Начиная с 60-х и 70-х годов девятнадцатого столетия мафия всегда находилась в близких и в то же время двойственных отношениях с бандитами. Когда это было необходимо, «общество чести» использовало и защищало их, но как только они начинали причинять беспокойство, оно выдавало их полиции. В последний раз этой стандартной схемой воспользовались в 40-е годы двадцатого столетия, применив ее в отношении Сальваторе Джулиано, который был самым знаменитым и кровожадным бандитом. Но история Джулиано – нечто большее, чем просто зловещий финал эпохи сицилийского бандитизма. Она способствовала окончательному восстановлению мафии, которая еще недавно была раздавлена железной пятой фашизма; быть может, она также ознаменовала вступление демократического итальянского государства в эпоху террористических актов, направленных против мирных граждан.

Находясь в зените своей мрачной славы, Сальваторе Джулиано был в равной степени доступен для фоторепортеров и недосягаем для властей. Поэтому все итальянцы мгновенно узнавали черты его лица. На одной из самых известных фотографий он стоит, заткнув пальцы за пояс, на котором висит кобура, и смотрит прямо в объектив. Пиджак снят, на Джулиано довольно просторная рубашка с расстегнутым воротом, выражение лица – из тех, что принято называть открытым. Согласно недавно сделанным подсчетам, после смерти этого человека была написана сорок одна его биография. Таким количеством биографий не обладала ни одна заметная в послевоенной истории итальянского государства личность, И автор каждой из книг обещал посвятить читателя в тайны, которые скрывались за этим крупным, отмеченным мужественной красотой лицом.

Несмотря на такое количество книг, только кино смогло должным образом передать главную особенность жизни Джулиано: видеть лежащие на поверхности явления вовсе не значит понимать их суть. Шедевр Франческо Рози «Сальваторе Джулиано» появился в 1961 году, спустя десятилетие после смерти бандита. Его сняли в горах, окружающих местечко Монтельпре, которое было вотчиной Джулиано. В массовках принимали участие местные крестьяне, а женщина, которая незадолго до съемок фильма потеряла своего сына, сыграла мать Джулиано в той сцене, где она опознает его тело. В своем фильме Росси даже использовал подлинное ружье бандита. На фоне всех этих усилий, направленных на то, чтобы сделать фильм как можно более достоверным, кажется еще более поразительным тот факт, что главного героя постоянно снимают либо сзади, либо под углом, а его знакомое всем лицо либо заслоняют окуляры бинокля, либо оно прикрыто платком матери. Чаще всего его фигура появляется где-то вдалеке. Одетый в белый плащ, он скорее напоминает белое пятно в центре кадра, пустой экран, на котором другие действующие лица излагают свои версии этой истории. Правду о Джулиано следует искать не в фигуре самого бандита, образ которого предлагает Росси, а в сложной путанице отношений между бандитами, крестьянами, полицией, армией, политическими деятелями и мафией. В центре этого клубка взаимоотношений находилась мафия.

Сальваторе Джулиано был младшим из четырех детей в крестьянской семье, проживавшей в горном селении Монтельпре, в пятнадцати километрах к западу от Палермо. В детстве он обожал все американское. Эта любовь к Америке была одним из немногих постоянных пристрастий Джулиано, хотя его политические взгляды были весьма изменчивы и отличались излишней романтичностью.

Свою карьеру на поприще бандитизма Джулиано начал осенью того года, когда союзники высадились на Сицилии. Тогда ему был двадцать один год и он работал рассыльным в электрической компании. Однажды карабинеры поймали его с мешком купленного на черном рынке зерна. Отстреливаясь, он убил одного карабинера и скрылся в холмах.

Спустя три месяца он пополнил список своих жертв, застрелив из автомата еще одного представителя сил правопорядка. Более десятка членов его семьи были арестованы по подозрению в укрывательстве. В начале 1944 года им с помощью Сальваторе удалось вырваться из тюрьмы Монреале, что в огромной мере способствовало укреплению влияния Джулиано и позволило ему сколотить банду.

