Мы уже говорили в первой части о том, что с пяти миллионов и до 40 тысяч лет назад развитие человечества в целом укладывалось в рамки развития любого животного вида (даже использование инструментов нельзя назвать уникальной особенностью человека). Однако затем эта эволюция приняла совершенно неожиданный и непредсказуемый характер. 35 тысяч лет назад в Европе и 27 тысяч лет назад в Африке появилось наскальное и пещерное искусство — причем не в зачаточной его форме, но полностью сложившееся и достигшее значительного уровня совершенства . Такое чувство, будто некий художественный гений внезапно пробудился от долгой комы или долгого растительного существования и стал вдохновенно творить. Его произведения с самого начала отличались редким мастерством и техническим совершенством, что само по себе представляет немалую загадку. Но куда большей тайной является то обстоятельство, что эти доисторические художники придавали особое значение изображению териантропических существ — полулюдей, полуживотных, для которых просто не существовало образца в нашем мире. Таким образом, мы имеем дело с рисунками сверхъестественных созданий — духов, — что заставляет нас задаться вопросом, откуда могли взяться столь странные образы. Одно лишь "воображение" не может служить достаточным объяснением их возникновения, поскольку на протяжении предыдущих пяти миллионов лет наши предки так и не выказали ни малейшего намека на то, что они вообще обладают творческим воображением. Следовательно, должно было произойти нечто кардинальное, что позволило людям изменить их восприятие собственной жизни и переоценить границы привычной реальности.

Тайна этого изменения как раз и была в фокусе нашего внимания на протяжении всей второй части этой книги. Там же мы рассмотрели гипотезу Дэвида Льюиса-Вильямса, согласно которой подобного рода катализатором стало освоение людьми измененных состояний сознания. Скорее всего, наши предки впервые вошли в такое состояние благодаря случайному употреблению психоактивных растений или грибов, но впоследствии стали умышленно прибегать к этому средству для погружения в транс. Можно предположить, что необычайно яркие видения, обусловленные использованием псилоцибина и других природных галлюциногенов, сыграли роль бомбы, которая взорвалась в доселе тусклом и утилитарном сознании анатомически современных людей около 40 тысяч лет назад. Вполне возможно, что лишь такой пароксизм сознания, способный затронуть всех без исключения представителей первобытного общества, смог размягчить те неподатливые ментальные структуры, которые надежно скрывали потенциал человеческого мозга и тормозили как интеллектуальное, так и культурное развитие нашего вида.

При этом я вовсе не хочу сказать, что до этой цифры в 40 тысяч лет люди ни разу не сталкивались с видениями. Полное анатомическое сходство с современными людьми было достигнуто нашими предками еще 200 тысяч лет назад , а то и раньше, как считают некоторые ученые. И за это время ни размер человеческого мозга, ни его структура не претерпели никаких серьезных изменений. Таким образом, уже 200 тысяч лет назад наши предки обладали той же нервной системой, что и мы сами. А это значит, что и они могли свободно входить в измененное состояние сознания, переживая сопутствующие ему видения.

Проведенные в последние годы опросы позволили установить, что около двух процентов взрослых людей (и это еще крайне осторожная оценка) обладают врожденной способность спонтанно входить в состояние транса. Мы знаем, что многие при этом подвергаются на редкость убедительным, а порой и крайне неприятным встречам со сверхъестественными существами, которые поначалу являются людям в образе териантропов или животных. Эта генетическая способность к переходу в измененное состояние сознания была статистически засвидетельствована в Соединенных Штатах, где подобные видения наиболее часто интерпретируются сегодня как встречи с инопланетянами. Однако, как я уже отмечал ранее, сам этот феномен далеко не нов. Просто в прошлые века представители иных культур по-своему истолковывали подобные образы.

