Если после сражения при Баннокберне в Аргайлле действительно существовал анклав тамплиеров, которые затем влились в клановую систему, то этот район должен был служить им средой обитания, причем близкой по духу. В определенном смысле это могло даже считаться возвращением домой. Вне всякого сомнения, тамплиеры были «легендой своего времени». В Шотландии, и особенно в Аргайлле, существовали другие легендарные предшественники, с которыми идентифицировался орден в глазах населения. И действительно, Аргайлл предлагал легендарный контекст, в который легко вписывались тамплиеры.

В конце двенадцатого века в Западной Европе появился первый из так называемых романов о Граале. К началу четырнадцатого века – времени правления Брюса и гонений на тамплиеров – мода на романы о Граале все еще сохранялась, что привело к появлению огромного количества похожих произведений. Идея рыцарства, пропагандируемая этими романами, переживала пору своего расцвета. Христианские правители сознательно стремились к высоким образцам Парсифаля, Гавейна, Ланселота и Галахада – или, по крайней мере, старались создать подобный образ в глазах своего народа. Так, например, Эдуард I стремился представить себя как современного Артура – вплоть до того, что устраивал рыцарские турниры «Круглого стола». За день до битвы при Баннокберне, когда две армии готовились к решающему сражению, Брюс и английский рыцарь вступили в смертельный поединок – своего рода дуэль, воспеваемая в рыцарских романах.

Романы о Граале, осуждаемые церковью во всех европейских странах, пользовались особой популярностью в Шотландии. Не следует забывать о том, что Брюс стремился возродить Шотландию как кельтское королевство, традиции которого уходили бы к Давиду I и Далриаде. Романы о Граале содержали существенный кельтский элемент, кельтские обычаи и легенды, не встречавшиеся в более поздней литературе норманнской Англии или континентальной Европы.

В той форме, в которой они дошли до наших дней, романы о Граале представляют собой смешанный жанр, отражающий сложный процесс взаимного обогащения культур. Как было отмечено в нашей предыдущей работе, в них содержится важный иудаистско-христианский материал, заключенный в сложную драматическую форму или скрытый за ней. Однако этот материал был привит на основу типично кельтских саг и легенд. Задолго до того как в литературе появился Грааль – явно христианское заимствование, – существовали кельтские поэмы и сказания, описывающие поиски таинственного священного объекта, наделенного магическими свойствами, заброшенный замок с уродливым или немощным королем, а также бесплодную землю, страдающую от того же недуга, что и ее правитель. Поэтому некоторые современные ученые проводят четкую границу между «христианским Граалем» более поздних и хорошо известных романов и «языческим Граалем» их предшественников. И действительно, существовала путаница между волшебной чашей первых произведений и загадочным «Граалем» более поздних романов, что привело к описанию Грааля как чаши, кубка, потира или сосуда.

На основу из древних кельтских саг – о волшебной чаше, о бесплодной земле и опасном замке – была наложена иудаистско-христианская структура, в результате чего возникли произведения, получившие название романов о Граале. Показательно, что эта иудаистско-христианская структура неоднократно ассоциировалась с тамплиерами. Так, например, самый значительный и известный из всех романов о Граале. «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха, изображает тамплиеров как «стражей Грааля» и.говорит, что они принадлежали к «семье Грааля». Вольфрам также утверждает, что услышал историю о Граале от «Kyot de Provence», которого можно идентифицировать как Киота Провансальского, секретаря и поклонника тамплиеров. Еще более примечателен тот факт, что второй по значимости после произведения Вольфрама роман о Граале, «Перлесваус», содержит явные ссылки на орден, причем не только в описании рыцарей в белых мантиях с красным крестом, охранявших святыню, но и в самом духе произведения, в пропагандируемых им ценностях. «Перлесваус» насыщен подробным и точным описанием оружия и доспехов, военных приемов и разнообразных ран. Эта работа явно принадлежит перу не трубадура, а воина. Влияние тамплиеров в романе ощущается очень сильно, и многие полагают, что неизвестный автор сам был тамплиером. В таких произведениях, как «Парцифаль» и «Перлесваус», читатель сталкивается с соединением двух различных традиций, иудаистско-христианской и кельтской. И связующим звеном, если можно так выразиться, для этих двух традиций прямо или косвенно выступали тамплиеры.

