Глава Шестая. Господин Юбилеев

В ноябре 2002 года я впервые посетил Телль-эль-Амарну, уединенный город на восточном берегу Нила в центральной части Египта. Я был не один - меня сопровождали сорок шумных итальянцев, которых привез в Египет мой хороший знакомый, Адриано Форджионе, редактор выходящего в Риме журнала "Нега". Каждый год Адриано организует специальный тур в Египет для своих читателей и часто просит меня сопровождать их. Если я не занят, то с радостью соглашаюсь, потому что очень люблю эти поездки, которые дают мне возможность встретиться с моими читателями, а также завести новых друзей[].

Мы выехали из отеля "Meridian" в Гизе и по сверкающей новым асфальтом дороге направились в Фаюм. Стоял теплый осенний день, и всех нас охватило особое чувство, ожидание приключений. Я уже давно хотел попасть в Телль-эль-Амарну, но почему-то никак не мог найти времени или возможности для такого путешествия.

Доехав до границы оазиса Фаюм, наш водитель повернул на юго-восток, в направлении Нила. На протяжении нескольких часов мы ехали вдоль реки, пока не добрались до оживленного торгового города Аль-Минья. Немного отдохнув и подкрепившись, мы отбыли из Ми-ньи и доехали до маленькой деревушки Малави, где переправились через Нил на ветхом от старости пароме. Мы оценили буйство природы оставшейся за спиной долины Нила, когда углубились в пустыню, чтобы добраться до широкой равнины в форме полумесяца, обрамленной холмами со скалистыми склонами. Это была знаменитая Телльэль-Амарна.

Но где же легендарный город солнца?

К сожалению, почти весь Ахетатон исчез - как говорится, унесен ветром. Давно перестали существовать роскошные дворцы и великолепные храмы, когда-то украшавшие это место. Давно нет знаменитого Великого храма Атона. Все, что осталось от города, - это контуры фундаментов и две разбитые колонны так называемого Малого храма Атона. По словам Барри Кемпа, который в 1977-1978 годах руководил отделением Египетского исследовательского общества в Эль-Амарне, "Амарна никогда не была невидимым городом в том смысле, что о нем не знали, хотя на протяжении долгих периодов его просто не замечали из-за отсутствия интереса"[]. Однако теперь его с полным основанием можно назвать невидимым. Для того чтобы увидеть Ахета-тон, как и мой родной город, Александрию, нужны не глаза, а воображение.

В нашу эпоху на развалины Телль-эль-Амарны первым обратил внимание француз Эдме Жомар, один из руководителей наполеоновской экспедиции 1798- 1799 годов, который по пути в Каир вниз по течению Нила наткнулся на остатки какого-то огромного города, которого не было ни на одной карте. "Большая часть зданий была полностью разрушена, так что различимы были одни лишь фундаменты", - жаловался Жомар.

Совершенно случайно он наткнулся на забытый город Ахетатон, или скорее на то, что осталось от города после того, как его сровняли с землей, буквально разобрав по камешку, разгневанные жрецы Амона-Ра в 1335 году до н. э. Жомар от руки сделал набросок города, который служил приблизительной картой вплоть до 1824 года, когда в это место прибыла археологическая экспедиция под руководством сэра Джона Гарднера Уилкин-сона.

Следующим был прусский археолог Ричард Леп-сиус, изучавший Ахетатон в 40-х годах XIX века. Однако систематические археологические раскопки этого места были начаты сэром Уильямом Флиндерсом Петри в 1891 году. Начиная с 1917 года Амарна подробно исследовалась несколько раз; последней была экспедиция 1977-1978 годов под руководством Барри Кемпа и Мо-хаммада Абдель Азиза Авада, отчеты которой были опубликованы в 1993 году лондонским Обществом изучения Египта (EES)[]. По результатам всех этих исследований, особенно последнего, можно представить, как выглядел город Ахетатон. Сегодня модель города, выполненная британскими архитекторами, выставлена в EES[].

По меркам городов древности, Ахетатон был крупным городским центром, протянувшимся на двенадцать километров в длину и два километра в ширину. Только что построенный, он должен был казаться сверкающим бриллиантом на восточном берегу Нила.

Он занимал территорию на обоих берегах реки, и в его границы входили зеленые поля на западном берегу. По оценкам специалистов, население города за несколько лет выросло до тридцати тысяч человек - огромное число для второго тысячелетия до новой эры, когда большинство людей жили в поселениях численностью не более тысячи человек. Это была настоящая столица.

По египетской традиции, строительные работы в Ахетатоне начались с сооружения гробниц для царской семьи и знати. Они были вырезаны в склонах холмов к востоку от центра города. Царская часть города называлась ‹Атон Прославленный в Юбилеях" и состояла из просторных храмов с открытыми дворами, роскошных дворцов и домов с садами и частными причалами на берегу Нила, а также всевозможных вспомогательных зданий, таких, как казармы, мастерские, правительственные учреждения, архивы, конюшни и склады. В городе была проложена величественная улица, которая служила для церемониальных шествий фараона и проходила параллельно реке между Великим дворцом и Великим храмом Амона. Последний носил название "Дом Амо-на"[]. Огромный храм в плане имел вид вытянутого четырехугольника; вход в него находился с западной стороны, и к нему примыкал закрытый внутренний дворик, а далее шли шесть смежных дворов. С тыльной стороны храма располагалась бойня для жертвенных животных, а еще дальше, в самой дальней части храмового комплекса, находилось святилище Атона, состоявшее из нескольких открытых дворов с сотнями столов для подношений. Весь храмовый комплекс длиной 760 метров и шириной 290 метров был обнесен высокой стеной. Дворец царя находился к югу от Великого храма, и от него к царским садам, выходящим на Нил, вел маленький мостик. К югу от царского дворца был построен так называемый Малый храм Атона, который, по всей видимости, служил личной молельней фараона. В городе было два порта, один для Великого храма, а другой для царского дворца. Большая пристань с несколькими мелкими причалами обслуживала многочисленные склады и жилые районы города.

На первый взгляд Ахетатон был совершенен. Но, к сожалению, его строили в спешке - на скорую руку, как выразился Дональд Редфорд, - чтобы удовлетворить желание фараона как можно скорее перевезти свой двор из Карнака. Если бы его не разрушили, вряд ли хотя бы одно из зданий простояло достаточно долго без постоянных ремонтов и реконструкций.

