образцам, находящихся на гипсовых стенах культовых сооружений майя, — но ни один ремесленник не воспроизводил надгробную плиту! Не хотят ли — какая честь! — воспрепятствовать, чтобы у моей интерпретации нашлись последователи? Точно соответствующая оригиналу копия надгробной плиты имеется в Антропологическом музее в Мехико, но ее едва ли можно сфотографировать: запрещено пользоваться вспышкой — запрещено становиться на скамейку, чтобы поднять камеру над парапетом, ниясе которого лежит плита; сделать там снимок мог бы только циркач с квалификацией гуттаперчевого человека. Как мне сказали, еще пару лет тому назад в гостиничных магазинах и сувенирных лавках продавались копии из камня или фотографии на многоцветных постерах. Поскольку я хотел знать наверняка, я предложил одному торговцу большую сумму за копию. Того, что я хочу, здесь больше не делают, был его ответ. Да, спрос велик, но он считает, что была дана команда «сверху» прекратить изготовление копий, поскольку они наводят «массы» на глупые мысли. Если это так, то опасный грандиозный объект культуры майя нужно еще раз поставить на обсуждение.
В своей первой книге «Воспоминание о будущем» [14] я с воодушевлением описал странное существо в центре плиты как изображение астронавта, который якобы сидит в своего рода капсуле космического корабля и обслуживает сложные приборы; позади него я предполагаю струи пламени — в контексте: реактивная струя.
Крайне разочарованные, туристы сидят перед металлической решеткой
Вход в гробницу через Храм надписей
Реакция была своеобразной. Сначала специалисты лишились дара речи от такой трактовки дилетанта. Когда книга получила всемирный успех и была экранизирована, когда Паленке стал местом паломничества туристов, которые желали увидеть моего «астронавта», башня из слоновой кости вдруг превратилась в растревоженный улей. Правда, ни один археолог не спросил у меня, не пересмотрел ли я свои еретические взгляды, однако в 1973 г. в Паленке состоялся конгресс экспертов, на котором всезнайки ответственно смогли объяснить общественности, что же, по мнению академической науки, действительно изображено на надгробной плите. Ответственное определение дано не было. Я же был лишен права участвовать в обсуждении.
После моего первого спонтанного описания прошло почти 20 лет. Десять лет назад в книге «Мой мир в картинках» я изменил первоначальное мнение. Я кое-чему научился, но все еще различал в рельефе похожее на астронавта существо, которое сидело в явно техническом аппарате. А сегодня?
Сегодня мне известна основная литература о надгробной плите, я знаю, что означают отдельные глифы, я основательно занимался календарем майя и попытался — by the way, как говорят американцы, — «проникнуться» миром представлений табличек с надписями. В конце концов, именно тогда я заметил, насколько шатки археологические толкования.
Несомненно, на надгробной плите имеются глифы и графические изображения, известные также по другим центрам майя, такие, например, как птица кецаль (ныне геральдическое животное Гватемалы) или так называемый крест жизни. Чтобы суметь рассмотреть птицу кецаль, сидящую на голове фигуры, нужно, видимо, надеть на глаза специальные очки для археологов. В кресте жизни усматривают то древо жизни, то крест разделенной на четыре части Вселенной. Вариант прочтения зависит от того, какую школу археолог посещал (в этой школе, естественно, имеет вес только одно мнение — мнение профессора). Разные школы единодушны в том, что надписи, идущие по краям надгробной плиты и охватывающие ее как лентой, большей частью не поддаются расшифровке. Расшифрованы некоторые глифы — глифы дат, астрономические символы Венеры, Солнца, Полярной звезды и Луны. Но от того, что нафантазировали о сидящей фигуре, «волосы в бороде бога погоды» встают дыбом!
Против предположения, что речь идет о боге кукурузы Юм Кош [5], выступает Марсель Брион:
«В центре надгробной плиты высечена фигура человека, возможно, портрет умершего; покрытый украшениями, сильно подавшись телом вперед, он покоится на большой маске, изображающей бога земли, смерть».
Пьер Иванофф [6] видит совершенно иное:
«Символическое значение этого странного изображения… загадывает несколько загадок. Бог мертвых из-за своей связи с подземным миром одновременно является, по верованиям майя, богом плодородной земли. Мужчина над ним своей выпрямляющейся позой похож на возникающую жизнь. Его лицо напоминает лицо бога кукурузы, поэтому он мог бы быть воплощением развивающейся природы. Разделенная на четыре части Вселенная, крест, который одновременно является отображением мира, времени и смены власти, вместе с церемониальным жезлом несет авторитет и силу. Наконец, птица моан символизирует смерть». Милослав Стингл [9] надел другие очки: «…видна фигура юноши, в которой, очевидно, изображено не конкретное лицо, а человек — просто род человеческий. Из его тела вырастает крест, символизирующий кукурузу, дающую жизнь. Из кукурузных листьев по обе стороны извиваются двуглавые змеи… таким образом, из тела юноши вырастает жизнь, но сам он покоится на лике смерти — отвратительной голове фантастического животного, из пасти которого торчат острые клыки».
