Настало время сделать некоторые выводы. Что можно кратко сказать в ответ на типичные вопросы об Opus Dei, самого спорного подразделения католической церкви?

• Многие обвинения, выдвинутые против основателя Opus Dei, святого Хосемарии Эскрива де Балагера, такие как его якобы вспыльчивый характер, тщеславие, разочарование итогами Второго Ватиканского собора, поддаются множественным толкованиям и ни в коем случае не являются дисквалифицирующими в смысле личной святости. Если бы это было по-другому, многих известных святых нужно было бы исключить из списков. Другие обвинения явно преувеличены, во всяком случае, в их традиционной формулировке. Например, Эскрива не был настроен «профранкистски», самое большее, что можно сказать, что он также не был настроен «антифранкистски».

• Идеалы, завещанные Эскрива Opus Dei, такие как освящение работы, размышления в гуще жизни, свобода христианина и богосыновство, кажутся многообещающими составными частями глубокой христианской духовности. Даже если иногда наблюдается чрезмерный культ личности Эскрива, его идеи слишком долго были захоронены в клерикалистских и дуалистских дебрях.

• Opus Dei не является умышленно «тайным». Состав чиновников Opus Dei и адреса его центров публикуются в прессе, его деятельность подпадает под соответствующие правовые установки, и его информационные офисы отвечают практически на любой заданный вопрос. Тот факт, что на некоторые вопросы они все же не отвечают, — самый популярный из них, кто член Opus Dei, а кто нет, — не делает Opus Dei более тайным, чем Анонимные алкоголики. Другие группы церкви, различные секулярные организации также избегают раскрывать имена своих членов. С годами происходит неуклонное движение вперед, к большей открытости. Полемика в Испании в 1930-е и 1940-е годы, когда Opus Dei был обвинен в масонстве, странных ритуалах и ереси, а также проблемы 1950-х и 1960-х годов по поводу соответствия Opus Dei церковному праву во многом объясняют его традиционную сдержанность.

• Практика умерщвления плоти в разных ее видах не является уникальной. У нее длинная родословная, общепринятые теологические обоснования, и в большинстве случаев она не осуществляется экстремальными способами. Когда происходят исключения, представители Opus Dei без колебаний признают их ошибками.

• Женщины в Opus Dei не чувствуют себя «гражданами второго сорта». В некоторых случаях существует «традиционное» понимание роли полов, но люди, которых привлекает Opus Dei, в общем и целом поддерживают такой взгляд. Внутри Opus Dei основная власть возложена на мужчин, посвященных в духовный сан, так же как в католической церкви в целом. Но женщины Opus Dei имеют свою отдельную систему правления, что на практике делает их как бы автономными. Во всем мире женщины — нумерарии и супернумерарии занимают должности юристов, архитекторов, журналистов, профессоров университетов. Помощницы нумерариев, которые готовят и убирают в центрах Opus Dei, не считают себя притесненными, они исполняют роль «матерей» семьи Opus Dei.

• Opus Dei не богат, во всяком случае по мерилам других организаций католической церкви и, безусловно, по сравнению с гигантскими мультинациональными корпорациями. Мы можем с точностью установить их общие активы в Америке — 344 миллиона долларов и в Великобритании — 72 миллиона. (Opus Dei не признает этих сводных цифр, поскольку не «владеет» своими различными предприятиями, их владельцами являются отдельные члены и советы директоров.) Используя американские и английские цифры в качестве базовых, мы можем оценить общемировые активы в 2,8 миллиарда долларов. Для понимания величины этих цифр: американские епископы оценивают годовой доход одной только Американской католической церкви в 102 миллиарда долларов. В 2003 году General Motors сообщила, что ее активы составляют 455 миллиардов. По величине богатств Opus Dei сравним с американской епархией среднего размера.

• Восприятие Opus Dei как «элитарной» организации имеет под собой некие исторические обоснования, имея в виду интерес Эскрива к проповедям в интеллектуальных и профессиональных кругах. Тем не менее Opus Dei не «элитарен» в том смысле, который часто вкладывают в это слово, имея в виду исключительно «белые воротнички». Среди членов Opus Dei есть парикмахеры, каменщики, механики, продавцы фруктов. Большая часть супернумерариев относится к среднему классу, с трудом оплачивает счета и обучение своих детей в колледже. Конечно, есть и богатые члены Opus Dei, но они не типичны. Например, в Перу я познакомился с супернумерарием Изабель Чарун, у которой в крохотном двухкомнатном доме для большой семьи не было даже сплошной крыши над спальней. Ситуация Чарун типична для большой части членов Opus Dei, особенно в развивающихся странах.

• Opus Dei занимается не только высокими духовными проблемами, он решает и социальные задачи. Многие из его корпоративных предприятий созданы для помощи бедным, начиная со школы Kimlea в Кении, где девочек из беднейших семей с кофейных и чайных плантаций обучают основным ремеслам, и заканчивая сельскохозяйственным институтом Valle Grande в Перу, который помогает бедным фермерам противостоять биодиверсии и доставлять свой урожай на рынки. Нужно добавить, что на уровне организации Opus Dei не участвует в борьбе за социальную справедливость.