Что касается расположения, то худшего места фараон выбрать просто не мог. Это была негостеприимная пустынная впадина, жизнь в которой делали еще тяжелее расположенные на востоке холмы, которые сильно нагревались солнцем. Летом Ахетатон должен был превращаться в адское пекло. Город не был защищен пышной растительностью долины Нила, и ветер приносил в него пыль из засушливой восточной пустыни. Даже сегодня в этом районе живут лишь несколько семей феллахов, едва сводящих концы с концами. Почему же фараон выбрал это неудачное место, чтобы построить вечную обитель для бога солнца?

По мнению египтолога Сирила Олдреда, Эхнатон решил перенести столицу из Карнака в Телль-эль-Амарну на пятом году своего правления, потому что получил указания от бога солнца Ра-Хорахти[]. Намек на это содержится в заявлении Эхнатона, которое он сделал по поводу основания города и которое начинается с торжественного перечисления титулов РаХорахти-Атона. Далее перечисляются титулы фараона, и он объявляет: "Да живет Отец, божественный и царственный Ра-Хорахти, ликующий на Горизонте в имени своем Свет, который есть Атон (солнечный диск), он, кто живет вечно и вековечно…"[] Дональд Редфорд, считающийся специалистом по эпохе Эхнатона, обращает внимание на надпись, в которой царь, по всей видимости, "высказывает убеждение, что боги утратили свою силу, и описывает своего нового бога как абсолютно уникального и живущего на небе… многочисленные эпитеты не оставляют сомнений, что речь идет о Ра-Хорахти, "Ра - Горе Горизонта", великом боге солнца Гелиополя"[]. Он также указывает, что верховный жрец города Ахетатона носил титул "Главный Провидец Ра-Хорахти", явно позаимствованный у солнечного культа Гелиополя[]. Как мы видели, Ра-Хорахти был богом восходящего на восточном горизонте солнца. Может быть, видение, побудившее Эхнатона выбрать Телльэль-Амарну, имело отношение к восходу солнца над восточными холмами в какой-то особый день, игравший ключевую роль в функции будущего города солнца?

Правление Эхнатона, продолжавшееся около восемнадцати лет, обычно называют "периодом Амарны", поскольку начиная с пятого года правления и до самой смерти в 1335 году до н. э. фараон большую часть времени проводил в своем новом городе Ахетатоне, построенном в Телль-эль-Амарне. Поначалу этот период характеризовался возвратом к более древней - а значит, более благочестивой и легитимной - религии Гелиополя и ее богу солнца Ра-Хорахти. Для египтян - в этом они не отличались от других древних культур - идеальной моделью было не настоящее, а прошлое, золотой век, когда порядок в обществе определялся строгими моральными нормами, глубокими религиозными убеждениями и, что самое главное, неукоснительным соблюдением космических законов, о чем свидетельствуют великие пирамиды и храмы солнца, оставшиеся в окрестностях Гелиополя. Для периода Амарны характерны явные изменения в искусстве; это своего рода ренессанс эпохи фараонов. По мнению египтолога Артура Вейгала, "искусство Эхнатона можно назвать ренессансом - возвращением к классическим традициям древности; в основе этого возвращения лежало желание подчеркнуть, что царь является воплощением самого древнего из всех богов, Ра-Хорахти"[].

Все это свидетельствует, что Эхнатон представлял себя - или, возможно, своего умершего отца Аменхотепа III - как вернувшегося бога солнца из древнего Гелиополя[], своего рода мессию, который отберет религиозную власть у коррумпированных жрецов Карна-ка и вернет истинным ее хранителям, жрецам Ра-Хорахти в Гелиополе.

Первоначальные намерения Эхнатона понятны: подчеркнуть превосходство Ра-Хорахти и показать, что теперь этот бог Гелиополя объединился с Атоном, превратившись в РаХорахти-Атона. Но почему, выразив преданность Ра-Хорахти, Эхнатон не вернул религиозную власть жрецам Гелиополя, а взял ее себе, перенеся религиозный центр в Телльэль-Амарну? Этот вопрос встает еще более остро, если мы вспомним, что процесс возвращения в Гелиополь начали его отец, дед и прадед[]. Я убежден, что часть ответа заключена в политической стратегии Эхнатона, которую он разработал для проведения в жизнь своего великого плана религиозной реформы и которая через несколько лет вынудила его отказаться от идеи объединенного бога солнца в пользу одного бога, Атона. Совершенно очевидно, что образ Ра-Хорахти (человек с головой сокола, над которой сияет солнечный диск) полностью исчезает из религиозного искусства Телль-эль-Амарны. Изображать разрешается только солнечный диск Атон. Однако фараон не запрещал поклоняться Ра-Хорахти, потому что в течение всего периода Амарны самые влиятельные чиновники и жрецы Ахетатона выказывали уважение к Ра-Хорахти.

Более того, верховный жрец Ахетатона носил титул "Главный Прорицатель Ра-Хорахти". Причина исчезновения образа Ра-Хорахти из искусства периода Амарны, по всей видимости, заключается в том, что у Эхнатона появилась неприязнь к разнообразным изображениям бога солнца, отличающимся от простого золотого диска с отходящими от него лучами. Другими словами, фараон позволял изображать бога солнца только в том виде, в каком он появлялся перед людьми. Единственными дополнительными символами были похожие на листья ладони на концах солнечных лучей (вероятно, они должны были отображать тепло и защиту, которые дает солнце), а также маленькие значки анх, символы жизни, которые иногда присоединялись к ладоням. И все. Во всем Египте были запрещены фигуры людей, животных или любые другие символы[].

Одним ударом Эхнатон уничтожил иконографические различия, вызывавшие раскол между северным богом солнца (Ра-Хорахти, человеком с головой сокола и короной в виде солнечного диска) и южным богом солнца (Амон-Ра, человеческая фигура с короной в виде двух божественных перьев). Все это помогает понять, почему Эхнатон считал Атона величайшим и уникальным богом, но не объясняет, почему он выбрал Телль-эль-Амарну для посвящения своему уникальному богу солнца. Почему он не вернул религиозный центр в Гелиополь, что можно было бы предположить по его преданности Ра-Хорахти и сходству последнего с Атоном? Может быть, он боялся, что переезд в Гелиополь спровоцирует религиозную войну между севером и югом? Или любимый эпитет фараона, "живущий в Маат", заставлял его поступать согласно Маат? А может, он нашел путь посредством Маат - в конце концов, это понятие предполагало равновесие космического порядка на небе и на земле - попытаться сбалансировать религиозные силы, раздирающие Египет на части?

