Глава 8
БРИТАНСКАЯ АТЛАНТИДА

В древних книгах Уэльса и Ирландии существуют легенды, легко сопоставимые с мифом об Атлантиде, и происхождение их нельзя объяснить ничем другим, как тем, что их первоначальный источник связан с Атлантидой. Сведения, содержащиеся в древних книгах Уэльса и повествующие о странах, погруженных в воду из-за катаклизма, столь многочисленны, что потребовался бы целый том, чтобы изложить их надлежащим образом. Прежде чем пытаться обосновать предположение о том, что легенды о наводнениях в Уэльсе имеют непосредственное отношение к катастрофе Атлантиды, мы можем рассмотреть некоторые наиболее известные из них.

В книге «Карадок» из Нантгарвана, датируемой XII столетием, и в книге «Джеван Бречва» Томаса Джонса из Трегарна от 1601 года были найдены стихи, известные как триады острова Британия. Они были напечатаны преподобным Эдвардом Дэвисом в его «Кельтских исследованиях» (1804 год, Лондон). Под заголовком «Три ужасных события острова Британия» мы читаем следующее: «Первое: взрыв озерных вод, ошеломительный для всех земель так, что все человечество было затоплено, за исключением Двивана и Двивах, которые спаслись на судне без парусов и благодаря которым британский остров был вновь заселен.

Вторым был ужас от страшного пожара, когда Земля разверзлась на части, так что Анвн (нижняя ее область) и большая часть всего живого была им поглощена.

Третьим было испепеляющее лето, когда лес и растения были подожжены нестерпимым жаром Солнца, и множество людей, а также зверей, птиц и прочих гадов погибли безвозвратно».

Наводнение, на которое ссылается первая триада, было разливом озера Ллин-Ллион. Практически ту же самую историю рассказывают об озере Ллин-Тегид, около Бала, в Мерионетшире, и, как замечает покойный сэр Джон Рис, «считалось, что берега всех озер Уэльса населяли люди, имевшие богатые стада рогатого скота. И сейчас предполагается, что практически каждый водоем возник в результате оседания почвы какого-либо города, колокольный звон которого время от времени можно слышать и теперь».

Столь всеобщая память об ушедших под воду землях в Уэльсе, безусловно, имеет в своей основе глубоко укорененную легенду. «Друиды, — говорит Дэвис, — представляют себе потоп, вспоминая об озере, называемом Ллин-Ллион, воды которого вырвались из берегов и опрокинулись на поверхность земли. Однако они считают озеро лишь символом потопа. Сам же потоп, как они полагают, был не только орудием наказания, покаравшим нечестивых обитателей земли, но и божественным очищением, которое смыло прочь падших и подготовило землю для принятия праведных или для обожествленного патриарха и его семьи. Следовательно, потоп часто считался священным и распространяющим свои божественные свойства на озера и заливы».

Озеро Ллион, таким образом, в умах уэльсцев XII столетия было мифическим символом потопа и водной катастрофы. Несколько иначе выглядит легенда о Кантрефе из Гвелода или легенда «Потопленной сотни», которая рассказывает о затоплении равнины Гвиддню... «Эта легенда, — говорит профессор Ллойд, — впервые появилась в стихотворении в „Черной книге Кармартена“, в последней части, относящейся приблизительно к 1200 году. Это стихотворение часто переводилось; есть, например, английская версия в „Истории Кардиганшира“ Мейрика и недавний уэльский перевод в „Кимру Ю“. Лучшим, однако, является самый современный, выполненный сэром Й. Рисом в „Трудах Киммродориона“ в 1892 — 1893 годах, согласно которому равнина Гвиддню была залита морем из-за греховности ее жителей, дававших себе волю в еде и питии и в наглой гордыне сердца. Человеком, навлекшим эту кару на землю, была дева по имени Маргарет (Мерерид), которая во время поста разлила воды волшебного родника, и он вышел из берегов и затопил всю страну... Таким был примитивный вариант истории; он был дополнен в одном месте компилятором самых ранних изданий „Родословных святых“ (также датированных начиная приблизительно с 1200 года), в которых говорится о пяти „святых“ как о сыновьях короля равнины Гвиддно-Сеитеннина, царство которого было съедено морем. Для того чтобы найти зерно легенды, которая во многих местах сильно варьируется, мы должны обратиться к третьему ряду триад, относящихся к XVI столетию; третьим из трех отъявленных выпивох Британии (фольклорная группа, неизвестная более поздней триадической литературе) считают Сеитеннина-Пьяного, короля Дифеда, который своими кубками разливал море по низменности Хандред, области рыночных городов, наследной вотчине Гвиддно-Гаранхира, короля Кередигиона.

