Сихем и Силом — Первые Судьи — Захват Лаиса — Убийство вениамитян — Прибытие филистимлян — Девора и Барак против Асора — Гедеон против мадианитян — Идентификация филистимлян — Авимелех и Мигдол Сихем — Самсон — Самуил и война с филистимлянами.

После смерти Иисуса Навина и окончания завоевательной войны двенадцать племен находились под общим управлением мужчин (и одной женщины), обладавших высокой репутацией и осуществлявших духовное и военное руководство над племенной конфедерацией в течение двадцати поколений. В археологических терминах эта эпоха, известная исследователям Библии как период Судей, охватывает вторую половину MB П-В до конца LB I (ок. 1400–1000 гг. до н. э.). Эти лидеры носили титул шофет («судьи» в вольной интерпретации); они осуществляли управление и исполнение законов Яхве, а также направляли сопротивление угнетателям Израиля среди его ханаанитских и аморреянских соседей. Израэлиты эпохи Судей были в основном кочевыми пастухами, жившими в довольно подвижных общинах. Политическая структура племенной конфедерации была неустойчивой, но основывалась на завете с Яхве и обязательствах защищать каждую племенную территорию от внешней агрессии. Судьи были той нитью, которая соединяла это непрочное полотно. Их роль в обществе варьировала в зависимости от обстоятельств. К некоторым из них обращались за советами в политических и религиозных делах; другие были военачальниками и выступали на передний план, чтобы спасти Израиль от военных угроз. Все они были героями — и это, возможно, лучше всего помогает понять сущность шофетим (множественное число от шофет) в эпоху Судей.

Два этапа строительства храма MB/LB (слева первоначальный MB, а справа вторичный LB). Второй храм был разрушен Авимелехом в 1169 г. до н. э.

В течение четырехсот лет племена жили в шатровых поселениях на своих удельных территориях, отделенные друг от друга сложной географией региона, и лишь редко собирались вместе во времена национальных кризисов. Однако, несмотря на разобщенность племенного сообщества израэлитов, ритуал Завета в Сихеме воспроизводился ежегодно в день юбилея воздвижения белого Камня Завета Иисуса Навина. Это место, расположенное в центре Телл Балатах, было священным для евреев в течение столетий, так как именно здесь патриарх Иаков ранее воздвиг свой алтарь и святилище (евр. маком), посвященные Эль-шаддаи (MB II-A, Сихемский храмовый комплекс 1), и где его предок Авраам отдыхал в тени дубравы Море.

В начале периода Судей племенные старейшины в сопровождении своих наиболее высокопоставленных соплеменников прибыли со всех концов Земли обетованной для добровольной работы по воздвижению огромного глинобитного храма, построенного на мощном каменном фундаменте. Они называли этот первый храм Яхве Ваал-Берит («Властелин Завета») и, менее формально, Мигдол Сихем («Башня Сихема»), поскольку перед храмом стояли две высокие башни 7 х 5 м в поперечнике. Перед огромным храмом размером 50 х 40 кубитов (священных локтей), или 26 х 21 м, на открытом дворе был воздвигнут Камень Завета в трех метрах над его первоначальным положением и размещен новый алтарь для ритуальных жертвоприношений.

Вокруг всего храма и большей части внутреннего города израэлиты возвели мощную оборонительную стену из циклопических глыб высотой более десяти метров и шириной около четырех метров у основания, с двумя сводчатыми воротами, проделанными в каменной кладке. Весь период строительства продолжался более 20 лет. Каждый год мужчины Израиля приезжали в Сихем для церемонии Завета, и каждый год в течение одного лунного месяца они работали на строительстве храма и окружающей стены. Когда в небе появлялся новый полумесяц, они прекращали работу и собирались для возобновления своей клятвы верности Яхве перед Камнем Завета. Потом они возвращались на племенные земли к своим семьям. Укрепленный город Сихем среднего бронзового века (MB П-В, комплекс 6) стал ритуальным центром племенной конфедерации израэлитов и местом ежегодного паломничества вплоть до захвата Иерусалима Давидом в 1005 г. до н. э.

Укрепленное святилище Сихема (ныне расположенное в городе Наблус). А — циклопическая внешняя стена; В — центральные врата; С — каменный фундамент храма-башни, известного как храм Ваал-Берит; D — белый Камень Завета, воздвигнутый Иисусом Навином перед входом в храм; Е — первоначальный двор святилища Иакова на нижнем уровне.

Но Ковчег Завета хранился не в Сихеме. Жрецы-левиты (потомки Аарона и мужчин из племени Левия) построили собственное укрепленное святилище в Силоме (современный Сейлун) на центральной возвышенности к югу от Сихема. Небольшой каменистый курган в глубокой долине, окруженный залесенными холмами, находился внутри каменной казематной стены, защищенной с внешней стороны оштукатуренным гласисом, сходным с укреплением Иерихона и других городов среднего бронзового века. Казематная стена, состоявшая из внешней и внутренней стены, через регулярные интервалы соединялась перемычками, образуя складские помещения со входами из внутреннего двора.

Циклопическая стенная кладка, окружавшая святилище Сихема, возведенная израэлитами в начале периода Судей (MB II-B/LB I).

Силомский холм с археологической канавой, вскрывшей пристенный гласис (А) и внутреннюю кольцевую стену (В), окружающую священный двор и возведенную израэлитами в период Судей (MB П-В).

Здесь жрецы хранили ритуальные сосуды и припасы для самого святилища, расположенного на вершине холма. Крошечная «святая святых» тоже была сделана из камня и состояла из одной камеры, где находился Ковчег Завета. За пределами укрепления, на прямоугольном участке ровной земли к северу от стены, была на постоянной основе воздвигнута «скиния собрания», сооруженная у подножия горы Хорив. Здесь иногда проводились собрания племенного совета, но это место главным образом служило постоялым двором для паломников, посещавших святыню Ковчега (хотя, разумеется, никто, кроме высшего жреца, не мог входить в «святая святых» и стоять перед Ковчегом, в котором хранились заповеди Яхве). Таким образом, культовыми центрами территории израэлитов были две укрепленные священные цитадели в Сихеме и Силоме. Внешние территории к северу от долины Изреель, к востоку от Иордана и в пустыне Негев к югу от Хеврона были гораздо более уязвимы для нападения со стороны мстительных соседей, чьи земли были отняты силой. Поэтому неудивительно, что сразу же после смерти Иисуса Навина началось первое из чужеземных «угнетений» израэлитских племен.

В 1404 г. до н. э. эдомиты, подвергшиеся нападению своих родичей-израэлитов во время военной кампании в Трансиордании, стали совершать набеги на племена, обитавшие в пустыне Негев, граничившей с их территорией. Под руководством своего царя Кушана-Ришхатхаима (библейск. Хусарсафем) эдомиты в течение восьми долгих лет обирали и угнетали южные кланы Иуды и Симеона. Тогда Гофониил, младший брат Халева (в Синодальном издании Библии Гофониил является сыном Кеназа, младшего брата Халева), повел свой народ против эдомитских угнетателей. После ряда стычек и небольших сражений весной и летом 1397 г. до н. э. израэлиты наконец смогли вытеснить эдомитского правителя и его мародеров на их собственную территорию, и границы клана Иуды снова стали надежными.

