Один из таких аспектов — древнейшие оракульские центры, существовавшие в Греции и на Ближнем Востоке. На первый взгляд кажется, что их взаимное расположение не подчиняется никаким закономерностям. На самом же деле это не так. Распределение оракульских центров по земной поверхности отнюдь не случайно; они составляли единую структуру, имевшую отношение к интересующей нас проблеме Сириуса. Судя по этой структуре, древние разбирались в географии и геодезии значительно лучше, чем мы это себе представляем. Как мы увидим ниже, оракульские центры связаны и с мифом об аргонавтах. Анализ их расположения позволит нам заполнить белые пятна в этой истории и приоткроет завесу над содержанием древних религиозных мистерий. С точки зрения наших далеких предков, в оракулах возвещалась воля богов, и места для них выбирались отнюдь не наугад. Но та же Додона непонятно почему лежит за пределами цивилизованного мира Древней Эллады, будучи удалена на значительное расстояние к северо-западу от всех сколько-нибудь заметных греческих городов. В чем причина этого? Почему столь важный религиозный центр расположен в столь «неудобном» месте? Ответ на этот вопрос, как минимум, не очевиден — равно как и ответ на вопрос, почему считается, что Ноев ковчег причалил именно к Арарату, а не к какой-нибудь другой горе. Как мы убедимся в ходе нашего исследования, и ковчег, и «Арго» имеют прямое отношение к тайне Сириуса, с одной стороны, и к географическому расположению средиземноморских религиозных центров — с другой.

Итак, попытаемся расшифровать эти странные иероглифы, начертанные на земной поверхности. Допустим, что очертания корабля «Арго» каким-то образом спроецированы на земную поверхность. Это предположение может показаться довольно странным, но давайте не будем спешить с выводами и посмотрим, к чему оно нас приведет. В конце концов, это небесный корабль — и почему бы ему не спуститься с неба на землю? Наиболее заметной звездой в созвездии Арго является Канопус (Педалион, или Руль, как его называли виднейшие астрономы доптолемеевской эпохи Арат, Евдокс и Гиппарх).

На северном побережье Египта находился знаменитый город с тем же названием. Аллен описывает его следующим образом: «Древний Канопус сегодня лежит в руинах, а на его месте расположена деревня Аль-Бекур, или Абукир, известная тем, что около нее 1 августа 1798 г. вел сражение на Ниле лорд Нельсон, а год спустя Наполеон разбил турок. Именно отсюда, со стен Серапеума, храма Сераписа, Птолемей некогда наблюдал за звездами». В книге «Эллинистическая цивилизация» У. У. Тарн отмечает, что, после того как Александр Македонский основал неподалеку город Александрию, «принадлежавшие александрийским богачам сады протянулись до самого Канопуса». До основания Александрии Канопус был для греков наиболее важным египетским городом на северном побережье страны. Еще раньше на месте Канопуса существовал Бехдет — главный город додинастического Египта в период, предшествовавший объединению страны и переносу столицы на юг, в Мемфис. Так же, как при Александре Македонском Александрия потеснила Канопус, сам Канопус пришел на смену исключительно древнему Бехдету, основанному ранее 3200 г. до н. э. Следует учесть, что в эпоху классической Греции о Бехдете уже забыли, и связанные с ним традиции были приписаны Канопусу.

По словам Ричарда Аллена, «город Канопус был назван по имени кормчего греческого флота, который, возвращаясь из-под Трои, в 1183 г. до н. э. оказался у берегов Египта. Там, в двенадцати милях к северо-востоку от места, где в будущем возникнет Александрия, он умер. Как сообщает Скилас, Менелай почтил его память тем, что назвал в его честь город и яркую звезду, которая в те времена поднималась до высоты семь с половиной градусов над горизонтом». Сэр Норман Локьер в монографии «Утро астрономии» отмечает, что многие древнеегипетские храмы были ориентированы на точку восхода Канопуса.

Обратим внимание на тот факт, что и город, и звезда названы по имени одного и того же человека, и этот человек был кормчим микенского флота, стоявшим у руля флагманского корабля. Еще раз и звезда, и город оказываются связанными с рулем, а «Руль» — одно из названий этой звезды.

«Указанная версия происхождения названия «Канопус», — продолжает Аллен, — была достаточно древней и популярной, но не единственной. По мнению Аристида, это слово посходит к коптскому (или египетскому) выражению Кохи Нуб — Золотая Земля. Иделер, соглашаясь с такой трактовкой, полагает, что те же слова лежат в основе и других наименований Канопуса — таких, как Вазн (Вес) и Хадар (Земля) в арабском языке, а также более редких Пондеросус и Террестрис. Что именно дало повод для подобных наименований — сказать трудно, но можно допустить, что причиной явилась большая яркость звезды и ее близость к горизонту. Не случайно Эратосфен называл Канопус Перигеем («Околоземным»)».

Удивительно, с каким постоянством это слово — Аль-Вазн, «Вес» (и его латинская форма Пондероссус), выплывает всякий раз, когда на заднем плане обсуждаемого вопроса можно рассмотреть очертания Сириуса!

Аллен замечает, что «индийцы называли [Канопус] Агастья — по имени одного из риши, божественного мудреца, который был рулевым ковчега Аргха». Опять тот же образ, что и в Средиземноморье!

И еще одна деталь… Вот что пишет Аллен о другой звезде из созвездия Арго, обозначаемой греческой буквой эта. «[Йенсен] утверждает, что для вавилонян эта Арго символизировала бога Эа (На) из Эриду, Владыку Волн, известного также под именем Оаннеса, — рыбочеловека и величайшее божество Вавилонского царства».

Здесь мы снова встречаемся с Оаннесом — загадочным земноводным существом, иногда отождествлявшимся с богом Энки, который, согласно шумерским мифам, жил на дне Абзу (Бездны) в пресной (не соленой) воде. Именно Энки помог герою шумерского мифа о Потопе построить ковчег и спастись в нем от постигшей человечество катастрофы. Позже то же самое сделал еврейский бог Яхве. Интересно, многие ли евреи знают, что их бог некогда был земноводным?

«Прото-Ноя», которому помог Энки, звали, по одной версии, Зиусудра, а по другой — Утнапиштим. В этой древнейшей истории о Потопе ее герой выпустил из ковчега птицу, чтобы найти сухую землю, — точно так же, как впоследствии поступил Ной, да и тот же Ясон (последний посылал птиц, чтобы они, пролетев между сталкивающимися скалами, проложили путь для «Арго»). X. У. Парк в книге «Оракулы Зевса» связывает птиц Ясона с Додоной. И в Додоне, и в Дельфах жрецы утверждали, что «греческий Ной» — Девкалион — причалил к вершине одной из близлежащих гор. Что касается Ноя, то он, как известно, высадился на горе Арарат, которую отыскала для него выпущенная им птица. Ниже мы увидим, в чем смысл этих пернатых и насколько важны найденные ими места. Пока же запомним только, что Додона и Арарат связаны между собой тем обстоятельством, что их обнаружил некий «Ной», пославший из своего ковчега некую птицу. Правда, одна из этих историй — чисто греческого происхождения, а другая — чисто еврейского. Что же у них могло быть общего? Так ли существенно, что сочинители каких-то там древних мифов некогда остановили свое внимание на Додоне и Арарате? Ведь евреи и греки никогда не общались между собой, их культуры были герметически замкнуты и строились на нелепых фантастических историях. Разве не так? Кто может оспорить эти утверждения?! Разумеется, никто.

Тем интереснее представляется тот факт, что Додона и Арарат расположены на одной и той же широте.

Кроме того, недалеко от Арарата находился культурный центр, значение которого для Кавказского региона сравнимо со значением Додоны для Греции. Он назывался Мецамор. Вот как описывают его профессор Дэвид Лэнг и доктор Чарльз Верни:

«Результаты археологических раскопок, проведенных за последние полвека, существенно изменили наши представления об истории литературы, науки и других областей знания в Закавказье. Ключом к пониманию этих изменений является деревня Мецамор, лежащая в нескольких милях к западу от Эчмиадзина, недалеко от гор Арарат и Алагез. Рядом с этой деревней находится большой каменистый холм, с полмили в окружности, с многочисленными выходами горных пород. Холм изрыт пещерами, служившими в древности подземными складами и жилищами. Сегодня можно с полным основанием утверждать, что уже пять тысяч лет назад здесь существовал крупный научный, астрономический и производственный центр, в котором процветали металлургия, астрология и примитивная магия.

