ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВИДЕНИЯ

Вечерело. Я отдыхал на кушетке в гостиной старинного дома в небольшом городке Бате. Улицы уже успели опустеть, и ничто на тот момент не напоминало мне о привычном мире. С некоторым облегчением я обнаружил, что еще могу разглядеть время на светящемся циферблате наручных часов — правда, если буду держать их прямо перед собой. Прошло 10 минут, затем 20, затем еще 35. Я начинал чувствовать скуку и раздражение. По сути, все это уже стало надоедать мне. Спустя 45 минут я закрыл глаза и погрузился в размышления, по-прежнему не замечая ничего необычного. И все же, когда к концу первого часа я попытался встать и пройтись по комнате, то с удивлением обнаружил, что ноги потеряли способность двигаться. Странная слабость охватила все мои члены, так что даже малейшее усилие вызывало во мне дрожь и нервное напряжение. Я полностью утратил чувство равновесия.

Испытывая тошноту и сильное головокружение, я в изнеможении откинулся на кушетку. Тело мое покрылось холодным потом. И тут, с дрожью обреченного, я вспомнил о том, что уже ничего не могу изменить — ведь противоядия — то у меня как раз и не было. Оставалось терпеть и ждать, чем все это закончится.

Затем начались проблемы со слухом. Звон и гудение, время от времени раздававшиеся у меня в ушах, начисто вытеснили собой все прочие звуки. Зрение тоже стремительно ухудшалось. Вскоре поле зрения оказалось настолько сужено по краям какими-то странными черными линиями, похожими то ли на ограду, то ли на решетку, что я уже не мог больше видеть свои часы и утратил всякий контроль над временем. Минуты текли невыносимо медленно. Яд все глубже проникал в мое тело, и вскоре я уже чувствовал себя во власти физического и психического недуга. Казалось, боли и прочим неприятным ощущениям просто не будет конца. Мое тело словно бы разрывали на части — медленно и систематично, и я уже начал бояться, что никогда больше не соберу его воедино.

В момент относительного покоя, когда глаза мои были закрыты, передо мной вдруг возникло видение — оживший гобелен из переплетенных листьев и ветвей, изящных арабесок и кельтских узоров. Я быстро открыл глаза, и узоры тут же исчезли, уступив место привычному сумраку гостиной. Но как только я зажмурился, рисунки появились снова.

Не знаю, сколько минут (или часов?) я провел в таком состоянии. Знаю лишь, что все это время мои видения множились и разрастались, становились все более яркими и отчетливыми. Затем последовал очередной приступ головокружения, повлекший за собой пугающе новое ощущение: как будто я балансирую на канате, протянутом над бездонной пропастью. Вскоре я обнаружил, что если лежать на спине, не двигаясь и глядя прямо в потолок, то можно несколько уменьшить неприятные ощущения. Но стоило лишь слегка повернуть голову вправо или влево, как на меня накатывал очередной приступ тошноты.

Когда же я наконец решился закрыть глаза, узор из волнистых линий появился вновь — еще более яркий и насыщенный, чем прежде. Но внезапно его заслонила собой фигура молодого человека — белокурого, крепкого телосложения. Глаза его смотрели на меня с немым упреком. Возник он как— то неожиданно, в пугающей близости от меня. Кожа его была мертвенно-бледной, а лоб покрывали пятна зеленой гнили.

В таких центрально-африканских странах, как Габон, Камерун и Заир, и поныне процветают созданные еще в незапамятные времена культы предков. Посвященные в эти культы придерживаются общего убеждения — основанного, по их словам, на личном опыте, согласно которому существует иная реальность, где можно встретиться с душами умерших. Подобно некоему гипотетическому измерению квантовой физики, этот потусторонний мир полностью охватывает наш собственный, проникая во все его аспекты. И все же его нельзя увидеть обычным способом или засвидетельствовать с помощью обычных органов чувств. Стоит ли удивляться тому интересу, который вызывают слова местных шаманов, утверждающих, будто им известно средство, позволяющее проникнуть в этот иной мир и вернуться оттуда живым и невредимым. Достичь заветной цели можно с помощью ядовитого растения, известного в Африке под названием "эбока" или ибога.

