Когда осенью 1880 года оксфордский профессор Арчибальд Генри Сэйс прочитал в лондонском Библейском обществе лекцию «Хетты в Малой Азии», это вызвало настоящую сенсацию. Дело в том, что профессор утверждал ни больше ни меньше, как то, что на территории нынешней Турции и Северной Сирии тридцать или сорок веков назад жил великий и могучий народ, о котором историки каким-то образом забыли. Не только современные историки, но уже греческие и римские!

Солидная и менее солидная печать, обычно вообще не сообщавшая о подобных лекциях, сравнивала Сэйса с Лэйярдом, который извлек из-под мусора тысячелетий Ниневию, библейское «разбойничье логово» и в то же время «самую роскошную среди всех столиц», или со Шлиманном, откопавшим на глазах у потрясенных современников гомеровскую Трою. И даже ставила Сэйса выше их: ведь в данном случае речь шла не об одном городе, каким бы знаменитым он ни был, а об открытии целого народа!

Восторги, однако, скоро превратились в сомнения, а сомнения — в насмешку. Трудно установить, кто первый наградил Сэйса нелестным титулом «изобретатель хеттов». Впрочем, через несколько лет Британская энциклопедия, которая обычно о живых отзывается очень сдержанно, написала о нем: «Его заслуги в научной ориенталистике трудно переоценить».

Титул «изобретателя хеттов», если он вообще правомерен, должен был бы получить скорее ирландский миссионер Уильям Райт, который за два года до лекции Сэйса опубликовал статью с подобными же тезисами в «Обозрении» Британского и заграничного евангелического общества, а в 1884 году — книгу под вызывающим названием «Империя хеттов» («The Empire of Hittites»).

Вызывающим казалось уже само величание Хеттского государства империей, царством. В глазах среднего англичанина таковой была лишь Британская империя или, в крайнем случае, царская Россия, в прошлом еще наполеоновская Франция, затем габсбургская империя, «над которой не заходило солнце», и, конечно, Римская империя. Но называть империей государство, забытое человечеством, а может, и вовсе не существовавшее, — это было уж чересчур.

Сэйс и Райт, однако, имели веские основания защищать свою точку зрения. Разумеется, они во многом заблуждались, но одна из их ошибок впоследствии оказалась особенно грубой: значение и роль Хеттской империи они недооценили!

Чтобы понять, почему хетты в конце XIX века вызвали в Англии, да и не только в Англии, такую сенсацию и почему об их открывателях писали то как о высоко уважаемых ученых, то как о шарлатанах, необходимо вспомнить, что тогда вообще было известно о хеттах.

Разумеется, о них знали! Правда, не из исторических сочинений и не из учебников истории, а из… самой распространенной книги христианского мира — из Библии. Парадоксально и то, что, хотя многие относились к этой «книге книг» очень серьезно, упоминания в ней о хеттах остались почти незамеченными.

И немудрено. В Библии хетты упоминаются преимущественно наряду с другими, совершенно незначительными народами или племенами. Первое упоминание о них встречается в I книге Моисея (15, 18–21) в связи с «договором», заключенным между господом и Авраамом, что само по себе не внушает серьезному историку особого доверия. «Потомству твоему даю я землю сию от реки Египетской до великой реки, реки Евфрат: Кенеев, Кенезеев, Кедмонеев, Хеттеев, Ферезеев, Рафаимов, Гергесеев и Иевусеев». То же говорит и книга Иисуса Навина (3, 10): «Из сего узнаете, что среди вас есть бог, который прогонит от вас Хананеев иХеттеев, и Евоев и Ферезеев, и Гергесеев и Аморреев и Иевусеев».