Мецаморская «обсерватория» покрыта густой сетью таинственных знаков. Судя по всему, иероглифическая письменность в Армении восходит к исключительно древним временам — возможно, даже к неолиту. По всей Армении мы находим пиктограммы и петроглифы с изображениями людей и животных, вырезанные или выцарапанные на скалах и на стенах пещер. Практически нет сомнений, что с их помощью осуществлялся обмен информацией. По-видимому, они также являлись формой религиозного и художественного самовыражения древнего человека».

Лэнг и Берни говорят и о широких контактах Мецамора с окружающим миром:

«Не следует недооценивать достижений шумеров в производстве меди и бронзы. Хотя Закавказье и находится территориально в пределах Ближнего Востока, от древних европейских медеплавильных центров его отделяет только узкий (хотя и высокий) Кавказский хребет. Грузия и прилегающие к ней районы были, таким образом, широко открыты и европейским, и ближневосточным влияниям. По всей видимости, производство металла не зародилось в этом регионе, а было заимствовано со стороны и поначалу развивалось не слишком быстрыми темпами. Однако постепенно местные мастера освоили эту технологию, и с конца третьего тысячелетия они уже действовали самостоятельно. <…> Судя по находкам в Мецаморе, производство металла в Закавказье началось сразу же после того, как в этот регион проникли — в поисках источников сырья — чужеземные торговцы, принесшие с собой медные и бронзовые изделия и сведения о технике их производства. То же самое произошло несколько раньше в Европе. И если имеющиеся свидетельства действительно указывают на Армению как на древнейший металлопроизводящий район Закавказья, то они же говорят и о наличии ближневосточных влияний».

Примечательно, что Додона и Мецамор находятся на одинаковых расстояниях от египетских Фив.

Вернемся теперь к Аллену и Оаннесу «Берос описывает Оаннеса как культурного героя; в мифологии он стал уже создателем человека <…>; некоторые авторы видят в нем прототип Ноя».

О звезде Канопус Аллен говорит в следующих словах: «Поскольку созвездие [Арго] связывалось жителями долины Нила с великим богом Осирисом, то и самая яркая звезда стала звездой Осириса… «Эпитет «тяжелый» также не прошел мимо его внимания: «В Альфонсинских таблицах [Канопус] именуется Сухел Пондероссус («Для персов слово «Сухейл» означало «мудрость»; существовало, к примеру, выражение Сухел Сириус…»); одна из средневековых хроник называет его Сихил Пондероса — что является переводом арабского «Аль-Сухейл аль-Вазн». Аллен доказывает, что первоначально это наименование относилось к другой звезде, расположенной севернее, «около созвездия Ориона». Выходит, что к Канопусу оно прямого отношения не имеет! Сириус же находится на небосводе и севернее Канопуса, и рядом с Орионом. По всей видимости, важнейшая характеристика невидимого Сириуса В была перенесена на ярчайшую звезду совсем другого созвездия.

Вернемся к проекции очертаний «Арго» на земную поверхность. Очевидно, его корме и рулю должен соответствовать город Канопус (или же его более древний сосед — Бехдет, расположенный немного восточнее). А как быть с Додоной? Известно, что Афина поместила в киль (или, по другой версии, в нос) «Арго» кусок священного дуба из Додоны. Аллен пишет:

«Согласно мифологическим источникам, корабль «Арго» был построен Главком, или Аргосом для Ясона, предводителя пятидесяти аргонавтов, число которых соответствовало числу весел корабля и которым помогала Афина Паллада. Благодаря куску говорящего дуба из Додоны, «Арго» мог «предупреждать свою команду о грозящих опасностях и подсказывать, куда им надо плыть». Афина помогла аргонавтам совершить их знаменитое плавание из Иолка в Фессалии в Ээю в Колхиде и добыть Золотое руно, а после успешного завершения путешествия подняла корабль в звездное небо».

Вычерчивая земную проекцию «Арго», следует начинать с Бехдета, который расположен на северном (средиземноморском) побережье Египта, несколько восточнее Канопуса. В классической Греции, однако, о древнем Бехдете забыли или, вернее, подменили его Канопусом. Павсаний, в частности, упоминает явившегося в Дельфы «Геракла из Канопуса», предтечу греческого Геракла (который был родом из Тиринфа). Небезынтересно, что эллины считали первого Геракла египтянином. Дельфийский оракул даже отдавал египетскому Гераклу явное предпочтение перед его греческим собратом. Вспомним, что, согласно наиболее древним версиям эпоса об аргонавтах, их предводителем был именно Геракл, а не Ясон. Специалисты согласны, что у Гильгамеша и Геракла много общего и первый, скорее всего, является прообразом второго.

Итак, мы помещаем корму «Арго» в Канопусе (точнее, в Бехдете), а его нос — в Додоне (ибо из Додоны был взят и вставлен в нос корабля кусок волшебного дуба). Таким образом, мы не просто фантазируем, а размещаем корабль в соответствии с указаниями эпоса.

Если мы теперь закрепим руль в выбранной точке и повернем корабль на карте так, чтобы нос, касавшийся Додоны, оказался направленным в сторону Мецамора, мы обнаружим, что описали угол ровно в 90°.

Теперь нам предстоит затронуть вопросы геодезии. Большинству людей (за исключением, может быть, моряков и летчиков) эта дисциплина представляется крайне скучной. Особенно равнодушны к ней, судя по всему, археологи. Мало в чем они разбираются так же плохо, как в астрономии и геодезии. Средний археолог едва ли не обречен быть полным невеждой в отношении даже наиболее элементарных астрономических фактов. На этот счет немало ехидных замечаний рассыпано по страницам книги «Утро астрономии», которую написал известный астроном викторианской эпохи (и друг сэра Уоллиса Баджа) сэр Норман Локьер. Из более современной литературы такого рода можно назвать «Мельницу Гамлета». Сантильяна и фон Дехенд тоже не удержались от критики в адрес астрономического невежества археологов.

Именно в области геодезии ждут нас интереснейшие открытия… Территория Египта занимает по широте 7° — от Бехдета до Великих порогов. У меня есть основания предполагать, что древние египтяне рассматривали расстояние в 7° как октаву — по аналогии с октавой музыкальной. Большинству читателей, конечно, известно, что последняя состоит из восьми нот, разделенных семью интервалами (строго говоря, речь должна идти о пяти тонах и двух полутонах, но это уже детали; нам достаточно иметь представление о семи интервалах).

Некоторое время назад в газетах появилось сообщение, подтверждающее, что жители древнего Средиземноморья были знакомы с принципами музыкальной гаммы. В лондонской «Тайме» была опубликована статья о работе д-ра Ричарда Л. Крокера, профессора истории музыки из Калифорнийского университета в Беркли, и д-ра Анны Д. Килмер, профессора ассириологии из того же университета. В статье приводится следующее высказывание д-ра Крокера: «Давно известно, что музыкальная культура ассиро-вавилонской цивилизации была достаточно высокой. Но лишь недавно мы узнали, что их музыкальная гамма — это та самая диатоническая гамма, которая характерна как для современной западной музыки, так и для музыки древнегреческой». В ходе пятнадцатилетних исследований Кро-кер и Килмер доказали, что на некоторых глиняных табличках из Угарита (побережье современной Сирии), датируемых примерно 1800 годом до н. э., записана музыка, в основе которой лежит хорошо знакомая нам октава. Подводя итог результатам этих исследований, д-р Килмер замечает: «Здесь перед нами — древнейшая запись музыкального произведения, которой располагают историки». Профессора Крокер и Килмер даже исполнили записанную мелодию на музыкальном инструменте, изготовленном по образцу древней лиры. Спустя 3700 лет эта музыка прозвучала снова.

Я полагаю, что египтяне откладывали «геодезическую октаву» на земной поверхности, начиная с широты 1° к северу от Бехдета и заканчивая Додоной. Ибо Дельфы лежат ровно на семь, а Додона — ровно на восемь градусов севернее Бехдета! (На это обстоятельство обратил внимание Ливио Стеччини; ниже мы к нему еще вернемся.)

Геодезическая октава содержала, на мой взгляд, следующие оракульские центры (в обратном порядке):

8. Додона.

7. Дельфы (с их знаменитым омфалом, каменным пупом).

6. Делос, с его прославленным храмом Аполлона, некогда тоже оракульским центром со своим омфалом.

5. Кифера (ее северо-восточное побережье); или, возможно, остров Санторин (Фера).

4. Омфал (Фена) около Кносса на Крите (в долине Ом-фалейон).

3. Неизвестное пока место на южном или юго-западном побережье Кипра (Пафос? Мыс Гата?).

2. Тритонийское озеро в Ливии.

1. Эль Мардж (Барче, или Барка), также в Ливии.

Точки, положение которых удалось установить, находятся друг от друга на расстоянии — по широте — в 1° (и, соответственно, их расстояние от Бехдета выражается целым числом градусов). Что касается самого Бехдета, то, как мы убедимся ниже, он был чем-то вроде Гринвича Древнего мира — его геодезическим центром (а также и додинастической столицей Египта).