Мир царил на племенных территориях в течение 37 лет, но потом моавитяне во главе с царем Еглоном пошли войной на племена, поселившиеся за рекой Иордан. Через 18 лет (1361–1344 гг. до. н. э.) Аод из племени Вениамина решил взять дело в свои руки. Он направился ко двору Еглона в Иерихоне под видом данника от своего племени. В царской резиденции он обманом заставил правителя остаться с ним с глазу на глаз, объявив, что у него есть важное сообщение, предназначенное только для ушей царя моавитян. Потом Аод выхватил кинжал из складок плаща и убил тучного Еглона, вонзив лезвие глубоко в живот своего врага. Ему удалось незамеченным вернуться на территорию израэлитов, где он поднял племенных воинов и провозгласил, что их угнетателя нет в живых. Армия моавитян стала преследовать убийцу, но была встречена крупным войском израэлитов. Закаленные бойцы Израиля снова нанесли поражение противнику и избавили землю от чужеземных вторжений почти на 80 лет (1344–1268 г. до н. э.).

Так или иначе, поселенцы не знали настоящего мира, поскольку они продолжали ссориться между собой. Варварская природа ранней истории Израиля в Земле обетованной отражается в двух повествованиях, завершающих книгу Судей, но на самом деле произошедших ближе к началу этой эпохи: захват Лаиса племенем Дана и истребление племени Вениамина.

Потомки Дана так и не смогли захватить земли, отведенные им на прибрежной равнине, потому что местные города были слишком большими и хорошо укрепленными. В результате они стали искать более легкую добычу за холмами Галилеи на дальнем севере. Здесь соглядатаи из племени Дана, выдававшие себя за торговцев, обнаружили город Лаис, занятый финикийцами из прибрежного города Сидона. Эти люди жили мирно и привечали чужеземцев; они не стали предпринимать меры предосторожности и надежно укреплять свое поселение. Соглядатаи, тепло встреченные беспечными хозяевами, вернулись на территорию израэлитов, собрали войско из шестисот мужчин, за которым следовали члены их семей, и пошли приступом на Лаис. Они легко взяли город, истребили жителей и сожгли все дома дотла. Впоследствии город был отстроен заново и получил название Дан в честь завоевателей.

Мы знаем, что этот эпизод произошел в первые 50 лет после вторжения в Ханаан, поскольку в книге Судей (18: 30) утверждается, что первым жрецом Дана был Ионафан, сын Гирсома (родившегося за некоторое время до Исхода), сына Моисея, и что потомки Ионафана продолжали служить жрецами Дана до того, как их народ был отправлен в изгнание ассирийцами в VIII веке до н. э.

Еще более жестокая история, связанная с судьбой Вениамина, тоже относится к этому времени. Наложница одного левита подверглась групповому изнасилованию, попав в руки «сынов Вениаминовых» из города Гивы.

Потом несчастную женщину расчленили на двенадцать частей, которые были отправлены на племенные территории с призывом к мести. Остальные племена объявили священную войну, чтобы покарать все племя Вениамина за преступление, совершенное горсткой людей. Город Гива был предан огню, а его жители убиты. Практически все племя Вениамина было истреблено, не считая шестисот мужчин, бежавших по Вади Сувенит до скалы Риммон, где они оставались изгнанниками в течение четырех месяцев. Практически полностью уничтожив одно из колен Иакова, остальные племена Израиля впоследствии осознали, что наказание было гораздо более тяжким, чем преступление. В результате одно зло было решено исправить с помощью другого.

Люди посоветовались с Яхве через верховного жреца Финеаса, сына Елеазара, сына Аарона, жившего в Вефиле. Было решено отправить армию через Иордан в город Иавис Галаадский, так как его жители не послали свой отряд, чтобы сражаться с племенем Вениамина. При нападении на город все мужчины, женщины и дети Иависа были убиты за исключением девственниц, которых привели обратно и предложили в жены выжившим воинам из племени Вениамина, укрывшимся в Риммоне. Но потомки Вениамина не удовлетворились такой «компенсацией», поскольку девственниц из Иависа не хватало на всех. Они потребовали большего в качестве выкупа за кровь. Тогда старейшины других племен пригласили оставшихся потомков Вениамина на ежегодный праздник Яхве в Силоме. Там им позволили насильно уводить местных девушек, собравшихся на танцы во время празднества. После этого вениамитяне вернулись на свою территорию, отстроили поселки и восстановили свой племенной центр в Гиве, где спустя сотни лет после убийства в семействе Киса родился первый истинный царь всего Израиля.

Во времена судьи Аода произошел единственный незначительный внешний конфликт в течение всего долгого периода межплеменных распрей. Самегар, сын Анафа, уничтожил отряд филистимлян в холмах Сепелы, граничивших с прибрежной равниной. Как и в случае с эдомитами и моавитянами, здесь израэлиты тоже смогли оттеснить нового врага на его собственную территорию. Но за этим, казалось бы, незначительным событием, занимающим лишь одну строку в книге Судей (3:31), стоит поворотный момент в истории древнего Ближнего Востока. Это первое упоминание о филистимлянах знаменует прибытие в регион новой политической силы, представленной людьми, говорившими на индоевропейском наречии.

Самегар столкнулся с этими странными чужеземцами в отдаленной земле примерно в 1300 г. до н. э. По хронологии Древнего Египта появление филистимлян на библейской сцене произошло в середине периода гиксосов — немногим более века спустя после вторжения царя Шешу в Восточную Дельту (около 1409 г. до н. э.) и последующего крушения остатков коренной XIII династии. Но кем были эти филистимляне и откуда они пришли?

Разумеется, согласно традиционной хронологической схеме, филистимляне появились в Филистии не в эпоху среднего бронзового века, но в начале железного века (ТХ — около 1200 г. до н. э). Они отождествляются с группой, называемой пелесет, атаковавшей Египет с суши и моря на восьмом году правления фараона Рамсеса III (ТХ — 1177 г. до н. э., НХ — 856 г. до н. э.). Эти захватчики действительно являются филистимлянами, но их нельзя считать первыми «морскими народами», прибывшими в этот регион. Согласно Новой Хронологии, первое вторжение индоевропейских народов из Эгейского региона произошло в конце среднего бронзового века (НХ — около 1350 г. до н. э.). Захватчики времен Рамсеса III принадлежали ко второй волне переселенцев, двигавшихся на территорию Леванта, чтобы жить рядом со своими родичами филистимлянами, у которых с ними были общие предки, в период крушения микенских городов-государств бронзового века в Греции. Спусковым крючком этого крушения послужили долгая и бессмысленная кампания Троянской войны (НХ — около 872–863 гг. до н. э.) и последующее вторжение дорийцев (НХ — около 820 г. до н. э.), вытеснивших микенскую элиту с островов восточного Средиземноморья на территорию Леванта. Но эти события произошли спустя сотни лет после прибытия первых филистимлян на побережье Ханаана в период гиксосов.