Мы уже говорили о том, что концепция космического порядка, или равновесия, была очень важна для древних египтян. Лучше всего это иллюстрируется так называемой сценой суда, когда души умерших взвешиваются на божественных весах Маат, на другой чаше которых лежит перо истины и справедливости. В мире природы этот механизм равновесия - сегодня мы называем его экологией - появлялся буквально везде, а в Египте его ярчайшим проявлением был ежегодный разлив Нила и хрупкая экология. Слишком сильный или слишком слабый разлив мог привести к катастрофе. Наводнение должно было быть "правильным", что предполагало хрупкий баланс между уровнем воды у острова Элефантина и временем года. Само существование Египта полностью зависело от равновесия между силами природы и небесными силами, управляющими временем. Требовали равновесия и противоборствующие силы в человеческом обществе - точно так же, как были усмирены Гор и Сет в эпоху сотворения мира. Возможно, именно поэтому Эхнатон считал, что север и юг должны быть уравновешены посредством мудрого управления государством. А поскольку власть фараона была в первую очередь религиозной властью, равновесие должно было быть достигнуто между религиозными силами.

Начиная с Одиннадцатой династии, безудержное стремление к власти южных жрецов из Карнака серьезно нарушило религиозный баланс между севером и югом. Однако возвращение власти жрецам Гелиополя накалило бы обстановку еще больше. Телль-эльАмарна располагалась почти точно на полпути между Карнаком и Гелиополем, играя роль географической оси между "Гелиополем севера" и "Гелиополем юга". Может быть, решение перебраться в Телль-эль-Амарну было политическим актом, направленным на достижение равновесия и окончательное уничтожение религиозных центров на севере и на юге с заменой их единственным центром в средней части страны? Стоя под звездным небом среди развалин города-мечты Эхнатона, я погрузился в молчание, остро переживая великую драму, которая разворачивалась здесь более 3000 лет назад.

Я спрашивал себя: разве солнечный диск не проходит среднюю точку (равноденствие), которая "уравновешивает" две крайние точки летнего и зимнего солнцестояний? А если Египет - это действительно "Образ Небесный", то почему бы в центре страны не существовать религиозной средней точке, или оси? С растущим волнением я начал понимать, что в этом случае Египет действительно становился космическим царством, которое жило по законам Маат, в соответствии с неизменным и вечным солнечным циклом, который заставляет светило перемещаться между севером и югом. Если именно таков был скрытый мотив Эхнатона, то его стратегию можно без преувеличения назвать блестящей. В случае успеха позади останутся тысячелетия религиозной раздвоенности, которая перерастала в серьезный политический конфликт между севером и югом. В то же время этот план объединял всех под единым символом бога солнца, видимого диска Атона, чья совершенная форма отражала единого универсального создателя и чей единственный религиозный центр должен был находиться в самом центре, в сердце Египта.

Подобно всем мечтам, в основе которых лежит идеология, честолюбивый план Эхнатона был с самого начала обречен на провал. Он серьезно недооценил одну вещь: человеческую природу. Жрецы Амона-Ра из Карнака слишком дорожили своим богатством и властью, чтобы на серебряном блюде преподнести их Эх-натону в его новой столице Ахетатоне, даже несмотря на то что Эхнатон - по крайней мере, с его точки зрения - был солнечным фараоном, "живущим в Маат". Абсолютная власть разлагает абсолютно, и жрецы Карнака не были исключением. Жесткий контроль над религией обеспечил им неисчислимые богатства и безраздельную власть. Когда Эхнатон взошел на трон, они контролировали царскую казну, все финансовые поступления и, по всей видимости, налоги со всех коммерческих операций и домашних хозяйств. Совершенно очевидно, что они не собирались отказываться от всего этого просто потому, что склонный к мистике и, возможно, неуравновешенный восемнадцатилетний фараон вбил в свою царскую голову, что он является своего рода солнечным мессией, который пришел "монотеи-зировать" древнюю религиозную систему Египта. Поначалу им не оставалось ничего другого, как терпеть этого капризного мальчика-царя, но в конечном итоге они были вынуждены нанести ответный удар. Следует, однако, отдать должное юному фараону - жрецам Карнака потребовалось семнадцать лет, чтобы решиться на активное сопротивление.

В грандиозном плане Эхнатона была еще одна особенность, которая, как мне кажется, ускользала от внимания исследователей: глубокая связь, которую сам фараон установил между городом Ахетатоном и юбилеями. Как мы уже видели, эта связь заметнее всего в названии центра города, который был известен как "Атон Прославленный в Юбилеях". Во второй главе мы связали эти юбилеи с сотическим циклом и, следовательно, с солнечным фениксом, которого, как это ни странно, иногда называли "Господином Юбилеев"[]. Феникс особенно почитался в Гелиополе, потому что именно туда он спустился во время сотворения мира - зеп тепи, или "Первое Время", - чтобы привести в движение циклы неба и времени. С учетом этого особый смысл приобретают слова Эхнатона, который описывал город Ахетатон как "место Первого Времени, которое он [Атон] создал для себя, чтобы отдыхать в нем"[].

Сколько юбилеев праздновал Эхнатон в своей новой столице Ахетатоне? И чьи это были юбилеи? Ответ зависит от того, мнению какого египтолога вы доверяете. Дональд Редфорд, к примеру, полагает, что Эхнатон праздновал всего один юбилей, причем не в Ахетатоне, а в Карнаке. С ним согласна египтолог Джослин Гори, которую считают признанным авторитетом в вопросе, связанном с юбилеем Эхнатона (хотя, в отличие от Редфорда, она оставляет этот вопрос открытым)[]. Другие специалисты высказывают предположение, что за семнадцать лет своего правления Эхнатон праздновал не меньше двух юбилеев - а возможно, даже три или пять[]. В любом случае все египтологи признают, что в самом начале своего правления - вероятно, это было на второй или на третий год после восшествия на престол - Эхнатон решил объявить юбилей, причем не только свой, но и, что достаточно необычно, своего "отца" Атона.

Это было за три года до разрыва со жрецами Амона-Ра из Карнака. Возможно, юный фараон по своей наивности считал, что этим событием он исподволь навяжет своего нового бога жрецам Амона-Ра. Как бы то ни было, сомнительное желание Эхнатона отпраздновать свой юбилей в самом начале правления - не говоря уже о юбилее Атона - стало причиной масштабной реконструкции Карнака, проходившей на глазах недовольных жрецов Амона-Ра.

Среди многочисленных храмов, спешно возведенных в Карнаке, особое место занимают два: так называемый Гем-па-Атон, или "Солнечный Диск Найден", и Хут-бенбен ("Дом Бенбена"). Эти храмы разделили участь всех остальных храмов, построенных Эхнатоном в период своего правления, - после смерти фараона их разобрали жрецы Амона-Ра, а слагавшие их блоки использовались как обычный щебень и камни при сооружении новых зданий в Карнаке.