Доктор Альберто Рус Луильер [13] увидел…
«…юношу, откинувшегося назад на большую маску монстра-земли… над его телом высится крест, идентичный знаменитому кресту другого храма в Паленке. Из двуглавой змеи бьют фонтаном маленькие мифологические персонажи, над ними птица кецаль с маской бога дождя. Мы полагаем, что эта сцена изображает фундаментальные понятия религии майя…» В новейших публикациях высказывается мнение, что речь идет все-таки о жреце или властелине, возможно, о правителе Па кале, во всяком случае, о фигуре, которая падает в раскрытую пасть чудовища. То, что позади фигуры я по наивности описал как струи пламени, в действительности является «очень четко различимым чудовищем-землей» [16]. Прямо сегодня я схожу к окулисту, и пусть со мной сходит Поль Риве, знаменитый археолог, потому что он видит там «стилизованные волосы бороды бога погоды»!
После всей этой профессиональной тарабарщины я еще раз выдвигаю на обсуждение надгробную плиту из Паленке. Поскольку ее, как было сказано, в данное время больше сфотографировать нельзя, я осмелюсь показать особенность на соответствующем оригиналу изделии каменотеса, которое несколько лет тому назад живущий в Паленке индеец сделал для меня в результате многомесячного труда.
Я не считаю, что на надгробной плите капсула с астронавтом изображена превосходным образом с точки зрения техники. Я могу различить нагнувшееся вперед человеческое существо, носящее сложный головной убор, напоминающий техническое устройство, от которого назад идут двойные шланги, — по мнению археологов, в целом это прическа. Существо почти уткнулось носом в прибор, которым он манипулирует (с помощью каких-то ручек или рычагов) обеими руками, — по мнению археологов, существо сидит перед «крестом жизни». Меня упрекали в том, что свой «эффект, ракеты» я могу достичь только в том случае, если рассматривать надгробную плиту как поперечный рисунок, а это недопустимо; мне очень хорошо подходит вертикальный формат, тогда языки пламени загораются как раз снизу (под капсулой), что вполне обычно для взмывающих в небо ракет. Нигде мне не удалось обнаружить ни «чудовище-землю», ни «птицу кецаль».
Допустим, что умный жрец майя хотел в образной форме сообщить будущим поколениям о посещении инопланетян — со своей точки зрения, точки зрения бога. Правда, этот набожный человек понятия не имел о технике с ее аппаратами и двигателями, а тем более об одноместном космическом корабле, на котором инопланетный гость курсировал между Землей и кораблем-носителем. У жреца, человека каменного века, запечатлелось в памяти то, что он видел, все это было перенесено на рельеф, который сегодня заставляет теряться в догадках, — и, естественно, сопровождено пояснениями с помощью единственного известного письма, глифов. Поэтому я совсем не удивлен, что на надгробной плите наряду с наивным графическим отображением техники возникают также астрономические символы. Доктор Альберто Рус видит во фризе с сидящим в центре существом «космическую среду, окружающую человека, в которой звезды правят неизменным ходом времени».
Меня упрекают в избытке фантазии, к тому же необузданной. Но, на мой взгляд, нужна еще более буйная и безудержная фантазия, чтобы распознавать стилизованные волосы бороды бога погоды, чудовище-землю, монстров, кукурузные початки и птицу кецаль.
Приукрашивание сиятельных «научных выводов» туманной болтовней, в которой слышна далее не ученость, а беспомощность, ни на шаг не приближает к настоящему объяснению.
Мне говорят: странно, что в Паленке не обнаружены стелы, которых в других местах множество; при этом Паленке считается одним из крупнейших и старейших церемониальных центров майя. Меня не удивил факт отсутствия в Паленке стел. В Тикале и Копане стелы посвящались династиям правителей и жрецов как символам богов: от тех позаимствовали они божественную силу. Однако в Паленке-Палаткуапи боги присутствовали самолично, жители видели их каждый день на занятиях в университете. И им не требовались никакие стелы, заменяющие богов. Альберт Эйнштейн писал:
«Большинство основных идей науки сами по себе просты и, как правило, могут быть переданы понятным каждому языком».