Небольшое отступление. В древнееврейском оригинале Ветхого завета стоит Hittim, что переводчики на словацкий язык перевели словом Heteji, в Кралицкой библии используется выражение Hetejsti. Бедржих Грозный ввел в чешский язык термин Hethite, из чего возникла и словацкая форма Hetiti. Сейчас мы употребляем — в соответствии с последними результатами филологических исследований — в словацком языке термин Chetiti, в чешском языке Chetite или Hethite. В немецком языке пользуются — в соответствии с переводом Библии, осуществленным Лютером, — выражением Hethiter, во французских религиозных текстах — Hetheens, а в научных — Hittites, в английском языке — Hittites.

В Библии есть и другие упоминания о хеттах, например, рассказывается, что царь Давид соблазнил жену хетта Урия, коварно потом лишив его жизни, и даже прижил с нею сына, который был не кто иной, как знаменитый Соломон. Этот полухетт также питал слабость к хеттским женщинам, поскольку Библия рассказывает, что среди его семисот жен и трехсот наложниц было «много жен хеттских». Два сообщения Библии особенно обращают на себя внимание.

На второй год после ухода из земли Египетской, читаем в IV книге Моисея (13, 18–30), послал Моисей по велению Господа лазутчиков, дабы они рассказали народу, расположившемуся в пустыне Фаран, какова обетованная земля Ханаан. Спустя сорок дней лазутчики возвратились с сообщением, что «в земле той подлинно течет молоко и мед» и что «народ, живущий на земле той, силен, и города укрепленные и весьма большие. Амалик живет на южной части земли, Хеттеи, Гевеи, Иевусеи и Аморреи живут на горе, Хананеи же живут при море и на берегу Иордана».

Из этого сообщения можно сделать два вывода: хетты жили к северу от «земли обетованной», то есть приблизительно к северу от нынешнего Израиля, и, кроме того, они жили там еще до прихода евреев из «египетского плена».

Второе сообщение Библии уводит нас в глубь «истории», и содержащиеся в нем географические данные точнее. В I книге Моисея при описании погребения жены Авраама Сарры вполне определенно говорится о том, что евреи были пришельцами и гостями у хеттов и что край, в котором обосновался праотец Авраам, с незапамятных времен, как говорится, «от всемирного потопа», принадлежал хеттам. Праотец Хет был сыном Ханаановым, имя которого этот край сохранял до начала исторической эпохи. Однако обратимся к тексту (23, 1-20): «Жизни Сарриной было сто двадцать семь лет: вот лета жизни Сарриной. И умерла Сарра в Кириаф-Арбе, что ныне Хеврон, в земле Ханаанской. И пришел Авраам рыдать по Сарре и оплакивать ее. И отошел Авраам от умершей своей, и говорил сынам Хетовым, и сказал: я у вас пришелец и поселенец; дайте мне в собственность место для гроба между вами, чтобы мне умершую мою схоронить от глаз моих. Сыны Хета отвечали Аврааму и сказали ему: послушай нас, господин наш, ты князь божий посреди нас, в лучшем из наших погребальных мест похорони умершую твою». Но Авраам хотел похоронить ее в отдельной могиле, он «встал и поклонился народу земли той, сынам Хетовым», и попросил хеттеянина Ефрона продать ему «пещеру Махпелу, которая у него на конце поля его», что тот и сделал, «долго не торгуясь» (автор библейского текста не забывает это отметить), «и отвесил Авраам Ефрону серебра, сколько он объявил вслух сынов Хетовых: четыреста сиклей серебра, какое ходит у купцов».

Все это, несомненно, представляет интерес, но дает основание говорить — если вообще верить Библии как «священному писанию» — лишь о существовании хеттов. Но это еще не подтверждает смелой гипотезы о том, что государство хеттов было великой державой.