За последние пятьдесят лет археологи нашли около 45 тысяч маленьких каменных блоков, которые когда-то были частью Гем-па-Атон и Хут-бенбен, в стенах пилонов, построенных после смерти Эхнатона. Эти небольшие по размерам блоки египтологи называют талатат; происхождение этого термина неизвестно[]. Поначалу некоторые предприимчивые египтологи считали, что им удастся собрать талатат, наподобие гигантской составной картинки-загадки, но процесс оказался таким сложным и трудоемким, что за многие годы работы прогресса почти не наблюдалось. Однако в 1965 году Рэй У. Смит, отставной офицер американской армии, увлекавшийся древним искусством и древними технологиями, предложил использовать компьютерную графику для виртуальной реконструкции стен, откуда были взяты талатат. Он собрал группу из видных египтологов и основал проект "Храм Эхнатона". В 1972 году его примеру последовал египтолог Дональд Редфорд, установивший, что почти все талатат были взяты из храма Гем-па-Атон ("Солнечный Диск Найден"), построенного для юбилея Эхнатона в Карнаке. Однако из-за отсутствия аналогичных свидетельств о юбилее Эхнатона в Амарне Редфорд сделал вывод, что после второго года правления фараон больше не праздновал юбилеев. Но отсутствие археологических свидетельств - и особенно в месте, которое с таким неистовством разрушалось приверженцами Амона-Ра, - с лихвой компенсируется многочисленными текстами, указывающими, что Эхнатон по меньшей мере собирался праздновать многочисленные юбилеи в своем новом городе, причем не только свои, но и своего "отца" Атона.

С самого начала становится понятным, что Атон намеревался сделать новую столицу Ахетатон центром празднования юбилеев при его жизни и, что более важно, после смерти, то есть вечно - я убежден, что для этих же целей фараон Третьей династии Джосер строил свою ступенчатую пирамиду в Саккаре за 1300 лет до него. Одна из хвалебных речей Атону, которую часто произносил Эхнатон, не оставляет сомнений в этом: "Вечно живущий Атон, который в юбилее, Господин Неба, Господин Земли, в Доме Ликования в Ахетатоне"[].

Затем Эхнатон несколько раз называет Атона "Прославленным в Юбилеях"[] или "Господином Юбилеев"[]. Надпись на первой пограничной стеле города, которую установил сам Эхнатон, сообщает: "Здесь будет построена для меня (Эхнатона) гробница в восточных горах; меня похоронят здесь, во множестве юбилеев, которые Атон, мой отец, предопределил мне"[].

Известно, что отец Эхнатона Аменхотеп III праздновал как минимум три юбилея, причем последний пришелся на тридцать седьмой год его правления. По мнению египтолога Фрэнсис Гриффите, дворец Аменхотепа в Западных Фивах, который назывался "Домом Ликования", имел "огромный фестивальный зал для празднования юбилеев". Далее Гриффите отмечает:

Похоже, Гриффите считает, что Эхнатон намеревался построить вечный храм юбилеев, посвященный "отцу" Атону в новом городе Ахетатоне неподалеку от своего дворца. В пользу этой гипотезы свидетельствует тот факт, что настоящий отец Эхнатона, Аменхотеп III, построил юбилейный зал, соединявшийся с его дворцом в Западных Фивах, который назывался "Величием Атона" или "Домом Ликования". Археологические свидетельства указывают на то, что "Дом Ликования" в Ахетатоне был составной частью Великого храма Атона, который носил название "Дом Атона". Все это позволяет сделать вывод, что Эхнатон считал Атона богом юбилеев. Более того, по мнению Джорджа Харта, Эхнатон также "стремился праздновать юбилеи Атона наряду с юбилеями самого фараона"[]. Британский египтолог Стивен Квирк также предположил, что термин "отец" часто использовался Эхнатоном при обращении к Атону потому, что "Эхнатон, по всей вероятности, утверждал, что его отец продолжает жить в солнечном диске". По утверждению Квирка, "это может быть причиной грандиозных праздников, устроенных на девятый и двенадцатый год правления, и, не исключено, постройки города Ахетатона на шестом году правления. Праздники хеб-сед (юбилеи) продолжали отмечаться для Атона, как будто старый фараон был еще жив"[]. Джослин Гори считает своим долгом заметить, что "в нескольких случаях, однако, когда царь выражает желание отметить множество праздников хеб-сед, они имеют какую-то связь со временем, продолжительностью правления, возрастом и так далее". Она также отмечает, что слова "и так далее" могут означать - как считали некоторые исследователи, например, Флиндерс Петри - "часть сотического цикла"[]. Во второй главе упоминалось о предположении, что в основе праздников хеб-сед лежат календарные подсчеты, учитывающие различные интервалы внутри сотического цикла и, более того, что некий "суперпраздник" хеб-сед отмечался в начале каждого 1460-летнего интервала. Тот факт, что один из таких моментов приходится на 1321 год до н. э. и вполне мог совпасть со временем жизни Эхнатона (ему было бы сорок восемь лет), действительно в состоянии объяснить изобилие связанных с праздником хеб-сед эпитетов, праздников и храмов в период Амарны. Период Амарны был сотическим периодом.

Если это действительно так, тогда особое значение приобретает следующий факт: во время пышных празднеств, устроенных в честь первого юбилея Аменхотепа III на тридцатом году его правления, старый фараон пожертвовал 730 изображений богини Сехмет, солнечного божества, для использования в праздничных обрядах. Это странное число 730 встречается также при упоминании количества алтарей, размещенных вокруг Великого храма Атона в Телль-эль-Амарне, где, как считает Дональд Редфорд, "непрерывность времени и постоянство календаря полностью зависели от неутомимой регулярности солнечного диска, и как бы -для того, чтобы увековечить календарный континуум, рядом с Гем-па-Атоном были установлены жертвенники, 365 с одной стороны и 365 с другой"[].

Всего получается 730 жертвенников. Кроме того, 730 - это половина длительности сотического цикла (1460 лет), равная числу лет, за которые солнечный диск перемещается с севера (летнее солнцестояние) на юг (зимнее солнцестояние).

Принимая во внимание этот факт, Джослин Гори пишет, что "по отношению к этой особой точке светского календаря дата I Перет 1 считалась идеальной для праздника хебсед"[]. Эту точку зрения разделяет Алан Гардинер и специалист по истории календаря Ричард Паркер[]. В светском календаре Египта дата I Перет 1 соответствовала первому дню первого месяца второго сезона. Ее также обозначали как 1 Тиби (Тиби считался пятым месяцем светского календаря). В момент введения светского календаря в 2781 году до н. э. дата 1 Тиби наступала через четыре месяца (4 х 30 = 120 дней) после летнего солнцестояния, что соответствует 19 октября по современному григорианскому календарю. Эта дата имела для меня особый смысл, потому что именно 19 октября я дважды оказывался в Великом храме Рамсеса II в Абу-Симбеле, когда - о чем известно египтологам - направление на восходящее солнце совпадает с главной осью храма и лучи освящают святая святых с четырьмя статуями, одна из которых изображает Ра-Хорахти. Я чувствовал, что все эти совпадения не случайны: должно произойти нечто такое, что изменит мое понимание этих великих религиозных центров Египта.