Ближе к концу среднего бронзового века (MB П-В) в Леванте появился новый вид керамики — особенно на прибрежной равнине и в Телл-эд-Даба (древний Аварис) в Египте. Эта «бихромная керамика» представлена искусно украшенными сосудами с рисунками, нанесенными черной и красной краской на бежевом фоне. К характерным элементам орнамента относятся метопы (прямоугольные формы), в которых содержатся стилизованные изображения птиц и геометрические узоры.

Основные элементы этих украшений повторяются через 300 лет, когда в археологических слоях начала железного века (приблизительно во время правления Рамсеса III) появляется так называемая «филистимлянская керамика». Эти более поздние изделия имеют эгейское происхождение и рассматриваются как деградировавшие разновидности микенской керамики бронзового века. С учетом того, что более ранняя двухцветная (бихромная) керамика MB II-B/LB I очень сходна по дизайну с «филистимской керамикой» железного века, не стоит удивляться, что глина, из которой были изготовлены многие древнейшие «двухцветные сосуды», происходит с Кипра, что подтверждает связь со средиземноморской культурой, распространившей ее на территорию Леванта и Египта. По-видимому, первое поколение двухцветной керамики было изготовлено на Кипре и привезено поселенцами в Южный Левант, где затем характерные сосуды стали производить из местной глины, обнаруженной на новых землях.

Сравнение между левантской керамикой периода LBI, известной как «бихромная керамика» (НХ — ок. 1250 до н. э.), и керамикой периода IAI, известной как «филистимская керамика» (НХ — ок. 880 до н. э.). Согласно Новой Хронологии, два двухцветных сосуда слева принадлежат к первой фазе миграции филистимлян в Южный Ханаан, в то время как два сосуда справа принадлежат ко второй фазе миграции «народов моря» (включая филистимлян) после Троянской войны. Обратите внимание на птицу, которая смотрит назад: этот орнаментальный мотив является общим для обоих типов сосудов, которые разделены периодом в 400 лет.

Два примера типичных планов «патрицианских домов», обнаруженных в Леванте и датируемых концом периода MB II или началом периода LB I. Согласно Новой Хронологии, эти резиденции принадлежали либо индоевропейцам (шемау, как их называли египтяне), либо их союзникам хурритам. Они также представляют первое археологическое доказательство прибытия библейских филистимлян на прибрежную равнину Ханаана.

Практически одновременно с появлением двухцветной керамики в археологических слоях прибрежных городов появляется новая впечатляющая форма больших архитектурных построек. Археологи окрестили эти резиденции «домами патрициев», поскольку они, по-видимому, принадлежали состоятельной элите местных купцов-правителей. Мы можем описать их как виллы или небольшие дворцы, имевшие несомненную связь с двухцветной керамикой новых поселенцев. Фактически, в исторической модели Новой Хронологии это резиденции первых филистимских правителей эпохи «больших гиксосов», известных библейскому автору как Кафторим из земли Кафтор (кефтиу из египетских записей эпохи Нового Царства).

Как блестяще доказал доктор Джон Бимсон, филистимляне, сражавшиеся с Самгером, были родом с Кипра, с южного побережья Анатолии (современная Турция) и с других островов Эгейского моря.

Эти чужеземные поселенцы были индоевропейцами — иными словами, говорили на индоевропейском языке, отличном от семитского. Они пришли с севера и высадились на берег неподалеку от города Угарит, а затем отправились на юг к Египту. Флот сопровождал сухопутную армию вдоль побережья и обеспечивал ее поддержку. На первом этапе этой военной миграции наиболее крупная племенная группа конфедерации Кафторим — пеласты (известная в позднейшей греческой литературе как пеласги) заключила союз с другой группой переселенцев из гор Загрос, известных как хурриты.

Впоследствии египтяне называли Сирию «Земля Хурри» (или Кару), в то время как в Библии союзников филистимлян называют «хурритами». Античные греки знали их как карийцев. Действуя совместно, эти северные союзники практически захватили территории, которые израэлиты (до сих пор ограниченные пределами страны холмов) так и не смогли оккупировать. Они истребили коренное население, известное в библейском тексте как Аввим, и даже стали править ааму/амаликитянами из Египетской дельты. Эти индоевропейские правители основали как династию «больших гиксосов» в Аварисе, так и царство Миттани за рекой Евфрат. Последнее стало мощной политической и военной силой в этом регионе в эпоху позднего бронзового века (период LB I), когда они сначала стали главным врагом, а потом (в период LB II-A) главным политическим союзником египетских фараонов XVIII династии.

Пока купцы-правители, воцарившиеся в Аварисе, лишали Египет его былой славы, племена Израиля продолжали сражаться со своими мстительными соседями. Судья Аод умер, и конфликт разразился с новой силой — на этот раз между северными племенами за долиной Изреель и новым ханаанитским царем Иавином из Асора, носившим такое же династическое имя, как и правитель, убитый Иисусом Навином.

Девора была израэлитской пророчицей и жила в холмах в окрестностях Вефиля на территории Ефрема, где она вершила суд, сидя под старым пальмовым деревом. В течение двадцати лет Асор угнетал израэлитов, совершая набеги на северные поселения и вторгаясь на юг по долине Изреель в центральные холмы. Торговцы, курсировавшие между племенными поселениями и пастушескими лагерями, слишком боялись пользоваться обычными дорогами, опасаясь нападения разъездов Асора. Они стали путешествовать по ночам и выбирали более труднодоступные тропы.

Командующий армией Иавина по имени Сисара имел в своем распоряжении крупное войско из 900 колесниц. Израэлиты ничего не могли противопоставить этой сравнительно новой военной технологии, усовершенствованной хурритскими мариану — воинами-коневодами с севера. Сам Сисара был мариану, отправленный к Иавину для подготовки и оснащения его кавалерии. Многие колесничие в армии Асора тоже были хурритами, нанятыми за их умение обращаться с лошадьми. Колесницы сами по себе оказались страшным оружием против пехоты, а пехотинцы, разумеется, составляли сто процентов армии Израиля. Однако племена имели одно большое преимущество: колесницы были бесполезны в скалистой горной местности Центрального Ханаана. Их атака была смертоносной на сравнительно плоской прибрежной равнине и в долине Изреель, но они не могли действовать в гористой центральной местности Израиля.

Девора больше не могла видеть, как ее соплеменники на севере страдают под ярмом Асора. Она призвала одного из наиболее уважаемых северных старейшин — Барака, сына Авиноама из племени Неффалим, — и попросила его возглавить восстание против ханаанитских угнетателей. Барак принял пост военачальника, но настоял на том, чтобы пророчица Девора сопровождала армию и оказывала ей духовную поддержку. Присутствие Деворы также обеспечивало участие племен Ефрема, Вениамина и Манассии (последний был представлен кланом Махира).

Барак смог собрать десятитысячное войско из племен Неффалима и Завулона, включая воинские контингента из соседних кланов Иссахара. Другую часть армии представляло еще около 20 000 человек с центральных возвышенностей.

