Книга: Боги Атлантиды
Назад: ГЛАВА ДЕВЯТАЯ ГОРЯЩИЕ ГОРЫ ЕНОХА
Дальше: ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ ПЕРВИЧНОЕ ЗРЕНИЕ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ВОЛШЕБНЫЙ ЛАНДШАФТ
В 1891 году, через шесть лет после появления Соньера в Ренн-ле-Шато, реставрировалась деревенская церковь, и рабочий нашел в поддерживавшей алтарный камень вестготской квадратной колонне четыре деревянные трубки, внутри которых обнаружились пергаментные свитки.
Два свитка содержали генеалогии местных семейств, якобы происходивших от Меровингов, королевской династии, которая с переменным успехом правила Францией с V по VIII век Два других свитка оказались латинскими цитатами из Нового Завета, написанными без пробелов между словами.
Со всей очевидностью эти дофменты включали в себя шифр. Зашифрованное во втором, более коротком тексте послание было столь явным, что Генри Линкольн мгновенно увидел его, как только ему попалась на глаза репродукция из книги «La Tresor Maudit» («Проклятое сокровище») журналиста Жерара де Седа. Буквы, написанные над словами, складывались во фразу: «А Dagobert II roi a Sion est се tresor et il est la mort», то есть «Дагоберту II королю и Сиону принадлежит это сокровище, и оно мертво». Сион — это Иерусалим, последняя часть фразы может означать также «и оно есть смерть».
Дагобер был французским королем из династии Меровингов, жившим в VII веке. Возможно, автором надписей был предшественник Соньера, священник Антуан Бигу, кюре Ренн-ле-Шато во времена Французской революции.
Соньер показал пергаменты епископу, тот заинтересовался ими и послал Соньера в Париж, чтобы он показал его ученым. Соньер отправляется в церковь Сен-Сюльпис и говорит с ее настоятелем аббатом Бьеем. Он также встречается с племянником Бьея, Эмилем Оффе, который готовится стать священником. Оффе был связан с кружком оккультистов, который процветал в Париже в 1890-е годы. Членов этого кружка Ж.-К. Гюисманс описал в своем «сатанинском» романе «La Bas» («Там внизу»).
Оффе ввел Соньера в кружок писателей и художников, среди которых были поэт Малларме, драматург Метерлинк и композитор Дебюсси. Кроме того, Соньер — возможно, через Дебюсси — познакомился со знаменитой певицей-сопрано Эммой Кальве и стал ее любовником. (Соньер был далек от аскезы.)
Прежде чем покинуть Париж, Соньер посетил Лувр и купил репродукции трех картин, включая «Аркадских пастухов» Пуссена. На этом полотне изображены три пастуха и пастушка, замершие перед надгробием, на котором выбиты слова «Et in Arcadia Ego», которые обычно переводят как «И я (смерть) в Аркадии». (Первоначально картина называлась «Счастье, омраченное смертью».)
Через три недели Соньер возвращается в Ренн-ле-Шато и нанимает рабочих, чтобы извлечь из земли резную плиту, помещавшуюся перед алтарем. Эта плита относилась ко времени Дагоберта II, который жил в Ренн-ле-Шато в стародавние дни, когда деревня была процветающим городом. Рабочие нашли два скелета и «горшок с ничего не стоящими медальонами». Соньер отослал помощников и провел ночь в церкви в одиночестве.
Затем Соньер совершает странный акт вандализма: он уничтожает две надписи на могиле маркизы Марии де Бланшфор на церковном кладбище.
Он не знал, что эти надписи уже опубликованы в скромной книжке местного антиквара. Одна, помещавшаяся на обеих сторонах могильной плиты, содержала слова «Et in Arcadia Ego» (латинские и греческие буквы были перемешаны). Другая куда более любопытна: в ней имеются непонятные строчные буквы, три «е» и две «р», и четыре заглавные — TMRO. Из строчных букв можно составить только одно слово, «ерее» — «меч». Из заглавных — тоже одно: «mort> — «смерть». Слово «ерёе» оказалось ключом к шифру второго пергамента, который Соньер обнаружил в колонне.
Надписи на могильном камне Марии де Бланшфор
Внезапно Соньер разбогател. Благодаря ему в деревне появились дорога и водонапорная башня. Себе он выстроил виллу с садом и готическую башенку, в которой поместил библиотеку. К Соньеру постоянно приезжали знаменитости, включая Эмму Кальве и австрийского эрцгерцога Иоганна Габсбургского, кузена императора Франца-Иосифа. Многочисленных гостей отменно кормила и поила прекрасным вином молодая служанка Мари Денардо. Соньер также восстановил и реставрировал деревенскую церковь, правда, на редкость безвкусно; сегодня ее яркие цвета наводят на мысль о Диснейленде.
Внутри посетителя встречает припавший к земле бес с искривленными конечностями. По всей видимости, это Асмодей, мифический хранитель сокровищ Соломона. На вершине холма, где Христос помогает страждущим, изображен неуместный мешок с деньгами. Очень странно выглядит цитата «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные…»: первые две буквы слова «accables» («нагруженные») меньше остальных, слабая линия связывает их с предыдущим словом, с буквой «s» из «etes», и все слово читается «SACCABLES», что звучит как «sac a bles» — «мешок зерна». На французском сленге «зерно» — это «деньги». Более того, в оригинальной цитате вместо слова «accables» присутствует «affliges» — «труждающиеся». Соньер изменил цитату так, чтобы появилась игра слов, намекающая на мешок золота.
Множество необъяснимых странностей мы видим и в изображениях Крестного пути, например, спиной к Понтию Пилату стоит загадочная фигура, держащая в руках золотое яйцо. На второй картине наблюдается несообразный юноша, поднимающий палку. Столь же неуместен солдат, заслоняющийся щитом от небес на шестой картине.
Дьявол изображен полусидящим на троне, вырубленном в скале, в которой местные жители узнают располагающуюся неподалеку скалу, прозванную «Креслом Дьявола». Они знают, что рядом имеется источник, известный как «Источник Круга». Дьявол словно бы воспроизводит этот образ, соединив большой и указательный пальцы правой руки так, что мы видим круг. Соньер явно играет с нами в какую-то игру — или пытается что-то сообщить.
Епископ, которого пригласили освятить церковь, был настолько изумлен и возмущен увиденным, что никогда сюда не возвращался. Он, однако, оставался Соньеру другом. Новый епископ отнесся к нему враждебно и, когда Соньер отказался говорить об источнике своего состояния, сообщив лишь, что это дар богатого раскаявшегося грешника, который не желает открывать свое имя, перевел Соньера в другой приход. Соньер отказался переводиться, и на его место был назначен другой священник (Странно, но когда епископ обратился с жалобой в Рим, папа решил дело в пользу Соньера.) В 1905 году антиклерикальное французское правительство решило сделать жизнь Соньера невыносимой и обвинило его в шпионаже в пользу Австрии. Вероятно, часть его постоянных доходов поступала из Австро-Венгрии.
В 1917 году Соньер скончался от цирроза печени в возрасте 65 лет. Говорят, что священник, исповедовавший Соньера на смертном одре, был настолько шокирован, что отказался его соборовать.
Его служанка продолжала жить на вилле и умерла в 1953 году. В 1946 году она продала виллу, сказав покупателю, что однажды сообщит ему тайну, которая сделает его богатым и могущественным. Удар лишил ее речи.
Эту замечательную историю Генри Линкольн прочел в книге Жерара де Седа. Само собой, у него возникло множество вопросов. Может быть, Соньер нашел клад? Или же он узнал некую тайну, и сильные мира сего вынуждены были платить ему за молчание? Может быть, он был шантажистом — или же членом маленького сообщества людей, которые хранили некий секрет?
Не исключено, что Соньер нашел сокровища тамплиеров, спрятанные ими от Филиппа Красивого. Неподалеку от Ренн-ле-Шато располагается замок Безю, владелец которого, синьор де Готт, бежал на корабле храмовников из Ла-Рошели.
Возвратившись в Лондон, Линкольн сумел заинтересовать историей Соньера своего друга с Би-би-си, и они вместе отправились в Ренн-ле-Шато. Жерар де Сед согласился выступить в роли консультанта телефильма и смог обнаружить ключ к шифру второго загадочного пергамента. Этот неимоверно сложный шифр был построен на технике, которую криптографы именуют «методом Виженера». Алфавит записывается двадцать шесть раз, первая строка начинается с «А», вторая с «В», третья с «С» и так далее. Ключевые слова MORT ЕРЕЕ накладываются на пергамент, и буквы заменяются по таблице Виженера.