О том, как местные шаманы сумели овладеть этим искусством, рассказывается в одном из мифов, посвященных возникновению тайного африканского общества бвити:

Зейм йе Мебеге (последний из созидающих богов) дал нам эбоку. Как-то раз… он узрел… пигмея Битаму, собирающего фрукты высоко на дереве Атанга. И он сделал так, что тот упал. Пигмей умер, и Зейм перенес его дух к себе. Зейм срезал мизинцы и маленькие пальцы ног с тела пигмея, а затем посадил их в различных частях леса. И на этом месте выросли кусты эбоки .

Жену пигмея звали Атанга. Услышав о том, что муж ее умер, она отправилась на поиски его тела. В конце концов, после множества приключений, Атанга пришла к пещере, расположенной в самой гуще леса. И в этой пещере она обнаружила кучку человеческих костей.

Войдя внутрь, она внезапно услышала голос — очень похожий на голос ее мужа, который поинтересовался у женщины, кто она, откуда пришла и с кем хотела бы поговорить. Голос посоветовал ей взглянуть на то место, которое было расположено слева от входа в пещеру. Там росла эбока. Голос повелел женщине есть корни растения… Она так и сделала, после чего почувствовала себя очень утомленной… И тогда— голос сказал ей, чтобы она обернулась. Кости, лежавшие в пещере, куда-то исчезли, а на их месте стояли муж Атанги и другие умершие родственники. Они заговорили с ней и дали ей (новое) имя — Дисумба. От них она узнала, что нашла растение, позволяющее людям видеть мертвых. Это и было первым посвящением в бвити. Вот каким образом люди получили возможность встречаться с умершими и испрашивать у них совета .

Сегодня многие миллионы людей, обитающие в Габоне, Камеруне и Заире, с легкостью противостоят щедро оплачиваемым усилиям различных миссионеров, пытающихся обратить их в ислам или христианство. Все эти люди по — настоящему преданы бвити — обществу, в которое они были посвящены, отведав коры с корней эбоки и совершив незабываемое путешествие в иную реальность.

Эбока, известная также как ибога (именно этим названием я и буду пользоваться в дальнейшем), классифицируется учеными как Tabernanthe iboga и входит в состав семейства Аросупасае (кутровые). Корень этого растения, как сказано в мифе о пигмее, обладает особыми свойствами. В коре корня содержится более дюжины необычных химических соединений, относящихся к классу индоловых алкалоидов. Один из них, ибоген, является мощным галлюциногеном, ответственным за те достоверные и убедительные видения, с которыми сталкиваются посвященные в бвити. Это касается прежде всего "встреч со сверхъестественными существами" и "с духами умерших".

Tabernanthe iboga. Кора ее корней служит источником мощного галлюциногена, известного как ибоген

Многие сообщают о том, что видели умерших родителей и более дальних предков, которые стали для них руководителями в мире духов. Однако для того, чтобы обрести способность к ясновидению, посвященные должны в буквальном смысле слова отравить себя корой ибоги. И потому всегда существует риск, что в поисках предков они примут слишком большую дозу этого яда .

Кора ибоги и ибоген гидрохлорид (чистый экстракт психоактивного алкалоида) признаны в США наркотиками и запрещены к применению. Оба они включены в Список № 1 наряду с прочими сильными галлюциногенами — такими, как ЛСД, героин и крэк-кокаин. Зато в Британии и целом ряде других европейских стран, где ученые уделяют все больше внимания удивительным терапевтическим свойствам ибо— гена, этот препарат не входит в категорию запрещенных. Его можно открыто приобрести на специальных ботанических складах. Вы также вправе употреблять ибоген по своему усмотрению — разумеется, не в общественных местах.

Надо сказать, что и без угрозы заключения в тюрьму употребление ибогена является весьма рискованным предприятием. И мне было не так-то легко принять решение, приведшее меня на эту кушетку — где я и лежал сейчас в состоянии полной беспомощности, отданный во власть происходивших со мною перемен.

Главным моим побуждением была, конечно же, жажда исследований. Я намеренно подверг себя этому испытанию, надеясь проникнуть в тот таинственный момент человеческой истории, который имел место около 40 тысяч лет назад. До него археологам не удалось обнаружить в жизни наших предков ничего, что можно было бы отнести к категории современного человеческого поведения (если не считать, разумеется, отдельных, крайне малочисленных примеров). Но с какого-то момента практически повсеместно появляются свидетельства того, что на земле воцарились существа, во всем подобные нам. И главным аргументом тут служит вера в сверхъестественное — то есть рождение религии.