Однако Сэйс и Райт слишком хорошо изучили Библию уже благодаря своей профессии, чтобы забыть о самом важном. В 7-й главе II Книги царств цитируемой ими англиканской Библии (что соответствует 7-й главе IV Книги царств по католической Библии) приводится история четырех прокаженных, которых евреи не впускают в город Самарию, осаждаемый сирийцами: в Самарии такой голод, что «четвертая часть каба голубиного помета продавалась по пяти сиклей серебра», матери ели собственных детей, и вообще людоедство было обычным делом. Четырем беднягам не оставалось ничего другого, как либо погибнуть у стен города, либо отправиться в сирийский лагерь и выпросить там немного еды. Под покровом темноты они поползли туда. «И вот, нет там ни одного человека. Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, и сказали они (то есть сирийские воины) друг другу: верно, нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас».

Тут уже о хеттах говорится не в связи с малозначащими племенами, а наряду с египтянами, в то время самым могущественным народом. Более того, хеттский царь упомянут прежде царя египетского, «что является аргументом, — возражали критики, — только для духовных лиц, каковыми и являются преподобный Сэйс и преподобный Райт, которые обязаны ex professo верить слову Библии».

Разумеется, это возражение в высшей степени справедливо, поскольку Библия, даже как документ истории евреев, недостоверна. Например, весь эпизод с «египетским пленением» евреев весьма сомнителен, потому что ни в одной из сотен тысяч египетских надписей и папирусов, прочитанных египтологами, о нем даже не упоминается. Фараон Рамсес II, который, по Библии, должен был утонуть во время преследования евреев в Красном море, умер после шестидесяти шести лет правления естественной смертью, а его мумия была найдена в конце прошлого века в неповрежденном саркофаге в Долине царей.

Однако цитаты из Библии в работах Сэйса и Райта носили второстепенный характер. Оба священника оперировали прежде всего фактами и выводами из фактов, которые доказывали, что в Передней Азии наряду с египетской и ассиро-вавилонской существовала еще третья великая держава — хеттская.

Думаю, что читателям будет интересно узнать об этих фактах и, особенно о пути, который привел к ним Сэйса и Райта.

Первенство в открытии хеттов для науки принадлежит Райту; как это ни странно, он открыл их случайно во время одного из своих путешествий, разглядывая необычный придорожный камень.

Уильям Райт, будучи жертвой своей профессии, попал с вечно туманных берегов Северной Ирландии в солнечный Дамаск, чарующий вечно зеленый оазис на берегу песчаного моря Сирийской пустыни (такой чарующий, что Мухаммед не пожелал вступить в него, приняв оазис за рай. А поскольку двух раев быть не может, он и не пожелал отречься от небесного ради земного). Там Райт приобщал верующих в Аллаха к «истинной вере» в Христа, путешествовал по окрестностям, интересовался фольклором, изучая живые и мертвые языки, играл в покер и занимался другими богоугодными делами, как и подобает настоящему миссионеру. В ноябре 1872 года британский консул Кирби Грин пригласил его принять участие в небольшой экскурсии в Хаму (древний Хамат), провинциальный город в турецком вилайете Сирии, обещая показать «тот камень».

Райт с удовольствием принял приглашение, и не только потому, что надеялся рассеяться. Дело в том, что «тот камень» был чрезвычайно любопытен, о нем уже много писали, а за несколько лет до того двое американцев, консул Джонсон и конкурент Райта миссионер Джессап, рискуя жизнью, отправились взглянуть на него. Но если Джонсон и Джессап вынуждены были ретироваться под градом камней, которые метали в них местные жители, то для Грина и Райта поездка не предвещала опасностей. По крайней мере так им казалось.

До 1872 года этой областью правил чрезвычайно правоверный и отсталый паша, не признававший никаких европейских миссионеров, купцов, шпионов, археологов, контрабандистов, доставлявших оружие, и других носителей западной «культуры». Но его преемник Субхи-паша был человеком прогрессивным и проявлял в отношении европейских ученых просвещенный либерализм. Он пригласил своих английских друзей в Хаму и так как был превосходно информирован о настроениях населения, то присовокупил к приглашению отряд солдат. Под такой охраной они прибыли к «тому камню», а нашли даже четыре. Три оказались в кладке маленьких домишек посреди живописной базарной площади, четвертый стоял открыто у дороги. Этот последний был особенно дорог местному населению, так как излечивал от ревматизма. Стоило только лечь на него — и в результатах можно было не сомневаться.