Родник и девушка здесь исчезают, причиной несчастья становится Сеитеннин, а утопленное королевство уже не его, а собственность его соседа Гвиддно. Но известная дамба все еще ждала своего места в этой истории. Любителю древностей Роберту Ваугану из Хенгврта (1592 — 1667) первому пришла идея соединения истории о низменности Хандред с естественной дамбой около Харлеха, которую крестьянством испокон веку называют Сарн-Бадриг, или дамба святого Патрика. Популярное объяснение, без сомнения, заключалось в том, что это была личная дорога святого, ведущая домой, в его любимую Ирландию, но для Ваугана это дамба — «большая каменная стена, сделанная как забор против моря». Он также смело предполагает, что эта дамба некогда была крепостным валом захороненного царства. Льюис Моррис в следующем столетии придерживался того же самого взгляда и, помня стихи из Черной книги, добавил свое собственное предположение, считая, что «ворота плотины были оставлены открытыми из-за пьянства» («Кельтские древности»). Но понадобился еще один штрих, чтобы придать рассказу его современную форму — ворота плотины должны были быть расположены у дома Сеитеннина, который по замыслу должен был играть роль пьяного надсмотрщика плотины. Все это сделано в «Валлийской биографии» Оуэна (1803); и под влиянием столь авторитетного исследователя уэльской старины эта история приобрела большую популярность и стала привлекательной темой для последующей литературной обработки.

Англичане познакомились с ней на страницах очаровательных «Злоключений Эльфина»; для уэльсцев она была пересказана в стихотворении Хиретога и Яна Глена Гейрионидда.

Дэвис указывает на рассказ о катастрофе, описанной в триадах: «Сеитеннин-Пьяница, сын Сеитина Саиди, короля Дифеда, в пьянстве разливает море, согласно Кантре'р Гвелоду, чтобы уничтожить все здания и земли этого места, где до этого случая было шестнадцать городов, лучшие из всех городов и местечек Уэльса, за исключением Керлеона на Уске. Этот район был владением Гвиддно-Гаранхира, короля Кардигана. Это случилось во времена Эмриса, суверена. Люди, избежавшие потопа, поселились в Ардудви, в области Арвона, и в горах Сноудона, а также и в других местах, до того времени необитаемых».

Это, несомненно, сущность древней Мабиноги, или мифологического рассказа, и она не должна рассматриваться как подлинная история. Поскольку, во-первых, залив Кардиган существовал еще во времена Птолемея, который отмечает и мысы, его ограничивающие, и устья рек, впадающих в него, почти в тех же самых пропорциях, которые они сохраняют и в настоящее время. Но ни Птолемей, ни любой другой древний географ не говорит ни об одном из тех шестнадцати городов, которые, как считают, затонули на этом месте в VI столетии.

В то же время мы знаем достаточно о географии Уэльса, как древней, так и современной, чтобы сделать вывод, что ни один кантрев, ни целая их сотня никогда не вмещали шестнадцать городов, которые могли бы сравниться с Керлеоном в предполагаемой эпохе Гвиддно.

«И снова: инцидент вообще представляется как случившийся из-за кого-то, пренебрегшего закрыть водовод, — причина явно неадекватная, судя по предполагаемому эффекту. И недосмотр этот приписывается сыну Сеитина Саиди, короля Дифеда, персонажа, уже знакомого нам по мифологии».

Эта легенда, конечно, не что иное, как уэльская версия легенды о Йисе, городе в Бретани, ушедшем на дно, история которого будет рассказана в моих «Легендах Бретани»; или было бы, вероятно, более правильно сказать, что оба эти рассказа имеют общее происхождение и глубоко укоренены в древних кельтских преданиях. Кроме того, необходимо отметить, что оба они согласуются с историей Атлантиды в том, что земля была затоплена из-за нечестивости ее жителей.

Сохранилась подобная история об озере Савадда в Брекнокшире, которую Дэвис пересказывает следующим образом:

«Участок существующего ныне озера был прежде занят большим городом; но жители его, говорят, были очень злыми. Король страны послал своего слугу, чтобы проверить истинность этого слуха, и пригрозил, что если слух окажется правдой, то он уничтожит это место в назидание другим своим подданным. Посланник прибыл в город вечером. Все жители справляли веселое празднество и в избытке валялись на улицах. Ни один из них не поприветствовал незнакомца и не оказал ему должного гостеприимства. Наконец, он увидел открытую дверь скромного жилища и вошел внутрь. Семейство покинуло его, чтобы поучаствовать в шумном веселье, ушли все, кроме младенца, который одиноко лежал в колыбели и плакал. Королевский посланник сел около этой колыбели и успокоил невинного младенца; его огорчила мысль, что и малыш должен погибнуть вместе со своими падшими земляками. Так незнакомец провел ночь; и, играя с ребенком, он случайно уронил свою перчатку в колыбель. Наутро, задолго до восхода солнца, он отбыл из города, чтобы рассказать печальные вести королю.