Ко времени правления Брюса кельтские традиции, кельтская мистика и ценности тамплиеров слились в единый и нередко странный сплав. Так, например, широко известен кельтский «культ головы» – древние кельты верили, что душа находится в голове, и поэтому головы поверженных противников следует отрезать от туловища и хранить. И действительно, отрезанная голова теперь считается одним из признаков древней кельтской культуры. Наиболее явно эта традиция проступает в легенде о Вране Блаженном, голова которого в соответствии с обычаем была похоронена за пределами Лондона лицом к Франции и служила защитным талисманом. Она не только оберегала город от нападения, но также обеспечивала плодородие окружающих земель и защищала всю Англию от бедствий. Другими словами.

она выполняла практически те же функции, что и Грааль в более поздних романах. Впоследствии отголоски этой легенды проступили в образе так называемого «зеленого человека», бога растительного царства и плодородия.

В то же время у тамплиеров был собственный культ головы. Среди выдвинутых против них обвинений – и в нем признались на допросах некоторые рыцари – было поклонение загадочной голове, которую иногда называли «Бафомет». Более того, когда 13 октября 1307 года слуги короля пришли в парижский Храм, они обнаружили там серебряную раку в форме головы, в которой находился женский череп. На раке была табличка «Caput LVIII» – «Голова 58т». На первый взгляд это может показаться совпадением. Однако в списке обвинений, выдвинутых инквизицией против тамплиеров 12 августа 1308 года, мы читаем следующее:

Эти свойства головы в точности – как будто они были застенографированы – соответствуют чарам, которые приписываются в рыцарских романах Граалю, а также голове Брана Блаженного в кельтских легендах и мифах. Таким образом, становится очевидным, что романы о Граале и тамплиеры, несмотря на их преобладающую христианскую ориентацию, вобрали в себя важные элементы кельтской традиции. Эти элементы, кажущиеся загадочными и ужасными в наши дни, могли задеть какую-то атавистическую струну в том Кельтском королевстве, которое стремился воссоздать Брюс.

Несмотря на то что в кельтских прототипах романов о Граале отсутствует сам Грааль – по крайней мере, под этим именем, – они содержат в себе другие компоненты более поздних произведений. Сам Грааль появился в эпической поэме Кретьена де Труа «Персеваль, или Сказка о Граале», написанной в последней четверти двенадцатого века. «Парци фаль» Вольфрама фон Эшенбаха и анонимный «Перлссваус», датируемые четвертью века позднее, основываются на материале и источниках информации, неизвестных Кретьену де Труа. Тем не менее эти произведения, а также другие романы о Граале в той или иной степени являются наследниками этой поэмы.

О Кретьене де Труа известно мало, и столь же мало информации можно извлечь из посвящений его работ, а также из их текстов. Точно известно, что Кретьен работал под покровительством аристократических дворов, в основном Шампани и Фландрии. Эти дворы были тесно связаны друг с другом, а также имели отношение к неортодоксальным религиозным воззрениям, включая еретическое учение ката ров. Оба двора поддерживали тесные связи с тамплиерами. И действительно, за три четверти века до Кретьена де Труа граф Шампанский играл ключевую роль в создании ордена. Первый Великий Магистр тамплиеров Гуго де Пейен был вассалом графа Шампанского и явно действовал в соответствии с его инструкциями. Впоследствии сам граф, расторгнув свой брак, был принят в ряды ордена и таким образом стал (забавный парадокс) вассалом своего вассала.

Большая часть первых произведений де Труа посвящена различным членам двора, и особенно графине Шампанской Марии. Однако его вариант легенды о Граале, написанный в 1184 – 1190 годах, имеет посвящение Филиппу Эльзасскому, графу Фландрскому. Кретьен де Труа открыто говорит, что история о Граале была рассказана ему Филиппом, который затем подсказал, какой сюжет можно вокруг этого выстроить.