В течение всего следующего года Джулиано возглавлял банду, ничем не отличавшуюся от прочих. Большинство из его подручных собирались вместе для того, чтобы провернуть очередную махинацию на черном рынке, совершить ограбление или похитить человека с целью получения выкупа. Сделав дело, они потихоньку расходились по своим деревням. Их неотесанный главарь был человеком по-своему привлекательным и обладал врожденной склонностью к саморекламе. Он считал весьма важным выглядеть в глазах окружающих этаким Робин Гудом. Но запугивания и подкуп, а не образ мифического героя, стали теми эффективными средствами, с помощью которых он заставлял людей молчать и оказывать ему помощь. Безжалостные расправы с любым, кто был заподозрен в предательстве, лишили Джулиано ореола «предводителя разбойников». Было подсчитано, что общее количество его жертв достигло ошеломляющей цифры в 430 человек.

Связь Джулиано с мафией вполне соответствует классической схеме. Без покровительства «людей чести» он не смог бы уцелеть в самые первые годы своей деятельности и cделать свою банду самой удачливой на Сицилии. Когда он кого либо похищал, родственники похищенного знали, что им еле дует обратиться к боссу местной мафии, который за долю c выкупа обеспечит безопасное возвращение жертвы. Другими словами, мафия «взимала налоги» и с главаря бандитов, и с людей, которым он докучал.

Впоследствии от одного из наиболее близких к Джулиано бандитов стало известно, что он прошел обряд посвящения в члены мафии. Pentito Томмазо Бушетта говорил, что его представили Джулиано как «одного из наших». Если утверждение Бушетты и соответствует истине, отсюда вовсе не следует, что бандиты были неотъемлемой частью «общества чести». Более вероятным представляется, что Джулиано подвергли обряду посвящения, чтобы укрепить его преданность и наблюдать за его деятельностью.

Тот факт, что Джулиано оказался, втянут в политическую борьбу, выделяет этого «последнего бандита» из числа предшественников. Первыми его попытались склонить на свою сторону сепаратисты. Весной 1945 года Джулиано встретился с лидерами сепаратистов. Среди них оказался и сын Таска Бордонаро, который во времена ВПСОТ занимал пост мэра Палермо. Бандит потребовал 10 миллионов лир в обмен на свое согласие присоединиться к еще не существующей армии сепаратистов. Его уговорили на один миллион плюс звание полковника и обещание снабдить оружием и формой. Как и некоторые другие бандитские главари, Джулиано принял участие в провалившемся мятеже сепаратистов. Он совершил нападение на пять казарм карабинеров. При этом повседневная преступная деятельность не прекращалась. В это время его банда задержала поезд Палермо-Трапани. Несмотря на усилия Джулиано, главные силы сепаратистов были разбиты.

Казалось, с падением сепаратизма Джулиано стал политическим сиротой. Тучи сгустились над ним в 1946 году, когда государство, наконец, взялось за бандитов, а мафия начала избавляться от закоренелых преступников, которым она еще недавно оказывала покровительство. Одного за другим бандитов либо убивали, либо арестовывали. Зачастую аресты производились благодаря контактам, существовавшим между полицией и мафиози.

Как это часто бывало в прошлом, пролегла незримая черта, разделявшая бандитов, которых можно было приносить в жертву, и мафиози, которые держались поближе к политической власти. Полиция обнаружила, что некоторые из бандитских главарей уже мертвы, но имена их убийц так и остались неизвестными. В селениях Западной Сицилии мафия вновь выступала в роли силы «правопорядка».

Со свойственной ему рисовкой Джулиано громогласно ответил на этот вызов, объявив, что он назначил вознаграждение за голову министра внутренних дел. Но чтобы рассчитывать на помилование в будущем, когда политическая обстановка на Сицилии станет стабильнее, он должен был найти новых политических друзей. Он решил предложить свои услуги тем, кто боролся против коммунизма. Через одного американского журналиста он отправил письмо президенту Трумэну, в котором жаловался на «нестерпимый лай коммунистических собак» и объявлял о своем участии в борьбе с «красной угрозой». Результаты состоявшихся в апреле 1947 года выборов нового состава регионального собрания Сицилии ошеломили Джулиано, как, впрочем, и многих других. Сокрушительной победы на этих выборах добились левые партии, объединившиеся в Народный блок. Они получили почти 30 процентов голосов и стали самым крупным политическим объединением в собрании. Это событие подтолкнуло самозваного «короля Монтель-пре» совершить самое постыдное из всех его преступлений.

В памяти итальянцев имя Сальваторе Джулиано будет всегда связано с местечком Портелла делла Джинестра. Похоже, что сегодня нигде на Сицилии нет более мрачного и пропитанного насилием места, чем этот участок открытого пространства, расположенный в конце долины, которая протянулась от Пиана дельи Альбанези д Сан-Джузеппе Ято. Именно там собрались крестьяне, чтобы отпраздновать первое мая 1947 года. По-праздничному одетые люди съехались со всей округи, чтобы попеть песни и потанцевать. Их ослы и телеги были украшены знаменами и лентами. Они собирались отпраздновать восстановление свободы, ставшее возможным после падения фашизма.

В 10:15 утра из моря красных флагов поднялась фигура секретаря Народного блока из Пиана дельи Альбанези, который собирался произнести вступительную речь. Его слова заглушили громкие хлопки. Сначала многие подумали, что это фейерверк, сюрприз от организаторов праздника. Но пули, выпущенные людьми Джулиано, стали находить свои цели. В течение десяти минут продолжался автоматный огонь со склонов окружающих долину холмов. В результате погибло одиннадцать человек, среди которых оказались пятнадцатилетний Серафино Ласкари, двенадцатилетний Джованни Грифо, а также Джузеппе Ди Маджио и Винченцо Ла Фата, которым было по семь лет. Тридцать три человека получили ранения, в том числе и тринадцатилетняя девочка, которой пулей оторвало челюсть.

Это массовое убийство произвело неизгладимое впечатление на местных жителей. Когда Франческо Рози приехал снимать эпизод бойни в Портелла делла Джинестра, он попросил тысячу крестьян вспомнить и точно воспроизвести то, через что они сами, их друзья и родственники прошли четырнадцать лет тому назад. Развернувшиеся в дальнейшем события практически вышли из-под контроля режиссера. Когда раздались звуки, имитирующие стрельбу, толпа пришла в ужас и в панике опрокинула одну из камер. Женщины в отчаянии рыдали и молились. Мужчины бросались на землю и бились в агонии. Одна пожилая, одетая во все черное женщина встала перед камерой и безостановочно повторяла один и тот же вопрос: «Где мои дети?» Двое ее сыновей погибли от рук Джулиано и его бандитов.

Несмотря на гнев, который вызвали в обществе известия о бойне в Портелла делла Джинестра, «Король Монтельпре» в течение последующих трех лет оставался на свободе. После этого массового убийства горячая лава социальной напряженности, которой отличалась послевоенная Сицилия, стала медленно застывать, превращаясь в новый политический ландшафт, главной частью которого становились христианские демократы. Именно эти политические перемены, а не ярость и скорбь, вызванные деяниями Джулиано, постепенно превращали его в рудимент, анахронизм. Победы христианских демократов на выборах постепенно избавляли от необходимости использовать окровавленный меч антикоммунистического террора, которым размахивал «последний бандит».

Джулиано продолжал нападать на активистов крестьянского движения, но члены его банды постепенно попадали в руки властей – часто благодаря информации, поступавшей от мафии. В то же самое время становилось все сложнее понять смысл действий Джулиано. Летом 1948 года он убил пятерых мафиози, в том числе босса группировки Партинико. До сих пор неизвестно, зачем он это сделал. Не случайно многие убеждены в том, что именно это событие окончательно определило дальнейшую судьбу Джулиано. Тем не менее, спустя год он все еще обладал достаточной силой, чтобы убить шестерых карабинеров, которым устроили засаду в Белло-лампо, совсем рядом с Палермо.

Все это время расследование массового убийства в Портелла делла Джинестра продвигалось с трудом, преодолевая нагромождения домыслов, суть которых сводилась к тому, что кто-то (возможно, министр внутренних дел) приказал Джулиано устроить эту бойню. Сам бандит написал открытое письмо, в котором взял на себя всю ответственность за совершенные убийства и опроверг предположение, что за ним кто-то стоял. Он утверждал, что его люди должны были стрелять поверх голов собравшихся и что гибель крестьян – результат ошибки. В качестве доказательства того, что произошел несчастный случай, он привел тот факт, что погибли не только взрослые, но и дети: «По-вашему, у меня камень вместо сердца?» Восемьсот гильз, обнаруженных на месте преступления, сами по себе недвусмысленно опровергают циничную ложь Джулиано.

Выступая с речью в Портелла делла Джинестра, посвященной второй годовщине массового убийства, лидер сицилийских коммунистов Джироламо Ли Каузи, уцелевший после взрыва гранаты в Виллальбе и ставший сенатором, публично призвал Джулиано назвать имена виновных. Это заявление привело к весьма необычной открытой дискуссии между двумя лидерами. Ли Каузи получил от главаря бандитов письменный ответ: «Только люди без стыда и совести выдают имена. Этого не сделает человек, который стремится вершить правосудие, который ставит себе целью не уронить свой авторитет и для которого эта цель важнее собственной жизни».

В своем ответе на это послание Ли Каузи напомнил Джулиано о том, что его самого почти наверняка предадут: «Неужели вы не понимаете, что Шельба (министр внутренних дел, сицилиец) непременно вас убьет?»

Джулиано дал понять, что знает тайны сильных мира сего: «Я знаю, что Шельба хочет меня убить, он хочет меня убить, потому что он у меня на крючке. Я могу утверждать, что он принимает в расчет те свои дела, которые, доведись их раскрыть, поставят крест и на его политической карьере, и на самой жизни». Никто не знал, насколько этим заявлениям можно было верить.

Летом 1950 года арестованным сообщникам Джулиано, которые находились неподалеку от Рима, в местечке Витербо, были наконец предъявлены обвинения, и их привлекли к суду, который должен был дать ответы на все вопросы. Но не успели начаться слушания, как завеса таинственности, окружавшая банду и ее главаря, стала еще более непроницаемой, – как раз в это время был обнаружен труп Джулиано. Его нашли во дворе одного из домов местечка Кастельветрано, у самых границ горных владений Джулиано. Фильм открывают кадры (с придирчивой точностью воспроизводящие то, что происходило в действительности), на которых мы видим труп бандита, лежащий лицом вниз во внутреннем дворе дома. На нем носки, сандалии и окровавленная нижняя рубашка. Из-под тела вытекает тонкая струйка крови, высыхающая на изрытой следами борьбы земле. Правая рука Джулиано, на которой можно разглядеть кольцо с бриллиантом, вытянута в направлении полуавтоматического пистолета марки «Беретта». На самом деле, в этом эпизоде присутствует доля иронии, поскольку Рози прекрасно знал, что «подлинное» место гибели Джулиано – точно такая же фальсификация, как и его кинематографическая версия. Когда репортеры стали фотографировать труп бандита, карабинеры заявили, что именно они убили Джулиано в ходе яростной перестрелки. Но один мужественный и любознательный репортер вскоре доказал, что официальный отчет является фикцией. Заголовок его статьи гласил: «Единственное, что известно наверняка, это то, что он мертв». Как только была дискредитирована официальная версия смерти Джулиано, появился более правдоподобный вариант, согласно которому бандита застрелили прямо в постели, вероятно, это сделал его двоюродный брат и заместитель Гаспаре Пишотта, доверенное лицо карабинеров. Сами же карабинеры перенесли труп во двор, чтобы газетчики могли его сфотографировать и тем самым окутать тайную операцию туманом. Для чего – так и осталось неясным. Джулиано убили как раз в тот момент, когда его, судя по всему, можно было бы арестовать; несомненно, имелись политики, полицейские, карабинеры и мафиози, для которых мертвым он представлял меньшую опасность.