Текст «благородная Мария де Бланшфор» (который Соньер пытался уничтожить) используется как еще один ключ, после чего буквы располагаются на шахматной доске и ходы конем открывают сообщение, которое может быть переведено следующим образом: ПАСТУШКА НЕТ СОБЛАЗНА ЧТО ПУССЕН ТЕНИРС ХРАНЯТ КЛЮЧ МИР 681 КРЕСТОМ И ЭТОЙ ЛОШАДЬЮ БОГА Я ДОСТИГАЮ ЭТОГО ДЕМОНА ХРАНИТЕЛЯ В ПОЛДЕНЬ СИНИХ ЯБЛОК
Очевидно, именно эти слова одарили Соньера богатством, хоть и неясно, как это могло произойти.
Линкольн предложил объяснение в телефильме «Священник, художник и дьявол». Он заметил, что на пергаменте некоторые буквы по размеру меньше других. Они складывались в слова «rex mundi», «король мира», что дало ему основание предположить, что в этой истории замешаны катары, средневековая секта еретиков, которую Церковь уничтожила со звериной жестокостью.
Подобно другим еретическим сектам, таким, как богомилы, альбигойцы и вальденсы, катары верили в то, что все духовное — это благо, а все материальное — зло. Эта доктрина известна как манихейство. Кроме того, катары считали, что мир создан не Богом, а дьяволом. В 1244 году лангедокские катары были фактически уничтожены после осады их крепости на вершине горы Монсегюр и сожжены заживо у ее подножия.
За три месяца до падения крепости двое мужчин бежали из нее с сокровищами и сумели незамеченными пробраться сквозь ряды осаждающих. Никто не знает, что это были за сокровища, но ясно, что два человека не могли унести с собой много золота и драгоценных камней. Потому Соньер не мог разобогатеть, обнаружив сокровища катаров, если только он не нашел их настоящие сокровища.
Отсюда следует, что, вероятно, катары никак не могли обогатить Соньера. Катаров можно назвать гностиками (от греческого слова «гнозис» — «знание»), между тем авторов так называемых герметических сочинений (самое известное из них — это «Изумрудные скрижали Гермеса Трисмегиста») тоже называют гностиками. Однако древние гностики не считали материю злом. К гностикам, видимо, принадлежали и ессеи. Между ессейским гностицизмом и катарами нет никакой связи. Катары не имеют отношения к нашей истории.
Надпись на надгробии Марии заканчивается буквами P.S. От де Седа Линкольн узнал, что эти буквы означают «Приорат Сиона», где под Сионом понимается Иерусалим. В парижской Национальной библиотеке Линкольн обнаружил множество брошюр и книг, касающихся этого приората. Некоторые из них были опубликованы под псевдонимами вроде «Отшельник Антуан».
Один из этих документов повествует о тайном ордене, который называется Приоратом Сиона, и приводит список его Великих магистров, в котором среди прочих есть имена алхимика Никола Фламеля (про которого говорили, что он превращал металлы в золото), Леонардо да Винчи, Исаака Ньютона, Клода Дебюсси и Жана Кокто. Соньер, как мы помним, познакомился с Дебюсси в Париже.
Согласно этим документам (все вместе они называются «Секретными Досье»), Приорат Сиона был орденом внутри ордена рыцарей-храмовников. Досье свидетельствуют о том, что Приорат продолжил существовать после того, как тамплиеры были уничтожены.
Все это заставило Генри Линкольна предположить, что Соньер не находил сокровища: своим состоянием он был обязан высокому положению в иерархии Приората Сиона. На это указывают многочисленные факты. По словам Анри Бютиона, владельца гостиницы, в которую превратилась выстроенная Соньером вилла «Бетания», Соньеру часто не хватало наличности; так, он не смог заплатить 5000 франков изготовителям заказанной для виллы дорогой мебели. Священник умер буквально без гроша в кармане, но, возможно, только потому, что большие суммы перечислялись непосредственно его служанке Мари Денар-до. У человека, который нашел клад, всегда будет вдоволь наличности, даже если он поместил сокровища в банк. Судя по всему, Соньер получал деньги из Австрии, что дало французскому правительству повод заподозрить его в шпионаже.
Телефильм Линкольна был показан в 1972 году. Он назывался «Исчезнувшие сокровища Иерусалима». К тому времени Линкольн набрал столько материала, что решил приступить к съемкам второго фильма.
Наиболее интригующую информацию он получил уже после того, как фильм вышел в эфир. Удалившийся на покой викарий Англиканской церкви написал Линкольну письмо, в котором утверждал, что «сокровище» — это не золото или бриллианты, а некий документ, доказывающий, что Иисус не был распят в 33 году н. э. и был все еще жив в 45 году.
Линкольн нанес викарию визит. Священник явно жалел о том, что отправил ему письмо. В конце концов он признал, что получил информацию от англиканского богослова Кэнона Альфреда Лилли. Должно быть, сердце Линкольна забилось сильнее, когда он услышал, что Лилли поддерживал тесные связи с богословами Сен-Сюльпис и лично знал Эмиля Оффе, который представил Соньера Дебюсси.
Линкольн задал себе вопрос: если Дебюсси и вправду был Великим магистром Приората Сиона, означает ли это, что он считал, будто Иисус умер не на кресте? Может быть, это и была тайна Соньера, которая шокировала священника, принимавшего его последнюю исповедь?
Все указывало на то, что на оба вопроса следует дать утвердительный ответ. Достаточно вспомнить о том, что Соньер, покидая Париж, приобрел несколько копий картин, хранящихся в Лувре, в том числе — копию «Les Bergers d'Arcadie», «Аркадских пастухов». На этом полотне изображены три пастуха и пастушка, замершие перед надгробием, на котором выбиты слова «Et in Arcadia Ego».
В процессе съемок первого фильма де Сед поведал Линкольну о том, что могильный камень, который изобразил Пуссен, был обнаружен в деревне Арк неподалеку от Ренн-ле-Шато. На этом надгробии нет латинского изречения, однако в остальном оно похоже на надгробие на картине в деталях, включая даже камень, на который пастух поставил ногу.
«Аркадские пастухи» Никола Пуссена
Никола Пуссен (1594–1665) был одним из наиболее выдающихся художников своей эпохи. Он родился в Нормандии, но славу стяжал в Риме, где прожил почти всю жизнь. Какое-то время он служил Людовику XIII и кардиналу Ришелье.
Картина Пуссена «Аркадские пастухи» находилась в собственности Людовика XIV. Долгое время агенты короля с дивным упорством пытались заполучить это полотно. Удивительно, но когда монарх наконец приобрел «Аркадских пастухов», он укрыл картину в личных апартаментах; ходили слухи о том, что, если выставить полотно на всеобщее обозрение, оно выдаст некий секрет. Само изображение не дает никаких намеков на то, почему король столь страстно желал его заполучить и зачем он спрятал картину от посторонних глаз.
Тем не менее известно, что в 1656 году королевский министр финансов Никола Фуке отправил своего младшего брата Луи в Рим к Пуссену. Впоследствии Луи писал Никола: «Вместе с г-ном Пуссеном мы решили претворить в жизнь кое-какие планы, которые я могу с легкостью объяснить Вам в деталях; планы, что дадут Вам при посредстве г-на Пуссена преимущества, которые даже королям с большим трудом удалось бы вытянуть из него и которые, по его словам, останутся недоступными для кого бы то ни было в ближайшие столетия; кроме прочего, эти планы легко претворить в жизнь и даже извлечь из них выгоду, а преимущества таковы, что невозможно сыскать ничего лучше их, и ничто на земле не принесет большего достатка в настоящее время, и вряд ли однажды появится нечто равное…»
О чем тут идет речь? Судя по словам «ничто на земле не принесет большего достатка», Луи может говорить о сокровищах, но если «из этих планов можно даже извлечь выгоду», значит, имеется в виду нечто иное.
Достоверно известно лишь, что король, взошедший на трон в пятилетнем возрасте, постепенно проникался презрением к выдающемуся и амбициозному министру финансов. Фуке стал баснословно богат; по свидетельству его помощника Кольбера, он обогатился, всякий день подчищая бухгалтерские книги. В 1661 году Людовик приказал арестовать Фуке и бросил его за решетку. (Ряд историков считает, что он и был «человеком в железной маске», но Фуке скончался за 23 года до появления загадочного узника.)
Возможно ли, что Фуке отправил брата к Пуссену, дабы обсудить свержение короля? Более чем. Возможность измены подводит нас к еще одной истории, связанной с Приоратом Сиона.
Меровингский король Дагоберт II, родившийся в 651 году, ребенком был похищен и увезен в Ирландию, в то время как его место занял узурпировавший власть майор-дом. Однако, женившись на вестготской принцессе Гизеле, Дагоберт возвратился во Францию (в Ренн-ле-Шато). Он вернул себе трон и был убит в 679 году, когда спал под деревом. В заговоре против Дагоберта явно участвовала Церковь, в него был вовлечен и его майордом Пипин Толстый.