Наиболее явные свидетельства этого встречаются на юго-западе Европы, где совершенно внезапно возникает изощренное религиозное искусство — древнейшее из всех какие известны современным археологам. Появившись, таким образом, в период между 40 и 30 тысячами лет до н. э. (и не имея при этом сколько-нибудь явных предшественников), оно завершило свое существование около 12 тысяч лет тому назад. Это искусство росписи великих пещер, таких, как Шове, Ласко, Пеш-Мерль и Альтамира. Рисунки, обнаруженные в этих пещерах, можно с полным правом отнести к числу самых прекрасных и загадочных творений человека. Эти росписи известны главным образом благодаря достоверным изображениям млекопитающих ледникового периода. Но мало кто знает, что там же можно встретить изображения куда более странных — сверхъестественных и химерических — существ, порой имеющих вид полулюдей — полуживотных.

Интересную теорию выдвинула в данном случае целая группа признанных во всем мире археологов и антропологов, попытавшихся по-своему объяснить причудливую внешность этих существ, а также прочих, не менее занимательных изображений, о которых мы поговорим подробнее в следующих главах этой книги. Суть их аргументов заключается в том, что пещерное искусство выражает первое и старейшее представление человечества о природе сверхъестественного, о "душе" и существовании за пределами смерти. Эти представления обрели свой облик в состоянии измененного сознания, вызванном, скорее всего, употреблением психоактивных растений. Далеко не все ученые согласны с данным мнением, однако эта теория считается наиболее приемлемой начиная с середины 90-х годов двадцатого века.

И потому представляется довольно-таки странным, что никто из экспертов, выступающих ныне в поддержку этой теории, не решился лично попробовать какое-либо из психоактивных растений. У них нет ни опыта проникновения в состояние измененного сознания, ни желания поэкспериментировать с чем-то подобным.

И я понял, что только личный опыт позволит мне объективно оценить как суждения этих людей, так и точку зрения их противников. Лишь в этом случае мне удастся понять, и в самом ли деле видения, вызванные приемом психоактивных растений, способны убедить человека в наличии иной, сверхъестественной реальности, равно как и в том, что души его предков продолжают существовать после смерти тела.

Вот, собственно, почему я и решил принять ибоген. Должен, однако, признать, что было у меня и иное, более личное, побуждение. И связано оно было с преждевременной кончиной моего отца, умершего осенью прошлого года от саркомы. Случилось так, что я не мог быть рядом с ним в эти последние, самые мучительные для него дни, из-за чего теперь горько переживал. Этот рискованный эксперимент с ибогеном привлек меня еще и потому, что существовала надежда на ту самую "встречу с предками", о которой так много говорили посвященные. А это, в свою очередь, сулило долгожданный покой моей душе.

Возможно, у вас сложилось впечатление, будто я был совершенно один во время своего бодрствования в Бате. На самом деле все обстояло несколько иначе. Принятая мною психоактивная доза ибогена была назначена мне опытным и уважаемым целителем, который оставался рядом со мной всю ночь. Помимо него, в комнате находились моя жена Санта и специально приглашенный дипломированный врач. Поначалу я остро осознавал их присутствие, но по мере того, как недуг мой становился сильнее, они словно бы исчезли из поля моего зрения. Теперь я видел их лишь урывками — и то как если бы наблюдал за ними сквозь толстое стекло. Связи с внешним миром оказались полностью нарушены. Это касалось в том числе и миски, которую мне дали на случай тошноты. Я еще способен был держать ее в руках, а при необходимости — и слегка склониться над ней. И все же она существовала в одном мире, а я — в другом.

