Мы из Интернета
Не снимая рубах, пыля по магистральной сети, богоносцы шли и пели: «Бух, бух, соломенный дух!».
Я моюсь грязной водой, стекшей с тел мывшихся до меня женщин.
Наевшись пасхальных крошек, мыши превращались в летучих мышей.
Арабский пупок — молоток.
На всякий случай я прячусь во ржи.
Катаюсь по полю, чтобы быть сильным.
Не торгуясь, куплю у араба негодную лошадь.
Три дня буду откармливать ее хлебом.
В магазине куплю ей сыра.
Куплю сосисок.
Вымажу лошадиную голову медом.
В гриву вплету ярко-красные ленты.
В глаза воткну проблематичные цветы папоротника.
В уши — вербу.
Под хвост — черемуху.
Змеи устремятся на свои свадьбы.
Ноги спутаю веревками.
Надену тулуп навыворот.
Мой заголовок: христианин.
Арабка — имя узла.
Арабка — почти интуитивное понятие; термин, описывающий IMHO всю совокупность домашнего каталога.
Я прижгу тебе груди горячей соломой.
Два старых жернова привяжу на шею.
Спущу в прорубь.
Из болота выбегает белая лошадь.
Рады ли гости хозяевам?
Арабка ходит по уши в крови.
Чего не скажешь об арабах.
Нужно (это мой must) устроить проводы клопов и блох.
Мухи вы, мухи, Комаровы подруги, пора умирать.
Сегодня мы не станем выгребать из печи золу.
Араб идет — я прямо на него, хотел схватить за горло зубами, а он положил мне руку на голову и говорит: «Ты чего?».
А ничего.
Танцы — наше ночное программное обеспечение.
Танцы — наше средство навигации.
Танцы обеспечивают мне доступ к арабским ресурсам на заломе.
Пусти меня, — говорит арабка, — отогрей меня, болят мои косточки, залежались.
Черные волосы моей host упакованы в золотой платок. Миндалины глаз обозначены в главном меню нецветной фотографией.
Милая, — отвечаю, — пропускная способность моего канала равна единице.
Dial up — жаргонное (но широко употребляемое) название способа связи. Она отсасывает меня из ушей.
«Входящие» — они с веником.
Место пахнет шалфеем, капустой и псиной.
В девках останусь — мимо иди.
Хотя она и ложилась спать, подпоясавшись мужским поясом, хулиганы выкрали человеческую дитятю из утробы спящей матери. От стыда и страха удавилась.
Больных стариков христиане сдают в баню. В одиночку в банях старались не париться. Подушку покойника набей гробовыми стружками.
Чего не скажешь об арабах.
Христиане не едят кус-кус.
Не приглашают матерей на новоселье.
Не красят ногтей в зеленый цвет.
Не торгуют духами от Паолы Пикассо.
Не варят настой из белых ягод дуба.
Христиане ебутся глухо, с иступленными лицами.
Чего не скажешь об арабах.
Арабы помогают себе при ебле руками.
Привези белой ткани из города!
Арабка, имеющая довольно приличный объем, время от времени подмигивает мне левым глазом. Язык улыбочек у нее общепринят.
Чего не скажешь о христианах.
А в остальном у них всё то же, что у нас.
Старость начинается в 47 лет переходом на сторону смерти.
Вдова Клико — на моторолле. Она зовет нас за собой в режимный модем монастыря.
В страхе смерти есть что-то есть. Я не солдат, побирающийся на паперти.
Сегодня я — брезгливая пыль.
Сегодня я — новый тип терминала, непростительное ругательство, ссылка в Углич, зернистые, шелудивые мегалиты-мезиры Карнака.
Я — всемирная паутина.
Чего не скажешь об арабах.
… год