Пипин был дедом знаменитого воителя Карла Мартелла, который остановил мусульманское вторжение во Францию в битве при Пуатье и спас Европу от исламизации. Сын Карла Мартелла, Пипин Короткий, захватил трон и сделался основателем династии Каролингов, величайшим представителем которой стал его сын, Карл Великий. По понятным причинам потомки Дагоберта, которые считали трон своим по праву, затаили на Каролингов зло. Находились люди, которые, как позднее якобиты в Англии, желали восстановить прежнюю династию на троне.
Эти люди проиграли, однако один из потомков Меровингов снискал славу не меньшую, нежели Карл Мартелл или Карл Великий. Это был Готфрид Бульонский (1058–1100), герцог Лотарингии, предводитель Первого крестового похода, рыцарь, вернувший христианам Иерусалим и ставший первым королем Иерусалимским.
Факты указывают на то, что Готфрид стал также основателем (или одним из основателей) другой «династии», Приората Сиона, который сначала назывался орден Богоматери Сионской. Вскоре после захвата Иерусалима на Храмовой горе было возведено Сионское аббатство, насельники которого именовались рыцарями ордена Богоматери Сионской. Согласно Секретным Досье, этот орден был основан в 1090 году, за девять лет до падения Иерусалима. Его членами были пять из девяти основателей ордена тамплиеров. По всей вероятности, орден рыцарей-храмовников отпочковался от ордена Сиона.
Линкольн цитирует источники, из которых следует, что в скором времени дороги двух орденов разошлись. Легендарная власть и богатство тамплиеров сделали их своевольными, «они вели себя как непослушные дети». В 1187 году разразилась катастрофа: тамплиер Жерар де Ридфор повел рыцарей в бой против сарацинов и потерял Иерусалим навсегда.
Видимо, именно в этот момент орден Сиона посчитал, что тамплиеры стали невыносимы, и порвал с ними. Затем орден сменил имя и стал Приоратом Сиона. Одной из главных задач Приората было восстановление Меровингов на французском престоле. Когда в 1307 году тамплиеры были уничтожены, Приорат продолжил свою деятельность, поскольку был тщательно засекречен.
Возможно, именно поэтому Людовику XIV не терпелось избавиться от министра Фуке и наложить руки на картину Пуссена. Если тайна, которую «даже королям с большим трудом удалось бы вытянуть из него», была тайной Приората Сиона, у Людовика имелись поводы для беспокойства. Его дядя Гастон Орлеанский был женат на сестре герцога Лотарингского; в какой-то момент Гастона хотели посадить на трон вместо его старшего брата, Людовика XIII. В этом случае в жилах французских королей вновь текла бы кровь Меровингов.
Попытка переворота не удалась. Однако у Людовика XIII не было детей, и казалось, что престол так или иначе унаследует Гастон Орлеанский. Затем, ко всеобщему удивлению, Людовик XIII произвел на свет сына; по крайней мере, это сделала его жена Анна Австрийская. Многие считали, что настоящим отцом ребенка был Ришелье либо король нанял «племенного жеребца». Предполагали, что в роли этого жеребца выступил подчинявшийся Ришелье капитан мушкетеров Франсуа Доже, иначе говоря, именно Доже разрушил планы Меровингов и Приората Сиона отвоевать корону Франции.
У Франсуа Доже было два сына, Луи и Эсташ. Многие отмечали сходство между братьями и Людовиком XIV. Это сходство могло объясняться тем, что сыновья Доже были единокровными братьями короля.
Эсташ вечно попадал в разнообразные передряги. Оба они были в конце концов арестованы: Луи — за любовную связь, Эсташ — за драки. Луи Доже отпустили, и он продолжил военную карьеру. Эсташ исчез бесследно; он мог стать «человеком в железной маске». (Маска на деле была бархатная, и Эсташа могли принуждать носить ее из-за сходства с королем.)
Возможно, преступление Эсташа состояло в том, что он шантажировал короля: «Освободите моего брата, а не то…» Или же Эсташ был связан с Приоратом Сиона и Меровингами, которые с радостью приняли бы известие о том, что Людовик XIV, будучи незаконнорожденным, не имеет прав на трон.
Заметим мимоходом, что Габсбурги также были ветвью Лотарингского дома, а значит, и главными кандидатами на членство в Приорате Сиона. Вспомним: в гостях у Соньера бывал Иоганн Габсбургский, а Соньер получал деньги из Австрии.
Получается, что, отправляясь в Сен-Сюльпис, Соньер желал войти в круг людей, которые поведали ему некую тайну. Они же щедро одарили священника, служившего в древней вотчине Дагоберта, деньгами.
На этом и без того запутанная и ошеломляющая история не закончилась. Как мы знаем, ушедший на покой священник сообщил Линкольну, что «настоящими сокровищами» были сведения о том, что Иисус не умер на кресте, и эти сведения исходили из Сен-Сюльпис. Если церковь Сен-Сюльпис была парижской резиденцией Приората Сиона, значит, Соньер мог узнать эту тайну — ту самую, что шокировала священника, который исповедовал его на смертном одре: Иисус не умер на кресте, следовательно, Христианская церковь зиждется на песке, ибо она полагает, что Иисус умер на кресте, дабы спасти людей, искупив первородный грех.
Когда Линкольн работал над телефильмом Би-би-си «Тень тамплиеров», его осенила жуткая мысль. Как-то раз он и два других исследователя, Ричард Ли и Майкл Бейджент, говорили о легенде, по которой мать короля Меровея, основателя Меровингской династии, согрешила с морским чудовищем, и кто-то из них пошутил, что тема это «скользкая» («fishy», от слова «fish» — «рыба»). Внезапно Линкольн и Ли уставились друг на друга. Их посетило одно и то же подозрение. Рыба — символ христианства; может быть, легенда говорила о том, что женщина была оплодотворена… христианским символом, прямым потомком Иисуса?
Меровингские короли утверждали, что они царствуют «по праву крови» — королевской крови, а не как помазанники Церкви. Возможно, кровь, которой они гордились, была кровью самого Иисуса?
Но кто была его жена? В деревне Сент-Мари-де-ля-Мер ежегодно проводится церемония в честь прибытия во Францию Марии Магдалины, которая привезла с собой Истинный Крест и Святой Грааль. Ей же посвящена церковь в Ренн-ле-Шато, в которой имеются две статуи Марии Магдалины — с Крестом и Граалем. Соньер построил библотеку в виде башни и назвал ее Магдалой. Средневековые мистики отождествляли Марию Магдалину с Венерой, богиней любви.
Новый свет на личность этой женщины пролило любопытное открытие, совершенное в декабре 1945 года близ египетского города Наг-Хаммади. Два крестьянина раскапывали кладбище у подножия холма, намереваясь использовать почву как удобрение, и наткнулись на кувшин, зарытый под камнем. В этом кувшине хранились пергаменты с текстами на коптском языке (фактически это Древнеегипетский язык, слова которого записываются греческим алфавитом). Оказалось, что это неизвестные апокрифические евангелия, часть которых была написана в то же время, что и Новый Завет: Евангелие от Филиппа, Евангелие от Фомы и (самое любопытное) Евангелие от Марии. Имеется в виду не Дева Мария, а Мария Магдалина. Она ободряет апостолов после воскресения Иисуса и выделяется среди них как первая среди равных. В Евангелии от Филиппа Мария упоминается как «спутница» Иисуса, так перевели греческое слово, означающее «супруга».
Известие о том, что Мария Магдалина могла быть супругой Иисуса, не удивляет: еврейским раввинам и проповедникам разрешено жениться, более того, считалось, что они обязаны это сделать.
В Новом Завете Мария упоминается лишь однажды: она — раскаявшаяся проститутка, которая «отерла ноги его волосами головы своей». Евангелия Наг-Хаммади доказывают, что Мария, как и Иисус, была царских кровей — она происходила из колена Вениамина. (Иисус, разумеется, был из колена Давидова.)
Когда назначенные Константином епископы составляли Новый Завет, все упоминания о Марии как о жене Иисуса были вырезаны, а сама она превратилась в раскаявшуюся грешницу Евангелия от Марии, Филиппа, Фомы и другие были уничтожены. Однако кто-то позаботился о том, чтобы Евангелия Наг-Хаммади сохранились в глиняном кувшине.
