Книга: Чингисиана. Свод свидетельств современников
Назад: ТРЕТИЙ РАЗДЕЛ «ВЕЛИКАЯ КНИГА ЯСЫ» И «БИЛИК» ЧИНГИСХАНА
Дальше: III ИЗ КИТАЙСКИХ ИСТОЧНИКОВ
ЧЕТВЕРТЫЙ РАЗДЕЛ
СВИДЕТЕЛЬСТВА СОВРЕМЕННИКОВ
О ЧИНГИСХАНЕ
________________________________________________________________________
ЭПОХА ЧИНГИСХАНА ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ
________________________________________________________________________
Помимо историко-литературных памятников, фольклорных произведений монголов, повествующих о жизни и деяниях Чингисхана и считающихся основными источниками по истории монголов, истории Чингисхана, в XIII–XIV веках в сопредельных и завоеванных монголами странах — в Китае, Центральной Азии, на Ближнем Востоке, в Армении, Грузии, на Руси, в Западной Европе заинтересовались судьбой этого «безвестного и чужого» племени и его предводителя — Чингисхана. В этих странах появляются произведения, в которых с разной степенью достоверности и полноты описывается процесс формирования и появления на исторической арене монгольского этноса, история объединения монголоязычных родов и племен и создания Великого Монгольского Улуса, рассказывается о военных походах Чингисхана, о многогранной личности Чингисхана, о его ближайших сподвижниках и потомках, живописуются нравы и обычаи монголов той эпохи. Все эти сочинения крайне важны для восстановления исторической правды о личности Чингисхана, о его времени — веке монгольских завоеваний.
Среди исторических фолиантов той эпохи выделим фундаментальный летописный свод крупнейшего персидского историка XIII–XIV веков Рашид ад-Дина «Сборник летописей».
Известный российский ориенталист, первый исследователь и переводчик этого произведения в России И. Н. Березин, говоря о причинах «к особенному почету, которым пользуется История Рашид ад-Дина», пишет: «Рашид ад-Дин жил в эпоху процветания монгольского владычества, весьма близкую ко времени вступления монголов на историческую арену, когда еще живы были дети сподвижников Чингисхана и в устах всех ходили рассказы о первых подвигах монгольского завоевателя; можно сказать, что Рашид ад-Дин имел возможность заимствовать свои повествования чуть ли не из первых рук. Во-вторых, обширное и глубокое образование нашего автора придает его произведениям особенную цену… В-третьих, как министр гулагидских государей, как официальный историограф этой династии в цветущую ее пору, Рашид ад-Дин пользовался огромным влиянием и имел обширное знакомство с учеными людьми всех наций и с монгольскими аристократами. Такие исключительные условия, в которых находился Рашид ад-Дин, редко достаются на долю историка. В-четвертых, получив официальное поручение написать Историю Монголов, Рашид ад-Дин, одаренный замечательной добросовестностью и авторским талантом, употребил все усилия выполнить свой долг честно…
Важность изложенных нами преимуществ Рашид ад-Дина как историка дает его творению перевес перед всеми другими источниками монгольской истории: даже китайские летописи, столь богатые сведениями о народах и событиях Средней Азии, уступают первенство Рашид ад-Дину… По признанию знатоков китайского языка и по личному знакомству нашему с переводами из китайских летописей, оказывается, что именно монгольский период занесен в китайскую историю без особенной подробности и многочисленные повествования Рашид ад-Дина находят себе лишь редкие и слабые отголоски в китайских летописях…»[1]
Следует подчеркнуть, что история монголов и основанных ими государств, изложенная Рашид ад-Дином, — это лишь одна из двух основных частей летописного свода. Вторая часть включает в себя «всемирную историю до ислама (в исламской традиции), историю халифата и последующих мусульманских государств до монгольского нашествия (газневидов, Сельджукидов, хорезм-шахов, салгуридов, исмаилитов Аламута), историю немусульманских народов и государств (Китая, древних евреев, франков, римских пап, «римских», т. е. германских, императоров и Индии) согласно их исторической традиции»[2].
Такое содержание «Сборника летописей» соответствовало главной идее, положенной в основу этого сочинения: «История исламских народов — арабов, персов и тюрков — лишь одна из рек, впадающих в море всемирной истории… истории всех известных тогда народов — от «франков» (т. е. западноевропейских народов) на крайнем западе до китайцев на крайнем востоке»[3].
Реализация столь грандиозного плана побудила ученого к созданию целого коллектива, который работал под его руководством. Как пишет исследователь исторического труда Рашид ад-Дина И. П. Петрушевский, «сам Рашид ад-Дин занялся непосредственно составлением 1-го раздела 1-й части, т. е. историей тюркских и монгольских племен до Чингисхана… Он использовал письменные источники — Махмуда Кашгарского, Джувейни («Тарих-и джехан гушай» — «История миропокорителя», около 1260 г.), сохранившиеся в архиве ильханов части «Алтан дептер» («Золотая книга») — официальная история Чингисхана, его предков и преемников, на монгольском языке. Эта история не совпадала с дошедшей до нас другой официальной историей первых двух монгольских ханов — «Сокровенным сказанием монголов». Этого было недостаточно. Рашид ад-Дин воспользовался пребыванием в Иране приехавшего сюда из Китая (1286 г.) эмира Пулада Чжэн-сяна (Чинсана), несравненного знатока монгольской старины и преданий… Оба они систематически, изо дня в день, занимались вместе, как учитель и ученик: «счастливый эмир рассказывал, ученый везир записывал с его слов»…
Для собирания материала и составления истории других немусульманских народов Рашид ад-Дин кроме монголов располагал другими сотрудниками»[4].
Следует подчеркнуть, что уже современники Рашид ад-Дина по достоинству оценили значение этого фундаментального летописного свода. Как сообщает сам персидский историк, Ольджайту-хан, ознакомившись с его трудом, сказал: «То, что изустно передано от эпохи Чингисхана до теперешнего времени из всех дел [монгольского народа] и объяснения [происхождения] последнего, — есть общая цель сего [труда]… И подобного этому другой кто-либо не написал и не занес в летописный свод… Более правильно, более истинно никто [еще] не написал»[5].
Единодушны в оценке этого исторического сочинения и русские ученые-ориенталисты. Первый переводчик и комментатор «Сокровенного сказания монголов» П. И. Кафаров (1817–1878) писал: «Нет сомнения, что летописи Рашид ад-Дина… завершат и далеко оставят за собою прежние повествования и истории. Думаю, что настоящее Монгольское сказание («Сокровенное сказание монголов. — А.М.) не будет бесполезно для уразумения некоторых подробностей рассказа персидского историка и, во всяком случае, будет заимствовать от него много света и достоверность. Других источников для сличения, заслуживающих внимания, я не нахожу» [6].
И. П. Петрушевский дает следующую оценку этому сочинению: «Наибольшее значение сохраняет до наших дней 1-я часть («Сборника летописей»), наиболее полный и содержательный источник по истории Монгольской империи при первых ханах и по истории Хулагудского улуса. Разделы, посвященные истории тюркских и монгольских племен и истории Чингисхана до объединения под его властью Монголии, имеют значение исключительно важного свода сведений о кочевых племенах Центральной Азии в дофеодальный период их истории. Этнические связи, социальная жизнь, быт, обычное право и предания кочевников изложены Рашид ад-Дином с такой полнотой и точностью, какой мы не найдем ни в каком другом из источников по данной проблеме, не исключая и монгольских и китайских… Очень ценю то, что изложение Рашид ад-Дина, основанное на не дошедшем до нас «Алтан дептер», дает порою иную версию событий времени Чингисхана, нежели в «Сокровенном сказании монголов», и позволяет нам проверить рассказы последнего»[7].
На основании вышеизложенных оценок составителем и делался отбор фрагментов из «Сборника летописей» для настоящего издания.
В связи с вопросом формирования монгольского этноса, взаимоотношений монголов с другими кочевыми племенами, в частности с татарами, в этот раздел нами включены соответствующие фрагменты хроники потомка Чингисхана, Хивинского хана Абуль-Гази «Родословное древо тюрков» (XVI в.).
Г.с. Саблуков, переводчик данной хроники Абуль-Гази, говоря именно об этой части повествования, отмечал: «Но и эти предания о глубокой древности, о вражде племен монгольского и татарского, в которой первое было загнано в горы Эргунэ-кун последним, — имеют в основании исторические факты. Критике предстоит очистить их от примеси вымысла, указать в настоящем своем виде и поставить на своем месте» [8].
* * *
Подраздел китайских источников, вошедших в настоящий раздел, открывает сочинение знаменитого российского китаиста Н. Я. Бичурина «История первых четырех ханов из дома Чингисова», которая, как писал сам автор, «не есть перевод какой-либо особливой книги, но извлечения из двух китайских сочинений, именно из собственной истории Чингисова дома, царствовавшего в Китае под названием Юань, и из Китайской всеобщей истории, называемой «Тхун-цзянь-ган-му» (сокращенно «Ган-му». — А.М.). Первая из них служит основанием издаваемой мною книги, а из второй заимствованы некоторые подробности, относящиеся к пояснению того, что сказано уже в первой. История династии Юань («Юань ши». — A.M.), будучи по качеству своему не чем иным, как биографией государей, содержит нагие происшествия, без соприкосновенных к ним обстоятельств. «Ган-му», напротив, поясняет свои тексты кратким описанием, входя несколько в подробности событий»[9].
Для нашего сборника из этого сочинения Н. Я. Бичурина были выбраны фрагменты, касающиеся похода Чингисхана в Китай и начала военных действий против империи Цзинь, представляющие, на наш взгляд, наибольший интерес в плане полноты и оригинальности содержания.