В целом я склонен полагать, что около двух процентов любой человеческой популяции изначально обладает таким химическим составом мозга, который позволяет им предвидеть будущее, проникать в иные миры и встречаться с обитающими там духами. И все это — без предварительного употребления психоактивных растений или обращения к таким физическим методам вхождения в транс, как ритмичный танец или барабанный бой. Я полагаю, что подобные люди существовали задолго до появления первых образцов пещерного искусства. Не исключено, что именно они — первые шаманы, произвольно достигавшие состояния транса — были ответственны за проявления тех странных и чрезвычайно редких образцов символизма, которые были созданы не 35 тысяч лет назад, но намного раньше (в частности, можно упомянуть о бусах и плитке охры с нанесенным на нее энтоптическим узором; они были найдены в южноафриканской пещере Бломбос, возраст же их составляет 77 тысяч лет). И все же, исходя из археологических свидетельств, можно утверждать, что влияние таких ясновидцев на общество в целом во многом было схоже с влиянием жертв НЛО на современный социум — то есть фактически оно равнялось нулю.

Полагаю, что не только возникновение искусства, но и сам переход к современному поведению произошел после того, как те представители первобытного общества, которые не обладали врожденной способностью к трансу, обнаружили и стали систематически использовать растительные галлюциногены или же физические методы вхождения в транс.

Такая "демократизация" измененных состояний сознания привела к тому, что видения, являвшиеся прежде уделом немногих, стали доступны всем без исключения первобытным людям. Это сделало их мышление более гибким и интуитивным, и в итоге, спустя несколько поколений, был достигнут тот уровень "критической массы", который привел к глобальным изменениям во всем характере человеческой эволюции. При этом археологические находки свидетельствуют в пользу того, что разные племена достигли этой точки в разное время — порой между пробуждением одной группы и другой могло пройти несколько тысяч лет. Но если решающим фактором было обнаружение средств, позволяющих свободно изменять состояние сознания и если подобные открытия носили поначалу случайный характер, то вряд ли следует ожидать, что люди могли подняться на новую ступень развития одновременно во всех уголках земного шара. Скорее, подобная эволюция должна была протекать поэтапно и неравномерно — о чем, собственно, и свидетельствуют археологические находки. И все же, однажды начавшись, этот процесс уже не мог остановиться. Ведь люди, которые еще не умели входить в измененное состояние сознания, рано или поздно должны были встретиться с теми, кто уже обладал подобными навыками и мог научить этому других.

Опыт трансовых состояний всех без исключения шаманов неизменно связан с путешествием в иные миры. В результате таких путешествий шаманы встречаются с потусторонними сущностями, проходят под их контролем посвящение в целители и обретают таким образом сверхъестественные силы. Целый ряд фактов, изложенных нами во второй части этой книги, позволяет с большей или меньшей уверенностью утверждать, что источником вдохновения для пещерного искусства европейского палеолита и наскальных росписей бушменов сан послужили именно эти духовные странствия, происходившие в измененном состоянии сознания. Мы уже говорили о том, что внешние формы, в которые облекается подобный опыт — то есть те методы осмысления и истолкования, которые применимы к таким путешествиям — варьируются от культуры к культуре. Однако нельзя забывать, что то же самое происходит и с "нормальным" восприятием действительности.

К примеру, если пять человек стали свидетелями преступления, полиция, скорее всего, получит пять различных описаний преступника. Дело в том, что интерпретация с самого начала вплетается в процесс нашего восприятия, так что каждый из нас видит реальность сквозь призму собственного опыта, предрассудков и культурных предпочтений. И потому тот факт, что галлюцинации также подвержены нашему опыту, предрассудкам и культурным предпочтениям, способен очень многое поведать о нашем механизме восприятия в целом. Но он ничего — или практически ничего — не может сказать нам об объективном или субъективном характере тех сцен и существ, которых мы наблюдаем в своих видениях.