Только он оставил город, как вдруг услышал позади себя шум, подобный сильнейшему раскату грома, смешанному со зловещими воплями и плачем. Он заткнул уши. Теперь звук был подобен удару волн о берег; и далее последовала мертвая тишина. Он не мог видеть, что случилось, поскольку было еще темно, и он не чувствовал никакого желания возвратиться в город, так что он продолжал свой путь до восхода солнца. Утро было холодным. Он стал искать свои перчатки и, обнаружив лишь одну из них, вспомнил, где оставил другую. Эти перчатки были подарком его суверена. И он решил возвратиться назад. Подъехав к месту, на котором был город, он удивился: ни одно из зданий, что видел он накануне, не предстало его взгляду. Он сделал несколько шагов. Вся равнина была залита озером. Пристально всматриваясь в эту новую потрясающую картину, он заметил посреди воды небольшой предмет, который ветер мягко нес к берегу, на котором он стоял. Предмет подплыл поближе, и он узнал ту самую колыбель, в которой оставил свою перчатку. Его радость от обретения этого залога королевского расположения усилилась, когда он узрел, что маленький объект его сострадания достиг берега живым и невредимым. Он отнес младенца королю и сказал его величеству, что только это ему удалось спасти из проклятого города».

Это небольшое повествование явно содержит в себе суть рассказов, которые мы называем мабиногионами, то есть рассказами, направленными на воспитание молодежи в духе мифологии бардов. Здесь ее сюжет составляет воспоминание о наказании нечестивых водами потопа.

Такие легенды о поглощении городов и густонаселенных районов страны озерами или водами моря широко известны на всей территории Уэльса.

Эти легенды, конечно, не являются рассказами о действительных исторических событиях, а воспоминаниями некой далекой катастрофы, которая настигла кельтскую расу в совершенно других землях.

В поэме барда Талиесина, называемой «Духи глубины», Артур, его мифологический персонаж, упомянут в связи с великой катастрофой. Произведение это туманно по форме и содержанию и, как замечает Тернер, явно связано с мифологией. Дэвис верил, что поэма отсылает нас к мистериям британского Бахуса и Керы, которые были связаны с мифологией потопа. Хотя готов признать, что пером, повествующим об этом, водила рука человека, ведавшего о других таинственных легендах. Поэма утверждает, что «втрое большим числом, чем вмещает „Прайдвен“ (корабль Артура), мы вошли в глубокие воды; за исключением семи человек никто не вернулся к Каэр-Сиди (место круга)».

Во второй строфе этой таинственной песни он продолжает восхвалять знания, «которые в четыре раза возросли на этом четырехугольном острове». «Мы пошли, — говорится в заключении, — за Артуром в его великих деяниях».

Далее бард поет: «В четырехугольном пространстве на острове с прочной дверью сумерки и тьма были смешаны». Этот отрывок и тот, что ему предшествует, как мне кажется, очень живо описывают яркую память о преданиях Атлантиды. Читатель помнит рассказ Платона о том, что главный город Атлантиды был разделен на зоны или круги, состоящие из земли и воды. В своей предыдущей работе, «Проблема Атлантиды», я привел немало доказательств того, что круговой план столицы Атлантиды был впоследствии скопирован многими городами. Следующий пассаж подытоживает это сходство: «Начиная со сведений об атлантидском обустройстве рельефа, описанном Платоном, мы находим, что он отражен не только в Карфагене, но и во многих других древних городах, разбросанных вдоль и поперек в тех областях, где можно найти памятники архитектуры, приближающиеся к атлантическому образцу, — с одной стороны, в прибрежной полосе Средиземноморья, а с другой — на западных атлантических берегах Британии и Ирландии. Бесполезно было бы считать эту архитектуру перенятой западными областями с востока. Иберийцы, строители этих древних городов, сами произошли отнюдь не с востока Средиземноморья, поэтому невозможно считать эту область отправной точкой их архитектурного наследия». Пятая строфа этого сказания также проливает свет на связь его с Атлантидой.

«Многих и многих не спасет защита. Они не знали, ни в какой день последует удар, ни в какой час безмятежного дня родится Кви (одержимый человек), не знали и того, кто не допустит его вход в долины Деевы (владение вод). Они не знали пестрого вола с широкой полосой на голове, у которого было семь отметок на загривке».

Очевидно, что это относится к населению страны, подсознательно боявшемуся потопа. Что же касается намека на вола, то практически почти в каждом британском памятнике о потопе, пишет Дэвис, «присутствует вол». Вол или бык был, как мы помним, священным животным, которому поклонялись в Атлантиде.

Цитированная выше песня, очевидно, относится к спасению от потопа группы людей под предводительством мифического Артура. Они были, вероятно, представителями аристократии острова, которых мало интересовало население и которые спаслись бегством. Упомянут круговой или четырехугольный план города, который они оставили, а также имеется намек на то, что с собой они унесли память и тайны их священных ритуалов. Но находим ли мы в древних уэльских преданиях какие-либо более определенные воспоминания об утраченной Атлантиде, воспоминания, которые могли бы подтвердить предположение, что наши британские праотцы связывали легенду о потопленных землях с определенной областью в Атлантике? Думаю, все это представлено в легендах об Артуре и Лионе, или Лионессе, и в легенде об острове Аваллон.

