ПОСЛЕСЛОВИЕ

По-видимому, Джон Диксон и Пьяцци Смит ошибочно назвали «инструмент», найденный в северной шахте погребальной камеры царицы «бронзовым». Египтологи утверждают, что бронзовый век наступил только в эпоху Среднего царства. Таким образом, исследователи викторианской эпохи ошибочно принимали за бронзу медь. К моему удивлению, 2 ноября 1993 года доктор А. Дж. Спенсер и доктор Эндрюс, ассистенты отдела египетских древностей Британского музея, информировали меня, что два сосуда эпохи Второй династии, которые раньше считались медными, признаны изготовленными из бронзы. Это значило, что описание Диксона и Пьяцци Смита оказалось абсолютно правильным! Бронзовый век начался в Египте гораздо раньше, чем это считалось до сих пор.

Доктор Спенсер любезно разрешил мне сфотографировать железную пластину, найденную в 1837 году британским инженером Дж. Р. Хиллом, которая была вделана в соединение в южной шахте погребальной камеры царя пирамиды Хеопса. Чтобы извлечь ее, было необходимо «отодвинуть две внешние плиты внешней поверхности пирамиды». Г-н Хилл и другие представили сертификат, удостоверяющий, что железная пластина относится ко времени строительства пирамиды, а затем направили древний реликт в Британский музей.

Размер железной пластины — 26 см на 8,6 см. В 1926 году доктор А. Пукас, директор химического департамента в Отделе египетских древностей, изучил ее и сделал вывод, что железная пластина изготовлена в то время, когда была сооружена пирамида, но когда ему сообщили, что железо — не метеоритное, он изменил свое мнение.

Этот вопрос так и оставался непроясненным более пятидесяти лет, до 1989 года, когда два известных специалиста в области металлургии, доктор эль-Гайер из Суэца с факультета нефти и минералов и доктор М. Р. Джонс из Империал-Колледжа в Лондоне, произвели совместно химические анализы таинственной железной пластинки и, к раздражению Британского музея, заключили, что «пластина была вделана в Великую пирамиду в то же время, когда та была построена». Химический анализ также показал таинственные следы золота, и исследователи предположили, что сверху пластина могла быть покрыта этим металлом. Ученые сделали вывод о том, что первоначальные размеры пластины составляли 26 на 26 сантиметров (интересно, что 26 сантиметров составляют ровно половину «царского локтя» — меры измерения, которой пользовались строители пирамид), и, возможно, она использовалась для того, чтобы закрыть южную шахту в нескольких метрах от поверхности. Если принять заключение эль-Гайера и Джонса — а у нас нет серьезных причин в них сомневаться, — то и железный век тоже начался на много столетий раньше общепринятого у египтологов срока!

10 октября 1993 года я прибыл в Мюнхен, чтобы повидать Рудольфа Гантенбринка. Целью визита было предоставить ему всю информацию по поводу утеряных предметов Диксона; но, помимо всего прочего, меня интересовала видеозапись, сделанная в северной шахте погребальной камеры царицы. Я надеялся увидеть длинный металлический стержень, который предположительно использовал Диксон при исследовании шахты.

И я увидел этот металлический стержень. Он состоял из нескольких секций по 4 метра длиной, соединенных вместе металлическими муфтами. Кросс-секции были восьмиугольными в сечении с диаметром около 20 миллиметров. Когда робот прошел дальше, мы заметили на двери небольшой предмет. Внезапно наши глаза зафиксировали на нем золотистый отблеск. Рудольф остановил кадр, и мы, изумленные и потрясенные, рассмотрели еще один «инструмент», очень похожий на тот, который нашел Диксон — только казалось, этот сделан из золота. Со все возрастающим напряжением мы смотрели, как робот приближается к таинственному повороту шахты. Здесь, уходя за угол, лежал длинный кусок дерева со сломанным концом, в поперечнике дерево было примерно таким же, как и палка из кедра, найденная в 1872 году. Теперь не оставалось сомнения, что шахты обещают Рудольфу новые интересные находки.

Когда я сообщил об этих ошеломляющих открытиях доктору Эдвардсу в своем письме, он попросил Рудольфа приехать в Лондон и показать видеозапись в Британском музее. Это событие произошло 22 ноября 1993 года в 3 часа дня, после замечательного ленча с Рудольфом, доктором Эдвардсом и профессором Джином Киризелом, который специально для этого приехал из Парижа. Теперь все мы жаждали отыскать утерянные предметы. Я сказал, что хочу поведать эту историю газетам, сообщив в том числе; что древние находки покоятся под «Иглой Клеопатры». Мы тогда и представить не могли, как обернется дело. Шестого декабря 1993 года наша история появилась сразу в нескольких лондонских газетах, среди которых был и «Индепендент».

Восьмого декабря я уехал в Каир для того, чтобы присоединиться к группе Би-Би-Си, которая намеревалась снять документальный фильм, основанный на книге «Тайна Ориона». Продюсер Крисе Манн и его ассистент Ромейн Ланкастер с первого дня загрузили нас с Эдрианом работой. Оператор Брэхем Вивере, звукооператор Роджер Лукас, ведущая Эмма Фройд впервые были в Египте. Взволнованные видами, которые им открылись, и темой, которую нам предстояло осветить, члены съемочной группы две недели трудились не покладая рук. И именно в Египте я получил срочный факс от моей жены Мишель: утерянные предметы найдены.

Я немедленно позвонил из Каира доктору Эдвардсу, который сообщил удивительнейшую новость — потеря обнаружилась в запасниках Британского музея. Как выяснилось, доктор Петер Шор, который в 70-е годы работал в музее, увидел статью в «Индепендент» и вспомнил, что примерно в 1972 году кто-то принес эти находки в музей. Как позднее выяснилось, этим человеком оказалась миссис Бет Портеус, пра-правнучка Джона Диксона.

Двадцать третьего декабря мы вернулись в Лондон. Эдриан и я, естественно, со всех ног бросились в Британский музей для того, чтобы увидеть эти памятники старины. Вот они, в коробке из под сигар Джона Диксона. Мы были очень взволнованы при виде единственных предметов, найденных в Великой пирамиде. Я осторожно взял их в руки и подумал, что 4500 лет назад их держал в руках неизвестный жрец-архитектор, который затем положил эти предметы в северную шахту погребальной камеры царицы. Было странно видеть их здесь, в стерильной чистоте египетского отдела Британского музея, но это, возможно, лучшее для них прибежище.

Теперь мы ждем результаты исследований экспертов, которые предпринимает Британский музей. Из какого материала сделан «инструмент» — из бронзы или меди? Является ли он «Пеш-ен-кефом», использовавшимся для церемонии «открытия рта»? Какие еще тайны нам предстоит разгадать?