Иными словами, большое разнообразие сцен, наблюдаемых в состоянии транса представителями различных культур и народов, нельзя считать доказательством того, что такие видения являются не более чем порождением нашего мозга — точно так же как разнообразие свидетельских показаний не является доказательством отсутствия преступления. Куда более интересными с этой точки зрения должно быть то фундаментальное сходство, которое на протяжении бесчисленных веков прослеживается в видениях шаманов самых разных культур и племен. Именно это сходство следует учитывать тем, кто и в самом деле желает определить природу потусторонних миров и сверхъестественных существ, наблюдаемых нами в измененном состоянии сознания.

Сверхъестественное — или то, что мы называем сверхъестественным — приходит к нам в самых разных обликах. Соответственно, существует множество способов, позволяющих исследовать эту сферу бытия. По соображениям экономии места я вынужден ограничиться здесь тремя наиболее значимыми проявлениями сверхъестественного, типичными для самых разных культур и народов.

В качестве первого примера можно упомянуть мир духов, нашедший отражение в доисторическом искусстве и поныне являющийся неотъемлемой частью тех шаманских культур, которые можно встретить в джунглях Амазонки, в Австралии, а также на территории Южной и Центральной Африки. Вторым проявлением этого же феномена стали феи, все Средние века и Викторианскую эпоху занимавшие воображение европейцев.

Ну а в последнее время сверхъестественное вторгается в нашу жизнь прежде всего в образе инопланетян. При этом явления НЛО наблюдаются по всему свету, но чаще всего — над территорией Северной Америки.

Внимательно исследовав все три случая, мы обнаружили, что за поверхностными различиями, обусловленными разной культурной средой, кроется общая матрица, подразумевающая глубокую внутреннюю связь между всеми проявлениями данного феномена. Вновь и вновь обращают на себя внимание такие универсальные темы, как териантропические трансформации, присутствие низкорослых и крупноголовых гуманоидов с большими раскосыми глазами, наличие сов, выкармливание смешанного потомства и те мучительные процедуры, которые нашли отражение в образе "раненого человека". Эти схожие элементы, появившиеся еще в эпоху верхнего палеолита и просуществовавшие вплоть до века космических путешествий, могли бы привлечь наше внимание даже в том случае, если бы они возникли в ответ на хорошо различимые внешние стимулы, присущие всем без исключения культурам. В свою очередь, подобная последовательность образов представляется тем более удивительной, что возникла она словно бы сама по себе — в отсутствие любых "объективных" стимулов (то есть тех, которые берут начало в привычной для нас действительности).

Таким образом, мы вновь возвращаемся к вопросу о том, не является ли наш разум не столько источником, сколько приемником сознания. А это позволяет нам уверовать в то, что считают само собой разумеющимся все те, кто прошел через похищение духами или феями или же на себе испытал мучительную процедуру посвящения в шаманы. Я имею в виду возможность того, что все сверхъестественные существа, встречаемые нами в состоянии транса, могут обладать своим собственным бытием, не зависящим от нашего разума.

Именно с этой возможностью столкнулся Рик Страссман, психиатр из университета Нью-Мексико, начавший в девяностых годах двадцатого века целую серию экспериментов с диметилтриптамином (ДМТ). В главе третьей мы уже упоминали о том, что этот мощный галлюциноген, который южноамериканские шаманы извлекают из листьев и смолы некоторых растений, является основным ингредиентом аяуаски. Известно также, что на молекулярном уровне ДМТ во многом схож с псилоцибином, входящим в состав некоторых грибов , и с серотонином — наиболее важным нейротрансмиттером человеческого мозга .

Широко распространенный в растительном и животном царстве, "ДМТ находится практически повсюду, куда только ни кинешь взгляд", — отметил биохимик Александр Шульгин. "Он и в этом цветке, и в том дереве, и вон в тех животных" . По словам Рика Страссмана, ДМТ является "частью человеческой структуры; он присутствует в организме млекопитающих и морских животных, в травах и бобах, в жабах и лягушках, в плесени и грибах, в коре, цветах и корнях растений" . Кроме того, наш мозг сам синтезирует и производит диметилтриптамин, который был обнаружен в человеческой крови, тканях мозга и спинномозговой жидкости. Получается, таким образом, что мы говорим с вами о самой обычной молекуле. Необычным в данном случае является лишь тот неудержимый поток галлюцинаций, который возникает в том случае, когда уровень ДМТ у нас в организме выходит за рамки обычного.