Впервые я увидел Великий храм Рамсеса II, высеченный в скалах Абу-Симбела, весной 2002 года, когда сопровождал группу туристов[]. Мы вылетели из Каира рано утром, и после краткой остановки в аэропорту Асуана самолет компании "Egyptair" совершил получасовой перелет еще дальше на юг, в Абу-Симбел.

Первое, что замечаешь в этом сухом и жарком уголке на южной границе Египта, - это чистый и неподвижный воздух, резко контрастирующий с пыльным и грязным воздухом Каира. В тот день дул легкий теплый ветерок, а на лазурном небе не было ни единого облака.

В аэропорту мы погрузились в автобусы и, проехав по тряской дороге вдоль берега озера Насера, оказались у Великого храма. После обычной суматохи, связанной с приобретением билетов и проверкой службой безопасности, нашу группу повели по тропе, спускавшейся к озеру. Внезапно тропа резко повернула, и мы оказались лицом к лицу с четырьмя сидящими колоссами - статуями Рамсеса II на фасаде храма. Несмотря на то что я готовился к этой встрече, мощный поток эмоций, хлынувший откуда-то изнутри, едва не сбил меня с ног. В сравнении с этими фигурами я чувствовал себя ничтожным карликом, но в то же время испытывал воодушевление, благоговение, радость. Я не знал, плакать мне или смеяться.

Фараона Девятнадцатой династии Рамсеса II, правившего с 1290 по 1224 год до н. э., называют Наполеоном Древнего Египта. Вне всякого сомнения, это самый известный из фараонов, чему в немалой степени способствовал Голливуд, представив его в образе суперзлодея, который хотел помешать Моисею и евреям пересечь Красное море и попасть в Израиль. Мы не будем останавливаться на достоверности подобной трактовки истории. В фигуре Рамсеса II нас интересует другая его черта: он был одержим масштабным строительством. В его царствование по всему Египту были осуществлены крупные строительные проекты, и его гигантские статуи украсили входы грандиозных храмов и пышных дворцов. В храме в Луксоре, например, вас приветствует пятнадцатиметровая фигура Рамсеса II, сидящего на троне. Войдя в храм в Карнаке, вы вновь сталкиваетесь с фараоном - на этот раз он стоит у входа второго пилона. В Мит-Рахине (древний Мемфис) его гигантская статуя лежит, подобно спящему гиганту, под навесом, построенным в 60-х годах XX века. Но самое сильное впечатление из всех статуй Рамсеса II производят четыре сидящих колосса, которые охраняют вход в Великий храм в Абу-Симбеле. Они навсегда отпечатываются в вашей памяти как напоминание об эпохе, когда царей представляли гигантами и богами и их изображения высекали из камня, чтобы сохранить навечно.

Как ни странно, этот храм, который просто невозможно не заметить, был забыт после оккупации Египта римлянами в 30 году н. э. И только в 1813 году он был повторно открыт (наполовину засыпанный песком) швейцарским исследователем Людвигом Буркхардом, который плыл вверх по течению Нила в южную Нубию. Но первым, кто вошел в храм и исследовал его, был эксцентричный итальянец Джованни Бельцони; это случилось в 1817 году. По оценкам специалистов, для сооружения храма потребовалось около тридцати лет, что неудивительно, если принять во внимание его многочисленные особенности. Четыре сидящих колосса на фасаде вырублены из цельной скалы, а их высота достигает двадцати одного метра - это самые высокие статуи из всех найденных в Египте[]. Над колоссами на продолжении оси храма стоит высеченная из камня фигура бога солнца Ра-Хорахти в обычном образе человека с головой сокола и с короной в виде солнечного диска[], что подчеркивает связь храма с солнцем. На верхнем поясе храма вырезаны двадцать две фигурки кинокефалов, одной из разновидностей бабуинов, которые считались священным животным бога солнца. Вероятно, эти животные на заре собирались группами на берегу Нила и встречали восходящее солнце поднятыми вверх передними лапами и странными криками. Египтянам казалось, что обезьяны разговаривают с богом солнца[].

В древнеегипетской мифологии небо имело множество "ворот", и двенадцатые ворота были тем местом, через которые утром на востоке из загробного мира Дуат выходило солнце. По мнению Джорджа Харта, ба-буины-кинокефалы, которых видели в этом месте непосредственно перед восходом солнца, были стражами двенадцатых ворот неба и почитались как "бабуины восхода солнца, боги, несущие яркий свет"[]. Изображения бабуинов, и особенно кинокефалов, часто встречаются на фасадах храма и пьедесталах обелисков[]. Бог науки и письменности Тот (Гермес у греков) был божественным бабуином, и в одной из надписей эпохи Нового Царства мы читаем, как он гордо заявляет: "Я Тот, и я говорю языком Ра как глашатай"[]. В другой надписи описываются бабуины-кинокефалы: "Бабуины, которые возвещают о Ра, когда этот великий бог рождается… Они стоят по обе стороны этого бога, пока он не поднимется на восточном горизонте; они танцуют для него, они радостно прыгают для него, они поют для него, они провозглашают ему хвалу, они кричат для него… Они те, кто объявляют Ра в небе и на Земле"[].

Приведенные выше тексты точно описывают тех двадцать двух бабуинов, которые изображены на фризе храма Рамсеса II в Абу-Симбеле.

Когда в I960 году голландский египтолог Ян ван дер Хааген возглавил группу специалистов ЮНЕСКО, занимавшихся спасением храма в Абу-Симбеле от поднимающегося уровня воды в озере Насера, он сразу же заметил, что лучи восходящего солнца сначала освещают ряд из двадцати двух кинокефалов на фасаде храма[]. Когда солнце поднимается чуть выше, его лучи освещают солнечный диск на голове статуи Ра-Хорахти, высеченной из скалы в центре верхней части фасада. После этого лучи попадают на четыре гигантские статуи Рамсеса II, и наконец, когда солнце поднимается над горизонтом, утренний свет озаряет весь фасад храма. Но так бывает в обычные дни. 19 октября на восходе солнца происходит настоящее чудо: луч света попадает в храм и, проходя по его шестидесятиметровой оси, освещает святая святых с четырьмя сидящими статуями, Птаха, Амона-Ра, Рамсеса II и Ра-Хорахти. Эффект - мне посчастливилось дважды наблюдать его - получается поистине волшебным, и на некоторое время (двадцать четыре минуты, по моим подсчетам) храм превращается в "симфонию света".