Следует отметить, что записки и дневники побывавших в Монголии китайских дипломатов, религиозных деятелей, путешественников, относящиеся к XIII–XIV векам, являются важными источниками для изучения истории эпохи Чингисхана.
Как писал известный переводчик и исследователь этих сочинений Н. Ц. Мункуев, эти источники «значительно дополняют и уточняют сведения о монголах и других народах Центральной Азии, содержащиеся у персидских и арабских авторов. Кроме того, только в литературе на китайском языке мы находим подробные данные о собственно Монголии и господстве монгольских завоевателей в Китае в более позднюю эпоху, начиная приблизительно со второй половины XIII века. В так называемых мусульманских, т. е. персо- и арабоязычных, источниках подробно освещены лишь события, относящиеся к ранней истории монголов или происходившие в западных частях Монгольской империи. Ценность китайских источников для изучения истории Монголии и других стран, некогда входивших в состав империи, основанной Чингисханом, общепризнанна» [10].
Среди представленных в этом сборнике китайских источников следует в первую очередь отметить «Записку о монголо-татарах» («Мэн-да бэй-лу»). Автором этого самого древнего источника по истории Монголии и монголов является посол императора Сунской династии (1127–1279) Нин-цзуна — Чжао Хун, побывавший в 1221 году у главнокомандующего монгольскими войсками в Северном Китае гуй вана Мухали.
Чжао Хун в своих записках попытался отразить многие стороны жизни монголов: историю происхождения и их нынешнее состояние, планирование и организацию военных походов, их оружие и военное снаряжение, иерархию должностных лиц в армии и гражданской администрации в Северном Китае, нравы и обычаи монголов, их праздники и развлечения и многое другое.
«Путешествие на Запад монаха Чан Чуня…» («Чан-чунь чжэнь-жэнь си-ю цзы») — это путевой журнал, который вел один из спутников-учеников прославленного даосского монаха Чан Чуня (1148–1227), вызванного Чингисханом в его ставку и совершившего свое путешествие из Северного Китая в Среднюю Азию и обратно в 1219–1224 гг.
Выдающийся русский синолог П. И. Кафаров в предисловии к своему переводу описания этого путешествия писал: «Даосский монах Чан Чунь, живший во времена усиления монголов, пользовался в свое время большою славою в Северном Китае и почетом при дворах Сунском и Гиньском (Цзиньском). Он принадлежал к северной даосской школе, к секте Цзинь лянь, или Золотого ненюфара, последователи которой носили название Цюань чжень, т. е. вполне истинных, святых, и были адептами внутренней, или духовной, алхимии. Они искали в психическом мире вожделенный Дань (философский камень), тайны бессмертия, долголетия и другие дары… Чан Чунь, по мнению своих современников, достиг цели этой науки, провел всю жизнь свою в созерцании.
Чингисхан после вторжения в Китай узнал об имени Чан Чуня, вероятно, от предавшихся китайцев и вызвал его в свою орду, чтобы воспользоваться его секретами, по примеру китайских государей, увлекавшихся тщетными надеждами на чудотворную силу даосов»[11].
Итак, что хотел получить от общения с даосским проповедником Чингисхан? Очевидно: средства сохранения здоровья и продления жизни. Но не менее важным было для Чингисхана и другое: он стремился привлечь на свою сторону прославленного монаха, получить его совет, как управлять завоеванным Китаем, использовать его в повышении своего авторитета среди местного населения Китая.
Но что же помимо трепета перед «властелином вселенной» подвигнуло 72-летнего монаха совершить столь опасное и утомительное путешествие? Как считают некоторые исследователи, желание возвысить в глазах Чингисхана свою даосскую школу. Сам же Чан Чунь, размышляя об этом, писал: «…ныне, по первому зову Драконова двора, я иду, почему же? Я слышал, что Царь одарен от Неба мужеством и мудростью, превосходящею древность и нынешние времена; правота в нем помогает чудесному величию; китайцы и варвары покоряются ему; посему… я счел необходимым… представиться [Чингисхану][12].
Отличительной особенностью путевых заметок, которые вел один из учеников Чан Чуня, Ли Чжи-чан, является их скрупулезность, объективность, точность наблюдений и датировки всех этапов этого путешествия. Любознательный Ли Чжи-чан подметил и отразил в своих записках особенности быта и нравов народов тех стран, через которые пролегал путь Чан Чуня и его спутников. Но главное — он сумел показать, как высоко ценил Чингисхан даосского монаха, его философию жизни. «Божественный и бессмертный три раза объяснял мне средства к поддержанию жизни; я глубоко вложил его слова в сердце»[13],— сказал Чингисхан присутствовавшим во время одной из его бесед с монахом сподвижникам. В другой раз, собрав царевичей, князей и вельмож, Чингисхан сказал: «…я теперь еще более убедился, что он небесный человек… Небо внушило ему то, что он говорил мне. Вы, каждый, запишите то в своем сердце»[14]. В этой связи вполне закономерным явилось сделанное Чингисханом тогда же «святое повеление», согласно которому даосские монахи были «избавлены от всех больших и малых повинностей, оброков и податей..>[15].
Завершая обзор китайской части свидетельств современников о Чингисхане и его эпохе, подчеркнем еще раз очевидную ценность этих и многих других китайских источников по одному из интереснейших периодов мировой истории — периоду монгольских завоеваний XIII–XIV вв.
* * *
В Западной Европе устойчивый интерес к монголам и их завоевательской политике возник в начале XIII века, сразу же после первых достигших Европу сообщений о походах Чингисхана в сопредельные страны; а после походов Батыя на Русь и южные области Центральной Европы, когда страшная опасность порабощения кочевниками нависла над Европой, потребность в информации об этом «безвестном и чужом» народе: его нравах и обычаях, его армии и вооружении и, главное, «о замыслах татар» стала настоятельной.
На Восток, к монголам, были отправлены несколько экспедиций, которые под прикрытием католического миссионерства должны были установить отношения с монгольскими ханами, собрать важную военно-стратегическую информацию.
Сразу отметим, что достичь политических целей не удалось, зато европейцы благодаря католическим миссионерам, а затем и купцам значительно расширили свои исторические, географические, этнографические знания, прежде всего о монголах, а также о тех народах, чьи земли посетили отважные путешественники. Благодаря книгам, которые они написали по возвращении на родину, их имена вошли в мировую историю.
Большие заслуги в информировании европейцев о Монголии и монголах имеют предшественники Марко Поло — Джованни дель Плано Карпини (нач.1180 — не позднее 1252) и Гильом де рубрук (не ранее 1215 — ок. 1270), путевые заметки которых стали бесценными свидетельствами эпохи Чингисхана и его ближайших потомков.
Хотя Плано Карпини был направлен к монголам самим папой римским в качестве его полномочного представителя, а Гильом де Рубрук — Людовиком Святым, цели их путешествий были, по сути дела, одинаковыми. Их точно выразил в начале своего сочинения «Истории монгалов» Плано Карпини: «Когда отправлялись мы по поручению апостольского престола к татарам… мы не щадили себя самих… чтобы, узнав их истинные желание и намерение, иметь возможность открыть это христианам, дабы татары своим случайным и внезапным вторжением не застигли их врасплох, как это и случилось однажды по грехам людским…»[16].
Заголовки различных разделов сочинений этих авторов также красноречиво свидетельствуют о целях, которые они ставили перед собой. К примеру, в анонсе к восьмой главе сочинения Плано Карпини мы читаем: «Как надлежит встретить татар на войне, что они замышляют, об оружии и устройстве войск, как надлежит встретить их хитрости в бою, об укреплении крепостей и городов и что надлежит делать с пленными».
Наряду с подобной информацией книги этих путешественников изобилуют яркими картинами быта монголов и людей других национальностей, которые состояли у них на службе, материалами по истории, религии монголов. Особенно в этом преуспел Гильом де Рубрук. В частности, в своей книге «Путешествие в восточные страны» он первым из европейских путешественников подробно описал столицу монголов при первых ханах — город Каракорум.
Фрагменты этих замечательных, но редко издаваемых произведений, собранных в нашем своде, позволят широкому кругу читателей приобщиться к материалам, подробно повествующим о различных сторонах жизни Монгольской империи в эпоху правления Чингисхана и его ближайших потомков.
А. Мелёхин
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Сборник летописей. История монголов: сочинение Рашид ад-Дина. СПб., 1868. С. VI–VIII.
2. Петрушевский И. П. Рашид ад-Дин и его исторический труд в кн. Рашид ад-Дина «Сборник летописей». Т. 1. Кн. 1. М.: Научно-издат. центр «Ладомир», 2002. С. 24.
3. Петрушевский И. П. Там же. С. 24.
4. Петрушевский ИЛ. Там же. С. 25–26.
5. Сборник летописей. История монголов: сочинение Рашид ад-Дина. СПб., 1868. С. 45–46.
6. Старинное монгольское сказание о Чингисхане. Труды членов Русской духовной миссии в Пекине. Т. IV. С. 15.
7. Петрушевский И. П. Указ. соч. С. 27.
8. Абулъ-Гази. Родословное древо тюрков. Казань, 1906. С. VII).
9. История монголов. М.: ACT, Транзиткнига, 2005. С. 9.
10. Мункуев Н. Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах. М.: Наука, 1965. С. 130.
11. Арабески истории. Кн. 2: «Пустыня Тартары». М.: Ди-Дик, 1995. С. 280–281.
12. Там же, с. 335.
13. Там же, с. 330.
14. Там же, с. 331.
15. Там же, с. 357.