Ближе к утру я вдруг почувствовал, что кушетка моя начинает странным образом преображаться. Прошло не так уже много времени, и она превратилась в каменный саркофаг, в который было заключено мое тело. Я чувствовал, что не в силах шевельнуть ни единым мускулом. Казалось, что на грудь мне положили что-то невероятно тяжелое, просто неподъемное. "Неужели это смерть?" — мелькнула Мысль. И в то же мгновение комната наполнилась людьми. Но это были вовсе не те, кто коротал со мной эту ночь — доктор, целитель и жена. В их существовании на тот момент я уже не был уверен. Теперь в моей комнате стояла целая толпа пугающе незнакомых людей. И они не исчезли, когда я открыл глаза, как это было с моими прежними видениями, но продолжали тесниться вокруг — с опущенными плечами и поникшими головами, словно погруженные в какую-то немую печаль. Отчетливо я мог различить только несколько лиц, но все они пугали своей могильной бледностью, чем— то напоминавшей лицо белокурого молодого человека, который приввделся мне немногим раньше.

И тут я осознал, что кто-то наблюдает за мной из-за спин этих непрошеных гостей. Это был худощавый мужчина средних лет. Темная кожа и характерные черты лица выдавали в нем африканца. Он смотрел на меня большими, черными, как обсидиан, глазами. Мужчина не был ни старым, ни седым, каким он обычно предстает в видениях бвити. И все же я решил, что это и есть легендарный "дух ибо— ги", который пришел сюда, чтобы увести мою душу.

Ибога неизменно ассоциируется со смертью. Ее нередко представляют в образе сверхъестественного существа — "общего предка", который может настолько ценить или презирать того или иного человека, что способен забрать его с собой в страну мертвых .

Затем я задремал и видел сны. Но когда я пытаюсь припомнить их теперь, детали странным образом ускользают от меня. Знаю лишь, что в это время что-то случилось — нечто очень важное для меня. Было ли это в действительности, или мне просто привиделась встреча с отцом? Разумеется, я не могу быть полностью уверен в этом, но отдельные воспоминания позволяют утверждать, что он и в самом деле был в толпе призраков, собравшихся в ту ночь возле моего ложа. Порой воспоминания эти становятся настолько отчетливыми и в то же время мучительными, что я и вправду готов поверить: да, он был там. Он действительно находился рядом со мной, с достоинством превозмогая боль, как это было еще в те дни, когда он отчаянно боролся с раком.

Помимо мучительных воспоминаний об отце, я способен выжать из себя еще несколько образов, привидившихся мне в часы лихорадочной дремы. И это лишь добавляет мне уверенности в том, что и в самом деле случилось нечто очень важное. В какой-то момент я почувствовал, что проснулся, и открыл глаза, ожидая увидеть привычные очертания погруженной в сумрак гостиной. Вместо этого я обнаружил, что нахожусь в очень странном месте, которое было мне совершенно незнакомо. Внутри этого помещения росли деревья, тяжелые драпировки свисали со стен, а сквозь прозрачный потолок были видны звезды. В целом это здание напоминало какой-то экзотический храм, в одно и то же время похожий на святилище, дворец и заброшенный огромный шатер. Немного в стороне кружилась в ритме танца гигантская фигура в развевающихся белых одеждах, украшенных черными вертикальными значками.

Было ли это во сне или наяву? Было ли увиденное мною реальным — в чем я на тот момент нисколько не сомневался, или же мне пришлось столкнуться с достоверной иллюзией? И в самом ли деле дух моего отца продолжает существовать в каком-то ином измерении?

Разумеется, не так-то просто было ответить на все эти вопросы. По крайней мере, однако, полученный опыт несколько сузил сферу моих интересов. Такие растения, как Tabernanthe iboga, были вполне доступны нашим предкам и могли оказывать на них то же самое воздействие, что и на нас. Я до сих пор вспоминаю пугающе-странное ощущение, которое довелось мне испытать в ту ночь, когда вокруг меня собрались духи умерших — целая толпа призраков, моих отдаленных предков.

И в этой связи вполне обоснованным представляется такой вопрос: как знать, не эти ли эксперименты с растениями послужили в свое время — в глубокой древности — первым толчком к представлениям человека о мире духов? И пока наука не в состоянии исчерпывающе и удовлетворительно объяснить процесс происхождения религии, эта сфера остается открытой для дальнейших исследований.

Ближе к утру, когда сквозь щели в шторах в комнату начал сочиться свет, мне пришлось на короткое время столкнуться с одной из форм внетелесного опыта, чему я, надо сказать, даже не удивился. Этот опыт является одним из побочных воздействий ибоги, о чем сообщают многие посвященные в бвити. К тому же мне доводилось и прежде сталкиваться с подобными явлениями. Последний раз это случилось, когда мне было 16 лет. Тогда я едва не погиб от удара электрическим током.