Формально исследования доктора Страссмана были направлены на изучение такой проблемы, как возможность использования психоактивных доз ДМТ в медицинских целях. В этом смысле результаты опытов оказались отрицательными . Однако взамен того было обнаружено нечто очень интересное. Многие из пациентов доктора не раз встречали во время трансовых путешествий сверхъестественных, нематериальных существ. И для них, как и для шаманов древности, эти встречи нередко становились подлинным откровением. Более того, рассказы многих добровольцев настолько совпадали друг с другом, что казалось, будто эти люди посещают одни и те же миры и общаются там с одними и теми же существами. А во многих случаях доктор Страссман не мог отделаться от мысли, что опыт его подопечных во многом схож с опытом пациентов Джона Мака, которые считали себя жертвами инопланетян .

Разумеется, речь шла не о физических похищениях, как таковых. Каждый раз во время эксперимента люди спокойно лежали на своих кроватях в клиническом отделении университета Нью-Мексико — под бдительным надзором доктора Страссмана. Однако в результате внутримышечных инъекций ДМТ, доза которых составляла всего лишь 0,2 миллиграмма на килограмм человеческого веса, сознание людей переносило их именно в те сферы, куда, по их собственным утверждениям, попадали и похищенные НЛО. Причем здесь они подвергались тем же самым процедурам от рук тех же загадочных существ, которых их современники привыкли отождествлять с инопланетянами.

В восемнадцатой главе мы подробно рассмотрим отчеты этих добровольцев. Их опыт ни в коей мере не был идентичен моему, хотя в целом мне удалось обнаружить много общих элементов. Я полагаю, все дело здесь в том, что я использовал куда менее эффективный метод изменения сознания. Кроме того, как я теперь понимаю, мне во многом мешало чувство страха и неуверенности в себе.

Я подвел пламя бутановой зажигалки к кроваво-красному шарику смолы, размером примерно с треть горошины, которую я только что поместил в чашечку стеклянной трубки. Раздалось шипение и потрескивание. Я глубоко вдохнул и наполнил свои легкие дымом. Ощущение оказалось куда менее раздражающим, чем я предполагал. Запах был необычный, но в чем-то даже приятный, отчасти напомнивший мне о пластилине. Я задержал дыхание, давая ДМТ возможность проделать весь путь от легких в кровь. Еще до того, как выдохнуть, я почувствовал сильное головокружение и дезориентацию. Ощущения были похожи на те, которые мне довелось испытать несколько лет назад после большой дозы марихуаны.

Я вновь чиркнул зажигалкой и поднес ее к трубке. Но что это? А где же мой ДМТ? Смола растаяла, превратившись в густую каплю жидкости, которая стекла теперь на самое дно фольги, выполнявшей роль фильтра. Я поднес пламя к капле и вдохнул вновь. На этот раз дыма оказалось совсем мало, и я секунд десять держал его в легких, прежде чем выдохнуть. Смола испарилась, оставив на фольге одно лишь пятно.

Я откинулся назад и попытался осмыслить собственные ощущения.

Ну что ж, курение все же не прошло бесследно. Главное, что я чувствовал сейчас, — это сильное головокружение. В целом я был в хорошем состоянии, но испытывал легкое беспокойство. Мне хотелось лечь под одеяло и в то же время — встать и пройтись по комнате. Я закрыл глаза. Если мне суждено наблюдать видения, то скорее всего я замечу их с закрытыми глазами. Однако на этот раз не было ничего похожего на галлюцинации — одни лишь случайные линии и вспышки света, мелькающие где-то на периферии сознания. Но и они быстро исчезли, а спустя десять минут прекратилось и головокружение. Я снова чувствовал себя так же, как и до этого опыта с ДМТ.

