Ни сам Гудеа, ни его политика не были явлениями исключительными для того времени. Возрождение охватило всю страну, признаки его обнаружены археологами почти во всех шумерских городах. Мудрые правители, их разумная, направленная на укрепление единства страны политика и целесообразная хозяйственная, культурная и общественная деятельность — таковы характерные черты этой эпохи. В последнее столетие истории Шумера мы становимся свидетелями явления, которое можно было бы назвать отчаянной попыткой восполнить многовековые пробелы и исправить ошибки, приведшие страну на грань катастрофы. Не один правитель Лагаша ищет возможности возрождения величия своего народа, полагаясь на преемственность между «старыми и новыми временами». Тем же путём идут сюзерены Гудеа и его наследников — цари третьей династии Ура.

Каким образом власть оказалась в руках основателя этой династии Ур–Намму, мы не знаем. Может быть, его назначил правителем Ура Утухенгаль, а может быть, он стал энси ещё до того, как Урук сделался первой после освобождения от ига кутиев столицей Шумера. В те годы, когда Утухенгаль именовался царём Шумера, Ур–Намму был его наместником в Уре. В одной из посвятительных надписей он просит у богов долгой жизни для своего сюзерена: он хочет выглядеть лояльным и соблюдает установленный обычаем ритуал. Этот честолюбивый человек и дальновидный политик, по–видимому, долго вынашивал планы захвата верховной власти над страной, умно и последовательно готовился к их осуществлению. О его честолюбивых притязаниях говорит, например, тот факт, что, являясь энси Ура, он называет себя потомком почитавшейся в Уруке богини Нинсун, т. е. «братом Гильгамеша». Однако притязания — это ещё не всё. Правителю Ура удалось свергнуть Утухенгаля не потому, что он оказался хитрее или способнее своего гегемона и соперника, Ур–Намму лучше, чем победитель кутиев, понимал сложившуюся в стране обстановку.

Утухенгаль пришёл к власти под лозунгом освобождения Шумера, использовав патриотические чувства своих соотечественников. Но земля шумеров давно уже была населена не только ими. Шумеры, по справедливому мнению ряда учёных, в это время составляли в своей стране меньшинство. Государство Утухенгаля населяло много народностей, представлявших собой две основные культурно–этнические группы. Утухенгаль — полководец, но не политик — не учёл или недооценил важности этого явления. Ур–Намму — политик, но не полководец — понял, в чём ошибка. Он понял: чтобы вернуть славу Шумера, он должен опереться на патриотизм обоих народов, продолжить не одну шумерскую, но и аккадскую традицию. Подчёркивая, что его государство — это государство шумеров, Утухенгаль подорвал свою власть, а его находчивый соперник из Ура ловко этим воспользовался. Мы не знаем, как это случилось — может быть, произошёл дворцовый переворот и вооружённое столкновение, при котором правитель Урука оказался побеждённым, — но Утухенгаль после «семи лет шести месяцев и пятнадцати дней» царствования должен был уступить место Ур–Намму. О политическом кредо нового царя можно судить по его титулу «царь Ура, царь Шумера и Аккада», который фигурирует на печатях и в надписях, обнаруженных в самых различных городах, всюду, где Ур–Намму сооружал храмы тех или иных богов. Кирпичи с его печатью найдены в Эреду, Ниппуре и Умме.

гласит найденная при раскопках каменная табличка, положенная в фундамент при закладке храма в Уруке. Рядом с ней обнаружена тридцатисантиметровая статуэтка человека, несущего корзину со строительным материалом. По мнению некоторых учёных, это изображение самого Ур–Намму, который, как и Гудеа, традиционно принимал участие в строительстве храмов.

Строительство храмов в годы царствования Ур–Намму не было продиктовано ни преклонением перед богами, ни желанием следовать традиции. Это была политика. Восстанавливая или сооружая «дома богов», возвращая им былой блеск, царь создаёт символы величия своего государства, играя на религиозных чувствах своих подданных, объединяет их вокруг богов и своей персоны. Он использует древнейшие верования как средство для сплочения населения всей страны.

Ур–Намму строит с большим размахом. Зиккурат в Уре, воздвигнутый Ур–Намму и его сыном Шульги, вызывал восхищение и являлся предметом подражания для многих последующих правителей Месопотамии. В 1854 г. Д. Е. Тейлор впервые откопал отдельные части этого огромного сооружения и нашёл там цилиндры с надписями последнего вавилонского царя, Набонида (556–539 гг. до н. э.), которые гласят:

Полтора тысячелетия отделяют Набонида от Ур–Намму. Этот большой отрезок времени был заполнен непрерывными разрушительными войнами. Но зиккурат Ура, несмотря ни на что, выстоял, и восхищённый Набонид захотел воздвигнуть храм столь же грандиозный, как тот, который построили его предшественники. Мало того, это сооружение в отличие от крупнейшего зиккурата всех времён, зиккурата Вавилона, или, как его называет Библия, Вавилонской башни (Этеменанки), сохранилось по сейЭ–тёмен–анкидень и сейчас, в XX в. н. э., производит не менее сильное впечатление, чем во времена Набонида, в VI в. до н. э. Эта ступенчатая храмовая башня стояла на огромном возвышении — террасе из кирпича–сырца, облицованного снаружи обожжённым кирпичом, скреплённым асфальтом. Облицовка достигает толщины около 3 м. Осуществлённая Вулли реконструкция зиккурата Ура с большой достоверностью передаёт необыкновенную красоту и архитектурное совершенство этого сооружения.

