К 1200 году н. э. значительная часть Юкатана была завоевана и освоена северным племенем — индейцами ица. Они были более воинственны, чем майя, и более жестоки в традициях. Человеческие жертвоприношения, от которых и майя не отказались, хотя одно время отказались совсем, у ицев не только были чрезвычайно популярны, но и отличались бессмысленной жестокостью. Правда, это с наших «просвещенных» позиций, ибо истинного смысла ритуалов мы, увы, не знаем.

Злой тонкогубый Чакмоол — демон смерти, изображенный полулежа на пьедестале, требовал жертв постоянно: несмотря на свою крайне неудобную позу Чакмоол держит в руках блюдо, на котором должно биться живое, вырванное у жертвы сердце. Четверо служителей культа распластывали человека на специальном ложе, а пятый, верховный жрец Чакмоола, специальным ножом взрезал у жертвы межреберье и вырывал из груди трепещущее сердце — сосуд жизни. Он бросал его на жертвенный поднос, и создавалось впечатление, что Чакмоол изгибается еще неудобнее, будто пытаясь охватить его всем телом. В других скульптурах Чакмоола сделаны отверстия в животе или в плече: сердце закладывалось жрецами в эти отверстия… Агонизирующую жертву сбрасывали на камни площади с высоты храма, и внизу немедленно приступали к освежеванию еще живого тела. Первым делом с него сдирали кожу! Намазавшись специальным салом, жрец надевал ее на себя и метался по городу, оставляя за собой кровавые и жирные следы…

Смысл ритуала утерян и ждет восстановления. Сам процесс описан де Ландой. Его повторили другие исследователи.

Храм Кукулькан, храм того самого Кецалькоатля, гуманного и справедливого, запретившего на всем протяжении Америки с юга на север приносить человеческие жертвы, рекомендовавшего заменить их цветами, кореньями, в крайнем случае птицей, — храм этого гуманиста не только находится в столице кровавых ритуалов, но и используется для них!

Врагов, попавших в плен, в Чичен-Ице приносили в жертву тысячами. Из экипажей де Кордобы 1517 года, по крайней мере, двоих испанцев принесли в жертву: индейцы захватили пленников, и больше их никто не видел. Зато приятели тех двоих слышали с кораблей, отошедших на безопасное расстояние от побережья, жалобные душераздирающие крики.

В Чичен-Ице существовал и закон, по которому сильного врага или отличившегося своего героя или спортсмена, с которого уже содрали кожу, делили на части и съедали жрецы. Кецалькоатль проповедовал отказ от каннибализма, но все было забыто или изменено по неведомым нам причинам.

В трехстах метрах от Храма Кукулькан находится другое жертвенное место — сенот Чичен-Ицы. Сеноты — заполненные водой карстовые разломы в известняке — характерны не только для Чичен-Ицы: Ушмаль, Кебах, Сайиль, Лабна — так же использовали свои колодцы жертв, где гибли сотни и тысячи людей, возможно, лучшие из лучших, не считая врагов. Особенность богов майя-ицев состояла в том, что умилостивить их можно было, только принеся в жертву самых достойных. Сфера, в которой определялись достоинства жертвы, лежала, конечно, вне достоинств самой достойной из каст — жреческой, иначе жертвенники были бы всего лишь однажды заполнены их телами…

Отличие Колодца жертв Чичен-Ицы от других сенотов в том, что здесь приносились в жертву только девственницы: Юмкашу, богу полей и лесов, живущему на дне колодца, всякий раз нужна была новая жена, иначе не жди урожая.

Диего де Саржиенто де Фигуэроа, алькальд из Мадрида, посетивший Юкатан в XVI веке, оставил отчет, подтвердивший сообщение о Колодце де Ланды. Однако алькальд описал историю, может быть, значительно интересней, поскольку она очень расширяет представление о том, как использовался Колодец жертв. Де Фигуэроа писал: «Знать и сановники этой страны имели обычай после шестидесятидневного воздержания и поста приходить на рассвете к сеноту и бросать в него индейских женщин, которыми они владели. Они приказывали им вымаливать у богов счастливый и урожайный год для своего господина. Женщин бросали несвязанными, и они падали в воду с большим шумом. До полудня слышались крики тех, кто был еще в состоянии кричать, и тогда они опускали веревки. После того как полумертвых женщин вытаскивали наверх, вокруг них разводили костры и окуривали их душистыми смолами. Когда они приходили в себя, то рассказывали, что внизу много их соплеменников — мужчин и женщин, — и они их там принимали. Но когда женщины пытались приподнять голову, чтобы взглянуть на них, то получали тяжелые удары, когда же они опускали головы вниз, то как будто видели под водой глубины и пропасти, и люди из колодца отвечали на их вопросы о том, какой будет год у их господина — хороший или плохой…»

Судя по упоминаниям мужчин, возможно, речь идет о каком-то другом сеноте, а не о Чичен-Ице: туда сбрасывали только молоденьких девушек. А вот ожидание до полудня было и в Чичен-Ице: если вдруг жертва не тонула и все еще плавала на поверхности, это считалось знаком того, что девушка не угодна Юмкашу. Ее вылавливали, и в дальнейшем такую красавицу ждало только тихое презрение сородичей: жизнь ее все равно была уже кончена. И жертвы сами старались утонуть, тем более что это была почетная смерть, а семейство могло существовать в почете и довольстве, по крайней мере, до следующей жертвы.

Есть любопытнейшее свидетельство из истории Юкатана, как остроумно и решительно Колодец жертв был использован в политических целях.

Тройственный союз Чичен-Ицы, Ушмаля и Майяпана, продлившийся с 987 по 1194 год н. э., способствовал установлению стабильности в стране. Однако амбиции того или иного царька нарушали эту стабильность: каждый из «союзников» тянул одеяло на себя. Однако к концу XII века власть Чичен-Ицы, деспотичная и бездарная, надоела майя, наделенным более тонким «менталитетом». Всеобщее же заблуждение о том, что ицы сильны и жестоко накажут ослушников, не позволяло поменять положение. А уже созрели все предпосылки для того, чтобы объединить страну не тройственной, а централизованной единоличной властью. И вот молодой вождь Хунак-Кеель, которому в момент принесения священной жертвы в сеноте пришла гениальная мысль, немедленно и решительно осуществил ее.

Вместе со всей процессией у Колодца жертв дождавшись полудня, когда бог «принял» очередную девственницу, Хунак-Кеель вдруг неожиданно для всех помчался по узкому коридору из людей, ведшему к платформе, с которой сталкивали жертву вниз, и в полном смысле сломя голову бросился в Священный колодец!..

Результат превзошел все его ожидания: ведь на площади Чичен-Ицы собралось все жречество, вся знать, а главное, чуть ли не большинство крестьянства, на которое и мог опереться Хунак-Кеель. Вынырнув из воды буквально через минуту, остроумный вождь объявил собравшимся, что он только что говорил с богами, и они назначили его, Хунак-Кееля, единоличным правителем майя. Не было ни войн, ни длительных осад, подкупов и предательств: молодого героя вытащили из колодца и объявили правителем майя. Династия Хунак-Кеель продержалась 250 лет…