Хааген подозревал, что ориентация оси храма не случайна и что его намеренно расположили таким образом, чтобы лучи восходящего солнца попадали внутрь 19 октября.

Но почему именно эта дата? По мнению французского египтолога Луи Кристофа, коллеги Хааге-на в проекте ЮНЕСКО, разные статуи в Абу-Симбеле символизируют процесс обожествления Рамсеса II как бога солнца; этот процесс проходил во время юбилеев и, как считает Кристоф, приходился на 19 октября (по григорианскому календарю). По всей видимости, Рамсес II за всю свою жизнь отпраздновал четырнадцать юбилеев, причем даты и места проведения некоторых праздников известны с достаточной точностью. Пятый и шестой юбилеи праздновались в Мемфисе, и, согласно расчетам доктора Кристофа, в обоих случаях это было 22 октября. Дата близка к 19 октября, и это заставило Кристофа предположить, что храм в Абу-Симбеле (он находится в 1250 километрах к югу от Мемфиса) специально планировался в соответствии с этой юбилейной датой, когда проводились церемонии солнечного обожествления фараона[]. Хааген в принципе был согласен с выводом доктора Кристофа, но чувствовал, что трехдневная разница между 22 октября, когда проводились праздники в Мемфисе, и 19 октября Абу-Сим-бела нуждается в объяснении:

"Идеальный" горизонт возможен лишь на открытых пространствах, таких, как пустыня или море. В условиях Абу-Симбела, где истинный горизонт заслоняла гряда холмов, восход солнца наблюдался чуть позже, чем при "идеальном" горизонте, а положение солнца смещалось к югу или к северу, в зависимости от времени года. Хааген вычислил, что при "идеальном" горизонте ось храма была направлена на точку, в которой солнце всходит 21 октября. С учетом поправки для 1290 года до н. э. солнце должно было всходить немного южнее, что дает нам дату 22 октября. Это значит, что древний астроном, определявший ориентацию оси храма в соответствии с "юбилейной датой", вычислил точку восхода солнца, а не наблюдал ее на месте. Другими словами, древний астроном не учел холмы.

Поэтому вместо 22 октября получилось 19 октября. Гипотеза Хаагена очень остроумна, но я не думаю, что именно так все и было. Существует другое, более правдоподобное объяснение этой разницы в датах.

Фараон Рамсес II, как уже отмечалось выше, правил с 1290 по 1224 год до н. э. В предыдущей главе мы показали, что возвращение Нового года к дню летнего солнцестояния, то есть в начальную точку, произошло в 1275 году до н. э. (2781 - 1506 = 1275, то есть после (Великого солнечного цикла). Данное событие приходится на период правления Рамсеса II[].

Это означает, что дата 1 Тиби ("юбилейная дата", через 120 дней после Нового года) попадает на 19 октября (по григорианскому календарю)[]. При помощи программы "StarryNight Рго" мы можем определить точку восхода солнца 19 октября для Абу-Симбела - примерно 1Г к югу от направления на восток для "идеального" горизонта. С учетом холмов на противоположном берегу озера Насера (а также сильной рефракции в это время года) получаем угол 12°30' к югу от направления на восток. Это в точности соответствует ориентации оси храма. Совпадение исключено, и мы вынуждены признать, что древний астроном действительно ориентировал храм на восход солнца в день 1 Тиби (19 октября), так как восход реально наблюдался над дальними холмами. Таким образом, в результате совпадения или намеренно человек, наблюдающий восход солнца по направлению оси храма в день 1 Тиби, оказывается в начале нового сотиче-ского цикла. И это справедливо всегда[].

Небольшое отклонение в высоте солнца из-за фактора Милковича (см. главу 5, примечание 25) не оказывает существенного влияния на положение солнца 19 октября[].

В середине зимы 1995 года я был на плато Гиза вместе с писателем Грэмом Хэнкоком и голландским телевизионным продюсером Роэлом Оострой. Мы приехали снимать восход солнца в Гизе 21 февраля[]. Я вычислил, что в этот день солнце взойдет точно в направлении древней дороги, которая проходит рядом с Великим сфинксом, и мы хотели запечатлеть этот момент для документального фильма, заказанного каналом "Discovery". Мы установили камеры приблизительно в ста метрах позади сфинкса, направили их вдоль дороги, под углом 13-14° к югу от направления на восток, и стали ждать восхода солнца. В то время я еще не сообразил, что можно было приехать сюда 19 октября, поскольку в этот день солнце появлялось в том же самом месте восточного горизонта. Это происходит потому, что солнце дважды проходит через одну и ту же точку своей траектории с интервалом в шесть месяцев.

Если бы я сообразил это тогда и если бы я был знаком с работой Хааге-на, посвященной Абу-Симбелу, то обязательно понял бы, что "юбилейная дата" 1 Тиби также тесно связана с планировкой некрополя Гизы.

Согласно общепринятой хронологии, Великий сфинкс и дорога рядом с ним датируются приблизительно 2500 годом до н. э. Это значит, что они были построены через 281 год после введения светского календаря в 2781 году до н. э. В 2500 году до н. э. дата 1 Тиби приходилась не на 19 октября, а на 28 декабря - из-за смещения календаря относительно времен года. В этот день солнце всходило под углом 26° к югу от направления на восток, тогда как древняя дорога расположена под углом 14° к югу от направления на восток. Другими словами, если дорога была ориентирована на восход солнца в день 1 Тиби, то ее проектировали не в 2500 году до н. э., а в 2781 году до н. э. Но можно ли это доказать?