После всего, что было высказано в связи с Паленке, можно только надеяться, что когда-нибудь будут предложены толкования на понятном каждому языке. Если этого не произойдет, то из утверждения Эйнштейна напрашивается вывод от противного, что речь может идти не о научных основных идеях. Ну кто поймет туманную, неясную речь?
Пабло Зуттер сказал мне, что с помощью новейших технических средств под другой пирамидой обнаружили еще одну гробницу и возможна новая сенсация.
— А почему ее не раскапывают?
— В Мексике на все требуется время, и ни у кого нет денег. Если университет или меценат вложит в раскопки, скажем, 100000 долларов США, сюда попадут в лучшем случае 10000! Видите ли, мексиканцы считают так: 6x4 дает 24. Пиши 4, у тебя останется 20!
Кроме того, я узнал, что в Мексике непросто добиться разрешения на раскопки, даже если есть достаточно денег. В парламенте индейцы имеют право высказать свое мнение; если они не захотят, чтобы производились раскопки одного из их древних святилищ, раскопки не состоятся. Археологи охотно поработали бы в Паленке, Чичен-Ице и других городах майя, но их усилия часто терпят неудачу из-за упорного сопротивления индейцев: они оберегают свои святыни — и у них много, много времени. Но если где-нибудь ведутся раскопки, трудятся исключительно рабочие-индейцы.
На меня сердит американский археолог У. Р.этджи [17]. По его мнению, «недооценка достижений майя» со стороны господина Дэникена и «его явное признание превосходящих духовных и технических возможностей расы господ из Вселенной является новой формой расизма — космическим расизмом».
В таком же тоне можно было бы сказать, что речь идет о коварном выпаде фашистского толка. Я лучше объявлю себя сторонником изречения Людвига Тика (1773–1853): «Я сделал своим законом действовать по моему внутреннему убеждению, не заботясь о том, как я при этом выгляжу и правильно ли меня понимают».
По существу вопроса:
Мне никогда бы не пришло в голову «недооценивать» огромные достижения майя, поскольку именно они возвели все эти грандиозные храмы и пирамиды, а не какая-то «раса господ из Вселенной»! Достижений майя я никогда не оспаривал, однако неизменно мое мнение о том, что для майя или их предков наставниками и советчиками были существа из Вселенной. Всего остального, что мне ложно приписывает археолог У. Рэтджи, нет ни в одной из моих книг и я этого не говорил. Я отношусь к самым прилежным и самым внимательным читателям археологических книг, и цюрихский еженельник «Вельтвохе», конечно, прав: «Если место археологических находок обещает новых научные выводы, там обязательно присутствует фон Дэникен». Я был бы всем сердцем предан археологам, если бы они немного быстрее, немного смелее переступали через барьер накопившихся мнений, чтобы они наконец получали свои толкования с точки зрения нашей современности, достаточно прогрессивной в техническом плане.
Но пока им присуща способность удивляться, еще не все потеряно. Линда Шеле, профессор университета штата Алабама, США, догадывается, что Храм надписей — «чудо»! Так, она обнаружила [18], что 21 декабря, в день зимнего солнцестояния, солнце опускается точно «в» Храме надписей, зрелище, которое весной повторяется в обратном направлении: солнце поднимается «из» Храма надписей. Лучше всего это зрелище видно с крыши Храма Солнца, расположенного к востоку от Храма надписей. Такое наблюдение со всей очевидностью показывает, что здания не случайно стоят на том месте, где они находятся, и приводит к неизбежному выводу, что 20-тонный саркофаг вместе с девятитонной надгробной плитой был опущен в землю, прежде чем над ним выросла пирамида, поэтому надгробная плита на веки вечные будет оставаться на своем месте, ее нельзя вытащить на свет божий по узким и крутым лестницам.
Итак, сначала была гробница (или святилище) правителя, жреца или качина; возможно, крипта существовала несколько веков, пока над ней не была построена пирамида. Независимо от того, когда ее построили, она была сооружена по плану и астрономически сориентирована для возвращения богов. Не слишком ли это сложно для народа каменного века, который, помимо упоминавшихся астрономических расчетов, еще обладал знаниями о Плеядах и непостижимых звездных богах? В «Книге жрецов-ягуаров» [19] о них сказано:
«Они спустились с дороги звезд…Они говорили на таинственном языке звезд неба…Да, их предзнаменование — это наша уверенность, что они пришли с небес…»
Когда они спустятся снова, тринадцать богов и девять богов, то они заново приведут в порядок то, что сотворили прежде».