Во-первых, ясно, что озеро Ллион, легенду о котором мы уже обсудили, представляет собой не больше и не меньше, как предание об океанском погружении, приспособленное к рельефу Уэльса — и действительно, легенды, касающиеся озер Ллион и Лионесс имеют общее происхождение. И при этом нетрудно доказать, что озеро Ллион, Лионесс, Аваллон и Атлантида — просто разные названия для одного и того же океанского региона.

Рассмотрим сначала легенды, связанные с островом Аваллон. Кельты Англии считали, что Аваллон расположен в западной части океана. Название его объяснилось как Insula Pomorum, или остров Яблок, хотя запись слова с двумя «l», кажется, имеет значение «остров Яблонь». Джеффри Монмот приравнивал его к охраняемому драконом острову Гесперид. Подобное же мнение высказывается анонимным поэтом, цитируемым в издании «Джеффри» Яна Морти. Юшер приписывает эти стихи британскому барду Гилдасу. Исходя из сведений, почерпнутых из этих поэм, и от Уильяма Мальмсберри, складывается впечатление, что Insula Avallonia, или Ynys Avallach, — это остров, принадлежащий королю Аваллаху, который проживал на нем со своей дочерью. Этот Аваллах в Харлеанском манускрипте назван сыном Бели и Анну, а Рхис отождествляет его с Эвалахом, раненым королем-рыбаком из легенды о Граале.

Атлантида, само собой разумеется, снова и снова отождествлялась с островом Гесперид, на котором росли священные яблоки, так что связь Аваллона с островным раем связывает британские сказания с рассказом Платона, и Аваллон оказывается не чем иным, как Атлантидой Платона. Если это сопоставление оправдано, то мы должны быть готовы найти в Аваллахе, короле острова, Атласа в его британском обличье, а в Бели и Анну — его родителях — греческих Посейдона и Клейто из легенды Платона.

В поисках дальнейших ассоциаций между окрестностями Аваллона и Атлантиды мы, прежде чем перейти к их правителям и жителям, обнаружим в записанной Передуром легенде о «Вращающемся замке» момент, касающийся Атлантиды. Его можно найти и в уэльском «Сеинт Греал». Фрагмент этот звучит следующим образом: «И они ехали через дикие леса, от одного к другому, пока не прибыли на ясную поляну. И там они узрели замок, видневшийся у основания земли в середине луга; и вокруг замка текла большая река, а внутри замка они созерцали просторные залы с окнами, большими и прекрасными. Они подошли к замку поближе и почувствовали, что он вертится быстрее, чем самый стремительный ветер, который они когда-либо встречали. И выше на замке они узрели лучников, стрелявших настолько сильно, что никакая броня не защитила бы от их стрел. Помимо того, там были люди, дующие в рог столь мощно, что можно было подумать, будто дрожит земля. В воротах были львы в железных цепях, ревущие так яростно, что, казалось, они способны разнести в клочья и лес, и замок».

Этот «вращающийся замок» Рхис решительно приравнивает к замку Грааль, жилищу короля-рыбака. Мы также находим эту таинственную цитадель в одной из поэм Талиесина, в которой он говорит:

Мой трон в Каэр-Сиди совершенен:

Ни старость, ни чума не властны над тем, кто восседает на нем.

Об этом знают и Манавыдан и Прыдери.

Три органа у очага пред ним играют об этом.

От него идут потоки океана,

И близ него источник мощный бьет,

И пьем мы из него питье, что слаще всякого вина.

Название «Каэр-Сиди» означает «вращающееся место» и отождествляется Рхисом с «вращающимся замком». Вспомним, что этот Каэр-Сиди уже был упомянут как некое замкнутое место, оставленное Артуром и его свитой во время наводнения. Поэтому можно отождествить «вращающийся замок» с океанским островом, однажды подвергшимся наводнению. Обстоятельства легенды, очевидно, связывают это место с неспокойными климатическими условиями, и в целом получается, что мы вспоминаем здесь об Атлантиде. Это место расположено «у основания земли в середине луга», как и столица Атлантиды, и подобно ей окружено «большой канавой или рвом». Основание земли дрожит и поворачивает замок как будто в муках землетрясения. Львы, окружающие его, символизируют разрушительные силы природы. Согласно поэме, это островная местность. «Вокруг нее — потоки океана». Используемое в оригинале перед словами «потоки океана» слово, «banneu или ban», по мнению Рхиса, объединяет это место с Бенвиком — королевством Бана из саги об Артуре.