Британский геолог Колин Ридер участвует в так называемых "спорах относительно возраста сфинкса" с конца 90-х годов XX века, и он завоевал признание и уважение египтологов взвешенным и профессиональным подходом к проблеме. В 1997 году он исследовал геологию участка местности, на котором стоит сфинкс, и поначалу полностью поддержал мнение, что сфинкс, храмы и дорога относятся к Четвертой династии и могут быть датированы приблизительно 2500 годом до н. э. Однако после появления новых данных Ридер изменил свою точку зрения и в 2202 году в журнале "Journal of the Ancient Chronology Forum" опубликовал скорректированную датировку[]. Новые свидетельства подтолкнули его к выводу, что сфинкс и мощеная дорога не могут относиться к Четвертой династии и их следует датировать эпохой первых династий. Примечательно, что в аргументации Ридера присутствует ориентация дороги - если рассматривать ее по отношению к двум ближайшим древним каменоломням, то получается, что она "была построена до того, как по приказу Хуфу начались работы в Гизе… Я прихожу к выводу, что сфинкс и несколько соседних сооружений должны предшествовать Четвертой династии. С учетом возраста самой древней из известных каменных кладок Египта я датирую комплекс сфинкса раннединастическим периодом". Тем не менее Ридер не отрицает, что фараон Хафра оказал большое влияние на сфинкса, "но не как строитель":

Раннединастический период, к которому Ридер относит сооружение сфинкса и мощеной дороги к нему, приходится на 2920-2575 годы до н. э.; а Первая династия египетских царей находилась у власти приблизительно с 2920 по 2770 год до н. э.[] Это вплотную подводит нас к магической дате 2781 год до н. э., когда был введен светский календарь. Тот факт, что некрополь Гизы в целом имеет астрономическую - а следовательно, и календарную - ориентацию, не нуждается в дополнительных пояснениях, поскольку звездные и солнечные аспекты древних памятников подробно рассмотрены в двух моих предыдущих книгах, "Мистерия Ориона" (1994) и "Хранитель творения" (1996). Из всех сооружений Гизы ярче всего связь с солнцем проявляется в комплексе сфинкса. Сам сфинкс обращен к точке восхода солнца в дни равноденствий, а календарная символика подтверждается двумя рядами из двенадцати колонн в его храме, который, как считает один видный египтолог, представляет собой "памятник солнечному циклу, а также дневным и часовым циклам времени"[]. Если Ридер не ошибся в своих выводах, что комплекс сфинкса относится к раннединастическому периоду, и если мы предположим, что он был сооружен приблизительно в 2781 году до н. э., то это связывает Великого сфинкса с эпохой, когда Новый год совпадал с днем летнего солнцестояния. Для подтверждения этой гипотезы мы должны найти связь между комплексом сфинкса и летним солнцестоянием. Марк Ленер, изучавший астрономический контекст комплекса сфинкса, обнаружил, что:

Учитывая явную солнечную ориентацию комплекса сфинкса, вполне логично предположить, что ориентация мощеной дороги под углом 14° к югу от направления на восток тоже имеет отношение к солнцу. Серьезным основанием для такого вывода служит то обстоятельство, что угол 14° к югу (или к северу) от направления на восток известен астрономам как половина угла 28°, или направления на точку зимнего солнцестояния (к югу от направления на восток) и зимнего солнцестояния (к северу от направления на восток) на широте Гизы. В 2781 году до н. э. ориентация мощеной дороги под углом 14° к югу от направления на восток приводила к ориентации на точку восхода солнца 19 октября (по григорианскому календарю), то есть в день 1 Тиби, или в "юбилейную дату". К выводу о том, что праздник хеб-сед, или юбилей, праздновался в некрополе Гизы, пришел Джереми Найдлер в своей последней книге "Shamanic Wisdom in the Pyramid Texts"[]. Доктор Найдлер, специализирующийся в области истории культуры, задается вопросом: "Были ли пирамиды и окружающие их здания и церемониальные дворы построены просто для проведения погребальных обрядов, или они также служили мистическим целям?

Может быть, к примеру, они использовались для проведения обрядов праздника (хеб) сед, в которых участвовал живой царь?" Затем Найдлер осторожно приводит многочисленные археологические и текстологические свидетельства, предполагающие - если не доказывающие, - что фараоны Четвертой, Пятой и Шестой династий отмечали праздники хеб-сед, или юбилеи, в комплексах, построенных вокруг их пирамид. В предыдущих главах мы уже обсуждали обряды хеб-сед для фараона Джосера в его ступенчатой пирамиде в Сакаре. Что касается его преемника, фараона Снофру из Четвертой династии, то сохранилась "стела царя Снофру из комплекса наклонной пирамиды, на которой он изображен сидящим на троне в короткой тунике, одеваемой во время праздника (хеб) сед"[]. Его сын, знаменитый Хуфу, строитель Великой пирамиды в Гизе, также праздновал хеб-сед в комплексе своей пирамиды, о чем свидетельствует фрагмент каменного барельефа из северной стены мощеной дороги Великой пирамиды, где он изображен в такой же тунике[]. Найдлер также продемонстрировал, что практически каждая из пирамид Мемфисского некрополя использовалась для проведения праздников хеб-сед.

А как же Великий храм города солнца Ахетатона, "Горизонта Солнечного Диска", который был посвящен исключительно Атону, "Господину Юбилеев" и "Прославленному в Юбилеях"? Древняя надпись, которую приводит Ричард Уилкинсон, гласит: "Атон живой и великий, который во время юбилея пребывает в храме Атона в Ахетатоне"[]. Значит, этот храм должен быть ориентирован на восход солнца в "юбилейную дату".

Мы уже показали, что Новый год возвращается к дню летнего солнцестояния в 1275 году до н. э., в период правления Рамсеса II. Когда в 1352 году до н. э. на престол взошел Эхнатон, до этого события оставалось еще семьдесят семь лет. Поскольку календарь каждые четыре года сдвигается на один день, дата 1 Тиби приходилась не на сто двадцатый день после Нового года, или 19 октября, а на сто первый день после Нового года, или 30 сентября.

При помощи программы "StarryNight Рго" я определил, что для Телль-эль-Амарны точка восхода солнца в день 1 Тиби находилась под углом 3,5° к югу от направления на восток.

Совпадала ли с этим направлением ориентация храма Атона в Телль-эль-Амарне?

Определить ориентацию этого храма не так-то просто. Я связался с Обществом изучения Египта (EES) в Лондоне и выяснил, что необходимая мне информация содержится в отчете и картах Барри Кемпа из Кембриджского университета, который по заказу EES в 1977-1978 годах проводил самое последнее исследование Телль-эль-Амарны[]. Чтобы не терять времени, я решил обратиться в оксфордскую библиотеку Сэклера, которая находится неподалеку от моего дома. Мне повезло - у них оказалась копия работы Кемпа. Я нашел нужные мне сведения на картах под номерами 3, 4 и 5. Там имелся великолепный чертеж Великого храма, на котором была указана его ось, а также меридианы R40 и Q40, вычисленные в результате исследования Кемпа. Я тщательно измерил угол между осью Великого храма и географическим севером - он оказался равен 14° к югу от направления на восток. Однако на третьем листе карты Барри Кемп приводит необходимые углы корректировки: магнитный север расположен на 1°23' к западу от географического севера, а истинный север еще на 1°30' к западу от магнитного севера. Это означает, что истинная ориентация храма равнялась 14° + 1°23' + 1°30' = 16°53' к югу от направления на восток.

