Как писал Е. А. Торчинов, «при всей своей самобытной целомудренной свежести дзэн Банкэя не является чем-то из ряда вон выходящим в буддийской традиции. Достаточно вспомнить об индийских йогинах-махасиддхах („великих совершенных“) с их учением о сахаджа — сорожденном, под которым понималась наша собственная природа, сорожденная нам с безначальных времен (лексическое различие нерожденного и сорожденного не должно смущать), или о тибетской практике Дзог-чэн (называемой иногда „тибетским дзэн“), нацеленной на постижение природы сознания как непрерывного присутствия. Но это никоим образом не умаляет заслуг Банкэя: соответствие его учения другим вершинам буддийского духовного делания только свидетельствует как о подлинно буддийском духе „жизни в Нерожденном“, так и о пиковом, высшем характере опыта Нерожденного в контексте буддийской духовности».
