Пока племена распространялись по планете в пределах ограниченного пространства, их продвижение зачастую диктовалось инстинктивными реакциями людей на холод и тепло, близость или отдаленность пресной воды и источников питания. Поэтому судьба народов формировалась почти непосредственно природным окружением. По мере же того, как масштабы и темп распространения ноосферы возросли, людям приходилось детальнее продумывать последствия своего продвижения по планете. Монгольские завоеватели, например, создали разветвленную систему шпионажа, охватившую значительную часть цивилизованного мира. Собранные ими сведения анализировались Великим ханом и его окружением.

В дальнейшем распространение власти цивилизованных держав по планете становилось следствием все более тщательно спланированных действий. Природные условия и положение стран, являвшихся объектами экспансии, изучались государственными деятелями и учеными. Эту эволюцию подметил О. Шпенглер, который противопоставил греческим полисам с хаотичностью и бестолковостью их международной деятельности «династические государства XVII и XVIII веков, политические силовые поля, дальнозорко и планомерно направляемые и управляемые из центров действия кабинетов и крупных дипломатов».

Судьба народов все в большей степени зависела от того, как информация о природных и других условиях жизни различных стран преломлялась в сознании людей. Объем информации, имевшийся в распоряжении общества, уровень аналитического мышления, способность к принятию стратегических решений и умение проводить их в жизнь все в большей степени определяли возможности той или иной державы расширять свои пределы. О. Шпенглер справедливо связывал глобальную экспансию Запада с прогрессом в культуре и различных науках и увидел в открытиях западноевропейских математиков, усложнении музыкальных и живописных композиций проявления возросшей способности к восприятию удаленных пространств.

Распространение цивилизации по планете изменило и географическое содержание экспансионистских планов. Пока представления о мире были ограниченными, правители империй довольствовались скромными, по современным масштабам, территориями, когда именовали себя «владыками мира». Соответственным образом были занижены и их представления о том, какие земли являются важными в стратегическом отношении для мирового господства.

Очередной этап в развитии цивилизованных стран был связан с их новой победой в освоении водных просторов Земли — выходом в Мировой океан. Научившись передвигаться через океаны по кратчайшим маршрутам, люди открыли, что эти водные пространства, казавшиеся бескрайними, также являются средиземными, а земные континенты являются средиокеанскими землями.

Покорение Мирового океана позволило людям выйти из замкнутых пространств средиземных морей. Насколько Мировой океан больше самого крупного средиземного моря, настолько же возросли и возможности, открывшиеся перед покорителями океанов.

Люди плавали по океанам и переплывала через них еще задолго до экспедиции Колумба. За несколько веков до новой эры финикийцы путешествовали вокруг Африки по Атлантическому и Индийскому океанам. Около 1000 года норманны преодолели Атлантический океан и высадились на берегах Америки. Жйгели Явы и Суматры давно водили свои суда через Индийский океан. Как доказал Тур Хейердал своими исследованиями и смелыми экспериментами, древние люди отваживались пересекать Тихий и Атлантический океаны на таких ненадежных плавсредствах, как плоты из бальзы и лодки из тростника. Обнаружение на побережье Эквадора остатков японской керамики, относящейся к IV тысячелетию до н. э., позволило выдвинуть предположение о том, что маршруты через Тихий океан могли быть проложены еще на заре человеческой истории. Однако для того, чтобы сделать трансокеанские походы регулярными, надо было достичь более высокого уровня развития.

К середине XV века такой уровень развития был достигнут многими цивилизованными странами как на Западе, так и на Востоке. Почему же именно Испания и Португалия стали первыми совершать регулярные трансокеанские путешествия с конца XV века? К этому времени ряд стран Западной Европы опережал страны Пиренейского полуострова по развитию кораблестроения и мореплавания. Ведущее положение в этих областях занимали Венеция, Нидерланды, а также многие другие государства Средиземного, Балтийского и Северного морей. Испания и Португалия находились несколько в стороне от основных морских маршрутов Западной Европы. Ведь сам Колумб был родом из Генуи, а этот портовый город занимал в мореплавании того времени гораздо более видное место, чем морские порты иберийских стран.

Скорее всего Испании и Португалии помогло их географическое положение. Подобно тому как освоение средиземных морей стало делом сравнительно отсталой морской окраины, а не самых развитых цивилизованных стран, покорение океанских просторов осуществили первыми сравнительно отсталые страны приокеанской периферии. Известно, что во времена становления мореплавания по средиземным морям более развитые цивилизованные страны, давно научившиеся строить морские корабли и плавать по морским просторам, оказались слишком привязанными к сухопутным и речным магистралям. Точно так же Венеция, Генуя, Дания, Швеция и другие мореходные страны южных и северных Средиземноморий Европы оказались слишком привязанными к своим морским торговым путям. Освоение трансокеанских путей было для них не только ненужным, но и вредным.

Путешествия Колумба и Васко да Гамы изменили соотношение сил в Европе. Морская торговля, которая подняла Италию из дикости Средневековья, потеряла свое значение после начала трансокеанских путешествий. Венецианский купец и банкир Д. Приули так описывал в своем дневнике реакцию своих соотечественников и коллег на весть о благополучном возвращении Васко да Гамы из путешествия в Индию: «Когда в Венецию пришло это известие, оно вызвало большую досаду в городе… И сенаторы признали, что эта весть — худшее, что Венецианская республика когда-либо могла испытать, кроме потери свободы!» Венеция и другие страны, контролировавшие морскую торговлю, упорно держались за тот уровень цивилизованного развития, который обеспечивал им лидирующее положение.

Страны же, оказавшиеся на океанском побережье или расположенные близко от Мирового океана, вероятно, сами того не подозревая, вышли на стартовую линию, с которой началось развитие нового этапа человеческой цивилизации. Атлантическое побережье в Западной Европе имели Исландия, Ирландия, Британия, Франция, Испания и Португалия. Близкий выход по морю К Атлантическому океану был у Норвегии, Дании, Швеции, Нидерландов. Кто же из них мог стартовать первым?

Будучи потомками норманнов или викингов, норвежцы и исландцы обладали опытом покорения Атлантического океана. Однако к этому времени они были слишком слабы и оказались под властью датчан. Дания же, а также Норвегия и Швеция, входившие вместе с ней в Кальмарскую унию, были слишком озабочены борьбой за влияние в северном Средиземноморье и на Скандинавском полуострове, чтобы замышлять покорение Мирового океана и стран Востока.

Богатые Нидерланды в конце XV века оказались под властью Габсбургов и были временно лишены возможности для осуществления крупномасштабной самостоятельной экспансии.

По схожим причинам не собирались покорять Мировой океан и ирландцы. Хотя ирландские мореплаватели также выходили далеко в Атлантический океан и, как утверждается, доплывали до берегов Америки, Ирландия с середины XII века была занята борьбой с Англией, отстаивая свою независимость, и не могла заниматься подготовкой экспедиций через океан.