На каком основании я допускаю наличие связи между оракульскими центрами и музыкальной октавой? Таких оснований несколько, и я постараюсь уменьшить справедливое удивление читателя, продемонстрировав некоторые из них.

Грейвс в «Греческих мифах» приводит интересные сведения об Аполлоне, боге — покровителе Дельф и Делоса (два центра из нашего списка): «В период классической древности Аполлон покровительствовал музыке, поэзии, философии, астрономии, математике, медицине и другим наукам. <…> Семи струнам его лютни (имевшим мистическое значение) соответствовали семь гласных греческого языка. Эта музыка обладала лечебными свойствами. Кроме того, Аполлона отождествляли с младенцем Гором и потому поклонялись ему в образе солнца. Этот коринфский культ впоследствии был вытеснен культом солнечного Зевса». (Курсив мой. — Р. Т.)

Обратите внимание на упоминание имени Гора, чей сокол был патроном колхидского кладбища, давая усопшим надежду на новую жизнь. Одно из значений слова киркос (Цирцея — сокол), на котором я особо не останавливался, — «круг». Традиционно это один из солярных символов (как и Золотое руно, а также и сокол). Даже одноглазые великаны циклопы имеют прямое отношение к солнцу. На самом деле они скорее круглотшзые (именно таково значение слова «циклоп»), чем просто одноглазые. Грейвс пишет: «Образ одноглазого Полифема… пришел с Кавказа…

Каков бы ни был смысл этой истории, А Б. Кук в своей книге «Зевс» (стр. 302–323) убедительно демонстрирует, что глаз циклопа представлял собой греческую солярную эмблему».

Далее Грейвс пытается отделить циклопа Полифема от других циклопов, но вряд ли для этого есть какие-то основания. В конце концов, древних циклопов было трое; они были дикие, круглоглазые и считались сыновьями Геи — богини Земли. (Здесь есть некоторая параллель с тремя пятидесятиголовыми чудовищами, о которых мы будем говорить ниже.) В предложенную мной схему все это вполне укладывается. Гея, в частности, была богиней — покровительницей Дельф до Аполлона. И не удивительно, что, по мнению дельфийских жрецов, ковчег Девкалиона причалил к горе Парнас, рядом с Дельфами. Сам же Девкалион был сыном Геи, чьи «кости» он бросал через плечо, чтобы снова заселить опустошенный мир.

Но с Дельфами связан не только ковчег Девкалиона. Как полагает Годфри Хиггинс, здесь не обошлось и без «Арго». «В ходе дельфийских религиозных обрядов процессии несли с собой огромную лодку, по форме напоминавшую лунный серп. Нос и корма этой лодки были одинаково остроконечными. Ее называли Омфалом или Умбликусом или кораблем «Арго».

Другие вопросы, на которых останавливается Хиггинс, включают, в частности, священный индоевропейский слогом, близкий, по его словам, к дивина вокс (божественному голосу) древних греков. Гесихий, а также и Свида интерпретируют слово омф как тейя хлвдон — священный голос или священный звук. Из него и произошло слово омфал — или «место Омфе». Хиггинс связывает все это со священной музыкой и священным именем бога, которое представляло собой последовательность из семи гласных звуков и которое было запрещено произносить вслух. Он пишет: «Точно так же, как благочестивый еврей воздержится от произнесения имени Яхве, благочестивый индус не произнесет священное «Ом».

Как отмечает Хиггинс, слог фе представляет собой корень греческих глаголов фао — «говорить, произносить» — и феми — «сказать». (Могу добавить, что фегос — это «дуб», а феме — «оракул».) Таким образом, Омфе значит «произнесение [слова] ом». (В Додоне, как известно, дуб пророчествовал, то есть «произносил слова».)

Дельфы считались омфалом, иначе говоря — «пупом мира». Но лишь одним из многих. Еще один «пуп» находился на Крите, около Кносса, и входил в октаву оракульских центров, лежащих к северу от Бехдета, додинастической столицы Египта. Фотоснимок делосского омфала воспроизведен на фото 15. Семь гласных, семь нот октавы (восьмая, как известно, представляет собой повторение первой ноты в следующей октаве), восемь оракульских центров, образующих «северную октаву», семь градусов — протяженность древнего Египта по широте, мистическое непроизносимое имя бога, состоящее из семи гласных, — все это элементы одной системы.

Перед тем как мы пойдем дальше, я хочу объяснить предположительный выбор острова Кифера, лежащего неподалеку от южного побережья Пелопоннеса, в качестве пятого элемента моей геодезической октавы оракульских центров. Основания для этого я нашел в замечательной книге профессора Сайруса Гордона «Общие истоки греческой и еврейской цивилизаций». В ней Гордон пишет:

«Культовые центры привлекали людей из самых разных стран. Вероятно, наиболее общей причиной этого, так сказать, магнетизма была высокая репутация жрецов как в практических делах, так и в психологии и медицине. Чужестранцы начали посещать Киферу уже в эпоху строительства пирамид. На этом острове найдена каменная чаша с египетским названием Храма бога Солнца, воздвигнутого при правлении Пятой Династии. В начале второй четверти второго тысячелетия до нашей эры вавилонская надпись, содержащая имя царя Эшнунны Нарам-Сина, была освящена на Кифере «ради жизни» этого месопотамского монарха. (Это доказывает, что обе надписи попали на Киферу в глубокой древности. Современная подделка исключена, ибо текст с именем Наран-Сина был найден на Кифере в 1849 г., то есть до того, как удалось расшифровать вавилонскую клинопись. — Прим. Роберта Темпла.) Интересно, что оба текста носят религиозный характер. Геродот (I, 105) рассказывает, что еще финикийцы воздвигли на Кифере храм, посвященный богине неба. В классические же времена Кифера была одним из главных центров культа Афродиты. Древние храмы строились вблизи Палеополя, на восточном побережье острова. Я посетил Киферу в 1958 году и думаю, что раскопки в этих местах привели бы к интересным открытиям. <…> Египтяне, вавилоняне и финикийцы поклонялись на этом острове Великой богине. (В то время Великая богиня, или Гея, была в чести и в Дельфах — пока на ее место не пришел Аполлон. — Прим. Роберта Темпла.) В северной части острова, на возвышенности, расположенной вблизи берега, еще и сегодня можно видеть древние культовые сооружения, выдолбленные в скалах. На дне колодца, расчищенного несколько лет назад, были обнаружены древние статуи. <… > Сохранились и построенные в древности стены. <… > Окружающая местность усыпана керамикой, свидетельствующей, что Кифера была населена в III Среднеминойском (около 1700–1570 гг. до н. э.) и в Позднеминойских периодах, а также в классическую эпоху (V–IV века до нашей эры).

Проблема, которую ставит перед нами Кифера, достаточно трудна. Этот остров слишком отдален и от Египта, и от Азии, чтобы его могли посещать из чисто религиозных соображений. Но никаких более практических оснований для подобных путешествий найти не удается. На Кифере нет особых природных богатств. <… > Следует, по-видимому, признать, что Кифера была важным международно признанным религиозным центром. <… > Подобные центры существовали и в другие эпохи. В классической Греции эту роль играли Дельфы; сегодня, например, Лурд привлекает массы людей, отчаявшихся найти необходимую помощь в своих родных местах.

На Киферу, таким образом, стекались египтяне, семиты, представители других народов, жившие на огромной территории — от Абусира на Ниле до Эшнунны за Евфратом. Эти пришельцы, разумеется, в определенной мере влияли на эгейскую культуру, а возвращаясь домой, приносили с собой и какие-то ее элементы. Меня лично очень обнадеживает тот факт, что сейчас на острове уже ведутся большие раскопки (под руководством профессора Джорджа Хаксли из музея Пенсильванского университета)».

Кифера, таким образом, вполне могла входить в нашу октаву. Но не исключено, что пятым центром был остров Санторин либо что эти два острова были как-то связаны. Некоторым обоснованием для моего предположения о том, что место номер три в октаве оракульских центров должно было находиться на юге Кипра, служат известные из древней литературы слова об «Афродите Киферийской, гладкой как Кипр». Кроме того, Геродот (книга I, 105), описывая храм Афродиты Урании в Аскалоне (Сирия), отмечал: «Как я узнал из расспросов, это святилище — самое древнее из всех храмов этой богини. Ведь святилище на Кипре основано выходцами оттуда, как утверждают сами киприоты, а храм на Кифере воздвигли финикияне, жители Сирии Палестинской». Сайрус Гордон полагает, что в понимании Геродота «финикияне» включали и минойцев.

