ПРИЛОЖЕНИЕ II
ВОЗДЕРЖАНИЕ ОТ СВИНИНЫ И КУЛЬТ СЕТА
=============================================================================================
В течение последних лет антропологам и археозоологам удалось получить новый богатый материал, обобщающий состояние и распространение животноводства на Ближнем Востоке во времена бронзового и железного веков. В результате родились свежие идеи, основанные на том, что среди скоплений животных останков не обнаружено свиных костей, и проливающие свет на этническую принадлежность жителей центрального палестинского нагорья, а также касающиеся стоянок протоизраильтян. К примеру, древние стоянки нагорья, относящиеся к Позднему бронзовому веку (ок. 1550–1200 до н. э.), изобилуют костями свиней, что свидетельствует о развитом свиноводстве и о том, что эти животные были неотъемлемой частью рациона человека. Однако народы, процветавшие здесь в железном веке (ок. 1200—585 до н. э.), практически не употребляли свинину в пищу. В этой связи Брайан Хесс, представляющая отделение антропологии Университета штата Алабама в Бирмингеме, выступила со следующим заявлением: «Для стоянок железного века в Палестине совершенно не характерны свиные отложения… Что касается поиска свиных останков в культурном слое железного века или хоть каких-нибудь свидетельств о них в слоях, более или менее совпадающих с границами железного века, то полученный результат оказывается скорее отрицательным»1.
Хотя отказ от свинины играет важную роль в религиозном обиходе современных иудеев и мусульман, ученые-минималисты, такие как Израиль Финкельштейн и Нил Ашер Зильберман, полагают, что отсутствие свиных костей в культурном слое железного века в центральном нагорье указывает на то, что местные сообщества людей были протоизраильтянами, впервые столкнувшимися с проблемой этнической самоидентификации2. Исследователи указывают, что на этих стоянках «из свинины не приготовляли пищи, не ели и не разводили свиней»3. В то же время стоянки железного века в соседних регионах, то есть на территориях извечных врагов израильтян, богаты костями свиней4. Эти статистические данные привели Финкельштейна и Зильбермана к следующему заключению:
«Возможно, протоизраильтяне перестали есть свинину исключительно потому, что окружавшие народы — их исконные враги — активно употребляли ее в пищу. То есть протоизраильтяне осознали свою инородность и чуждость другим племенам. Отличный от прочих народов пищевой рацион и кулинарные традиции — вот два принципа, на основании которых формируются этнические границы. Монотеизм, связанные с Исходом традиции и Завет сложились, видимо, значительно позже. За полтысячелетия до фиксации библейского текста с характерными для него конкретными предписаниями Закона и пищевыми регламентациями, израильтяне предпочли — по причинам, которые не вполне ясны до сих пор, — не употреблять свинину в пищу. Когда так же поступают современные евреи, они следуют древнейшим, археологически подтвержденным культурным обычаям своего народа»5.
Позволяет ли современная интерпретация того факта, что в центральном нагорье на стоянках железного века отсутствуют свиные останки, уверенно говорить о том, что здесь жили древние израильские сообщества, самостоятельно выработавшие уникальную форму этнической самоидентификации? Религиозный принцип, запрещающий вкушать свинину, содержится в Пятикнижии6. Книга Левита, — повествующая о том, как утверждалась основа Завета, — договор между Израилем и Яхве, устанавливающий особый регламент взаимоотношений народа с Богом, — предостерегает против «свиньи, потому что копыта у нее раздвоены и на копытах разрез глубокий, но она не жует жвачки, нечиста она для вас; мяса их не ешьте и к трупам их не прикасайтесь; нечисты они для вас» (Лев. 11:7–8)7. Аналогичное правило содержится в главе 14 Второзакония8.
Хотя эти предписания, скорее всего, были сформулированы в VII в. до н. э., ибо именно в это время произошел грандиозный сдвиг в области религиозного сознания, вследствие которого культ Яхве обрел строгие упорядоченные формы, однако указанные предписания отражают более архаичную традицию воздержания от свинины, восходящую ко времени возникновения в центральном нагорье первых израильских поселений. С точки зрения археолога-библеиста Ролана де Во,
«этот запрет, видимо, сложился в доизраильские времена, но и в Израиле он не претерпел никаких изменений, несмотря даже на то, что его изначальный религиозный смысл забылся. Современные евреи и мусульмане воздерживаются от свинины, сами не зная почему, если не считать запрещений Торы и Корана. Вполне возможно, что отвращение к свинине, — привычка, ставшая второй натурой израильтян, — стало реакцией на ее ритуальное использование, которое они наблюдали в некоторых языческих ритуалах»9.