16. Джованни дель Плано Карпини. История монгалов; Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны; «Книга Марко Поло». М.: Мысль, 1997. С. 30.
I
ИЗ ТЮРКСКИХ ИСТОЧНИКОВ
________________________________________________________________________
Абуль-Гази
РОДОСЛОВНОЕ ДРЕВО ТЮРКОВ*
У Аланчи-хана было два сына, близнеца: старшему имя было Татар, младшему Монгол. Аланча-хан, когда состарился, разделил свои владения своим сыновьям. Оба брата провели жизнь свою в благополучии и счастье, не делая друг другу худого.
ТАТАР-ХАН И СЕМЬ ПРЕЕМНИКОВ,
ЦАРСТВОВАВШИХ ПОСЛЕ НЕГО
Татар-хан, процарствовав много лет, умер. Его сын, Бука-хан, занял место отца, царствовал много лет и умер. После него Илиндча-хан занял место отца и, несколько лет правив народом, скончался. Его сын Атли-хан, сделавшись после отца государем, несколько лет прожил в удовольствии и утехах, ушел вслед за отцом своим. Потом сын его Атсиз-хан, заместив отца, несколько лет провел в войнах с врагами и на охоте за зверями и ушел вслед за своим отцом. Потом сын его Орда-хан, сделавшись государем, в продолжение нескольких лет вино и кумыс пил, из китайской камки себе одежду кроил, и через глубокие воды смерти отправился вслед за отцом своим. После него воцарился его сын Байду-хан и несколько лет самодержавствовал.
С того времени, как Монгол и Татар были государями, до времени Байду, не было вражды между этими народами. Потомки
Монгол-хана царствовали в своем народе; потомки же Татар-хана царствовали в своем народе. Байду был нерассудительный, легкомысленный юноша: он вступил во вражду с преемниками Монгол-хановыми и начал делать набеги на их владения; но тогда пришла смерть, схватила его за ворот и увлекла вслед за отцом его.
После того заступил место отца Сююнуч-хан; при Сююнуч-хане между монгольскими и татарскими народами возгорелся огонь вражды столь сильный, что, если бы вылили на него воду реки Аму, он не погас бы. Монголы всегда оставались победителями.
ГЛАВА ВТОРАЯ
МОНГОЛ-ХАН И ЕГО ПРЕЕМНИКИ ДО ЧИНГИСХАНА
Корень слова «монгол» есть мунг-ул. Народ, уклоняясь от точного выговора, со временем стал произносить «монгол». Слово «мун», известное всем тюркам, значит «печальный»; ул значит «угрюмый», потому «монгол» значит: печальный, угрюмый. В этом племени девять человек были царями: первый из них Монгол-хан, последний Иль-хан…
Взаимная вражда монголов и татар. Иль-хан
Иль-хан был государем монгольского народа. Прежде мы говорили, что девятым ханом Татарским был Сююнуч-хан: Иль-хан и Сююнуч-хан были современники. Между ними происходили непрестанные битвы и грабительские набеги. Иль-хан оставался победителем, потому Сююнуч-хан, отправив посла, с большими подарками, к Киргизскому хану и обещав еще большие впоследствии, склонил его к союзу с собою.
Страны (владения. — А.М.) Татар были многолюдны; жителей в них было более, нежели во всех Монгольских поколениях*, но так как один род непрестанно с другим вел междоусобные битвы, то монголы их побеждали. В татарских землях не было ни одной, где бы не раздавался голос Монгола, куда не доставала бы рука его, потому все татарские уделы стонали от монгольских притеснений.
Сююнуч-хан, подружившись с Киргизским ханом, разослал по всем татарским землям послов с приказами, чтобы на помощь ему народ в такой-то день собрался на известном месте, дабы отомстить монголам за зло, ими сделанное. Жители означенных земель, собравшись в одно место, пошли на Монголов.
Монголы, собрав в одно место свои кибитки и имущество, окопали кибитки рвом*. Сююнуч-хан напал на них и, в продолжение десяти дней, вступал в бой с ними, но каждый день монголы одолевали. В один день ханы и беки, под начальством Сююнуч-хана, в потаенном месте составили общий совет и говорили: сколько мы ни ухитряемся против монголов, но дела наши идут худо. Потому на следующее утро они привели в исполнение следующую придуманную хитрость: войско их, как бы ослабленное битвами, обратилось в бегство, бросило тяжести и худшее имущество и стало удаляться; монголы, не зная, что их заманивают в засаду, пустились их преследовать и настигли их. Татары, увидавши монголов, поворотились, стали в боевой порядок, сразились, победили и совершенно истребили монголов.
Так как кибитки монголов были все собраны в одно место, то татары захватили их со всем богатством, так что ничего не было спасено: все взрослые из монгольских пленников были убиты мечом, а молодые сделаны рабами; каждый татарский воин взял по одному пленнику-монголу; из монголов на свободе не осталось почти никого, а оставшиеся в живых прислуживали татарам. И к какой земле принадлежал его господин, по оной и тот стал называться: одним словом, в мире не осталось ни одного монгола.
Переход Хияна и Нукуза в Эргунэ-кун
и основание там юрта
Когда Сююнуч истребил монголов, дети Иль-хана, которых было много, все погибли в битвах. У Иль-хана был младший сын по имени Хиян, в тот год он его женил; у младшего брата Иль-ханова был сын, по имена Нукуз, одних лет с Хияном, также в том году женился. Оба они попали в руки людей из одного татарского поселения. По прошествии десяти дней, ночью они оба со своими женами сели на коней и бежали оттуда. И приехали они в свой юрт. По прибытии они нашли в нем более, нежели четвертую часть разного скота. Советуясь между собою, они говорили: «Если мы войдем в сношение с местными жителями-татарами, то их отношение к нам, монголам, будет враждебным. Если мы, не выходя никуда, останемся в своем юрте, то нам нельзя будет ни с кем встретиться, ни на дороге, ни здесь в округе. Так не лучше ли нам отыскать место для стойбища в горах, куда никому нет дороги».
Итак, они, взявши свой скот, пошли в горы; среди горных утесов пробираясь по дороге, протоптанной горными баранами, поднялись на гору и стали на верхнем уступе ее. Осмотревшись хорошенько вокруг себя, они увидели, что туда не было другой дороги кроме той, по которой пришли они. Дорога эта была такова, что верблюд или конь с большим трудом мог проходить по ней и, при одном неверном шаге, мог пасть и разбиться. Посреди гор было обширное плато, где текли реки и ручьи, было много разных плодовых деревьев, разнообразные виды трав. Поселившись в этой земле, они воздали благодарение Богу. Зимою они питались мясом стад своих, весною пили молоко их, из кожи их делали одежду. Это место назвали они Эргунэ-кун. Эргунэ значит «горная цепь», а кун значит «острый».
У обоих сородичей было много детей и большое семейство; у Хияна было больше детей, у Нукуза меньше. Хиянов род называли Хиад; Нукузов род носил два имени: некоторых из них называли Нукуз, других — Дарлегин.
Хиян значит поток, который с силой стремится из горы вниз. Иль-ханов сын был человек сильный, быстрый, потому его назвали Хияном. Хиад есть множественное число слова Хиян.
Дети этих двух человек много лет жили в Эргунэ-кун. Как говорится, ладонь их расширилась, бока их раздались. Каждое семейство сделалось особым аймаком и носило имя своего родоначальника.
Более четырехсот лет они жили в Эргунэ-кун, стада скота их так размножились, что им стало тесно. Потому они, собравшись в одном месте, сели и советовались между собою. Тут они говорили: от отцов наших мы слышали, что вне Эргунэ-кун есть обширные земли и хорошие сельбища, которые прежде были нашими. Татары вместе с другими племенами, истребив наши роды, завладели нашими стойбищами. Слава Богу, в настоящее время Монголы не таковы, чтобы нам, боясь врагов, прятаться в горах. Поищем дорогу, которая выведет нас из этих гор, и откочуем отсюда. Те, кто захочет быть другом нашим, с тем и мы будем в ладу, а с врагами будем бороться. Все они, считая эти слова разумными, стали искать дорогу для выхода, но не находили ее.
Тут один кузнец сказал: в таком-то месте горы есть железная руда; эта гора выведет нас в долину, если в ней растопить эту руду. Они пошли, осмотрели место и согласились с разумным мнением кузнеца. На плечах наносили дров и угля и по всей ширине горы положили слой дров и слой угля, завалили ими вершину горы, и уступы боков ее, и скаты ее, и, сделав из кож семьдесят мехов, на семидесяти местах поставили их и стали сильно раздувать эти меха. Когда всемогуществом Божьим огонь возгорелся, гора расплавилась и растеклась, открылась дорога такая, что мог пройти и навьюченный верблюд. Несколько дней и ночей они спускались с гор. С тех пор у монголов вошло в обычай праздновать этот день и класть в огонь кусок железа и его раскаливать. Прежде хан, взяв клещами железо, кладет его на наковальню, ударяет по нему молотом, и потом князья его. Этот день почитают как день, в который они, монголы, вы-шедши из теснины, возвратились в юрт праотцовский.
В то время государем монголов был Бортэ чоно; из рода Хианова, из племени Горлос. Он во всей округе разослал послов с известием о выходе своем из Эргунэ-кун. Некоторые из соседей явились к нему доброжелательно, другие — с враждебными намерениями. Монголы с татарами сразу завраждовали. Оба эти народа, татары и монголы, составили ополчения и вступили в битву; Монголы, одержавши победу над татарами, взрослых из них истребили мечом, малолетних сделали рабами. Так, через четыреста пятьдесят лет монголы отомстили за кровь своих предков и стали жить в юрте прадедов.