Таким образом, ось храма была ориентирована на 13°38' южнее, чем точка восхода солнца в день 1 Тиби. Другими словами, храм не был ориентирован на "юбилейную дату", как я предполагал. Я был озадачен. Ведь этот храм был посвящен восходящему солнцу и предназначен для празднования юбилеев. И действительно, многие египтологи поддерживают предположение, что место для храма (и города Ахетатона) было выбрано самим Эхнатоном, когда он наблюдал восход солнца на восточном горизонте между двух холмов, напоминавший иероглиф ахет ("горизонт") - два холма и солнечный диск между ними. Поэтому меня не покидала уверенность, что я все же сумею доказать, что Великий храм Атона ориентирован на восход солнца в день 1 Тиби, или в "юбилейную дату". Но цифры свидетельствовали об обратном. Почему же храм ориентирован на восход солнца в 16°53' к югу от направления на восток? Программа "StarryNight Рго" позволила вычислить, что 16°53' к югу от направления на восток соответствуют 29 октября по григорианскому календарю. Что же произошло 29 октября 1352 года до н. э., что заставило древних геодезистов Ахетатона сориентировать храм на точку восхода солнца?

Вспомним, что Эхнатон был пуристом, стремившимся придерживаться космического порядка, определенного в древней религии Гелиополя. Именно древние астрономы из Гелиополя в 2781 году до н. э. установили начало нового года на день I Ахет 1, совпадающий с гелиакическим восходом Сириуса. В то время это событие совпадало с летним солнцестоянием.

По свидетельству Рольфа Краузе, в Ахетатоне в первый день нового года, или I Ахет 1, отмечался праздник, носивший название "день рождения Атона". Однако в 1352 году до н. э. вследствие прецессии гелиакический восход Сириуса сдвинулся на десять дней и наблюдался после летнего солнцестояния. Поэтому если при Эхнатоне продолжали, как того требовала традиция, связывать наступление нового года с гелиакическим восходом Сириуса, это означало, что при начале отсчета через десять дней после 21 июня, то есть 1 июля, "юбилейная дата" также сдвинется вслед за календарем на десять дней - с 19 октября на 29 октября! Это никак не могло быть совпадением! Я не сомневался, что Великий храм Атона на самом деле был ориентирован на "юбилейную дату" в соответствии с изначальным гелиопольским календарем, который привязывал наступление нового года к гелиакическому восходу Сириуса. Эхнатон оказался пуристом в большей степени, чем было принято считать.

В конце октября 2004 года мне представилась возможность посетить Телль-эль-Амарну во второй раз. Мой друг Роэл Оостра снимал документальный фильм по моей книге и хотел запечатлеть восход солнца 29 октября в Телль-эль-Амарне. По моим подсчетам, солнечный диск должен был появиться между двумя колоннами малого храма Атона, который имеет точно такую же ориентацию, как стоящий рядом Великий храм. Поскольку от Великого храма почти ничего не осталось, Роэл посчитал, что на экране телевизора появление солнца между колоннами будет смотреться более эффектно[]. 28 октября мы выехали из Каира в Аль-Минью и остановились на ночь в небольшом отеле сразу за чертой города. Конвой вооруженных полицейских, сопровождавший нас в дороге, тоже заночевал в гостинице - этот район Египта считается вотчиной религиозных фанатиков, которые стремятся нанести урон туристической отрасли, нападая на иностранцев.

Весь вечер местный гид уговаривал начальника конвоя, чтобы тот разрешил нам отправиться в Телль-эль-Амарну до рассвета, но полицейский был непреклонен: это невозможно.

Усталые и разочарованные, мы отправились спать. Однако ночью что-то заставило начальника конвоя изменить решение, потому что в пять утра нас разбудил взволнованный гид и сообщил радостную новость: нам разрешено отправляться в путь прямо сейчас. Мы выбежали из комнат, наскоро проглотили едва теплый чай с печеньем и поехали в Телль-эльАмарну. По пути к городу Ахетатон вооруженные полицейские махали нам руками и приветливо улыбались - ночное "убеждение" явно оставило их довольными.

Мы прибыли в Ахетатон за полчаса до восхода солнца, и у нас осталось достаточно времени, чтобы установить камеры вдоль оси малого храма, откуда между двумя колоннами открывался великолепный вид на восточные холмы. Промежуток между колоннами играл роль окна, выделявшего то место, откуда должно было появиться солнце. Оставалось только дождаться солнца. Я нервно проверял свои расчеты. Солнце должно было взойти в 7 часов 5 минут под углом 16°53' к югу от направления на восток, что, как я надеялся, совпадает с осью храма. Местный инспектор Высшего совета по древностям, мужчина по имени Мухаммад, был настроен скептически. По его словам, солнце всходило в этой точке не в октябре, а в августе. Он работает здесь семнадцать лет и знает, что говорит. Я постарался как можно вежливее объяснить ему, что он ошибается. В ответ он просто пожал плечами и отправился поболтать с полицейским, которого, похоже, совсем не интересовало происходящее.

Восточный горизонт начал светлеть. Несколько звезд, которые были еще видны, быстро растворились в свете зари. Нас беспокоило облако, нависавшее над восточным горизонтом и грозившее испортить весь эффект. Но затем, как будто по волшебству, в облаке образовался разрыв, позволив нам увидеть солнечный диск во всем его великолепии. Он поднимался, как я и предсказывал, между двух колонн. Мы были настолько захвачены этим зрелищем, что чуть не забыли включить камеры. Мухам-мад и полицейский, куривший сигарету, умолкли, завороженно глядя на восход солнца, как будто увидели привидение.

Затем Мухаммад подошел ко мне, улыбнулся, пожал мне руку и произнес: "Вы умный человек! Как вам это удалось?" Я объяснил, что в этом нет моей заслуги и что все дело в законах небесной механики.

По дороге в Каир я невольно вспоминал торжественную клятву, которую Эхнатон приказал вырезать для потомков на пограничных камнях своего солнечного города:

Эхнатон сдержал слово. Но жрецы Амона-Ра разбили его мечту железным кулаком нетерпимости.

Я понял, что мои поиски подошли к концу. И еще я понял, что никому не дано взять в руки "священный Грааль" Древнего Египта. Но иногда, как в тот день, нам может казаться, что эта магическая чаша висит над дальним холмом, сверкая в ярком свете утренней зари. И единственное, что мы можем сделать, - это признать тайну нашего существования на этой маленькой одинокой планете и порадоваться своей решимости оставить эту тайну в покое.