Ученые в большинстве своем придерживаются мнения, что запрет на вкушение свинины в среде первых израильтян возник по причинам медицинским, географическим, религиозным и политическим10. В целом табу на свинину у протоевреев появилось по гигиеническим соображениям. Свиньи считались нечистыми, неуклюжими животными, привыкшими разгребать мусорные кучи и питаться отбросами, кроме того, животные часто были сильно заражены солитерами. Существовала наивная вера в то, что можно заболеть, например, проказой, коснувшись свиней или выпив их молоко. В основе древнеизраильского запрета на вкушение свинины лежали представления гигиенического плана. Следуя им, можно было противопоставить себя соседним племенам, таким, как филистимляне, моавитяне и аммонитяне, которые были менее мудры и искусны в слове11.
Хотя эти соображения кажутся совершенно справедливыми, и, несомненно, они сыграли свою роль в становлении религиозных запретов на свинину в израильских племенах, однако эта традиция, весьма вероятно, отражает идеи, которые зародились не в Палестине, а в Древнем Египте. Кроме того, отсутствие свиных костей на стоянках протоизраильтян на центральном нагорье явно свидетельствует об иностранном влиянии, которое оказали на них древние египтяне, относившиеся к свиньям со страхом и отвращением, ибо эти животные ассоциировались с богом-обманщиком (трикстером) — Сетом.
Нечистые животные
Греческий историк и путешественник V в. до н. э. Геродот долго жил в Египте, записывая его обычаи и предания. В связи со свиньей он, в частности, отмечал, что египтяне считают ее «настолько нечистым животным, что если человек, проходя мимо, случайно коснется свиньи, то он спешит к реке, чтобы немедленно нырнуть в нее во всей своей одежде»12. Далее Геродот утверждает:
«Свинопасам, несмотря на то, что в них течет чистая египетская кровь, запрещено входить в любые храмы, открытые для всех остальных египтян. Более того, никто не отдаст свою дочь замуж за свинопаса и не возьмет себе жену из их среды. Таким образом, свинопасы вынуждены вступать в браки среди себе подобных. Свинину не приносят в жертву ни одному из богов, кроме Бахуса [Осириса] и Луны, которых чествуют подобным же образом, принося им обоим в жертву свиней на полнолуние, а затем съедая мясо этих животных»13.
Геродот также говорит о жертвоприношениях свиней в полнолуние, что «конец хвоста, селезенка и большой сальник [плева или оболочка, покрывающая внутренности] собирались, накрывались нутряным салом, найденным в желудке животного, и сжигались»14. Все оставшееся мясо животного съедалось в тот же день, «а в другое время они не стали бы и пробовать его вкус. Люди бедные, которые были не в состоянии принести в жертву живых свиней, делали свиней из теста, выпекали их и приносили в жертву»15. В ритуалах Осириса, которого греки эллинистической эпохи отождествляли с Бахусом, животное приносили в жертву у дверей храма Бахуса, после чего его уносил тот самый свинопас, «который пригнал животное»16. В I в. н. э. римский биограф Плутарх также описывает, что в Египте, где свиньи хотя и почитались животными нечистыми, они один раз в год приносились в жертву богине Луны Селене17.