Если бы мы жили в свободном обществе, позволяющем взрослым использовать галлюциногены для исследования собственного сознания, то нам бы не составило труда купить в местной аптеке ДМТ хорошего качества. Кроме того, в нашем распоряжении оказались бы инструкции, касающиеся наиболее эффективного применения этого препарата, а также список возможных противопоказаний. К сожалению, наши власти сочли, что те, кто живет в индустриально развитых странах, никоим образом не должны использовать галлюциногены для исследования собственного сознания, так что за нарушение этого закона нам грозит заключение в тюрьму на срок до 30 лет. Разумеется, столь вопиющее нарушение нашего права самостоятельно распоряжаться своим разумом значительно затрудняет приобретение ДМТ — и прежде всего, высококачественного ДМТ.

Так что проблема моя заключалась именно в этом. Если бы у меня была возможность действовать рационально и мудро, учитывая интересы собственного здоровья, я предпочел бы, подобно добровольцам Рика Страссмана, использовать инъекции диметилтриптамина. Но поскольку общество не предоставило мне выбора и поскольку проекты, аналогичные проекту доктора Страссмана, необычайно редки, мне пришлось покупать наркотик в буквальном смысле слова "на улице". Я сумел раздобыть его с помощью знакомых, так что у меня не было никаких сомнений в том, что это действительно нужное мне вещество, а вовсе не подозрительная смесь из самых разных химикатов. Но мне пришлось брать то, что было в наличии. А в наличии имелась эта красная смола, извлеченная из коры дерева и отличающаяся высоким содержанием ДМТ. Использовалась она прежде всего как курительное средство. Разумеется, эффективность этого метода значительно уступала внутримышечным инъекциям доктора Страссмана. Кроме того, как я только что успел обнаружить, всегда существовал риск потратить часть вещества впустую.

Я решил проверить, что у меня осталось. Так, еще один кусочек смолы — примерно раза в два больше того, который я уже использовал. И еще столько же смолы, но уже размолотой в порошок, хранилось у меня в другом пакетике.

Я знал, что для ДМТ это была вполне приемлемая доза, просто в первый раз я выкурил слишком мало. Не говоря уже о том, что кусочек был слишком мал, большая часть его практически сразу же расплавилась и оттого стала совершенно непригодной. Я убрал из трубки фольгу с расплывшимся по ней пятном оранжево-розового цвета и положил на ее место новую. У меня не было никакого желания курить ДМТ. Более того, при мысли об этом я начинал испытывать чувство страха. И если бы знакомство с этой молекулой не было столь необходимо для моей работы, я бы ни за что не решился на это вновь. Но раз уж подобный опыт неизбежен, следует провести его как можно быстрее. И потому я решил за один раз выкурить оставшийся кусок, увеличив тем самым свою дозу практически в два раза. И еще одна мысль пришла мне в голову. Пожалуй, мне следовало держать зажигалку таким образом, чтобы смола плавилась не сразу, но постепенно. Ведь только так я мог набрать в легкие достаточное количество дыма.

Смола легко крошилась под моими пальцами. Эти крохотные кусочки я осторожно ссыпал на новую фольгу. В итоге у меня получилась весьма внушительная горка. И все это я собирался выкурить за один раз. Пожалуй, иначе как безумцем меня и не назовешь. Санта присела рядом со мной и протянула мне стакан с ключевой водой. Эту воду мы привезли из обители Девы Марии в Лурде, которое посетили восемь месяцев назад. Меня трудно назвать ревностным христианином, и это путешествие я совершил потому, что прежде грот в Лурде считался пещерой фей. И когда маленькая Бернадетта Субиру увидела перед этим гротом фигуру женщины, она описала ее поначалу не как Деву Марию, а как ип petito damizela, "маленькую даму" — именно так принято называть фей на Пиренейском полуострове . Опять же, мало кто знает о том, что именно в Лурде было обнаружено большое количество портативного искусства эпохи палеолита . Но к этому вопросу мы еще вернемся в следующих главах.