Здесь также подразумевается, что это место имело четыре угла, которые, похоже, связывают его с «островом из четырех драгоценных стен» из ирландской саги «Путешествие Мельдуна». Эти стены, находящиеся в центре, состояли соответственно из золота, серебра, меди и хрусталя. Это — снова столица Атлантиды, стены которой были построены из золота, серебра, орихалка или меди. Позвольте нам сравнить рассказ Платона со сказанием об уэльском Сеинт Греале.

1. В уэльском рассказе Передур ехал через дикие леса, «от одного леса до другого». Платон говорит, что местность, окружавшая столицу Атлантиды, была засажена лесом.

2. «Вращающийся замок» расположен у основания земли в середине луга. Столица Атлантиды была построена «на равнине».

3. Вокруг «вращающегося замка» «текла большая река». «Равнина, — говорит Платон, — была отмечена большой канавой или рвом, который принимал в себя потоки с гор и воды каналов».

4. Каэр-Сиди — «вращающееся, или круглое место». Столица Атлантиды была также построена в форме круга.

5. «Я не буду спасать толпы перемещением щитов», — поет певец в песне «Добыча глубин» о людях Каэр-Сиди. «Землевладелец в Атлантиде, — говорит Платон, — был обязан снабдить шестую часть военной колесницы (чтобы таким образом составить десять тысяч колесниц), а также поставить двух лошадей и наездников на нее и еще легкую колесницу без сиденья и помощника и возницу плюс двух тяжеловооруженных пехотинцев, двух стрельцов, двух стропальщиков, трех камнеметателей, трех копьеметателей и четырех моряков, чтобы, таким образом, составлять отряд из одной тысячи двухсот судов».

6. «Они (толпы, плебеи) не знают пестрого вола с толстой лентой». «Около храма Посейдона в Атлантиде, — говорит Платон, — паслись священные быки, и десять царей острова периодически приносили их в жертву... Они надевали голубые одежды и судили нарушителей». Короче говоря, это был аристократический культ быка или вола, неизвестный простолюдинам.

Похоже, что эти сравнения проясняют атлантидское происхождение уэльских легенд о Каэр-Сиди и Аваллоне, и теперь, в надежде обнаружить дальнейшие свидетельства, мы можем продолжить исследование других британских мифов, которые имеют дело с островными или погруженными под воду землями.

В кельтском фольклоре почти исключительно доминирует фигура феи Морганы, судьбоносицы, или феи, связанной с морем. Она, говорит Рхис, — то же самое, что и Моргана, которая на острове Аваллон лечила Артура от его ран, и она же — леди Озера, кормилица Ланселота, тюремщица Мерлина. «Моргана» означает «дитя моря», и мы можем считать, что она олицетворяет океан в образе пучины забвения или беспамятства. «Мор» — уэльское слово, обозначающее «море», и возможно, Моргана — именно то море, о котором Плиний в своей «Естественной истории» сообщает, что его должны были пересечь мертвые, чтобы достичь царства Крона, или Времени. Море для кельтов и впрямь было тропой в иной мир, понятие, которое часто встречается во многих мифах, и кельтское «место мертвых» было неизменно расположено в Западном океане. Таким образом, кажется вполне вероятным, что область, куда, как предполагалось, отбывали все души после смерти, была связана с местом, прежде населенным, со страной предков, изначальной родиной. Древний человек неизменно полагал, что после смерти он присоединится к своим предкам, живущим в атмосфере неземного счастья. И я уже писал на эту тему, приводя в пример так много мифов и легенд, чтобы показать, как эта идея в некоторых случаях была связана с погруженными под воду землями. Так что едва ли необходимо повторять это здесь еще раз.

Позвольте только перечислить эти еще не упомянутые здесь земли, которые, как верили кельты Британии, ушли под воду. Некоторые из них в действительности расположены непосредственно в самом Уэльсе. Так, например, Ллин-Тегид, около Бала, в Мерионетшире. Рхис упоминал о нем, когда писал: «В наше время предполагается, что практически каждый водоем сформировался в результате оседания почвы какого-либо города, колокольный звон которого можно слышать теперь время от времени». Это, по крайней мере, доказывает, что образ погруженных под воду земель сильно повлиял на воображение кельтов Англии. Почему? Мифы этой категории не возникают «сами по себе», но вполне может показаться, что за ними тянется длинная генеалогия легенд, прообразом которых послужил некий исторический факт.

Затопления побережья морскими водами также являются неким продолжением легенды о погружении. В некоторых случаях подобные события, возможно, и имели место, но в других они, вероятно, представляют собой местную трактовку древних легенд о затонувшей в океане стране, как уже цитировавшаяся ранее легенда о «низине Хандред». Аналогична ей легенда о затопленном городе Абердоуэй, колокольные звоны которого можно слышать в царстве Гвиддно. Как говорит Рхис: «Мифический рассказ о затоплении равнины Гвиддно сообщает нам то, что трагедия произошла из-за небрежности некоторого Сеитеннина, обязанностью которого было следить за плотиной и ее воротами, но однажды, будучи сильно пьяным, он забыл о своей службе, в результате чего и произошла эта „катастрофа“. Самый древний вариант рассказа, однако, содержится в коротком стихе в „Черной книге Кармартена“, и он вовсе не так банален: автор стиха ничего не говорит об опьянении Сеитеннина, которого он просто характеризует как человека весьма недалекого, а всю вину возлагает на девицу, которую он называет повелительницей родника. В чем состояли ее конкретные обязанности, он не сообщает, но, вероятно, в ее власти находился магический родник, как в сходной ирландской истории Лох-Нея, в которой поленились закрыть крышку волшебного ручья, и это также привело к наводнению. Эту катастрофу предсказал местный дурачок, занимающий место Сеитеннина в уэльской версии легенды. А женщину, следившую за родником, в ирландской истории звали Ливан, а в уэльской — Ллион, — имя, которое встречается в уэльском рассказе о наводнении, случившимся вследствие разлива вод Ллин-Ллион, или Ллион-озера. Далее, один из вариантов имени этой женщины встречается в Лайонс—Мэлори. «Духом этой местности является некая дама Лайонс, владелица опасного замка, находящегося рядом с островом Аваллон. Рхис располагает ее страну на западном побережье Корнуолла, лежащую где-то под морскими глубинами между Лонди и островами Силли...» Не вдаваясь слишком глубоко в древние мифы, на которых основаны эти романы, рискну предположить, что мы имеем свидетельство, датируемое ранним периодом римской оккупации этой территории и отожествляющее такого героя, как Тристран или Ланселот, с Гераклом классической мифологии, учитывая при этом тот факт, что Птолемей называет мыс Хартленд Гераклеус-Акрон, или мысом Геракла.

Имя Лайонс, или Лайонесс, конечно, отождествляют с названием мифического озера, Ллин-Ллион, которое, как предполагалось, сокрушило мир своими разлившимися водами и, как уже было упомянуто, оно может быть связано с затонувшей землей Йис в бретонских легендах об Атлантиде. Но мне кажется, что оно связано с Атлантидой не только преданиями, но этимологией. Я верю, что название Атлантида — просто эллинизированная версия кельтского Ллин-Ллион или Лайонесс, ибо только греки могли дать такое звучание кельтскому названию.

Возьмем название Ллин-Ллион и попытаемся произнести его так, как произнесло бы большинство некельтских народов (Лин-Лион), а затем присоединим к нему греческое окончание со звуком «т», добавленным ради благозвучия. Получается Лин-Лион-тис — то есть Линлионтис. А теперь представим, что через некую ассоциацию бога Атласа с этим Западным регионом и через неточную передачу и эллинизацию названия Ллин-Ллион, возможно, возникло название Атлантида (Atlantis). И разве названия Ллин-Ллион и Атлантида не могут произойти от общего корня?

Атлас вполне мог быть связанным с богами Англии. Он был титаном и братом Альбиона, который, подобно ему, был сыном Посейдона. Альбион был богом-покровителем Англии. И Атлас, и Альбион вместе боролись за западный выход Геракловых столпов. Согласно Помпонию Мела, Альбион с братом Иберием, богом Ирландии (оба — сыновья Посейдона), боролись с неким греческим полубогом около Арля. Альбион — то же, что и Элба, от которого Шотландия получила свое название — Олбани. Таким образом, существовало семейство или род титанов, связанных с Западным океаном, и если Альбион и Иберия до сих пор могут быть связаны с Британскими островами, тогда вполне разумно предположить, что Атлас также был когда-то богом-покровителем западной земли в океане, с которой миф постоянно соединяет его имя.

Альбион (Англия), Иберия (Ирландия), Атлас (Атлантида). Последовательность точна, и трудно полагать, что, если два первых имени связаны с островами, все еще существующими, то третье можно считать божеством мифической земли, тем более что все эти персонажи происходили от одного и того же прародителя и принадлежали к одному и тому же роду. Нет никакого примера в мифологии наследственных кланов, происходящих от одного и того же предка-эпонима, в котором одни из сородичей давали имена фактическим, а другие мифическим местностям. Посмотрите страницы Ветхого Завета, Ригведы, Эдды — любого источника преданий, в которых присутствуют наследственные генеалогии, — и нигде такая аномалия не встречается.

Позвольте нам исследовать греческий миф о Герионе, повелителе атлантического острова, имеющего кельтские эквиваленты. Герион был правителем острова Эритрея, у него было три головы с соответствующим числом рук и ног. Он был владельцем многочисленных стад великолепного рогатого скота пурпурно-красного цвета, пасущихся около Земель Солнца, то есть на Западе, так же как его остров Эритрея был расположен в Западном океане, за Геракловыми столпами, в прекрасном здоровом климате.