М ожно вспомнить, что небольшой островок, лежащий напротив Киферы, называется Анти-Кифера, и возле него в свое время были обнаружены остатки древнего затонувшего судна. На этом судне найден миниатюрный механический компьютер, созданный в первом веке до нашей эры. (Профессор Дерек Прайс опубликовал на эту тему целый ряд очень интересных работ.) Это маленькое устройство — одно из многих свидетельств нашей недооценки технического уровня древних цивилизаций.

Египте известна еще одна гора под таким названием. По словам Сервия, известного своим комментарием к Вергилию, это святилище было основано неким критянином по имени Кипарис — а мы знаем, что минойцы имели прямое отношение к Додоне, Дельфам и Делосу. Откуда взялось название горы Касион — достоверно не известно, но, по мнению Аполлодора (II в. до н. э.), именно здесь состоялся поединок Зевса с Тифоном.

Что касается Делоса, то я хочу процитировать отрывок из книги У. X. Парка «Греческие оракулы». Из него ясно видно, что этот остров вполне мог входить в гипотетическую «северную октаву» оракульских центров:

«Другое преимущество Додоны перед Дельфами состояло в том, что здесь находился оракул самого Зевса. Аполлон был всего лишь сыном последнего, не без труда попавшим в греческий пантеон. Его пророчества не могли, вообще говоря, сравниться по своей значимости с речами отца богов и людей. Дельфийские жрецы нашли удачный выход из этого положения. Не отрицая верховенства Зевса, они заявили, что Аполлон — его избранный пророк! Эта концепция впервые прозвучала в гомеровском «Гимне Аполлону», причем именно в тех его частях, которые имеют отношение к Делосу. Младенец Аполлон разрывает свои пеленки и восклицает:

«Ну-ка подайте мне гнутый лук и милую лиру — людям я стану вещать непреложную волю Зевеса!»

Делос как важный оракульский центр упоминается и в других местах поэмы. Позже он потерял это значение, но празднество на Делосе, описанное в «Гимне», явно датируется еще началом архаического периода — примерно 700 годом до н. э.

Таким образом, представление об Аполлоне как о пророке Зевса возникло, по всей видимости, на Делосе, но было заимствовано и развито дельфийскими жрецами этого бога».

Парк также замечает, что «на Делосе, в поздние времена известном в основном как место рождения Аполлона, некогда существовал и оракул».

Остров Делос был для древних греков священным местом, где запрещались любые военные действия. Выдающийся историк У. У. Тарн писал в своей статье «Политическое значение Делоса»: «Можно не сомневаться, что крохотный остров Делос занимал совершенно особое положение в религиозной жизни древних греков (поскольку на нем родился Аполлон) и в течение многих столетий почитался как «святое место». <…> Весь остров Делос считался святыней. <…> В третьем веке [до н. э.] Каллимах в своем «Гимне Делосу» именует его святейшим из островов: никто не имел права ступать на его берега с оружием в руках, и он не нуждался в оборонительных стенах, поскольку сам Аполлон защищал Делос. Эта традиция существовала с шестого по второй век [до н. э.], но возникла она значительно раньше — так сказать, одновременно с рождением Аполлона».

Диодор Сицилийский (I век до н. э.), основываясь на информации своих предшественников, писал, что в древние времена оракул Аполлона на Делосе играл столь же важную роль, как позже — Дельфийский оракул.

«… Случилось на Родосе великое бедствие — расплодились огромные змеи, ставшие причиной гибели многих и многих людей. И тогда оставшиеся в живых отправили посольство на Делос, дабы вопросить у бога — как избавиться им от чудовищ? И Аполлон приказал принять на Родосе Форбанта с его людьми и разрешить им там поселиться… и родосцы подчинились велению оракула. И тогда Форбант уничтожил всех змей, освободил остров от царившего там страха и навсегда поселился на Родосе. <… > Во времена же более поздние, чем описанные нами, сын критского царя Катрея Алтемен, задавший оракулу некие вопросы, неожиданно получил ответ, что суждено ему стать убийцей собственного отца. И, желая избежать предначертанного, Алтемен бежал с Крита… Незадолго же до Троянской войны сын Геракла Тлеполем, случайно убивший Ликимния, добровольно удалился в изгнание из города Аргоса; вопросив оракула — где ему следует поселиться, он получил ответ — на Родосе, и был хорошо принят жителями острова. И, став на Родосе царем, он поделил землю…»

Чем отличились в своей жизни упомянутые герои и цари — не столь уже важно; существеннее, что, судя по этому отрывку, значение Делосского оракула в древние времена было вполне сравнимо со значением оракула Дельфийского.

Что же касается омфала на Крите, еще одного важного пункта в нашей октаве, то о нем Диодор Сицилийский пишет следующее:

«… Рея, родив Зевса, укрыла его от гнева Крона в пещере горы Ида… И много свидетельств рождения и первых лет жизни бога сохранились до наших дней на острове [Крите]. Говорят, что когда куреты уносили младенца Зевса с острова, то пуповина его (омфал) осталась на берегу реки Тритон, и это место стало почитаться как священный Омфал, окрестная же долина получила наименование Омфалей».

Местом рождения богини Афины также называлось иногда — Тритонийское озеро в Ливии (также входящее в нашу оракульскую октаву), а иногда — река Тритон на Крите. Об этой традиции сообщает все тот же Диодор Сицилийский: «Миф гласит, что Афина вышла из головы Зевса на Крите, у истока реки Тритон, почему и именуют ее Тритогенея. И у истоков этих до сего дня высится храм, посвященный этой богине, возведенный на том месте, где она родилась». Похоже, таким образом, что Афина должна была родиться в двух разных местах — но места эти являются элементами одной и той же геодезической системы, будучи разнесены по широте ровно на один градус.

В пользу моего предположения о том, что оракульские центры Додоны, Дельфов, Делоса, Киферы, Кносса и Кипра были некогда связаны в единую систему, говорит целый ряд фактов. Их широты отличаются на один градус, а расстояние от Бехдета составляет — по широте — целое число градусов. Наличие устойчивых связей между этими центрами и Египтом подтверждается и преданиями, и данными археологии. Еще раз обратимся к книге Парка:

«Как показали раскопки, на месте известного храма Афины Пронеи в Дельфах с древнейших времен существовал культовый центр… С археологической точки зрения весьма любопытно, что многие предметы, найденные там и относящиеся к архаическому периоду напоминают критские — или даже были привезены с этого острова. Гомеровский «Гимн Аполлону» заканчивается словами:

«После же Фебу на ум пришла другая забота: как бы себе сюда человеков привлечь в услуженье, кои в скалистой Пифо попечители капища станут. Только помыслил, сейчас и приметил средь пенного моря черный челн, а в нем доброчестных множество мужей, критян из Кносса Миносова — им-то и должно владыке жертвенный чин вершить и гласить приговоры святые златоколчанного Феба, какие от вещего лавра благоволит он изречь под двойною главою Парнаса».

По мнению некоторых ученых, бесспорные археологические свидетельства о наличии связей между архаическими Дельфами и Критом позволяют предположить, что это не просто легенда. Возможно, что именно с Крита был заимствован культ Аполлона… »

Тот же гомеровский «Гимн» утверждает, что Аполлон прибыл в Дельфы вместе с минойскими критянами из Кносса. Последние были современниками древних египтян и, естественно, торговали с ними. Эти жители Кносса почитали омфалы. А возле Кносса есть местность, именуемая Омфал и находящаяся на один градус южнее Киферы, которая, в свою очередь, расположена на один градус южнее Делоса, а тот — на столько же южнее Дельфов.

В книге Парка немало и других интересных сведений. Он упоминает, в частности, о неких дарах, которые посылались в Делос через Додону жителями таинственной северной Гипербореи. Что это была за страна, неизвестно, но не исключено, что имелась в виду Британия. Во второй книге «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского описываются гиперборейцы, наблюдающие за небесными телами через некий прибор, который, на мой взгляд (и на взгляд некоторых других ученых), очень похож на телескоп. Желающих приглашаю заглянуть в Историческую библиотеку. Безусловно, древним было вполне по силам изготовить примитивный оптический инструмент — подобный тому телескопу, через который Галилей впервые взглянул на небо. Но чтобы увидеть Сириус В, подобного инструмента совершенно не достаточно!

По словам Парка, «влиятельный оракул Аполлона существовал в Кикладском архипелаге, на острове Делос. <… > Можно предположить, что расцвет его приходится на восьмой век до нашей эры, а упадок — на седьмой… К тому времени, когда Писистрат и Поликрат во второй половине шестого века возродили Делос как религиозный центр, этот оракул уже, по всей видимости, прекратил свое существование».