II
ИЗ ПЕРСИДСКИХ ИСТОЧНИКОВ
________________________________________________________________________
Рашид ад-Айн.
СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ (ФРАГМЕНТЫ)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ПЕРВОЙ ЧАСТИ ПЕРВОГО ТОМА*
Описание тюркских племен, прозвание которых
в древние времена было монгол и от которых явилось множество племен, как имеет быть изложено ниже
Эти монгольские племена состоят из двух отделов: монгол-дарлегин и монгол-нирун…
Отдел первый
Те, которых называют монгол-дарлегин. Они суть колена и племена, родившиеся от остатков монгольского племени, Нукуза и Хиана, которые ушли из Эргунэ-кун. Они были прежде времени Добун мэргэна и Алан гоо.
Отдел второй
Те, которых называют Нирун. Они суть племена, которые явились от рода Алан гоо после кончины ее супруга Добун мэргэна. Алан гоо была из племени горлос, которое есть одна ветвь из монгол-дарлегин. Она, по мнению и изъяснению монголов, после кончины ее супруга забеременела от света и родила трех сыновей. Те, которые суть от рода тех сыновей, называются Нирун, что значит «чистые чресла». И из указания на эти чистые чресла явствует, что они (эти сыновья Алан гоо) родились от света. Эти племена, родившиеся от рода Алан гоо и ее сыновей, делятся следующим образом на три отдела.
Первый суть те, которые происходят из рода Алан гоо до шестого ее поколения, в котором был Хабул-хан. Все это собрание детей, внуков и рода их называют вообще Нирун; братьев Хабул-хана и род их также называют Нирун.
Второй. Хотя они суть Нируны, однако их называют Хиад. Они суть отделение, которое явилось от шестого поколения Алан гоо, т. е. от рода Хабул-хана.
Третий. Те, которых, хотя они из племени Нирун-Хиад и рода Алан гоо, и родились от ее потомка в шестом поколении по прямой линии Хабул-хана, называют Хиад-боржигин. И происхождение их есть таково, что они народились от внука Хабул-хана Есухэй-батора, отца Чингисхана.
Первый отдел четвертой главы
ОПИСАНИЕ ТЮРКСКО-МОНГОЛЬСКИХ ПЛЕМЕН,
КОТОРЫХ НАЗЫВАЮТ ДАРЛЕГИН И КОТОРЫЕ СУТЬ КОЛЕНА И ПЛЕМЕНА, РОЖДЕННЫЕ ОТ РОМ НУКУЗА И ХИАНА, ВЫШЕДШИХ ИЗ ЭРГУНЭ-КУН И БЫВШИЕ ПРЕЖДЕ ВРЕМЕНИ ДОБУН МЭРГЭНА И АЛАН ГОО
У этих племен юрт (места кочевий. — А.М.) и места проживания соединились вместе, и было определено, откуда докуда юрт каждого. Все юрты их простираются от страны Уйгур до пределов Китая и Джурджэ*, в стране, которую ныне называют Монголией… То племя, которое издревле называли Монголами, почти за 2000 лет до этого враждовало с другими тюркскими племенами. Эти племена победили монголов и так их избили, что никого не осталось от них, кроме двух мужчин и двух женщин. Те два семейства, опасаясь врага, ушли в труднодоступное место, окруженное горами и лесом…
А имена тех двух мужчин были Нукуз и Хиян. Они и потомки их остались там на долгие годы и посредством соединения и довольства размножились; каждая ветвь их стала определена и известна под каким-нибудь именем и стала родом… Ныне у монгольских племен так утверждено, что те, которые явились от этих ветвей, имеют между собой отношения родства и они суть Монголы Дарлегины…
Когда они среди тех гор и леса стали многочисленной толпой, просторная долина стала для них тесна. Посовещавшись, они решили, как выйти из этой горной цитадели. Они нашли в тех горах место, где был железный рудник, в котором постоянно расплавляли железо; сообща они набрали из лесу множество дров и угля, убили семьдесят голов лошадей и быков, содрали с них шкуру и сделали кузнечные меха. Положив все дрова и уголь у подножия той горы, стали раздувать под ними огонь всеми семьюдесятью мехами одновременно до тех пор, пока тот горный косогор не расплавился и за ним не показался выход в широкую долину. Всем миром они откочевали из этой горной цитадели на простор степей. Говорят, что те меха раздувала коренная ветвь, относящаяся к Хияну, а вместе с ними раздували меха те племена, которые пошли от Нукуза, в том числе Урианхид, которое входит в число их ветвей…
Племя Урианхид
Это племя ответвилось от рода упомянутых Хияна и Нукуза… Урианхиды претендуют на то, что они были в числе тех племен, которые раздували меха в Эргунэ-куне…
Из этого племени урианхидов в век Чингисхана из старших военачальников был Зэлмэ-Оха; значение «Оха» есть «хищный, промышляющий на дорогах, храбрый». Так как он имел эти свойства, то и был прозван сим именем. В тот век он был из числа командиров гвардейского караула (хишигтэна. — А.М.). Не более двух-трех человек были старше его по званию…*
Субэгэдэй-батор* также был из этого племени…
В век Чингисхана из племени лесных урианхидов был командир тысячи по имени Удачи. После смерти Чингисхана дети этого тысяцкого с тысячью своей в местности, которую называют Бурхан халдун, охраняют священную запретную рощу, где покоятся останки Чингисхана…
Рассказывают, что Чингисхан однажды прибыл в это место; на том поле росло чрезвычайно зеленое дерево, зелень и свежесть которого ему крайне понравились. Он просидел час под этим деревом, отдыхая душой и наслаждаясь. Под впечатлением этого он дал наказ своим нукерам и приближенным: «Пусть это место будет моим последним пристанищем!»
После того, как Чингисхан скончался, как и было им завещано, в том месте, под тем самым деревом воздвигли его большой шатер*. Говорят, что в том же году то поле от множества выросших деревьев превратилось в дремучий лес, и теперь никто не знает, под каким деревом покоится Чингисхан.
Племя Хонгирад
Это племя есть также из рода тех двух человек, которые пошли в Эргунэ-кун. Рассказывают, что племя хонгирад, не сговорившись с другими, первым спешно вышло из Эргунэ-кун, при этом повергнув под ноги очаги других племен. Монголы твердо уверены в том, что боль в ногах у хонгирадов, которая их частенько мучит, следствие того их поступка, за который многие другие монгольские племена на хонгирадов осерчали и стали их супротивниками…
Стойбища хонгирадов располагались в пределах стены Ут-кух*, построенной, наподобие стены Александра, между территорией Хитая и Монголии…
В век Чингисхана из числа старших командиров был один из племени хонгирад по имени Терке-иль; он был главою их войска своего колена, покорился Чингисхану и присоединился к нему. Чингисхан решил с ним породниться и дал ему свою дочь, на что надменный хонгирад сказал: «Дочь твоя похожа не то на лягушку, не то на черепаху. На что она мне?!» Из-за этого Чингисхан рассердился и казнил его.
Из хонгирадов было и другое колено: предводитель и глава их Дай-нойон (Дай сэцэн. — А.М.). Он имел двух сыновей: Алчи-нойона и Хуку-нойона и дочь Бортэ. Чингисхан в ранней молодости сватал ее, но Дай-нойон препятствовал этому*. Так как Алчи-нойон дружил с Чингисханом, он приложил все усилия, чтобы сестру отдали в жены Чингисхану… Дай-нойон имел брата по имени Дархан, у которого было четыре сына: Хада, Бубур, Тэкудар и Джуйгур. Большинство из них и их потомков брали в жены девушек из рода Чингисхана, а в его род отдавали своих. Степень их уважения была такова, что они (зятья из племени Хонгирад. — А.М.) сидели выше сыновей Чингисхана* и все были командирами подразделений левого крыла…
В век Чингисхана был почтенный военачальник по имени Дарги-хургэн (зять Дарги. — А.М.). У него был сын Шинку-хургэн. Чингисхан отделил четыре тысячи человек из других племен хонгирадских и пожаловал в управление Шинку-хургэну*, а также отдал ему в жены свою дочь Тумалун и послал его в страну Тумэдов…
Был в век Чингисхана и другой командир воинского подразделения по имени Тохучар, который был на службе у Чингисхана. В то время, когда Чингисхан напал на Хитай, дабы обезопасить себя от нападения с тыла племен хэрэйдов, найманов, которые им были покорены, Тохучар с двумя тысячами воинов был оставлен в тылу в охранении.
Племя Уряуд
От этого племени уряуд отделились три ветви: Хонхотан, Арулад и Уряуд-килинкут (хэлэнгуд. — А.М.). Эти имена первоначально были именами трех братьев; от каждого брата пошла одна ветвь, образовался род, а затем — племя, названное именем того человека, от которого оно произошло.
Первый сын Хонхотан. Значение этого слова «большеносый»; он был таков и по этой причине получил сие имя…
В век Чингисхана Мэнлиг-эцэг (отец Мэнлиг. — А.М.) был из рода Хонхотан… Непременно в обстоятельствах трудных и спокойных, страшных и обнадеживающих он был заодно с Чингисханом. Чингисхан дал ему мать свою Огэлун*, и Мэнлиг-эцэг сидел выше всех нукеров подле Чингисхана, с правой руки.
У Мэнлиг-эцэга был сын по имени Хухучу, которого монголы называли Тэв тэнгэр. Обычай у Тэв тэнгэра был такой, что он объявлял о скрытых тайнах и предсказывал будущее. Он говорил, что посещает Небо, где выслушивает повеления Бога. К Чингисхану он был допущен всегда. Тэв тэнгэр сказал ему: «Бог повелел, чтобы ты был государем Вселенной!» Тэв тэнгэр дал ему и прозвание Чингисхан, сказав при этом: «По повелению Божьему имя твое таково и будет!»