Совершая свои подвиги, Геракл приплыл на остров на золотом ковчеге Солнца, или на судне, в котором Солнце, как предполагалось, за ночь уплывало назад, на восток. Высадившись на острове, Геракл был атакован собакой Гериона Орфом и его пастухом Эвритионом и убил их обоих. Герион, услышав об этом, поспешил сам напасть на него, но герой убил и его тоже и, согнав скот к берегу, вместе с добычей и дочерью Гериона, благополучно погрузился на золотой ковчег.

Почти точно тем же самым образом Кухулин, ирландский Геракл, добывает коров и дочь короля Мидера с острова Людей Фальги. Но самое интересное то, что и Герион и Мидер, обитавшие на атлантических островах, владели, подобно атлантам, стадами священного скота.

Мы видим, что атлантический остров из мифов британских кельтов во многом похож на Атлантиду. Не только тем, что он — остров, но и тем, что город Каэр-Сиди был построен, подобно столице Атлантиды, в форме круга, окружен большим рвом или каналом, охранялся тяжеловооруженными пехотинцами; и его религия была некоторым образом связана со священным скотом. Мы знаем также, что он считался разрушенным наводнением или же другим катаклизмом подобного характера.

В местных мифах Британии есть и другие ссылки на катастрофы, больше связанные с вулканическими или сейсмическими процессами, чем просто с наводнениями. Плутарх в его «De Defectu Oraculorum» ссылается на одно из этих событий, говоря следующее: «Деметрий далее сказал насчет островов вокруг Англии, что многие из них рассеяны по морю и необитаемы, некоторые их них названы по именам божеств и героев. Он сказал нам также, что посланный императором с целью разведывания и осмотра он остановился на острове, наиболее близком к этим самым необитаемым островам, и нашел на нем всего несколько жителей, которые были, однако, священны и неприкосновенны в глазах британцев. Вскоре после его прибытия произошло большое волнение атмосферы, сопровождаемое многими предзнаменованиями, ветрами, превращавшимися дальше в ураганы, и пламенными молниями. Когда все это закончилось, островитяне сказали, что скончался кто-то из могущественных. Зажженная лампа не опасна, сказали они, но, когда она гаснет, многие печалятся. Так и великие души — их сияние приятно, а угасание печально. Следует еще принять во внимание, что их исчезновение и разрушение часто приводит к непогоде: ветрам и волнам, как вот и сейчас; часто также они заражают воздух пагубными болезнями. Кроме того, по их словам, есть остров, на котором заключен в тюрьму Крон, и Бриарей охраняет его, когда он спит, поскольку, как они выразились, сон — некрепкие узы для Крона. Они добавляют, что вокруг него — много божеств, его приближенных и слуг».

Этот миф важен с нескольких точек зрения. Во-первых, он относится к «островам вокруг Британии», некоторые их них названы по именам божеств и героев. Например, так названы острова Мэн и Скай. Но некоторые были необитаемы. Почему? По всей вероятности потому, что в тот период имели место вулканические или сейсмические процессы, уже описанные в вышеупомянутом фрагменте. Островитяне верили в то, что эти шторма и извержения связаны некоторым образом с мертвыми, то есть с теми, кто проживал на Западе. Далее идет намек на Крона, заключенного в тюрьму на еще более отдаленном острове «с Бриаром, охраняющим его, когда он спит». Здесь Рхис справедливо отмечает параллель со сном Артура на Аваллоне, острове, как я уже сказал, бывшем, по всей вероятности, самой Атлантидой. Ненний также описывает, как Бенлли, гигант, боролся со святым Германом и был вместе со своим двором испепелен небесным огнем. Бенлли тоже связан с островом Инис-Бенлли, или Бардсей, на котором исчез Мерлин в своем доме или в стеклянном корабле. И этот остров также отождествлялся с Аваллоном.

Таким образом, мы находим все больше и больше деталей рассказа Платона об Атлантиде, продублированных в британских легендах, — веру в погружение морского острова, расположенного на Западе, его разрушение наводнением, вулканической или сейсмической стихией, его город, построенный в неком специфическом стиле, и наличие религиозного культа, связанного с рогатым скотом. Напрашивается вывод, что беженцы или эмигранты с Атлантиды, хорошо знакомые с этими обстоятельствами, должны были когда-то завещать их британской земле и что впечатление от большой катастрофы, которая случилась с их предками на Атлантидском континенте, столетиями оставалось неизменным, приобретая при этом литературное и религиозное значение, которого простая легенда никогда не могла достичь.

Изучение ирландских преданий также показывает, что многочисленные воспоминания об Атлантиде хранятся и там. Фомориане из ирландской легенды были домну, или людьми глубокого моря, или фоморами, людьми Подморья — страны, которая погрузилась ниже волн. Подобно титанам, они были гигантского роста и тоже воевали с богами — Племенами богини Дану (Туата де Данан).