Помимо этих наблюдений над табу и жертвоприношениями свиней в Древнем Египте, римский натуралист и историк И в. Элиан рассказывает немало любопытного об отношении к свиньям в этой стране. По его словам, это животное «в обжорстве своем не останавливалось даже перед пожиранием собственных детенышей», и если ему «встречается труп человека, оно не воздерживается и от поедания его»18. По этой причине египтяне сторонились свиней как «животных нечистых и всепожирающих»19. Элиан цитирует Манефона, сказавшего, что «всякий, кто выпьет молока свиньи, заболеет проказой и покроется струпьями»20. Как следствие этого, писал Элиан,
«египтяне были убеждены, что свинья — это мерзость для солнца и луны. Соответственным образом, когда они устраивают праздники в честь луны, они один раз в год приносят ей в жертву свиней, но более и не думают приносить свиней в жертву ни в какое другое время и никакому другому божеству…»21
Наконец, Элиан сообщает, что, по свидетельству греческого астронома и врача Евдокса Книдского (ум. 355 г. до н. э.), египтяне воздерживались от принесения в жертву свиней, поскольку после посева зерна они выгоняли стада свиней на поля, и животные втаптывали зерно в почву, чтобы оно не пропало и его не склевали птицы22.
Черная свинья
Таковы уж были в Древнем Египте обычаи в отношении свиньи: с одной стороны, ее презирали как нечистое животное, а с другой почитали священной и приносили в жертву один раз в год во время полнолуния. И хотя отказ от свинины мог быть продиктован соображениями гигиены, место свиньи в египетском обществе было связано с обрядами и ритуалами, окружавшими культ Сета (греч. Тифон), бога хаоса и беспорядка, почитавшегося также властелином выжженных солнцем пустынь.
Одна из историй, подтверждающих связь Сета со свиньей, — это миф, в котором возникает знаменитый египетский символ — Око Гора. В главе 12 «Книги мертвых» говорится о том, как однажды бог солнца Ра сказал Гору: «Позволь мне поглядеть, что творится в твоем глазу». Заглянув в глаз Гора, Ра произнес: «Взгляни вон на ту черную свинью». Поглядев на нее, бог-сокол тотчас получил рану в глаз. В тексте далее говорится, что рану эту нанес не кто иной, как Сет, превратившийся в черную свинью23. После этого коварного выпада бог Ра повелел, что отныне свинья будет почитаться мерзким и нечистым животным.
Еще более важно, что Сет появляется в виде свиньи в мифе об Осирисе, боге подземного мира, — мифе, отражающем вечный круговорот смерти и воскресения. После того как Осирис был убит собственным злобным братом Сетом, вдова Осириса Исида поспешила в Дельту Нила, чтобы на всякий случай защитить их сына Гора. Она приняла облик коршуна и «следила за кровожадным чудовищем Сетом — диким кабаном», пока ее сын Гор, сокол, оставался в гнезде24. Другая легенда, по всей видимости, отражающая более раннее предание, в котором Осирис был убит Сетом в образе свиньи или дикого кабана25, повествует о том, как «Тифон охотился на кабана, когда обнаружил изрубленное мертвое тело Осириса, и поэтому свиней один раз в год приносят в жертву»26.
Это жертвоприношение представляло собой акт мести за убийство Осириса, который принял образ черной свиньи, или кабана. В своем классическом труде «Золотая ветвь», впервые опубликованном в 1922 г., британский антрополог сэр Джеймс Джордж Фрейзер (1854–1941) утверждает, что первоначально свинья, приносившаяся в жертву во имя Осириса, замещала самого бога в образе духа зерна27. Тесная связь между свиньями и зерном присутствует в рассказе Книги Исхода о том, как после ежегодного посева крестьяне выгоняли на поля свиней, чтобы те втоптали зерна в землю и птицы не склевали их. И лишь в гораздо более поздние времена, по мнению Фрейзера, свинья стала объектом отвращения и презрения, годным лишь на то, чтобы символизировать коварного бога хаоса и беспорядка.
Культ Сета
Хотя Сет часто упоминается в образе кабана или свиньи, в древнеегипетском искусстве и литературе он чаще изображался в качестве мифического существа, упоминаемого как зверь-сет, или фенек — нечто среднее между пустынной лисицей и гиппопотамом. Кроме того, это существо изображалось с человеческим туловищем и головой зверя-сета, держащим в руке копье. Благодаря ассоциации со своим сыном по имени Себек, богом с головой крокодила, Сет также почитался в образе крокодила, особенно в храме Кома в Омбосе в Южном Египте. Он часто представал в обществе Гора, своего будущего убийцы, стоящего над ним (вполне возможно, что это — прообраз христианской иконографии, в которой архангел Михаил изображается поражающим сатану в виде дракона). По причине преобладания культа Себека в восточной части Дельты Сет из Омбоса также пользовался там особым почитанием. Например, в храмах в районе Тель эд-Даб» а, (древний Аварис), и Пи-Рамесса (библейский Рамсес) этот бог почитался царями XIII династии (ок. 1786–1700 гг. до н. э.), а некоторые из них носили имена, восславляющие Себека.