Из них следует, что Мария была замужем за Иисусом. На картине Леонардо «Тайная вечеря» она сидит по правую руку от Иисуса. Эта картина также подверглась цензуре, и Мария Магдалина превратилась в мужчину, но когда в 1954 году полотно очистили, стало ясно, что это женщина. (Конечно же, в Секретных Досье Леонардо упоминается как один из Великих магистров Приората Сиона.) Святой Петр, который, как явствует из Евангелий Наг-Хаммади, ненавидел Марию Магдалину, поднял руку в угрожающем жесте. Ей угрожает также лишенная тела рука с кинжалом.
Все это заставило Линкольна и Ли предположить, что Иисус и Мария Магдалина прибыли во Францию, где положили начало династии Меровингов. От Марселя до Ренн-ле-Шато, где ей посвящена церковь, об этой женщине существуют десятки легенд. Возможно, надгробие, которое изобразил Пуссен, — это надгробие Иисуса? Благодаря этой ошеломляющей гипотезе (а Линкольн настаивает на том, что это всего лишь гипотеза) книга «Святая Кровь и Святой Грааль» немедленно сделалась бестселлером.
К этому времени Линкольн на правах журналиста Би-би-си провел собственное расследование и понял, что самой важной фигурой из числа живущих членов Приората Сиона был некий Пьер Плантар. В жилах дворянского рода Плантаров течет кровь династии Меровингов. Они договорились о встрече, и Линкольн пригласил Плантара посмотреть второй фильм о Ренн-ле-Шато, «Священник, художник и дьявол».
Плантар оказался радушным и галантным пожилым джентльменом (он родился в 1920 году). Он прибыл с группой последователей, из которых выделялся его товарищ маркиз Филип де Шеризе. Линкольн узнал о том, что именно Шеризе создал большую часть Секретных Досье, помещенных в Лувр. Линкольн обрадовался, заметив, как все они напряглись, когда на экране появился один из пергаментов, на котором было изображено нечто вроде пентаграммы.
Линкольн уже обратил внимание на странную геометрию картины Пуссена «Аркадские пастухи». Он искал секрет, который мог встревожить Людовика XIV, и заметил, что посох того пастуха, что стоит справа, разделен его рукой на две половины, а расстояние между верхним концом посоха и указательным пальцем пастуха равно той же «половинной величине». Вскоре он увидел, что на полотне таких «половинных величин» много. Художник, вне всякого сомнения, продумал ее геометрию.
Линкольн показал картину профессору Кристоферу Корнфорду из Королевского колледжа искусств. Корнфорд сделал ошеломляющее открытие: композиция картины базируется на геометрической пропорции, известной как «золотое сечение» (оно обозначается греческой буквой «фи»).
На первый взгляд мы столкнулись со скучным определением из школьного учебника геометрии, но золотое сечение так широко распространено и столь любопытно, что ему стоило бы посвятить отдельную книгу. Если коротко, оно описывает деление отрезка на две части, при котором длины короткой и длинной частей соотносятся так же, как длины длинной части и всего отрезка, как показано на рисунке.
Эта задача кажется головомкой из тех, которыми изобилуют занимательные книги для детей. Чем же интересно золотое сечение?
Тем, что по непонятной причине оно очень часто встречается в природе. Возьмите ваше тело: пупок делит его на две части именно в такой пропорции. Этому соотношению подчиняются узор на листе, лепестки цветка, листья на ветке, годовые кольца деревьев, семена в головке подсолнуха, морские раковины, даже рукава спиральных туманностей.
Золотое сечение
Художники используют золотое сечение, когда делают наброски, поскольку композиция картины, подчиняющаяся этому соотношению, радует глаз так же, как музыкальная гармония услаждает слух.
Почему природе нравится золотое сечение? Потому что это наилучший способ упаковать нечто, минимизировав занимаемое этим «нечто» пространство.
Может показаться, что золотое сечение описывается незамысловатой дробью, но это не так: в десятичном виде эта дробь 0,618034… продолжается до бесконечности.
В другой форме «фи» приближенно равно 1,618. Если вам нужно удлинить отрезок сообразно золотому сечению, просто умножьте его длину на 1,618.
Прежде чем вернуться к загадке Ренн-ле-Шато, еще немного математики. Существует названный по имени математика Фибоначчи ряд чисел, в котором каждое последующее число равно сумме двух предыдущих. Если начать с 0, следующим числом будет 1, затем 0+1 даст нам 1. Затем, если прибавить 1 к 1, мы получим 2. Прибавив 2 к 1, получим 3\И так далее (0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55…).
Вот еще один интересный факт. Если взять два соседних числа Фибоначчи и разделить меньшее на большее, чем больше будут числа, тем ближе частное будет к золотому числу 0,618034… Например, если 2 разделить на 3, получится 0,6666… Но если 34 разделить на 55, получим 0,6182. Неважно, насколько велики числа Фибоначчи, пусть даже это будут миллионы и миллиарды, частное никогда не станет точно равно золотому числу.
Именно числа Фибоначчи можно обнаружить в годичных кольцах деревьев, раковинах моллюсков, спиральных туманностях. Почему Богу нравится золотое число — никто не знает. Стоит упомянуть о том, что спираль Фибоначчи можно вывести из пентакля. Если часть внутренней пентаграммы поместить под прямым углом к «ногам» пентакля, можно описать спираль Фибоначчи, начав с конца короткой линии.
Спираль Фибоначчи
Кажется, Богу почему-то нравятся пентаграммы! Стоит добавить также, что, согласно Геродоту (в тексте, который мы немного подправим, устранив ошибку переписчика, делающую его абсурдным), золотое сечение можно найти в каждой грани пирамиды Хеопса.
Корнфорд объяснил Линкольну, что, изучая «Аркадских пастухов», искал одну из двух систем, которые постоянно использовали художники в ту эпоху. Первая — это система чисел, основанная на диалоге Платона «Тимей» (повествующем о создании вселенной) и очень популярная в эпоху Ренессанса. Вторая — куда более древняя геометрическая система, в основе которой лежит золотое сечение.
Корнфорд рассчитывал обнаружить на полотне Пуссена систему «Тимея», поскольку система золотого сечения считалась тогда ужасно старомодной. Он обнаружил следы системы чисел, но в общем и целом «Аркадские пастухи» базируются на золотом сечении. Кроме того, на картине скрыто множество пятиугольников.
Посмотрим вот на этот рисунок:
Пентаграмма в круге
Отношение каждой из пяти сторон пентаграммы (например, АВ) к ее хордам (скажем, АС) равно 1:1,618, или «фи».
Приглядевшись, Корнфорд обнаружил, что может нарисовать пентаграмму, которая выйдет за рамки картины:
Пентаграмма, расширенная за рамки «Аркадских пастухов»
Если коротко, в картине Пуссена зашифрован пентакль. В итоге Корнфорд сделал любопытное замечание: возможно, фраза «у Пуссена есть ключ…» относится к местности вокруг Ренн-ле-Шато, где Соньер искал свои сокровища?
Это замечание привело Линкольна к одному из его важнейших открытий.
Бросив взгляд на топографическую карту окрестностей Ренн-ле-Шато, он сразу отметил, что три крупнейших населенных пункта (Ренн-ле-Шато, тамплиерский замок Безю и замок Бланшфор) являются тремя вершинами треугольника. Все они расположены на холмах.
Нарисовав на карте треугольник, Линкольн измерил его стороны и изумился. Треугольник получился идеально равнобедренным, проще говоря, две из трех его сторон оказались равны. Замок Безю располагается в вершине треугольника, от замка Бланшфор и от Ренн-ле-Шато его отделяет одно и то же расстояние.
Вряд ли это совпадение. Очень давно кто-то заметил, что вершины трех холмов образуют равнобедренный треугольник, и решил, что они подходят для некоего тайного замысла.
Линкольн задал себе вопрос: может быть, в округе найдутся по случайности еще два холма, образующие вместе с тремя упомянутыми холмами пентаграмму? Он понимал, что такого не бывает…
Однако, изучив как следует карту, Линкольн был ошеломлен: еще два холма были расположены точно там, где и следовало. Восточный холм именовался Ла-Сулан, западный — Сер-де-Лозе. Если эти пять холмов соединить линиями, получалась идеальная пентаграмма.
Удивительная игра природы! Но на этом сюрпризы не закончились. Посмотрев в центр карты, Линкольн обратил внимание на еще один холм, Ла-Пик
Надо сказать, что хотя на карте Ла-Пик помещается точно в центре пентаграммы, на деле он расположен в 250 ярдах к юго-востоку от ее центра. Но этого и следовало ожидать. В конце концов, мы имеем дело с нерукотворным ландшафтом. Достаточно чудесно уже то, что Ла-Пик расположен почти в центре пентаграммы.
Итак, вот и главная тайна Ренн-ле-Шато: эта деревня — часть священного ландшафта. Не исключено, что именно поэтому здесь поселился Дагоберт (а его сын Сигиберт бежал сюда после убийства отца). Королевская кровь Меровингов соединилась с волшебным ландшафтом.