К сожалению, Кретьен де Труа умер, не закончив поэму Однако и в том, что он успел написать, содержится много интересных моментов. Так, например, он впервые приводит название столицы короля Артура – Камелот. Кроме того, Де Труа постоянно называет Персеваля «сыном вдовы», и это имя впоследствии будет позаимствовано Вольфрамом фон Эшенбахом и другими авторами романов о Граале, а позже перейдет во франкмасонство. Смысл этого имени, понятный во времена Кретьена де Труа, впоследствии был утрачен.

Для наших целей важнее обратить внимание на кельтские элементы поэмы, информация о которых черпалась не из известных английских или валлийских источников. Разумеется, эти источники тоже принимались во внимание. Более того, Кретьен де Труа активно пользуется ими. Так, например, он опирается на «Историю королей Британии» Гальфрида Монмутского, полулегендарное произведение, написанное примерно в 1138 году, в котором впервые появляется король Артур. Де Труа также широко использует такие древние предания, как «Peredur» и другие сказания валлийского эпоса Мабиногиона. Однако некоторые аспекты поэмы не имеют ничего общего с этими традиционными источниками, и эти аспекты можно определить как чисто шотландские. Совершенно очевидно, что у Кретьена де Труа был свой, независимый источник сведений о Шотландии, и специалисты утверждают, что именно из Шотландии он почерпнул ключевые элементы географии и топографии поэмы.

Так, например, герой поэмы де Труа «Персеваль де Галуа» предположительно был родом из Уэльса. Однако во времена Кретьена де Труа название «Галуа» относилось к уроженцам шотландского Голуэя. В поэме Кретьена рыцари Грааля защищают «les pors de Galvoie» – ворота Галуа. Именно в границах этой территории они действуют. Исследователи романов о Граале пришли к выводу, что «Галуа» – это, скорее всего, Голуэй.

У Гальфрида Монмутского есть ссылки на «Castellum Puellanim», который в более поздних романах о Граале – но не в поэме Кретьена де Труа, – превращается в знаменитый "Опасный замок». В 1338 году переводчик и комментатор Роберт Брюнн писал, что «Castellum Puellarum» – это реальный замок, расположенный в Карлавероке в Галуэе. Как заметил одни из современных биографов Кретьена де Труа, Роберт Рюнн «мог просто повторять известное предание, поскольку в юности был знаком с будущим королем Робертом Брюсом». Как бы то ни было, Карлаверок расположен всего в десяти милях от Аннана, места проживания семьи Брюса, которую в 1124 году Давид I сделал лордами Аннандеила. Замки Аннан и Карлаверок часто называли «воротами в Голуэй». Несмотря на то что Кретьен де Труа прямо не говорит о «Castellum Puellamm», или «Опасный замок», он упоминает о «Roche de Cangum», название которого, по утверждению одного из специалистов, «происходит от украшений Карлаверока». Примечательно, что в поэме Кретьена де Труа именно в этом месте рыцари «охраняют ворота в Галуа».

В поэме де Труа второй резиденцией короля Артура после Камелота называется «Cardoeil». До 1157 года столицей Шотландии был Карлайл, который во времена написания «Англосаксонских хроник» носил название «Cardeol», впоследствии трансформировавшееся в «Carduil». Кретьен также упоминает некое церковное владение «Mont Dolorous». Считается, что это аббатство Мелроз в Роксбургштише, основанное в 1136 году и во времена де Труа известное как «Mons Dolorosus». Именно в нем два столетия спустя было похоронено сердце Брюса.

Из этих и других подобных фактов становится очевидным, что Кретьен де Труа, чей роман о святом Граале появился первым, пересадил типично христианскую идею на почву из гораздо более древнего материала, часть которого явно связана с Шотландией. Но почему поэт, пользовавшийся покровительством дворов Шампани и Фландрии, так явно сосредоточился на Шотландии, в то время как иудаистско-христианская надстройка поэмы имеет совсем другие корни?