XIII династия правила одновременно с XIV; она охватывает первую половину Второго переходного (промежуточного) периода истории Древнего Египта, ок. 1786–1575 гг. до н. э. Эти две династии пресеклись, когда в Египет ок. 1730–1650 гг. до н. э. вторглись войска гиксосов, сделавшие своей столицей город Тель эд-Даб» а. С этого времени он стал центром культа Себека и его отца Сета, бога пограничных земель и «бога-чужеземца»28, а сам Се-бек стал синонимом бога гиксосов Ваала29 и приобрел его атрибуты. После этого новое синкретическое божество получило имя Сутех (вавилонская версия имени Сет), и даже после изгнания гиксосов из Египта его культ процветал в восточной части Дельты.
Хотя культ Сета в период правления Эхнатона и Амарнского режима ушел в подполье, в период правления Хоремхеба он был возрожден, особенно в восточной части Дельты. Например, Хоремхеб санкционировал возведение громадного храма Сета в Тель эд-Даб» а, прямо на месте более древней культовой постройки. Здесь правительница Египта по имени Себекнофру, или Себеккара, ок. 1789–1786 гг. до н. э., почиталась в качестве божества в период XIII династии, непосредственно перед вторжением гиксосов30. Действительно, установлено, что храм Хоремхеба был построен вдоль той же оси, что и азиатский храм, возведенный на том же месте, свидетельствуя о непрерывности традиции, продолжавшейся более 400 лет — с XIII по конец XVIII династии.
Другим районом Восточной Дельты, ставшим центром культа Сета, был приграничный город Силе. Рамсес I, правивший чуть более года после смерти Хоремхеба, ок 1308 г. до н. э., был здесь градоправителем в правление его предшественника. Как и его отец Сетос, правивший городом во времена царствования Аменхотепа III, Рамсес был известен как почитатель Сета. Эта традиция продолжалась в правление сына Рамсеса, Сети I, а после него — в правление сына Сети, Рамсеса II, который в 34-м году своего царствования воздвиг памятный камень, известный как «стела 400-летия» и найденный в Танисе. На нем изображен царь, поклоняющийся Сету в его семитской ипостаси — Ваала, или Сутеха, представленного в образе человека с короной конической формы31. Характерные черты лица бога выдают его азиатское происхождение, и он предстает в ипостаси правителя чужеземных земель32.
«Стела 400-летия» провозглашает почитание Сета непосредственными предшественниками царя, включая и его прадеда Сетоса, фигурирующего у Манефона в повествовании об Осарсифе-Моисее. Она также отмечает 400-летнее правление Сета в восточной части Дельты, которое, по мнению австрийского египтолога Манфреда Битака, началось в древнем Аварисе, современной Тель эд-Даб» а, в царствование фараона XIII династии по имени Негеси, правившего в 1720–1705 гг. до н. э.33 Однако, как отмечалось выше, цари этой династии почитали правительницу Египта по имени Себекнофру, или Себеккара, поклонницу Се-бека, в том самом месте в Тель эд-Даб» а, где стоял крупный храм гиксосов, почти наверняка посвященный Сутеху. Таким образом, налицо все основания полагать, что именно она, Себекнофру, а не кто-либо из царей XIII династии, установила культ Себека и Сета в Восточной Дельте.
Линия преемственности
Поскольку гиксосы с особым усердием почитали Сета в Аварисе, вполне возможно, что они приносили жертвы своему богу. Действительно, упоминания об этом есть в одном тексте, датируемом Рамессидским периодом и связанном с царем гиксосов Апопи (ок. 1608–1575 гг. до н. э.).