Я был обуреваем сомнениями, пока не прочел книгу Линкольна «Key to the Sacred Pattern» («Ключ к священному узору») и не осознал, что речь идет о взаправдашнем «волшебном ландшафте», который увидел Генри Линкольн.
Как ни странно, Плантар отказался подтвердить правоту Линкольна. Было видно, как он и Шеризе пришли в ужас, когда Линкольн обнаружил пятиугольники на пергаментах Соньера, однако распространяться на эту тему Плантар не желал. С другой стороны, когда Линкольн стал расспрашивать его о скрытых шифрах на пергаментах, Плантар сказал удивительную вещь: пергаменты — это «приманка», состряпанная его товарищем Шеризе. Но с какой целью? Для десятиминутного фильма, снятого несколько лет назад.
Разумеется, Линкольн никак не мог в такое поверить. Необычайная сложность шифра не оставляла сомнений в том, что мастер своего дела придумывал этот шифр на протяжении долгого времени.
Но зачем Плантару понадобилось пускать пыль в глаза? Было очевидно, что изначально Плантар и Приорат Сиона намеревались привлечь к тайне внимание общественности, чтобы Франция вспомнила о потомках Меровингов в случае, если она устанет быть республикой. Де Сед сразу сказал Линкольну: «Мы надеялись на то, что все это заинтересует человека вроде вас». Когда Линкольн вгрызся в тему и обнаружил множество пятиугольников, Плантар решил, что тот продвигается слишком быстро, и решил пойти на попятную.
В 1991 году Линкольн совершил еще одно важное открытие. Он познакомился с продюсером Эрлином Хаагенсеном, который работал на датском телевидении. Хаагенсен родился на острове Борнхольм и всегда восхищался 15 борнхольмскими церквями, которые были построены в XIII веке (во времена рыцарей-храмовников). Эти церкви часто сравнивали с древними мегалитами, которые действительно были встроены в их стены. В то время Линкольн размышлял, не связан ли рисунок Ренн-ле-Шато с мегалитической эпохой. Когда Хаагенсен рассказал ему о том, что борнхольмские церкви стоят в вершинах пятиугольников, Линкольн убедился в том, что каждый из них, как говорится, «разгадал свою часть общей загадки».
Более того, Хаагенсен обнаружил, что в геометрии Борнхольма важную роль играет английская миля. Например, если геометрические построения Хаагенсена были верны, церкви Ибскер и Повлскер должны быть разделены ровно семью английскими милями. Так оно и было.
Почему именно мили? В главе «Измерение» Линколь приводит несколько обескураживающих, но весьма убедительных фактов.
Введенный в 1791 году французский метр составлял одну десятимиллионную от расстояния между Северным полюсом и экватором. Линкольн доказывает, что древнеанглийская мера длины, называвшаяся «rod», «pole» или «perch» (она составляет одну триста двадцатую мили), тоже связана с измерениями земной поверхности: один поул (198 дюймов), помноженный сам на себя (то есть в квадрате), дает километр (39 204 дюйма).
Если этот древний поул (198 дюймов) помножить на 1,618, то есть на золотое сечение, мы получим 320, число поулов в миле.
Таким образом, существует математическая связь между британским поулом и километром, а также между поулом, помноженным на золотое сечение, и милей.
Кроме того, Линкольн цитирует «Историческую метрологию» Берримана, где утверждается, что греческий стадий доказывает: грекам был известен размер Земли. Берриман спрашивает: «Была ли Земля измерена в античный период?» — и показывает, что была, опираясь на примеры из Древнего Египта, Вавилона, Шумера, Китая, Персии и многих других культур. Он доказывает, что древние меры длины и веса восходят к размерам Земли, что, в свою очередь, означает, что древние люди уже измерили Землю.
Современникам Берримана его сочинение должно было казаться безнадежно эксцентричным. Он утверждает, что многие меры длины были определенными частями земной окружности, что мера площади (акр) основывалась на десятой доле от радиуса Земли и что ряд весов базировался на плотности воды и золота. Создается впечатление, что Берриман постулирует существование каких-то древних цивилизаций, которые исчезли без следа, если не считать древних мер и весов.
Все это, конечно же, как нельзя лучше сообразуется с замечанием Хэпгуда: история необязательно развивается по прямой. Развитие может стопориться, даже идти вспять. Отсюда Хэпгуд выводил и существование цивилизаций, которые достигли высот в науке 100 тысяч лет назад.
Линкольну довелось познакомиться с норвежцем Харальдом Бёлке, который сделал замечательные открытия, изучая расстояния между населенными пунктами Норвегии. Тысячу лет назад Норвегия перестала быть языческой страной; с приходом христианства разбросанные тут и там деревни исчезали, уступая место крупным поселениям, которые превращались в города. Исследования Бёлке показывают, что эти новые города (Осло, Трондхейм, Берген, Ставангер, Хамар, Тонсберг) возводились словно бы на произвольно выбранных местах. Например, Осло был построен на болоте.
Нет ни единой гипотезы касательно того, почему именно в Ставангере был возведен кафедральный собор. Однако расстояния между городами очень точны: от Осло до Ставангера — 190 миль, от Осло до Бергена — 190 миль, от Тонсберга до Ставангера — 170 миль, от Тонсберга до Хальсноя — 170 миль и так далее. Более того, древние монастыри расположены опять же в вершинах пятиугольников. Кажется, что когда Церковь христианизировала Норвегию, она действовала, исходя из принципов геометрии.
Линкольн также вывел «церковную меру» (188 метров) и обратился через французский журнал с просьбой сообщить ему о том, где она встречается, равно как и о пента-гональной геодезии. Живущая во Франции учительница математики Патрисия Хокинс смогла обнаружить целых 162 «церковные меры», соединяющие церкви, холмы и придорожные распятия в области Кимпер в Бретани.
Все дороги ведут в Ренн-ле-Шато
Последнюю главу книги «Ключ к священному узору» Линкольн начинает так;
«Мы столкнулись с загадкой. Структуру ландшафта Ренн-ле-Шато и его связь с английской милей (как и очевидную связь этой мили с размерами Земли) легко продемонстрировать на множестве примеров. Меры длины и геометрия очевидны. Узоры повторяются. Образы полны смысла. Все это было создано в далеком прошлом, которое в свете подобного феномена предстает совершенно иным». Далее он умоляет историков и археологов обратить внимание на очевидное.
Под «узорами» Линкольн понимает не просто пентакли холмов или круги церквей. Исследуя Ренн-ле-Шато, он выявил множество узоров, которые могли быть созданы лишь по чьей-то воле. «Священное место» тут — это «естественный пятиугольник холмов и рукотворный, структурированный Храм, который строили с расчетом включить в него этот пятиугольник».
Я должен признаться, что убедить меня в чем-то нелегко. Мне достаточно бросить взгляд на расчерченную вдоль и поперек линиями карту, чтобы тяжело вздохнуть и закрыть книгу. Однако Линкольн сумел убедить меня в своей правоте. Например, он приводит схему, в центре которой расположена церковь Ренн-ле-Шато, соединенная линиями с близлежащими деревнями, церквями и замками. Прямой отрезок начинается с отдаленной церкви или замка, проходит через Ренн-ле-Шато и продолжается до другой церкви или замка.
Одно из наиболее убедительных открытий Линкольна связано с прямоугольной сеткой. Если провести линии, соединяющие различные селения, окажется, что эти линии идут параллельно, и не только слева направо, но и сверху вниз. Более того, прямые разделяет одно и то же расстояние.
Сетка Ренн-ле-Шато и окрестностей
Более того, основной единицей измерения этой сетки оказалась английская миля. (Линкольн приводит расстояния в милях: например, от Ренн-ле-Шато до Безю — ровно четыре мили, от Ренн-ле-Шато до Ла-Сулан — ровно четыре мили.)
Далее, Линкольн сделал открытие, которое может пролить новый свет на непонятно откуда взявшееся богатство Соньера. Многие линии проходят через башню Магдала, в которой Соньер хранил библиотеку. Эту башню он построил так далеко к западу от деревни, как только смог, на самом краю обрыва, добавив еще одну деталь в сооружение, названное Линкольном «храм Ренн-ле-Шато».
Любопытно вот что: незадолго до смерти в 1917 году Соньер заказал план еще одной башни высотой в 60 метров. Мы не знаем, где эту башню должны были построить. Линкольн отмечает, что одна из самых важных линий, на которые «расчерчены» окрестности, — это «линия восхода», которая начинается от церкви Арка и идет через Бланшфор к Ренн-ле-Шато. Эту линию Линкольн измерил одной из первых. Ее длина составляет почти шесть английских миль.