С 1455 по 1485 год в Англии шла междоусобная война Алой и Белой розы. Эта феодальная война, сопровождавшаяся разбоем и грабежом мирных жителей, разорила Англию, и ей было не до трансокеанских экспедиций. Кроме того, интересы укрепления позиций этой страны в бассейнах Ирландского и Северного морей, а также на берегах Ла-Манша требовали от нее первостепенного внимания и не позволяли отвлекаться на казавшиеся малоперспективными планы покорения заокеанских земель.

В конце XV века самая влиятельная страна Западной Европы Франция уже оправилась от разорений Столетней войны. Однако политика этой страны требовала повышенного внимания к своим сухопутным соседям на западе или беспокойной соседке по ту сторону Ла-Манша. Поэтому французский король не внял Колумбу, когда тот обратился с предложением об организации экспедиции через Атлантический океан к берегам Китая и Индии.

В то время предложения генуэзца могли заинтересовать лишь монархов двух стран — Испании и Португалии. Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться в том, что европейской землей, наиболее выдвинутой в Атлантический океан, является Пиренейский полуостров. В 149? году Испания и Португалия наконец отвоевали его у арабов. В то же время занятые в течение нескольких веков тяжелыми войнами «пограничники» Европы оказались в стороне от наиболее богатых морских торговых путей и их континентальных продолжений.

Торговые маршруты, проложенные еврейскими купцами и соединявшие арабские эмираты с Провансом и остальными регионами южноевропейских средиземноморий, включая Хазарский каганат, разрушались по мере разгрома арабов и наступления испанцев. В результате полуостров переживал период хозяйственного упадка.

Перед обеими иберийскими странами стоял обычный в подобных случаях выбор: или смириться со своим второсортным положением в западноевропейском мире, или попытаться улучшить свое положение. Для улучшения своего положения иберийские страны могли либо изобрести новые способы производства материальных ценностей, или покорить свободные земли, или подчинить своей власти другие народы.

Пока шла реконкиста, Испания и Португалия улучшали свое положение, изгоняя арабов и получая таким образом свободные земли. При этом они подчиняли своей власти арабов и евреев, оказавшихся на отвоеванных землях. Однако окрещенные арабы и евреи (так называемые мориски и марраны) в тайне соблюдали свои религиозные обычаи, за что и были изгнаны из иберийских стран по решению королей Испании (в 1492 году) и Португалии (в 1497 году). Многие из 300 тысяч изгнанных евреев оказались в Нидерландах, Италии, Франции. У испанцев и португальцев заметно уменьшилось количество покоренного населения, за счет которого можно было жить.

Продолжение экспансии и покорение других народов было возможно лишь по ту сторону Гибралтарского пролива, но это было чревато тяжелой войной с превосходящими силами арабов. Как и перед финикийцами, крито-микенцами, греками и другими народами морской окраины, перед испанцами и португальцами открывалась единственная возможность: попытаться на просторах соленых вод найти выход из создавшихся трудностей. Однако если финикийцы и жители Эгейского моря могли осваивать средиморские земли, не теряя из виду суши, то мореплавателям Пиренейского полуострова надо было совершать многодневные походы через огромные пространства океана.

Поскольку Португалия расположена моль океанского побережья, она первой начала осваивать просторы Атлантики. Постоянное общение португальских рыбаков и мореплавателей с этой грозной стихией закаляло людей, обучало их ее повадкам и позволяло накапливать знания и навыки в общении с ней. Профессиональный и житейский опыт португальских моряков стал надежным подспорьем для реализации государственных интересов страны..

И все же португальцам, научившимся плавать в прибрежных водах Атлантики, пришлось сделать немало, прежде чем они оказались способными к трансокеанским путешествиям. Точно так же, как при переходе от плавания по рекам к мореплаванию, при превращении мореплавателей в покорителей океанов надо было учитывать не только количественные отличия океана от моря, но и качественные особенности океанских бассейнов. Чтобы пересечь океан и благополучно вернуться из такого путешествия, требовались более мощные и маневренные суда, чем те, на которых можно было пересекать средиземные моря. Хотя и в море надо было учитывать направления постоянных ветров и подводных течений, их роль качественно менялась на океанских просторах. Без умения использовать такие мощные потоки воды и воздуха, как Гольфстрим или пассаты, или противостоять им, трансокеанские путешествия были невозможны.

В те времена в плавание по средиземному морю могли отправляться люди и без специального образования. Им достаточно было иметь хорошее зрение и зрительную память. Плавание же по Мировому океану обязательно предполагало владение навигационными приборами и основательными географическими знаниями. К тому же на больших океанских расстояниях плоскостные представления о мире могли стать причиной больших ошибок. Верные же сведения о форме и размерах планеты открывали невиданные прежде возможности. Как показало путешествие Магеллана, чтобы достичь Дальнего Востока из Западной Европы, можно было плыть не только на восток, но и на запад. Уровень, на котором стали возможными трансокеанские путешествия, требовал более совершенных кораблей и навигационных приборов, более глубоких познаний в географии и астрономии, более опытных мореходов.

История Великих географических открытий и экспансии Португалии начинается с рассказа о деятельности инфанта Энрики, или Генриха Мореплавателя (1394–1460). Хотя инфант лично лишь пересекал Гибралтарский пролив, участвуя в завоевании арабской крепости Сеута на марокканском берегу в 1415 году, он стал главным покровителем распространения португальских впадений за океанскими просторами. Для осуществления этих целей инфант учредил мореходную школу и создал специальную обсерваторию. Опираясь на поддержку купцов приморских городов, Энрике стал инициатором многочисленных экспедиций на запал и на юг Атлантического океана и создал особый Орден Христа. По словам летописца, инфант «стремился узнать земли, лежащие за Канарскими островами и за мысом, называемым Бохадор, ибо до тех пор, никто — ни по письменным источникам, ни по людской памяти — не знал ничего определенного о лежащей за этим мысом земле».

Освоение новых океанских маршрутов давалось с трудом. В 1434 году португальский капитан Жил Эанеш после третьей попытки сумел обогнуть мыс Бохадор, охраняемый яростными морскими течениями и свирепыми ветрами. Еще раньше в 1420 году португальские моряки открыли Мадейру, в 1427 году достигли Азорских островов, а через четыре года началась их колонизация.

В 1444 году мореплаватели Антан Гонсалвиш и Нуньо Триштан продвинулись дальше за мыс Бохадор на юг, доставив в Португалию золотой песок с берегов Рио-де-Оро и первых черных рабов. Начиная с 1444 года португальцы стали совершать походы за рабами. Пятая часть доходов от работорговли поступала Генриху Мореплавателю. Об одной из таких экспедиций португальский хроникер писал: «Наконец-то, Господу Богу, воздателю добрых дел, угодно было за многие бедствия, перенесенные на его службе, даровать им победоносный день, славу за их труды и вознаграждение за убытки, так как в этот день было захвачено мужчин, женщин и детей 165 голов». Так начался новый этап развития рабовладения. Для Европы, а затем и Америки в XV–XIX веках рабовладение и работорговля имели едва ли не меньшее значение, чем для стран Средиземноморья в античные времена.