По-монгольски «чин» означает «твердый», а Чингис — множественное от него. Дело в том, что в то время кара-киданьский государь назывался Гур-ханом; «гур» также означает «твердый»… В монгольском языке Чингис имеет такое же значение, однако в виде гиперболы в этом случае оно поставлено во множественном числе, и значение этого слова такое же, как в персидском «шахиншах» — царь царей…
Второй сын Арулад. Это слово означает то, что сей человек нежен с отцом и матерью… В век Чингисхана из этого племени был Борчу-нойон… С самого детства он сопутствовал Чингисхану, никогда не выступал супротив него, оказывал похвальные услуги и сидел по правую руку, выше всех других нукеров… В то время, когда Чингисхан взошел на ханский престол, он дал всем нукерам ярлыки, но Борчу и Борохул-нойону не дал. Тогда они преклонили колени и били челом: «Почему нам не соблаговолил ты, Чингисхан, дать ярлык?» И ответил им Владыка: «Заслуги и степень ваши превыше того, чтобы дать вам какой-нибудь определенный ярлык»… И еще Чингисхан сказал относительно Борчу-нойона: «Степень его ниже ханов, но выше всех нукеров моих, не говоря о простолюдинах!»
Третий сын Уряуд-килинкут (хэлэнгуд). По той причине, что он был кос, его прозвали этим именем. Ветви и племена килинкут (хэлэнгуд) многочисленны, и все произошли от его рода. Поскольку Чингисхан сделал Бадая и Хишилига дарханами, их стали называть килинкут-дарханы. Хотя они из племени килинкут, однако прозвание «дархан» стало именем и знаменем того племени.
Племя Уйгиин (Хугиин)
В век Чингисхана из этого племени в число старших военачальников входил только Борохул-нойон*. Сначала он был при Чингисхане букаулом* и стольником (кравчий. — А.М.). Затем получил повышение и стал одним из командиров хишигтэна и после того старшим командиром правого крыла, подчинявшимся только Борчу.
Чингисхан почитал и уважил их обоих до такой степени, что сказал: «Что бы ни случилось, только бы не умер Борчу! Что бы ни произошло, только бы не погиб Борохул!»
Второй отдел четвертой главы
ОПИСАНИЕ ТЮРКСКИХ ПЛЕМЕН, КОТОРЫХ НАЗЫВАЮТ НИРУН
Эти племена произошли от возобновленного рода Алан гоо и относятся к монгольским племенам. Алан гоо была из племени горлос, которое является ветвью Монгол-Дарлегин. Ее соплеменники утверждают, что Алан-гоо забеременела без мужа, от луча света, и родила трех сыновей. Тех, кто происходит от рода и потомства этих трех сыновей, называют Нирун…
Эти племена, происходившие от Алан гоо и этих трех сыновей, составляют три отделения.
Первое отделение — племена, которые произошли от рода Алан гоо до Хабул-хана, ее потомка в шестом колене, а также братьев Хабул-хана, детей и потомков, — всех называют Нирун.
Племя Хатагин
Это племя из Нирунов; они ответвились от старшего сына Алан гоо, которого звали Бугу хатаги. Во время Чингисхана это племя выступало против него… В век Чингисхана их предводитель и воевода Агуджу-батор выступил против Чингисхана на стороне Буйруг-хана найманского.
Племя Салжуд
Это племя ответвилось от среднего сына Алан гоо, которого звали Бугуту салжи… По той причине, что во время Чингисхана они много враждовали с ним, множество из них было убито. В тот век был из этого племени достойный муж по имени Самукэ. Хотя он не был начальником войска, однако Чингисхан несколько раз давал ему войско и посылал по самым важным делам. Из числа их одно такое: один из старших вождей Алтан-хана вместе с войском отпал от него и выразил желание присоединиться к Чингисхану. Самукэ было приказано пойти и привести того вождя вместе с войском на службу. Самукэ пошел вместе с войском и выполнил приказ. После того вместе с теми китайскими войсками, которые также покорились, они осадили город Жунду*, взяли его, овладели имуществом, казною и князьями Алтан-хана, которые там находились. Впоследствии Чингисхан неоднократно посылал Самукэ по самым важным делам…
Когда умер отец Чингисхана, он был еще ребенком. Два его родственника, которые были приближенными отца, вскоре покинули Чингисхана. Однако затем несколько племен из Монголов-Дарлегинов покорились и присоединились к нему. Посоветовавшись с Жамухой сэцэном, Чингисхан отправил к племенам хатагин и салжуд посла. В то время в сношениях между племенами они изъяснялись порой трудным для понимания, афористичным, рифмованным слогом. Отправленное Чингисханом послание было именно из этого рода. Выслушав посла, хатагинцы и салжуды не уразумели смысла сего послания. Среди них был некий юноша, который сказал: «Смысл этого послания гаков: есть много племен, таких как хонгирад, татар и прочие дарлегины, которые не имеют с нами никакой родственной связи, но теперь сдружились с нами и стали заодно. Поскольку мы — родственники, братья по крови, давайте объединимся и подружимся!»
Но те племена не согласились; зачерпнув половником накипь из котла, они выплеснули ее в лицо послу и, презрительно насмехаясь, отправили его восвояси. По этой причине вражда и ненависть усилились, война и раздор между ними стали постоянные, и много раз они бились друг с другом. В конце концов Чингисхан победил их и уничтожил бесчисленное множество. И хотя до этого их было много, теперь осталось мало. Будучи родственниками Чингисхана, все они ему подчинились и стали вассалами.
Племя Тайчуд
В летописи «Алтай дэвтэр» («Золотая книга». — А.М.), которая всегда хранилась в ханской сокровищнице под присмотром вельмож, критически исследовано и ясно и определенно написано, что тайчуды появились от Чарахай Линху, сына Хайду-хана… Чарахай Лин-гун есть китайское имя и прозвание; значение «лин-гун» — старший князь. Так как монголы не знают слов «лин-гун», они произносят «линху». В то время, когда Бай шинхора не стало, Чарахай Линху взял в жены вдову старшего брата, которая была матерью Тумбинай сэцэна. От нее он имел двух сыновей: Гэнду чоно и Улугчин чоно. От собственной жены у него родился сын по имени Соргодулу чоно, который стал его преемником и прославился. Этот сын кочевал совместно с родственником Тумбинай сэцэном. Преемником Соргодулу чоно был Амбагай-хан, который был родственником Хабул-хана. Наследовал Амбагай-хану его сын Хадан тайши, который был в родстве с Бартан-батором. В то время все родственники жили в согласии друг с другом.
Так как племя татар подчинялось хитайскому Алтан-хану, они внезапно захватили Амбагай-хана и отправили его к хитайскому Алтан-хану, чтобы тот казнил его, пригвоздив к деревянному ослу. Сын Хабул-хана, Хутула-хан, мстя за родича, пошел войной на Алтан-хана и перебил множество воинов хитайских.
После того во время Есухэй-батора тайчудские племена умножились от детей, братьев и двоюродных братьев, которые народились. Во времена Чингисхана они начали распрю и раздор. Однако потомки Гэнду чоно и Улугчин чоно взяли сторону Чингисхана*. Среди детей и внуков Амбагай-хана и Хадан тайши, которые во время Чингисхана были известны как вожди и предводители племени тайчудов и выступили против него, назовем следующих:
Буда (Тодойн Хирту. — А.М.) был сыном Хадан тайши*…
Адал-хан был из рода Амбагай-хана, жил во времена Есухэй-батора и не оказывал ему сопротивления. Во времена Чингисхана жил его сын Таргудай Хирилтуг. «Хирилтуг» обозначает «скупой» и «завистливый». Так как он имел эти свойства, то так его и прозвали. Он положил начало раздору с Есухэй-батором, а с Чингисханом постоянно враждовал и воевал…
В союз с тайчудами против Чингисхана вступали как племена из Нирунов, так и некоторые другие племена: часть племен Уру-гуд и Мангуд под водительством Одота и Бодота, часть племени Джуръят под водительством Улуг-батора… в разное время заодно с тайчудами были, затем снова отходили от них Жамуха, а также племена Ихирэс, Нутакин (ноёхан. — А.М.), Горлос, Барин, Хатагин и Салжуд.
Племя Ноёхан, Уругуд и Мангуд
Из девяти сыновей Тумэна-хана (Мэнэн Тудуна. — А.М.) старшего звали Чаксу (Хачи Хулуг. — А.М.); от его детей происходят три ветви: одну называют племя Ноёхан, другую — племя Уругуд, третью — племя Мангуд*.
Племена Ноёхан и Уругуд во времена Чингисхана были заодно с племенем Тайчуд и враждовали с Чингисханом. В век Чингисхана главами племени Уругуд были Одот и Бодот, которые относились к числу противников Чингисхана. Из почтенных командиров на службе у Чингисхана был Джида-нойон (Журчидэй. — А.М.).