И сегодня, если вы окажетесь у подножия этого огромного сооружения, восстановленного лишь до уровня второго этажа, и остановитесь перед лестницами, ведущими вверх, к не существующим уже храмам и алтарям, вам захочется склонить голову перед этим гигантским творением рук человеческих, перед этой махиной, построенной четыре тысячелетия назад посреди плоской, как стол, равнины. Вы будете поражены величием дел шумеров, их гением и смелостью, с какой они бросали вызов силам природы.

В противоположность Гудеа, Ур–Намму не оставил после себя пространных текстов с описанием своей деятельности. Сохранились лишь короткие надписи. К сожалению, стела, на которой был начертан текст, прославлявший деяния этого царя, дошла до нас в сильно разрушенном виде. Уцелели лишь осколки этой плиты из белого известняка, а первоначально она достигала 3 м в высоту и 1,5 м в ширину. Стела была разделена на пять горизонтальных рядов. Верхний ряд представляет собой горельеф, изображающий (символически) солнце и луну. В нижнем ряду царь Ур–Намму обращается с молитвой к небесам, а оттуда к нему спешат крылатые люди с сосудами в руках, полными «воды жизни». Вулли так расшифровал эти горельефы: крылатые люди — древнейшее скульптурное изображение ангелов; сосуды с «водой жизни» обозначают строительство каналов во время правления Ур–Намму. Следующие три ряда стелы посвящены строительству зиккурата. Ур–Намму представлен здесь дважды: на первом горельефе он стоит, повернувшись вправо, перед сидящим богом Наиной и совершает возлияния — наливает воду в высокий кувшин; на втором — Ур–Намму делает то же самое, стоя перед женой Нанны, богиней Нингаль, но повернувшись влево. Эта сцена, по–видимому, отражает тот момент, когда боги побуждают царя строить храм.

В следующем ряду можно различить только царя, несущего на плечах корзину со строительными инструментами. Ему помогает идущий сзади слуга. Ещё ниже мы видим лестницу.

Ур–Намму придавал большое значение сооружению храмов в Эреду и Ниппуре. Эреду, священный город бога Энки, интересовал его как один из главных религиозных центров страны и как важный морской порт. Канал от Ура до Эреду, вырытый по приказу царя, служил не только для орошения возделываемых земель — это был кратчайший и наиболее удобный путь, связывавший столицу с Персидским заливом. Что же касается Ниппура, то, как мы помним, этот город Энлиля был центром духовной жизни Шумера. Ниппурские жрецы имели право даровать правителю царский титул. Владыкой города, представлявшего собой средоточие религиозной жизни Шумера, являлся верховный бог шумерского пантеона. Вот почему Ур–Намму начинает работы по восстановлению Экура. Этим он обеспечивает себе расположение и поддержку учёных жрецов, которые возносят ему хвалу в обращённой к Энлилю песне–молитве о благополучии доброго владыки. В ней рассказывается о том, что Энлиль благосклонно взглянул на Ур–Намму и изрёк: «Он будет пастырем» (т. е. царём). После этого бог повелел своему избраннику вернуть Экуру блеск и мощь. Когда Ур–Намму приступил к исполнению воли бога, «Энлиль усмирил враждебную страну, и для жителей Шумера настали дни изобилия». Далее в молитве говорится, что все боги «благосклонно смотрели на Ур–Намму», а Энлиль дал ему полную власть над «черноголовыми», так что имя его «звучало от небес до земли».

Создавая централизованное государство, Ур–Намму действует иначе, чем его предшественники–объединители. Он не надеется на оружие и не прибегает к насилию (хотя и в его царствование то в одном, то в другом конце страны вспыхивали войны), а вербует себе сторонников среди различных слоёв населения. Его поддерживают жрецы, которых устраивают богоугодные начинания царя, помогающие им восстановить своё влияние и престиж; состоятельные граждане, быстро обогащающиеся за счёт развития хозяйства и процветания торговли; простой народ, радующийся миру и спокойствию в стране.

Однако, следуя традиции, Ур–Намму в то же время совершает и немало поступков, противоречащих ей. Царь–политик сознаёт, что вернуть прошлое невозможно, что воспетые в мифах и сказаниях давние шумерские формы управления государством устарели, не говоря уже о том, что шумерский царь является наследником не только шумерских, но и аккадских традиций. Поэтому он строит управление государством по образцу Нарам–Суэна. По–видимому, уже во времена Ур–Намму энси становятся лишь назначаемыми царём губернаторами. Ур–Намму реорганизует армию и налоговую систему, составляет кодекс законов (о законодательной деятельности Ур–Намму речь пойдёт позже).