Но намерения Генриха Мореплавателя не сводились к получению золота и рабов. Он разработал программу поэтапного продвижения к заветной цели Западной Европы — богатствам Востока. Покорение океанов и приокеанских побережий должно было служить лишь прелюдией к глобальной экспансии Португалии. Программа позволяла разрешить в пользу мореходных наций Западной Европы многовековое соперничество между ними, сухопутными державами Востока и нецивилизованной ноосферой. Постепенно продвигаясь по океанам и захватывая земли, лежавшие на периферии древнего цивилизованного пояса, мореплаватели должны были оказаться в самом его центре — в Индии, Индонезии, Китае, Японии.

Выполняя эту программу, португальцы продвигались по Атлантическому океану к югу вдоль берегов Африки и создавали там свои колонии. Эти первые колонии на Черном континенте оказались самыми долговечными я были ликвидированы лишь после долгой борьбы за независимость народов Анголы, Мозамбика, Гвинеи-Бисау в середине 70-х годов XX века. Путешествие Васко да Гамы вокруг Африки в Индию (1498) положило начало экспансии Португалии в страны, расположенные на другом конце цивилизованного пояса.

Это время навеки прославило Португалию. Не случайно памятники Генриху Мореплавателю, Васко да Гаме и другим великим мореплавателям были поставлены во многих городах этой Страны. Воспоминания о великих открытиях своих соотечественников до сих пор живы среди португальцев и отражаются в гордой фразе: «Мы открыли миру половину планеты!»

Достижения португальцев были огромны, и все же невнимание португальского короля к казавшемуся сумасбродным предложению Колумба лишило Португалию возможности совершить еще более грандиозное открытие. План Колумба противоречил программе Генриха Мореплавателя и был ошибочным с точки зрения оценки истинных размеров планеты. В то же время если движение вдоль берегов Африки в соответствии с португальской программой не отличалось по маршруту от плаваний египтян и финикийцев, а потому отвечало морскому этапу развития цивилизаций, то план Колумба, несмотря на вопиющие ошибки в конкретных расчетах, исходил из качественно нового знания о сферической форме Земли.

Хотя лишь после завершения экспедиции Магеллана и его спутников в 1522 году была на практике доказана шарообразность Земли, менее чем через два года после первой экспедиции Колумба, 7 июня 1494 года в испанском городе Тордесильяс был подписан договор между Португалией и Испанией о разделе земного шара. Линия раздела проходила через оба полюса и пересекала Атлантический океан на расстоянии 2000 километров от самой западной части островов Зеленого Мыса. Все земли, расположенные к востоку от этой линии, признавались владениями Португалии, а земли, находившиеся к западу от этой линии, считались принадлежностью Испании. Этот договор был заранее санкционирован специальной буллой Римского папы.

Так была решена судьба всего мира, расположенного за пределами Западной Европы. Сарагосский договор 1529 года наметил другой рубеж между двумя странами в Восточном полушарии. Эти договоры воспринимались странами Пиренейского полуострова очень серьезно и были отменены лишь Сан-Ильдефонсским договором 1777 года. Раздел земного шара убеждал испанцев и португальцев в том, что их державы стали единственными хозяевами Земли.

Несмотря на то, что Тордессильяский договор явился преждевременным авансом на мировое господство двух стран Пиренейского полуострова, фактические завоевания Испании и Португалии, осуществленные ими за несколько десятков лет, привели к тому, что они завладели осью американских цивилизаций, вышли в тыл африканским цивилизациям и открыли дороги к покорению Индии, Китая, Юго-Восточной Азии, стран Персидского залива. Казалось, что мир на самом деле лежал у ног правителей Португалии и Испании.

Через несколько лет Испания, финансировавшая четыре экспедиции Колумба, без особого труда подчинила своей власти цивилизованные страны Америки. (Португалии же досталась только часть Южной Америки, покрытой непроходимыми джунглями.) Небольшой отряд Эрнан Кортеса, захвативший в 1519 году империю ацтеков, имел всего 13 пушек. Правда, наличие у испанцев огнестрельного оружия, стальных лат и лошадей обеспечило им перевес над ацтеками. Одна из самых развитых цивилизаций Америки находилась в области вооружения на уровне Египта времен Древнего царства, когда не был изобретен порох, не умели делать изделия из стали и даже не появились конные армии гиксосов.

И в то же время решающую роль в победе Кортеса сыграл суеверный страх перед пришельцами из-за океана, который парализовал ацтеков. Аналогичное воздействие оказали суеверия на инков, которых через 12 лет покорил неграмотный авантюрист Франсиско Писарро с отрядом в 200 человек. Богатства, захваченные испанцами в империях ацтеков и инков, превосходили самые смелые фантазии о сокровищах Индии и Китая. Поразительные победы небольших испанских отрядов, которые потом им никогда не удавалось повторить в своем продвижении но Америке, показали, что цивилизованные народы оказались гораздо более уязвимыми, чем охотничьи племена. В отличие от последних, ацтеки и инки были пленниками хорошо организованной общественной системы. Они слепо поверили суевериям, распространявшимся жрецами, и подчинились своим перепуганным властителям. Нецивилизованные же племена индейцев оказывали пришельцам долгое и упорное сопротивление.

Необыкновенная легкость, с которой испанцы захватили империи ацтеков и инков, подчинили множество индейских племен,» может сравниться только с той невероятной жестокостью, с которой осуществлялось завоевание Америки. В первое же столетие после открытия Америки было истреблено несколько миллионов местного населения. Полностью были уничтожены индейцы на Кубе и ряде островов Вест-Индии. В результате геноцида, проводившегося колонизаторами, за 300 лет их господства индейское население Америки сократилось в 10 раз. Великие империи ацтеков и инков, а также другие государства доколумбовых цивилизаций были разграблены и разрушены.

Покорение Америки обогатило прежде всего Испанию. Похищая сокровища империй инков и ацтеков, эксплуатируя индейцев на серебряных рудниках и других работах, испанцы вывозили в Западную Европу драгоценные металлы, табак, ценные породы деревья, красители. Обогащение Испании помогло ей расширить и свои владения в Европе. В 151 б году Испания присоединила к себе Нидерланды, затем южную Италию, ряд при-рейнских областей. В 1519 году испанский король под именем Карла V стал императором Священной Римской империи. В ту пору говорили, что над землями испанского короля никогда не заходит Солнце.

Хотя португальцы не могли похвастать столь внушительными завоеваниями, какие были осуществлены испанцами, но за два десятилетия они создали свои колонии от Персидского залива до южного Китая, завладев рядом гаваней и портов на этом древнем торговом пути. Они захватили важный торговый центр Ормуз в Персидском заливе, колонии в Индии (Гоа, Дну, Даман, Бомбей и Каннанпур). Они оккупировали юг полуострова Малакка, проникли на Цейлон (Шри Ланку), в Бирму, Таиланд, на Суматру, Яву и Молуккские острова, В 1557 году они арендовали Аомынь (Макао), которой было суждено стать самой последней иностранной колонией на территории Китая. В 1542 году португальцы попытались проникнуть в Японию.