Кретьен де Труа заявлял, что узнал историю о Граале от Филиппа Эльзасского, графа Фландрийского, который затем предоставил ему полную свободу действий. Известно, что связи Филиппа с Шотландией были очень тесными. Будучи правителем Фландрии, он вел обширные дела с Шотландией и хорошо знал эту страну, ее народ и ее традиции. В двенадцатом столетии связи между Шотландией и Фландрией сознательно укреплялись. Во времена правления Давида I (1124-1153) и Малькома IV (1153-1165) проводилась целенаправленная политика привлечения эмигрантов из Фландрии в Шотландию. Новоприбывшие размещались в больших организованных анклавах в верхнем Ланкашире, верхнем Клаидсдейле, на западе Лотиана и севере Морея. По свидетельству одного из историков, «фламандские поселения представляли собой систематическую попытку создать в верхнем Клаидсдейле и Морее новую аристократию, в пику старой аристократии и церкви». Мы уже упоминали о том, что современные историки считают, что семья Брюса имеет фламандские, а не норманнские корни. Такое же происхождение имеют и другие влиятельные шотландские фамилии, например, Баллиол, Кэмпбелл, Камерон, Комин, Дуглас, Грэм, Гамильтон, Линдсей, Монтгомери, Сетон и Стюарт. Некоторые из этих фамилий уже встречались в нашей книге. Эти, а также другие семьи, впоследствии займут еще более важное место в нашем повествовании.

Целью расселения фламандцев в Шотландии было создание в стране городских центров. Фландрия уже превратилась в урбанизированный и промышленный регион с такими крупными городами, как Брюгге и Гент, из которых торговые пути протянулись к Рейну, Сене и Британским островам. В состав Фландрии также входили территории Булони и Кале. Шотландская монархия нуждалась в доходах, которые можно было получить с городских налогов, и смотрела на Фландрию как на модель урбанистического развития. Поэтому фламандских поселенцев активно привлекали в страну, чтобы они создавали городские поселения по типу существовавших на их родной земле. Высоко ценились также их сельскохозяйственные навыки, ткацкое искусство и опыт в торговле Шерстью.

Тесные связи между Шотландией и Фландрией, установивщиеся во времена Давида I и Малькома IV, продолжали укрепляться в эпоху правления наследника Малькома Уильяма «Льва». Когда Уильям в 1173 году предпринял вторжение в Англию, его войско было усилено отрядом фламандцев, и этот отряд послал ему Филипп Эльзасский. В военном искусстве, как и в городском строительстве, шотландцы учились у фламандцев. В 1302 году бюргеры фламандского города Courtrai подняли восстание. Используя так называемое построение «schilltrom», – воины образовывали квадрат, упирались тупыми концами пик в землю, а острия выставляли наружу – они смогли нанести поражение многочисленной и сильной французской армии. Впервые в Западной Европе бюргерам из Courtrai удалось разбить считавшуюся непобедимой тяжелую кавалерию. Брюс извлек урок из этого сражения. Именно «schilltrom» он успешно применял во время битвы при Баннокберне, пока на сцене не появились «свежие силы», склонившие чашу весов в его пользу.

Шотландия и Фландрия оказывали друг на друга заметное влияние. В результате наплыва фламандских поселенцев шотландские города приобрели типично фламандские черты, а элементы древних кельтских традиций, в свою очередь, проникли во Фландрию, проявившись (помимо прочего) в романах о Граале. Оформившись и начав развиваться как жанр, эти романы были привезены в Шотландию, где их кельтские элементы были тут же обнаружены и оценены.

Теперь трудно себе представить, насколько близкой по духу оказалась Шотландия – обитель короля Артура и беллетризированных тамплиеров – для изгнанников из ордена Храма. Она была, если можно так выразиться, «подготовлена» для их прибытия. Представляя себя как «настоящих» рыцарей Грааля, они могли оказать поддержку Брюсу в его военных кампаниях и получить теплый прием как благородные спасители. Где еще они могли найти климат, столь благоприятный для спасшихся членов ордена, которые желали секуляризироваться, интегрироваться в общество и одновременно сохранить себя? Где еще они могли чувствовать себя недосягаемыми для своих преследователей?

Именно такое предположение выдвигается в поэме четырнадцатого века «Смерть Артура»: «Он (Мордред) собрал легионы грязных чужаков… наемников, пиктов и язычников, а также опытных рыцарей из Ирландии и Аргайлла, объявленных вне закона».