Если бы ее длина равнялась ровно шести милям, она завершалась бы на склоне позади башни Магдала. Склон расположен существенно ниже этой башни, и для того, чтобы видеть из точки, которой завершается «линия восхода», замок Бланшфор и церковь Арка, нужно построить сооружение выше Магдалы. Не здесь ли Соньер желал возвести еще одну башню?
Если так, мы получим очередное доказательство уже известной нам гипотезы: местность вокруг Ренн-ле-Шато упорядочена с геометрической логикой, наводящей на мысль об улицах Нью-Йорка.
Вскоре после того как Соньер обнаружил в колонне пергаменты, он стал проводить много времени, гуляя по окрестным холмам. Он говорил, что собирает камни, чтобы выстроить рукотворный грот. Большинство исследователей феномена Ренн-ле-Шато склонно думать, что он искал сокровища. Куда более вероятно другое: в Париже Соньер узнал тайну геометрии «храма» и теперь осматривал его составные части. Затем он построил башню Магдала, завершив «линию восхода».
Он продвинулся так далеко на запад, как мог, и был остановлен склоном холма. Более чем вероятно, что 25 лет спустя он вознамерился возвести вторую, 60-метровую башню, которая завершила бы «линию восхода».
Получается, что после того, как Соньер нашел пергаменты, он стал хранителем «храма» и, возможно, был одобрен в качестве такового самим Дебюсси. Затем Сонь-ер получил средства на возведение новых сооружений.
Продолжавшееся 30 лет исследование Линкольна доказало, что существует некая древняя наука измерений. Начиная со Средних веков об этой науке знала Церковь (разумно предположить, что о ней знали и тамплиеры). Линкольн, однако, склонен полагать, что эта наука возникла в глубокой древности, в эпоху мегалитов. Что заставляет нас вспомнить про Александра Тома и его «эйнштейнов каменного века».
Судя по всему, когда Берриман писал «Историческую метрологию», он хотел доказать то же самое. Как отмечалось выше, его главный довод состоит в том, что доисторические меры проистекали из измерений, связанных с Землей, и выводятся из ее размеров.
Берриман приводит множество любопытнейших фактов, например, он утверждает, что длина окружности Земли содержит точное число стадиев и что площадь огромного бассейна в Мохенджо-Даро в Индской долине составляет ровно 100 квадратных ярдов.
Он упоминает о найденной в той же долине раковине с линейной шкалой, обозначенной аккуратными зарубками. Расстояние между двумя особым образом отмеченными линиями равно в точности двум шумерским шуси. (Один шуси равен двум третям дюйма.)
Вот еще один диковинный факт: римляне использовали меру площади «югер», составляющую пять восьмых английского акра (как французский метр — пять восьмых английской мили). Югер в точности равен 100 английским поулам. Мы опять же приходим к тому, что древние меры длины определялись не капризом какого-нибудь царского землемера, но традицией, уходящей в седую глубь веков, и базировались на размерах Земли.
Что до «связи с Англией», Линкольн сделал одно забавное и удивительное наблюдение. На ранней стадии исследования Ренн-ле-Шато он вместе с Жераром де Седом отправился в парижскую Национальную библиотеку. Де Сед предложил ему прочитать книгу «La Vraie Langue Celtique» («Настоящий кельтский язык»), написанную аббатом Анри Буде, священником деревни Ренн-ле-Бен и близким другом Соньера.
Имеются сильные доводы в пользу того, что Буде был казначеем Соньера. В 1892 году дед Плантара нанес Буде визит, и тот передал ему не только три с половиной миллиона золотых франков для Соньера (точнее, для служанки Соньера, Мари Денардо), но и более семи с половиной миллионов золотых франков для епископа Бийя-ра, человека, который назначил Соньера священником в Ренн-ле-Шато и, очевидно, знал его тайну. Если учесть, что золотой франк стоил около 35 современных франков (один фунт стерлингов стоит почти девять франков), получится, что Соньер получил в эквиваленте 13 миллионов фунтов (более 20 миллионов долларов), а его епископ — в два раза больше.
Линкольну удалось достать книгу Буде, и он нашел ее в равной степени ошеломляющей и забавной. Судя по всему, Буде считал, что до Вавилонской башни все человечество говорило на английском, точнее, кельтском языке. Эту часть книги Буде Линкольн описывает словами «лингвистическое баловство». Поскольку Буде пользовался репутацией разумного человека, Линкольн стал подозревать, что в данном случае он дурачился. Далее, однако, аббат Буде освещает куда более любопытные темы. Так, он рассказывает о местных мегалитических объектах. Подзаголовок его книги «Кромлех из Ренн-ле-Бен». Кромлех — это мегалит, состоящий из большого плоского камня, лежащего на двух камнях-подпорках, он похож на огромный обеденный стол.
Выглядит все это так, словно Буде должен был намекнуть на тайну, связанную с окрестностями Ренн-ле-Шато, и отослать читателя к мегалитической эпохе. Линкольн склонен думать также, что Буде завуалированно сообщает читателю: ключом к тайне местности служит нечто английское, например английские меры длины, скажем, английские мили. Может быть, Буде намекает на то, что первоначально человечество пользовалось английской системой мер?
Ренн-ле-Шато отличается от других святилищ тем, что располагается в самом центре пентакля. Этого достаточно, чтобы гарантировать ему статус святилища.
Давно ли это место обрело статус священного? Линкольн уверен в том, что Ренн-ле-Шато считается святилищем уже по меньшей мере тысячу лет, поскольку «храм», состоящий из церквей, замков и деревень, был спроектирован тысячелетие назад, а то и раньше.
Тут возникает уместный вопрос. Пятиугольник гор в окрестностях Ренн-ле-Шато можно увидеть лишь с воздуха или на хорошей карте. Нам известно, что тысячу лет назад хороших карт не было, если не считать портоланы, то есть морские карты. Суша на картах отображалась весьма неточно.
Еще у нас есть данные Хэпгуда, по которым за тысячи лет до появления христианства уже существовали карты, изображавшие Антарктиду без ледяного покрова.
Кроме того, Берриман доказал, что греческий стадий был придуман цивилизацией, которой были известны точные размеры Земли, возможно, шумерской. Шумеры придумали час из 60 минут и минуту из 60 секунд. Но тут возникает новая проблема. Как шумерам удалось измерить Землю?
Ответ: используя метод, которым воспользовался в 250 году до н. э. Эратосфен, измерив Землю по тени от башни в Александрии. Совсем не обязательно брать для этого два места, отделенные одно от другого 5000 стадий; достаточно иметь две палки, воткнутые в землю на расстоянии нескольких миль друг от друга.
Очевидно, что подобный метод был известен древним египтянам, поскольку они зашифровали размеры Земли в пирамиде Хеопса. О том же говорит основание шумерской системы счисления, равное 60.
Но если бы мы спросили Платона, откуда греки получили знания о размерах Земли, он, вероятно, ответил бы: из Атлантиды. Того же мнения, по всей видимости, придерживался и Хэпгуд — до последнего года своей жизни, когда он стал думать, что развитая наука существовала уже 100 тысяч лет назад.
Действительно, это утверждение звучит более чем абсурдно — до тех пор, пока мы не вспомним о Морисе Шатлене, установившем, что ниневийское число является общим множителем двух еще больших чисел из Кириги. Шатлен пришел к выводу, что «майя и шумеры, вероятно, поддерживали постоянные контакты или же имели общие корни» (курсив мой). Шатлен говорит, что цивилизация, от которой происходили майя и шумеры, существовала более 60 тысяч лет назад…
Исследования Линкольна, касающиеся ландшафта окрестностей Ренн-ле-Шато, были продолжены историком искусства Питером Блейком, интерес которого к этой теме пробудился, когда он увидел картину Луки Синьорелли «Школа Пана», написанную по заказу Лоренцо де Медичи. Блейк заметил, что на этом полотне 1492 года имеется пентаграмма. Он ознакомился с анализом «Аркадских пастухов» в книге Линкольна и выявил пентаграмму в «Школе Пана».
Закономерно возникает вопрос: знал ли Лоренцо де Медичи о тайне, хранимой тамплиерами и Приоратом Сиона? Это весьма вероятно, тем более что Лоренцо играл важную роль в великом гуманистическом движении. Вспомнив о том, что он был патроном Леонардо, а Леонардо являлся Великим магистром Приората Сиона с 1510 по 1519 год, мы поймем, что наша гипотеза более чем правдоподобна.
Блейк подметил также, что пентаграмма «Школы Пана» тождественна той, которую Генри Линкольн обнаружил на одном из пергаментов Соньера, найденных в церкви Ренн-ле-Шато.