Преподобный Райт осмотрел камни, покрытые странным орнаментом, на первый взгляд очень древним, — но нет, это был не орнамент, это былиписьмена! Они казались похожими на египетские иероглифы и в то же время отличались от них. Здесь не было ни львов, ни длинноухих змей, ни человеческих рук, но зато были птицы, человеческие фигуры, странные треугольники, различные сочетания квадратов и какие-то загадочные символы…

Жители Хамы, разумеется, сразу сообразили, зачем явились сюда эти двое франтов с отрядом солдат: они хотели украсть чудодейственный камень, чтобы потом самим врачевать своих соотечественников. И подозрения перешли в уверенность, когда «бей в черном жестком тюрбане» приказал солдатам выломать камни.

Дело не обошлось без затруднений, но у солдат были ружья, и благодаря этому вечером 25 ноября 1872 года все четыре камня, включая чудодейственный, были доставлены в резиденцию паши. Но едва преподобный Райт начал рассматривать их при свете сальных свечей, как один из носильщиков вбежал с известием, что местные фанатики хотят взять дом приступом и разбить камни, чтобы не оставлять их в руках неверных. Следующее донесение гласило, что полиция частично присоединилась к бунтовщикам. Грин, как дипломат, потребовал военного вмешательства, а Субхи-паша, как военачальник, решил вступить в дипломатические переговоры.

— Завтра утром я вам заплачу за камни.

«Это была бессонная ночь», — занес в свой дневник Райт. Улицы были запружены возмущенными толпами, а в небе появились зловещие знамения. Дервиши сновали по городу, убеждая каждого, кто еще не догадался сам, что это Божье предостережение. К утру кризис достиг высшей точки, к недовольным присоединилась часть войска. К Субхи-паше явилась депутация от населения, предводительствуемая разгневанным старостой, и потребовала водворить камни на место. Просвещенный паша счел бесцельным объяснять, что дождь метеоритов, прошедший ночью, был чистой случайностью и не имел никакого отношения к перевозке чудодейственного камня. Он сел и погрузился в долгие размышления.

— Нанес ли огненный дождь с неба вред хоть одному человеку, женщине или животному? — спросил он наконец.

— Нет, — признался староста, — но…

— Но нуждаются ли правоверные в еще более убедительном доказательстве того, что небо согласно с перевозом камней?

К этому Соломонову изречению он присовокупил мошну с серебром, и депутация, изумленная тем, что правитель сдержал свое обещание, не смогла произнести ни слова.

Камни потом были переправлены в Стамбул, они и поныне находятся в нижнем флигеле Нового музея. Райт заказал с них гипсовые слепки, которые отослал в Британский музей.

Таким образом таинственные надписи на хаматских камнях стали доступны европейским ученым. Но и сам Райт уже не переставал интересоваться этими делами. Вскоре он обнаружил подобный же камень в алеппской мечети — тамошний камень излечивал глазные болезни. Позднее были найдены небольшие глиняные и металлические печати с такими же знаками, и не только в Сирии, но и в Киликии, Каппадокии, в верховьях Евфрата. И все говорило об их принадлежности к одной культуре, а может быть, и о существовании большой империи. Но что это была за культура, что это была за империя? И Райта, который всю свою жизнь читал Библию, вдруг осенило — а не могла ли это быть империя хеттов?

Прошло немного времени, и Райт уже в этом не сомневался.

Между тем в Британском музее около Хаматского камня останавливались посетители и недоуменно пожимали плечами. Но один из них, так же как и Райт, с самого начала был уверен, что знаки на камне — не орнамент, а письмена. Он даже установил — и как впоследствии оказалось, совершенно правильно, — в каком направлении их надо читать!

Дело в том, что на Востоке не обязательно пишут слева направо. Евреи и арабы пишут справа налево, китайцы — сверху вниз, а для древних египтян вообще было безразлично, вытесывать ли свои иероглифы справа налево или слева направо. Но как узнавал грамотный египтянин (примерно каждый тысячный житель державы фараонов), в каком направлении читается надпись? С легкостью, хотя потом европейцы более двух тысяч лет не могли этого разгадать: текст читается в направлении, обратном тому, куда обращено, скажем, изображение совы (знак длят), стебель тростника (знак для у), протянутая рука (знак, обозначающий гортанный звук). На Хаматском же камне все изображения животных в одном ряду были обращены налево, в другом — направо. Как тут разобраться? Этот текст следует читать «бустрофедон», то есть как пашет вол! Иными словами: первый ряд — слева направо, второй — справа налево и так далее, так что писцу и читателю не приходилось понапрасну возвращаться к одной и той же стороне текста.

Как просто! Но все гениальные открытия просты (хотя не все простые — обязательно гениальны).

Арчибальд Генри Сэйс (1845–1933), открывший эту исключительную особенность письма на Хаматском камне, был англичанином (хотя и любил называть себя валлийцем), потомком старинного дворянского рода, и отличался необычайными способностями к языкам. Десяти лет он уже читал Гомера по-гречески, а Вергилия — по-латински; в четырнадцать лет — Библию на древнееврейском и арамейском, восемнадцати он мог вписать в рубрику «знание языков» кроме французского, немецкого и итальянского древнеегипетский, персидский и санскрит, а позднее ассирийский и несколько полинезийских языков или наречий. Двадцати лет он поступил в Оксфордский университет, тридцати уже был там профессором в Квинс-колледже и свыше шестидесяти лет, будучи ученым с мировым именем, занимал все ту же скромную квартиру, которую снял еще в студенческие годы.

Но квартира эта была для него скорее лишь базой и местом отдыха, потому что большую часть жизни он провел в скитаниях. (К лекторам в Оксфордском университете всегда подходили весьма либерально.) Итак, «господина с ласточкиным хвостом», как его прозвали арабские рабочие за то, что он никогда не снимал фрака англиканского священника, можно было встретить то в Египте, где он проверял воспроизведение одной довольно несложной надписи на храме Рамсеса II в Карнаке, то в Иерусалиме, где он копировал, стоя по пояс в воде, надпись на стене какого-то канала, то на скалах южноаравийской пустыни, где он срисовывал рельефы неизвестного происхождения; его видели на развалинах древнего славного Эфеса и в окрестностях Смирны, а впоследствии на Целебесе, Суматре и на бесчисленных островах Тихого океана. В каютах покачивающихся кораблей и в тиши оксфордского кабинета он писал потом свои книги: о религии народов Гвинеи, о японском буддизме, о «насаждении в Китае христианства несторианцами» и, конечно же, записывал свои научные рассуждения из области сравнительного языкознания и ассириологии, к чему отчасти обязывало его чтение лекций по этим дисциплинам.

В каком направлении следует читать хаматскую надпись, Сэйс установил еще в 1876 году, и в распространенности письма такого характера почти по всей Передней Азии он воочию убедился за время своих путешествий, а также при осмотре находок, поступивших в Британский музей. На основании своих наблюдений и толкований египетских и ассиро-вавилонских памятников, в которых на протяжении свыше пяти веков говорилось о могущественной, хотя и «терпевшей поражения» империи Ht (древние египтяне при письме опускали гласные) или Hatti (Chatti), как называли ее ассирийцы и вавилоняне, он пришел к тем же выводам, что и Райт.

Сомнений не оставалось, и в своей лекции Сэйс привел доказательства. Убедительные, научно обоснованные доказательства. Ведь он был серьезным ученым, и к этой лекции, «дата которой для древнего мира хеттов столь же знаменательна, как 12 октября 1492 года для Америки», он готовился долгие годы. Но могучая движущая сила научного (и не только научного) прогресса, именуемая критикой, заставила его пойти дальше — попытаться сделать нечто гораздо более трудное, чем обнаружить забытый народ в бездонной пропасти истории.

Абсолютно неопровержимые доказательства, перед которыми должны были капитулировать все противники и скептики, могли дать ему только сами хетты. Точнее говоря, их памятники. Для этого требовалось одно: раскрыть тайну их письменности и языка. Неизвестной письменности и неизвестного языка!

Математики сформулировали бы эту задачу так: решить уравнение с двумя неизвестными. Мы еще к этому вернемся, сейчас же скажем только, что Сэйсу помог счастливый случай: в руки ему попал документ, о котором мечтают все исследователи, — билингва — надпись, текст которой написан на двух языках.

В действительности это не было лишь счастливой случайностью. Сэйс систематически следил за всей специальной литературой и делал для себя пометки. И уже на этой стадии научных занятий, цель которых — «узнать то, о чем знают другие», он наткнулся на статью почти десятилетней давности, принадлежавшую перу немецкого дипломата и востоковеда АД. Мордгманна. В ней содержалось сообщение о «печати с клинописной надписью», на которой изображен воин в необычной одежде, а «по сторонам от него — различные символы» (Сэйс понял по их описанию, что эти символы в точности такие же, как знаки на Хаматском камне), «а также клинописный текст… Эта печать находилась у торговца и нумизмата Александра Иованова в Смирне, который, по всей вероятности, передал ее Британскому музею».

Мордтманн попытался прочитать и перевести клинописный текст: «Таркудими, царь Тарса». Сэйс решил проверить правильность его прочтения и сравнить клинописные знаки с иероглифическими. Он ни минуты не сомневался, что нашел хеттскую билингву.

Сэйс обратился в Британский музей. «Очень жаль, но ничего подобного мы не приобретали». Он написал господину Иованову в Смирну. «Адресат неизвестен». Он писал знакомым исследователям, писал во все музеи, какие только помнил. Наконец, обратился через газеты к общественности. Все ответы были отрицательны. Ключ к тайне хеттов исчез бесследно! Когда Сэйс уже терял последние надежды, к нему пришел человек, представившийся старым служителем Британского музея.

— Я припоминаю, сэр, что в 1860 году нам кто-то предлагал такую печать, но мы ее не купили.

— Почему же?!

— Из осторожности, сэр. Она выглядела как-то подозрительно, совершенно ни на что не похожа! Специалисты сочли ее фальшивой… Но я хорошо помню, сэр, что мы предусмотрительно заказали гальванопластическую копию.

У Сэйса перехватило дыхание.

— Где же она?

— В музее, сэр.

На следующий день Сэйс держал в руках точную копию печати хеттского царя Таркумувуса (как мы читаем его имя сейчас) и вскоре — в поразительном, по его словам, озарении — установил, что клинописным знакам, означающим слова «царь» и «земля», соответствуют иероглифы

Путем сличения других знаков и при помощи остроумных комбинаций он продвинулся так далеко, что уже в 1884 году мог написать для книги Райта главу «О том, как читать хеттские надписи».

Сэйсу было 38 лет. Спустя 50 лет он написал: «Если хочешь сделать какое-либо открытие, то учти, что в большинстве случаев ты должен довольствоваться познанием собственных ошибок». Его расшифровка ровно на 90 процентов оказалась неверной. И все же шесть знаков он прочитал так, как они читаются и теперь.

Архивныедокументы подтверждают существование Хеттского царства

Должно было пройти еще четыре года, прежде чем наука и общественность полностью признали открытие Сэйса и Райта.

Их основные положения о существовании Хеттской империи нашли поддержку с совершенно неожиданной стороны. Это были архивные документы, обнаруженные на берегах Нила и куда более достоверные, чем договор Авраама с Богом и хеттами.

Мало в истории археологии найдется открытий, которые были бы столь удивительны, как открытие архива «царя-еретика» Эхнатона. Этот властелин правил Египтом во второй половине XIV века до нашей эры и попытался заменить традиционное египетское многобожие культом единого бога «Солнечного диска», провозгласив себя его наместником на земле. Политической целью этой реформы было сломить мощь фиванского жречества. Эхнатон перенес также свою резиденцию из Фив в новый великолепный город, который он велел возвести неподалеку от нынешней Телль-эль-Амарны, в 300 километрах южнее Каира. Даже свое первоначальное имя Аменхотеп он переменил на Эхнатон, что означает «Угодный Атону» (богу Солнца). Но реформа не пережила своего творца — преемники Эхнатона вновь обратились к прежней религии и вернулись в старую резиденцию египетских фараонов.

Открытие этого архива было делом рук не какого-либо археолога, а одного из тех безвестных, с коммерческой жилкой, «коллекционеров» древнеегипетских памятников, которые за три четверти века буквально перерыли весь Египет. Жена какого-то феллаха, как гласит самая распространенная версия, желая избавиться от назойливых франков (так на Ближнем Востоке со времен крестовых походов, предпринятых французскими феодалами, называют всех европейцев) и не добившись этого добром, запустила в них каким-то черепком из обожженной глины. Ничего лучшего эти коллекционеры не могли и желать: на осколке были иероглифические знаки, прочитав которые специалисты определили их возраст — 2250 лет!

Предприимчивые коллекционеры вернулись в Телль-эль-Амарну, и вскоре целые ящики таких плиток плыли по

Нилу в Каир, чтобы пойти там с торгов по 10 пиастров за штуку — правда, уже на «черном рынке» древностей, потому что египетское правительство начало строго контролировать вывоз древнеегипетских памятников. Эти плитки покупали агенты музеев и частные лица, а в 1888 году в Каир прибыл Сэйс, «чтобы взглянуть на них». Египетские иероглифы он читал с той же легкостью, что и воскресный номер «Таймса».

По египетским законам (принятия которых добился от правительства француз А. Мариэтт, поскольку совесть ученого не могла примириться с бессовестным грабежом и вывозом ценнейших исторических памятников из Египта) обо всех находках надлежало ставить в известность Египетский музей, который находился тогда в Булаке. Торговец Абд аль-Хай, первоначально раскинувший свою палатку в тени Великой пирамиды, принес в «соответствующее учреждение» несколько приобретенных по дешевке табличек, но ответственный чиновник совершенно безответственно назвал их подделками. Тогда торговец передал свое приобретение — примерно 160 плиток — венскому коллекционеру Теодору Графу, из коллекции которого они попали в конце концов в Берлин. Сотни подобных табличек подобным же образом оказались в Париже, Лондоне, Неаполе и несколько — даже в Петербурге.

Благодаря сотрудничеству английских, французских, немецких и итальянских ученых было наконец установлено то, о чем читатель уже знает: что эти таблички — ценнейшие исторические документы, освещающие наиболее темный до той поры период египетской истории, время правления Аменхотепа IV, или Эхнатона.

Когда впоследствии англичанин Уильям Флиндерс Питри, один из самых крупных археологов-исследователей Египта, установил местонахождение архива «царя-еретика» (это было нелегко, поскольку спекулянты тщательно скрывали источник своих доходов), то оказалось, что другие хранившиеся там документы проливают свет не только на египетскую историю XIV века до нашей эры, но и на историю всей Передней Азии!

Сейчас нас интересуют прежде всего два послания. Они были написаны аккадской клинописью, которую ученые уже давно расшифровали, и на вавилонском языке, дипломатическом языке древнего Востока, который тоже был расшифрован. И когда ассириологи без труда прочитали их, то выяснилось, что одно их этих посланий написано Суппилулиумасом, хеттским царем.

Суппилулиумас принимает к сведению, что Аменхотеп вступает на египетский престол, и надлежащим образом его поздравляет. Тон послания — вежливый, исполненный достоинства, горделивый, на много октав выше преучтивого и самоуничижительного тона посланий остальных правителей, за исключением ассиро-вавилонских. Содержание другого послания также не оставляет никаких сомнений в том, что хеттский царь пишет египетскому как равный равному.

Итак, Суппилулиумас — первый хеттский правитель, время царствования которого современной науке удалось установить, — его послание писано около 1370 года до нашей эры. Но в Амарнском архиве хранились еще два послания хеттских царей. Они были написаны понятной аккадской клинописью, однако на незнакомом языке. Ученые поняли лишь одно: что их писал хеттский правитель, резиденцией которого была Арцава; правда, они долго не могли выяснить, где находилась эта Арцава. Позднее было установлено, что находилась она в Южной Анатолии. Но даже и этот непонятный язык свидетельствовал: правитель, который не колеблясь прибегает во внешней переписке к родному языку, должен быть властелином великой и могучей державы.

Лед тронулся. Пришли к тому, к чему неизбежно должны были прийти: египтологи и ассириологи в свете обнаруженных фактов снова просмотрели находящиеся в их распоряжении надписи. На сей раз более критически.

В храме Рамсеса II в Карнаке увековечены героические деяния этого крупнейшего властелина Древнего Египта. «Сын Солнца», «Могучий лев» и «Бык среди властелинов» в невероятно хвастливых выражениях, чрезмерных даже для деспота древнего Востока, сообщает, что «умерил пыл хеттских правителей». Не подозрительно ли это? Разве стал бы он так писать, если бы расправился с маленьким, не имевшим значения государством? Но из надписи отнюдь не вытекает, что Рамсес уничтожил империю хеттов. Наоборот, из описания его беспримерного мужества, с которым он, как «божественный, великолепный сокол», выбрался из окружения хеттов, когда «была уничтожена могущественнейшая армия бога Солнца и воины бежали как овцы», можно сделать вывод, что войну с хеттами он не выиграл и что «решающее» сражение в лучшем случае решающим не стало. Нигде в целой надписи нет обычной формулы: «Уничтожил и сжег и растоптал я край, разрушил города и вырубил все деревья, полонил всех людей тамошних, забрал превеликое множество скота, а также имущество их…» Но зато мы читаем, что Рамсес II заключил с хеттским царем Хаттусилисом III договор о ненападении и взаимопомощи и женился на его дочери!

Ассириологи нашли на своих табличках не менее удивительные записи. Тот же самый Хаттусилис III вмешивается в вечные распри между Вавилонией и Ассирией и «поддерживает» сторону Вавилонии, действуя так, что один из ее сановников сетует: «Ты нам пишешь не как брат, а приказываешь нам, словно рабам своим!». И верхом всего было открытие, что силой, которая уничтожила древневавилонское царство и свергла в 1594 году до нашей эры ее самую могущественную династию, династию Хаммурапи, были хетты!

От чудодейственного камня из Хамы и не внушающей доверия печати царя Таркумувуса через четыре глиняных послания из архива еретического царя Эхнатона — таков путь к открытию империи «сынов Хетовых», которых, по библейской легенде, нашел в нынешней Сирии праотец Авраам. Не прошло и десяти лет, как нескольких надписей на пилонах одного из египетских храмов и на табличках из развалин вавилонских городов хватило, чтобы почти неизвестное государство хеттов было признано третьей великой державой доклассической древности.

Но знать, что государство хеттов было третьей великой державой наряду с Египтом и Вавилонией, — это много и в то же время мало.

Что это был за народ? Когда он появился на исторической арене и когда сошел с нее? На каком языке он говорил? Каково было его экономическое устройство? Как он был организован политически? Какую он создал культуру?

Сегодня мы знаем и это. Но чтобы ответить на все вопросы, понадобилось более ста лет. Именно такой срок отделяет нас от первой попытки проникнуть в Хеттское царство.