Я щелкнул зажигалкой и осторожно подвел пламя к краю трубки, стараясь не расплавить всю смолу сразу. Вновь раздалось шипение и потрескивание, и я тут же глубоко вдохнул, отправив в легкие большую порцию дыма. Подержав ее там несколько секунд, я медленно выдохнул и вновь склонился над трубкой. У меня опять закружилась голова, но на этот раз намного сильнее. Я выдохнул и заглянул в трубку. Ну что ж, там еще оставался приличный кусок смолы! Я снова щелкнул зажигалкой и поднес пламя к другой стороне тающей кучки. Треск. Шипение. Еще один глубокий вдох… задерживаем дыхание, выдыхаем, снова вдыхаем… И опять щелкаем зажигалкой. В лужице смолы все еще возвышался нерастаявший кусок. Треск. Шипение. Новый вдох. Выдох…

Голова у меня кружилась так сильно, что я чувствовал немедленное желание лечь. Но в трубке еще оставался маленький кусочек смолы. И я понимал, что ради чистоты эксперимента должен докурить и эту малость. Во всяком случае, только так в мой организм попадет хорошая доза ДМТ. Щелчок. Треск. Шипение. Вдох. Я отдал трубку и зажигалку Санте, а затем, закрыв глаза, вытянулся в полный рост на кушетке.

Ни на мгновение не потеряв способности к объективному наблюдению, я внезапно погрузился в психоделическую реальность. В какой-то момент мне показалось, что некая невидимая сила выталкивает меня из тела, а затем несет в потоке или вихре куда-то вверх. Затем, все еще находясь в этом кружащемся водовороте, я увидел кипящую массу невероятно ярких, насыщенных цветов. Они сплетались в странные, спиралевидные узоры, испещренные крупными точками. Казалось, будто передо мной извиваются тысячи змей. И вся эта сияющая, красочная масса пульсировала и кипела, наполняя атмосферу совершенно необъяснимым и в то же время явственным ощущением угрозы. И вот тут я почувствовал настоящий страх. Сердце мое забилось быстрее, на лбу выступила испарина. Прохладная ладонь Санты коснулась моего лица, принеся некоторое облегчение. Однако при мысли о том, что и ее может затянуть в этот водоворот, я ощутил новый укол страха и попросил жену отсесть подальше. Я ворочался и стонал. И все это время, будь то с закрытыми или с открытыми глазами, я непрерывно наблюдал за кипением и переливами цветов.

Затем внезапно… XVIII!! Все произошло невероятно быстро. Только что я находился за стеной из кипящих красок, зачарованный и испуганный одновременно. Ну а в следующую секунду… БАМ! Меня просто вышвырнуло в некое странное геометрическое пространство, расположенное за этой стеной.

Но что представляло из себя это место? Где именно я был? И как я, собственно, сюда попал? Не успел я задать все эти вопросы, как на меня внезапно обрушился целый поток информации.

И прежде всего я почувствовал, что в этом странном геометрическом пространстве с прозрачными стеклами и немыслимыми углами находятся, кроме меня, и другие разумные существа. Но все, что я мог видеть, — это смутные признаки некоей стремительной, целенаправленной деятельности, кипевшей где-то за углами помещения. Складывалось впечатление, что там и в самом деле движутся какие-то существа. Но происходило это так быстро, что все они сливались для меня в одно расплывчатое пятно.

В этот момент я громко произнес: "Я испуган. Это жуткое место. Хочу уйти отсюда". Я весь дрожал — отчасти от страха, а отчасти потому, что внезапно почувствовал сильный холод. Но я понимал, что смогу покинуть это место только после того, как мне позволит это ДМТ.

Я начал присматриваться к тем крохотным существам, которые стремительно сновали по краю геометрической комнаты. И постепенно мое восприятие действительности изменилось. Внешность этих созданий по-прежнему ускользала от моего внимания, однако я почувствовал, что настроился на общение с ними. Внезапно я понял, что нахожусь здесь ради обучения. А эти крохотные, стремительно движущиеся существа должны были выполнять роль моих наставников.