Девора и Барак придумали хитроумный стратегический план, чтобы извлечь максимальное преимущество из своих ресурсов и нейтрализовать ханаанитские колесницы. Десять тысяч человек под командованием Барака прошли маршем к горе Фавор в южных холмах Галилеи и расположились на вершине большого куполообразного холма, где ждали появления Сисары. Остальная часть армии ждала на хребте Гелвуя к северу от Сихема, выходящего на долину Изреель. Потом Девора убедила «Хевера Кенеянина» (который, как и тесть Моисея, принадлежал к клану мадианитян) отправиться в Асор, выдавая себя за осведомителя. Он должен был сказать ханаанитам, что израэлиты из Галилеи собрали армию под руководством Барака.

Когда Хевер сообщил эту весть царю Иавину, тот призвал своего командующего Сисару. Через несколько часов армия Асора была готова выдвинуться на юг к горе Фавор. Армия ханаанитов в короткие сроки прибыла к месту сражения, и колесницы Асора выстроились перед сплоченными рядами пехоты. Однако израэлиты не стали сразу же вступать в схватку с противником, а остались на вершине Фавора, куда колесницы не могли добраться. Девора тщательно спланировала ход военной кампании. Она решила вступить в битву с ханаанитами в месяце тебет (декабрь/январь), когда в этом регионе часто происходили сильные ливни. Пока армия израэлитов выдвигалась к Фавору, небо постепенно темнело и заволакивалось грозовыми облаками. В тот день, когда Сисара со своей армией подошел к полю боя, дождя еще не было, однако ночью разразилась гроза и ложе долины превратилось в грязное месиво. Девора поняла, что пришло время нанести удар. Она немедленно отправила гонцов к южным войскам с предписанием наступать на город Фанаах в долине Изреель. Племенные воины из центральной страны холмов вступили в схватку с защитниками Фанааха у «вод Мегиддона», и, как и было предусмотрено Деворой, ханаанитский правитель города послал гонцов к Сисаре с просьбой о помощи. Командир армии Асора клюнул на эту приманку и повел свое войско через Изреель, намереваясь разгромить атакующих израэлитов. Это был классический пример военной хитрости, и люди Асора дорого заплатили за ошибку своего командующего.

Десять тысяч пехотинцев под командованием Барака поспешно спустились со склонов Фавора и напали на врага с тыла. Колесницы Сисары, ехавшие во главе армии, были отрезаны от сражения собственной пехотой, но на самом деле их положение было еще более отчаянным. Когда наемники достигли потока Киссон, протекавшего по долине, они увязли в грязной трясине, образовавшейся после ночной грозы. Колесницы снова оказались бесполезными, как это произошло в заболоченных водах Тростникового моря. Лошади метались в панике по мере того, как колеса все глубже погружались в размокшую землю. Воины Варака прорвались сквозь ряды пехоты Асора и направились к увязшим колесницам. Они стаскивали чужеземных воинов с сидений и убивали их в грязи. Остатки ханаанитской пехоты, ставшие свидетелями кровавой резни, повернулись и побежали. Сам Сисара выпрыгнул из своей колесницы и скрылся бегством на восток через горы в попытке достигнуть безопасной территории Асора.

Вторая армия Израиля, схватившаяся с защитниками Фанааха, вышла из боя и присоединилась к преследованию ханаанитов, разбегавшихся по долине. Люди гибли тысячами. Сисара смог добраться до западного побережья Галилейского озера, где нашел убежище в лагере своего предполагаемого союзника, Хевера Кенеянина. Когда измученный командир разгромленной армии Иавина спал в шатре, жена Хевера Иаиль подкралась к его ложу с другой стороны и вонзила ему в висок деревянный кол, убив его на месте.

Так Израиль избавился от ханаанского угнетения и жил в мире еще 37 лет (1250–1214 гг. до н. э.). Иавин и его преемники продолжали править Асором, но северные племена больше никогда не страдали под ярмом ханаанитов.

Следующими мстителями были мадианитяне, поддерживаемые своими соседями амаликитянами. В течение семи лет (1214–1208 гг. до н. э.) они совершали набеги на южные территории племен Иуды и Симеона, иногда доходя до прибрежной равнины в окрестностях Газы. Хотя израэлиты жили уже в Земле обетованной более двухсот лет, они все еще вели полукочевой образ жизни в шатрах, обрабатывая небольшие участки, засеянные пшеницей и ячменем, и выгоняя свои стада на выпас в холмы. Мадианитяне избрали тактику нападения незадолго до сбора урожая: они сжигали посевы и уводили новорожденных животных. В результате южные племена испытывали большой голод и нужду и отчаянно нуждались в спасителе.

Героем этой главы книги Судей был малоизвестный воин из племени Манассии по имени Гедеон, сын Иоаса из клана Авиезера. Поселившись в Земле обетованной, многие израэлиты постепенно отдавали предпочтение культам местных ханаанитских божеств, особенно бога погоды Ваала. Благочестивый Гедеон видел в поклонении ложным богам главную причину бед Израиля и решил избавить свой народ от приверженности языческим культам. В качестве первого шага Гедеон ниспроверг алтарь Ваала в своем родном поселении Офра и вырвал столб, символизировавший священное древо Астарты/Иштар, восстановив Яхве в качестве истинного Бога.

Мадианитяне расширяли сферу своих военных интересов и стали совершать набеги на более богатые северные территории, где жил Гедеон. В 1208 г. до н. э. крупное войско выступило вверх по долине Иордан и прошло по равнине Изреель вместе с контингентом воинов-амаликитян. Гедеон призвал племена к оружию. Он двинулся навстречу захватчикам, заручившись поддержкой нескольких тысяч бойцов из племен Манассии, Асира, Завулона и Неффалима. Израэлиты встали лагерем у источника Харод под высоким гребнем горы Гилвуам, а мадианиты расположились на противоположной стороне долины Изреель на нижних склонах холма Море.

Гедеон пользовался хорошо зарекомендовавшей себя и успешной еврейской военной стратегией. Племена не могли надеяться на победу в традиционном сражении, когда обе армии выступали навстречу друг другу. Вместо этого они прибегали к тактике партизанской войны и нападали на противника, пока он готовился к бою. Гедеон приказал своему главному войску оставаться у горы Гелвуя (как раньше сделала Девора), а сам повел лучших бойцов в ночной рейд на лагерь противника. Поджигая шатры и трубя в бараньи рога, израэлиты создали панику среди мадианитян и их союзников, которые, решив, что на них совершено нападение гораздо более крупными силами, в беспорядке бежали к реке Иордан. На рассвете свежие резервы израэлитов устремились в погоню и преследовали выбившихся из сил захватчиков вплоть до Цареры, убив многих из них, прежде чем те нашли спасение на собственной территории.

Сцена торжества Гедеона при наблюдении с вершины горы Гелвуя. Вход в долину Изреель находится слева, долина Иордан справа, а на заднем плане видны холмы Иордании.

Однако Гедеон не остановился на границах «земель мадиамских», но стал преследовать остатки вражеской армии — 15000 человек — вплоть до центральной части их царства в Трансиордании, где захватил двух мадианитских правителей, Зевея и Салмана.