• Opus Dei не «захватывает» католическую церковь. В декабре 2004 года 20 членов Opus Dei работали в Ватикане, в то время как их исторические соперники — иезуиты были представлены 26 членами ордена. Члены Opus Dei занимают 3,6 процента должностей Ватикана, в основном на среднем уровне. 40 епископов Opus Dei составляют крохотную долю в 0,9 процента из более чем 4000 католических епископов мира.

• Opus Dei как организация заявляет, что во всем поддерживает католическую церковь. Однако многие его члены имеют более правые взгляды по различным теологическим и литургическим вопросам. Интеллектуальный Рубикон переходится в зависимости от ответа на вопрос: может ли учение церкви быть ошибочным? Если католик отвечает «да», то в рядах Opus Dei ему будет неуютно, поскольку организация особо подчеркивает, что «думает согласно с церковью».

• Opus Dei как организация не имеет «установок» в секуляр-ной политике, поэтому ее членов можно найти в разных лагерях. Тем не менее когда речь идет об абортах, разводах, однополых браках и исследовании стволовых клеток, члены Opus Dei практически всегда оказываются справа, поскольку по этим вопросам существует «официальная» католическая позиция. В этом смысле нынешний интерес к данным проблемам может извратить тот подлинный плюрализм, который существует в Opus Dei по другим вопросам.

• Opus Dei не является мифической ненасытной вербовочной машиной. За последние годы число членов растет с черепашьей скоростью, составляя 650 новых членов в год во всем мире. Большинство относящихся к Opus Dei организаций были бы счастливы привлечь хоть одного нового члена в год из тех сотен людей, которые через них проходят. Хотя и были случаи излишнего давления на молодых новобранцев, они относятся к прошлому и были не столь сильны, чтобы человек не мог сказать «нет».

• Большинство членов Opus Dei, то есть супернумерариев, очень трудно держать под контролем. 20 процентов членов — нумерарии, которые живут в центрах Opus Dei. Там предусмотрена более жесткая структура, включающая в себя консультации с начальством по поводу выбора литературы для чтения и развлечений, которую сторонние наблюдатели могут счесть подавляющей. Однако очень мало свидетельств, что не склонные к такому режиму люди подчиняются ему при помощи «контроля над разумом». Большинство людей, которые считают такую структуру чрезмерно жесткой, просто уходят.

• Существенное количество экс-членов Opus Dei, вполне достаточное, чтобы не считать их отдельными случаями, рассказывают о своем отрицательном опыте пребывания в организации. Хотя по сути эти жалобы различны, самое серьезное обвинение состоит в том, что данные члены ощущали, как их вовлекали в обязательства перед Opus Dei, как на них давили и выдвигали требования, которые они считали чрезмерными. Эти сообщения говорят о необходимости уделить повышенное внимание профессиональной тонкости и чуткости, особенно в работе с молодежью.

• Иногда отдельные лица в своем рвении привлечь новых членов по недосмотру действуют излишне жестко, оказывают слишком сильное давление или недостаточно разбираются в человеческих слабостях. Некоторые критические замечания экс-членов связаны с отсутствием здравомыслия у части представителей Opus Dei. По истечении времени и достижении зрелости Opus Dei эти эпизоды становятся все более редкими, а внутренний климат организации — все более свободным. Найти критически настроенных экс-членов, оставивших Opus Dei в 2004 году, гораздо менее вероятно, хоть и не невозможно, чем сделавших это в середине 1960-х или 1980-х годов.

Opus Dei любит подчеркивать свою уникальность и имеет на то причины. В истории церкви никогда не было ничего подобного: миряне и священники, женщины и мужчины, объединенные общим призванием и принадлежащие к одной организации. Тем не менее хронологически Opus Dei можно рассматривать как завершающий этап в серии перемен в католической духовности после Коперника, начавшихся еще раньше, где-то в XII веке.

Переоценка францисканцами монашеской жизни в сторону отказа от монастырей и возможности проживания в городе шла бок о бок с развитием секулярного сознания. Иезуиты демонстрировали, что монашеская жизнь не нуждается в совместной молитве или традиционной «монашеской деятельности», но во всех областях люди должны прилагать усилия «во славу Божию». В результате Opus Dei выдвинул идею, что жизнь верующих вообще не требует монашества в классическом каноническом смысле, что христиане-миряне без всяких обетов и обычаев любыми способами, но с четким ощущением своего призвания могут изменить мир изнутри.

Хотя Opus Dei никоим образом не монашеский орден, подобный францисканцам или иезуитам, общим для них является поступательное разрушение «религии» как отдельной категории человеческого опыта, постепенное понимание того, что все Божии создания, вся жизнь человека изначально полна религиозной значимости, и желание изменить жизнь согласуется с таким пониманием. Opus Dei стремится перевести этот процесс в новую стадию, заявляя, что обращение в христианство и искупление грехов — задача всех христиан в любом месте: в залах заседаний и в детских комнатах, в парламентах и на почте. Хотя Эскрива сказал, что глубоко уважает монашескую жизнь, его прозрение положило начало другому направлению. Оно возвестило конец клерикализма, большие возможности мирян как основной силы католической церкви во всех областях, кроме церковных обрядов. Все, что делает Opus Dei, несет в себе эту идею, полностью трансформирующую церковную культуру. В истории церкви новое осмысление жизни всегда борется за свое признание. Для Opus Dei стало уже банальностью замечать, что перед ними иезуиты, а перед иезуитами францисканцы и доминиканцы также были мишенями самых диковинных обвинений.

Исторически основатели орденов отвечали на эти рогатки и стрелы, выражая полное повиновение папству, чтобы продемонстрировать, что их перестройка служит на благо церкви. Первый раз папа Иннокентий III встретился со святым Франциском в 1209 году, и папа собирался сказать убогому Франциску, чтобы тот «шел валяться в грязи со свиньями», что Франциск фактически и делал. Но Иннокентия так поразила покорность Франциска, что он одобрил устав францисканцев. Святой Игнатий Лойола полностью отдал иезуитов в руки папы Павла III; когда его спросили, как бы он прореагировал, если бы папа запретил новую общину, Игнатий ответил: «Четверть часа молитв, и я больше бы об этом не вспоминал». Так же и Эскрива, который однажды торжественно пообещал, что, даже если кардиналы выберут папой дикаря, «я немедленно брошусь ему в ноги и скажу, что Дело целиком к его услугам». В этом контексте стойкая преданность Opus Dei Иоанну Павлу II кажется частью родовых мук любого нового начинания в рамках католицизма.

Во многих отношениях период после Второго Ватиканского собора был наихудшим моментом для выхода в свет нового явления, поскольку «культурные войны» последних сорока лет выявили, что многие видят в Opus Dei только его уважение к церковным властям, его «традиционализм», а вовсе не новый подход к христианской жизни, который вытекает из этого уважения и традиционализма. Opus Dei вышел на сцену в тот исторический период, когда католики определяли свое отношение к традиционным концепциям церковной доктрины и власти, и в контексте этих дебатов каждый факт тут же относился к категории «прогрессивных» или «консервативных». При всем уважении к Opus Dei это слегка походило на попытку воспринять трехмерный объект в двухмерной системе координат: на глаза попадались только осколки и кусочки. Да, по вопросу о Roma locuta est Эскрива и его последователи были на «консервативной» стороне. Но если это все, что человек видит в Opus Dei, то нечто весьма существенное упущено. Весьма серьезные споры, приведенные в этой книге, — о власти, секретности, деньгах, — необходимы для устранения недоразумений, но они также предваряют внимательное рассмотрение будущего Opus Dei.

Если Opus Dei сможет ответить на возникающие у людей вопросы, тогда своего рода сдвиг в христианском мышлении и поведении станет заметен. Но к этому существуют весьма труднопреодолимые препятствия. Когда произносится слово «молитва», большинство инстинктивно думают о произнесении слов к Богу, а не о том, как они живут и работают. Когда люди говорят о «духовной жизни» или «внутренней жизни», по-прежнему считается, что речь идет об определенной благочестивой практике, о медитациях, о событиях, происходящих в церкви. Когда говорят об «апостольской деятельности», очень немногие спонтанно думают об «освящении окружающих в процессе повседневной работы», или о дружбе, или об обычной общественной и семейной жизни. Идея о том, что обычные обстоятельства жизни человека уже являются молитвой, что они уже являются формами духовной жизни и евангельской миссией церкви, весьма сложна, и требуется время, чтобы ее впитать. Очень часто сами члены Opus Dei еще только пытаются ее усваивать.

Первые семьдесят пять лет своей жизни Opus Dei провел, стараясь ухватиться за любую точку опоры в структуре католической церкви, чтобы суметь осуществить свою миссию. В это время многое в Opus Dei понималось ошибочно или только частично, и это привело к поразительному количеству предубеждений, иногда из-за недоброжелательности, иногда благодаря ошибкам и слишком большому рвению членов Opus Dei, но чаще всего из-за полнейшей новизны, из-за абсолютной смелости заявлений Opus Dei по поводу секулярного мира и мирян. Может быть, как мечтают между собой члены Opus Dei, через пятьсот лет все это забудется. Может быть, как умоляют его враги, за это время сам Opus Dei будет забыт. Это невозможно предсказать, не зная намерений Господа. Однако ясно одно: если Opus Dei потерпит неудачу, это случится из-за дефицита духовности — в его особом подходе к освящению работы, в размышлениях его членов в гуще мира, а совсем не из-за его ошибок в начале пути и не из-за особенностей исторической эпохи, которые будто бы привели к тому, что сущность Opus Dei оказалась непонятой.

Нам не дано заглянуть на пятьсот лет вперед, но, во всяком случае, при понтификате Бенедикта XVI Opus Dei имеет твердую почву под ногами. Его богатство может увеличиваться и уменьшаться, но он имеет крепкую юридическую основу, членов по всему миру, сеть относящихся к нему учреждений и поддержку внутри католической церкви. Вопрос, рассчитанный на дальнейшую перспективу, мог бы звучать так если Opus Dei хочет не просто выжить, если он хочет преуспеть, — успокоить иногда возникающие у людей опасения и открыть новые апостольские горизонты, — какие шаги ему следует предпринять?

На основе материала, содержащегося в данной книге, самыми насущными представляются следующие три действия.

В 1984 году Иоанн Павел II сказал, что католическая церковь должна быть «стеклянным домом», чтобы каждый мог видеть, что в ней происходит и как она осуществляет свою миссию верности Христу и проповеди Евангелия. Даже несмотря на то что по существу в Opus Dei нет ничего секретного, он не всегда соответствует идее «стеклянного дома», отчасти потому, что чуждается саморекламы или превращения в «группу по интересам». Тем не менее сводить вопрос только к самовосприятию Opus Dei представляется слишком ограниченным. Opus Dei существует на свете не только для себя и своих членов, но и для всего остального мира. Opus Dei должен удовлетворять (и, честно говоря, чаще всего это делает) законное человеческое любопытство. К тому же негативное общественное восприятие Opus Dei, связанное как раз со случаями его противодействия прозрачности, неизбежно влияет на негативное восприятие католической церкви в целом. Если Opus Dei сможет улучшить отношение к себе, не жертвуя при этом своей индивидуальностью, он морально обязан это сделать.

Что может сделать Opus Dei, чтобы стать более прозрачным? Можно предложить следующие шаги.

• Каждый регион должен регулярно публиковать подробные финансовые декларации, включающие его доходы, затраты, активы и денежные обязательства перед корпоративными организациями. Эти декларации должны сопровождаться четкими комментариями на языках региона и на английском языке. Штаб-квартира в Риме должна сопоставлять суммы, приведенные в отчетах стран, и публиковать описание сфер деятельности корпоративных предприятий каждой из шестидесяти одной стран, где действуют программы Opus Dei.

В настоящее время это уже пытаются делать США, где фонд Woodlawn публикует отчетные финансовые декларации, освещая часть финансовой деятельности в стране. Ключевым словом здесь является «часть», поскольку включено далеко не все. Чтобы использовать данные этих деклараций, их необходимо дополнить. Эти отчеты могли бы прояснить тот факт, что Opus Dei не «владеет» корпоративными предприятиями, что они управляются светскими лицами, из которых состоит совет директоров. Существует настоятельная необходимость для финансового «раскрытия» Opus Dei, поскольку многие обозреватели считают его фантастически богатым. Недавнее возведение штаб-квартиры на Манхэттене только усилило это неправильное представление. Церковные обозреватели полагают, что строительство этого «бастиона власти» могло быть оплачено только при помощи таинственных долговых обязательств Ватикана, запрятанных под мрачными романскими сводами. В действительности все совсем не так загадочно. Opus Dei сможет избавиться от этих несправедливых представлений, только если сделает свои финансовые отчеты публичными, а не ограничится невразумительными отсылками к налоговой декларации.

• Четкая идентификация объектов, связанных с Opus Dei. Например, когда человек подходит к центру в Вашингтоне, Лиме, Мадриде или Хельсинки, он должен видеть указатель ЦЕНТР OPUS DEI. Кроме того, связь учреждения с Opus Dei достойна упоминания в специальной литературе о деятельности данного учреждения. Там может объясняться, что такое Opus Dei и как он влияет на деятельность данной организации (по аналогии с брошюрой об Oakcrest, школе Opus Dei для девочек в Маклине, штат Виргиния). В результате должно стать ясным, что Opus Dei отвечает только за духовное и относящееся к доктрине воспитание, а за все прочие стороны деятельности отвечают отдельные лица, то есть Opus Dei — это не «имя бренда». Точно так же нужно объяснять каждому новому человеку, особенно молодому, пришедшему в центр Opus Dei, что деятельность центра спонсируется Opus Dei. В большинстве случаев это уже делается, но все же нуждается в более обстоятельном объяснении.

• Opus Dei стоит подумать о публикациях, хотя бы в англосаксонском мире, посвященных наиболее волнующим моментам своей жизни и апостольской деятельности. Никто не заставляет Opus Dei издавать брошюру о «вербовке», поскольку это слово отдает принуждением и фальшью. Но брошюра о «дружбе в Opus Dei» может быть вполне подходящей, так как объяснит, почему члены Opus Dei часто привлекают к своей деятельности друзей и коллег, и подчеркнет, что никто не согрешит и не проявит себя плохим христианином, если скажет «нет». В ней можно было бы также кратко упомянуть, что делать, если ощущаешь сильное давление по поводу присоединения к Opus Dei. В той же брошюре можно объяснить, что приглашение посетить мероприятие Opus Dei, например кружок или вечер воспоминаний, не имеет никакого дополнительного тайного умысла, кроме участия вместе с друзьями в жизни Opus Dei. Брошюра может распространяться среди студентов, их родителей и всех, кого беспокоят эти вопросы.

• Подобным же образом брошюра под заглавием «Призвание нумерария» может подробно изложить виды на будущее и обязанности нумерария и рассказать, как выглядит жизнь в центре Opus Dei. Наряду с другими моментами она должна кратко и тактично описать практику умерщвления плоти, материальные перспективы нумерариев и другие аспекты внутренней жизни Opus Dei. Она могла бы распространяться среди кандидатов перед тем, как они «свистнут», их родителей и всех интересующихся. Опять же суть не в том, что эти вопросы являются секретными. Безусловно, ко времени своего вступления в организацию большинство людей уже дружат с нумерариями и «знают что к чему». Тем не менее некоторые экс-члены, такие как студент Notre Dame Джон Шнейдер, говорят, что многого не знали и все, что может сделать Opus Dei, чтобы рассеять такие впечатления, будет очень полезно. Данные предложения могут вызвать возражения у членов Opus Dei из-за того, что они компрометируют дух коллектива, что они не «естественны», что они пытаются формализовать то, что должно быть спонтанным и неформальным. Может быть, и так, но у коллективов тоже бывает своя политика. Иногда внесение некоего структурирования — это цена, которую платят за то, чтобы коллектив функционировал. В этом случае самовосприятие Opus Dei должно уравновеситься огромной пользой, которую он получит после успокоения негативного общественного мнения.

• Opus Dei должен подумать о том, чтобы включить в контракт со своими членами пункт, согласно которому при определенных обстоятельствах, особенно когда речь идет о публичной фигуре, организация может обнародовать его членство. Конечно, это деликатный вопрос, поскольку каждый имеет право на частную жизнь, особенно когда речь идет о духовной жизни. Кроме того, решать, кто является публичной фигурой, — дело заведомо щекотливое. Тем не менее образу Opus Dei сильно вредит, когда он вынужден уклоняться от вопросов, член ли тот-то и тот-то. Характерен случай с министром образования Англии Рут Келли. Когда в декабре 2004 года британская пресса сообщила, что она «связана» с Opus Dei, представители Opus Dei в Англии, ограниченные политикой организации, предоставляющей самому члену решение о своем «разоблачении», были вынуждены делать заявления типа «Она в контакте с нами; она посещала собрания». Это были публичные факты, и, строго говоря, они были правдой. Тем не менее возникла двусмысленность: одни газеты утверждали, что Келли — член Opus Dei, а другие — что нет. В результате эти полуправды привели к очередному разжиганию эмоций по поводу секретности Opus Dei. Фактически это случай, когда с Opus Dei не слишком хорошо обошелся один из его членов. Если в принадлежности к Opus Dei нет ничего постыдного, то представляется нормальным, что организация прямо и честно признается в том, что данный человек в ней состоит. После этого сам член решает, что именно ему говорить. Это условие относится как к избранным представителям, так и к епископам Священнического общества Святого Креста, а также к его священникам, являющимся публичными фигурами католической церкви.

• Члены Opus Dei и особенно супернумерарии должны понимать вне зависимости от того, нравится им это или нет, что они являются послами Opus Dei в своей профессиональной и общественной среде. Они должны охотно говорить об Opus Dei на приходских собраниях, в католических школах и университетах и в любой другой обстановке, где люди задают вопросы и хотят получить на них ответы. Опять же речь не о том, чтобы рекламировать Opus Dei или претендовать на то, чтобы отдельные члены имели право говорить от имени организации. Члены просто могут делиться собственным опытом и таким образом дать людям представление о группе, которую большинство знают только по медиаинформации и слухам. Один из примеров — Мэтью Коллинс, бывший американский супернумерарий, а ныне сотрудник, который создал сайт, где в формате вопрос — ответ дается информация об Opus Dei. Супернуме-рарий из Мадрида Роберт Дункан ведет веб-сайт Santificarnos на испанском и английском языках, который также информирует о деятельности организации. Такие инициативы могут умножаться и не только в виртуальном пространстве, удовлетворяя стремление к прозрачности и помогая созданию другого образа Opus Dei.

• И, наконец, Opus Dei должен найти способы протянуть руку экс-членам, у которых был отрицательный опыт общения с ним. Само собой разумеется, что некоторые экс-члены не желают примирения: возможно, нанесенные им раны были слишком глубоки или их диагноз Opus Dei настолько уничтожающ, что трудно продолжать разговор. Некоторые даже стали профессионально зависимыми от статуса «критиков Opus Dei». Тем не менее Opus Dei должен сделать видимое публичное усилие дотянуться до этих людей, сказать им открыто то, что сказал в этой книге епископ Хавьер Эчеверрия: «Простите нас». Это никоим образом не подразумевает, что каждое обвинение в адрес Opus Dei обоснованно. Opus Dei даже может пригласить и критически, и позитивно настроенных экс-членов на публичные дебаты для обсуждения конкретных вопросов, например, как облегчить выход из Opus Dei тем, кто решил его оставить. Эти дискуссии и их результаты должны быть открытыми, и это будет свидетельствовать об подлинном стремлении Opus Dei к диалогу.

Все эти шаги приведут к большей открытости Opus Dei, его большему пониманию окружающими. Некоторые члены Opus Dei могут быть разочарованы этими предложениями, считая, что Opus Dei уже стал, как назвал это один из членов Уильям О’Коннор, отвечая Майклу Уолшу, «открытой книгой». Они настаивают, что каждый желающий может обнаружить, что Opus Dei нечего скрывать. Тем не менее в мире образов XXI века проблема восприятия — абсолютно реальная проблема. Епископы, пасторы и другие представители католической церкви, без сомнения, вздохнут с облегчением, если Opus Dei найдет пути к изменению восприятия своего образа и тем самым существенно сократит дискуссии о роли и миссии организации.

Однажды в Кении я обедал с приятелем, иезуитом, который тридцать два года активно работал в этой стране. Когда зашла речь об Opus Dei, он высказался негативно, но в чем-то справедливо, и самым важным для него было обвинение в «элитарности». Я спросил его, с какой деятельностью Opus Dei в Кении он знаком, и он назвал университет Strathmore и школу Kianda, где обучались сливки кенийского общества. Он не знал, чем еще занимается Opus Dei в Кении. Когда я рассказал, что в этот день был в яслях Gatina, находящихся на чайной плантации в пригороде Найроби, в которых две воспитательницы, поддерживаемые Opus Dei, приносят сотне детей молоко и печенье и это спасает малышей от голодной смерти, мой приятель-иезуит был ошеломлен. «Это не тот Opus Dei, который знаю я», — сказал он.

Возникает серьезный вопрос: как он мог этого не знать? Кения — относительно небольшая страна с католическим населением почти в 7,6 миллиона человек. Как он мог не знать о том, что большая часть деятельности Opus Dei в этой стране не говорит об элитарности организации?

Это не единичный случай. Я могу привести многочисленные примеры, когда католики всего мира, все свое время отдающие церкви, особенно члены монашеских орденов, не знают самых элементарных вещей об Opus Dei. Если отбросить такие факторы, как плохие средства связи или вражда Opus Dei и иезуитов, то ответ на поставленный выше вопрос сводится к социологическим моментам. Деятельность Opus Dei осуществляется в среде мирян, которые обычно не соприкасаются с фанатично религиозными людьми и монахами. Миряне не ходят на встречи или мероприятия, спонсируемые монашескими орденами, и у них другой круг общения. На личном уровне многие члены Opus Dei получают удовольствие от общения с членами религиозных общин. Но когда в Риме собирается Союз глав религиозных общин, охватывающий собой мужские религиозные общины, и Международный союз глав религиозных общин, объединяющий женские общины, Opus Dei в этом не принимает участия. Когда на национальном, региональном и местном уровнях встречаются монахи или монахини, Opus Dei в этом также не участвует. И это не из-за высокомерия, но потому, что Opus Dei — не монашеский орден и в течение семидесяти пяти лет своего существования очень энергично это доказывал.

В результате члены религиозных общин часто мало знают об Opus Dei. Это особенно неприятно в связи с тем, что исторически и до некоторой степени и сейчас значительная часть критики в адрес Opus Dei поступает из самой гущи религиозной жизни. Секулярная печать создала несколько собственных мифов, а в целом она повторяет обвинения, которые выдвинула католическая церковь. Очень часто эти обвинения основываются на предвзятых мнениях, которые более близкое личное знакомство с Opus Dei могло бы легко развеять.

Безусловно, Opus Dei должен более систематически сотрудничать с другими группами внутри церкви, особенно с монашескими орденами. Вы уже прочитали в главе 11, что в конце 1960-х годов Эскрива отклонил предложение отца Педро Аррупе, генерала ордена иезуитов, о совместном спонсорстве университета.

Сегодня хотелось бы представить себе, что Opus Dei и иезуиты совместно проводят социальные программы, подобные Condoray в Перу или Kimlea в Кении, обучая ремеслам и грамоте женщин из беднейших семей. Можно ли себе представить, что Opus Dei и неправительственная благотворительная организация Catholic Relief Services вместе обучают основам бизнеса бедняков Кении, работающих в широком секторе «неофициальной экономики»? Такие совместные предприятия были бы не только очень полезны, но они также дали бы другим католикам возможность лично и близко познакомиться с Opus Dei. В более широкой перспективе, в связи с частыми разногласиями и разделениями в самой церкви, такие совместные инициативы могли бы содействовать развитию столь желаемого диалога между католиками разных взглядов и характеров.

Когда беседуешь о таких возможностях с членами Opus Dei, создается полное впечатление, что это «не в духе Дела».

«Мы сознательно не сближаемся с чисто религиозными кругами и не вмешиваемся в их работу. Мы пытаемся избегать идти туда, где они уже работают. Мы не хотим заходить на чужую территорию и тем самым порождать вражду. Наша главная миссия — идти в другом направлении. У нас новый подход к светской духовности, поэтому мы идем другим путем. У нас разные дороги, но мы совместно служим Богу», — сказал отец Том Болин, викарий Opus Dei в США.

Когда я спросил его, препятствуют ли созданию совместных проектов, подобных допущенным выше, какие-то принципиальные вещи, Болин не стал уклоняться от ответа: «На уровне организации — да. Мы настаиваем на том, чтобы работали миряне, а мирское сознание противоположно монашескому, и когда они соединяются вместе, то одно начинает влиять на другое». Основное положение Эскрива, из-за которого он отклонил предложение Аррупе о совместном Opus Dei-иезуитском университете: «Доктора и юристы не могут работать в одном и том же офисе».

Два других возражения обычно развивают это положение. Одно заключается в том, что члены Opus Dei уже вовлечены во множество видов сотрудничества. Чтобы это проиллюстрировать, прелат Opus Dei Хавьер Эчеверрия рассказал мне историю о кардинале Джованни Коломбо, архиепископе Милана в 1963–1979 годах. Однажды Коломбо собрал в Милане епархиальный синод, после чего пожаловался викарию Opus Dei в Риме, что Opus Dei на нем не присутствовал. Викарий в ответ заметил, что на самом деле пятеро из назначенных Коломбо членов координационного комитета были членами Opus Dei. Но в каком-то смысле в этом рассказе выкристаллизована суть проблемы. На уровне личной инициативы члены Opus Dei обычно вовлекаются в деятельность католических приходов, епархий и другие аспекты жизни церкви. Но эта деятельность практически незаметна, когда связана непосредственно с Opus Dei. Поэтому очень сложно разуверить людей в том, что Opus Dei строит «параллельную церковь».

Нельзя сказать, что неофициальным образом учреждения Opus Dei не сотрудничают с другими группами церкви. Директор центра для девочек Kimlea Франки Гиканди привела один из тысячи таких примеров, рассказав, как группа монахинь-августинок, которые хотели основать собственную школу, несколько раз приходили в Kimlea и расспрашивали о подборе преподавателей, о расписании и даже задавали технические вопросы о коммунальных услугах и выдаче лицензии. Гиканди была рада им помочь, точно так же как помогла с организацией в епархии дома для инвалидов. Но это сотрудничество осталось в категории неофициального обмена: монахини-августинки и Opus Dei не собираются открывать совместную школу. Внешний мир не признает этот случай примером «сотрудничества» Opus Dei.

Второе — члены Opus Dei часто утверждают, что поскольку Opus Dei обеспечивает в своих корпоративных предприятиях духовное и доктринальное воспитание, он не может делить эту ответственность с кем-то еще. Таким образом, по их мнению, ключевым моментом является связь между Opus Dei и другими организациями католической церкви, а не сотрудничество на уровне корпоративных предприятий. Но это в чем-то упускает суть проблемы, поскольку сотрудничество — это форма связи. Речь идет о роли, которую любая из групп хочет играть в католической церкви, когда она пытается связаться с другими группами в поисках путей, при помощи которых доктрина о принадлежности к церкви — любимая тема Иоанна Павла II — может быть применена на практике. На психологическом уровне сотрудничество — это способ сказать: «Мы не знаем ответов на все вопросы и не думаем, что мы в большей степени католики, чем вы. Давайте работать вместе и посмотрим, чего мы достигнем».

Самый тяжелый вопрос, стоящий перед Opus Dei, можно сформулировать так: «Смогут ли они найти созидательные способы сотрудничества с другими группами церкви, особенно с монашескими орденами, на структурном и организационном уровне, не причиняя ущерба духу свободы, личной ответственности и подхода к мирянам? Без «групповых действий», в уничижительном смысле этих слов, смогут ли они наметить общие начинания и предприятия, которые стали бы очевидными всему миру?»

В ходе трех с лишним сотен интервью, взятых мной для этой книги, самый разочаровывающий момент обычно наступал, когда я задавал членам Opus Dei вопрос: «Если иметь в виду, что Opus Dei, как и сама католическая церковь, считает, что у него две стороны — божественная и человеческая, значит, он всегда допускает возможность реформирования. Как вы считаете, в каких реформах сегодня нуждается Opus Dei?»

В ответ все тут же переходили к теме своих личных изменений и самоусовершенствования, уходя от Opus Dei как организации. Вот, например, ответ Эчеверрия:

«Когда произошла канонизация [в 2002 году], я установил некую связь. Я сказал: «Канонизация означает личное изменение каждого из нас». Поэтому, стоя перед Господом, — так всегда говорил и Хосемария, — спроси себя, что можно переделать в твоей собственной жизни. Это огромное поле для усилий! Мы должны ежедневно переделывать себя заново в разных областях: в благочестии, в работе, даже в таких вопросах, как пунктуальность или отношение к мелочам. Мы должны быть более внимательными к нуждам окружающих. Если мы не будем так жить, мы погибнем.

Святой Хосемария говорил, что дело не нуждается во внешних реформах, потому что мы — мужчины и женщины в самой гуще мира и мы развиваемся вместе с миром. Opus Dei всегда будет нужен, не потому, что мы чем-то лучше или главнее, а потому, что мы в гуще других мужчин и женщин. Давайте будем идти в этом направлении, оно верное. Мы не отделяем себя от мира. Человек всегда может спросить, как поступить в необычном случае».

Ну, а как насчет структурных изменений в самом Opus Dei?

«Я не вижу для этого причин, — сказал Эчеверрия. — В настоящий момент нечего изменять. Только на личном уровне людей просят «действовать» в духе Opus Dei. Мы не выступаем в качестве группы».

По сути, в этом ответе содержится глубокая духовная мудрость: не перекладывай ответственность на организацию, а критически оценивай себя, заглядывай в собственную душу, чтобы узнать, какие сорняки нужно оттуда выполоть. Opus Dei напоминает, что организации и системы могут совершить очень мало, если входящие в них люди не добры, не порядочны и не великодушны. Тем не менее такие рассуждения, если их довести до крайности, могут стать оправданием нежелания организации подвергаться критическому исследованию.

В действительности это не реальная проблема, а скорее проблема восприятия. Когда вы сталкиваетесь с двумя-тремя нумерариями, выпившими по несколько кружек пива, иногда проблема в том, чтобы заставить их прекратить говорить об ошибках, сделанных Opus Dei, и о том, что нужно в нем изменить. Все это происходит от любви к Opus Dei и желания, чтобы «Дело» процветало. Более того, как было показано в этой книге, история Opus Dei во многих отношениях состояла из непрерывных реформ. В 1961 году официальный представитель Opus Dei заявил в журнале Америка, что информационные офисы противоречат природе Opus Dei, сегодня информационный офис Opus Dei есть в Риме и практически в каждой стране, где представлена организация. В Конституции Opus Dei 1950 года членам запрещалось раскрывать свое членство без разрешения директора центра, ничего подобного нет в Уставе 1982 года. В 1940-е годы Эскрива призывал членов соблюдать «осторожность» в рассказах об Opus Dei, позже он «вычеркнул» это слово из своего лексикона. В начальный период переписка нумерариев просматривалась директорами, сегодня этого не происходит.

Один из нумерариев Opus Dei, чтобы доказать мне, что члены могут критиковать организацию, составил свой собственный перечень «семи грехов Opus Dei». По его мнению, они таковы: 1) скудная информация, что разжигает слухи о секретности; 2) импульсивность молодежи, рвение, которое исторически привело к мнению о надменности и самонадеянности; 3) упор на отличие Opus Dei, в результате чего теряется то, что объединяет его с остальными частями церкви и Opus Dei кажется «церковью внутри церкви»; 4) преданность идеям Эскрива об освящении работы или богосыновстве настолько сильна, что члены иногда забывают о том, что не всем ясна применимость этих идей, и в результате создается мнение о догматизме и жесткости; 5) оборонительные и реакционные тенденции в кризисный для церкви период после Ватикана II, которые привели к созданию образа не желающих изменений традиционалистов; 6) настойчивое подчеркивание «верности» учению церкви стало причиной того, что члены производят впечатление формалистов, которые руководствуются этикой долга, а не любви; 7) и, наконец, столь сильная страсть к высокому качеству работы, которое может стать целью само по себе, создает мнение о поиске богатства и власти.

Как анализ деятельности организации это совсем неплохо.

Таким образом, проблема не столько в том, что члены Opus Dei не могут его критиковать, а в том, что по своим собственным причинам они не склонны позволять всем остальным участвовать в этом обсуждении. Отчасти это объясняется долгим периодом яростных атак на организацию, в результате чего возникло естественное стремление защищаться от «посторонних», а также желание не давать врагу дополнительных средств для нападок. Отчасти играет роль тот факт, что члены Opus Dei обычно страстно влюблены в свое призвание и в Opus Dei, который ему благоприятствует, и, как все влюбленные, не склонны публично обсуждать недостатки партнера. Отчасти же все объясняется общим предубеждением членов против разговоров об Opus Dei из страха подвергнуть риску свою секулярность, осознание себя «размышляющими в гуще мира».

Все эти чувства естественны, понятны и во многих отношениях похвальны. Тем не менее в результате многие, убедившись, что член Opus Dei не может критически отозваться об организации, приходят к выводу, что у членов «промыты мозги» или они что-то скрывают. Тайное убеждение можно выразить так: «В Opus Dei не может быть все так прекрасно».

На самом деле год моих путешествий, более трехсот часов, затраченных на интервью и, наверное, вдвое больше на неформальные разговоры, чтение литературы об Opus Dei, пока глаза не вылезали из орбит, загрузка в компьютер заметок и писем по теме создали у меня ощущение, что все не так плохо в Opus Dei или хотя бы значительно лучше, чем считается иногда. Парадоксально, но я подозреваю, что люди Opus Dei были бы удачливее в завоевании мира, если бы они на короткое время перестали превозносить добродетели святого Хосемарии или великий принцип освящения работы и приоткрыли бы для нас свою уязвимость, недостатки, потребность в помощи — не как отдельные личности, а как «Дело». Как святой Павел писал: «Я благодушествую в немощах… ибо, когда я немощен, тогда силен».