Племя Мангуд так же, как и племя Уругуд, в большинстве своем было на стороне тайчудов. Только один Хуилдар сэцэн присоединился к Чингисхану с домочадцами и сторонниками своими. Он служил Чингисхану верой и правдой, и Чингисхан называл его андой-побратимом…
Когда Чингисхан окончательно покорил племена Тайчуд, Уругуд и Мангуд, он повелел большую их часть уничтожить, а всех остальных отдал Джида-нойону (Журчидэю)…
Племя Джуръят
Это племя происходит от седьмого сына Тумэна-хана (Мэнэн Тудуна. — А.М.) по имени Дурбаян; это племя также называют Джаджирад*. Во времена Чингисхана это племя неоднократно противостояло Чингисхану, затем опять покорялось и снова переходило на сторону врага. Из числа общеизвестных предводителей этого племени в то время был Жамуха сэцэн. Его называли сэцэном потому, что он был чрезвычайно умен и хитер. Чингисхан называл его побратимом, однако Жамуха, желая захватить улус Чингисхана, постоянно употреблял в отношении его вероломство, интригу и уловки… В конце концов Жамуху схватили его собственные нукеры и передали воинам Чингисхана… Так как Чингисхан называл Жамуху побратимом, то не захотел его убить, а подарил его с нукерами и семейством своему двоюродному брату Элджидэй-нойону, которого любил. Через несколько дней Элджидэй умертвил Жамуху. Рассказывают, что Элджидэй приказал отделить его члены один от другого. На что Жамуха сказал: «Право на вашей стороне. Прежде я надеялся, что получу помощь Неба и точно так же разделаюсь с вами. Поскольку Небо благоволило к вам, так рубите же меня поскорее на части!» Он торопил своих палачей, показывая им свои суставы. И, ничуть не труся, лишь приговаривал: «Режьте здесь!»…
Племя Исут (Бэсуд)
Эта ветвь явилась от девятого сына Тумэна-хана (Мэнэн Тудуна. — А.М.), которого звали Джонтай. Сначала это племя враждовало с Чингисханом, но затем некоторые из них ему покорились и верно служили. Из знаменитостей этого племени в эпоху Чингисхана был один Зэв. В то время, когда это племя противилось Чингисхану, он победил их и захватил все имущество. Некоторым бэсудам удалось скрыться; в их числе был и Зэв.
Однажды, когда Чингисхан охотился, Зэв оказался внутри охотничьей цепи. Чингисхан признал его и хотел с ним сразиться, но Борчу-ноён сказал: «Я сам сражусь с ним!» Он попросил у Чингисхана беломордого коня, тот выполнил просьбу Борчу. Тогда Борчу вскочил на коня и выехал на поединок. Борчу выстрелил из лука в Зэва, но промахнулся. Затем пустил стрелу Зэв и поразил насмерть беломордого скакуна Борчу, после чего ускакал прочь. Окончательно выбившийся из сил и лишенный какой-либо поддержки, Зэв через некоторое время явился к Чингисхану и покорился. Зная его храбрость, Чингисхан поставил его командовать десятком своих воинов; а вскоре за его заслуги сделал его командиром сотни, а затем тысячи и, наконец, тумэна…
Когда Зэв поразил стрелой ту беломордую лошадь под Борчу, а затем явился с покорной, головой он преклонил колено и сказал: «Я знаю, что виноват в убийстве беломордого коня, но, если Чингисхан соблаговолит меня простить, я приведу ему на службу множество таких коней». По возвращении из похода против сына Таян-хана найманского, Хучулуга, Зэв привел из тех пределов и кланялся Чингисхану тысячей таких коней.
В то время, когда Чингисхан был в области Балха и Талекана*, он отправил Зэва вместе с Субэгэдэем и Бурком из племени Жалайр в те пределы… Пройдя эти области, они захватили и разграбили некоторые города Персидского Ирака; оттуда пошли в область Грузии и Тифлис. Грузины собрали большое войско и были готовы сразиться. Монголы использовали свою обычную военную хитрость: якобы отступая, заманили грузин в засаду и там разбили… Оттуда они удалились и пошли в страну Русскую. Повсеместно они убивали и грабили. С Чингисханом было условлено, что они закончат этот поход в течение трех лет, на самом же деле им удалось закончить дела за два с половиной года…
ГЛАВА ВТОРАЯ
ОПИСАНИЕ ТЮРКСКИХ ПЛЕМЕН, КОТОРЫХ НЫНЕ НАЗЫВАЮТ МОНГОЛАМИ, НО В ДРЕВНИЕ ВРЕМЕНА КАЖДОЕ ИЗ ЭТИХ ПЛЕМЕН ИМЕЛО ОТДЕЛЬНОЕ НАЗВАНИЕ И СВОЕГО ПРЕДВОДИТЕЛЯ
Племя Жалайр
Одним из жилищ их были места у реки Онон. Рассказывают, что в древние времена (начало XI века. — А.М.) китайское войско произвело в том месте такое избиение здешних жалайров, что лишь малая часть их смогла бежать. Когда жалайры спасались бегством, они убили супругу Мэнэн Тудуна, Мунулун. Другие жалайрские роды спрашивали их: «Зачем вы решились на такое дурное, постыдное дело?» И по этой причине некоторых из них предали смерти, а иные стали вассалами Хайду-хана… переходили в наследство от предка к предку Чингисхана, почему это племя и считается его исконным вассалом…
Во времена Чингисхана из всех племен жалайрских (всего их насчитывается десять. — А.М.) самым известным и старшим по званию был Мухали гуй ван из жалайров-джаитов. Он командовал всеми войсками левого крыла. Дети его также носят титул «гуй ван», что в переводе с китайского означает «великий хан». В то время, когда Чингисхан оставил его с войском в местности, называемой Хараун жидун*, китайцы дали ему такое прозвание…
Рассказывают, что, когда мэргэды, улучив момент, разграбили стойбище Чингисхана, они отправили его жену Бортэ, беременную Жочи, к Ван-хану, с которым в то время у мэргэдов был мир*. Так как у него (Ван-хана. — А.М.) была старинная дружба с отцом Чингисхана, его самого он называл сыном, Ван-хан содержал Бортэ как невестку и смотрел на нее оком целомудрия и заступничества. Когда его нукеры советовали ему взять ее себе в жены, он отвечал: «Она — моя невестка. Нельзя смотреть на нее взором вероломства».
Когда Чингисхан получил известие об этом, он послал Сабу (из племени Жалайр. — А.М.) за своей супругой. Ван-хан, оказав ему почтение и исполнение долга, передал ему супругу Чингисхана. После этого Саба вместе с Бортэ отправились к Чингисхану. Дорогой родился Жочи. Так как дорога была опасна, они не могли останавливаться, чтобы сделать настоящую колыбель. Тогда Саба из небольшого запаса муки сделал мягкое тесто, завернул в него дитя, взял в свой подол и бережно нес, чтобы не сделать больно его членам. По причине того, что ребенок неожиданно появился на свет, его назвали Жочи*.
Племя Татар
Имя их издревле было известно в мире; от них ответвились многочисленные ветви. Все это племя составляло семьдесят тысяч кибиток (семей). Места их кочевий и стойбищ были распределены по племенам и ветвям и располагались вблизи границ Хитая. Основным местом обитания татарских племен была местность вблизи озера Буйр-нур. Большую часть времени татары повиновались и платили дань хитайским императорам. В то же время некоторые из них восставали, поднимали бунты, но хитайские императоры направляли против них войска и приводили их в повиновение.
Также и между собой татары враждовали и ссорились, постоянно воевали друг с другом. Они прославились братоубийством: из-за несговорчивости и своего невежества они чуть что пускали в ход ножи и сабли… В ту пору у них не было Ясы, которая ныне существует у монголов. Ненависть, злость и зависть преобладали в их природе. Но если бы у них было взаимное единодушие и не было бы раздоров и вражды, то другие племена из хитайцев и прочих и вообще никто не смог бы противостоять им по причине их многочисленности. И тем не менее при той вражде и раздорах, которые царили между ними, татары уже в глубокой древности большую часть времени господствовали над племенами (монгольскими), были могущественны и почтенны. Из-за этого их величия и почтения другие тюркские роды при всем различии их разрядов и названий стали известны под их именем и все назывались татарами. И те различные роды полагали свое величие и достоинство в том, что относили себя к ним (татарам. — А.М.) и стали известны под их именем, подобно тому, как в нынешнее время по причине благоденствия Чингисхана и рода его — так как они суть монголы — другие тюркские племена, такие, как жалайры, татары, ойрады, онгуды, хэрэйды, найманы, тангуды и прочие, у каждого из которых было определенное имя и собственное прозвание, ныне все называют себя монголами, для придания себе славы… Прежде же по причине силы и могущества татар было нечто подобное; и по этой причине по сей день в стране Хитай, Инду стан, в Чине и Мачине*, в стране киргизов, келар и башкир, в Дешт-и Кипчаке*, в северных от него районах, у арабских племен, в Сирии, Египте, Магрибе (Марокко) все тюркские племена называют себя татарами…
Хотя между татарскими племенами были постоянные раздоры, стычки, грабежи, однако на случай войны между ними и монгольскими племенами татары объединялись и были всегда заодно. Татары и монголы враждовали с давних времен: во времена Хабул-хана, который был ханом монгольской общины*, из рода которого происходила большая часть племени Хиад, а монгольские племена Нирун суть его двоюродные братья, а другие ветви монголов, каждая из которых еще до него была известна под своим названием, все были его дядья и деды, его друзьями и сторонниками, а в несчастьях и происшествиях становились помощниками и защитниками его, — в то время заболел Сайн Тегин, брат Хуаху, супруги Хабул-хана, которая была родом из племени Хонгирад. Для его лечения пригласили шамана-татарина по имени Будуя Джиркыль. Шаман явился и совершил камлание. Сайн Тегин вскоре умер. Монголы обвинили во всем шамана; они избили его и после этого прогнали восвояси. На том родственники Сайн Тегина не успокоились: они пошли и убили шамана. По этой причине между ними и татарами возникла вражда. А поскольку сыновьям Хабул-хана пришлось по-свойски и по дружбе помогать родственникам Сайн Тегина, они также рассорились с татарами, стали враждовать и воевать с ними. При любом удобном случае они убивали и грабили друг друга. Эти вражда и войны продолжались много лет.