На обратном пути судья Гедеон устроил кровавую месть племенам Израиля к востоку от Иордана, отказавшимся присоединиться к нападению на мадианитян или обеспечить провиантом армию Гедеона, преследовавшую бегущего противника. В качестве наказания Гедеон казнил старейшин города Сокхофа и истребил жителей Пенуэла, разрушив их укрепленную цитадель. Затем новый судья Израиля, покаравший тех, кто не выказал полную поддержку племенной конфедерации, закрепил свою победу и собственноручно предал мечу двух захваченных царей — точно так же, как поступил Иисус Навин с Иавином из Асора. Это было ясное и недвусмысленное сообщение для всех, кто осмелился бы противостоять Детям Яхве.

Послание было услышано, и Израиль жил в мире еще 39 лет (1208 — гг. до н. э.), а Гедеон удалился в свое родное селение Офра, где до самой смерти оставался судьей и наставником племенной конфедерации.

В предыдущие десятилетия многое изменилось во внешнем мире за пределами племенных территорий. В Египте крушение династии «больших гиксосов», вероятно, сопровождалось крупным природным бедствием. Последствия этой катастрофы для Древнего мира были драматическими и долгосрочными. На втором месяце шему (весна) одиннадцатого года своего правления (1192 г. до н. э.) молодой фиванский фараон Ахмес вошел в Гелиополь (египетский Iwnw, библейский Он, ныне часть современного Каира) во главе большой египетской армии и приготовился бросить вызов правителю гиксосов Ашер-Ра Хамуди, укрывшемуся в своей укрепленной цитадели в Аварисе.

Затем Ахмес двинулся на север, осадил Аварис и заблокировал Пелузианскую ветвь Нила, чтобы запасы провианта не могли попадать в город водным путем. Три месяца спустя, на 23-й день первого месяца акхет (август, сезон разлива) армия фараона, согласно тексту хроники, «вытеснила» гиксосов из Дельты к пограничному городу Зиле у Тростникового моря.

За этот короткий период «чужеземцы» запросили мира и успешно выторговали себе право беспрепятственного выхода из Египта. Иосиф Флавий, цитируя Манефона (несмотря на некоторую путаницу в именах людей и названиях мест), так описывает это важное событие:

Наверное, нам следует задать вопрос: почему они были вынуждены так неожиданно капитулировать и бесславно уйти из Египта? Ответ, вероятно, следует искать в последствиях катастрофического извержения на вулканическом острове Фера (Санторин) в Эгейском море. Согласно профессору Хансу Гёдике, короткое сообщение в три строки, написанное на папирусе, объясняет необычное событие, произошедшее в то время.

Это не мог быть обычный гром или обычный дождь, так как эти события происходили во время засушливого египетского лета и в разные дни (с разницей в одни сутки или около того, что исключает обычную грозу). Если этот короткий текст является записью об извержении Санторина, то мы имеем весьма достоверное объяснение ухода гиксосов из Египетской дельты.

Археологические свидетельства с островов Эгейского моря и Крита дают историкам все основания полагать, что катастрофическое извержение Санторина привело к опустошительным последствиям для восточного Средиземноморья, особенно для критян — главных торговых партнеров Хамуди. Приливная волна, образовавшаяся в результате обрушения кальдеры вулкана, несомненно, уничтожила критский флот, стоявший на якоре в портах вдоль северного побережья острова. Таким образом, значительная часть морского транспорта для торговли с гиксосами была безвозвратно утрачена.

Второй египетский документ (папирус Херста), датируемый этим же периодом, дает основания полагать, что волна цунами докатилась даже до дельты Нила, прошла по болотам озера Манзела и до стен Авариса, исчерпав свою силу лишь в 40 километрах от побережья. Согласно Гёдике, египтяне верили, что бог грозы Сет из Авариса предотвратил разрушение города гиксосов. Он интерпретирует ключевую строку в тексте папируса как упоминание о Сете, запретившем «водам двигаться дальше, когда они достигли Авариса».

Боги обрушили свою мощь на угнетателей Египта и предали их в руки фараона, но египетская армия была недостаточно сильна, чтобы взять Аварис силой оружия. Ахмес знал, что чужеземцы все еще очень опасны и могут спокойно себя чувствовать за прочной оборонительной стеной, построенной основателем династии Шалеком (Салитис у Манефона) и укрепленной предшественником Хамуди по имени Асер-Ра Апопи (Апопис у Манефона). Были согласованы условия с целью избежать дальнейшего кровопролития, и чужеземцам позволили беспрепятственно выйти из Египта. Войска Ахмеса «вытеснили» противника за пограничный пост в Зиле и дальше на «дорогу филистимлян», которая вела через северный Синай к прибрежной равнине Ханаана. Изгнание гиксосов из Восточной Дельты ознаменовало благодатную эпоху Нового Царства в Древнем Египте.

Некоторые гиксосы отплыли из Дельты на тех судах, которые пережили удар приливной волны, и снова заселили острова Эгейского моря и равнину Арголид на Пелопоннесе в континентальной Греции. Там они основали новую династию, которой было суждено вдохновить героическую эпоху Греции бронзового века. Деяния и подвиги данайцев (потомков Дана и Дануны из более поздних египетских текстов) были воспеты в последующие столетия и нашли воплощение в знаменитом корпусе поэм Гомера, где повествуется о победе над Троей после ее долгой осады и о последующем бесславном поражении от дорийских захватчиков. Но это уже другая история.

Остальная часть знатных гиксосов (шемау/пеласгов), включая царя Хамуди, присоединилась к ааму (амаликитянам) в бегстве через Северный Синай на южную прибрежную равнину Палестины, где они искали убежища в старинных городах гиксосов — особенно в сильно укрепленной цитадели Шарухен, где более века назад правил Маибра Шеши.

Фараон Ахмес вошел в заброшенный город Аварис и распорядился об уничтожении «декадентских» фресок с прыжками через быков и изображениями придворных дам с накрашенными губами в сборчатых юбках, украшавших стены дворца гиксосов. Обломки разбитых фресок были выброшены через край дворцовой террасы, где 3000 лет спустя их обнаружила экспедиция археологов под руководством профессора Манфреда Битака. Однако Ахмес не разрушил ни здания, ни укрепленные стены Авариса, так как практичные египтяне понимали, что этот уже построенный город понадобится им для размещения гарнизона в новой военной кампании.

Фиванские правители десятилетиями вели стесненный образ жизни, ограниченные в своем крошечном царстве, пока остальной Египет страдал под гнетом чужеземцев. Боль, пережитая в эти суровые годы, осталась надолго, и первые правители Нового Царства объявили, что Черная Земля больше никогда не окажется уязвимой перед чужеземным вторжением. Несмотря на то что Ахмес принес клятву, позволявшую азиатам свободно уйти из Египта, он понимал, что не может безучастно наблюдать, как враги накапливают силы на северных границах его царства. Как только чужеземцы и их вожди пересекли «Египетский Ключ» — русло вади, традиционно служившее границей царства фараонов, Ахмес, выполнивший свою клятву, отдал приказ преследовать и уничтожить их. Египетская армия окружила Шарухен и держала город в осаде долгих три года. На этот раз не было никаких переговоров о мире. В конце концов цитадель гиксосов пала, и угнетатели Египта были преданы мечу.

