– Можно подумать, что эта Мари-Анж – твоя родная дочь, – недовольно сказала Онорина. – На самом деле твоя дочь – я.

– Конечно, миленькая, тут и говорить не о чем. Мари-Анж мне всего-навсего племянница. Она похожа на меня, потому что нам случилось быть родственницами. Например, Флоримон – вылитый отец, а Кантор, наоборот, очень похож на своего дядюшку Жосслена.

– На кого же тогда похожа я? – осведомилась Онэ-рина.

Они брели по аллее к дому Маргариты Буржуа. Анжелика, как всегда, пыталась шагать медленнее, но это у нее никак не выходило;

– Так на кого же я похожа? – настаивала Онорина.

– Ну… Мне кажется, что в твоей внешности есть что-то от моей сестрицы Гортензии.

– Она была красивая? – спросила Онорина.

– Не знаю. В детстве не размышляешь о красоте. Но я точно помню, что о ее облике говорили, что в нем есть благородство, королевская стать, то есть красивая походка, правильная осанка, то есть умение прямо держать голову. А ты всегда была именно такой, с самого младенчества.

Оноринаугомонилась,видимо,удовлетворившиськомплиментом.

Анжелика несколько нарушила свою договоренность с мадемуазель Буржуа.

Возвратившись от брата лишь к концу дня, она решила не приводить Онорину в ее новое жилище. Вечер – неподходящий момент для внесения изменений в жизнь. К утру человек успевает набраться новых сил.

Вечер выдался безоблачным. Грозовые тучи разлетелись, в саду заливались птицы.

Чемоданчик Онорины был уже готов, рядом стоял ее объемистый саквояж, в который ей понадобилось сложить многочисленные сокровища, в частности, две коробки с драгоценностями, лук со стрелами – дар господина Ломени, нож, подаренный управляющим Молине, и книги, среди которых были легенды о короле Артуре и житие святой странницы на латыни. Наверное, она поставила целью быстренько научиться читать этот непростой текст, чтобы произвести впечатление на юного Марселена, племянника Обиньера, расправлявшегося с ним в два счета.

– Почему ты позавчера сказала матери Буржуа, что ничего не умеешь делать? спросила Анжелика дочь. – Ведь ты так хорошо поешь!

– Но ведь ты назвала мои песенки… тревожными! – возразила Онорина.

– Только ту, где поется об отравительнице.

– Она мне больше не снится, – пробормотала Онорина про себя.

Анжелика заставила себя замедлить шаг, словно желая оттянуть момент, когда ей придется провожать свое дитя в новую жизнь. Теперешняя минута никогда больше не повторится. Когда ей снова выдастся счастье поболтать с Онориной, созданием, все еще пребывающем в нежном возрасте, позволяющем с очаровательной наивностью делиться своими мыслями и впечатлениями, ребяческими, но пленяющими своей свежестью?..

Когда она свидится с дочерью вновь, та уже научится внимать словам окружающих. Для этого ее и отдавали воспитательницам. Она узнает, как подобает поступать, думать, что говорить и особенно чего не говорить. Жаль, порой от нее можно услышать воистину потрясающие речи. В следующий раз ее ребенок будет наделен иным разумом, и слова матери будут падать в иную почву.

Анжелика остановилась и встала пред ней на колени, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Знаешь ли ты, что было время, когда нас было всего двое – ты да я? У меня не было никого, кроме тебя. Это счастье, что у меня была тогда ты. Если бы тебя не оказалось рядом, меня некому было бы утешить. Что бы тогда со мной стало?

– Где же был тогда мой папа?

– Далеко! Мы были разлучены.

– Кто вас разлучил?

– Война!

Она видела, что Онорина собирается обдумать ее слова. Она уже знала, что война разлучает людей. Человек уходит с луком и стрелами, а то и с ружьем, а потом… Обратный путь не всегда легок. Иногда человеку так и не суждено воротиться назад.

– Было очень трудно снова отыскать его, и я его долго разыскивала, не имея рядом никого, только тебя одну. Но вот настал день, когда мы снова встретились, и он сказал тебе: «Я – ваш отец».

– Я помню.

– Вот видишь, в жизни бывают и счастливые события.

Онорина кивнула: кто же станет в этом сомневаться?

– Почему ты такая печальная? – спросила Онорина мать, когда они снова зашагали к дому.

– Потому что я думаю, что если ты окажешься в опасности и будешь нуждаться во мне, то я буду уже очень далеко.

– Если ты мне понадобишься, я тебя позову, – утешила ее Онорина. – Как и тогда, во время вьюги, когда меня чуть не занесло снегом. Я позову тебя, и ты появишься рядом.