И вот однажды, воспользовавшись случаем, татары схватили Амбагай-хана, который был одним из предводителей тайчудов…* Так как татары, подчинявшиеся Алтан-хану, знали, что Алтан-хан хитайский осерчал на Хабул-хана за то, что он убил его послов и слуг*, и что Алтан-хан питал ненависть к Амбагай-хану и другим монгольским племенам, которые были в родстве и заодно с Ха-бул-ханом, они отправили Амбагай-хана к Алтан-Хану, который пригвоздил его к деревянному ослу… Одному из слуг Амбагай-хана по имени Булагчи Алтан-хан повелел сообщить монголам эту дурную весть. После этого Хутула-хан выступил с монгольским войском на войну против хитайского императора и разграбил его страну*.
В другой раз татарские племена, улучив момент, схватили Охин Бархага, старшего сына Хабул-хана и предка племен Хиад, и отправили к Алтан-хану, чтобы и его также умертвить, пригвоздив к деревянному ослу. По этой причине ненависть и вражда монгольских племен к хитайскому императору и татарским племенам увеличилась, и до времени Чингисхана они непрерывно воевали друг с другом, с обеих сторон осуществлялись опустошительные набеги, грабежи и убийства…
Из числа татарских мальчиков, которые стали во время Чингисхана почтенными нойонами и которых воспитали Чингисхан и жены его, был некто Хутуг-нойон, которого также называли Шигихутуг. События, связанные с ним, таковы: когда разоряли племя татарское, Чингисхан не имел детей, а у его старшей супруги Бортэ было желание родить ребенка. Чингисхан случайно увидел на дороге [оставленного родителями] мальчика; он поднял его и отправил к жене Бортэ со словами: «Поскольку ты желаешь иметь ребенка, сохрани и воспитай этого мальчика, как своего собственного сына!» Бортэ воспитала мальчика в семейном кругу, как родного, в любви и заботе. Когда он вырос, его нарекли Шигихутугом, а также называли Хутуг-нойон. Чингисхана он называл эцэг, т. е. отец, а Бортэ — тэргуун эх (старшая мать. — A.M.)…
[Как Верховный судья], он (Шигихутуг. — A.M.) судил всех по справедливости…* Он часто повторял: «Не должно считать признанием в содеянном показания подозреваемого, данные им в состоянии страха и испуга». Он также говорил [подозреваемым]: «Не бойся и говори правду!»
От судей нам известно, что с тех пор и поныне в самой Монголии и в подчиненных монголам странах в судебных дознаниях и процессах полагаются на установленные им нормы и правила.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ОПИСАНИЕ ТЮРКСКИХ ПЛЕМЕН, У КАЖДОГО ИЗ КОТОРЫХ БЫЛ СВОЙ ВОЖДЬ И ПРЕДВОДИТЕЛЬ, НО У КОТОРЫХ НЕ БЫЛО РОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ И ТЕСНЫХ СВЯЗЕЙ КАК С УПОМЯНУТЫМИ В ПРЕДЫДУЩЕЙ ГЛАВЕ ТЮРКСКИМИ ПЛЕМЕНАМИ, ТАК И С МОНГОЛЬСКИМИ ПЛЕМЕНАМИ, ХОТЯ ПО ТИПУ И ЯЗЫКУ ОНИ БЫЛИ С НИМИ БЛИЗКИ
Племя Хэрэйд
У них были уважаемые ханы из своих племен. В то время и в тех пределах они имели силы и могущества больше, чем другие племена.
Ими было воспринято Слово Иисуса — мир ему! — и они приняли его веру*.
Они представляют собой род монголов; обитают в монгольских землях, по рекам Онон и Керулен, [на юге их земли] примыкают к хитайским. Хэрэйды враждовали с различными племенами, особенно с найманами. Во времена Есухэй-батора и Чингисхана их предводителем был Ван-хан. Они имели дружеские отношения; [Есухэй-батор и Чингисхан] не раз оказывали Ван-хану помощь. [Во времена Чингисхана] дружба уступила место вражде, они воевали друг с другом. В конце концов побежденные хэрэйды стали пленниками и вассалами Чингисхана…
Эти хэрэйды имеют много племен и колен; [во времена Чингисхана] все они повиновались Ван-хану. Рассказывают, что в древние времена был один хан, имевший восемь сыновей, на вид смуглых. По этой причине их прозвали хэрэйдами. В дальнейшем со временем каждый из потомков тех сыновей получил особое имя и прозвище. До последнего времени собственно хэрэйдами называют одну [племенную] ветвь, которую возглавлял предводитель. Остальные сыновья стали вассалами того брата, который был предводителем.
Дед Ван-хана именовался Маркуз, а еще его называли Маркуз Буйруг-хан… У этого Маркуза было два сына: Хурчахус Буйруг и Гур-хан. Гур-ханы, которые были государями в Мавераннахре и Туркестане, суть из кара-киданей. А этот Гур-хан был сыном Маркуза, предводителя хэрэйдов. Это надо иметь в виду, чтобы не перепутать их. Сыном Хурчахус Буйруга был Торил, которому хитайский государь пожаловал титул Ван-хан, т. е. «государь страны». Других сыновей Хурчахус Буйруга звали: Эрхэ хар, Бай-Тимур-тайша, Буга-Тимур и Илха-Селенгун. Илха — имя, Селенгун означает «сын господина». [Имя еще одного сына] прежде было Керайдай. Когда его захватили тангуды и оценили его как человека смышленого, они прозвали его Жаха хамбу, т. е. достопочтенный князь страны.
Когда не стало их отца, Ван-хана, которого [в то время] называли Торилом, отправили на границы земель хэрэйдских, чтобы управлять ими. Другие сыновья — Бай-Тимур-тайша и Буга-Тимур заняли место отца. Ван-хан пришел и, убив этих братьев, занял отцовский престол. Эрхэ хар бежал и укрылся у найманов, которые оказали ему помощь: изгнали Ван-хана и вернули бразды правления в хэрэйдском улусе Эрхэ хару.
Отец Чингисхана в очередной раз помог Ван-хану обратить в бегство Эрхэ хара и вернуть себе ханский престол. Затем пришел дядя Ван-хана, Гур-хан, и снова изгнал Ван-хана и захватил его престол. На этот раз на помощь Ван-хану пришел Чингисхан, который изгнал Гур-хана и вернул ханство Ван-хану. После этого хэрэйдский улус окончательно закрепился за Ван-ханом.
Жаха хамбу всегда был заодно с братом своим Ван-ханом… Жаха хамбу имел четыре дочери. Одну взял Чингисхан для себя; ее имя Ибага бэхи. Другую для старшего сына, Жочи-хана; ее имя — Биктуймиш-фуджин. И еще одну взял для меньшего сына Толуя; имя ее Сорхагтани бэхи. Она была матерью четырех сыновей Толуя: Мунх-хана, Хубилай-хана, Хулагу-хана и Ариг-Буха. И еще одну дочь Жаха хамбу Чингисхан отдал за сына онгудского вождя…
У Ван-хана был нойон по имени Угутимур. В то время, когда у Чингисхана была дружба с Ван-ханом и между ними были отношения отца и сына, когда Чингисхан сидел пред Ван-ханом, как названый сын, упомянутый нойон садился выше Чингисхана. Угутимур знал всякое дело и каждое слово, бывшее между Ван-ханом и Чингисханом. Он и сам дружил с Чингисханом. Когда Чингисхан победил и низложил Ван-хана, его сына Сэнгума и его вельмож, а те, которые не были убиты, повиновались ему, этот Угутимур-нойон, опираясь на старую дружбу и полагаясь на прежнее согласие, пришел на службу к Чингисхану; тот почтил и уважил Угутимура. Все старые и молодые внимали словам его.
Угутимур имел много жен; одну из них он чрезвычайно любил. Однажды до него дошла молва, будто [бежавший сын Ван-хана] Сэнгум опять усилился в районе страны кыргызов. Будучи приверженцем Сэнгума, Угутимур оставил Чингисхана, свое жилище и домочадцев и бросился на его поиски. Он долгое время блуждал, не зная пути-дороги, и так и не нашел Сэнгума. Поскольку Угутимур бежал и оставил семью на произвол судьбы, Чингисхан отдал его любимую жену [верному сподвижнику] То лун чэрби из племени хонхотан. Толун чэрби также имел много жен, но, взяв ее, он оставил других и находил счастье с ней.
Через какое-то время, не найдя Сэнгума и не имея средств к существованию, Угутимур вернулся к Чингисхану на службу Так как старые заслуги его были незыблемы и он был слишком стар, Чингисхан милостиво предал забвению его вину и изволил сказать: «Разве есть такая вина, которую нельзя было бы простить такому старцу?!»
Тогда Угутимур, преклонив колено, молвил: «Ты даровал мне прощение. И если ты соблаговолишь вернуть мне мою любимую жену, я буду премного благодарен милости твоей!»
Чингисхан спросил Толун чэрби: «Что ты на это скажешь? Отдашь ли обратно Угутимуру его жену или нет?»
И молвил тогда Толун чэрби в ответ: «Хоть и я люблю [эту женщину], но как я могу ослушаться приказа твоего!». И он вернул Угутимуру его любимую жену.
И спросил тогда Чингисхан у той женщины: «У каждого из этих нойонов есть по несколько жен. Так почему же, беря тебя в жены, они любят тебя более остальных?»