Подобно тому, как колонии Греции и Финикии представляли собой линию наступательного фронта на заморские земли, Португалия создала фронт наступления на Африку и Азию. Ее колонии стали частью атомной структуры глобальных масштабов со сложной системой взаимного притяжения. Энергия, полученная от взаимодействия элементов этой системы, по силовым линиям трансокеанской торговли, аккумулировалась в Лиссабоне.

Контроль над трансокеанским путем из Западной Европы в Азию был равносилен для Португалии открытию золотой жилы.

В странах Азии закупались перец, гвоздика, корица, имбирь, мускатный орех, шелк, лаки, а в Азию везли золото из португальских колоний в Мозамбике, которое португальцы выменивали на хлопчатобумажные ткани из Индии. Поскольку многие азиатские товары, особенно пряности, скупались по дешевке на месте их производства, то такая торговая операция приносила баснословные барыши. Португальские купцы приобретали пряности в Индии и на Молуккских островах по ценам в 200–250 раз более низким, чем были в Лиссабоне. Король и пайщики Торговой палаты (купцы и португальские феодалы), имевшие монопольное право на торговлю в Азии, извлекали прибыль в 700—1000 процентов.

Другим источником обогащения Португалии стала работорговля. Снова, как и во времена первых морских цивилизаций, первые трансокеанские державы использовали рабский труд и работорговлю для своего обогащения. Лиссабон и Гоа превратились в крупнейшие рынки рабов.

Однако хозяйкой всех владений, отведенных ей Тордесильяс-ким договором, Португалия так и не стала. Создав плацдармы наступательного фронта на заокеанских берегах, Португалия сумела расширить их лишь в Африке. Некоторые ее азиатские колонии так и не изменились в размерах до XX века, а иные и вовсе были утрачены к началу XVI века.

Подавляющее большинство стран и народов мира, оказавшихся в зоне оккупации Португалии, даже не подозревали об утрате своей свободы и независимости. Более того, если бы король Португалии попытался предъявить претензии на их земли, народы большинства стран Азии и Африки вряд ли приняли бы их всерьез. Уровень развития многих стран за пределами Европы был существенно выше того, с каким встретились покорители племен охотников и собирателей на берегах Африки и Америки, а также цивилизаций Мексики и Перу.

К концу XV — началу XVI века страны древнего цивилизованного пояса постепенно оправились от разрушений, нанесенных им монголами, турками-османами, воинством Тимура и другими. Победители-кочевники постепенно окультурились и растворились среди древних оседлых народов.

Хотя в законах Османской империи кочующие скотоводы были поставлены под особую защиту, эта держава давно перестала быть кочевой ордой. Освоив достижения военной техники, турки овладели почти всеми территориями, входившими в состав Римской империи к моменту ее наибольшего распространения, за исключением земель Европы к западу от верховий Дуная. В середине XVI века турки продолжали успешно наступать на владения западноевропейских монархов. в том числе и тех, кто недавно лихо делили планету между собой. Покорение Западной Европы турками не выглядело в XVI веке столь уж нереальным. Лишь поражение турецких сухопутных армий под Веной в 1529 году и победа флота Венеции и Испании над турецкими кораблями при Лепанто в 1570 году остановило успешное продвижение османов в Западную Европу и Средиземноморье. Однако еще через столетие Османская империя продолжила свою экспансию на запад Европы. Лишь поражение под Веной в 1683 году остановило турок.

В то время как османы вплоть до конца XVII века успешно покоряли европейскую землю, их продвижение на восток было остановлено Ираном, хотя и ценой ряда территориальных потерь. Это косвенно доказывало, что Иран не уступал по своему военному потенциалу многим государствам Западной Европы. Под властью Сефевидов Иран преодолел последствия монгольского разорения и превратился в мощную державу. Путешественники из Европы, посетившие Иран в XVII веке, писали, что Сефевиды были «самыми богатыми монархами во всем мире».

К востоку от империи Сефевидов в северной части Индостана с середины XVI века располагалась империя Великих Моголов. Централизованное государство мусульманских правителей создало условия для экономического подъема страны. Значительная часть сельскохозяйственной продукции крестьян (сахарный тростник, индиго) и их домашнего промысла (производство хлопчатобумажных тканей) шла на продажу. В индийской деревне успешно развивались товарно-денежные отношения. Росли торговые связи Индии с другими странами. Яркими свидетельствами расцвета Индии эпохи Великих Моголов стали памятники архитектуры и среди них знаменитый Тадж Махал.

Правда, в отличие от северной южная часть Индии была расколота на небольшие княжества, а сравнительно крупное и процветавшее государство южной Индии Виджаянагар было разбито в 1565 году коалицией княжеств и пришло в упадок.

В XVI веке происходит упадок и другого цивилизованного центра — на острове Ява, Созданное там еще в конце XIII века могущественное государство Маджапахит пережило свой максимальный подъем в XIV–XV веках. Эта держава превратила в своих вассалов почти все княжества, расположенные на островах Индонезии, архипелаге Сулу и полуострове Малакка. Однако крушение в 1520 году Маджапахита, в котором господствовали индуизм и буддизм, под натиском мусульманских князей привело к расколу Явы на множество мелких государств. Лишь к концу века на Яве были вновь созданы крупные государства, объединявшие большую часть территории этого острова.

В отличие от Индонезии страны, расположенные на восточной окраине цивилизованного пояса, продолжали в XIV–XVI веке уверенно двигаться вперед. Освободившись от правящей монгольской верхушки в середине XIV века, новая Минская династия покончила и со всевластием на местах крупных землевладельцев. Сильная государственная власть опиралась на централизованное управление страной.

Основной ячейкой сельского Китая стали 110 дворов («ли»), десять из которых принадлежали наследственным старостам, поочередно управлявшим всей общиной. Сто дворов делились по десяткам («цзя»), каждая из которых также управлялась старостой. Община регулировала сельскохозяйственные работы и другие вопросы внутренней жизни. Хотя государство осуществляло жесткий контроль за сбором налогов и распределением трудовых повинностей среди населения, крестьянские общины имели возможность продавать свою сельскохозяйственную продукцию и изделия своих промыслов на развивавшийся внутренний рынок.

В XVI веке ремесленное производство в Китае достигло еще более высокого уровня. В ряде отраслей производства возникли крупные государственные и частные предприятия. На последних широко применялся наемный труд. По мнению авторов «ВИ», «появление организованных купцами предприятий с наемными рабочими» в XV веке свидетельствовало об «элементах капиталистического производства».

В стране продолжали развиваться производство фарфора, бумаги, шелковых и хлопчатобумажных тканей, выплавка металла, горнодобывающая промышленность, судостроение. В провинции Фуцзянь строились корабли, на которых можно было разместить несколько сот пассажиров и крупные грузы. Производство в упомянутых отраслях находилось под государственным контролем, и правительство определяло количественные показатели выпуска продукции. Так, императорские указы определяли, что в 1591 году в провинции Цзянси следовало произвести 159 тысяч фарфоровых изделий. О большом объеме производства и в других отраслях свидетельствуют, например, сведения о том, что только в Шанхае выделкой хлопчатобумажных тканей было занято свыше 200 тысяч человек.