Вот и сейчас мое сознание парило где-то под потолком, поглядывая сверху на распростертое внизу тело. Как и прежде, я ощутил некую отстраненность и любопытство. Страха не было. Напротив, я наслаждался той легкостью бытия и свободой полета, которую даровало мне это внетелесное состояние, однако данная галлюцинация — или что там это было — очень скоро исчезла, и я вернулся в привычный для меня мир.

Все, что мне осталось в итоге, философское отражение опыта в форме большой сосиски, туго перевязанной с одного конца. Вот что мы представляем собой на самом деле, словно бы хотел сказать мне этот образ. Намек был более чем очевиден. Бессмысленно цепляться за материальные аспекты бытия, поскольку в конечном счете наши тела — всего лишь набитые под завязку колбасные шкурки.

В течение 12 часов после того, как видения окончательно исчезли, мое состояние продолжало оставаться очень тяжелым. Ходить я не мог. И лишь на вторую ночь ко мне начали возвращаться силы, мышечная дрожь прекратилась, и я восстановил утраченное чувство равновесия. Ну а с наступлением утра все признаки недомогания исчезли, уступив место отчаянному желанию поесть. Весь день я был занят и деятельно бодр, не чувствуя при этом ни малейших признаков усталости.

Ибога — это лекарство шаманов. Согласно представлениям посвященных в бвити, она приносит исцеление в этот мир, соединяя его с миром духов. Я знал, что мои видения были достаточно невыразительны по сравнению с теми, о которых сообщали посвященные в бвити. Однако и я, пусть и в ограниченном объеме, сумел прикоснуться к этому иному миру. И все благодаря священному растению шаманов. Действительно ли ибоген помог мне перенестись в сверхъестественную реальность, или же это была не более чем галлюцинация, порожденная моим собственным сознанием?

В то время я еще не в состоянии был с полной уверенностью ответить на этот вопрос. И даже отделить причину от следствия представлялось мне довольно-таки трудным делом.

Однако ту перемену, которая произошла в моем настроении после принятия ибогена, нельзя назвать иначе как чудодейственной. В течение целого ряда месяцев, предшествовавших этому событию, я чувствовал себя глубоко несчастным и подавленным. Мне стоило большого труда хоть как-то бороться с мрачными мыслями. Я постоянно винил себя в том, что не смог провести с отцом последние дни его жизни. Все эти переживания вкупе с болью от потери делали мои мучения столь невыносимыми, что порой я просто не видел смысла в дальнейшем существовании. Я практически убедил себя отказаться от любой активной деятельности, включая и научные изыскания, поскольку, говорил я себе, это все равно закончится неудачей.

Я не ожидал, что ибоген хоть что-то изменит в моем настроении. Тем не менее это произошло. С того момента, как силы вернулись ко мне, меня не покидала уверенность в том, что случилось нечто по-настоящему важное. Я перестал смотреть на мир с тем мрачным пессимизмом, который царил в моей душе все предыдущие месяцы. Меня и теперь посещают иногда угрюмые мысли. Но если прежде я цеплялся за них с настойчивостью обреченного, в буквальном смысле слова загоняя себя в угол, то отныне я с легкостью стал переключаться на иные, более радостные и светлые, впечатления.

И даже мои переживания по поводу смерти отца утратили прежнюю остроту. Да, я не был рядом с ним в эти последние минуты и знал, что ничего уже не смогу тут изменить. И все же прежняя боль таинственным образом исчезла.

Стало ли это исцеление результатом общения с миром духов или же это был побочный эффект от пережитого мной потрясения — не знаю. Но как бы то ни было, я искренне признателен ибогену. Вне зависимости от объяснения или задействованного тут механизма, он провел меня через нечто такое, чего я уже не в силах забыть.

Во многом это было подобно религиозному опыту. Ибоген позволил мне сбросить с себя путы дурных привычек и настроений. И он же убедительно продемонстрировал мне всю важность исследований в той сфере духовной жизни наших предков, которой ранее мы незаслуженно пренебрегали.