И отвечала эта женщина Чингисхану: «Телосложение у всех женщин почти что одинаковое. Так как муж — могущественный повелитель, а жена — покорная служанка, она должна делать все, что доставляет мужу удовольствие, не перечить ему, угадывать его сокровенные желания, содержать и благоустраивать жилище согласно его воле. Когда жена будет таковой, муж будет любить ее еще крепче!»…
В то время, когда Чингисхан ушел в Балжун*, группа нойонов, [примкнувшая к Ван-хану с одной только целью натравить его на Чингисхана], сговорившись, замыслила напасть ночью на самого Ван-хана, обратить его в бегство и захватить его улус. Среди них были Даридай отчигин (дядя Чингисхана. — A.M.), Хучар бэх, Жамуха сэцэн, Хум-Нарин, Бугай-Далу, Хутугут, Суэкэ. Когда Ван-хан узнал об их сговоре, он их разорил…
Заговорщики предприняли эти шаги, подозревая, что Чингисхан заодно с Таян-ханом найманским*. Когда Чингисхан одолел Таян-хана, всех их он убил…
Племя Найман, которое состоит из нескольких ветвей
Племена найманов были кочевыми: некоторые из них кочевали в гористой местности, другие — в степях. Все они обитали в следующих местах: [на западе] в районе Большого Алтая, вблизи Каракарума, где [в свое время] Угэдэй-хан построил в степи высокий дворец, в горах Аруй-Серас и Кук Ирдыш (Синий Иртыш)… [в бассейне] реки Иртыш, в горах, находящихся между этой рекой и пределами области кыргызов, до земель монгольских [на востоке], в которых жил Ван-хан и с которым найманы постоянно враждовали, до границ пустынь, прилегающих [на юго-западе] к землям уйгуров.
У этих найманских племен были свои почтенные и могущественные предводители; они имели многочисленное войско; обычаи и привычки их были похожи на монгольские…
Государя, который был предводителем найманов до начала вражды Чингисхана с ними, называли Инанч билгэ Буку-хан… Он имел детей. Старшего звали Бай-буга: китайские государи дали ему прозвание Ай-Ван, что в переводе с китайского означает «сын хана»… Монголы не понимали смысла китайского прозвания и, переиначив его на свой лад, стали именовать Бай-Буга Таян-ханом. [Инанч билгэ] имел и второго сына, которого называли Буйруг-ханом.
Оба брата после смерти отца поспорили и повздорили из-за любимой наложницы отца. В результате они стали врагами и разделились…
Таян и Буйруг много воевали; во время сражений Чингисхана с Ван-ханом они не выступали на стороне одного из них. Когда же [до этого] Чингисхан вместе с Ван-ханом напали на найманов, из-за несогласованных действий [монголов и хэрэйдов] они не смогли их покорить. После того, как Чингисхан покончил с Ван-ханом, он пошел повоевать Таян-хана, Буйруг-хана и прочих найманов. Он разбил найманов и теперь мог не беспокоиться [об опасности, грозившей ранее с их стороны].
Племя Онгуд
Во времена Чингисхана и прежде того онгуды состояли в числе войск и приверженцев хитайского императора Алтан-хана. Онгуды — особое племя, похожее на монголов. Их насчитывалось четыре тысячи семей. Хитайские императоры, которых [монголы] называют Алтан-ханами, для охраны своей империи от живущих поблизости монголов, хэрэйдов, найманов и прочих кочевых племен возвели стену, которую монголы называют «онгу», тюрки — «бугурга»… Первоначально [хитайцы] обязали охранять эту стену [и проходы в ней] племя онгудов.
Во времена Чингисхана вождем онгудов был Алахуши дигитхури, который был склонен [поддержать] Чингисхана. [Поэтому, когда] Таян-хан задумал напасть на Чингисхана и направил к Алахуши дигитхури посла с призывом быть с ним заодно, [вождь онгудов] известил Чингисхана об этом…
После того, когда Чингисхан напал на хитайские земли, Алахуши дигитхури, давно затаивший обиду на Алтан-хана, открыл [перед войсками Чингисхана] проход внутрь Китайской стены. По этой причине он заслужил расположение Чингисхана, который пожелал отдать за него свою дочь…
Племя Тангуд
Это племя в основном обитало в городах и селах, однако они были чрезвычайно воинственны и имели большое войско. Они неоднократно воевали с Чингисханом. [Страной тангудов] правил Илуху Шударга*. Страна тангудов имеет обширную территорию, на которой [выстроено] много городов, укрепленных селений и крепостей. Вся эта страна расположена у горной цепи Алашань; страна тангудов граничит с Хитаем.
Во времена Чингисхана и Угэдэй-хана [монголы] несколько раз ходили в эту страну… В первый раз*, когда Чингисхан захватил большую часть мэргэдов, в год Быка (1205-й. — А.М.) он пошел войной на эту страну. В тех пределах была большая, неприступная крепость Лики (Лигири. — А.М.) и большой город Аса-Кинклус (Лос. — А.М.), которые были монголами взяты и разрушены. Из тех пределов монголы угнали множество верблюдов.
После того… зимой и осенью года Зайца (1207-й. — А.М.) Чингисхан с многочисленною ратью снова повоевал эту страну, очистил [от неприятеля] и захватил большую ее часть…
Осенью года Лошади (1209-й. — А.М.) Чингисхан пошел в страну тангудов, взял большой город Арик (Яргай. — А.М.), привел к покорности всех бунтовщиков, завоевал все крепости. Чингисхан взял в жены дочь их правителя Лун-Шудрага; для поддержания порядка он оставил в стране тангудов своего наместника и войско…
Затем Чингисхан вознамерился напасть на страну таджиков (Хорезм. — А.М.). [Вернувшись оттуда] в свою ставку в год Курицы (1225-й. — А.М.), через некоторое время он услышал, что правитель тангудов снова восстал. Его охватило желание отомстить (изменнику), но он уже был стар и чувствовал, что уже близок момент перехода [в иной мир]. Тогда Чингисхан созвал своих детей, близких и нойонов, изложил свое завещание, сделал наказ относительно государства, хана-наследника, армии, дал наставления детям.
Осенью того же года (1225-й. — А.М.) Чингисхан напал на Хашин*. Правитель тангудов Лун-Шудрага молил Чингисхана о пощаде: «Я был перепуган и совершил недобрый проступок. Но коли [Чингисхан] смилуется, даст мне отсрочку и поклянется, что будет считать меня своим сыном, я выйду из крепости».
Чингисхан поклялся и дал ему отсрочку на определенное время. Но вскоре Чингисхан захворал и на смертном одре дал наказ: когда он умрет, не объявлять об этом, не оплакивать его, дабы враг не узнал об этом и вышел [из крепости] в назначенный срок. А когда они выйдут, следует всех схватить и перебить.
Весной года Собаки (1226-й. — А.М.) Лун-Шударга вышел [из крепости] наружу; его и всех, вышедших с ним, предали мечу мщения, а затем захватили всю страну тангудов.
Гроб с телом Чингисхана привезли в ставку в начале года Свиньи (1227-й. — А.М.), где и осуществили обряд оплакивания; таким образом, стало известно о смерти Чингисхана….
Из [племен] тангуд было множество военачальников. Из их числа был Чаган-нойон, которого Чингисхан привел и воспитал как сына. Тогда ему было пятнадцать лет. Чингисхан называл его пятым сыном. Он начальствовал главною тысячей Чингисхана. В тот век было так обусловлено и принято за обыкновение, что в тысяче, несмотря на то, что она будет главной (или старшей), не должно быть более тысячи [воинов]. Всю эту тысячу составляли люди, которые принадлежали ордам и самому Чингисхану. Всякого рода подати, провиант, повинности, дары и прочее, что предоставляют войскам, всем этим снабжали по справедливости тысячу Чингисхана и тех, кто принадлежал лично ему. И все это давали по требованию Чаган-нойона. Во времена Угэдэй-хана тот поставил Чаган-нойона во главе всех войск, находившихся на границе Хитая, присоединив к тому управление Хитаем в такой мере, что царевичи и нойоны, которые сидели в тех пределах, все состояли в его повелении.
Был [и] другой командир, по имени Буда-нойон, которого также привел Чингисхан из Тангуда. Он командовал личной сотней императора. Когда Чаган-нойон был откомандирован [в Хитай], его тысячей стал начальствовать этот Буда-нойон…
Рассказ об этом Буда-нойоне таков. Его в тринадцатилетнем возрасте привели пленником из страны тангудов. Он пас в орде стадо быков. Однажды Чингисхан, охотясь на зверя, увидел его. Положив свою шапку на конец палки, он почтительно стоял и держал чашку. Чингисхан спросил: «Что ты делаешь и что это такое?»
Он ответил: «Я — тангуд, взятый тобою в полон, тоскую от одиночества. Я положил шапку на конец палки и говорю: «Из нас двоих один пусть будет старшим». А шапка выше меня будет, поэтому я и должен ей служить!»
Чингисхану понравились эти слова, и так как он увидел в них признаки способностей и прямоты, то привел его в свою ставку к Бортэ-фуджин и велел заняться воспитанием его. Так как счастье было ему помощником, он стал командиром сотни. После того он сделался командиром [Чингисхановой] тысячи. Во времена Угэдэй-хана, когда Хитайское государство окончательно было завоевано и подчинилось, [Угэдэй-хан] поручил ему [управлять] теми областями и [командовать] войсками, которые были в той стране.
ГЛАВА ПЕРВАЯ ВТОРОЙ ЧАСТИ ПЕРВОГО ТОМА,
СОДЕРЖАЩАЯ ПОВЕСТВОВАНИЯ О ПРЕДКАХ
ЧИНГИСХАНА И РАССКАЗЫ ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ
