В своей повседневной жизни, как государственной, так и частной, эллины очень часто обращались к богам с молитвами, жертвоприношениями и другими религиозными обрядами. Но кроме таких религиозных актов, обусловленных теми или другими ближайшими причинами, наиболее уважаемым божествам посвящались особые, периодически повторявшиеся (ежегодно или раз в несколько лет) дни, в которые в честь их для отвращения их гнева или снискания милости, совершались различные религиозные обряды и в которые люди чувствовали себя в ближайшем общении с данным божеством, чествовали и прославляли его торжественными процессиями, разными зрелищами и т. п. Такие дни назывались у эллинов εορταί. Уже в гомеровские времена, по-видимому, были правильно повторяющиеся праздники; но у Гесиода встречается только упоминание о счастливых и несчастных днях и о посвящении божествам некоторых отдельных дней. В исторические времена количество праздников было весьма значительно. Разумеется, не все праздники совершались одинаково торжественно и не все дни, в которые тем или другим божествам совершались жертвоприношения, считались праздничными, подобно тому как и у нас богослужение совершается и в будни. Значительная часть праздников, в особенности древнейшего происхождения, была посвящена богам, как господствующим в природе силам, от которых зависели перемены времен года, фазы небесных светил, атмосферные явления, урожаи или неурожаи, одним словом, все благоприятные или неблагоприятные для человека явления природы. В других праздниках боги чествовались как устроители и покровители общественного и нравственного порядка, а иногда почитались и вместе в том и другом значении, так как в тех же силах природы древние видели и нравственные существа, то милостивые, то немилостивые к человеку. Далее совершались праздники в воспоминание исторических событий, в которых боги, как казалось, особенно наглядным образом проявили свою силу. Наконец, вследствие общего верования, что умершие люди, пребывая в подземном царстве, имели притязание не только на почетную память в потомстве, но и на дары и жертвы, кроме частных поминок в среде отдельных родов, совершались в память усопших и общественные праздники, при которых, конечно, не были забываемы и боги, правившие в подземном царстве.

Все праздники, имевшие отношение к переменам времен года или состояний погоды и к другим правильно повторявшимся явлениям природы, совершались в такие времена, которые соответствовали их значению. Так, весной почитались божества света и воскресающей жизни природы, преимущественно Аполлон и сестра его Артемида; в следующие затем летние месяцы господствующий в южных широтах Европы зной подавал повод к богослужебным установлениям, имевшим целью отвратить его губительное влияние от людей, животных и полевых плодов; жатва и посев сопровождались празднествами в честь Деметры и других богов-покровителей земледелия, при этом прославлялись благодеяния земледелия и связанной с ним цивилизации; сбор винограда и разные фазы виноделия подавали повод к праздникам в честь Диониса, культу которого, таким образом, была посвящена преимущественно поздняя осень и зима. Каждое отдельное явление сельской, пастушеской или мореходной жизни также сопровождалось религиозными обрядами; а так как эти явления во многих случаях были тесно связаны с определенными временами года (например, начало и конец мореплавания, выгон стад на летний корм и т. п.) и были общими более или менее значительному кругу людей, то и из этих обрядов могли возникать праздники, приуроченные к определенным пунктам в году. Празднества, связанные с мифами или прозваниями божеств, имевшими отношение к явлениям природы, совершались в то время, когда эти явления происходили под греческим небом; праздники, установленные в воспоминание исторических событий, совершались или в самый день события, или в ближайшее к нему время и т. д. Таким образом, время каждого праздника избиралось не по произволу, а определялось теми или другими вескими причинами. Само собою разумеется, что у эллинов случались, кроме того, экстраординарные празднества, не повторявшиеся периодически, а совершавшиеся только однажды, например по поводу победы, получения благоприятных известий и т. п.; особенно много поводов к ним подавали различные радостные события в частной жизни, как, например, рождение, наступление возмужалости, брак, благополучное возвращение из продолжительного путешествия, избавление от серьезной опасности и т. п.

Число государственных праздников в разных государствах Эллады было различно; в Афинах, по свидетельству самих древних, было вдвое больше праздников, нежели в других государствах. Впрочем, и про Тарент говорят, что в эпоху его процветания в нем было более праздников, нежели будней (Страбон).

Еженедельного праздника, соответствовавшего воскресенью у христиан и субботе у евреев, у греков и римлян не было. Зато отдельные дни месяца у греков были специально посвящены тем или другим божествам, хотя не везде одним и тем же; эти дни не считались праздниками, но в них и государствами, и частными лицами совершались жертвоприношения (иногда, правда, очень незначительные) тем божествам, которым они были посвящены. Причиной посвящения были обыкновенно какие-либо события из жизни богов (например, рождение и пр.), связанные с данными днями. Первый день месяца был посвящен всем богам вообще, но кроме того, нескольким в отдельности, именно богу света Аполлону, богине луны Гекате и Гермесу; второй день посвящался, по крайней мере в Афинах, доброму демону, третий — Афине Тритогенее; ей же был посвящен пятнадцатый день; четвертый день был посвящен Гермесу или Гераклу, пятый — хтоническим божествам, шестой — Артемиде, как день ее рождения, а седьмой по той же причине Аполлону. Восьмой день принадлежал Посейдону, а в Афинах, кроме того, Тесею, девятый — Гелиосу и Рее, двадцатый — снова Аполлону. Последний день посвящался опять Гекате, в честь которой вечером этого дня выставляли так называемые Εκατη δείπνα на перекрестках, где стояли ее изображения или алтари. Три последних дня месяца были специально посвящены усопшим и подземным богам и считались в государственном и частном быту тяжелыми. В такие дни воздерживались по возможности от всяких дел и предприятий и все общественные дела приостанавливались; в Афинах в эти дни производился только суд по делам об убийствах. Кроме того, были и другие торжественные дни, иногда соединявшиеся с праздниками (например, в Афинах — Плинтерии). Указаний относительно посвящения божествам остальных дней месяца не сохранилось.

Праздничное время носило название «священномесячия», ίερομηνία, хотя бы продолжалось лишь несколько дней или даже один. В продолжение иеромении останавливались все государственные и частные дела, за исключением необходимейших или относившихся к самому празднику, для того чтобы ничто не нарушало всеобщего мира и праздничного настроения. Для таких праздников, которые были посещаемы иностранцами, как, например, для Олимпийского и других общеэллинских, объявлялось через особых вестников священное перемирие (εκεχειρία), иногда на довольно продолжительное время. Например, по свидетельству греческой надписи, перемирие для празднования великих и малых Элевсиний в Афинах продолжалось по 55 дней.

Способы празднования были различны, смотря по значению праздника. Вообще можно сказать, что главными актами, с которых начинался праздник, были жертвоприношения и другие богослужебные обряды, которыми люди исполняли свой долг относительно божества и которые сопровождались иногда песнями, процессиями, играми и т. п. Затем обыкновенно начиналось веселье, пляски и пиршества, при которых забывалась обыкновенная простота и скромность повседневной жизни; были, правда, печальные праздники, которые ознаменовывались только прекращением всех обыденных дел и даже постами и воздержанием от удовольствий; но таких было немного, в большинстве же случаев праздники были временем отдыха, веселья и всевозможных удовольствий, в которых принимали участие и женщины, покидавшие затворничество своей будничной жизни; дети освобождались на праздники от учебных занятий, рабы избавлялись от работ, а в некоторые праздники даже пользовались равенством со своими господами или услугами со стороны последних; и, подобно тому как враждующие народы в дни общих праздников прекращали военные действия, так и по гражданским законам в такие дни узники освобождались от оков, должники — от судебного преследования со стороны кредиторов и т. п., для того чтобы никто не встречал препятствия к участию во всеобщей радости и веселье.

Праздники в честь богов, культ которых был признаваем государством, совершались за счет государственной казны и были урегулированы законами. Ближайшее заведование ими принадлежало магистратам (отдельным лицам или целым комиссиям), постоянным или временным.

С течением времени праздники у греков становились все многочисленнее и роскошнее, но эта внешняя роскошь далеко не может служить доказательством увеличения религиозности народа; напротив, на то, что не было непременной принадлежностью культа, а служило только к украшению праздника, стали смотреть как на главное и существенное, на праздники стали стекаться не ради почтения к божеству, а ради торжественных процессий, игр и других зрелищ или для участия в праздничных пиршествах. Собственно религиозных наставлений, проповедей и т. п. при праздниках, как вообще при всех религиозных актах, у эллинов не было, и все то, что приходилось видеть и слышать присутствующим на праздниках, имело скорее эстетическое влияние на них, нежели религиозное.

Древнейшая религия, состоявшая в обожении сил и явлений природы, должна была обращать большое внимание на течение небесных светил, особенно солнца и луны, на смену времен года и пр. и наблюдать, чтобы религиозные торжества происходили периодически именно в те времена года, с которыми они были связаны первоначально. Страх перед гневом богов требовал, чтобы жертвоприношения и другие богослужебные обряды совершались именно в те дни, в которые божества, по народному верованию, ожидали их, тем более что в каждом месяце определенные дни были посвящаемы определенным божествам. Даже суеверие, издревле различавшее счастливые и несчастные дни для всяких занятий обыденной жизни, требовало большой точности во времяисчислении. Оракулы наблюдали за тем, чтобы жертвоприношения и празднества совершались в определенные месяцы, и за упущения налагали штрафы. Огромное большинство названий месяцев в календарях разных греческих племен и государств было заимствовано от божеств или таких праздников, которые совершались в эти месяцы. Наконец, следует отметить еще, что во многих государствах жрецы или магистраты по делам культа были эпонимами года. Все это указывает на тесную связь, в которой времяисчисление греков стояло с их религиозными учреждениями, а эта связь издревле заставляла их обращать большое внимание на точное урегулирование времяисчисления.

Само собою разумеется, что усовершенствование календаря шло медленно, с постепенным развитием астрономических и математических знаний. В древнейшие времена довольствовались, особенно в земледельческом быту, приблизительными определениями времени по восхождению и захождению небесных светил, состоянию растительности, перелету птиц и т. п. признакам. Гесиод советует начинать жатву при восходе Плеяд, пахоту — при захождении их или когда слышен будет крик журавлей. Уже гомеровские поэмы неоднократно упоминают о годах. Так как течение и фазы луны весьма легко поддаются наблюдению и прежде всего должны были обратить на себя внимание, то летосчисление по лунным месяцам и годам вошло у греков во всеобщее употребление и за весьма немногими исключениями сохранилось до времен христианства.

Лунный, или синодический, месяц (от новолуния до новолуния) имеет 29 дней 12 часов 44 минуты 3 секунды, стало быть, лунный год состоит из 354 дней 8 часов 48 минут 36 секунд и разнится от солнечного (заключающего в себе 365 дней 5 часов 48 минут и 17,8 секунды) на 10 дней и 21 час без нескольких секунд. Но точное исчисление минут и секунд при несовершенных средствах наблюдения могло быть сделано лишь весьма медленно, в течение многих веков. Первоначально довольствовались приблизительным определением лунного месяца в 29 или 30 дней и лунного года в 354 дня, но этот год так значительно отставал от солнечного, что уже по истечении короткого промежутка времени месяцы и праздники перестали бы соответствовать тем временам года, на которые они приходились первоначально. Поэтому явилась надобность найти способы возможно точного согласования или уравнения лунных годов с солнечными, и этот вопрос в течение многих веков занимал греческих астрономов. Обычный способ согласования состоял в том, что от времени до времени к обыкновенному лунному году прибавлялся тринадцатый вставной месяц, так что год имел тогда 384 дня. Первоначально прибавляли этот месяц к каждому третьему году. Несколько более точный способ уравнения приписывается афинскому законодателю Солону: он установил, говорят, восьмилетний цикл, в котором вставной месяц прибавлялся в каждом 3, 5 и 8-м году. Во времена Геродота этот способ уравнения лунных годов с солнечным был общепринятым у эллинов, и Геродот уже отмечает его несовершенство сравнительно с египетским солнечным календарем: «Египтяне, — говорит он, — поступают лучше, нежели эллины; ибо эллины по истечении 2-х лет для согласования летосчисления с временами года прибавляют вставной месяц, а египтяне, считая 12 месяцев по 30 дней, ежегодно прибавляют сверх этого числа по 5 дней и круговорот времен года совершается у них в одно и то же время». Впоследствии греческие ученые или старались усовершенствовать октаэтериду Солона (Клеострат, Евдокс, Эратосфен и др.), или вводили новые системы уравнения. Так, современник Перикла Метон в 432 г. обнародовал новый способ уравнения, состоявший из 19-летнего цикла с семью вставными месяцами; этот способ во времена Диодора был уже в употреблении в большинстве греческих государств. В 330 г. астроном Каллипп, друг Аристотеля, обнародовал цикл из 76 лет, состоявший собственно из 4 Метоновских циклов, по истечении которых нужно было пропускать (не считать) один день. Еще более точный способ уравнения был предложен около 126 г. до Р. X. астрономом Гиппархом: его цикл состоит из 304 лет и относится к Каллипповскому так же, как последний к Метоновскому, т. е. есть не что иное, как четыре Каллипповских цикла, по истечении которых следовало пропускать один день. Эти циклы как слишком большие и сложные, как кажется, не были приняты греческими государствами для постоянного употребления. По-видимому, государства предпочитали в случаях замеченной неисправности календаря убавлять по одному или по несколько дней или прибавлять их и затем снова пользоваться обычными способами уравнения.

По словам Плутарха, еще Солон заметил, что конъюнкция луны с солнцем не совпадает с концом последнего (30-го) дня месяца, а происходит в течение этого дня, и что, таким образом, часть дня до конъюнкции относится к старому месяцу, а часть после конъюнкции — к новому. Но так как нельзя было начинать новый месяц с средины дня, то в календарях чередовались месяцы в 30 дней и в 29; в последних конечный день приходился до конъюнкции; первый день месяца всегда назывался «новолунием», хотя бы приходился и после действительного новолуния. Деления времени на недели с особыми названиями для каждого дня у греков не было.

Таковы были общие принципы греческого времяисчисления. Но в нем, как и во всех других проявлениях жизни, замечается стремление отдельных племен и государств к обособленности и самостоятельности: следуя этим принципам, каждое государство, а в некоторых странах (например, в Фокиде, Локриде, Фессалии) даже отдельные города или мелкие племена имели свои особые календари, различавшиеся друг от друга временем начала года, названиями месяцев, иногда системой уравнения и пр. Нужно заметить, что у древних авторов встречается очень мало сведений об этих местных календарях, за исключением аттического и македонского; в последнее время данные для их изучения значительно пополнились благодаря множеству вновь открытых надписей, но все еще далеки от желанной полноты и точности, так что лишь немногие календари могут быть названы окончательно восстановленными.

Что касается начала года, то им служило обыкновенно первое новолуние после солнцестояний или равноденствий. Так, например, в Афинах год начинался после летнего солнцестояния (около средины июля, так что первый месяц их года соответствовал приблизительно 2-й половине июля и 1-й августа), в Спарте — после осеннего равноденствия, в Беотии — после зимнего солнцестояния, в Мегариде — после весеннего равноденствия и т. д. Названия месяцев, как уже было замечено, в огромном большинстве случаев были заимствованы от имен или прозвищ богов или от какого-либо праздника, приходившегося на данный месяц. Можно предполагать, что первоначально у эллинов было четыре разных календаря: эолийский, северо-дорический, южно-дорический и ионический, и что из этих прототипов путем постепенных изменений названий месяцев развились местные календари племен и государств, которые в исторические времена были чрезвычайно разнообразны. Названия месяцев в ионических календарях оканчивались обыкновенно на — ίων, а в других группах на — ων, хотя были в этом отношении и исключения. В некоторых государствах, преимущественно союзных (например, у ахейцев, в Фокиде, Локриде и пр.), были в употреблении упрощенные календари, в которых месяцы различались просто по счету. Вставные месяцы обыкновенно помещались в конце первого или второго полугодия и назывались именем последнего месяца данного полугодия с прибавлением δευτεροη или υστεροη.

В нижеследующей таблице сопоставлены с юлианским календарем наиболее известные календари из разных групп и, кроме того, календарь македонский, который после Александра Великого был принят весьма многими азиатскими городами.

Сутки у древних начинались с заката солнца, так что состояли из ночи и следующего дня. Деление дня и ночи первоначально было только приблизительное; части дня различались по положению солнца, ночи — по течению звезд. Гомер знает деление дня на 3 части: заря, или утро, полдень и вечер. Впоследствии число таких делений было гораздо больше; чаще всего ночь делилась на три части, а день — на четыре. Выражение περί αγοραν πληθουσαν, употреблявшееся в городском быту для обозначения времени от позднего утра (приблизительно с 9 часов) до полудня, было заимствовано от того, что в эти часы рыночная площадь была особенно переполнена народом. Философу Анаксимандру приписывается изобретение солнечных часов, но во всеобщее употребление разделения суток на часы стало входить только после Александра Великого. При этом различались часы равноденственные, из которых каждый составлял 1/24 суток и таким образом был равен нашему часу, и часы обыкновенные, из коих каждый представлял собою 1/12 действительного дня и действительной ночи в продолжение целого года, так что летом дневные часы были длиннее, ночные — короче, а зимою наоборот. Для измерения времени употреблялись обыкновенно водяные часы.

Одной определенной эры для летосчисления во всей Элладе не было, и этим в значительной степени затрудняется ее хронология. Историки сперва вели летосчисление по поколениям, полагая по 3 поколения на столетие, затем по царям, жрецам или ежегодно сменявшимся магистратам, бывшим эпонимами года.

Сицилийский историк Тимей, живший во 2-й половине IV и 1-й половины III в., первым ввел летосчисление по Олимпиадам, т. е. четырехлетним промежуткам времени от одного Олимпийского праздника до другого, причем исходным пунктом был праздник 776 г. до Р. X., когда впервые был записан победитель в беге. С тех пор в Олимпии велся полный список победителей, хранившийся в гимнасии; всего было 293 Олимпиады до 394 г. по Р. X., когда Олимпийские игры по указу императора Феодосия были уничтожены. По примеру Тимея вели счет по Олимпиадам Полибий, Диодор, Дионисий Галикарнасский и др. Кроме того, в позднейшую эпоху в разных государствах было много местных эр, которые узнаются преимущественно из надписей.

Обозрение праздников отдельных местностей Эллады мы начнем с четырех национальных празднеств, совершавшихся в Олимпии, Дельфах, Немее и на Коринфском перешейке (Истме). Первоначально все эти празднества, без сомнения, имели лишь местное значение и только с течением времени, благодаря особым благоприятным обстоятельствам, возвысились до того общеэллинского значения, которым пользовались в исторические времена. Происхождение всех их кроется во мраке доисторической эпохи (хотя в гомеровских поэмах они не упоминаются), но своим возвышением до общенационального значения все они обязаны дорийцам и в особенности спартанцам: законодателю спартанскому Ликургу вместе с Ифитом элейским приписывается то устройство Олимпийского праздника, которое соблюдалось в исторические времена. Спартанцы же были главными виновниками низвержения коринфских и сикионских тиранов, с которым тесно связано возобновление Истмийских и Немейских празднеств. Само собой разумеется, что первоначально главной целью этих праздничных собраний было почитание того божества, которому была посвящена данная местность; но гимнические и другие состязания, издавна устраивавшиеся в честь божеств во время этих праздников, постепенно приобрели столь выдающееся значение, что стали считаться существеннейшею частью празднества, так что именно благодаря им эти четыре праздника возвысились до значения общеэллинских и до того небывалого блеска, которого сами по себе они никогда бы не имели. Древнейшим состязанием, по крайней мере в Олимпии, был бег взапуски на стадии, но к нему постепенно, начиная с VII в. до Р. Х., присоединялись различные другие виды состязаний, разнообразие которых явилось следствием более строгого разделения состязающихся по возрастам (на детей, безбородых, мужей и т. д.), введения различных изменений и комбинаций в самые состязания, допущения разных видов бега на колесницах и т. п. Затем кроме гимнических и конных состязаний были введены музыкальные (которые, впрочем, в Дельфах были установлены раньше других состязаний и долгое время были единственными), поэтические и т. п., так что эта часть праздника приобретала все большее и большее развитие и блеск и стала привлекать участников и зрителей, не только из собственно Эллады, но и из малоазийских, сицилийских и южноиталийских колоний. Большинство государств Эллады отправляло священных послов для участия в этих праздниках. Масса публики съезжалась не только из любопытства и жажды к зрелищам, но и по торговым делам, так как здесь благодаря стечению народа происходила весьма оживленная торговля всякого рода товарами. Ораторы, поэты и философы приезжали сюда публично читать свои произведения, художники выставляли напоказ свои произведения (Плиний говорит даже о настоящих состязаниях живописцев (certamen picturae) в Коринфе и Дельфах), государства обнародовали и выставляли во всеобщее сведение договоры и другие важные грамоты, одним словом, эти празднества служили для эллинов весьма важными объединяющими центрами, и во время их била ключом общеэллинская жизнь, заставлявшая забывать хоть на время всю ту многообразную рознь, от которой эллины так много страдали. Победа на них считалась величайшим счастьем и ценилась чрезвычайно высоко. Все сказанное в наибольшей мере относится к Олимпийскому празднеству, которое далеко превосходило остальные блеском, великолепием и многочисленностью собиравшейся публики. Самый блестящий период празднеств, естественно, совпадает со временем наибольшего могущества и процветания Эллады, т. е. относится к V в. до Р. X.; но еще и в римские времена пользовались они большим значением и уважением и продолжались до IV в. по Р. X.: Олимпийские игры были прекращены в 394 г. по распоряжению императора Феодосия, Истмийские упоминаются в последний раз при императоре Юлиане.

Подробности относительно состава, условий и хода состязаний на разных празднествах известны нам далеко не в одинаковой степени. Об Олимпийских играх мы знаем гораздо более, нежели о других, но имеем право думать, что в общем между ними было большое сходство, так что по Олимпийским играм можем заключать и о других, помня только, что последние значительно уступали Олимпийским в блеске и великолепии.

Он получил свое название от местности, в которой совершался, именно Олимпии, в Писатиде, одной из областей Элиды. Учреждение его приписывается разным мифическим героям, преимущественно Пелопу или Гераклу. Причиной того, что некоторые признавали Пелопа основателем праздника, служили высокие почести, воздававшиеся ему в Олимпии: по словам Павсания, здесь почитали его настолько выше других героев, насколько Зевса выше богов; считать же Геракла учредителем праздника побудило, вероятно, участие в нем дорийцев, переселившихся в Пелопоннес, по преданию, под начальством потомков Геракла — Гераклидов. Затем праздник, как кажется, на некоторое время совершенно прекратился, именно до воцарения в Элиде царя Ифита, современника спартанского законодателя Ликурга. По словам Павсания, в то время Пелопоннес был раздираем междоусобицами; Ифит, обратившись к оракулу с вопросом о средствах к умиротворению раздоров, получил совет возобновить Олимпийский праздник и учредить в Олимпии культ Геракла, до того времени считавшегося там враждебным героем. Ифит, пригласив Ликурга к участию в исполнении этого совета, вместе с ним составил устав священного перемирия, по которому во время праздника должны были прекращаться все враждебные действия против участвующих в нем, а вся область, в которой лежало святилище, как принадлежавшая богу и состоявшая под особым его покровительством делалась неприкосновенной для всех участников праздника, и все отправлявшиеся на него имели право свободного прохода даже через неприятельскую страну; в священную область никто под страхом проклятия не смел вторгаться вооруженною силою; дружественные войска, имевшие надобность пройти через нее, отдавали свое оружие на границе и получали его обратно при выходе из области. При наступлении времени праздника элейцы через послов оповещали о нем все греческие государства; в случае забвения каким-либо государством экесирии они имели право налагать на него денежный штраф и до уплаты его не допускать государство к участию в празднестве; это право было однажды применено к спартанцам.

Таков был устав перемирия, приписываемый Ифиту и Ликургу; он был начертан на медном диске, еще во времена Павсания (II в. по Р. X.) хранившемся в олимпийском храме и представляющем собою древнейший из известных нам греческих эпиграфических памятников. При входе в храм стояла статуя Ифита, увенчиваемая олицетворенной Экесирией. Хотя личности Ифита и Ликурга не могут быть названы вполне историческими, однако в предании об установлении экесирии можно признать достоверным участие Спарты и приобретенное ею влияние на играх; это был единственный случай расширения сферы ее влияния в Пелопоннесе мирным путем, а не силою оружия.

Мы не можем, конечно, шаг за шагом проследить постепенное возрастание значения Олимпийского праздника; во всяком случае в те времена, от которых до нас дошли более точные сведения, он является уже общеэллинским, большинство государств Эллады принимало в нем участие посредством посылки феорий, участники состязаний и зрители стекались отовсюду.

А. Дюрер. Битва кентавров с лапифами.

Со времени возобновления Олимпийский праздник был пентетеридой, т. е. совершался через каждые четыре года (в начале и средине 8-летнего цикла из 99 лунных месяцев, распадавшегося на две неравные половины из 50 и 49 месяцев); он происходил в первое полнолуние после летнего солнцестояния и во времена своего высшего развития продолжался 5 дней. Местом праздника была Αλτί, священная местность на берегу р. Алфей, при впадении в нее ручья Кладея; из окрестных высот одна называлась Олимпом, другая, чаще упоминаемая, — холмом Крона. Священная дорога в 300 стадий длиной соединяла эту местность с городом Элидой. Αλτί была окружена стеной и застроена многочисленными святилищами, из которых кроме храма Зевса особенно замечательны были храмы Геры и Матери богов, кроме того, множеством алтарей, посвященных разным богам и героям, сокровищницами, в которых хранились вклады разных государств, и пр. Главный храм Зевса, построенный в V в. до Р. X. элейским архитектором Либоном, представлял собой прекрасное создание дорического стиля, хотя и не столь совершенное, как афинский Парфенон. Он имел 200 олимпийских футов длины, 86 футов ширины и 67 футов высоты. Крыша, состоявшая из мраморных плит, отделанных наподобие кирпичей, была украшена по углам стоявшими на треножниках позолоченными котлами, а на верху фронтона — позолоченной же статуей Ники-Победы. Рельеф переднего фронтона, работы художника Пэония, изображал Пелопа с Иномаем, готовых вступить в состязание, а на заднем фронтоне представлен был художником Алкаменом бой лапифов с кентаврами на свадьбе Пирифоя; на фризах передней и задней сторон храма изображены были подвиги Геракла. Внутри храма находилась колоннада, поддерживавшая галерею, с которой можно было смотреть на колоссальную статую Зевса, великолепное создание знаменитого Фидия. Бог был представлен в том величественном и могущественном виде, в котором он изображен в «Илиаде»:

Он сидел на троне из древесины кедра, обделанном эбеновым деревом и богато украшенном золотом, слоновой костью и драгоценными камнями. Лик его и обнаженные руки, ноги и грудь были из слоновой кости, волосы и борода — из чистого золота, глаза из драгоценных камней; из золота же был сделан украшенный изображениями животных и цветов плащ, ниспадавший с левого плеча на нижнюю часть тела бога, и обувь; на правой руке бог держал статую Победы из слоновой кости и золота, а в левой — скипетр, расцвеченный разными металлами и украшенный наверху золотым орлом. О силе впечатления, производимого этой статуей, одним из величайших созданий греческой пластики, свидетельствуют, между прочим, следующие слова Диона Хрисостома (I в. по Р. X.): «Кто станет пред этим образом, тот забудет обо всем, что огорчает и терзает человеческую жизнь». Неудивительно, что храм, вмещавший в себе такое сокровище, был предметом славы и гордости для всех эллинов, и что тот, кто не видал Олимпийского бога, считался несчастным.

Перед святилищами Пелопа и Геры, на одинаковом от обоих расстоянии, возвышался главный алтарь Зевса, подробно описанный Павсанием. Он был устроен, по одним сказаниям, Гераклом Идейским, по другим — местными героями, жившими на два поколения позже Геракла. Нижняя ступень его была каменной и имела 125 греческих футов в окружности; к ней вели с двух сторон каменные лестницы. На этой ступени возвышалась остальная часть алтаря, состоявшая из золы жертвенных животных, смешанной с водой реки Алфей, и имевшая 32 фута в окружности; к ней также вели лестницы. Высота всего сооружения достигала 22 футов. На нижней ступени были сжигаемы части жертвенных животных, кроме бедер, которые предавались сожжению на вершине алтаря. Вход на вершину был дозволен только мужчинам, тогда как на нижнюю ступень могли всходить и женщины, и девицы. Для сожжения частей жертвенных животных употреблялись исключительно дрова из белого тополя, так как, по преданию, сам Геракл употребил их для сожжения первой жертвы в Олимпии.

Г. Моро. Зевс и Семела. Холст (1896 г.).

Кроме торжественных жертвоприношений во время праздника, элейцы регулярно, по разу в месяц, приносили жертвы на всех алтарях богов и героев. Жертвоприношениями заведовали так называемые θεηκολοί (по Павсанию один, по надписям — несколько); кроме них упоминаются: 2 или 4 μαντενη, избиравшиеся из родов Клитиадов и Иамидов для гадания по внутренностям жертвенных животных, и др. Этот персонал, по свидетельству надписей, избирался на две смены: на праздник и на промежуток между двумя праздниками, так что одни служили только один месяц, другие — 3 года и 11 месяцев; такая неравномерность службы легко объясняется тем, что во время праздника дел было несравненно более, нежели в промежуточное время.

Олимпийский праздник распадался на две главные части — священнодействия и состязания; хотя первые, собственно говоря, составляли существенную часть праздника, а вторые служили только его украшением, но, очевидно, первые в самих эллинах возбуждали гораздо менее интереса, нежели состязания, и потому очень мало нам известны. Разумеется, главные жертвы были приносимы Зевсу не только распорядителями праздника и феорами других государств, но и участниками состязаний и зрителями; при этом, конечно, не были забываемы и другие боги и богини. Жертвоприношение Зевсу совершалось в первый день праздника, а со второго дня начинались состязания, сначала мальчиков, а затем взрослых.

Первым состязанием, быть может, даже единственным в течение нескольких Олимпиад, был бег на стадии, имевшем 600 греческих футов длины. Для каждого отдельного бега избирались по жребию из общего числа участников 4 лица, которые и должны были пробежать взапуски весь стадий перед глазами судей, сидевших на возвышенном полукружии у конца стадия; победители на этих отдельных бегах состязались потом друг с другом, и одержавший победу на окончательном состязании получал награду. Конные ристания введены были в Олимпии с 25 Ол. (680 г. до Р. X.); сначала состязались только колесницы, запряженные четверкой взрослых лошадей, которые должны были 12 раз обогнуть ипподром, что составляло 24 стадия; с 93 Ол. (408 г.) введены были состязания парных колесниц.

К участию в состязаниях допускались только граждане эллинских государств, безукоризненной нравственности и не старше определенного возраста; варвары и рабы допускались только как зрители, но не могли участвовать в жертвоприношениях и состязаниях. Замужние женщины не допускались в качестве зрительниц и даже под страхом казни не могли переступать границу священной рощи в дни состязаний; в виде единственного исключения была допущена в качестве зрительницы элейская жрица Деметры Хамины, имевшая даже особое почетное место; девицам присутствие на состязаниях не возбранялось.

По окончании состязания элланодики («эллинские судьи») вручали победителю пальмовую ветвь и приказывали вновь предстать перед ними в день торжественной раздачи наград. Победителем признавался и тот атлет, против которого не решался выступить ни один противник. Наградой победителю на всех национальных праздниках служили венки. В Олимпии венки стали даваться в награду с 7-й Олимпиады; они делались из ветвей дикой маслины, по преданию, впервые посаженной здесь Гераклом; ветви срезал золотым ножом элейский мальчик благородного происхождения, имевший еще в живых обоих родителей; венки, украшенные белыми повязками, выставлялись сначала на медном треножнике, а позднее — на драгоценном столе работы художника Колота, в притворе храма Зевса. В день торжественной раздачи наград, при вручении каждому победителю венка, глашатай провозглашал во всеуслышание его имя и родину. Затем победители отправлялись в так называемое δωδεκαθεον для жертвоприношений на 6 алтарях, из которых каждый был посвящен двум богам. При этом раздавались победные песни и старинный, сложенный Архилохом гимн в честь Геракла и его родственника Иолая:

Празднества в Олимпии заканчивались торжественным пиром, который элейская община давала победителям.

После Олимпийского праздника второе место по блеску и значению занимал Пифийский, совершавшийся после 1-й Священной войны в Киррейской равнине близ Дельф, у подошвы Парнаса. Начало его восходит к глубокой древности (по преданию древних, музыкальные состязания в Дельфах установлены самим Аполлоном после победы его над драконом Пифоном), но ранее упомянутой войны он совершался в самих Дельфах под надзором дельфийских жрецов раз в 8 лет и сопровождался только состязаниями кифаредов, т. е. певцов под аккомпанемент кифары, исполнявших пэан в честь Аполлона. После взятия Кирры в 590 г. до Р. X. члены дельфийской амфиктионии, ведшие войну против этого города, устроили на его земле, посвященной Аполлону, Пифийский праздник, на котором к состязанию кифаредов были прибавлены состязание в игре на флейте и в пении под ее аккомпанемент, гимнические и конные, а в награду победителям были выданы ценные предметы. Период праздника был при этом оставлен прежний, т. е. восьмилетний, но уже при втором праздновании в 582 г. до Р. X. он был изменен на четырехлетний, каковым и остался на все будущее время. С тех пор он совершался в каждый 3-й год Олимпиады в дельфийском месяце Βουκατίος, соответствовавшем аттическому Метагитниону; кроме того, ежегодно совершались в то же время малые Пифии. Заведование праздником с 590 г. перешло к амфиктионам, которые назначали и судей состязаний. При втором праздновании были отменены ценные призы, вместо которых стали раздаваться венки. Они делались из ветвей священного лавра, росшего в Темпейской долине, куда за ними отправлялась торжественная процессия; ветви, как в Олимпии, срезал золотым ножом мальчик благородного происхождения, имевший в живых обоих родителей. Впоследствии обычай отправляться за лавровыми ветвями, указывавший на древнюю религиозную связь Дельф с Фессалией, как кажется, был оставлен. Кроме венка победителям на Пифийских состязаниях давались яблоки и разрешалась постановка статуй.

Гимнические и конные состязания в общем соответствовали Олимпийским, но всегда занимали здесь второе место после музыкальных, между которыми на первом плане стояло исполнение так называемого Пифийского νομοη, т. е. композиции, составленной по определенной схеме и исполнявшейся на флейте одним солистом с аккомпанементом нескольких других музыкантов. Νομοη состоял из 5 частей и должен был представлять борьбу Аполлона с Пифоном и победу над ним.

Вообще Пифийские состязания впоследствии были очень разнообразны. По словам Плутарха, за присоединением трагических состязаний к существовавшим прежде агонам флейтистов, кифаристов и кифаредов, как бы в открытую дверь ворвалась целая толпа всевозможных музыкальных и словесных состязаний.

Он совершался на Истме (Коринфском перешейке), первоначально в честь Меликерта, несомненно финикийского божества, которое эллины называли также Палемоном и ставили в генеалогическую связь с туземными героями; позднее культ Меликерта, установленный, вероятно, жившими некоторое время на Истме финикийскими колонистами, отступил на задний план перед культом ионического Посейдона, введенным здесь, по преданию, афинским героем Тесеем, которому приписывается и учреждение состязаний при этом празднике. Святилище Посейдона находилось в сосновой роще у Схинунтской бухты. После переселения дорийцев в Пелопоннес Истм принадлежал коринфянам, которые и заведовали праздником в исторические времена (после разрушения Коринфа Муммием в 146 г. до Р. X. заведование праздником на время перешло к сикионцам, но впоследствии, по возобновлении Коринфа, было возвращено его жителям); но афиняне всегда занимали выдающееся положение между участниками празднества (напротив, элейцы были устранены от всякого участия в празднике). Во время тирании Кипселидов праздник не совершался, но затем в 582 г. был возобновлен и с тех пор совершался через каждые 2 года, вероятно, весной каждого 2-го и 4-го года Олимпиады. Состязания были гимнические, конные, музыкальные и поэтические. Победители получали первоначально венок из сосновых ветвей, потом — из сельдерея (selinon), а в римские времена опять сосновый.

Он совершался в Немейской долине, в области города Клеон в Арголиде. Первоначально он был установлен, по преданию, аргосцами во время похода Семерых против Фив, в память малютки Офельта или Архемора (сына немейского царя Ликурга), умершего от укуса змеи и принимаемого нынешними учеными-мифологами за символ растительности, вымирающей под влиянием зимних холодов или летнего зноя. Таким образом, праздник имел печальный характер; впоследствии он пришел в упадок и только в 573 г. до Р. X. был возобновлен дорийцами уже в честь Зевса, причем были установлены и состязания по образцу Олимпийских. К участию в празднике приглашались все дружественные государства, преимущественно, конечно, дорические, но до общеэллинского значения праздник возвысился лишь постепенно, подобно Олимпийскому. Зевсу был воздвигнут великолепный храм со священной рощей, развалины которого отчасти сохранились до наших времен. Праздник был триетерический, т. е. совершался через каждые два года летом, во 2-м и 4-м году Олимпиады. Кроме того, во времена Павсания были зимние Немеи, но это был, по-видимому, местный аргосский праздник, а не общеэллинский.

К. Хааг. Афинский Акрополь. Холст (ок. 1890 г.).

Есть основание предполагать, что местный праздник совершался ежегодно. Заведовали праздником первоначально клеонейцы, в области которых лежало святилище, но около 460 г. до Р. X. аргосцы отняли у них заведование святилищем и праздником. Ближайшие подробности относительно устройства праздника неизвестны; состязания на нем были не только гимнические и конные, но и музыкальные, по крайней мере в позднейшие времена. Особенно славились лица, которые одерживали победу на Немейском празднике после побед на трех других. Наградой победителям сначала служил масличный венок, а после Персидских войн, в честь погибших во время них, — венок из сухого сельдерея, считавшегося в древности печальным растением.

Обратимся теперь к ознакомлению с важнейшими праздниками, совершавшимися в отдельных греческих государствах. Их обозрение естественнее всего начать с Аттики, о религиозной жизни которой мы имеем больше сведений, а расположить его удобнее всего во временной последовательности, по месяцам аттического года. При этом, конечно, мы обратим внимание только на более важные праздники.

Первый месяц аттического года первоначально назывался Κρονίων, а в исторические времена Εκατομβαίων. Это последнее название произошло, без сомнения, от праздника Εκατομβαία в честь Аполлона, хотя о существовании такого праздника в самой Аттике нет прямых указаний. Праздник Κρονία (в честь Кроноса), от которого происходило древнейшее название месяца, по преданию, был учрежден Кекропом и совершался 12-го числа; при нем праздновалось окончание уборки полевых хлебов и устраивались пиры, при которых, между прочим, господа угощали своих рабов, потрудившихся при жатве. В этот праздник, по-видимому, приносились только бескровные жертвы.

16-го числа совершался праздник Συνοίκεσία, или Συνοίκία, в честь Афины, в память Тесеева соединения двенадцати аттических общин в одно государство (синойкизм). В этот праздник совершалось жертвоприношение богине мира (Είρηνη), которое в V в. было бескровным; но во 2-й половине IV в., по свидетельству надписей, содержащих в себе счеты сумм, вырученных от продажи шкур животных, принесенных в жертву в важнейшие праздники, богине Мира приносились большие кровавые жертвы. Вслед за жертвоприношением богине Мира в надписях упоминается жертвоприношение египетскому богу Аммону, культ которого распространился в Элладе главным образом благодаря славе его прорицалища.

28-го числа, в день рождения богини, покровительницы города Афины Полиады, совершался один из важнейших аттических праздников — Παναθηναία в честь этой богини. Учреждение его относится к доисторическим временам и приписывалось Эрихтонию. Первоначально праздник, по свидетельству Павсания, назывался просто Афинеи, а название Панафиней получил со времени Тесеева синойкизма. Он совершался издревле ежегодно, но со времени Писистрата раз в четыре года, в 3-м году каждой Олимпиады, праздновался с особым блеском и пышностью. Великие Панафинеи продолжались несколько дней.

Музыкальные состязания рано вошли в состав Панафинейского празднества. Еще Писистратом было установлено, чтобы рапсоды исполняли на великих Панафинеях гомеровские поэмы в определенном порядке и очереди; Перикл присоединил состязания флейтистов, игроков на кифаре и певцов с аккомпанементом кифары; эти состязания происходили в специально для них построенном здании. Наградами за победы в музыкальных состязаниях служили золотые венки и денежные призы (до 600 драхм), а первому и второму победителям в гимнических и конных состязаниях — масло от священных олив в весьма значительном количестве, в изящных, украшенных рисунками сосудах; награда за победу в гонке триер, назначавшаяся филам, а не отдельным триерархам, состояла в известной сумме денег, часть которых отделялась для жертвоприношения Посейдону.

Афина Паллада. Мрамор (II в.). Эта статуя — копия знаменитой статуи Фидия, стоявшей на Парфеноне.

Самую важную и блестящую часть праздника составляла происходившая 28-го числа торжественная процессия, в которой богине приносился пеплос, роскошная одежда для статуи, вытканная избранными афинскими гражданками, по одобренному советом (позднее судебной палатой) проекту. Работу начинали за 9 месяцев до Панафиней, в последний день месяца Пианопсиона, посвященный Афине Работнице, избранные девочки-аррефоры. На шафранном фоне ткани изображалась битва с гигантами; где Афина является победительницей диких и враждебных богам сил, а также славные деяния из отечественной истории, где сыны Афин являли себя достойными славы своих предков. Этот пеплос развешивался в виде паруса на модели корабля и в таком виде провозился из внешнего Керамика по главным улицам и площади города в Акрополь в святилище богини. В процессии участвовал весь афинский народ со всем, что у него было прекраснейшего и почетнейшего. Жрецы и служители культа вели множество разукрашенных жертвенных животных, благороднейшие девицы несли в корзинах и сосудах священные предметы), благороднейшие и красивейшие старцы шествовали с оливковыми ветвями, в белых одеждах и с венками на головах; далее в процессии участвовали взрослые граждане и юноши в военном платье, с копьем и щитом, всадники в блестящем вооружении под предводительством гиппархов, наконец, все победители в предшествовавших состязаниях. Вольноотпущенники и метеки, жившие в стране богини под покровительством ее законов, также принимали участие в процессии, но лишь в служебных ролях, соответствовавших их подчиненному положению: метеки-мужчины несли сосуды с жертвенными печеньями, их жены — сосуды с водой, незамужние дочери — зонтики или стулья за знатными гражданками; на обязанности вольноотпущенников лежало украшение улиц и площади, по которым проходила процессия, дубовыми ветвями. Иностранные государства, именно афинские колонисты и союзники, принимали участие в празднике посредством торжественных посольств, привозивших богине дары и жертвы и также участвовавших в процессии. В V в. до Р. X., в эпоху процветания афинской гегемонии, каждый союзный город обязан был доставлять по быку и по две овцы для жертвоприношения на Панафинейском празднике. Этим торжественным жертвоприношением на Акрополе заканчивалась процессия. С ее составом и пышностью можно познакомиться по сохранившимся рельефам, изваянным учениками Фидия под его ближайшим руководством и некогда украшавшим собой фризы Парфенона. Последний день праздника с его великолепной процессией был наглядным представлением как могущества самой богини, так и доблести, процветания и богатства покровительствуемого ею народа.

Относительно ежегодных или малых Панафиней нельзя определить с полной достоверностью, в какой мере они соответствовали великим. На них также происходили состязания, только, конечно, не столь многочисленные и разнообразные, была и процессия; пеплос богине с конца IV в. также приносился ежегодно. С подобным описанием богослужебных обрядов, совершавшихся в малые Панафинеи, знакомит сохранившаяся надпись, относящаяся ко 2-й половине IV в. до Р. X. и содержащая в себе устав для жрецов, заведовавших этим праздником: они должны приносить одну жертву на Ареопаге почитающимся на нем божествам, другую на Акрополе — Афине как богине здравия; из мяса жертвенных животных они должны отделять части пританам, архонтам, казначеям сокровищ богини, стратегам, таксиархам, устроителям процессии, канефорам, себе и всем афинянам; ночью устраивалось веселое гуляние, а на другой день с восходом солнца — процессия, которой также заведовали жрецы; особые суммы назначались для покупки коров, из которых лучшие приносились в жертву Афине Победе и Афине Полиаде на ее большом алтаре, и мясо их разделялось народу по демам (κρεανομία).

Второй месяц Μεταγείτνίων получил свое название от праздника в честь Аполлона Μεταγείτνίοη (Соседского); это прозвище Аполлона, праздник и название месяца были, по-видимому, весьма древнего происхождения и встречаются не только у ионийцев, но и у дорийцев. В Афинах в течение этого месяца не было особенно важных праздников.

В третьем месяце, носившем название Βοηδρομίων (от праздника Βοηδρομία), совершался 5-го числа праздник поминовения усопших под именем Γενεσία, Νεμεσία (от имени богини Немесиды) или Νεκυσία с жертвоприношением богине Земли. На следующий день праздновалась Марафонская победа, и совершалось поминовение по убитым в этой битве воинам. Известно, что перед битвой афиняне, моля о помощи Артемиду Агротеру, обещали принести ей в жертву по козе за каждого убитого врага, но так как убитых оказалось слишком много, то решено было ежегодно приносить в жертву по 500 коз, что и исполнялось архонтом-полемархом 6-го Боэдромиона. У Демосфена и в надписях упоминается вооруженная процессия, совершавшаяся в день этого праздника. Вероятно, на следующий день (7-го числа) совершался праздник Βοηδρομία в честь Аполлона как помощника в битвах. Самым важным праздником в Боедромионе были Ελευσίνία, или великие мистерии в честь Деметры, совершавшиеся в течение почти 2-х недель в городе и в Элевсине. Первая, городская половина празднеств продолжалась с 13-го по 19-е число; здесь совершались и такие празднества, которые лишь внешним образом были связаны с Элевсиниями, как, например, жертва Демократии, праздник Асклепия и др. Но обо всем этом подробнее будет рассказано там, где пойдет речь о мистериях вообще.

Четвертый месяц Πυανοψίων получил название от праздника Πυανοψία, совершавшегося 7-го числа в честь Аполлона как бога света и тепла, способствующего созреванию плодов. Свое название праздник получил оттого, что в этот день варили разные овощи — чечевицу, бобы и пр. — и подносили Аполлону в знак благодарности за дарование их людям. Начатки плодов приносились богу также в форме иресионы — оливковой или лавровой ветви, обвитой шерстью и обвешанной плодами и сосудцами с маслом, медом и вином; иресиону, подносимую от лица государства, нес в торжественной процессии мальчик, имевший в живых обоих родителей, к храму Аполлона, где она ставилась в качестве приношения. Отдельные семьи также посвящали божеству иресионы, которые выставляли у дверей домов. Вместе с Аполлоном или Гелиосом почитались при этом богини времен года (оры), которых афиняне признавали в числе двух (а не трех, как в других государствах) под именами Θαλλω и Λυξω, намекавшими на то, что эти богини производили цветение и созревание плодов.

В тот же день совершались в честь Диониса и Афины Скирады Οσχοφορία, учрежденные в благодарность за дарованную людям жатву винограда и маслин и получившие свое название от виноградных ветвей с гроздьями, игравших роль при этом празднике. Именно, юноши, избранные в числе двух от каждой филы, с виноградными ветвями в руках совершали бег от городского храма Диониса к храму Афины Скирады в Фалере. Для всех участников в беге устраивали обед избранные знатные гражданки. Затем процессия, в которой победитель в беге занимал почетное место, возвращалась в город с пением песен в честь Диониса; хором предводительствовали двое юношей в женском одеянии с виноградными ветвями в руках. По прибытии процессии к храму Диониса совершалось жертвоприношение, которым заведовал род Фиталидов.

При Пианопсиях и Осхофориях видную роль играли воспоминания о возвращении Тесея с Крита после убиения Минотавра: при варении овощей вспоминали, как Тесей со своими спутниками, возвратившись из Крита, отобедал остатками дорожных запасов и принес благодарственную молитву Аполлону; устройство иресионы связывалось с преданием о том, что Тесей со спутниками посвятил в храм иресиону в благодарность за благополучное возвращение; бег осхофоров, по преданию, был учрежден в память встречи Тесея жителями Афин в Фалере; гражданки-матроны напоминали матерей тех юношей и девиц, которых Тесей возил на Крит, а переодевание 2-х юношей в процессии в женское платье связывалось с преданием о том, что Тесей взял с собой двух мальчиков, переодетых в женское платье, вместо девиц.

В следующие дни (с 8-го числа) совершалось прямо в честь Тесея празднество Θησεία, учрежденное со времени перенесения костей Тесея с о. Скирос Кимоном (469 до Р. X.) и принадлежавшее к числу важнейших афинских праздников. Оно состояло, кроме большого жертвоприношения от имени государства, главным образом из разнообразных состязаний, которыми заведовал ежегодно избираемый агонофет. В эфебовских надписях Тесеев праздник ставится рядом с поминальным празднеством Επίταφία, которое совершалось в память граждан, павших в битвах, и сопровождалось бегом эфебов в полном вооружении.

Подвиги Тесея. Мозаика (II в.).

Непосредственно за описанными празднествами начинались Θεσμοφορία в честь Деметры, продолжавшиеся 5 дней, с 9-го по 13-е число. Это было такое время, когда годовой круг земледельческих работ был вполне закончен и земледельцы начинали спокойно пользоваться дарами, которыми человек был обязан богине земледелия; поэтому было совершенно естественно именно в это время выражать ей благодарность за благодеяние, оказанное введением земледелия, как основания подчиненной законному порядку оседлой жизни людей. Праздник совершался исключительно афинскими гражданками, жившими в законном браке и отличавшимися хорошим поведением; мужчины и девицы к нему не допускались, почему и этот праздник иногда называется мистическим, хотя от мистерий в собственном смысле он отличался тем, что для участия в нем не было надобности в особом посвящении и в самых обрядах праздника не было ничего мистического. В основании допущения к празднику исключительно замужних женщин лежала, вероятно, та мысль, что брак есть одно из важнейших установлений культурной жизни. Участницы праздника выбирали из каждого дема по две наиболее уважаемых и зажиточных гражданки для совершения священных обрядов от имени гражданок своего дема; избранные обязаны были угощать гражданок дема обедом, что считалось литургией. Верховное же руководство всеми обрядами принадлежало жрице Деметры. В первый день праздника женщины собирались в определенном пункте и все вместе отправлялись в местечко Галимунт на мысе Колиада (близ Фалера), причем по дороге и по прибытии на место обменивались шутками и насмешками (как при процессии в праздник Элевсиний). В храме Деметры в Галимунте на следующий день совершалось празднество, которое собственно называлось Θεσμοφορία, а затем 11-го числа участницы праздника возвращались в Афины, где праздник продолжался; следующий день, т. е. 12-е число, женщины проводили в печали и посте, причем, вероятно, в этот день совершалось особое очистительное жертвоприношение, а 13-го совершалось вышеупомянутое угощение женщин распорядительницами, причем везде царило непринужденное веселье, игры, танцы и пр.; этот день носил название καλλίγενεία (τα) от прозвища Деметры как матери прекрасной Персефоны. В заключение праздника приносился богине под названием ζημία жертвенный дар для отвращения ее гнева за проступки и прегрешения, которые могли быть сделаны в праздник.

В 20-х числах этого же месяца совершался древний общеионический праздник Λπατουρία в честь Зевса и Афины. Этот праздник служил главным выражением религиозной связи фратрий.

В последний день Пианопсиона совершались Χαλκεία или Αθηναία в честь Афины Эрганы и Гефеста, древний всенародный праздник, который позднее совершался одними ремесленниками. В этот день начинали ткать пеплос Афине к Панафинеям.

Пятый месяц Μαίμακτηρίων получил название от Зевсова прозвища μαίμακτη, указывающего на мрачный характер зимней природы. В этом месяце не было особенно важных праздников; упоминаются только жертва Зевсу Земледельцу 20-го числа и очистительные празднества в конце месяца.

В шестом месяце Ποσείδεων главные праздники были Λλωα и Δίονυσία τα κατ αγρουη. Первый был земледельческий праздник молотьбы, совершавшийся в честь Деметры, Коры и Диониса. Главным местом праздника был Элевсин, но праздновали и в городе; между прочим, упоминается при этом празднике гуляние веселого и даже распущенного характера, в котором участвовали только женщины, почему праздник причисляется к мистическим. Упоминается также жертвоприношение Посейдону как покровителю растительности.

Э. Бирс. Нептун и его кони. Холст (ок. 1880 г.).

Праздновавшиеся в этом месяце Дионисии назывались «сельскими» (в отличие от «городских», или «великих», совершавшихся в месяце Элафеболионе). Праздник совершался в отдельных демах, не только сельских, но и городских. Дни празднования не известны в точности. Это был радостный праздник в честь бога вина и веселья, совершавшийся по окончании сбора винограда и сопровождавшийся разными деревенскими увеселениями. Для празднования сельских Дионисий обыкновенно сходились вместе родичи, мужчины и женщины, господа и рабы. Устраивались веселые процессии, в которых вели жертвенных козлов, носили священную утварь и печения, сосуды с вином для возлияний, виноградные ветви и гирлянды смокв, а также как непременную принадлежность процессии, символ производительной силы природы фаллос, пели песни в честь Диониса и пр. и таким образом приближались к храму или алтарю Диониса для жертвоприношений. Затем составлялись веселые пирушки, при которых не было недостатка во всевозможных шутках и остротах. В числе увеселений видное место занимала игра, состоявшая в том, что участники балансировали на одной ноге на надутом козьем мехе, снаружи намазанном маслом, при этом, конечно, дело не обходилось без неловких прыжков и падений, подававших множество поводов к веселому смеху; счастливец, удачно справившийся с трудностями состязания, получал в награду тот же мех, наполненный вином. Изобретателем игры предание называет Икария, который впервые посадил (в царствование Пандиона, наследника Эрихтония) в Аттике лозу, полученную в дар от самого Диониса, и стал заниматься виноделием. Устраивались также качели в память повесившейся дочери Икария Эригоны. Были в ходу переодевания и импровизированные мимические представления, для которых можно было черпать богатый материал из мифов о Дионисе или из окружающей жизни. Впоследствии в некоторых значительнейших и зажиточнейших демах давались и настоящие драматические представления. В некоторых демах, как, например, в Пирее, Элевсине, Форике, Ахарнах и др., были даже постоянные каменные театры, в других строились временные деревянные. В большинстве случаев в театрах демов давались такие пьесы, которые раньше были представлены в городе, отчасти потому, что расходы на представление старых пьес были менее значительны, а отчасти и потому, что сами поэты предпочитали ставить свои пьесы сначала на большой городской сцене. — Особенной пышностью отличалось празднование сельских Дионисий в Пире, почему в надписях упоминаются в качестве особого праздника Δίονυσία τα εν Πείραίεί; они были даже возведены в степень государственного праздника.

Седьмой месяц Γαμηλίων обязан своим названием празднику Γαμηλία, вероятно тождественному с праздником Θεογαμία, установленным в память бракосочетания Зевса и Геры; весь этот месяц был посвящен Гере как покровительнице брака. У других ионийцев, а в древнейшие времена и в самой Аттике, этот месяц назывался Ληναίων от большого Дионисовского празднества Ληναία. Этот праздник совершался в Аттике в течение нескольких дней с 12-го числа. Местом праздника было древнее святилище Диониса. Совершался он сходно с сельскими Дионисиями, только пышнее и торжественнее; важную роль играло исполнение дифирамбов в честь божества киклическими хорами, называвшимися так потому, что во время исполнения дифирамба они двигались мерным, ритмическим шагом вокруг алтаря. Но еще важнее были театральные представления. Как этим, так и следующим праздником Диониса заведовал архонт-царь.

К. де Фос. Триумф Бахуса. Холст (ок. 1650 г.).

Название восьмого месяца Λνθεστηρίων произошло от третьего большого Дионисовского праздника, называвшегося Λνθεστηρία; это был месяц, в котором природа на юге пробуждается от зимнего сна; кроме того, молодое вино, приготовленное осенью, заканчивало к этому времени свое брожение и становилось годным к употреблению. То и другое, т. е. пробуждение природы и окончание брожения вина, составляло предмет праздника Анфестерий. Он продолжался три дня (с 11 по 13 число), из коих каждый имел особое название. Первый день назывался днем открытия бочек и пробы нового вина. Каждый домохозяин приносил богу жертву, при которой совершал возлияние свежим напитком, и все домочадцы, не исключая и рабов, предавались праздничному веселью и удовольствиям. Первыми весенними цветами украшались сосуды и дети как распускающиеся цветки человеческого рода. В этот день в Афинах был рынок игрушек, которые покупали и дарили детям. В праздник Анфестерий принято было платить гонорар за обучение софистам и другим учителям, которые за это в день приглашали к себе в гости своих учеников. Второй день — кружки — также был посвящен праздничным удовольствиям. Веселые компании, в которых участвовали ряженые, представлявшие сатиров, нимф и пр., ходили по городу и заходили к знакомым, где составлялись пирушки и даже состязания: кто скорее выпивал свой кубок вина, получал в награду плющевый венок и мех вина. При этом не забывали также и умерших родственников: ходили к ним на могилы и совершали возлияния вином. По-видимому, первоначально этот день был посвящен главным образом поминовению усопших и имел целью умилостивить силы подземного мира, владычеству которых при наступлении весны приходил конец. Поэтому-то этот день вместе со следующим принадлежал к числу «тяжелых» и храмы богов в эти дни были закрыты; однако впоследствии такое значение этих дней вполне уступило место веселью и наслаждению. От имени государства совершалась таинственная церемония в древнем храме Диониса в Ленее, открывавшемся только в этот день. Главную роль в этой церемонии играла βασίλίσσα или βασίλίννα, супруга архонта-царя, которая должна была быть родовитой гражданкой и выйти замуж девицей. При совершении церемонии ей помогали четырнадцать жрецов-γεραραί, избранные архонтом-царем из наиболее уважаемых гражданок. «Царица» в присутствии священноглашатая брала с них торжественную клятву в том, что они удовлетворяют условиям, требующимся для участия в церемонии, и будут соблюдать строгую тайну. Жрецы совершали священные обряды на 14 алтарях, а затем «царица» отправлялась в так называемое святилище-βουκολείον вблизи пританея и там будто бы сочеталась браком с Дионисом. Древний закон об этом обряде, вырезанный на камне, еще во времена Демосфена стоял в святилище Диониса подле жертвенника. Впрочем, подробности обряда неизвестны, а значение его объясняется различно; проще и естественнее всего принять, что «царица» как представительница страны соединялась брачными узами с богом возрождающейся весною растительности в знак того, что страна вполне предана его служению и надеется на его защиту и помощь; или, быть может, эта церемония совершалась в воспоминание брака Диониса с Ариадною.

Третий день Анфестерий назывался днем горшков потому, что тогда приносили подземному Гермесу в жертву за души усопших горшки с вареными плодами всякого рода, которых сами жертвователи не могли пробовать, как при всех вообще жертвах подземным богам; ни одному из Олимпийских богов в этот день не приносили жертвы. Вообще видно, что три дня Анфестерий были богаты различными религиозными обрядами, подробности которых, однако, мало нам известны.

23-го числа того же месяца был праздник Δίασία в честь Зевса Милостивого. Название «Милостивый» было только эвфемистическим, на самом же деле Зевс почитался при этом празднике как грозный и суровый бог, для отвращения гнева которого приносились в этот день умилостивительные жертвы всесожжения. Фукидид, рассказывая о заговоре Килона, говорит, что Диасии были в Афинах величайшим праздником, при котором весь народ совершал жертвоприношения за городом, причем многие жертвовали не животных, а местные жертвенные предметы. Дело объясняется тем, что для умилостивления грозного божества всякий считал долгом совершить жертвоприношение, а между тем бедные люди не могли или жалели жертвовать животных для сожжения целиком на алтаре и поэтому заменяли их печениями в форме животных. Так как жертвы целиком сжигались в честь богов, то Лукиан в «Тимоне» имел полное право вложить в уста Гермеса слова, что боги роскошно праздновали Диасии у богатого Тимона; напротив, для людей праздник проходил с некоторым прискорбием. Это прискорбие, очевидно, состояло, главным образом, в том, что людям нечем было угощаться, и, вероятно, послужила одной из причин того, что Диасии в более поздние времена вышли из употребления.

Девятый месяц Ελαφηβολίων был посвящен Артемиде, которой вообще у греков посвящался месяц, приходившийся около весеннего равноденствия. У нас нет прямых указаний на существование в Аттике праздника Ελαφηβολία, встречающегося в других местностях Эллады, но предполагать его существование можно с большой вероятностью. Главным же праздником в этом месяце были великие Дионисии, продолжавшиеся несколько дней. Ряд празднеств открывался 8-го числа большим праздником Асклепия (Λσκληπίεία), установленным в 420 г., а заканчивался около 14-го числа праздником Πανδία, значение которого не вполне ясно. Великие Дионисии торжествовали полную победу весны над зимой, были праздником радости и свободы, когда отпускали на поруки узников, оставляли в покое должников и никого не арестовывали, для того чтобы все могли принимать участие в веселье и удовольствиях. Первоначально празднование великих Дионисий, быть может, ограничивалось, подобно малым, торжественной процессией, в которой несли древнюю статую Диониса из Ленея в древний храм его, стоявший близ Академии, и оттуда обратно, с хоровыми песнями и веселыми прогулками по городу; но впоследствии главной и существеннейшей частью этого праздника были театральные представления. Праздник этот, наряду с Панафинеями, был одним из важнейших в Афинах и совершался с чрезвычайною пышностью и великолепием. В V в. до Р. X. афинские союзники являлись к этому времени в город для внесения дани, причем обязаны были по народному постановлению доставлять священные символы для ношения в процессии. Ввиду присутствия союзников афинское правительство не жалело никаких расходов, чтобы увеличить блеск торжественных дней или показать иностранцам свое богатство и изящество вкуса. Праздником заведовал первый архонт с 10 попечителями, которые, по словам Аристотеля, раньше избирались народом и покрывали расходы на процессии из своих средств, а в его время избирались жребием по одному из филы и получали на устройство процессий 100 мин.

П.П. Рубенс. Охота сатиров за нимфами. Холст (ок. 1670 г.).

По мнению А. Моммзена, в этом же месяце совершался в честь Матери богов праздник Γαλαχία, получивший название от кушанья γαλαχία (ячменная каша на молоке), которое варили в этот праздник. Эфебовские надписи I в. до Р. X. упоминают об обычае эфебов совершать в этот праздник особое жертвоприношение богине и посвящать ей дорогую чашу.

Десятый месяц Μουνίχίων получил название от прозвища Артемиды Μουνίχία или совершавшегося в честь ее праздника. Шестого числа этого месяца праздновались Δελφίνία в честь Аполлона Дельфиния, покровителя мореплавания, которое в Греции возобновлялось незадолго до этого времени после зимнего перерыва. Предание приурочивало к этому дню отъезд Тесея и его спутников на о. Крит; перед отъездом Тесей и его спутники, по преданию, молились в храме Аполлона Дельфиния и оставили там просительную ветвь; в воспоминание этого девицы ходили в этот день в храм Δελφίνίον для умилостивительной молитвы Аполлону и, вероятно, также Артемиде.

16-го числа праздновались Μουνίχία в честь Артемиды, которой приносили в жертву круглые лепешки с воткнутыми в них свечами, символически представлявшие полную луну. С 480 г. с этим днем было связано празднование Саламинской победы, в память которой происходили состязания в беге кораблей. При этом чествовался на о. Саламин местный герой Эант, почему праздник назывался также Λίαντεία. К этому же времени А. Моммзен относит праздник Βραυρωνία в честь Артемиды Бравронской, почитавшейся в деме Бравроне, но также и в городе, где ей был воздвигнут особый храм на Акрополе. Ей посвящались под именем «медведиц» девочки, которые в течение известного времени исполняли разные служебные обязанности в святилище богини. Происхождение этого обычая объясняется различно. Что касается самого праздника, то он носит следы человеческих жертвоприношений, совершавшихся для умилостивления богини в древнейшие времена: избранному в жертву человеку наносили рану в затылок, чтобы пролитой из раны кровью умилостивить богиню. Праздник в Бравроне совершался раз в 4 года, а в Афинах, быть может, ежегодно.

19-го числа, по словам Плутарха, совершалась процессия увенчанных всадников. Ученые приурочивают ее к празднику Ολυμπίεία, упоминаемому в надписях между городскими Дионисиями и Бендидиями (которые праздновались 19-го Фаргелиона), а также и у схолиастов. Совершавшиеся в этот праздник жертвоприношения, судя по количеству денег, вырученных от продажи шкур животных, были весьма значительны. Праздник сопровождался конными и, вероятно, гимническими состязаниями.

Тициан. Диана и Актеон. Холст (1556–1559 гг.).

Одиннадцатый месяц Θαργηλίων получил название от праздника Θαργηλία в честь Аполлона и Артемиды. Он совершался 6-го и 7-го числа этого месяца и был важнейшим из Аполлоновых праздников в Афинах. Аполлона почитали при этом празднике как бога жаркого лета, которое, по представлению греков, начиналось со времени утреннего восхода Плеяд, около 11 мая. Летние жаркие дни способствуют созреванию плодов; но если они переходят желанную меру, то действуют уже пагубно и на людей, и на растительность, производят болезни и неурожаи. Поэтому при этом празднике, с одной стороны, заранее благодарили бога за благовременное поспевание плодов, с другой — старались предварительно умилостивить, чтобы он не обманул надежд на урожай ниспосланием губительной жары, и с этой целью производили очистительные обряды. Для отвращения гнева божества приносились страшные умилостивительные и очистительные жертвы: из числа преступников выбирали двух мужчин (или, по другому преданию, мужчину и женщину) под названием φαρμακοί, вешали им на шею гирлянды смокв (одному — черные, другому — белые) и под звуки флейты обводили вокруг города, погоняя ветвями смоковницы и морского лука (считавшегося одним из важнейших очистительных средств). По окончании этой процессии в древнейшие времена φαρμακοί приносились в жертву на определенном месте морского берега, тела их сжигались, и пепел бросался в море; позднее этот жестокий обычай был исполняем только для вида: φαρμακοί сбрасывались с возвышенности в море, но были подхватываемы внизу и удаляемы из страны. В этот же день приносилась умилостивительная жертва Деметре Хлое. На другой день в виде благодарственной жертвы приносили Аполлону и орам начатки плодов, поспевавших к этому времени, и устраивали иресионы, как в праздник Пианопсий. Кроме того, Фаргелии праздновались процессиями и состязаниями, в которых выступали хоры взрослых и детей. Заведование праздником лежало на обязанности первого архонта и нескольких попечителей.

Со времен Перикла 19-го числа праздновались Βενδίδεία в честь фракийской богини Бендиды, которую эллины отождествляли с Артемидой. Праздник сопровождался процессией и конными ристаниями с факелами.

Затем в Фаргелионе совершался важный очистительный праздник в честь Афины под названием Πλυντηρία и Καλλυντηρία, продолжавшийся несколько дней, начиная с 19-го числа. Во время его производилось очищение, уборка и новое украшение святилища, утвари и старинной деревянной статуи Афины Полиады. Καλλυντηρία назывался собственно праздник очищения храма, а Πλυντηρία — праздник мытья статуи. Во время очищения храм Афины был заперт и обнесен канатами, так что к нему никто не мог приближаться кроме персонала культа. Статую раздевали, очищали и, смотря по надобности, реставрировали. 25-й день Фаргелиона, главный день праздника, без сомнения предназначенный для чистки самой статуи, считался весьма тяжелым, потому что богиня-защитница города закрывалась и временно отсутствовала в городе. Раздетую и закрытую статую везли на колеснице в Фалер к морю и здесь тайно омывали. Колесница двигалась к морю среди многолюдной процессии, в которой в более поздние времена принимали участие эфебы, как видно из их надписей; в процессии несли, между прочим, блюдо смокв, которые считались древнейшей мирной пищей людей и, по некоторым мифам, были дарованы им Афиной, а не Деметрой. На обратном пути эфебы провожали статую со светильниками, откуда видно, что процессия возвращалась в город уже ночью. По окончании очистки статуя, одетая в чистое платье, снова выставлялась на своем месте, и храм снова делался доступен, блистая свежею красотою.

Многочисленные свидетельства древних связывают Плинтерии с мифом о дочерях царя Кекропа Аглавре, Пандросе и Герсе, которые считались служительницами Афины. По мифическому преданию, Афина взяла на воспитание Эрихтония, сына Гефеста и Геи, и, отлучаясь на время из Аттики, отдала его в закрытой корзине на хранение дочерям Кекропа, строго запретив заглядывать в нее. Пандроса исполнила это приказание, но сестры ее не могли сдержать своего любопытства и заглянули в корзину. В это время Афина несла огромную гору Ликабетт для укрепления афинского Акрополя; навстречу ей полетела ворона и закричала: «Эрихтоний открыт!». Афина, испугавшись, выронила гору, которая и упала к северо-востоку от Акрополя (таким образом, миф объясняет, почему афинская крепость построена не на Ликабетте, который был самой высокой из гор, лежавших в местности города). В наказание за любопытство Афина помрачила ум Аглавры и Герсы, так что они бросились со скалы и погибли. Пандроса же удостоилась божеских почестей, которые были ей воздаваемы в особом отделении Эрехтейона (по другим версиям мифа Пандроса также участвовала в открытии корзины, и Аглавра пользовалась уважением наравне с нею или даже больше ее). Храм, как оскверненный смертью виновных девушек, был очищен, и сама Афина совершила омовение в море.

Последний месяц афинского года Σκίροφορίων получил название от праздника Σκίροφορία, совершавшегося в честь Афины 12-го числа. Значение этого названия довольно темно. По объяснению Гарпократиона оно произошло от σκίρον — большого зонта, который мужчины из рода Этеобутадов держали над жрицей Афины, жрецом Посейдона Эрехтея и жрецом Гелиоса во время торжественной процессии, отправлявшейся в день праздника от Акрополя в местность Σκίρον (быть может, с храмом Афины), находившуюся на священной дороге из Афин в Элевсин. По другому объяснению, название происходит от γη σκίρα — белой известковой почвы в указанной местности, где было, по словам Плутарха, место древнейшего посева в Аттике. Праздник совершался при наступлении самой сильной летней жары, от которой скудная известковая почва страны быстро высыхала и нуждалась в освежении. Поэтому в процессии носили зонт как символ защиты от зноя, и сама процессия направлялась в такое место, почва которого наиболее страдала от жары. Ближайшие подробности об обрядах этого праздника мало известны. При нем совершались и очистительные обряды, так как очищение от грехов было необходимым условием для того, чтобы молитвы об избавлении от зноя были услышаны богинею.

П. Веронезе. Похищение Европы. Холст (1580 г.).

В близкой связи со Скирофориями стоял обряд Αρρηφορία или Ερρηφορία, т. е. «несение росы». Архонт-царь ежегодно избирал из знатных гражданских родов двух девочек от 7 до 11 лет, которые под названием αρρηφοροί, по-видимому, целый год проводили в святилище Афины и служили ей. Аррефория была одним из видов литургий, так как родители девочек должны были доставлять золотые украшения, которые на них надевались при церемонии и при оставлении ими должности поступали в сокровищницу храма, а также нести и другие расходы при аррефории. Эта церемония, причислявшаяся древними к мистериям, состояла в том, что ночью в праздник Скирофорий девочки получали от жрицы Афины Полиады ящики с таинственными святынями и в торжественной процессии относили их на головах в подземелье близ храма Афродиты в Садах; там они оставляли принесенное, вместо него получали нечто другое, также закрытое, и относили в святилище Афины на Акрополе. Название церемонии и ее участниц заставляет предполагать, что она имела отношение к ночной росе и, вероятно, совершалась с целью вымолить у богини освежающую росу на жаркое время года. Лексикограф Мирид прямо говорит, что аррефоры носили в корзинках именно росу.

Праздник Δίίπολία, или Βουφονία, совершался 14-го числа Скирофориона в честь Зевса как покровителя города; алтарь его находился на Акрополе близ Парфенона и Эрехтейона. Свое второе название («убиение быка») праздник получил от принесения рабочего быка в жертву Зевса. При этом жертвоприношении, ведущем свое начало из глубокой древности, совершался символический обряд, объяснявшийся мифическим сказанием, но на деле, очевидно, имевший целью показать неприкосновенность рабочего быка как самого важного помощника при земледелии. Именно, подгоняли животное к жертвеннику, на котором были насыпаны ячмень и пшеница. Как только животное начинало их есть, появлялся жрец из рода Фавлонидов и, как бы в наказание за святотатство, поражал его топором в затылок, но потом, как оскверненный убийством, бросал топор и обращался в бегство, а участники жертвоприношения бросались его преследовать. Жертвенное животное разрезывалось особым «резником» из определенного рода, и жертвоприношение совершалось с обычными обрядами, но затем участники его подвергались суду в пританее за убийство; так как действительный виновник бежал, то виновным признавали топор, которым было убито животное, и бросали его в море, как запятнанный кровью. Жреческие служебные обязанности при этом жертвоприношении были наследственны в родах Фавлонидов, или Бутипов, и Детров. На Акрополе сохранилось особое кресло с надписью ΙΕΡΕΩΣ ΒΟΥΤΟΥ. Во времена Аристофана этот праздник с его символическим обрядом, непонятным большинству, казался уже устарелым и смешным:

В то же время совершалось в Пирее торжественное жертвоприношение Зевсу как Спасителю города, а также Афине Спасительнице. Этот праздник, о пышности которого свидетельствуют значительные суммы, вырученные от продажи шкур жертвенных животных, носил название Δίίσωτηρία.

Кроме описанных праздников было в Аттике немало и других, более или менее важных, время которых не может быть определено с точностью.