«Гиперборейские дары» заслуживают, на мой взгляд, более пристального внимания. Рассказ о них полон крайне любопытных деталей и имеет самое прямое отношение к теме нашей книги. Одно из наиболее детальных исследований этого вопроса принадлежит перу Рэндела Харриса. Вот что он, в частности, писал:

«Для людей, посылавших свои дары на Делос, Аполлон был самой безусловной реальностью: когда-то они с ним расстались, но не забыли его, и теперь старались отыскать потерянного бога с помощью священных посольств и даров. Дары, тщательно упакованные в солому и скрытые от глаз любопытствующих, преодолевали огромные расстояния по суше и по воде. На ящике было начертано: «Аполлону, остров Делос», и открыть его имел право только адресат. В пятом веке до нашей эры Геродот интересовался, каким образом гиперборейские дары прибывают на остров Делос. Как сообщили ему делосские жрецы, священные предметы передаются от народа к народу: от гиперборейцев к скифам, затем к племени, живущему к западу от Адриатического моря; оттуда их переправляют на юг в Додону и передают в руки греков. Из Додоны их везут к Малийскому заливу и переправляют на Эвбею. Здесь их перевозят из одного города в другой вплоть до Кариста. Однако минуют Андрос, так как каристийцы перевозят святыню прямо на Тенос, а теносцы — на Делос. (Геродот, «История», книга 4, 33)

Довольно окольный путь, надо сказать, но оправданный необходимостью избегать горных хребтов, мешающих более прямому маршруту. Свернув к Эвбее, например, можно было обогнуть гору Киферон и выйти к самой южной точке острова возле Кариста, где уже виден остров Андрос, а до Делоса рукой подать.

Павсаний (второй век нашей эры) сообщает ту же историю несколько в иной форме. По его словам, «в Прасиях (на берегу Аттики) есть храм Аполлона. Рассказывают, что сюда приходят жертвенные начатки от гиперборейцев, что гиперборейцы передают их аримас-пам, аримаспы иседонам, от этих последних скифы доставляют их в Синоп. Затем через земли эллинов (греков. — Прим. авт.) они доставляются в Прасии, а затем уже афиняне везут их на Делос. Так как эти начатки завернуты в пшеничную солому, то никто не знает, что они собой представляют».

Павсанию, однако, известно, что священные дары представляли собой именно начатки — первые плоды нового урожая; тот факт, что они доставлялись на берег Аттики, объясняется просто — к этому времени Делос уже принадлежал Афинам, и Эвбею можно было оставить в стороне. Удивляет другое — то, что гиперборейские дары везли через Черное море (возможно, из Ольвии?) и что из Синопа их доставляли на берега Босфора и далее — в Грецию. За 700 лет до Павсания Геродот поведал совсем о другом маршруте. Но Павсаний описывает свой вариант маршрута в таких подробностях, что счесть его вымышленным довольно трудно. Кроме того, он совпадает с древним священным путем через Скифию к Эвксинскому (Черному) морю, по которому с берегов Балтики доставлялся на юг янтарь. Судя по тому, что между гиперборейцами и скифами располагались земли еще двух народов — аримаспов и иседонов, Гиперборея находилась где-то на самых дальних границах обитаемого мира. Получается, что во времена Павсания «жертвенные начатки» доставлялись на Делос по восточному янтарному пути, выходившему к побережью Черного моря, а во времена Геродота — по западному, заканчивавшемуся на Адриатическом берегу.

Профессор Риджуэй предложил убедительное объяснение, поддержанное Дж. Фрэзером, смены западного пути на восточный. По его мнению, в глубокой древности существовал налаженный торговый путь из Черного моря вверх по Дунаю, а затем к северному побережью Адриатического моря. Именно об этом пути идет речь в рассказе Геродота. Но с основанием греческих колоний в северном Причерноморье появился другой, значительно более короткий путь из Скифии в Грецию через Босфор, а затем через Мраморное и Эгейское моря. Именно этот маршрут и описан у Павсания. Священные дары, по его свидетельству, доставлялись из Скифии в Синоп — одну из важнейших греческих колоний, расположенную на южном побережье Черного моря, прямо напротив Крыма».

Еще одно важное обстоятельство, оставшееся не замеченным историками, которые пытались объяснить перемену маршрута, состоит в упадке Додоны. За семьсот лет, разделяющих Геродота и Павсания, она перестала быть важным религиозным центром геодезической октавы, и посещать ее стало необязательно. Существенен, конечно, и тот факт, что восточный маршрут — короче и легче; но вот вопрос: почему в свое время необходимо было везти священные дары по небезопасному западному пути? Убедительно ответить на этот вопрос можно, только приняв во внимание древнейшие связи, существовавшие между До-доной и Делосом. Таинственные дары гиперборейцев веками следовали по предписанному пути, имевшему глубокий религиозно-познавательный смысл.

К сожалению, я не могу привести здесь все исторические свидетельства, имеющие отношение, с одной стороны, к «северной октаве», а с другой — к проблеме Сириуса. Невозможно и уделить здесь необходимое внимание астрономическим знаниям древних.

Приведем отрывок из «Мельницы Гамлета», имеющий прямое отношение к обсуждаемым вопросам. Читатель может поверить мне на слово, что я размышлял и над возможной связью между семью нотами октавы и семью планетами, известными в древности. Здесь не место углубляться в обсуждение различий между ранним и поздним пифагорейством, равно как и в вопрос о происхождении различных представлений о «гармонии сфер». Вот этот отрывок: «Аристотель сообщает («Риторика», 2–24), что «пес» — это «Собачья звезда» (Сириус), именуемая также Паном. По словам Пиндара, это «изменяющий свои очертания пес Великой богини [Геи]». <…> Важнейшему значению Сириуса как «предводителя планет» (или, так сказать, восьмой планеты) и как Пана, «учителя танцев» (хорейтоса), равно как и подлинного космократора, властелина «трех миров», можно было бы посвятить целый том».

Ссылка на Сириус как на «восьмую планету» представляет особый интерес. (Кстати говоря, есть основания предполагать, что древние знали о существовании восьмой планеты Солнечной системы — Урана. Египтяне могли наблюдать его способом, описанным в книге Питера Томпкинса «Тайны Великой пирамиды». Я полагаю, что, во-первых, так и было на самом деле, а во-вторых — что Уран иногда приравнивали к Сириусу В, по той простой причине, что оба эти небесные тела «невидимы». Кроме того, Сириус В вращается вокруг Сириуса А подобно планете, вращающейся вокруг своего солнца, и, как я уже упоминал, его период обращения меньше, чем периоды обращения Урана, Нептуна и Плутона. Тот факт, что звезда Сириус В движется по своей орбите быстрее, чем планета Уран, служил дополнительным основанием, чтобы видеть в них некоторое сходство. Как ни странно, но иногда Сириус В уподоблялся и самой внутренней планете Солнечной системы — крошечному Меркурию. Орбита последнего символизировалась человеческими внутренностями (см. рис. 16), а Уран считался «октавным» выражением Меркурия.

Рассмотрим вопрос о «восьмой планете» в его связи с оракульскими центрами. В музыке восьмая нота завершает одну октаву и одновременно начинает следующую. «Восьмая планета», таким образом, была бы своеобразным повторением первой — Меркурия (или по-гречески — Гермеса). Именно Гермес (Меркурий) подарил Фриксу златорунного барана, на котором тот смог бежать в Колхиду. А в нос корабля «Арго», доставившего Золотое руно в Грецию, был вложен кусок дуба из Додоны. В Колхиде же оно хранилось в «гроте Ареса (Марса)». Таким образом, на пути в Колхиду Золотое руно находилось под покровительством первой планеты (Меркурия), в царстве Ээта ей покровительствовал (планета?) Марс, а вернулось оно в Грецию при содействии «восьмой планеты» — Сириуса (ибо «Арго» нес кусок дуба из восьмого оракульского центра). А мы уже знаем, что если развернуть проекцию «Арго» на 90°, то его нос, касавшийся вначале Додоны, будет направлен в сторону Мецамора. Более того, если поместить корму корабля в египетских Фивах, а нос — в Додоне, то при аналогичном повороте его нос коснется Арарата-Мецамора.

Парк пишет: «Единственный малоазиатский оракульский центр, о котором мы точно знаем, что в шестом веке он уже существовал, — это Дидимы около Милета». Милет лежит на той же параллели, что и Делос, а Сарды — на той же параллели, что и Дельфы.