Обычно массовое убийство не было частью политики фараонов, но после многих лет жестокости и унижений, которым подвергался египетский народ, северянам следовало преподать урок. Египет больше не собирался быть удобным местом для вторжения и беспрепятственного грабежа. Уничтожение Шарухена (возможно, это «город II» в Телл эль-Аджул периода MB П-В) ознаменовало рождение Египетской империи, в эпоху которой интересы фараонов, простиравшиеся далеко на север и юг от центральной части страны, подкреплялись силой оружия.

Остатки уцелевшей элиты гиксосов ожидали возмездия египтян в своих городах, расположенных на прибрежной равнине… но оно так и не пришло. Египтяне удовлетворились кровавой резней в Шарухене, и интересы фараона сосредоточились на укреплении торговой сети, оставшейся от купцов-мореходов из династии гиксосов. У него не было времени год за годом заниматься осадой лишь для того, чтобы взять несколько городов филистимлян на прибрежной равнине. Дальше на севере можно было поймать более крупную рыбу.

Сразу же после взятия Авариса и восстановления маршрутов морской торговли египтяне возобновили контакт с финикийским городом Библ, чтобы обеспечить страну запасами ценного ливанского кедра. В результате палестинская прибрежная равнина оказалась обойденной со стороны моря. Египетские военачальники также предпочитали вести свои войны на дальнем севере: сначала они атаковали сателлитные государства в Сирии, населенные индоевропейцами, а впоследствии проникли в царство Миттани за Евфратом, откуда происходили хурриты, союзники гиксосов. Все это было достигнуто благодаря переброске войск морским путем до побережья к Библу и Симире, откуда египетская армия осуществляла свои кампании на севере.

Через несколько десятилетий остатки гиксосов в Палестине запросили мира у Египта, предлагая свою лояльность новой мощной державе этого региона. Таким образом Via Maris удалось обезопасить не в результате завоевательной войны, а благодаря политическому договору. Города прибрежной равнины и долины Изреель попали под гегемонию фараонов XVIII династии, в то время как восточные возвышенности — политические задворки со скудными ресурсами, не привлекавшие интереса египтян, — были оставлены в покое на 200 лет. Это были столетия позднего периода Судей (начиная от Гедеона и далее), когда племена израэлитов, по-прежнему жившие в шатрах, продолжали бороться со все возрастающим «угнетением» со стороны их западных соседей филистимлян в попытке удержать землю, обещанную им богом Яхве.

С исторической точки зрения это лишь вопрос библейской или древнеегипетской перспективы. Израэлиты рассматривали суровую холмистую местность, где жил их великий предок Авраам, как землю, «текущую молоком и медом». Для них она была центром их вселенной, но египтяне не испытывали интереса к региону, занятому их бывшими рабами. Интересы фараона заключались в установлении выгодных торговых маршрутов с великими державами Месопотамии на севере. В оккупации территории израэлитов не было стратегической ценности, пока кочевые племена занимались своими делами и не пытались нарушить сеть коммерческих связей позднего бронзового века. Для того чтобы израэлиты не могли терроризировать главные пути и вассальные города, расположенные вдоль жизненно важных торговых артерий, египтяне сделали соседей Израиля достаточно сильными, способными постоянно угрожать племенной конфедерации холмов. Фактически, филистимляне, жившие вдоль Via Maris, и аморреяне, жившие вдоль Дороги Царей в Трансиордании, выполняли функции египетской полиции в северной части империи. При интерпретации библейского повествования следует понимать, что египтяне XVIII династии были реальной, хотя и безымянной, силой, стоявшей за гонениями на народ Израиля в период Судей. Понадобилась коронация слабого фараона и одновременное появление сильного волевого лидера израэлитов из племени Вениамина, чтобы вывести Южный Левант из-под власти Египта и провозгласить объединенную монархию Израиля — но до этого дня было еще далеко, когда будущий царь Израиля предпринял попытку захвата власти на возвышенностях Ефрема.

У Гедеона было несколько жен и наложниц, которые принесли ему много сыновей. Один из них, Авимелех, был честолюбивым и решительным человеком, который не позволял никому и ничему вставать на избранном пути.

После смерти Гедеона в 1170 г. до н. э. люди немедленно вернулись к культу Ваала и стали отмечать ханаанитские празднества в большом храме Мигдол в Сихеме. Авимелех, сын наложницы Гедеона, жившей в Сихеме, уговорил старейшин из клана своей матери собрать небольшую армию наемников-хабиру, которую он повел в набег на территорию своего отца. Авимелех напал на селение Офра, захватил в плен всех других сыновей Гедеона и предал смерти своих сводных братьев перед большим алтарем, где его отец совершал подношения Яхве. Лишь Иофам, младший сын Гедеона, смог скрыться и бежал в холмы. По возвращении в Сихем Авимелеха объявили царем перед Камнем Завета Иисуса Навина. Так начался трехлетний период жестокого угнетения Израиля под властью первого избранного монарха (1170–1168 гг. до н. э.).

Старейшины Сихема вскоре осознали свою ошибку, когда увидели, что сделали царем человека, одержимого манией величия. На третий год правления Авимелеха они сговорились убить его на дороге и выбрали Гаала, сына Еведа, в качестве лидера убийц, но Зевул, управляющий Авимелеха в Сихеме, узнал о заговоре и послал гонцов к своему повелителю, который жил в Кирзахе (современный Телл-эль-Фарах). Царь призвал своих наемников-хабиру и устроил засаду перед воротами Сихема. Когда Гаал и его люди отправились выполнять свою миссию, царские телохранители напали на них. Многие мятежники были убиты, но Гаал успел укрыться за мощными городскими стенами. Авимелех отступил в ближайший город Арума.

Храм Ваал-Берита (А), в котором погибло более тысячи человек, когда он был сожжен дотла Авимелехом. Камень Завета, воздвигнутый Иисусом Навином (В), по-прежнему стоит перед руинами храма.

В то утро старейшины Сихема выслушали речь Зевула, убедившего изгнать Гаала и его братьев из страха перед гневом царя. Но Авимелех не был человеком, готовым легко прощать такие обиды. На следующий день, когда жители города вышли обрабатывать поля, они были убиты царскими воинами, которые затем ворвались в город и принялись поджигать дома. Выжившие жители бежали в храм Мигдол и забаррикадировались за большими воротами из кедровых бревен, но их надежды на спасение были напрасными. Авимелех приказал срубить деревья на склонах горы Селмон и уложил высокую кучу хвороста вокруг храма, потом был огромный костер, и здание сгорело вместе с тысячей мужчин, женщин и детей, которые находились внутри.

В 1926 году немецкий археолог Эрнст Селин произвел раскопки огромного храма Ваал-Берита в Сихеме (крепостной храм 1-б, храмовая площадка 7) и вскрыл слой обгоревших обломков, обозначавших место уничтожения святилища, относившегося к периоду от MB II-B до LB I. Город также был сожжен дотла, а защитная стена частично обрушилась. В отличие от городов на прибрежной равнине и в долине Изреель, в Сихеме не было обнаружено двухцветной керамики эгейского стиля. Это свидетельствует о том, что чужеземцы индоевропейского происхождения (которых мы отождествляем с библейскими филистимлянами) не имели никакого влияния в одном из центральных городов Израиля. Раскопки показали, что после опустошительного пожара (MB II-B/LB I) город пустовал почти 100 лет, а затем на его месте возникло поселение более скромных размеров (датируемое LB I-A — период Амарны или близкий к нему), но со сдвигом относительно оси старой структуры.