Картина Пуссена «Аркадские пастухи» была написана по заказу кардинала Джулио Роспильози, позже сделавшегося папой Климентом IX. Вероятно, Роспильози тоже был членом Приората Сиона. Если вам кажется невероятным, что такой человек мог стать римским папой, вспомните о том, что папа Лев X, произнесший слова «она хорошо нам послужила, эта легенда о Христе», был не кем иным, как Джованни де Медичи, сыном Лоренцо.
Кардинал Роспильози также заказал полотно Пуссена «Танец под музыку времени», написанное в 1638 году. Это последняя картина, заказанная им у Пуссена, и Блейк считает ее во многих отношениях самой важной из всех. На ней Гермес играет на лире, а четыре молодые женщины танцуют, взявшись за руки и повернувшись друг к другу спинами. Мраморную колонну украшают две лепные головы (вероятно, Иисуса и Иоанна Крестителя). На том же уровне расположен постамент, и линия, которая их соединяет, со всей очевидностью является верхней линией пентаграммы. Над женщинами мчится по небу колесница Ориона. В отличие от пентаграммы «Аркадских пастухов» здесь пентаграмма аккуратно заключена в пределах картины.
Блейк разгадал цветовой шифр «Аркадских пастухов», в котором Иисус обозначается красным. Далее он доказывает, что этот же шифр есть и в «Танце под музыку времени». Женщина справа от центральной фигуры одета в красное и голубое; тут подразумеваются Иисус и Дева Мария. Центральную фигуру, девушку в золотой юбке, Блейк считает символом урожая. Он предполагает, что урожай этой девушки — это ее ребенок (что вроде бы подтверждает ребенок справа) и что картина в целом намекает на то, что женщина, связанная с Иисусом и материнством, родила Иисусу ребенка.
Блейк находит подтверждение этой теории на полотне «Потоп». Эта последняя из четырех картин на тему времен года изображает Зиму и кажется столь странной, что заставляет искать в ней скрытый смысл. На ней семья пытается пристать к берегу в бушующем море. Фигура в красном плывет к суше на осле — более чем откровенный намек на Иисуса. Женщина в золотом одеянии, похожая на женщину с картины «Танец под музыку времени», держит ребенка, также завернутого в красную ткань; это явный намек на то, что Иисус зачал ребенка.
Блейк считает, что змея на скале, как и пирамида на заднем плане, символизирует мудрость. Быть может, полотно указывает на то, что Иисус и его семья пристали к чужому берегу, под которым нужно понимать Францию? Иначе непонятно, что вообще изображено на этой картине.
«Потоп» был написан по заказу герцога де Ришелье, племянника кардинала Ришелье, который был министром Людовика XIII и фактически управлял страной. Ришелье стал первым министром короля в 1624 году. Несмотря на то что 17 годами ранее Ришелье был рукоположен в священники в Риме, во время спора между испанскими Габсбургами и швейцарскими протестантами он принял сторону протестантов и изгнал папские войска из Франции. Мать короля, Мария Медичи, в ужасе попыталась убедить сына снять Ришелье с должности. Однако слабовольный Людовик, уставший от материнской тирании, осознал, что Ришелье может стать его спасителем. Он заступился за Ришелье, а его мать и брат бежали сначала в Нидерланды, а потом в оккупированную Испанию.
Ришелье ценил Пуссена настолько, что заставил его покинуть любимую Италию и стать членом Королевской академии живописи. В 1640 году Пуссен вынужден был приехать в Париж и испытал огромное облегчение, когда два года спустя ему разрешили вернуться в Италию. Вероятно, он стал членом Приората Сиона, когда жил в Париже, и по возвращении в Италию начал получать заказы от кардинала Роспильози. Временами Пуссена навещал Ришелье.
Здесь, разумеется, возникает вопрос: не был ли сам Ришелье членом Приората Сиона? Не потому ли он принял сторону не Католической церкви, а протестантов? Может быть, именно Ришелье ввел Никола Пуссена в Приорат Сиона?
Если Ришелье и в самом деле был членом Приората, он, конечно же, не желал посадить на трон Меровингов; считается, что именно Ришелье позаботился о том, чтобы Анна Австрийская забеременела, и оставил французскую корону потомкам Пипина Короткого.
Почему он так поступил? Видимо, потому, что Ришелье было решительно все равно, Меровинги сидят на троне или Каролинги; ни Лотарингский дом, ни дом Бурбонов (к которому принадлежал Людовик) не горели желанием поведать миру правду о христианстве. Если бы престол заняли представители Лотарингского дома, Ришелье потерял бы власть. Потому он помог продолжиться дому Бурбонов, сделав все, чтобы у него появился наследник.
Если Ришелье входил в Приорат Сиона, это лишь подчеркивает то удивительное обстоятельство, что множество выдающихся людей той эпохи считали римских пап и прелатов сборищем самозванцев и порадовались бы, если бы Католическая церковь была уничтожена.
Вычертив пентаграммы на «Аркадских пастухах» и «Танце под музыку времени» Пуссена и «Школе Пана» Синьорелли, Питер Блейк попытался перенести их на ландшафт окрестностей Ренн-ле-Шато и воодушевился, когда увидел, что они идеально в него вписываются. Пентаграмме Синьорелли, как и пентаграмме «Аркадских пастухов», соответствовали холмы. Что до пентаграммы «Танца под музыку времени», Блейк расположил ее под прямым углом к двум остальным, поскольку на картине изображены в основном женщины; вершины пятиугольника опять же оказались на холмах. Пересечение пентаграмм указывало на холм в самом конце долины. Рядом располагается скальный отрог холма Эстаньоль, что в переводе со старофранцузского означает «Агнец Востока».
Блейк приехал на указанное место и обнаружил на вершине насыпи каменный выступ, на одной стороне которого имелся десятиметровый желоб. У подножия скалы покоилась массивная каменная плита, заросшая с одного края лишайником. Убрав лишайник, Блейк увидел проход шириной в метр. Внутри таилось подземелье с ровным земляным полом. Блейк залез внутрь. Он обратил внимание на то, что под слоем земли виднеется кладка из белых камней. Вынув один из них, Блейк увидел, что с обратной стороны камень не обработан. Пол подземелья был сотворен человеческими руками.
В дальнем конце пещеры имелось отверстие, которое вывело Блейка на дневной свет. В паре ярдов от него он обнаружил еще одну каменную плиту, закрывавшую треугольный проход, а под ней — еще одно подземелье.
Блейк уверен в том, что эти два подземелья являются гробницами Иисуса и Марии Магдалины.
Позвольте мне изложить эту чрезвычайно запутанную историю в сжатом виде.
Согласно Ломасу и Найту, масонство как традиция передачи знаний зародилось во времена потопа 7600 года до н. э. Причиной его стало падение на Землю крупного небесного тела, которое распалось на «семь горящих гор», как следует из рассказа пророка Еноха.
Около 1530 года до н. э. фараон Секененра погиб от рук трех наемников, подосланных гиксосским царем Апопи, который желал вызнать тайну обряда, превращавшего фараона в бога. В 1522 году до н. э. новый фараон, сын Секе-ненры, поднял восстание против гиксосов и вышвырнул их из Египта. Убийца его отца был, по всей вероятности, евреем. За шесть столетий память об этой истории исказилась: жертвой стал Хирам Абиф, тирский архитектор Храма Соломона.
Несколько финикийских жен царя Соломона искушали его отпасть от религии Яхве, и он приносил жертвы богине Астарте; этим именем называли Венеру. Храм Соломона был построен по чертежам храма Астарты.
В 587 году до н. э. царь Навуходоносор пленил евреев в Вавилоне. Они освободились лишь через 50 лет. В ссылке они мечтали о Мессии, Помазаннике, который повел бы их к победе и установил царство Божие на земле. Евреи надеялись, что Зоровавель, восстановивший Храм, объявит себя Мессией, но он не считал себя таковым.
Когда евреями стал править Александр Македонский, многие посчитали Мессией его. Но один из царей династии Селевкидов (преемников Александра) установил в Храме статую Зевса, и Иуда Маккавей поднял восстание. Его потомки сделались первосвященниками.
В итоге презираемая кучка ортодоксов, которые звали себя ессеями, решила поселиться в пустынном Кумране. Ессеи вели аскетический образ жизни. Их лидера называли Учителем Праведности; он творил чудеса, утверждал, что он и есть Мессия, и был казнен примерно за 100 лет до появления Иисуса. Сходство между Учителем и Иисусом столь велико, что ученый Дж Р. С. Мид даже написал книгу под названием «Did Jesus Live 100 ВС?» («Жил ли Иисус в 100 году до н. э.?»).