В промышленности все шире применялись различные технические приспособления. В производстве бумаги применялись механизмы с использованием энергии воды. На строительстве — подъемные механизмы. Высокого уровня достигло производство огнестрельного оружия.

Успехи в экономическом развитии Китая позволили ему существенно расширить свои пределы и сферу своего влияния. Бывшие оккупанты Китая монголы были разбиты в 1410 году китайскими войсками на территории Внешней Монголии; Китай подчинил своей власти Маньчжурию и район нижнего течения Амура. Вассалами Китая стали Тибет, Корея, Вьетнам, Бирма. В 1405–1431 годы, задолго до экспедиций Колумба и Васко да Гамы, китайцы совершили морские экспедиции, во главе которых стоял приближенный императора Чжэн Хэ. В 1405 году из гавани Люцзяхэ вышел флот из 62 кораблей, на борту которых находилось 27 800 человек. Эти экспедиции направлялись в Индию, в порты Персидского залива, в страны Африки. Однако привязанность Китая к сложившейся системе отношений, в том числе и в сфере торговли, помешала этой стране стать первой покорительницей Мирового океана. Правители Китая были удовлетворены неспешным развитием своей страны и опирались на использование речных, сухопутных и морских торговых путей, а потому не ставили перед собой задач установления мирового господства.

Китай не проявил особой тревоги, когда в XVI веке его главенству в этом регионе мира был впервые брошен вызов со стороны Японии. Добившись объединения расколотой страны при сегуне Хиаэеси, японцы стали совершать набеги на китайскую провинцию Фуцзянь, захватили Корею. Планы Хидэеси предусматривали завоевание Тайваня, Филиппин, части китайской территории. Однако китайские войска выбили японцев из Кореи, и это на несколько веков отложило реализацию экспансионистских планов Японии.

Занятые решением своих проблем, древние страны не придали особого значения появлению у своих берегов кораблей из не-. знакомой им Европы. Видимо, это обстоятельство не в малой степени способствовало успехам Португалии в Индии за пределами империи Великих Моголов, в ряде малых стран Юго-Восточной Азии, Малайе и Индонезии, которые в это время переживали период раздробленности и междоусобиц. Здесь Португалия смогла овладеть землями, которые принадлежали мелким княжествам. Однако вооруженные столкновения Португалии с Китаем не принесли ей успеха, и португальцы были вынуждены покинуть территорию этой страны. Макао португальцам удалось заполучить в аренду лишь благодаря подкупу влиятельного китайского чиновника. Кроме того, за концессию Макао Португалия была вынуждена ежегодно платить немалую сумму серебром.

Упорные попытки португальцев с середины XVI века закрепиться в Японии, занимаясь торговлей и распространяя там христианство, неоднократно получали энергичный отпор. Наконец, португальские миссионеры были изгнаны, христианство объявлено вне закона, а японцам было строжайше запрещено покидать страну, чтобы они не могли вступать в контакт с идеями, чуждыми японскому духу.

Победа Западной Европы над миром отнюдь не была предрешена. Постоянно укрепляя централизованную власть, продолжая накапливать огромные материальные, интеллектуальные и духовные богатства, успешно развивавшиеся крупные державы Востока не уступали по своему уровню развитию бедной Португалии, еще толком. не преодолевшей последствия феодального варварства. Эти державы могли дать эффективный вооруженный отпор не только Португалии, но и другим западным странам. Их могла ждать судьба крестоносцев, так и не сумевших надолго закрепиться на Востоке. Окончательная победа Португалии или других стран Запада зависела от способности стран Востока к сплочению для отпора агрессорам. Однако страны Востока не только не проявили готовности к созданию единого антиколониального фронта, но даже стали искать вооруженной помощи иноземцев в своих междоусобных распрях. (Кстати, участие в одной из таких стычек стоило жизни Магеллану.)

Во многих странах Востока появление первых европейцев вызывало то любопытство, то страх, то неприязнь, то активное желание немедленно уничтожить пришельцев. Высокомерный ответ китайского императора английскому послу, в котором выражалось снисходительное согласие владыки Поднебесной признать своего далекого английского «вассала» и одновременно нежелание поддерживать торговые связи с «варварской» провинцией, в значительной степени отражали отношение древних цивилизованных держав к заокеанской периферии. Восточные владыки исходили из того, что западные «варвары» будут вечно оставаться таковыми, а древние страны Востока будут вечно превосходить Запад по уровню развития. В неспособности правильно оценить угрозу Запада проявилась негативная сторона древних цивилизаций: инертность мышления, вызванная склонностью полагаться на застывшие представления о мире. Последующая история показала, что эта самонадеянность и неадекватная реакция почти всех стран Востока на появление пришельцев из Европы на их берегах оказалась роковой для них.

В то же время, хотя китайские власти явно недооценивали силы Англии и преувеличивали собственное могущество, очевидно, что покорение Китая и других стран Востока зависело от способности западных стран добиться превосходства над ними. Были ли готовы страны Запала осуществить внутренние преобразования, которые позволили бы им командовать миром, и какие из западных стран были в наибольшей степени близки к ним?

Можно утверждать, что появление европейцев на Востоке потрясло Европу в гораздо большей степени, чем восточные страны. Это потрясение было усилено вестями об открытии Америки и Первом кругосветном путешествии. Казалось, что купол, который в соответствии с представлениями простых людей покрывал плоскую Землю, лопнул и перед взором европейцев открылась Вселенная, пугающая своей беспредельностью во времени и пространстве. Мировосприятие цивилизованных народов уже было иным. Стремление проникнуть за пределы очевидного и открыть законы, скрытые за поверхностью, проявлялись в самых разных направлениях человеческой мысли и деятельности людей.

О. Шпенглер писал: «Почти одновременно и в глубине совершенно тождественным образом имели место открытия Нового Света, кровообращения и коперниканской мировой системы». В открытии Леонардо да Винчи кровообращения, утверждал Шпенглер, «заключено глубокое сходство с одновременным открытием Колумба; это победа бесконечного над материальной ограниченностью наличного и осязаемого… Античный человек остерегался отдирать или осмысливать покров, телесный переплет с чего-то космического». Качественно новое мировосприятие проявлялось, по оценке Шпенглера, и в художественном творчестве Леонардо да Винчи: «Леонардо знает только одно, далекое, вечное пространство, в котором как бы парят его образы». В пределах картины он создавал «вырез бесконечности».

Аналогичные тенденции немецкий философ обнаружил и в музыке XVI века: «В учении о гармонии Царлино (1558) появляется настоящая перспектива чистого звукового пространства… Отныне великая задача сводилась к расширению звукового тела в бесконечное, больше к растворению в бесконечном пространстве звучаний.

Великие географические открытия послужили мощным импульсом для переосмысления сложившихся представлений. Отрывшиеся новые горизонты мира, позволявшие художникам и композиторам создавать образы на принципиально новой пространственной основе, раскрыли перед философами, математиками, естествоиспытателями невиданные прежде возможности.

С одной стороны, выход в Мировой океан был логическим продолжением развития цивилизаций. Культура Возрождения, устанавливавшая неразрывную связь между античной культурой и развитием морских государств Италии XIV–XV веков, подготовила выход Западной Европы на океанские просторы и стала знаменем дальнейшего, ее развития в последующие столетия. Вплоть до наших дней западная цивилизация именует себя продолжательницей традиций греческой, римской, иудейской, христианской культур, рожденных в средиземноморских цивилизованных странах. Многие стороны мировосприятия, образа жизни, производства и общественных отношений, сложившиеся в морских цивилизациях, возрождались в океанских державах.

С другой стороны, переход к трансокеанскому этапу развития вызвал качественные перемены в общественном развитии. Осознание шарообразности Земли и ее вращения вокруг Солнца согнуло плоскостное изображение мира и соединило его противоположные края, сделав его замкнутым на Земле и бескрайним во Вселенной. Открытие огромных континентов за океанами, превратившее европейские державы в великанов, одновременно резко уменьшило относительные размеры Земли, сделав ее песчинкой в просторах космоса. Осознание этого последствия Великих географических и астрономических открытий стоило Джордано Бруно жизни. Утрата Землей своего главного положения во Вселенной подрывала веру в господствующее положение незыблемых прежде центров земной власти.

Открытие шарообразности Земли не только изменило представление о том, что далеко, а что близко. Незыблемое представление о том, что находится наверху, а что внизу, рухнуло, после того, как было доказано существование антиподов на земной поверхности. Представление о том, что на земной поверхности может быть только один центр, оказалось ошибочным. Такой центр мог оказаться где угодно, а поэтому претензии столиц прежней окраины цивилизации на роль мировых полюсов могли быть оспорены. Казавшаяся неподвижной Земля вдруг пришла в движение, которое было частью еще более сложных движений. Понимание истинной формы мира, его движущих сил были достоянием лишь людей, приобщенных к образованию.

В свое время освоение просторов средиземных морей, связанное с активным использованием геометрии двухмерного пространства, было подобно возведению цивилизации в квадратную степень. Весьма символично, что Великие географические открытия, сделавшие трехмерное измерение Земли частью человеческого опыта, совпадают с решением Джероламо Кардано в 1545 году кубического уравнения. Необходимость постоянно учитывать третье измерение мирового пространства, открытие вращения Земли, заставляли научную мысль искать более сложные решения и в механике, подобно тому, как покорение морских просторов дали импульс открытиям Архимеда. Покорение океанов совпадает с качественным усложнением механических устройств, что проявилось, в частности, в разработке Кардано подвеса — шарнирного механизма, обеспечивающего вращение двух валов под переменным углом (карданный механизм).

Если Архимед разрабатывал катапульты, опираясь на открытия в механике периода морских цивилизаций, то коллега Кардано по математическим исследованиям Никколо Тарталья вел исследования в области баллистики — науки о движении артиллерийских снарядов, развившейся в эпоху трансокеанских путешествий. Он же начал исследования в области геодезии. Точные измерения земной поверхности стали возможными лишь после установления подлинной формы и истинных размеров Земли.

Открытие истинной формы и размеров Земли, ее места в Солнечной системе заставляли мыслящих европейцев пересматривать незыблемые догмы. В своих работах француз Мишель Монтень и голландец Эразм Роттердамский отвергали суеверия и фанатизм, утверждали основы рационалистического мышления.

Размышляя о том, насколько возросли возможности человека после географических открытий, мыслители вновь возвращались к представлениям древних греков о человеке как мере вещей. Однако это не было простым возвращением к идейным установкам морских цивилизаций. Гуманистические идеи эпохи Великих географических открытий исходили из принципиально более сложной природы человека. Скульптурные образы Микеланджело, герои Шекспира и Сервантеса раскрывали гораздо глубже сложную и противоречивую человеческую натуру по сравнению с образами, созданными самыми лучшими творцами античности Фидием и Праксителем, Софоклом и Еврипидом. В отличие от мыслителей античности и европейского средневековья европейские гуманисты эпохи географических открытий отразили освобождение человека от власти гнетущих сил слепого рока.

В то же время следование античной культурной традиции, в соответствии с которой в центр мира ставился человек, означало, что покоритель Мирового океана получал в свое распоряжение не морской бассейн, окруженный сушей, а всю планету. Была ли такая ответственность по силам людям? На смену трагедии рока приходила драма выбора и решения. Лучшие творцы западной культуры тех лет указывали на глубокое противоречие между перспективами, открывшимися перед человеком, и несовершенством его природы.

Понимание глубоких противоречий человеческой природы и одновременно осознание огромных возможностей, появившихся перед людьми после великих открытий, заставляло пересматривать также представления о человеческом обществе и его устройстве. Феодальный строй, сохранявший раздробленность стран Европы и анархию своевольных баронов, стал вопиющим анахронизмом, препятствовавшим покорению европейцами новых миров. Централизованное государство, поощряющее развитие хозяйства, науки, техники, культуры, открывающее простор предпринимательской инициативе и движению товаров, становится идеалом в работах европейских теоретиков XVI века.

В то же время динамично развивающееся общество было несовместимо с идеалом Средневековья — богомольным человеком, смиренно выполнявшим завета христианской веры и поучения священников. Идеологи новых учений о человеческом обществе ориентировались на мотивы и стимулы захватчиков чужих земель, богатств и народов. Необыкновенно возросшие возможности покорителей Земли не укладывались в сложившиеся представления о морали и праве.

Историк и политический деятель Италии Франческо Гвиччардини считал, что основными движущими сипами истории являются эгоистические побуждения людей. Поставив во главу угла беспринципный практицизм, он считал, что для достижения намеченной цели следует приспосабливаться к сложившимся обстоятельствам: Эгоистические мотивы и неразборчивость в средствах, по мнению Ф. Гвиччардини, следовало поставить на службу единого централизованного государства, управляемого аристократической ЭЛИТОЙ.

Как и Гвиччардини, Никколо Макиавелли исходил из того, что в основе общественного развития лежит столкновение корыстных интересов, проявляющихся в социальной, классовой борьбе. Выступая за централизованное управление обществом, он полагал, что республиканский строй в наибольшей степени отвечает задаче соединения динамичных сил в едином национальном государстве. Отвергая традиционные моральные установки, Макиавелли допускал использование любых средств для достижения государственных целей: насилие, убийство, обман, предательство, клятвопреступление.

Разрушение устоев традиционной морали, потрясенных географическими открытиями, способствовало кризису католической церкви. Мартин Лютер, Ульрих Цвингли, Жан Кальвин и другие вожди Реформации выступили за отказ от вековых догматов католицизма. Они утверждали, что для спасения своей души человек не нуждается в посредничестве церкви, что спасение достигается не добрыми делами, а внутренней верой каждого. С одной стороны, принцип «оправдания верой», сформулированный М. Лютером, был направлен против гнета католической иерархии, охранявшей неприкосновенность феодальных порядков. С другой стороны, протестантизм фактически позволял каждому верующему самому решать вопросы относительно того, что является истинным, духовным, моральным, а что нет. Объявление вождями Реформации Библии единственным источником истины позволило многим протестантам обращаться к наиболее архаичным текстам Ветхого завета, в которых обман, насилие, жестокость и поголовное уничтожение целых народов объявлялись богоугодными делами, и таким образом находить оправдание своим аморальным и преступным деяниям.

Глубокие перемены в общественном мировоззрении не могли не отразиться на состоянии общества. Западная Европа раскололась на два лагеря — протестантской Реформации и католической Контрреформации. Отдельные страны оказались ввергнутыми в гражданские религиозные войны, сопровождавшиеся крайними проявлениями нетерпимости и фанатизма. Войны между католиками и протестантами унесли многие сотни тысяч жизней в Западной Европе. В истории Нидерландов и Бельгии столетие открытий памятно как годы репрессий герцога Альбы (1567–1573), во время которых были сожжены тысячи протестантских «еретиков». XVI век связан во Франции с религиозными войнами между католиками и гугенотами (1562–1594), одним из эпизодов которой явилась резня во время Варфоломеевской ночи 1572 года. В истории Англии и Испании этот век известен массовыми сожжениями на кострах «еретиков» вовремя правления Марии Кровавой (1553–1558) и Филиппа II (1556–1598).

За религиозными репрессиями и войнами нередко стояли глубокие социальные и классовые причины. Об этом свидетельствовала кровопролитная крестьянская война в Германии в 1524–1525 годы, только при подавлении которой погибли более 100 тысяч человек. Многие из обострившихся социальных противоречий были спровоцированы великими географическими открытиями.

Приток драгоценных металлов (только с 1503 по 1650 год е Испанию было ввезено из Америки более 181 тонны золота и 16 886 тонн серебра) вызвал падение цен на них и одновременный рост цен на другие товары. С середины XVI до середины XVII века-цены на различные товары выросли в целом в 2–2,5 раза в Англии, Нидерландах, Франции, Италии. Так называемая «революция цен» распространилась на Восточную Европу, Россию и Османскую империю. При этом уровень заработной платы наемных рабочих заметно отставал от роста цен. Так во Франции в течение XVI века цены выросли на 150 процентов, а заработная плата лишь на 25 процентов. К середине XVII века в Англии цены выросли на 250 процентов, а заработная плата только на 75 процентов.

С одной стороны, такие изменения в ценах привели к ухудшению положения потребителей. Особенно пострадали наемные рабочие. С другой стороны, от «революции цен» выиграли свободные крестьяне и мелкие арендаторы, так как с падением стоимости денег фактически уменьшились размеры феодальной ренты, а доходы от продажи на рынке сельскохозяйственных продуктов возросли. В зоне устойчивых урожаев свободные крестьяне быстро обогащались. Выгадали от «революции цен» и промышленники, получившие возможность меньше платить наемным рабочим. Эти последствия вторжения золота и серебра, награбленного испанцами в Америке; создали условия для быстрого накопления капиталов как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

Все эти экономические, социальные, идейные потрясения с. особой силой проявились в европейских странах Атлантического побережья. Правящие классы этих стран стояли перед нелегким выбором. Страны, опоздавшие к разделу мира, могли ничего не предпринимать и смириться со своим второстепенным положением, довольствуясь остатками с барского стола Испании и Португалии.

Однако, чтобы воспользоваться своим положением на стартовой площадке, они должны были пойти на тяжелые, но необходимые радикальные преобразования. Для того чтобы создать поле трансокеанского притяжения и удерживать «электронную оболочку» на заокеанских побережьях, западноевропейские страны должны были создать мощное «атомное ядро» глобальных масштабов. Глобальная экспансия требовала создания мощного флота, в том числе военного. Для прибыльной трансокеанской торговли была необходима высокоразвитая промышленность, выпускающая массовую товарную продукцию. Промышленное развитие было невозможно без создания высокопроизводительного товарного сельского хозяйства. Кроме того, быстрое продвижение в хозяйственном развитии предполагало научно-технический прогресс и расцвет культуры, а этому препятствовала власть светских и церковных феодалов.

Как и на морской стадии развития цивилизации, наибольшего успеха добивались страны Востока, которые поставили морскую торговлю под контроль централизованной власти. Для развития трансокеанской экспансии Запада потребовалось создание абсолютистской монархии. Хотя монарх страны был высшим феодалом, сосредоточение всей власти в стране в руках верховного правителя позволяло покончить с феодальной раздробленностью и привилегиями баронов. Лучше выражая общегосударственные интересы, монарх мог поощрять развитие промышленности.

Появление первых элементов абсолютной монархии относят к правлению французского короля Людовика XI (1461–1483). Однако развитие абсолютизма во Франции вплоть до середины XVI века было прервано кровопролитными религиозными войнами, в ходе которых сотни тысяч гугенотов были вырезаны или изгнаны из страны. Страна не сумела в полной степени ощутить выгоды от экономической политики абсолютизма, восторжествовавшего в 1594 году, так как с 1618 года она оказалась вовлеченной в разорительную Тридцатилетнюю войну. Расцвет французского абсолютизма относят лишь к правлению Людовика XIV (1643–1715).

Развитие абсолютизма в Англии ярко проявилось в правление Генриха VIII (1509–1547). Усилению королевской власти способствовали разрыв Генриха с Ватиканом и провозглашение себя главой английской церкви. Однако непоследовательная политика короля в ограничении прав феодалов и католическая реакция во времена Марии Кровавой затормозили освобождение Англии от пережитков феодальной эпохи.

Парадоксальным образом расширение географических пределов власти королей Испании и Португалии не сопровождалось усилением их реальной власти в обществе, сильно связанном феодальными порядками. Феодальное государство, мало изменившее свой военно-иерархический характер (чему не в малой степени способствовали восьмивековые войны с арабами), оказалось не подготовленным к переменам, необходимым для держав, вставших на путь глобальной экспансии. Как подчеркивал К. Маркс, в Испании «монархия… сделала все от нее зависящее, чтобы не допустить возникновения общих интересов, обусловленных разделением труда в национальном масштабе и многообразием внутреннего обмена, которые и являются единственно возможной основой для установления единообразной системы управления и общего законодательства». По мнению Маркса, испанская монархия имела «лишь внешнее сходство с абсолютными монархиями Европы».

Открытия португальских и испанских мореплавателей требовали пересмотра основ общественного порядка, хозяйственной деятельности и мировоззрения. Однако правители этих стран были больше озабочены собственным обогащением. Они считали, что сожжение «еретиков» поможет им укрепить отживший строй. Устами маркиза де Поза из драмы «Дон Карлос» Ф. Шиллер так обличал Испанию времен короля Филиппа II и самого монарха: «Вымните, сир, — один во всей Европе, — истории всемирной колесо остановить в безудержном вращенье? О, не надейтесь! Тысячи бегут из ваших стран».

Судя по размерам бедствий, пережитым Испанией и Португалией, они оказались в наименьшей степени подготовлены к тому богатству, которое на них свалилось. Ни одну европейскую страну «революция цен» не затронула так сильно, как страны Пиренейского полуострова. Со второй трети XVI века до начала XVII века цены в Испании выросли в 3,5–4 раза. Это привело к разорению крестьян, ремесленников, частичному возвращению к натуральному хозяйству. Бурное процветание на Пиренейском полуострове сменилось спадом и обнищанием.

Аналогичные процессы происходили в Португалии. Разорение страны было еще более сильным и стремительным. В 1581 году, воспользовавшись ослаблением Португалии, король Испании Филипп II провозгласил себя королем этой страны. Колониальные впадения Португалии перешли под власть Испании, многие из которых последняя не смогла удержать. Поражение же Испании в войне против Англии и гибель «Непобедимой армады» в 1588 году ознаменовали начало заката великой Испанской империи.

Единственной территорией Испанской империи, где произошли общественные изменения, в наибольшей степени отвечавшие эпохе трансокеанских путешествий, были Нидерланды. Революция 1566–1609 годов привела к освобождению от иностранного владычества и ликвидации господства католицизма. Хотя феодальный строй не был до конца ликвидирован, в стране была провозглашена республика, а власть перешла в руки парламента (Генеральные штаты), в котором решающую роль играла торговая буржуазия.

Укреплению международных связей голландской торговой буржуазии в значительной степени способствовало то обстоятельство, что многие евреи, изгнанные из Португалии, осели в Нидерландах. Как и во времена господства морских цивилизаций, представителей торговых народов, пребывавших в «межмировом пространстве», притягивали мощные потоки международной трансокеанской коммерции. В своем романе «Еврей Зюсс» Лион Фейхтвангер ярко описал положение представителей еврейской торговой буржуазии в развивавшейся трансокеанской торговле.

«В городах на побережье Атлантического океана жили евреи вольно и богато. Они сосредоточили в своих руках обмен товарами между Востоком и Западом. Они простирали свою власть за океан. Они помогли снаряжать первые корабли в Вест-Индию. Они наладили торговлю с Южной и Центральной Америкой. Открыли путь в Бразилию. Положили начало сахарной промышленности в Западном полушарии. Заложили основу для развития Нью-Йорка». По направлениям миграции представителей еврейского народа из одной страны в другую можно было судить, куда смещались основные Центры трансокеанской торговли.

Как отмечалось в «БСЭ», в XVI веке «поток еврейской эмиграции направляется прежде всего в первую колониальную державу нового времени — в Нидерланды». В последующем «евреи принимали там широкое участие в колониальной торговле, основывали свои фактории в Бразилии, Суринаме, Индии, выступали в качестве владельцев крупнейших банков (Пинтос и др.)». Рост международных торговых связей маленькой европейской страны превратил ее в сильного конкурента на недавно открытых рынках Востока.

Малая приатлантическая страна не только освободилась от испанского владычества, но первой бросила вызов господству иберийских стран на океанах и Б заокеанских землях. Ко всему прочему голландцы в неменьшей степени, чем португальцы и испанцы, имели опыт мореплавания. Более того, Нидерланды имели самый крупный в Европе морской флот, который они могли превратить в трансокеанский. Там имелась самая развитая в Европе судостроительная промышленность. Торговый флот Голландии в середине XVII века превосходил в 2 раза флоты Англии и Франции. К началу эпохи Великих географических открытий голландцы научились строить наиболее совершенные парусные суда, способные преодолевать океаны. В XVII веке голландский торговый флот, насчитывавший 15 тысяч судов, стал главным морским перевозчиком в Европе. В результате к середине XVII века голландцы сосредоточили в своих руках почти всю торговлю между северными и южными странами Европы. Таким образом голландцы имели технические, интеллектуальные и организационные возможности, чтобы создать «атомную структуру» с глобальным полем притяжения.

Нидерланды первыми вторглись в части света, отданные Тордесильясским договором Испании и Португалии, и добились значительных успехов в своей экспансии. В конце XVI века голландские суда достигли берегов Западной и Южной Африки. Позже в течение XVII века здесь были основаны голландские колонии, в том числе Капстад, откуда позже началось активное расселение голландцев и их потомков по югу Африки.

Одновременно голландцы, преодолевая сопротивление португальцев, создали свои колонии на Яве, Молуккских островах, Малаккском полуострове, захватили Цейлон (Шри Ланку), Тайвань, земли на крайнем юге Индостана, проникли в Бирму и Индокитай. В начале XVII века голландцы оказались и в другой части «португальской зоны» — в Южной Америке.

В XVII веке Нидерланды осуществили свой раздел неевропейского мира на две части. Однако на сей раз мир был поделен между двумя торговыми голландскими компаниями — Ост-Индской и Вест-Индской. В сферу первой входили земли от мыса Доброй Надежды до Китая и Японии. Деятельность Вест-Индской компании распространялась на Америку.

Вскоре в битву за передел мира вступили и другие европейские страны. Степень их вовлеченности в покорение неевропейского мира и время начала их колониальных экспедиций соответствовали их географическому положению на побережье Атлантического океана. Так, Дания, удаленная от океана, ограничила свои колониальные приобретения лишь несколькими островами в Карибском море. Столь же далеко отстоявшая от океана Швеция удовольствовалась созданием небольшой колонии в Северной Америке, которая была вскоре захвачена голландцами, а затем англичанами.

Казалось бы, вступление в битву за мировое господство Франции должно было обеспечить самой развитой западноевропейской стране преимущество в разделе мира. Однако предпринятые в середине XVI века попытки французских экспедиций закрепиться в бассейне реки Святого Лаврентия, на Флориде, в Бразилии успеха не имели. Лишь в середине XVII века французы создали свою колонию в Канаде, а оттуда стали продвигаться к бассейну реки Миссисипи и побережью Мексиканского залива, что привело к возникновению в конце XVII века колонии Луизиана. В том же веке Франция завладела колониями в Вест-Индии, включая западную часть острова Гаити. С XVI века французы стали создавать первые колонии в Африке (между устьем реки Сенегал и Гвинейским заливом), а с XVII века — в Индии. С одной стороны, Франция была слишком связана с делами европейского континента, а с другой стороны, ее общественный строй сдерживал развитие, способствовавшее превращению в крупную океанскую державу.

Действия же Англии, которая, как и Франция, включилась в раздел мира позже Испании, Португалии и Нидерландов, оказались гораздо более успешными. В ходе нескольких англо-голландских войн в XVII веке Англия вытеснила Голландию из Северной Америки, отняла у нее ряд колоний в Африке. Позже англичане отобрали у голландцев Малакку, Капскую провинцию, Цейлон и ряд других колоний. В дальнейшем Англия стала величайшей колониальной державой мира. Первоначально флот Англии не был столь велик, как у Нидерландов. Англия уступала Франции по численности населения и своему экономическому потенциалу. Чем же объяснялись успехи Англии?