Осуществив свою месть над обитателями Сихема, Авимелех покинул дымящиеся руины города и отправился в Тевец (современный Тубас в 16 км к северу от Сихема). Как и в Сихеме, горожане укрылись в крепостной башне в центре поселения и забаррикадировали вход. Авимелех сначала позволил своим людям грабить дома в Тевеце, а потом собрался сжечь башню вместе со всеми, кто находился внутри. Эта тактика сработала в Сихеме, и он имел все основания полагать, что здесь она тоже будет успешной… но судьба уготовила ему иную участь. Когда Авимелех приблизился к запертым воротам, женщина на крыше здания столкнула вниз тяжелый жернов, нанесший ему смертельную рану. Но умер Авимелех от меча своего оруженосца, чтобы избежать унижения и позора, погибнув от рук женщины.

Жители Тирзаха и наемники-хабиру, сражавшиеся за своего неистового хозяина, быстро поняли, что игра закончилась, и разошлись по своим домам. Первый короткий эксперимент с царским правлением в Израиле тоже подошел к концу. Прошло еще 157 лет, прежде чем израэлиты снова решили выбрать царя, который будет править ими.

За 50 лет после смерти Авимелеха в Израиле сменилось двое судей. Первым был Фола, сын Фуи из племени Иссахара. Он судил свой народ в течение 23 лет (1168–1146 гг. до н. э.) и жил в своем родном городе Шамире у горы Ефрем. Следующим стал Иаир из племени Гада, который судил Израиль в течение 22 лет (1146–1125 гг. до н. э.) из города Камон в Галааде по другую сторону реки Иордан.

«Сыны Израилевы продолжали делать злое пред очами Господа, и служили Ваалам и Астартам, и богам Арамейским, и богам Сидонским, и богам Моавитским, и богам Аммонитским, и богам Филистимским; а Господа оставили и не служили Ему. И воспылал гнев Господа на Израиля, и он предал их в руки филистимлян, и в руки аммонитян. Они теснили и мучили сынов Израилевых с того года восемнадцать лет; всех сынов Израилевых по ту сторону Иордана в земле аморрейской, которая в Галааде» [Суд., 10: 6–8].

Племена Израиля снова ввязались в войну со своими соседями; это была война на истощение, продолжавшаяся 18 лет. Наконец, в 1108 г. до н. э. крупная армия аморреян перешла реку Иавок и направилась в Галаад — территорию, отведенную племени Гада. Израэлиты из Трансиордании собрались в Массифе, где держали военный совет и решали, кто должен возглавить их. Старейшины выбрали военачальника по имени Иеффай в качестве командующего армией из-за его многолетнего опыта вооруженных набегов на территорию аморреян в поисках добычи.

Иеффай отправил гонцов к царю Аммона в попытке избежать надвигающегося конфликта. Он напомнил ему, что аммонитяне предстали в очень дурном свете, когда в последний раз сражались с воинством Яхве при переходе Моисея через их территорию. Это было 300 лет назад (1408 г. до н. э.) [Суд., 10: 11–26], но Яхве по-прежнему силен и защитит своих детей от тех, кто бросает вызов их существованию на Земле обетованной. Однако правитель аммонитян игнорировал угрозу, и последовала решающая битва. Воины Иеффая оттеснили армию противника за реку Иавок вплоть до Менифа и города Авель-Кераним, чем нанесли унизительное поражение Аммону. В благодарность богу, приведшему его к победе, Иеффай принес в жертву собственную дочь на алтаре Яхве и сжег ее безжизненное тело на жертвенном костре.

В те кровавые времена племена Израиля редко объединялись и часто приставляли друг другу нож к горлу. Существовала давняя враждебность между племенами из Трансиордании и кланами Ефрема с западного берега реки Иордан (примером которой служит резня в Иависе Галаадском во времена судьи Гофониила). После сокрушительной победы над Аммоном армия Иеффая повернула оружие против клана Ефрема. Два племени сошлись в битве на берегу реки Иордан, и ефремляне потерпели полное поражение. С того дня вплоть до объединения племенной конфедерации при царе Сауле потомки Гада держали под контролем переправы в нижнем течении Иордана и препятствовали торговцам из племени Ефрема вступать в земли к востоку от реки.

После шести лет правления над племенами Трансиордании Иеффай умер. Следующими тремя судьями были Есевон из Вифлеема (правил 7 лет), Елон из племени Завулона (правил 10 лет) и Авдон из племени Ефрема (правил 8 лет). В 1081 г. до н. э. после почти тридцати лет относительного спокойствия племена Израиля подверглись жесточайшему притеснению с запада от их главных врагов того времени — филистимлян.

Филистимляне, отбывшие из Авариса немногим более века назад (1192 г. до н. э.), стали богатыми и могущественными в своих городах-государствах на прибрежной равнине. Они капитулировали перед фараонами XVIII династии и, принеся клятву верности Египту, попали под покровительство своих хозяев из Нового Царства.

Громадная торговая сеть, образованная в результате военных завоеваний XVIII династии на севере, принесла в долину Нила несказанные богатства через Via Maris — а следовательно, непосредственно через Филистию. Правители филистимлян (сераним) нажили состояния, выступая в роли посредников между ханаанскими товарами, поступавшими в долину Нила, и египетскими товарами, отправлявшимися на север, в Месопотамию и Анатолию. Правители городов Гад, Ашдод, Ашкелон, Екрон и Газа понимали, что они находятся в выгодном положении, и стремились обеспечить безопасность торговых маршрутов в этом регионе. Поэтому они образовали коалицию, и, с благословения фараона, взяли на себя функции «международной полиции» с особой задачей держать под контролем беспокойные племена, обитавшие на возвышенностях.

В течение многих лет они совершали набеги на территорию израэлитов, угрожали и притесняли их. В конце концов они разместили гарнизоны в стратегических пунктах страны холмов и у подножия Сепелы, граничившей с прибрежной равниной. Так начался семидесятилетний период филистимлянского угнетения, продолжавшийся с 1081 по 1012 г. до н. э. В первые двадцать лет владычества филистимлян один воин из племени Дана, прославившийся своей легендарной силой и доблестью, сделал многое для того, чтобы озлобить могущественных соседей Израиля и навлечь их возмездие в последующие годы.

Самсон был сыном Маноя, вождя деревни Цора, воспитавшего своего сына как назира — избранника Яхве. Назир считался «человеком божьим», которому воспрещалось стричь волосы, употреблять вино, петь песни и спать с женщинами. Самсон смог выполнить лишь первое из этих условий: он не стриг волосы. Что касается остального, то правильнее всего было бы назвать его буйным пьяницей и бабником. Он женился на филистимлянке, жившей в Фимнафе, поэтому в определенной степени принадлежал к общественной структуре филистимлян и израэлитов.