Во время судебных слушаний члены банды Джулиано своими показаниями усиливали подозрения властей. Снова было заявлено, что министр внутренних дел Марио Шельба принимал участие в сговоре, результатом которого стала бойня в Портелла делла Джинестра. Эти обвинения часто противоречили друг другу и были невразумительны. Бандиты явно выгораживали себя, перекладывая ответственность за содеянное на политиков высшего ранга и полицейских. Несмотря на всю абсурдность этого балагана, он сбивал людей с толку и внушал тревогу. В конце концов, суд пришел к заключению, что ни один высший чиновник не причастен к организации массового убийства и что банда Джулиано действовала совершенно самостоятельно. Она поставила себе целью наказать местных левых за результаты недавних выборов.

Вердикт присяжных мало кого удовлетворил по той простой причине, что оставил без внимания слишком много фактов, вызывавших озабоченность. Хотя сегодня уже нет ни малейших шансов раскрыть загадочные обстоятельства, которыми сопровождались бойня в Портелла делла Джинестра и убийство Сальваторе Джулиано, тем не менее, стоит составить список противоречий и недомолвок. Начиная с момента гибели Джулиано сторонники теории заговора пытаются соединить отдельные эпизоды в целостную картину. Вот некоторые из вопросов, которые у них возникли.

Кое-кто из свидетелей вспоминал, что как раз перед тем, как учинить побоище в Портелла делла Джинестра, Джулиано получил письмо. Прочитав это письмо, он тщательно его уничтожил и обратился к своим сообщникам со следующими словами: «Ребята, час нашего освобождения близок». Потом он ознакомил их с планом нападения на отмечающих праздник крестьян. Никто так и не узнал, от кого было это письмо.

После бойни начальник полиции Сицилии встретился с высокопоставленными мафиози группировки Монреале. Эта встреча состоялась в Риме, в принадлежавшем полицейскому доме. Мафиози вручили ему письменные показания Джулиано, а он, в свою очередь, отправил их на дом прокурору апелляционного суда Палермо. Возможно, этот человек также вступал в контакты с Джулиано. Как бы то ни было, следы показаний затерялись.

Тот же самый начальник полиции поддерживал постоянную переписку с Джулиано, используя для этого те же самые каналы мафии. По крайней мере однажды он действительно встречался с главарем бандитов – они вместе вкушали panet-tone и запивали его ликером.

Единственным, кто мог и, возможно, хотел открыть правду о Портелла делла Джинестра, был Гаспаре Пишотта – ловкий кузен Джулиано, предавший и, вероятно, убивший его по поручению карабинеров. Когда он находился в составе банды, у него был пропуск, подписанный полковником карабинеров. С помощью этого документа он мог беспрепятственно передвигаться по острову и даже, в сопровождении офицера полиции, посещал врача – он страдал туберкулезом. На суде в Витербо Пишотта сделал следующее заявление: «Мы одно целое: бандиты, полиция и мафия – как Отец, Сын и Святой Дух».

Согласно обвинительному заключению суда, Пишотта получил пожизненный срок за участие в событиях в Портелла делла Джинестра. Находясь в заключении, он проводил время за написанием автобиографии и занимался вышивкой по шелку. Между тем стало ясно, что власти начинают относиться с большим доверием к некоторым из его показаний. Предстоял новый суд, на котором Пишотту должны были обвинить в убийстве Джулиано, а полиции и карабинерам предъявить обвинения в лжесвидетельстве и других преступлениях. Встретившись со следственным судьей, Пишотта заявил, что намерен раскрыть гораздо больше того, что уже рассказал.

Утром 9 февраля 1954 года Пишотта приготовил себе чашку кофе. В ней он развел то, что считал лекарством от туберкулеза. Он умирал в течение целого часа. Все его тело содрогалось от жестоких конвульсий, характерного симптома отравления стрихнином. Его автобиография исчезла.

Пишотта был отравлен в палермской тюрьме Уччардоне, которая с середины девятнадцатого века стала своеобразным университетом мафии. Невозможно себе представить, что его убили без санкции «общества чести». Независимо от того, какое отношение имела мафия к загадочным обстоятельствам бойни в Портелла делла Джинестра и ликвидации банды Джулиано, именно она добилась того, что вся правда так и осталась неизвестной.