Иисус был старшим ребенком в семье, у него было три брата и по меньшей мере две сестры. Его отец Иосиф был фарисеем и настаивал на строгом соблюдении закона. Иисус отринул эту секту, полагая, что она духовно бесплодна. Его троюродный брат Иоанн Креститель был сыном священника Захарии, принадлежавшего к секте Авии (Авия был потомком Аарона). Иоанн ушел в пустыню в ранней юности: когда он родился, его отец и мать были уже немолоды, и не исключено, что Иоанн рано осиротел. Ессеи принимали сирот (община хранила целомудрие, и ее численность не могла поддерживаться естественным путем), потому разумно предположить, что «пустыня» в данном случае — это Кумран. Возможно, именно потому, что Иоанн стал ессеем, с этой сектой связались и Иисус, и его младший брат Иаков.
Иисус был распят после того, как попытался поднять восстание с целью выгнать римлян из Иудеи. Царь Ирод во всем угождал Риму и окружил себя богатыми евреями (их называли «приспешниками Ирода»), которые не имели ничего против римской оккупации. Иисус сильно рисковал и нажил себе врагов с обеих сторон. Восстания, предводителем которого он надеялся стать, не случилось, Иисуса осудили и распяли.
Однако распятие вовсе не было мучительным испытанием, каким мы себе его представляем. Осужденных не прибивали гвоздями к кресту, их привязывали за запястья и лодыжки (исключение делалось для изменников). Более того, обычно человека, приговоренного к распятию, держали на кресте несколько дней, дожидаясь его смерти. Иисус провисел на кресте всего шесть часов: на следующий день была еврейская Пасха, Шаббат, а закон гласил, что во время Пасхи оставлять человека на кресте нельзя.
Затем влиятельный член Синедриона (иудейский церковный совет) отправился к Пилату и получил разрешение забрать тело Иисуса, смерть которого его потрясла, и поместить его в гробницу, которая располагалась неподалеку. Иисус был доставлен в гробницу; впоследствии Иосиф Аримафейский провел несколько лет в тюрьме за то, что в открытую его поддержал. Исследовательница Нового Завета Барбара Тиринг пишет в книге «Jesus the Man» («Иисус как человек»), что Иисуса воскресили при помощи противоядия, нейтрализовав действие яда, который он принял вместе с водой из губки.
Если гипотеза Линкольна, Бейджента и Ли верна, после этого Иисус переправился через Средиземное море, прибыв, возможно, в Марсель, и снова стал проповедовать. Согласно Барбаре Тиринг, в конце жизни он поехал в Рим, где и умер после 64 года н. э., то есть в возрасте 71 года или позже.
Вот почему в области Айреда (позже — Ренн-ле-Шато) никогда не верили в то, что Иисус погиб на кресте. Именно здесь Иисус провел значительную часть жизни.
Почему на юге Франции люди забыли о том, что некогда тут жили Иисус и Мария Магдалина? Возможно, потому, что царь Ирод был сослан Калигулой в ту же Галлию, где и умер в 69 году н. э. Беглецам не следует привлекать к себе лишнее внимание.
Как уже упоминалось, Питер Блейк верит в то, что нашел гробницы Иисуса и Марии Магдалины, располагающиеся одна подле другой, и что их местонахождение зашифровано в картинах Пуссена.
Вероятно, это и есть та информация, которую «даже королям с большим трудом удалось бы вытянуть из него» — особенно королю Людовику XIV, представителю узурпировавшей власть династии.
Династия Меровингов — отдельная тема. Когда Генри Линкольн решил изучить эту династию, он обнаружил, что о ней мало что известно, поскольку Церковь сделала все, чтобы вычеркнуть меровингских королей из истории. Мы знаем, что эта династия была основана франкским королем Меровеем, коронованным в 448 году. Другими словами, он был современником короля Артура. Меровей правил почти всей Францией от Марселя на юге до Арденн на севере. Легендарные обстоятельства появления короля Ме-ровея на свет навели Генри Линкольна и Ричарда Ли на мысль, из которой родилась книга «Святая Кровь и Святой Грааль»: рыба, которая оплодотворила мать Меровея, символизировала основателя христианства, как это и было в древности. Линкольн приводит доказательства того, что меровингские монархи были чернокнижниками и их часто называли «королями-колдунами». Вот почему местность вокруг Ренн-ле-Шато с ее естественной пентаграммой холмов была столь важна для Меровингов.
Линкольн пишет о том, что в 1653 году в Арденнах была найдена могила Хильдерика I, сына Меровея. Наряду с несметными сокровищами из нее извлекли и предметы, связанные с колдовством, например хрустальный шар, отрезанную голову лошади и голову золотого тельца. В могиле нашли также 300 золотых пчел. Интересный факт: Наполеон настаивал на том, чтобы этих пчел прикрепили к одеяниям, в которых он короновался. Интерес Наполеона к Меровингам подтверждается тем, что он повелел составить генеалогию этой династии; позднее эту генеалогию поместили вместе с другими документами в Национальную библиотеку.
Окружающие Меровингов легенды повествуют о том, что эта династия происходила из греческой Аркадии, чем объясняется и надпись на гробнице, изображенной на «Аркадских пастухах».
Потомок Меровингов Готфрид Бульонский возглавил Первый крестовый поход. После смерти Готфрида его брат, Балдуин I, разрешил членам Приората Сиона начать раскопки «конюшен» Храма. Мы должны предположить, что они нашли то, что искали: закопанные под Храмом свитки ессеев, включая свиток с изображением Небесного Иерусалима и масонскими символами. Эти свитки были доставлены во Францию и, возможно, помещены в замок Безю в самом сердце провинции катаров. (Линкольн сообщает о том, что св. Бернара, приезжавшего сюда с намерением выступить против катарской ереси, больше еретиков ужаснула развращенность нравов в католических приходах, и он стал читать проповеди о нравственной чистоте.)
Когда Филипп Красивый арестовал тамплиеров, их корабли сумели ускользнуть вместе со свитками, которые в конце концов оказались в Росслине. Однако Приорат, главой которого был тогда Эдуар, граф де Бар, продолжал существовать.
В 1640 году масонское братство наконец вышло из тени, чему предшествовали странные события, связанные с розенкрейцерами. В 1614 году вся Европа говорила о сенсационной книге «Fama Fraternitatis» (или «Манифест Братства»), изданной Достославным Орденом Розы и Креста. Эта книга повествует о жизни мистика и колдуна XV века Христиана Розенкрейца, который прожил 106 лет. Следующие 120 лет его нетленное тело пребывало в загадочной гробнице. Книга призывает всех заинтересованных лиц влиться в ряды Братства и обещает, что с теми, кто проявит к нему интерес (устно либо письменно), «свяжутся». Сотни людей изъявили желание вступить в Братство, однако, насколько известно, ответа никто из них не получил.
В продолжение «Fama» были изданы еще две розенкрейцерские книги, «Confessio» (1615) и толстый том под названием «Химическая свадьба» (1626). Они подогрели интерес к розенкрейцерам. Считается, что их автором был протестантский богослов Иоганн Валентин Андреа; можно быть уверенным в том, что он сочинил «Химическую свадьбу», хотя сам Андреа отрицал свое авторство. Вероятно, в молодости этот идеалист хотел создать новое духовное движение — подобно многим современникам, он считал, что пришло время начать все заново. Что характерно, в Секретных Досье его имя появляется в списке Великих магистров Приората Сиона.
Наконец, около 1640 года в Шотландии и Англии появилась организация, именовавшая себя масонским братством. Католическая церковь ненавидела масонов, однако, судя по всему, первые шотландские ложи объединяли с равным успехом и католиков, и протестантов.
Происхождение масонов оставалось неясным; лишь после Второй мировой войны Приорат Сиона под руководством Пьера Плантара решил, что пришла пора приоткрыть карты. Грандиозные планы Приората претворились в жизнь, когда Генри Линкольн нашел Жерара де Седа и убедил Би-би-си снять о загадке Ренн-ле-Шато фильм.
Появившаяся в результате книга «Святая Кровь и Святой Грааль» стала мировым бестселлером.
До какого-то момента проникнуться историей Меровингов могло лишь образованное меньшинство. Все изменилось, когда в 2003 году вышел рассчитанный на широкую аудиторию роман Дэна Брауна «Код да Винчи» с изложением истории Приората. О тайне Иисуса и тамплиеров узнали миллионы людей. Вероятно, этот роман — самая большая угроза католицизму со времен Мартина Лютера. При всем том Браун, очевидно, посчитал, что история Соньера и Ренн-ле-Шато слишком усложнит сюжет, поэтому от Соньера осталось лишь имя: так зовут смотрителя Лувра, погибающего на первых страницах.
На момент выхода моей книги данный эпизод — последний в цепи странных событий, складывающихся в историю христианства.