И вот за одну или две минуты реального времени меня познакомили — разумеется, в той степени, в какой я мог воспринять новую информацию — с настоящим сверхъестественным миром, ничуть не похожим на наш собственный. Здесь не действовали привычные для нас законы физики, поскольку в этом мире было не три, а гораздо больше измерений. И здесь хранилось огромное количество информации. Я остро чувствовал, что меня очень быстро знакомят с этим миром — "вот как мы здесь все делаем, а вот что мы из себя представляем". Это было своего рода введение, позволяющее мне должным образом действовать в этой реальности. В чем-то я напоминал иммигранта, который попал в чужую страну, даже не зная здешнего языка. И вот местные чиновники принялись обучать меня всему необходимому. Они были настроены очень доброжелательно и хотели сообщить мне действительно важные вещи. Ну а я, в свою очередь, готов был слушать все, что они говорят. К сожалению, мы просто не понимали друг друга.

В самом конце мне показали ромбовидный экран, заполненный все теми же змееобразными узорами, которые уже я видел прежде. И эти узоры по-прежнему переливались всеми оттенками цветов. Я почувствовал, что неведомая сила влечет меня к этому экрану. Затем… ХУМФ! В одно мгновение мое сознание вернулось в привычный режим восприятия.

И первое, что я почувствовал, было невыразимое облегчение.

Теперь в моем распоряжении осталась одна лишь порошкообразная субстанция. И она отнюдь не была идентична той смоле, которую я выкурил немногим ранее. Не исключено, что порошкообразная масса была старее смолы. Или же ее добыли из другого вида растений, также содержащих значительное количество диметилтриптамина. Для начала я взял треть этой массы, однако сразу же понял, что совершил ошибку, поскольку дальше головокружения дело так и не пошло.

Наполнив трубку оставшимся порошком, я стал осторожно водить по краю пламенем зажигалки. Пошел интенсивный дым, и я успел четырежды вдохнуть его как можно глубже, прежде чем порошковая масса в трубке окончательно растаяла.

Затем я вновь откинулся на кушетку. Как и в первый раз, меня сотрясала сильная дрожь, а в душе опять заворочалось чувство страха. Но эти мои видения ничем не напоминали предыдущие. Не было ни ярких красок, ни геометрических пространств. Однако общение со сверхъестественным продолжилось, и оно было таким же осмысленным и целенаправленным, как и в первый раз.

Вначале я заметил толстую органическую трубу цвета слоновой кости. Она лежала в горизонтальной плоскости и занимала примерно треть моего зрительного поля. Затем на поверхности трубы появились черные полосы. Быстро перемещаясь на этом белом фоне, они образовывали всевозможные узоры из вертикальных и горизонтальных линий, складываясь порой в хаотические спирали и зигзаги. Иногда я видел нечто напоминавшее мне цифры и буквы. Такое чувство, что перед моим мысленным взором возникали фрагменты неизвестного мне письма — то ли иероглифы, то ли рисуночные знаки. В какой-то момент эти линии, постоянно менявшие свой облик, начали казаться мне живыми. Они сновали туда и сюда, напоминая то ли механических муравьев, то ли пауков, действовавших крайне осмысленно и рационально.

Затем картина полностью изменилась. Теперь уже я видел не монохромные линии, но пару ярких, красочных змей, тела которых переплелись в форме спирали. Они были прорисованы до мельчайших деталей, так что мне показалось, будто я заглянул в ядро клетки и стал невольным свидетелем танца ДНК — величайшего "мастера трансформаций".

Но что все это значило? И что мне хотели поведать с помощью этого узора? Я обнаружил, что за переплетенными спиралями вновь возникла путаница цифр и букв. Но только они начали вращаться, как вдруг… ХУМПФ! ЩЕЛК!

Я проэкспериментировал с ДМТ и остался жив.