Таким образом, Ур–Намму создаёт основы нового государства, укрепление и совершенствование которого станет задачей его преемника. Основатель третьей династии Ура, по–видимому, получил титул царя в довольно преклонном возрасте. Он царствовал с 2112 (?) до 2094 г. до н. э. Эти годы положили начало эпохе пышного расцвета Шумера благодаря централизованному и гибкому управлению монархов из Ура.

Перед сыном Ур–Намму Шульги, когда он вступил на трон (около 2093–2046), стояла более простая задача — укрепить государство и продолжить дело отца. И Шульги со всей энергией взялся за её решение. Неуклонно и последовательно он упрочивает и расширяет полученное в наследство государство, доводит до конца строительство начатых при отце зданий и сооружений. Археологи находят кирпичи с печатью Шульги там же, где и с печатью Ур–Намму. Подобно отцу, Шульги воздвигает храмы не только в Уре, но и в других городах Шумера. Вождь и политик, Шульги прекрасно понимает, что рассчитывать только на воскрешение народных традиций, выражающихся, в частности, в строительстве храмов, нельзя. Духовное возрождение, по его мнению, должно сопровождаться возрождением военной мощи, тем более что враждебные страны в любую минуту готовы напасть на Шумер. Шульги доводит до конца начатую Ур–Намму реорганизацию армии. Ещё при Ур–Намму в шумерской армии появляется новый род войск — лучники. Вот как характеризуется шестнадцатый год царствования Ур–Намму: «год, когда жители Ура были взяты в войско в качестве лучников». Шульги пошёл дальше: он почти полностью заменил тяжеловооружённые фаланги пехоты, знакомые нам по «Стеле коршунов», отрядами легковооружённых лучников. Может быть, он учёл трагический опыт Лугальзагеси, чьё тяжёлое и неманевренное войско было разбито быстрыми, подвижными отрядами аккадцев. Но скорее всего мысль о необходимости модернизации стратегии и тактики подсказал Шульги собственный опыт. Разве можно было противостоять набегам кочевников–семитов с запада и эламитов с востока, имея малоподвижное, тяжеловооружённое войско? Есть основания предполагать, что Шульги раздавал земли своим воинам или небольшим подразделениям и благодаря этому преданные царю гарнизоны, имевшие свои собственные источники доходов, верно защищали интересы государства.

При Шульги в Шумере, по–видимому, уже имелось и наёмное войско. Хотя документы, свидетельствующие о появлении наёмников, относятся ко времени правления преемников Шульги, начало этому скорее всего положил Шульги. В годы его царствования на западных границах Шумера всё чаще появляются вооружённые отряды государства Мари. Очевидно, это были амориты, хотя учёные осторожно называют их кочевниками с запада. Государство Мари, которое упоминается в надписях Гудеа (о столкновениях с народом Мари, т. е. с аморитами, говорится и в более ранних источниках, например в документах аккадского царя Шаркалишарри из династии Саргона), располагалось к западу от Евфрата. Амориты были известны как храбрые воины. Во времена Амар–Зуэна они часто упоминаются либо как солдаты, либо как царские послы, осевшие на шумерской территории: Естественно предположить, что Шульги старался превратить воинственных врагов в солдат своей армии.

Унаследованное царём Шульги государство было невелико, оно занимало южную и центральную часть долины Двуречья. Чтобы принудить врагов к повиновению и воспрепятствовать консолидации их сил, следовало продемонстрировать им своё военное могущество. Поэтому Шульги во главе своего реорганизованного войска приступил к завоеваниям и добился ряда значительных успехов: подчинил своей власти Элам на востоке, ввёл свои войска в страну Симурру, расположенную между Нижним Забом и Диялой на северо–востоке, а в Ашшуре, много веков назад являвшемся одним из шумерских фортов, вновь разместил воинский гарнизон из Ура. Ещё дальше продвинулся Шульги на западе и северо–западе: он «полностью подчинил себе», по мнению одних учёных, или «приобрёл влияние», по мнению других, в Канише, в Каппадокии и Алалахе, находившемся в Северной Сирии, у реки Оронт. Таким образом, войска Шульги продвинулись от Нижнего моря до Верхнего, так же как армии Саргона и Нарам–Суэна. Неудивительно, что Шульги взял себе титул: «царь Ура, царь Шумера и Аккада, царь четырёх стран света».

Повсюду в завоёванных странах Шульги ставит своих наместников, размещает воинские гарнизоны. Губернаторами городов и провинций он назначает своих сыновей (в одной из надписей сообщается, что он даже дочь сделал правительницей Мараши) или преданных людей. Удержать в повиновении такое огромное, раздираемое внутренними противоречиями государство было нелегко. То в одном, то в другом месте вспыхивают восстания, и Шульги приходится предпринимать военные походы или посылать карательные экспедиции во все концы своей державы. Исследователь этой эпохи Вайднер сообщает, что в одной только стране Симурру за время правления Шульги произошло пять бунтов, подавленных его войсками. Последний год царствования Шульги характеризуется как «год, когда Харши и Хуммурти были разрушены».