Как мы знаем, гора Арарат и связанный с ней мецамор-ский центр имеют ту же географическую широту, что и До-дона. Возможно, что, помимо «северной октавы», существовала и «северо-восточная». Ниже мы увидим, что геодезические пункты были разбросаны на огромной территории и расстояния до них отсчитывались от Бехдета, древнего Гринвича. (Например, поместив ножку циркуля в Бехдете, мы можем прочертить дугу через Ээю в Колхиде и Мекку. Прямая, соединяющая египетские Фивы с Додоной, проходит вблизи Омфала и Кносса на Крите. Линии, соединяющие между собой Фивы, Додону и Мецамор, образуют равносторонний треугольник. Линия, проведенная из Бехдета в Додону, пересекает Феру (Санторин). Мекка, Бехдет и Додона лежат на одной прямой. Кстати, если уж речь зашла о Мекке, я не думаю, что мусульманских ученых это обстоятельство удивит. Им хорошо известно, что на своем месте священный город расположен отнюдь не случайно, а храм Каабы существует с доисторических времен. Утверждают, что его основал пророк Авраам.)

Связь между Дельфами и древними знаниями о Сириусе не ограничивается визитом «Геракла из Канопуса», макетом корабля «Арго», плывущим над религиозными процессиями, и склонностью утверждать, что ковчег Девкалиона причалил здесь, а не возле Додоны (эти оракульские центры, как я уже отмечал, постоянно соперничали между собой).

Другие элементы традиции, связанной с Сириусом и сохранявшейся в Дельфах, имеют отношение к «Арго» и минийцам. Именно один из дельфийских прорицателей объявил, что золотое руно необходимо вернуть из Колхиды в Полк К концу книги мы поймем, что не кто иной, как дельфийские жрецы, обеспечили сохранение древних знаний о Сириусе и передачу их — при посредстве догонов — современной цивилизации. Ибо судьбу минийцев решили Дельфы, и в бывшем Французском Судане сохранилась именно эта традиция. Каким образом это произошло, я объясню ниже.

Несколько слов об омфалах и Бехдете… Эта тема глубоко проанализирована в замечательной книге Питера Томпкинса «Тайны Великой пирамиды» (с послесловием Ливио Стеччини). Томпкинс пишет:

«Главный меридиан Египта делил страну по долготе на две одинаковые части. Он шел от Бехдета на средиземноморском побережье, пересекая остров на Ниле, расположенный к северо-востоку от Великой пирамиды, и вновь пересекая Нил возле Второго порога. <…> Города и храмы, как отмечает Стеччини, совершенно осознанно воздвигались в точках, расстояние от которых до тропика или до главного меридиана выражается в целых числах или в простых дробях. Додинастическая столица Египта — Бехдет — лежит в устье Нила на главном меридиане, в точке с широтой 31°30 . <…> Первая столица объединенного Египта — Мемфис — также расположена на главном меридиане, а ее широта составляет 29°5Г, точно 6° к северу от тропика. <…> Поскольку каждый из этих городов рассматривался и в географическом, и в политическом отношении как «пуп мира», там устанавливался омфал, или каменный пуп, представлявший собой изображение северного полушария планеты (от экватора до полюса). Он был покрыт параллелями и меридианами, показывающими местоположение других подобных «пупов» и расстояния до них. В Фивах каменный омфал был установлен в центральном зале храма Амона… Чтобы проложить с абсолютной точностью меридиан, соответствующий 30° восточной долготы, от Средиземного моря до экватора, на расстояние свыше 2000 миль, и затем вычертить два равноотстоящих меридиана, считавшихся границами страны на западе и на востоке (см. рис. 20), египтяне должны были обладать огромными познаниями в области астрономии. Еще остроумнее был их метод определения географической долготы, реконструированный Стеччини.

С помощью несложного «телеграфа», представлявшего собой систему световых маяков, египтяне, как полагает Стеччини, могли молниеносно сообщать на большие расстояния к западу и к востоку, какая звезда в данный момент времени находится в зените. Глубокие геодезические и географические знания египтян позволили этой стране стать геодезическим центром Древнего мира. Другие страны воздвигали свои храмы и столицы, отсчитывая расстояния от египетского «нулевого меридиана». Таким образом были воздвигнуты Нимрод, Сарды, Сусы, Персеполь и даже, по всей видимости, древняя китайская столица Ан-Янг.

По словам Стеччини, этого невозможно было бы достичь, если бы египтяне не располагали очень точными наблюдательными данными. То же самое можно сказать и о религиозных центрах евреев, греков и арабов.

Еврейские историки сообщают, в частности, что первоначально главный культовый центр иудаизма находился не в Иерусалиме, а на горе Геризим, которая находится ровно в 4° к востоку от «египетского меридиана». Иерусалим стал таковым только начиная с 980 г. до нашей эры.

По мнению Стеччини, два основных оракульских центра Древней Греции — Дельфы и Додона — также имели геодезическое значение. Дельфы находятся на расстоянии 7° к северу от Бехдета, а Додона — в 8° от него».

Именно это блестящее наблюдение Стеччини и послужило основой для моей гипотезы о «северной октаве».

Читатели, знакомые с историей фараона Тутанхамона (которого сначала звали Тутанхатоном), его тестя Эхнатона и тещи Нефертити, уже, по-видимому, поняли, что в основе религиозно-геодезического конфликта между Эхнатоном и египетскими жрецами лежало желание первого воздвигнуть новую геодезическую столицу Египта. Столицу-то он воздвиг, но при этом существенно ущемил интересы жрецов. Почему межевые камни этого города — Ахетатона — были впоследствии разбиты с такой яростью? Да именно потому, что Эхнатон пытался изменить геодезическую систему Египта!

На фото 14 и 16 запечатлены омфалы, сохранившиеся в Дельфах и Милете. Оба они покрыты узором, представляющим собой сеть параллелей и меридианов. Подобная сеть присутствует и на корзине, постоянно изображаемой в руках Оаннеса (см. рисунки 21, 22, 31 и фото 34, 38 и 39). И узор священной корзины Оаннеса-Дагона, сохранившейся в виде ликнос — корзины греческой богини Деметры (которая наследовала рыбохвостому божеству филистимлян Дагону как богиня земледелия), — точно воспроизводит сетку географических координат. В мифологической традиции догонов плетению корзин и ткачеству придается большое значение и нередко упоминаются священные корзины, «которые на самом деле корзинами не являются».

На рисунке 32 можно видеть также и омфал, найденный Рейснером в великом храме Амона в египетских Фивах. Этот камень находился в центральном помещении храма. На одном из египетских папирусов изображен омфал с двумя голубями, примостившимися на его верхушке (см. рис. 36). Эти два голубя символизируют формирование сети параллелей и меридианов. Они — те самые голуби, которые, по словам Геродота, летали из Фив в Додону. Разумеется, здесь изображены почтовые голуби. Поддерживать эффективную связь между оракульскими центрами, разбросанными на огромной территории (что было необходимо для функционирования единой системы этих центров) в ту эпоху можно было только с помощью почтовых голубей: ведь почтовый голубь в состоянии долететь из Фив в Додону всего за один день. Путешествие на такое же расстояние по морю и суше длилось несколько месяцев. Ежедневный обмен сведениями между египетским религиозным центром в Фивах и его оракульскими «колониями» должны были обеспечивать именно почтовые голуби, изображенные как на греческих (см. фото 21), так и на египетских (см. также рис. 37) омфалах. Об этом же свидетельствует Геродот. По всей видимости, столь быстрый обмен новостями очень помогал в изречении пророчеств и способствовал росту политического влияния оракульских центров. Мало кто из древних властителей мог позволить себе игнорировать распоряжение, отданное, так сказать, богами. Вероятно, жрецы сохраняли в глубокой тайне свою систему быстрого и эффективного обмена новостями, дававшую им большие преимущества при решении политических вопросов.

Через несколько лет после выхода из печати «Мистерии Сириуса» я опубликовал книгу «Беседы с Вечностью», в которой рассмотрел эти вопросы более подробно. Сохранилось много исторических свидетельств о том, что голуби и ласточки действительно активно использовались древними для доставки писем.

В пьесе Эсхила «Агамемнон», которая была впервые поставлена в Афинах в 458 году до н. э., описывается система башен, снабженных сигнальными огнями. Именно с помощью подобной системы в Аргосе узнали о взятии Трои вскоре после того, как это событие произошло. Дж. X. Кинси опубликовал карту части сигнальной системы, тянувшейся от горы Атос до Аргоса. Сигнал передавался с горы Атос через Фракийское море на вершину горы Пелион, а уже оттуда через горы Отрис, Мессапион, Киферон, Эгелос и Арахеон в Аргос. Оказывается, древние не только почитали высокие горы как обитель богов, но и не стеснялись использовать их вершины для сугубо практических целей. Если бы не Эсхил с его пьесой, мы могли бы никогда и не узнать об изобретательности наших предков. Равным образом, гигантская сеть, созданная тысячелетия назад и служившая как для определения размеров земного шара, так и для многих других целей, была предана забвению. Омфалы — «пупы мира», — связывающие «то, что вверху, с тем, что внизу», остались единственным материальным свидетельством существования этого единственного в своем роде геодезического компьютера.

Я понимаю, что подтверждение этих фактов неизбежно вызовет страдальческие стоны со стороны тех археологов, для которых ревизия устоявшихся представлений более мучительна, чем любая пытка. Что ж, бездумно разделять принятые концепции тоже бывает небезопасно.

Как заметил известный философ Дэвид Юм по поводу революционного открытия кровообращения Уильямом Гарвеем, «показательно, что ни один европейский врач старше сорока лет от роду так никогда и не согласился с его выводами; практика же Гарвея в Лондоне сильно пострадала из-за упреков, обрушившихся на него из-за его эпохального открытия. Столь трудно достигается прогресс в науке, даже когда ему не противостоят чьи-то личные интересы или религиозные суеверия!»

Необходимо подчеркнуть, что Додона и Мецамор (с Араратом) расположены на одинаковых расстояних от египетских Фив. Греческий ковчег причалил возле Додоны, а еврейский — у Арарата. Процесс «причаливания ковчега» включает в себя, таким образом, отплытие из Фив и движение на север к любому из этих двух мест, которые расположены на 8° севернее Фив и разделены между собой расстоянием, равным расстоянию от каждого из них до Фив. Возможно, это звучит сложновато. Но факт есть факт: линии, соединяющие Фивы с Додоной и Араратом, образуют равносторонний треугольник. Вряд ли это просто совпадение. Как могло случиться, что ковчеги из греческой и еврейской легенд о Потопе завершают свои путешествия в точках, которые расположены на одинаковой широте и разнесены на расстояние, равное расстояниям от них до Фив? Поскольку и гора Томарос близ Додоны, и Арарат считаются местами, где соответствующие ковчеги коснулись сухой земли, это значит, что проекции «Арго» на земную поверхность должны касаться кормой — Фив, а носом — каждой из этих точек (см. схему на рис. 30).

Оракул Амона в Ливии (известный как оазис Сива) также был, по словам Геродота, основан на месте, где опустились прилетевшие из Фив голуби. На рис. 19 показано, насколько совпадают между собой очертания корабля «Арго» в небе (получаемые, если соединить между собой некоторые звезды этого созвездия) и замкнутая ломаная линия, соединяющая Фивы с Сивой, Сиву с Додоной, Додону с Бехдетом и Бехдет с Фивами. Не исключено, что оракул расположили в Сиве именно для того, чтобы обеспечить это сходство. В обоих случаях исходной точкой служит руль «Арго»: на небе это звезда Канопус, а на земной поверхности — Фивы. Но можно спроецировать «Арго» и иначе, отталкиваясь не от Фив, а от Бехдета. При этом необходимо, однако, помнить о связи, существующей между этими точками, в частности о том, что Бехдет находится на одинаковых расстояниях от Сивы и Фив, является самым северным географическим пунктом Египта и, как показал Ливио Стеччини, лежит на главном меридиане, делящем Египет пополам (см. рис. 20).

Если расположить руль «Арго» не в Фивах, а в Бехдете (возле «земного» Канопуса), а нос совместить с горой Арарат и затем повернуть этот чертеж на 90° в сторону Додоны, то мы обнаружим, что его необходимо укоротить. Об этом свидетельствует, как ни странно, и одна из ближневосточных поэм. Выше, в главе 3, я уже цитировал ее в ином контексте. Это короткая шумерская эпическая поэма «Гильгамеш и Агга». Создана она была в глубокой древности: сохранившиеся таблички с ее текстом датируются первой половиной второго тысячелетия до нашей эры. На поверхности — это скорее «политическое» сочинение, но в нем есть странный подтекст, который так и не был убедительно объяснен. (На мой взгляд, впрочем, Джейкобсен и Крамер слишком односторонне трактуют эту поэму. Понятно их удивление перед тем фактом, что, как оказывается, в Шумере четыре тысячи лет назад существовал двухпалатный парламент — по всей видимости, первый на планете, но к политике содержание «Гильгамеша и Агги» все же не сводится.)

В этой поэме упоминается, в частности, некая «летящая птица», под которой, как я полагаю, подразумевается опять-таки почтовый голубь. Но самыми существенными представляются мне два на первый взгляд противоречащих друг другу утверждения:

В главе 4 я доказывал, что магурская и маганская (из другой поэмы) ладьи — прототипы корабля «Арго». По-видимому, утверждение (1) относится к проекции «Арго», соединяющей Бехдет с Араратом, а утверждение (2) — к проекции, соединяющей Бехдет с Додоной. Чтобы нос «Арго» оказался в Додоне, необходимо было его укоротить.

В поэме говорится, что, пока нос ладьи не был отсечен, «толпы не посыпали себя пылью» в знак траура. Ибо проекция корабля на земную поверхность проходила достаточно близко к Шумеру (захватывая северо-восток Месопотамии). Линия, соединяющая Бехдет с Араратом, пересекает знаменитый оракульский центр Иераполь, который, как мне представляется, и был пятым восточным оракульским центром, расположенным на 36° 30 с. ш.

Поэма также сообщает, что, пока нос ладьи оставался в целости, «народы других земель не были задеты». Иными словами, проекция «Арго» не «падала» на тех людей, которые жили, скажем, в Греции. Она в буквальном смысле «не задевала» народы других стран, проходя мимо их территорий.

Когда же нос ладьи был отсечен, проекция «Арго» вышла за пределы Месопотамии, и поэтому «толпы посыпали себя пылью», а народы других стран «были задеты». При этом Гильгамеш сказал Агге: «О Агга, летящую птицу накормил ты зерном» (иными словами, накормил почтового голубя, готовя его к перелету в другой оракульский центр — по-видимому, в Додону, а не в Мецамор). В поэме присутствуют постоянные — и, по словам Крамера, «загадочные» — упоминания о «выкапываемых колодцах», «малых кубках земли» и о желании «изготовить связывающие веревки». Только специалисты по шумерскому языку и культуре могли бы установить, нет ли в этих выражениях какого-то скрытого смысла. Возможно, что «связывающие веревки» имеют отношение к сетям, изображенным, к примеру, на дельфийском и делосском омфалах. Что же касается «малых кубков земли», то они могли быть или маркерами геодезических точек, или же самими омфалами (которые по форме действительно похожи на «малые кубки»). Не было ли это принятым обозначением омфалов в разговорном языке шумеров? Не более десятка ученых во всем мире достаточно компетентны, чтобы хотя бы попытаться ответить на эти вопросы. Даже специалисты по аккадскому языку не могут нам помочь, ибо шумерский от него очень отличался. Конечно, отдельные эксперты также могут ошибаться. Учитывая сложность проблемы, необходимо снова обратиться к египетским источникам.

Стеччини пишет: «Поскольку египтологи мало интересовались проблемами геодезии и линейных мер, использовавшихся египтянами, фараон Эхнатон оказался наиболее таинственной и противоречивой фигурой во всей египетской истории». Затем он весьма критически отзывается о таких специалистах, как Сирил Алред, и продолжает:

«Отрицая хорошо обоснованные факты, многие консервативно настроенные ученые потратили массу времени на обсуждение предположений о том, что Эхнатон был импотентом, или гомосексуалистом, или женщиной в мужском одеянии; некоторые историки претендуют на то, что им знакомы подробности интимных отношений между Эхнатоном и прекрасной Нефертити, его женой. Поскольку образ этого фараона остается весьма туманным, каждый ученый описывает его так, как сам того желает. Те, кому Эхнатон не по душе, видят в нем психопата и рассуждают об истории его болезни. Но если перестать фантазировать о содержании психоаналитических заметок личного врача царской семьи и обратиться к реальным фактам, то окажется, что самым важным событием за все революционное правление Эхнатона была постройка новой столицы Египта, Ахетатона («места отдохновения Атона»). В окрестностях Тель-эль-Амарны найдены и раскопаны остатки зданий этого города, занимавшего в свое время немалую площадь. Во время правления Эхнатона значительная часть ресурсов египетского государства была направлена на строительство Ахетатона.

Ученые прошлого века, для которых психоанализ еще не стал излюбленным методом объяснения исторических событий, хотя бы признавали политическое значение переноса столицы на новое место. Эхнатон намеревался вырвать с корнем древо власти фиванских жрецов бога Амона, которые, располагая общенациональным оракулом этого бога, присвоили себе едва ли не царские полномочия. Но вот чего эти ученые не знали: фиванский храм Амона был геодезическим центром египетской державы, «пупом» Египта. Он располагался там, где «восточная ось» страны (проходившая по меридиану 32° 38 в. д.) пересекает Нил, на широте, составляющей 2/7 расстояния от экватора до полюса (25°42 51» с. ш.), и бог Амон отождествлялся с каменной полусферой, установленной на этом месте.