Фениан, другое древнее ирландское племя, предание связывает областью около Геракловых столпов. Фений Форса, их предок-эпоним, был отцом Ниала, который женился на Скоте, дочери египетского фараона. Фений и его клан были высланы из Египта из-за отказа участвовать в преследовании детей Израиля и временно остановились в Африке, где провели сорок два года. Они путешествовали через Ханаан «среди алтарей филистимлян», позже прошли Русикаду и холмистую землю Сирии, пока не прибыли в Мавританию, и прошли далее до Геракловых столпов, а после переселились в Испанию.

Миль, лидер милесвианцев из Испании, Туата де Данан, был с его людьми отправлен на заморский рай на западе, описываемый по-разному. Например, как «Земля Обетованная», «Равнина Счастья», «Земля Молодых» и «Остров Бреасала». «Кельтская мифология, — говорит Сквайр в „Мифологии Британских островов“, — полна красотами этой мистической страны, и легенда эта никогда не умирала. Хи-Бреасал появляется на древних картах как действительно существующая земля снова и снова».

Роман «Судьбы детей Туренн» переполнен очевидными намеками на легенду об Атлантиде. Сыновья Туренн были обязаны за убийство Киана добыть кое-какие волшебные предметы и, отправившись в море на лодке Мананнана, прибыли сначала в сад Гисберна (Гесперид), где приняли облик ястребов и похватали золотые яблоки, которые росли там. После других приключений они приземлились в царстве Асола, короля Золотых столбов, от которого они получили семь волшебных свиней. Судя по всему, это были Геракловы столпы.

Легенда о разливе вод Лох-Нея уже упоминалась нами как почти точно совпадающая с уэльским рассказом о Сеитеннине, но в саге «Путешествие Майлдуна» упоминается множество волшебных островов в Атлантике, и это едва ли может быть понято иначе как память народа об атлантидской группе островов. Одним из первых островов, с которыми столкнулись Майлдун и его спутники, был «Террасный остров Птиц». Это был «большой, высокий остров, со всех сторон окруженный террасами, возвышавшимися одна над другой», населенный множеством птиц с ярким оперением, «увенчанный террасами остров в форме щита». «Атлантиды, дочери Атласа, стали, согласно Диодору, созвездием Плеяд, а согласно другим классическим авторам — птицами. Высота острова и его террасный характер напоминает легенду об Атлантиде.

На «широком, плоском острове» Майлдун и его компаньоны обнаружили «широкий зеленый скаковой круг», который морской народ использовал для конного спорта. Платон сообщает нам, что большой ипподром существовал и в Атлантиде. Затем они прибыли на остров Яблок, напоминающий остров Гесперид, а также на остров, окруженный Великой стеной, и утром третьего дня еще на другой остров, который был разделен на две части стеной из меди, проходящей по его середине. С обеих сторон стены было скопление овец; и все на одной стороне были черны, а на другой белы. Очень большой человек (несомненно, Циклоп) пас их. Следующим был высокий остров, разделенный на четыре части четырьмя встречающимися в центре стенами. Первая стена была из золота, а другие были из серебра, меди и хрусталя. «Остров Больших Кузнецов» также напоминает о циклопах, и «Страна Ниже Волн», по-видимому, предоставляет окончательное доказательство, необходимое для принятия теории, что сага в целом — не что иное, как память народа о легенде Атлантиды.

Иберийцы, которые, вероятно, всегда были большинством в Ирландии, конечно же являются азилийцами в современном виде. Ими же были в действительности и фомориане — люди «под морем», — народ, искушенный в волшебстве и тайном знании.

«Вечное сражение между богами, детьми Дану, и гигантами, детьми Домну, — говорит Сквайр, — отражало в сверхъестественном мире бесконечную войну между вторгающимися кельтами и сопротивляющимися иберийцами».

Важно еще и то, что Племена богини Дану (Туата де Данан), другая ирландская народность, считалась прибывшей с «южных островов Мира». Они проживали в четырех больших городах, где изучали поэзию и волшебство, — Финдии, Гории, Мурии и Фалин, откуда они и принесли в Ирландию свою странную культуру и некоторые реликвии, в том числе — Лиа Файл, или Камень Судьбы (не тот, что в Вестминстере, как все считают, но тот, который все еще стоит в Таре). То, что эти города в действительности существовали, представляется вполне вероятным. Вряд ли люди специально придумали бы названия для областей, где они проживали столетиями.

Много народных воспоминаний об островной родине в Атлантике найдены и в ирландском фольклоре. Легенда о святом Брандане из книги Лисмора сообщает, как Брандан, основатель монастыря Клонферт, живший в VII столетии, молился об открытии его очам «скрытой земли», и древняя легенда уверяет нас, что он блуждал вверх и вниз по побережью Керри «в поисках преданий о Западном континенте». Он не мог бы искать его там, если бы не имел уже некоторого подозрения о его возможном присутствии в этом месте. Плавая, он прибыл на остров, находившийся «под подветренной стороной горы Атлас», где и пробыл много лет.

Легенда об острове Хи-Бреасала часто посещала воображение ирландцев в течение многих столетий и была идентифицирована с Тир-нан-огом гэльской легенды.