Самсон был вспыльчивым и необузданным человеком. Он часто ссорился со своими соседями-филистимлянами и даже убил нескольких из них во время инцидента в городе Аскалоне. В другой раз он сжег поля и виноградники в окрестностях Фимнафа, а жители города в отместку убили его жену, тестя и тещу. Самсон бежал на израэлитскую территорию, но был выдан филистимлянам своими соплеменниками. Вскоре ему снова удалось бежать и убить многих из своих пленителей ослиной челюстью. Подвиги Самсона превратили его в местного народного героя, и вокруг него стали собираться люди, объединенные идеей партизанской войны против угнетателей Израиля.

Несколько лет спустя Самсон, не утративший привычки к пьянству и распутству, воспылал страстью к другой филистимлянке, по имени Далила, заманившей его в ловушку своими любовными чарами. Успешно выполнив свою задачу, Далила быстро предала любовника, который был схвачен и приведен в Газу. Самсон снова оказался в руках филистимлян, но на этот раз ему не позволили ускользнуть с такой же легкостью, как раньше. Буйного израэлита обрили наголо, ослепили, заковали в кандалы и заставили молоть зерно, вращая тяжелый жернов, словно тягловое животное. Тем не менее его одинокий бунт против филистимлян еще не закончился. Прикованный к колоннам, поддерживавшим вход в храм Дагона, в качестве «развлечения» для толпы, собравшейся на религиозный праздник, Самсон собрал все оставшиеся силы, чтобы сдвинуть столбы с места и обрушить фасад храма на своих пленителей. Но, хотя Самсон, сын Маноя, и был легендарным героем, он не смог избавить племена Израиля от владычества филистимлян. Правители Филистии продолжали контролировать торговые маршруты из своих гарнизонных фортов и взимать дань с бедных земледельцев и пастухов из центральной страны холмов.

Во времена судьи Елона (1097–1088 гг. до н. э.) в стране холмов жил ревностный почитатель Яхве из клана Цуфа, жреческого племени левитов. Его звали Елкана, сын Иерохама, и он жил в селении Рамафаим (современный Рамах в окрестностях Рамалы), хотя центр его клана находился в Ефрафе (древнее название Вифлеема). Ежегодно он совершал короткое паломничество по сихемской дороге, чтобы принести жертвы своему богу перед «домом Господа в Силоме» [1-я Царств, 24] — каменном храме, построенном над Ковчегом Завета. У Елканы было две жены, Анна и Фениана, но первая была бесплодна. В 1095 г. до н. э. она сопровождала своего мужа в Силом и вознесла мольбы Яхве о том, чтобы он дал ей сына. Вскоре Анна зачала и родила здорового мальчика, которого назвали Самуилом. Елкана и Анна были настолько очарованы своим маленьким «чудом», что пообещали отправить своего отпрыска на службу Яхве в Силоме. Сразу же после вскармливания младенца передали верховному жрецу Илии, который воспитал ребенка в стенах святилища. С годами Илия состарился, ослеп и стал немощным, а Самуил «возрастал в доме Господа» и был признан всеми племенами Израиля как «пророк» (еврейск. наби).

Гнет филистимлян стал особенно сильным с 1062 г. до н. э. после смерти Самсона (когда Самуилу было тридцать два года) и достиг апогея в битве при Авен-Езере в 1024 г. до н. э., когда Ковчег Завета был захвачен филистимлянами. Пророку Израиля в те дни было более семидесяти лет.

История утраты ларца со скрижалями Десяти Заповедей рассказана в первой книге Царств (главы 4–6). Филистимские сераним отправили свои войска на войну с Израилем. Воины племенной коалиции спустились с холмов, чтобы встретить их на прибрежной равнине к востоку от Афека в месте под названием Авен-Езер. Первое столкновение не закончилось победой ни для одной из сторон, хотя в бою пало много воинов. В тот же вечер племенные вожди вернулись в Силом, пока израэлиты держали оборону в ночные часы. На рассвете старейшины вернулись с Ковчегом Завета, и лагерь наполнился приветственными кличами. Израэлиты преисполнились уверенности, увидев свой военный талисман во главе армии, и снова вышли навстречу противнику.

Вторая битва была еще более ожесточенной, продолжительной и кровавой, чем первая. Многие тысячи погибли в тот день, и Израиль потерпел свое первое крупное поражение от соседнего государства. На этот раз сила Ковчега не защитила Детей Яхве и не привела их к победе. Филистимляне со своими колесницами и тяжелой кавалерией были слишком сильны, в то время как сила Израиля не заключалась в ведении больших сражений на открытой местности. Они забыли о том, что раньше судьи пользовались складками ландшафта и партизанской тактикой для того, чтобы наносить поражение врагам Израиля. Теперь племенные воины заплатили тяжкую цену за свою самоуверенность. Скрижали Закона, хранившиеся в золотом ларце, попали в руки филистимлян и были увезены в город Ашдод в качестве военного трофея.

Гонец из племени Вениамина бежал с поля боя и принес весть о военной катастрофе жрецу Илии в Силоме. Когда измученный посланец достиг города, высший жрец и судья сидел у ворот укрепленного храма. Старый слепой человек был настолько потрясен вестью об утрате Ковчега Завета, что с ним случился сердечный приступ. Он упал назад с каменной скамьи, на которой сидел, ударился головой о входную плиту и сломал шею. Так со смертью Илии Самуил стал судьей Израиля во времена тяжелейшего национального бедствия.

Тем временем филистимляне праздновали свою победу во всех городах прибрежных низменностей. Ковчег Завета был выставлен напоказ в храме Дагона в течение нескольких месяцев, а затем отправился в поездку по другим филистимлянским столицам в Гефе и Екроне. Но празднества продолжались недолго. Вскоре «азиатская чума» — которую мы теперь называем бубонной чумой — со скоростью лесного пожара начала распространяться в северных империях Ближнего Востока, где уже выкосила значительную часть населения Южной Анатолии и Северной Сирии. Теперь она начала распространяться в плотно населенных городах северной части Египетской империи. В самом Египте фараон Аменхотеп III1, с тревогой наблюдавший за развитием ситуации, распорядился об изготовлении 730 статуй богини чумы Сехмет — по две на каждый день года — в попытке умиротворить ее гнев и не пустить смертоносную болезнь в долину Нила.

Чума быстро начала опустошать города филистимлян, распространяясь вместе с крысами на торговых судах с севера. Суеверные жители Ашдода, Гефа и Екрона восприняли моровое поветрие как знак гнева Яхве против тех, кто забрал Бога Израиля от его народа, поэтому они решили немедленно вернуть Ковчег Завета в Израиль.

Зимой 1024 г. до н. э. после семимесячного пребывания у филистимлян Ковчег был помещен на телегу, запряженную волами, и доставлен в селение Вефсамис в долине Сорек. Отсюда местные жители увезли самый священный символ Израиля в холмы к селению Балаах (впоследствии известному как Кириаф-Иарим), где он оставался в течение двадцати лет под надзором Елеазара, сына Аминадава.