Новый город, который должен был заменить Фивы в качестве столицы и геодезического центра Египта, был воздвигнут на месте, с нашей точки зрения, для размещения столицы совершенно неподходящем. Некоторые ученые видели в этом факте еще одно доказательство психической ненормальности его основателя. <… > Однако новая столица, посвященная богу Атону (который по указу Эхнатона был признан единственным истинным богом), располагалась на широте 27° 45 , точно посередине между Бехдетом (самой северной точкой страны) и южной границей Египта, проходившей по параллели 24° с. ш. Эхнатон стремился доказать, что Фивы не могут претендовать на роль геодезического центра страны и что он выбрал такой геодезический центр, который полностью соответствует понятию маат — космического порядка, воплощением которого служит Египет. С этой целью он вернулся к додинастической системе, в которой расстояния отсчитывались от Бехдета и измерялись в географических локтях. <… > С точки зрения этой системы не было никаких сомнений, что Ахетатон и есть единственный настоящий пуп Египта.

Этот вывод заставляет переоценить историческую роль Эхнатона, используя как основу то, что он сам считал первым шагом в его планах достижения полного соответствия между устройством страны и маатом. Не исключено, что его революционные реформы, повлиявшие на все сферы жизни Египта — от религии и изобразительного искусства до семейных отношений — были поняты как общий возврат к обычаям додинастической эпохи».

Примем во внимание тот факт, что Фивы объявили себя «пупом Египта» не на основе «Бехдетской системы», которую, по-видимому, пытался восстановить Эхнатон. Это значит, что «северная октава» (исходным звеном которой являлся именно Бехдет) возникла в глубокой древности. Фивы «подключились» к ней значительно позже. Как сообщает Геродот (книга 2, 54):

«Две черные голубки однажды улетели из египетских Фив, одна — в Ливию, а другая… в Додону. Сев на дуб, голубка человеческим голосом приказала воздвигнуть здесь прорицалище Зевса. Додонцы поняли это как волю божества и исполнили ее. Голубка же, прилетевшая в Ливию, как говорят, приказала основать там прорицалище Аммона. И это также — оракул Зевса. Это мне рассказывали додонские жрицы. Старшую из них звали Промения, среднюю — Тимарета, а младшую — Никандра. И другие люди из Додоны, из числа храмовых служителей, подтвердили мне их рассказ».

Геродот находился с тремя додонскими жрицами в столь же хороших отношениях, как и — столетиями позже — Плутарх с дельфийской жрицей Клеей. Они с готовностью делились с ними разнообразной — и весьма ценной — информацией. Насколько точна эта информация, мы увидим чуть ниже. Но что касается противостояния Фив и Бехдета (а равно и позиции Эхнатона), я не склонен становиться в этом споре на чью-либо сторону. Сегодня трудно судить, кто из них был более прав. Стеччини отмечает:

«Дельфийский бог Аполлон, чье имя значит «камень», отождествлялся с омфалом, «пупом», который сохранился до наших дней. Это яйцеобразный камень. <… > Такой же камень символизировал бога Амона в Фивах, где находился «пуп» Египта. В 1966 году я выступил на заседании Американского археологического института с докладом о том, что исторические летописи, мифы, легенды, а равно и некоторые памятники в Дельфах доказывают, что этот оракул был основан фараонами Эфиопской династии. Именно поэтому греки изображали Дельфоса (по имени которого назван город) в виде негра».

Стеччини также полагает, что первоначально жрецы использовали для гадания своеобразные вычислительные усройства:

«На верхушке омфала было размещено нечто вроде игральной рулетки. (В историческом плане это устройство и было ее предшественником.) Каждой из 36 спиц колеса соответствовала определенная буква.

Изучая древние вычислительные устройства, я обнаружил, что они нередко применялись для предсказаний будущего. Сегодня мы точно так же используем игральные карты и планшетку для спиритических сеансов. <…> Дельфийская рулетка первоначально представляла собой абак, вычисления на котором велись в угловых величинах».

Стеччини сообщает исключительно интересные сведения, имеющие прямое отношение к «Арго», Колхиде и другим рассмотренным нами вопросам:

«Весьма важным представляется то обстоятельство, что базисная линия соответствовала широте 45° 12 и проходила по северному побережью Черного моря. Она начиналась в устье Дуная, пересекала Крым и заканчивалась в предгорьях Кавказа. Начиная с этой линии велась геодезическая съемка территории будущей России — на протяжении десяти градусов, вдоль трех меридианов, образовывавших три оси Египта, до 55° 12 северной широты. Днепр считался северным двойником Нила, текущим между теми же меридианами. Важнейшим пунктам на Ниле соответствовали такие же пункты на Днепре — вплоть до переноса египетских географических названий на территорию Русской равнины. Существование такой геодезической системы доказывается наличием основанной на ней карты этого района Европы. Судя по описанию этой карты, ее использовали в конце VI века до н. э., но вычерчена она была, по-видимому, раньше. Есть и другие факты, свидетельствующие, что базисная геодезическая линия была размечена в глубокой древности».

В замечательной книге Томпкинса и Стеччини имеются прекрасные фотографии и рисунки каменных омфалов. Это совершенно поразительные предметы, доказывающие, что в Древнем мире существовала высокоразвитая наука, о которой мы до недавнего времени не имели ни малейшего понятия (см. рис. 36 и 37 и фото 14–19).

Интересно также, что капитаны ковчегов — Ной, Зиусудра (или Утнапиштим), Девкалион и Ясон — выпускали из своих кораблей неких птиц. Такие же птицы летели из Фив в Грецию и Ливию. А формирование сети параллелей и меридианов символизировалось изображением двух голубей, сидящих друг против друга. Стеччини пишет: «В религиозных верованиях [египетского] Древнего Царства важное место занимал Сокар — бог ориентирования и кладбищ. В геодезическом пункте устанавливался обработанный камень, который греки называли омфалом, «пупом». Он представлял собой полушарие (Северное полушарие Земли), покоящееся на цилиндрическом основании (символизировавшем основание космоса). Обычно над головой Сокара, как и на верхушке омфала, изображались две птицы, смотрящие друг на друга. В древней иконографии эти птицы (чаще всего голуби) обозначали вычерчивание меридианов и параллелей».

Таким образом, египетская геодезия имела прямое отношение к греческому и ближневосточному мифам, в которых птицы указывают кораблям путь к спасительной горе, находящейся близ оракульского центра.

Каждому из древних оракулов, вероятно, соответствовало определенное дерево. Так, в Додоне важнейшую роль играл дуб. Дельфы ассоциировались с лавром. Судя по «Элегиям» поэта Феогнида (VI в. до н. э.) и гомеровским «Гимнам», символом оракульского центра Аполлона на Делосе была пальма. Ливанские горы (и, надо полагать, связанный с ними сидонский оракульский центр) естественным образом ассоциировались со знаменитыми ливанскими кедрами. Не забудем, что Гильгамеш совершал свои подвиги в ливанских «Кедровых горах». Конечно, разобраться в содержании «древесного символизма» не так-то просто, но первые шаги уже сделаны. Немало интересного на эту тему можно найти в книгах Роберта Грейвса — «Греческих мифах» и особенно в «Белой богине». Ива имела отношение к колхидскому кладбищу и к острову Цирцеи — Ээе, а также к Криту. Впрочем, я не могу углубляться здесь в эту тему, иначе моя книга распухнет до невообразимых размеров. Замечу все же, что символом хевронского оракульского центра — находящегося на той же широте, что и Бехдет, и являющегося, по-видимому, его эквивалентом в «восточной октаве», — было дерево сант, или дикая акация, «у которой золотые цветы и острые колючки. <…> Это тот самый горящий куст, в котором Яхве явился Моисею».

Примечание: в одном градусе к северу от Додоны и Арарата, на острове Самофракий, находится храм, где поклонялись «великим богам» кабирам.

По словам Грейвса, «в Аравийской пустыне акация еще и сегодня почитается как священное дерево. Считается, что каждый, кто сломает даже веточку этого дерева, умрет в течение года».

Символическую связь между акацией и тайной Сириуса четко выразил Теофраст: «Есть два сорта [акации] — белая и черная. Белая слабее и легко вянет, черная сильнее и вянет не так быстро». Замечательный символ для двух звезд: «черный» Сириус В «сильнее» белого Сириуса А (если учесть их сравнительные размеры). Об иве (центр номер четыре) Теофраст писал: «Существует черная ива… и белая ива… У черной ветки более красивые и прочные. <… > Есть также [карликовая] разновидность ивы»…