По преданию, он сделал Сета своим личным богом-покро-вителем, поклоняться которому не мог никто другой во всей стране, кроме него. В честь этого бога был возведен прекрасный храм, расположенный рядом с «Чертогом Апопи», — храм, в который царь «являлся [каждый] день, чтобы принести положенные жертвы Сету»34. Однако нет никаких указаний, чтобы хотя бы некоторыми из этих жертв были свиньи. Действительно, в главном храме гиксосов в Тель эд-Даб» а, сопоставимом по стилю с храмом в Хазоре, что на северо-палестинском нагорье, были обнаружены факты, свидетельствующие, что свиньи там никогда не приносились в жертву.
Внутри храма был найден полый алтарь из необожженных кирпичей (его размеры—2 х 3 м), так называемый ба-мах, а по соседству с ним — ямы, в которых были обнаружены большие залежи золы и обгоревших костей — следы бесчисленных жертвоприношений, совершенных здесь за многие годы. Многие из этих костей — коровьи и бычьи, немало овечьих, но среди них нет ни единой свиной кости, хотя в захоронениях гиксосов имеется немало следов того, что они употребляли в пищу свинину35. Как писал в связи с этими находками Битак, «создается впечатление, что существовало табу на принесение свиней в жертву богам»36. Итак, вполне возможно, что гиксосы переняли религиозные обряды у туземных египтян. Но прежде чем защищать это утверждение, необходимо подчеркнуть, что свиньи в Палестине считались священными в эпоху палеолита, то есть до 80 000 г. до н. э.37, а также в эпоху раннего (ок. 3200–2200 гг. до н. э.) и среднего (ок. 2000–1550 гг. до н. э.) бронзового века38. Так, свинья или дикий кабан, ассоциировавшиеся в большей степени с верховным богом Ваалом39 и хтоническими40 божествами (то есть божествами подземного мира), в более поздние времена считались по преимуществу жертвенными животными41. Еще более знаменательно, что воздержание от мяса свиней было широко распространено среди финикийцев Сирии и Ливана, островитян Кипра (где находилась большая колония финикийцев), арабов доисламской эпохи и многих других народов Древнего мира, говоривших на семитских языках42.
Несмотря на это, нет никаких сведений о воздержании от свинины в поселениях позднего бронзового века в Палестине, что указывает на другую линию преемственности в древнейших общинах раннего, I железного века на центральном палестинском нагорье. По мнению авторов данной книги, эта традиция уходит корнями в Египет, точнее — в регион Восточной Дельты, ко временам гиксосов. Она была перенята позднейшими племенами — выходцами из Азии в период после изгнания гиксосов и попала на центральное палестинское нагорье из Египта после краха Амарнского режима. Таковы примерные временные рамки Исхода, указываемые различными античными авторами, такими, как Апион и Манефон. Хотя наиболее ранние поселения I железного века датируются временем не ранее 1200–1100 гг. до н. э., на миграцию и освоение новых мест этим людям могло потребоваться не менее века.
Если воздержание от свинины у раннеизраильских общин действительно восходит корнями к Египту, то можно говорить о том, что это объясняется присутствием в Палестине сильного египетского военного контингента, особенно в правление Мернептаха и его отца Рамсеса II в XIII в. до н. э. Однако за пределами важных стратегических гарнизонных городов, таких как Иерусалим (см. главу 18), египетские укрепленные форты встречались только вдоль прибрежного торгового пути из Египта в Сирию. Это совершенно непонятно, ибо поселения железного века без свиных костей постоянно находят на центральном нагорье, а не в прибрежных низменностях, где их резонно было бы ожидать, если бы воздержание от свинины объяснялось массовым присутствием египтян.
Единственная неувязка в этой стройной картине — Тель Джеммех, поселение на южном побережье Палестины, где 0,3 % костей, раскопанных в ямах в этом поселении позднего бронзового века, приходятся на долю свиных. Этот факт позволил Гессе предположить, что это «может отражать пищевые пристрастия и, возможно, правила питания, основанные на культурных слоях египтян»43.
Куда более вероятно, что этой линией преемственности табу и запретов на свинину среди древних израильтян мы обязаны библейским, греко-египетским и греко-римским преданиям о переселении египтян и азиатских народов из Дельты Нила в Палестину после краха Амарнского режима. Множество новых свидетельств о воздержании от свинины, найденных среди костей животных в поселениях I железного века на центральном палестинском нагорье, указывают на то, что Исход имел место спустя несколько веков после изгнания гиксосов.
